— Это можно пить? — с неуверенностью и сомнением уточнила я. Длинная труба вывела нас в тупик, которым оканчивался теряющийся в темноте неожиданно просторный коридор. Сюда с разных сторон подходили такие же трубы, из одной из которых выбегал тонкий ручеёк, наполняющий тихим шелестом и журчанием гулкую пустоту. Странно, но этот вроде бы умиротворяющий звук здесь казался не просто неуместным, а откровенно неприятным. Даже несмотря на то, что на текущую воду я смотрела с вожделением. Правда, пока ещё в достаточной степени себя контролировала, чтобы не бросаться к ней без окончательного вердикта "можно!".

Я хоть и гнала от себя мысли про "невидимого убийцу", но недалеко, и постоянно помнила, что кроме грязи и темноты здесь есть нечто ещё.

— Пока нельзя, сейчас, — он опустился на колени возле невысокого водопада, тщательно прополоскал руки, набрал полные пригоршни воды и невозмутимо предложил мне. — Пей.

Я бросила на демона растерянный взгляд, — издевается он, что ли? — а потом присела напротив него в той же позе, морщась от боли в разбитых коленях и перетруженных мышцах. В самом деле, какие у нас ещё варианты? Посуды нет, а демон явно что‑то колдовал над водой. Наверное, фильтровал от всевозможных вредных и опасных примесей.

Для удобства осторожно обхватила его ладони своими, и в два больших глотка выпила не успевшую просочиться между пальцами влагу. Руки у него были странные; изящные, с длинными выразительными "музыкальными" пальцами, но при этом — грубой шершавой кожей. И с длинными острыми когтями, жутковато выглядящими на человеческих пальцах.

— Никогда такой вкусной воды не пробовала, — просипела я, откашлявшись, когда поперхнулась от жадности. Демон иронично хмыкнул, и без вопросов вновь протянул мне полные пригоршни. — А ты? — опомнилась я на третьей порции.

— Сначала ты, мне легче, — спокойно отозвался он. Не знаю, что ему было легче, но настаивать и мешать мужчине проявлять благородство разумно не стала.

Нет, в самом деле, может, он совсем не демон? У него с тем же Сартанаром, и даже с Люналой нет ничего общего! Ни в манере поведения, ни в остальном. Да, я не попадала с ними в подобные ситуации, но слабо верилось, что высокомерно — снисходительный Санс вёл бы себя так… по — человечески.

— Похоже на какой‑то древний ритуал, — задумчиво прокомментировала я, когда, напоив меня, Менгерель утолял собственную жажду. — У вас нет никакой подобной традиции?

— У нас — нет, — со смешком отозвался демон. — Но у многих народов есть, я знаю. Делить еду и воду довольно символично.

До этого скромно помалкивавший желудок, в котором появилось, наверное, больше литра воды, резью и стоном возвестил, что не отказался бы от более существенного подношения. Мужчина рядом неопределённо хмыкнул, но никак этот крик души не прокомментировал, а я тяжело вздохнула.

— Далеко нам ещё идти? — спросила, с трудом поднимаясь на ноги.

— Мы прошли больше половины, — обнадёжил меня демон. — Устала? Дальше должно быть ровнее, таких нор вроде бы не предвидится.

— Устала, — не стала спорить я. — Если бы не ободранные колени, я бы только расстроилась; ползти проще, чем ковылять по этому мусору.

— Залезай, я тебя понесу.

— Да я не в этом смысле, просто… — я запоздало сообразила, что фактически напросилась на помощь, и устыдилась.

— Просто пожаловалась, я понял. Зоя, мне не тяжело. И проще предотвратить проблему, чем потом её решать.

— Какую проблему? — уточнила я, опять устраиваясь на худой спине Менгереля.

— С твоей сломанной рукой, ногой или шеей, — невозмутимо ответил он. Контраргументов опять не нашлось. — Держись, пожалуйста, нормально. Мне так неудобно, ты на одну сторону перевешиваешь.

— А твоё плечо?

— Да зажило оно уже, у нас хорошая регенерация, я говорил. Особенно, всякие кожные повреждения быстро затягиваются, а этот ожог только выглядел страшно, — отмахнулся мужчина.

— Это хорошо, — задумчиво проговорила я. — Интересно всё‑таки, откуда у меня взялся тот пистолет и как я умудрилась убить Сартанара?

— В свете последних событий у меня появились некоторые сомнения, — задумчиво отозвался он.

— Надеюсь, ты не решил, что я всё это сделала сознательно и самостоятельно? — с опаской уточнила я.

— Нет, не в этом дело, — успокоил меня демон. — В силе воздействия. Заставить индивида убить кого‑то, если индивид на это психологически не способен, почти так же сложно, как заставить убить себя. И это уж точно сложнее, чем сломать чары знака кьяри.

— Подожди, а как же ваши рабы?

— Ну ты сравнила, — хмыкнул он. — С рабами воздействие идёт грубое и примитивное, исключительно на физическом уровне, непосредственно на тело, и сознание в процессе никак не участвует. Так, конечно, проще, но это воздействие такие следы оставляет, что не заметить их просто невозможно. А я совершенно уверен, что тебя хотели подставить, иначе это просто не имеет смысла. Так вот, чтобы перебороть сопротивление разума, нужно нешуточное усилие, и одновременно с преодолением привязки Санса… на это способны не более десятка демонов, и я практически уверен, что им это не надо. А если настолько ярого сопротивления нет, задача становится гораздо проще, и спектр подозреваемых сильно расширяется.

— Это же плохо, разве нет?

— Это очень хорошо, потому что тогда в круг подозреваемых попадают несколько существ, у которых есть понятные мотивы и достаточно беспринципности, — возразил мужчина.

— Но я ни с кем даже не разговаривала, кроме Люналы и этого Арвинара!

— Совершенно не обязательно разговаривать. Ему достаточно было просто тебя увидеть и запомнить, а воздействовать он мог издалека и опосредованно, через какой‑нибудь предмет — проводник в кабинете. Причём предмет этот мог оказаться там много раньше.

— Но почему Санс себя от этого не защитил? И на меня не наложил никакого запрета? Получается, любой желающий легко мог сломать этот медальон и сделать со мной что угодно? Хороша защита!

— Потому что это Санс, — вздохнул он. — Незаметно сломать медальон невозможно, нужно разорвать связь, а не заметить этого он бы не мог. Предваряя твой следующий вопрос, это никак не мешало подставе: после смерти партнёра связь и так разрушается, и понять причину этого обрыва невозможно уже через несколько минут. Возвращаясь же к Сартанару, он любил рисковать и опрометчиво сочетал это качество с редкой самонадеянностью. И если при решении каких‑то стратегических вопросов он мог перестраховываться и осторожничать, то к собственной безопасности относился наплевательски. Когда живёшь достаточно долго, начинаешь забывать, что ты смертен, а мои напоминания об этом факте он предпочитал игнорировать.

— Но это же глупо, — растерянно хмыкнула я.

— Глупо, — спокойно согласился собеседник. — Но до сих пор ему везло.

— Значит, его убил кто‑то из тех, что разделяют его представление о статусе, в попытке устранить с дороги?

— Это самое вероятное. Другой вариант — это может быть никак не связано с его делами в Аэрьи, раз уж он так активно наследил в других мирах. Увы, я не имею ни малейшего представления об этой стороне его жизни, друзьями мы не были. Но разбираться с этим надо там, не здесь, — отмахнулся он.

— И кто с этим будет разбираться? — уточнила я. — У вас же, как я понимаю, специалистов — сыскарей нет. Обратитесь к эльфам?

— Ты сейчас шутишь или издеваешься? — хмыкнул он. — Обращаться к ушастым, чтобы они лезли в наши сугубо внутренние дела? Самому придётся разбираться; я же обещал тебе помочь.

— И всё‑таки ты не специалист. Может быть, стоит поручить…

— Давай решать проблемы по мере их появления, хорошо? — оборвал меня мужчина. — Нам ещё нужно выбраться в Аэрьи, а я не уверен, что это будет просто.

Уточнять, какие ещё неприятности нас ждут, я на всякий случай не стала, чтобы не расстраиваться лишний раз. И вообще решила немного помолчать и попытаться уложить в голове события последних дней.

Жалко, что я не то что не специалист уголовного розыска, а даже детективы никогда не любила, было бы неплохо решить эту проблему самостоятельно и заслужить толику уважения демонов. Впрочем, уважение тут снискать способен только какой‑нибудь гений вроде мистера Холмса, а у меня шансов нет в любом случае. Кроме того, это уважение (даже если я вдруг сумею его заслужить) — палка о двух концах. Не стоит разжигать к себе дополнительный интерес, и так неизвестно, что мне делать и как прятаться. А то ещё с кого‑нибудь станется посчитать меня интересной диковинкой и возжелать заполучить в личное пользование. Вряд ли я заинтересую всех демонов разом, но и один может безвозвратно испортить жизнь.

Да и Менгерель обещал защиту. Интересно только, каким образом он планирует её организовать.

— Гер, а можно…

— Бестактный вопрос? — с ироничным смешком перебил он. — Задавай.

— Не так чтобы бестактный, но очень интересный. Как ты собираешься меня защищать? Не подумай, я не сомневаюсь в твоих способностях, но оказаться в рабстве у какого‑нибудь предприимчивого…

— Это ты тоже от Санса наслушалась? — весело оборвал моё неуверенное бормотание демон. — Зоя, ты — Ноотель Наречённая, понимаешь?

— Нет, — честно ответила я.

— Мать Указующей, фактически — живое воплощение богини, покровительницы всех эльфов, в нашем мире. Влиять на тебя незаконно, точно так же как и на твою дочь, — спокойно пояснил мужчина. — И наказание за подобные поступки — смерть.

А я вспомнила перечень предложенных Сартанаром в самом начале вариантов, среди которых был "прийти и просто назваться матерью Указующей, после чего меня примут как живую богиню". Сразу захотелось застонать от собственной доверчивой глупости и побиться головой об какой‑нибудь твёрдый предмет. Последним, за неимением прочего, оказалось плечо Менгереля.

— Ты чего? — растерянно уточнил он, машинально обернувшись ко мне.

— Чувствую себя дурой. То есть, я вполне могла и не связываться с Сартанаром? И совершенно ничего от этого не изменилось бы? Учитывая, что у него на самом деле не было шансов стать Наместником, я зря всё это терпела?!

— Кхм, — растерянно кашлянул мужчина. — Первый раз слышу, чтобы женщины на Санса жаловались. У наших демониц он любимчик.

— Да клала я на них с приборчиком, на этих ваших древних озабоченных… — начала кипятиться я, но постаралась пресечь собственное возмущение в зародыше. — Ладно, проехали. Ты тоже не считаешь это унизительным? Трахаться непонятно с кем, просто ради удовлетворения физиологических потребностей или достижения каких‑то целей? Ай, да что с вас, мужиков, тем более — демонов, взять!

— Ну, моё мнение никакого отношения к делу не имеет, — мягко возразил он. — Лучше скажи точно, чего именно ты от меня ждёшь? Я должен согласиться, что ты дура, или убедить тебя, что это не так?

— Ты даже собственное мнение высказать не можешь! Все вы… — опять завелась я, а потом, осознав иронию мужчины и всего разговора в целом, шумно выдохнула и продолжила уже спокойней. — Прости. Женская логика — она порой такая, бессмысленная и беспощадная. Неприятно чувствовать себя использованной и обманутой. И в данном случае то, за что Сартанара любят ваши женщины, скорее недостаток. Может, если бы мне было противно, было бы не так обидно.

— Понимаю, — неожиданно серьёзно кивнул он. — Просто не зацикливайся на произошедшем. Всё это характеризует Санса, а не тебя. Обмануть можно любого, равно как все совершают ошибки, даже боги от этого не застрахованы, и это не делает тебя хуже. Воспринимай как бесценный опыт и предоставленную возможность для саморазвития.

— Ты так уверенно об этом говоришь, будто проверил на собственном опыте, — озадаченная неожиданной поддержкой, пробормотала я. И только потом сообразила, насколько бестактно и даже почти грубо это прозвучало. — Извини, я не хотела…

— Всё нормально. Да, частично это — личный опыт, частично — наблюдения. Я бы, может, рассказал пару душещипательных историй, но сейчас не самое подходящее время и место, — хмыкнул Менгерель в ответ. — Но ты здорово меня разочаруешь, если продолжишь заниматься самоедством из‑за такой ерунды. Оно того не стоит.

— Спасибо, — ещё более озадаченно, но от того — не менее искренне проговорила я. Демон не ответил, и вновь повисла тишина.

Некоторое время мы продолжали идти вдоль ручья, а потом пути разошлись: он продолжил бежать привычным маршрутом, а мы по лестнице поднялись на уровень выше. Здесь начались более просторные коридоры, местами даже вполне целые, кое — где даже сохранилось тусклое освещение. Постоянно попадались какие‑то закрытые или открытые двери, которые мы миновали не снижая скорости и не проявляя любопытства. Если предположить, что причиной заброшенности этих уровней действительно является какая‑то радиационная авария, то, видимо, мы крысиными норами преодолели "зону отчуждения" и пробрались в собственно покинутые жилые — или, по меньшей мере, производственные, — сектора.

Здесь наше перемещение заметно ускорилось. Я хотела, было, предложить поставить меня на ноги, но в итоге усталость, призвав на помощь несколько весомых логичных аргументов, победила. Демон особенно уставшим не выглядел, и двигался вперёд лёгкой трусцой, явно безразличный к дополнительному грузу. При всём проявленном мужчиной благородстве, я здорово сомневалась, что он продолжил бы меня нести, если бы ему действительно было тяжело. Ну и, кроме того, я бы совершенно точно не смогла на своих двоих поддерживать заданный темп.

— Гер, а у меня вот ещё какой вопрос возник, — пробормотала я через некоторое время. — Если ты говоришь, что влияли на меня непосредственно во время убийства, то почему предполагал наличие "программы"? Как ты определил, что её не вложили раньше? И почему, если действительно хотели подставить меня, их не смутило присутствие свидетеля в твоём лице?

— Ну, тут всё просто, — отмахнулся он. — Про программу я просто пошутил. Раньше взлом привязки кьяри заметил бы сам Санс. Что касается моего присутствия… Меня не замечают никакие следящие чары, с их точки зрения меня просто не существует.

— Почему? Тоже какое‑то сильное колдовство?

— Нет, просто индивидуальное свойство организма. Врождённое, — слегка пожал плечами мужчина. — Если появятся вопросы — ты их запоминай; а сейчас надо помолчать, мы, кажется, на подходе, и я чувствую здесь присутствие посторонних.

Пришлось вздохнуть и умолкнуть. Присутствие посторонних автоматически означало возможные неприятности, и дополнительно привлекать их не хотелось. А я так и забыла спросить, что это за портал, к которому мы идём, и откуда он мог взяться. С другой стороны, какая мне‑то разница, если я всё равно в этом ничего не понимаю! Главное, чтобы работал.

Высказавшись про возможность нежеланных встреч, Менгерель заметно сбавил скорость и продолжил двигаться тем позабавившим меня бесшумным скользящим шагом. Мы опять нырнули в более узкие коридоры, потом через открытую демоном дверь выбрались в откровенно лифтовую шахту, только тросов тут не было. При виде тёмной бездны под ногами и над головой, где периодически вспыхивали невнятные тускло — жёлтые и красные искры, стало жутко.

— Туда? — обречённым шёпотом поинтересовалась поставленная на собственные ноги я, обеими руками цепляясь за не до конца открытую дверь.

— Боишься высоты? — так же тихо уточнил демон, хмурясь.

— Этой — да, — честно призналась я, находя взглядом обычную железную лестницу, расположенную сбоку от двери. До неё был где‑то метр, и, наверное, было не так сложно дотянуться. Если бы не бездна под ногами.

— Давай ты сядешь мне на спину, — предложил Менгерель, пожав плечами.

— Боюсь, тогда я от страха могу тебя придушить, и мы оба убьёмся, — вздохнула я, старательно отворачиваясь от притягивающей взгляд тьмы и фокусируясь на лице демона. Мужчина на мгновение прикрыл глаза, тяжело вздохнул, а потом вдруг подался ко мне, крепко обнимая одной рукой за талию и прижимая к себе.

— Ты что? — ошарашенно уточнила я, рефлекторно упираясь обеими ладонями в его грудь.

— Надо как‑то тебя перенести. Левитацией я не владею, держаться на спине тебе страшно, поэтому вариант один — держать тебя мне. Обними меня за плечи и закрой глаза, — велел он. Я уже настолько привыкла, что каждый поступок этого демона продиктован необходимостью, что послушалась беспрекословно. Обхватила твёрдые плечи мужчины, доверчиво уткнулась лицом в его шею и без возражений позволила прижать себя крепче.

Странное дело, но в этот момент страх отпустил, причём совершенно. Твёрдая уверенность, что змееглазый не уронит и со всем справится, заставила расслабиться в его руках. И сейчас не беспокоил даже тот факт, что Менгерель без меня совершенно ничего не видит. Почему‑то казалось, что это совершенно не важно, и что самому мужчине глаза и вправду не так нужны, как я сама привыкла думать.

Короткий рывок, и я душевно приложилась спиной обо что‑то твёрдое. Но глаза не открыла, только вцепилась крепче. Потом последовал ещё один рывок, и твёрдая плоскость под спиной сменилась несколькими неровностями.

— Ну, вот и всё, страшное позади, — прозвучал над ухом ровный голос демона. Я открыла глаза и обнаружила, что мы действительно уже находимся на той самой лестнице, на которой мужчина стоит обеими ногами, держится рукой и хвостом, а второй рукой обнимает меня. Поймав себя на иррациональном нежелании лишаться такой крепкой и неожиданно приятной опоры, я тем не менее аккуратно утвердилась ногами на ступеньке, аккуратно развернулась и ухватилась обеими руками за лестницу.

— Нам вниз или вверх?

— Вверх. Что случилось? До сих пор тебя высота не пугала, — озадаченно хмыкнул он, когда мы начали подниматься тем же порядком, что по ржавой лестнице ранее.

— Не знаю, — я неуверенно пожала плечами. — Наверное, там она просто не чувствовалась, лезешь и лезешь. К тому же, путь всегда начинался с твёрдой ровной поверхности. А сделать вот такой шаг через бездну гораздо страшнее.

— Пожалуй, — задумчиво хмыкнул он и замолчал. Я тоже не стала продолжать разговор, пытаясь проанализировать собственные неожиданные эмоции и ощущения. Не страх, с ним было всё понятно; его внезапное исчезновение и прочие сопутствующие мысли.

С одной стороны, ничего страшного не произошло. Ну, подумаешь, понравилось, что мужчина меня обнял! Нормальная здоровая человеческая реакция на общество приятного существа противоположного пола, без всякого подтекста. Позаботился, помог, да и объятья эти были не более неприличными, чем, скажем, в танце. Но, с другой, именно это и настораживало! Потому что значило только одно: я окончательно перестала воспринимать Менгереля как чуждую опасную тварь, какими прежде мне виделись все демоны. Для меня он теперь встал на один уровень с коллегами и приятелями мужского пола. Не близкий друг, но вполне достойный доверия приятный мужчина, на которого в определённой степени можно положиться. А это было очень, очень плохо. Потому что демон, — даже такой неправильный демон, — это совсем не то же самое, что понятные и знакомые люди. Это он сейчас, пока я ему нужна, проявляет заботу. А что будет потом? Не решит ли он забрать все свои слова обратно? Я же расслаблюсь, успокоюсь и перестану ждать подвоха и ножа в спину.

Увлечённая этими малоприятными мыслями, я незаметно для себя обнаружила, что лестница кончилась. Правда, повторять экстремальное хождение над пропастью не пришлось: мы выбрались на какой‑то явно технический этаж. Низкий потолок, тянущиеся во всех направлениях кабели, гофрированные трубы, просто трубы и какие‑то сегментные металлические конструкции в облезшей и местами сгнившей изоляции. Пахло пылью, запустением и отходами чьей‑то жизнедеятельности. Впрочем, очень может быть, последний запах принесли сюда мы сами.

Мы осторожно двинулись куда‑то в глубь хитросплетения коммуникаций. Каблуки цокали о покрытие пола особенно звонко, поэтому я старалась идти на цыпочках. Хотя с учётом запаха предосторожность была на мой взгляд излишней.

Внимательно глядя под ноги, чтобы не запнуться, я благополучно сумела отвлечься от мрачных мыслей. Да и не только мрачных; в голове стало гулко и пусто, и опять вернулось это по — детски плаксивое желание непременно вернуться домой прямо сейчас, не предпринимая к этому никаких усилий. Под этим "девизом" прошло ещё сколько‑то времени, а потом демон потянул меня куда‑то в сторону, в небольшую нишу. Там он хвостом нашарил в полу люк, — совершенно обычный, без всяких электронных наворотов, — и очень аккуратно потянул на себя, явно стараясь не издать ни звука.

Люк этот почему‑то вырвал сознание из оцепенения и помог сосредоточиться на отстранённой и безобидной теме. А именно — уровне местного технического развития, который озадачивал противоречивостью. С одной стороны, при виде тех небоскрёбов и леталок, представлялось нечто, ушедшее относительно моей родины далеко вперёд в техническом плане. Всё это навевало мысли о далёком космосе и контактах с чужими цивилизациями.

Но, с другой стороны, текущие по тоннелям стоки, заброшенные из‑за радиационного заражения сектора, шахты и коммуникации вполне привычного и узнаваемого вида, — всё говорило за не такой уж большой разрыв в прогрессе. Больше всего походило, что относительно недавно в этом мире произошла очередная техническая революция, связанная с каким‑то грандиозным открытием. Может быть, люди научились использовать антигравитацию?

В лаз мужчина нырнул первым, я, выждав несколько секунд, — за ним.

Ещё несколько тёмных коридоров и поворотов, и мы упёрлись в тяжёлую дверь. Замок здесь если и был, то сейчас не работал. Менгерель с усилием налёг на огромную створку полтора на три метра размером, упёршись ногой в стену рядом, и дверь нехотя подалась, с тихим мерзким скрежетом открывая щель, достаточную, чтобы протиснуться внутрь.

За дверью начинался узкий коридор, стены которого были если не белыми, то, по крайней мере, очень светлыми. Откуда‑то издалека доносился тихий монотонной неразборчивый гул, и мне вдруг стало непередаваемо жутко. Как будто впереди нас ждало нечто безусловно враждебное, смертоносное, противное самому понятию "жизни". Оно вызывало инстинктивный бесконтрольный страх, настолько глубоко сидящий внутри подсознания, как будто он являлся его первоосновой.

Не знаю, почувствовал моё состояние демон, или так совпало, но он вдруг выпустил мой локоть, вместо чего крепко перехватил ладонь и выдвинулся вперёд, тихо шепнув мне "почти пришли". Правда, сейчас это заявление совершенно меня не утешило. Очень хотелось попроситься обратно.

Ещё несколько поворотов, какая‑то узкая неприметная дверь в стене очередного коридора, и мы оказались… в первой увиденной мной в этом мире комнате. И я опять с ностальгией и тоской вспомнила совсем недавно проклинаемые тоннели, потому что сейчас ощущение глубинного ужаса только усилилось.

Хотя на первый взгляд ничего зловещего здесь не было. Явно операторское помещение; вдоль боковых стен какие‑то тёмные громадины со стульями перед ними, — видимо, пульты, — по обе стороны от двери — небольшие шкафы. Странный и совершенно неуместный здесь дрожащий свет проникал через окно, занимавшее почти всю противоположную от входа стену, отражался от светлого потолка и ронял блики на занимающий центр помещения пустой овальный стол. Почти всё окно было покрыто сеткой трещин, как будто снаружи в него ударилось что‑то большое и очень сильное. Я машинально крепче вцепилась в руку демона, судорожно сглотнув, а тот вдруг погладил пальцами мою ладонь. Кажется, тоже — машинально. Но этот жест действительно приободрил.

Мужчина уверенно потянул меня к окну, и я разглядела сбоку от него невысокую узкую дверь, перекошенную и — тоже вогнутую внутрь. Кажется, именно за этой дверью находился источник треплющего мне нервы гула.

— Посмотри, что там, — тихо велел демон, безошибочно подводя меня к дальнему от двери и наименее пострадавшему краю стекла, ставя перед собой. Подошла я на отчего‑то подгибающихся ногах, и замерла. Картина открывалась… впечатляющая.

Границы огромной рукотворной пещеры терялись где‑то в темноте. Отчётливо была видна только часть пола непосредственно перед обзорным окном и низ противоположной стены. Кажется, стены, пол и потолок при строительстве были на совесть укреплены, поэтому они, частично потрескавшиеся и местами зияющие провалами, выдержали и не дали пещере сложиться. Местами из под слоя чего‑то тёмного проглядывал их изначальный цвет, очень похожий на цвет отделки ближайших коридоров.

Следы взрыва, — может быть, не такого уж и сильного, — были отчётливо видны, и эпицентр его располагался строго посередине, прямо перед нами. Широкая пологая воронка была частично заполнена водой, а в её центре возвышались покосившиеся останки непонятной конструкции, напоминающие сейчас отбитое донышко стакана. Тёмные зубцы хищно топорщились, с одной стороны смятые внушительным куском скалы, явно рухнувшим сверху, вокруг из воды торчали ещё какие‑то обломки. С потолка в воронку тонкой струйкой текла вода, и шелест разбивающихся капель причудливо вплетался в общий гул, царящий в пещере.

Главным источником звуков были какие‑то живые существа, я не могла отсюда точно их разглядеть. Числом в несколько сотен, они сидели вокруг воронки, образуя концентрические окружности, и, кажется, заунывно пели хором, и именно этот монотонный звук, искажаемый сводами зала, вяз в ушах и заставлял меня нервно ёжиться.

Единственным, но достаточно ярким источником света был внушительный костёр, пляшущий в центре "донышка стакана". Вокруг огня металась какая‑то одинокая фигура, и её изломанная тень, искривляясь и паясничая, кружила следом, порой, кажется, не поспевая за движениями, будто была отдельным независимым существом. Больше всего происходящее напоминало какой‑то племенной обряд с шаманскими плясками, и я позволила себе растерянно хмыкнуть при виде этих первобытных танцев.

А потом я, наконец, сообразила, что это за воронка и на руинах чего пляшет незнакомое существо, и почувствовала предательскую слабость в коленях, неуверенно опёрлась ладонями о стекло за неимением другой опоры. Правда, демон тут же осторожно перехватил мои запястья и аккуратно отодвинул от покрытой трещинами поверхности.

— Не трогай, порежешься. Вообще лучше ничего не трогай, — очень тихо проговорил он.

— Мать моя женщина! — наконец‑то вернув себе дар речи, пробормотала я. — Это же… это то, что я думаю? Остатки реактора? Какой же там фон? И какой здесь фон? — добавила дрогнувшим голосом. По спине прокатился предательский холодок, осел мелкой дрожью в пальцах, и я нервно закусила губу.

В ответ мужчина крепко сжал ладонями мои плечи.

— Не бойся, всё под контролем, — тихо проговорил он. — Я смогу держать защиту ещё по меньшей мере несколько часов, а столько не понадобится.

— Портал — там, да? В самом центре?

— Практически, — хмыкнул демон.

— У меня от мысли, что мы сейчас полезем в свежие руины атомного реактора, начинает кипеть мозг и дрожать все конечности. Как говорится, поджилки трясутся. Это фобия, да? — вяло усмехнулась я.

— Похоже на то, — насмешливо отозвался он и повторил. — Не бойся. Это поле сложно использовать в своих целях, но защититься от него не так уж трудно.

— Бытие определяет сознание. В моём мире ещё не придумали средств защиты, позволяющих человеку безнаказанно находиться в подобных местах. Особенно страшно, что ты можешь ничего не чувствовать, а на самом деле уже стоять обеими ногами в могиле.

— Просто не думай об этом, — прозвучало вкрадчиво и почти ласково. Я всегда подобным тоном успокаивала Славку, когда ей снился дурной сон. — Если совсем трудно, давай я немного отодвину эту нервную реакцию. Но потом придёт откат, — честно предупредил он.

— Истерика?

— Вероятнее всего.

— Чёрт с ней, пусть приходит! — решилась я. — Ты же меня не придушишь за неё, да?

— Переживём как‑нибудь, — хмыкнул он и аккуратно погладил меня по макушке. Страх отпустил мгновенно, в голове прояснилось. Я даже почувствовала недоумение по поводу своей странной вспышки; подобные панические припадки были мне не свойственны, а тут ещё повод странный. Страшно‑то оно страшно, но ведь демон защищает нас обоих, а не верить ему в этом аспекте было попросту глупо.

— Спасибо, — вздохнула я. — Знать бы ещё, с чего меня так накрыло!

— Вымоталась, — лаконично отозвался Менгерель. — Есть какие‑нибудь предложения по части взаимодействия с этими существами?

— Хм. Не взаимодействовать с ними? — со смешком предложила я.

— Я знал, что тебе понравится эта идея, — весело согласился демон и опустился на пол, прислоняясь спиной к стене под окном. — Присядь, вряд ли они быстро закончат. А ещё лучше — приляг и попробуй поспать.

Я бросила ещё один взгляд в обзорное окно и со вздохом села рядом с мужчиной. А через пару секунд, подумав и решив последовать совету, вовсе сползла на пол, пристраивая голову на его бедре. И было мне совершенно наплевать на наличие или отсутствие какого‑либо подтекста в этом действии, просто хотелось устроиться поудобнее. Впрочем, демон как раз отреагировал спокойно и против роли подушки не возражал.

Полноценно заснуть у меня не получилось, — сказывалось нервное напряжение, мешала не слишком‑то удобная поза и песнопения радиоактивных аборигенов, — но я сумела провалиться в то странное состояние между сном и явью, когда они сплетаются между собой, мир становится зыбким и неясным, а в голове сны мешаются с мыслями. То я дивилась вывертам природы и психики разумных существ, поклоняющихся остаткам атомного реактора, то наблюдала шаманские пляски демонов вокруг костра. Причём плясали Менгерель с Сартанаром, и первый был символически загримирован под индейского вождя, а второй так и прыгал — со сквозной дырой в голове. Стреляющие машины и люди, тоннели с текущей по ним кровавой рекой, жадно сглатывающая голодную слюну бездна под ногами, — мозг смешивал впечатления последних двух дней в однородную массу, пытаясь их как‑то переработать и утрясти.

Разбудил меня, как и ожидалось, Менгерель. Слегка потрепал по плечу, и я, вздрогнув, очнулась.

— Пора? — неуклюже садясь, пробормотала сипло и закашлялась; опять жутко хотелось пить, но спрашивать о воде я не стала. Слишком хотелось попасть домой, чтобы тратить время и отвлекаться от главной цели.

— Во всяком случае, они притихли и, кажется, в большинстве своём разбрелись, — шёпотом ответил мужчина и поднялся, протягивая мне руку. — Я отсюда не могу распознать точно, сколько их там осталось.

Отказываться от помощи я не стала, уцепилась за его запястье, с трудом заставила себя встать. Тело казалось совершенно деревянным, руки — ноги не гнулись, а болела вообще каждая клеточка. Я попыталась, и с ходу так не смогла вспомнить, было ли мне когда‑нибудь так же плохо.

— Ох — ох — ох, шо ж я маленьким не сдох? — тихо пробормотала я, распрямляясь и пытаясь размяться. Без особой, впрочем, надежды на успех. Демон насмешливо фыркнул, но поинтересовался с неожиданным участием:

— Всё действительно настолько плохо?

— Не настолько, но — плохо. Да ладно, надо просто спортом заниматься регулярно, а не по случаю, — поморщилась, подходя к окну и вглядываясь в темноту за окном. — Ни черта не видно с такого расстояния, — наконец, пробормотала я. Погасший костёр окончательно погрузил залу во мрак.

— Значит, будем разбираться на месте, — резюмировал мужчина и принялся шарить по карманам. — Подержи, — велел он, ссыпая в мою протянутую ладонь ту самую горстку камней, которые забрал из стола Сартанара.

— Что это? — полюбопытствовала я.

— Страхи. Как чувствовал, что пригодится! Если кто‑то подойдёт — кидай в него. Желательно попасть в него, но можно и рядом, главное — ближе. Всё, чш — ш! — ответил он, прерывая разговор и примериваясь к двери. А жалко, у меня сразу возникла куча вопросов. Например, об изначальном предназначении и происхождении этих "страхов". Правильно ли я вообще поняла их действие?

Или почему демон не может просто отвести всем присутствующим глаза или как‑то ещё заколдовать, раз уж не хочет их убивать? Или что ещё он забрал из стола приятеля?

Дверь подалась с лёгким хрустом; демон её попросту выломал, умудрившись сделать это очень тихо. Бесшумно поставив гнутую железку рядом с проходом, мужчина кивком велел мне выходить, а сам двинулся следом. За руки меня в этот раз никто не хватал, и с непривычки то и дело подмывало оглянуться и удостовериться, что спутник по — прежнему двигается рядом со мной. Но каждый раз я пресекала эти порывы, продолжая пристально вглядываться в окружающий сумрак: надо думать, не просто так мне были выданы эти камушки.