Да, «закон суров, но это закон». Что же делать? Я была близка к истерике, сейчас опять придется таскаться по Москве с несметными сокровищами, дожидаясь, пока мне не начнут задавать острые и болезненные вопросы бандиты или полицейские. И неизвестно, чем все это кончится, муками и смертью в подвале или этапом в Магадан. А впрочем, может, меня и не посадят, расскажу все, как было, я, по сути, не совершала никакого страшного преступления, пойду как соучастник со смягчающими обстоятельствами или свидетель. Буду коротать долгие часы в КПЗ и в залах судебных заседаний. Или мне удастся уйти на дно, потом как-нибудь легализовать средства. Нет, нет, нет. Я чувствую, что оставаться в Москве нельзя! Необходимо бороться за возможность начать новую жизнь. Надо попробовать последнее средство.

– Давайте обойдемся без документов, вот возьмите, – сказала я, протягивая банковскому работнику пачку евро.

– Дача взятки является уголовно наказуемым преступлением, – ответил парень, но в его глазах что-то сверкнуло.

Я протянула ему еще две пачки:

– Возьмите и можете начать свое дело, купить небольшой заводик.

– На заводик здесь не хватит, – хмыкнул он.

– Ладно, пойду в другой банк, надеюсь, там сотрудников устроит меньшая сумма, – произнесла я, стараясь сохранять спокойствие.

– Подождите, фиг с ним, мне никогда не нравилось здесь работать, сейчас все оформим.

– Только сделайте так, чтобы деньги мгновенно поступили на мой счет. Я выполняю поручение очень серьезных людей, тамбовская группировка, слышали? – понизила я голос. – Хорошие парни, но такие пытки устраивают, прямо гестапо, – я весело усмехнулась. – Если деньги пропадут, у вас будут ужасные проблемы, но недолго, умрете быстро, то есть медленно умрете, но… в общем, вы меня поняли.

«Что за чушь я несу? От стресса мозг активизируется и начинает выдавать совершенно несусветную информацию».

Но по глазам парня мне показалось, что он проглотил мой экспромт.

– Не волнуйтесь, деньги должны поступить быстро, мгновенно невозможно, но в течение получаса, – процедил он.

– Хорошо, я посижу и подожду, – быстро согласилась я.

Сидеть полчаса было невозможно, мои нервы не выдержали бы этого. Но и уехать, не будучи на сто процентов уверенной в судьбе моих ценных бумаг, тоже. Я решила выйти в коридор. Мне почему-то пришло в голову, что оставаться в кабинете у парня небезопасно. Может зайти кто-то из начальства, начать задавать вопросы. Гипотетическая, конечно, ситуация, но все же… В тот момент мое воображение рисовало совершенно удивительные картины. Вот сейчас парень вызовет ментов. Омоновцы, с автоматами наперерез, крики: «Всем оставаться на своих местах! Мордой в пол!» и так далее. А потом меня погрузят в полицейскую машину и все, уже ничего нельзя сделать, невозможно повернуть время вспять. И на сердце не передаваемый никакими словами ужас и тоска. Иногда во время просмотра телепередач я пыталась представить себе состояние душ людей, взятых под стражу. Мне всегда казалось, что их мозг отказывается воспринять эту ужасную ситуацию. И им кажется, что вот сейчас все закончится, и они вернутся куда-то назад, где постель с любимым человеком, мандарины, шампанское, Новый год и проводы ребенка в первый класс.

Может быть, и меня сейчас ждет арест. И в какой-то момент я пойму, что это уже не кино и наручники не снять, за мной закроется железная дверь и душу охватит тяжелая беспросветная тоска, как непроглядная полярная ночь. Надо проиграть самый трагический вариант развития событий, и тогда я буду к нему готова. Нужно сказать себе: «Все, мне нечего терять. И пусть меня ждут арест, Сибирь, издевательства, все что угодно, я готова ко всему, мне наплевать на свою жизнь, я уже не верю, что будет что-то хорошее». Действительно, мы со Славой расстались, мой новый друг погиб, карьера не сложилась, многие неблагонамеренные граждане пытаются меня убить и покалечить. На воле у меня, прямо скажем, жалкое существование. За колючей проволокой государство, по крайней мере, попытается обеспечить сохранность моей жизни. К счастью, высшая мера наказания на данный момент в Российской Федерации отменена. Да, произошел в какой-то момент внутренний надлом, трагический срыв, и все, я уже по ту сторону баррикад вместе с Аль Капоне, Япончиком, Муркой, тамбовскими и Коза Ностра. Странно, но эти печальные мысли меня немного успокоили.

Я завела будильник на полчаса вперед, надела наушники, включила джаз. Прошлое, будущее и настоящее смешались, от ужасного стресса я окончательно потеряла рассудок, и вот я уже вижу нары, женщин с искаженными горем, алкоголем и тоской лицами, широкий тюремный двор, собак.

Время промчалось незаметно, будущее наступило, и я слышу, как мне говорят: «Соколова, к вам посетитель». Я в ушанке и валенках иду по снегу к отдельному домику, где проходят свидания. За мной следует охранник и подгоняет меня грубыми восклицаниями: «Пошла, пошла!» и толчками в спину прикладом автомата. «Шаг вправо, шаг влево – расстрел», – зачем-то добавляет он. Мы идем долго-долго, мне в лицо падают мокрые, колючие снежинки, вдалеке лают собаки. Я плачу:

– Я не виновата, не виновата, отпустите меня.

– Молчать! – отвечает суровый охранник.

И мне кажется, что я не дойду, сейчас упаду в снег и умру. Мои силы на исходе. Я на мгновение вижу свой обледеневший труп далеко в Сибири, в холодном сугробе на тюремном дворе. И уже никому не важно, о чем я мечтала, во что верила и кем хотела стать. Важно только, что на самом деле произойдет с моей сущностью, с моей бессмертной душой, если она, конечно, существует. Но на самом деле я не умираю, а дохожу, подгоняемая пинками охранника, до убогого бревенчатого домика, предназначенного для встреч заключенных с любящими людьми, адвокатами и недовольными сообщниками. Там я вижу Куропатова, он в костюме и в дорогой кожаной дубленке сидит напротив меня и ласково спрашивает:

– Деточка, ты же хочешь выйти отсюда досрочно?

– Конечно, – отвечаю я дрожащим голосом.

– Я готов тебе помочь. Но мне хочется, чтобы ты отблагодарила меня. У меня тут немного игрушек для взрослых, так, разные милые сувенирчики, плеточки, нагаечки, ошейнички, гирьки, – Василий Петрович указывает на два огромных чемодана в углу, рядом с которыми стоят два амбала. – Наручники не снимай, кстати, – добавляет он, и его лицо озаряется счастливой улыбкой. – Мы просто поиграем часиков пять, и ты на свободе.

И тут зазвонил будильник. Похоже, от волнения на несколько минут я отключилась.

Я зашла в кабинет, там сидел какой-то мужчина в дорогом костюме и сотрудник банка, согласившийся сделать мне доброе дело, объяснял ему что-то с чуть брезгливой улыбкой.

– Вы можете проверить ваш баланс в банкомате, – сказал парень, указывая мне глазами на дверь.

Мне показалось, банковский служащий сильно нервничал. Это неспроста. Наверно, он сообщил в службу безопасности, и сейчас меня арестуют.

Я подошла к банкомату, мои руки дрожали. Я набрала пин-код. «Введен неверный пин-код» появилась фраза на экране. Все, мою карту заблокировали, на выходе меня ждет полиция, или ОМОН, или ФБР, я не знаю, кого вызывают в таких случаях. Все, нары, баланда, феня и однополый секс по принуждению – вот мои перспективы на ближайшие несколько лет. Полчаса назад я говорила себе, что мне наплевать на мою жизнь. Но сейчас мне отчаянно захотелось назад, в какую-нибудь съемную хрущёвку с маленьким телевизором, совмещенным санузлом и четырехметровой кухней. Ведь даже жизнь в такой квартире, где можно полежать на диване, выпить чаю, вина, покурить и помечтать – тоже блаженство. Но все, это мне уже не светит. Отчаяние ворвалось в мою душу, как дым и лава из горящего кратера, сметающие дома и деревья на своем пути. Все было напрасно и ничего не вернется. Попробую набрать последний раз, вдруг это ошибка.

Я снова медленно набрала пин-код, стараясь попасть дрожащими пальцами в нужные клавиши. Сработало, ура! Но еще не факт, что деньги дошли. Я выбрала пункт меню «проверить баланс». И после этого на экране появилось семизначное число. Мои ноги так затряслись, что мне показалось, я сейчас упаду. Получилось! Средства республики переведены на мою банковскую карту, и я могу лететь в Париж. Подальше от русской мафии, холода и воспоминаний.

Я выбежала из банка, мне было страшно, я боялась бандитов, полицейских и мирового безликого, трансцендентного зла. Мой таксист уже уехал, ловить машину не вариант. Пробежав несколько кварталов, я снова вызвала такси до аэропорта. Я стояла и ждала около пятнадцати минут. Теперь главное – не опоздать на самолет. До конца я еще не осознала произошедшее. У меня в голове проносились отрывочные воспоминания. Вот сейчас, если пройду таможню, полечу в Париж. А что будет дальше? Этого я пока не знаю и даже не могу предположить. Туманная даль, сжимающая сердце сладким волнением неизвестность. Мне мучительно захотелось жить, мир вдруг показался мне таинственным и полным чудес, как в детстве. Никогда не сдавайся, и твое будущее наступит. Оно придет в один прекрасный день, и неважно, после скольких печальных лет ты почувствуешь восторг победы. Всем больно жить, всем бесконечно больно жить и невыносимо сладко.

Вот я уже в аэропорту, таможня дала добро. Мой багаж состоял из дешевых тряпок, старенького ноутбука и потертого кошелька, в котором лежала бесценная банковская карта. И только в самолете я поняла, что по моим меркам я теперь очень богата. Это было безумное и невероятное сочетание, горе и страх, пережитый стресс и чувство того, что фантастическая для меня сумма в два миллиона евро находится в моей сумочке, уместившись, благодаря современным технологиям, на небольшом прямоугольнике из пластика. Мне было до слез жаль Сергея, но ощущение того, что у меня появились огромные деньги, было сильнее, чем боль, страх и отчаяние. Мне удалось каким-то чудом, невероятным стечением обстоятельств убежать от преследователей, сесть в самолет и уехать, вырваться из страны, где было столько страданий. Мне бесконечно жаль Сергея, в нем было столько добра и света, которые пробивались через озлобленность и жестокость, как солнце в летнем лесу сквозь густую листву, но все-таки мы не успели стать по-настоящему близкими и родными людьми. И теперь несмотря ни на что я богата! Впервые в жизни по-настоящему богата. Я, несчастная, изнасилованная, разведенная, обманутая, нищая, почти потерявшая любовь и смысл жизни, вдруг стала обладательницей двух миллионов евро. Эйфория начала охватывать меня, как опьянение.

Я никогда не знала, что значит обладать финансовыми средствами. Я, униженный и несчастный человек. Меня жестоко оскорбляли и хотели закопать в землю из-за двадцати тысяч долларов. Я не знала, где взять средства на лечение и продавала дрянные кондиционеры, считала копейки до зарплаты и с ужасом смотрела, как тает моя кредитная карта. Неужели это все закончилось? С такими деньгами я еще сделаю ЭКО много раз, хоть тысячу раз! Я познакомлюсь с обеспеченным, блестящим мужчиной, да у меня отбоя не будет от мужчин!

Мы все в глубине души дети и нам хотелось бы поверить в сказку, в то, что, как в конце американского фильма, произойдет чудо и золушка станет принцессой, хорошие парни найдут клад, миллионер полюбит бедную девочку с улицы, и все старания хороших людей будут с избытком вознаграждены на этой грешной земле. Есть ли в этой жизни место чуду? Здесь, среди грязи, страданий, слез и крови, можно ли испытать счастье, почувствовать себя победителем, мечты которого исполнились? Кто владеет этим миром? Сильные, плохие парни вроде Куропатова? Нет! Этот шарик под названием Земля принадлежит мне! Я невольно улыбнулась и попросила у стюардессы шампанского. Хочется немного радости, совсем немного после всего, что со мной было. Но я еще не знаю, сколько будет счастья, может быть, целый океан. Море денег и океан любви, где-то я уже слышала это выражение. Я всегда боялась, что любая гармония скоро нарушится, произойдет что-то печальное. Не надо бояться радоваться, не надо бояться мечтать, ничего не надо бояться. Счастье может и должно быть бесконечным, как вселенная. Я попробую погрузиться в жизнь, как в теплые океанские волны, и наслаждаться ею до последнего вздоха. Мое сердце свело сладкой судорогой, я выдохнула и посмотрела в иллюминатор, чуть прикрыв глаза. Далеко внизу были едва заметные игрушечные здания, леса и поля.

Я задумалась: «Интересно, каждый ли человек знает, что значит быть униженным и растоптанным до конца? Потерять себя?» Я вспомнила, как парень за остановкой засмеялся, ударил меня два раза по лицу и толкнул на землю. Как ужасно было одной, больной, несчастной и испуганной бежать от Куропатова в незнакомый город. Я вспомнила его непристойные угрозы, последнюю крайнюю степень хамства, жестокости и надругательства. Меня унизили, растоптали, надругались. Чем это можно загладить и исправить? Местью, прощением, молитвой, алкоголем, подвигом, омутом острого наслаждения, дарящего забвение, самоубийством – чем?! Как залечить кровоточащие раны в душе? Нет, я больше не буду чувствовать себя униженной, растоптанной, скверной.

Я откинулась в кресле и снова посмотрела в иллюминатор, внизу уже ничего не было видно, только бежали белые и чистые облака. Главное в человеке – это душа, мозг, называйте как угодно, через разум и сердце человек может изменить свою жизнь, и все, что было с ним, с его бренной телесной оболочкой прежде, уже неважно. Но ведь душу тоже можно испачкать и испортить, но потом нужно попытаться вырвать эту грязь с ужасной болью и кровью и завесить шрам прекрасными картинами новых мечтаний и свершений. И не надо никому мстить, жизнь расставит все по своим местам.

Мы все можем найти счастье и свет, а те, кому повезет, и пару миллионов евро тоже. Найти или заработать. Мне вдруг стало казаться, что в жизни нет ничего невозможного. Горизонты открываются, границы стираются, расширяется кругозор, мир незаметно превращается в огромный сверкающий Диснейленд для бывших серых мышек. И если приложить усилия, можно сделать все, что угодно, абсолютно все, изобрести фэйсбук, совершить кругосветное путешествие, создать свою линию одежды, купить домик на побережье и умереть там, где море, солнце, пальмы и прохладный, волнующий самые сокровенные струны души ветер с моря. В мире так много денег и возможностей помимо горя, страданий и тоски. Похоже, я схожу с ума. Мимо прошла стюардесса, и я поставила на ее поднос бокал шампанского. Я не буду больше думать о своих обидчиках, мне после стольких лет печали, мук и сожалений неважно, что они сделали со мной, пусть их накажет жизнь, а меня она щедро вознаградила за все страдания.

Напротив меня сидела дама с дочкой, богатой, наивной, симпатичной девочкой в одежде от модных дизайнеров. Пускай эта девочка никогда не узнает, что такое грязь, унижение и зло, но зато она и не почувствует моего острого, пьянящего, пронзающего до самого сердца и возносящего на сверкающие вершины этого прекрасного и печального мира восторга победительницы.

«Люди гибнут за металл». Разве миллионные состояния стоят того, чтобы чье-то страдающее и радующееся, совершенно сотворенное сердце, перекачивающее кровь по всему организму за двадцать три секунды и наполняющее живительным кислородом все клетки тела, перестало биться? Для кого-то ценность человеческой жизни – полная чушь. Но вселенная зла больше не пугает меня. Я буду дышать и ходить по земле, не так уж важно, где и с кем, и во что я буду одета. Главное, что мои легкие будут наполняться воздухом, а все тело, все трепещущие нервы будет пронизывать удивительное, неповторимое ощущение жизни, к которому мы привыкаем и перестаем замечать великое и прекрасное чудо бытия. Этот мир ужасен, несовершенен, полон страданий, болезней, насилия и зла и, тем не менее, он в каком-то смысле прекрасен и идеален, и когда-нибудь я смогу постичь сокровенный смысл всего. Душу перестанет терзать боль, и мое сердце наполнится непреходящим покоем и счастьем.

Я смотрела на пролетающие под самолетом облака, он стал снижаться, и уже появились игрушечные города, горы и синяя лужа моря далеко-далеко внизу. Но мы пока еще летели на невообразимой, головокружительной высоте, над миром корысти и похоти. Эта жизнь – еще никем до конца не раскрытая тайна, где свет наших сердец «во тьме светит, и тьма не объяла его». И снова будут рассветы и весна. Моя любовь покинула меня, и несчастья изранили мою душу. И все-таки я так хочу жить несмотря ни на что.

– Наш самолет скоро приземлится в аэропорту Шарля де Голля, температура за окном восемнадцать градусов, – любезно произнесла стюардесса. И вот самолет уже опустился на шасси.