У меня по спине пробежал холодок. Я с удивлением увидела, что рядом со мной лежит Кристофер в футболке и джинсах.

– Почему вы остались в моем номере? – воскликнула я в праведном гневе.

– Я не мог уйти, в одиночестве меня одолевает страшная тоска, я надеялся, что вы простите меня.

Я одарила его хмурым, неприязненным взглядом.

– Кристофер, понимаю, что у вас горе, но вы переходите все границы.

Мы прошли в гостиную. Там уже сидели встревоженные и невыспавшиеся участники группы.

Я рассмотрела следователя, на вид ему было лет тридцать пять. Немного смуглое, породистое лицо, карие глаза, чуть вьющиеся волосы. Он мог бы быть красавцем, если бы не печальное и озабоченное выражение лица, которое портило его шарм.

– Итак, дамы и господа, я лейтенант испанской полиции Адольфо Родригес. Произошло убийство, – начал мрачный человек в форме, – и мне нужно допросить вас, каждого в отдельности, вам придется не покидать особняк до выяснения обстоятельств.

Я оглядела своих спутников, среди них не было жизнерадостной, улыбающейся Селин. Значит, она жертва.

– Ну, ни фига себе, – Бернар произнес какое-то французское ругательство. Давид и Герард переглянулись.

– А виски можно выпить? – тихо спросил Герард. У него был крайне испуганный и расстроенный вид, будто покушались именно на его драгоценную, молодую жизнь.

Его друг стукнул его по руке и что-то резко сказал.

У Шанталя, как ни странно, не было обычного бегающего взгляда, он сидел какой-то спокойный и умиротворенный. Кристофер выглядел крайне несчастным, словно на него обрушилось все мировое зло. Стефани была испуганной и растерянной, как ребенок, который впервые в жизни столкнулся с настоящим горем.

– Я буду приглашать вас по очереди в свободную гостиную на первом этаже, у нас есть постановление на обыск в ваших комнатах, – продолжал Адольфо.

– Это беспредел, вы не имеете права! – злобно крикнула Анни, шарм обаятельной королевы красоты с неизменной голливудской улыбкой внезапно исчез.

– Имеем, у нас есть постановление, – следователь махнул перед ее лицом какой-то бумажкой, – если хотите, вы можете связаться с французским консульством, я готов прямо сейчас продиктовать вам телефон. Дамы и господа, просьба не переговариваться, все ваши разговоры будут записаны моим сотрудником, – добавил суровый итальянец, и в его скорбном голосе прозвучали стальные нотки.

Когда-то в юности я прочла очень много детективов, и сейчас мне показалось, что это мой шанс. Я почувствовала, что мне очень хочется наказать убийцу доброй, всегда улыбавшейся старушки, и поняла, что хочу помочь расследованию. Я ведь на самом деле неглупый человек, и мне иногда удавалось решать сложные задачи, выпутываться из трудных ситуаций. В прошлом, когда я читала детективы, я уже почти на первой странице знала, кто совершил страшное злодеяние и лишил жизни своего ближнего. Наверно, я прирожденный сыщик и могла бы стать второй мисс Марпл. В ту минуту на меня будто снизошло озарение, и я осознала, в чем на самом деле было мое призвание.

– Синьор, дон, мистер Родригес, можно вас на минутку, – обратилась я к следователю, и мы отошли в угол гостиной, где стояли безмолвные стражи закона в форме, – я была детективом в России и раскрывала очень запутанные дела, я вас умоляю, позвольте мне присутствовать при допросах и помочь расследованию. Пожалуйста.

– Нет, это невозможно, – мрачно ответил синьор Адольфо.

– Вы такой красивый мужчина, я сделаю для вас все, что угодно, – сказала я, чувствуя, что участие в расследовании – мой шанс вырваться из порочного круга депрессии и тоски.

Следователь внимательно посмотрел на меня. Его лицо немного изменилось, будто сквозь мрачные, грозовые облака пробился один тонкий, солнечный лучик надежды.

– Хорошо, – ответил он после небольшой паузы, – но имейте в виду, если вы сами преступница и будете пытаться свалить вину на кого-то другого или подбросить улики, прослушивание допросов других фигурантов вам не поможет. Запрещаю вам делать комментарии, вы должны молчать, – он бросил на меня суровый взгляд, слегка разбавленный острым соусом мужского любопытства.

– Итак, синьор Кристофер, прошу вас пройти для допроса в гостевую комнату, – сказал Адольфо, когда мы вернулись к столу.

Преподаватель философии понуро поплелся туда, куда его направляла железная рука закона и правосудия.

Мы прошли в гостиную. Скорее это был кабинет. Видимо, он должен был напоминать помещение, где Томазо Бушетто корпел над бумагами, документами и счетами. Там стоял большой письменный стол, который украшала маленькая статуя Аполлона. С одной стороны располагалось роскошное кожаное кресло, в котором разместился Адольфо. Рядом с ним на компьютерном стуле сидел серьезный молодой человек в очках. Кристоферу следователь молча указал на деревянный стул напротив. Мне Адольфо предложил мановением руки довольно комфортное место на кожаном черном диване сбоку от письменного стола.

– Итак, месье Кристофер, – сказал следователь, держа в руках его паспорт, – прошу вас сообщить нам ваш род занятий.

Адольфо говорил на итальянском, а парень, сидевший рядом с ним, быстро переводил бесцветным голосом.

– Я преподаю в университете.

– Как давно вы этим занимаетесь?

– Около двадцати лет.

– Проживаете ли вы по адресу, указанному в паспорте или где-либо еще?

– По адресу, указанному в паспорте.

Следователь задавал вопросы быстро, не давая Кристоферу ни секунды на раздумья.

– Как давно вы там проживаете?

– Я купил там однокомнатную квартиру в тысяча девятьсот девяностом году, до этого я проживал на набережной Сены с родителями.

– Как давно вы состояли в связи с мадам Селин?

У Кристофера округлились глаза, его изумление показалось мне искренним.

– Да вы что? Я похож на извращенца?

– Затрудняюсь ответить. Как вы можете объяснить то, что ее нашли убитой выстрелом в висок?

Кристофер съежился, вздрогнул и тихо ответил:

– Какой кошмар, я не знаю, как это объяснить. При чем тут я?

– А где вы сами провели эту ночь?

– Я был с мадам Ларисой.

– Как давно вы состоите в связи? – быстро спросил следователь.

– Между нами ничего не было. Не знаю, вы, наверно, не поймете. Мне было очень тяжело, и я пришел просто поговорить с ней. Я спал одетый.

– Как давно вы знакомы с Ларисой?

– Мы познакомились этой ночью, – Кристофер говорил упавшим голосом узника, приговоренного к смерти.

– Вы помните, в котором часу вы покидали комнату Ларисы?

– Не помню. То есть, я ее не покидал, – мой ночной гость вздрогнул, нахмурился и обтер ладонями лицо.

– Кого: мадам Соколову или мадам Селин? – четко спросил Адольфо все тем же бесцветным, тихим голосом.

– Комнату мадам Ларисы. Я понимаю, вы хотите подловить меня, я теперь у вас идеальный подозреваемый, – ответил Кристофер уже спокойно, с печалью человека, пытающегося примириться с тяжелым горем.

– Мадам Лариса, как давно вы состоите в интимной связи с Кристофером? – неожиданно спросил Адольфо, окинув меня суровым взглядом добропорядочного пуританина времен Реформации.

– Между нами не было даже французского поцелуя, – ответила я, надеюсь, совершенно бесстрастно.

– Чем вы занимаетесь, мадам Лариса, в свободное от путешествий время?

– Ничем.

– Вы проводите ваши дни, глядя в потолок?

– Да, в потолок ресторанов и салонов красоты, – грустно ответила я.

– Чем был вызван ваш разрыв с Пьером?

– Это к делу не относится, но вам я скажу: между нами угасли чувства.

– Кристофер, вы сказали, что вам было очень тяжело? Почему?

– Я не буду отвечать на вопрос. Это никак не относится к смерти несчастной старушки.

– У вас финансовые затруднения? – быстро спросил Адольфо все тем же официальным тоном.

– Нет.

– Значит, это связано с амурными делами. Абсолютно все подробности жизни фигурантов относятся к делу. То, что человек решается на преступление, является следствием стечения миллиона обстоятельств его жизни. Лариса, часто ли вы испытываете скуку? – следователь быстро посмотрел на меня.

– Часто.

– Вы ищете острых ощущений?

– А что вы понимаете под острыми ощущениями? – я бросила на него внимательный взгляд.

Следователь даже не моргнул.

– А что под ними понимаете вы?

– Уж точно не убийство пожилых женщин.

– Кристофер, кто мог желать смерти мадам Селин?

– Я вам клянусь, я не имею об этом понятия, – страдальческим тоном ответил несчастный.

– А что вы делали с мадам Ларисой? – спросил Адольфо, и мне показалось, что на его устах мелькнула легкая улыбка.

– Ничего, мы пили вино.

– А потом?

– Я больше не могу отвечать на ваши вопросы, я имею право хранить молчание. Я буду говорить только в присутствии адвоката, – Кристофер пытался придать своему голосу твердость.

– Хорошо, одну минуту, – следователь вышел и через минуту вернулся со смуглым человеком в очках и с портфелем, который занял место на диване рядом со мной. – Теперь вы будете говорить в присутствии адвоката, его зовут Диего Санчос. Итак, Кристофер, вы помните, во сколько Лариса покидала комнату?

– Я спал и ничего не видел и не слышал.

– Являетесь ли вы родственником мадам Селин и встречались ли вы с ней ранее?

– Да, я ее племянник, – ответил Кристофер и закрыл лицо руками.

– Была ли она богата?

– Да, у нее был особняк около Версаля и солидный счет в банке.

– Есть ли у нее другие наследники кроме вас?

– Нет, но я не убивал ее! – закричал Кристофер. – Я не знаю, кто это сделал.

Он был близок к настоящей истерике.

– Вы были в хороших отношениях с вашей тетей?

– Нет, – мрачно констатировал Кристофер.

– Почему?

– Она не одобряла мой выбор.

– Выбор профессии?

– Женщины, но между нами не было никакой вражды.

Кристофер неожиданно покраснел, у него слегка затряслись руки.

– У меня раскалывается голова, наверно, гипертонический криз. Такое бывает, у меня часто повышается давление, я сегодня не принял лекарство, здесь есть врач?

– Сейчас вызовем. Диего, проводите его.

Мой ночной гость покинул кабинет в сопровождении адвоката.

Все указывает на Кристофера. Но в книгах обычно главный подозреваемый оказывается невиновен. Иначе будет неинтересно. Впрочем, боюсь, что порой реальная жизнь вносит свои коррективы в законы детективного жанра.

– Итак, синьора Соколова, как давно вы знакомы с Кристофером? – сурово спросил следователь, когда мы остались вдвоем.

– Вы знаете, мне кажется, надо копать в другом направлении: с одной стороны, все указывает на него, а с другой – что-то здесь не так.

– Я не спрашиваю вашего мнения, отвечайте на вопрос, – резко сказал Адольфо.

– Но вы же согласились, чтобы я помогла вам в расследовании.

– Не соглашался – только на ваше присутствие при допросах.

– Я, к несчастью, познакомилась с Кристофером этой ночью.

– И как прошла ночь? – спросил Адольфо понимающим тоном опытного человека и почему-то украдкой взглянул на статую Аполлона.

– Мы уже сто раз ответили вам, что мы выпили вина, поговорили, и я легла спать.

– Вы заранее договорились, как отвечать на вопросы?

– Нет, не договаривались.

– Почему же Кристофер остался ночевать в вашей спальне?

– Я велела ему уйти.

– Почему же он не ушел? – Адольфо задавал вопросы быстро, не глядя на меня и что-то записывая. Но после этого вопроса он кинул на меня пронзительный взгляд.

– Честное слово, не знаю, я уснула почти моментально. Я ужасно удивилась, увидев его утром на своей постели.

Мне показалось, что Адольфо не смог сдержать легкой ухмылки.

– Вы всегда засыпаете моментально?

– Нет, иногда я страдаю бессонницей.

– Во сколько вы легли спать?

– Не помню, вроде бы около половины первого ночи.

– Много ли вы выпили?

– Одну бутылку вина на двоих.

– Вы согласились на предложение Кристофера провести ночь в вашей постели?

Адольфо атаковал меня вопросами, бросая их, как бомбы, один за другим.

– Нет, он не делал такого предложения.

– Почему вы уехали из России? У вас были проблемы с законом? – следователь снова заглянул мне прямо в душу.

– Там холодно, и по улицам бегают медведи и бандиты в валенках с автоматами. Надоела такая обстановка.

– Как вы разбогатели?

– Я получила наследство от дяди.

– Вы убили его выстрелом в висок?

– Не убивала! – я начинала терять терпение.

– Он был известным человеком в России?

– Да, в определенных кругах.

– Как его звали?

– Это к делу не относится.

– Давайте я буду решать, что относится к делу, – железным голосом произнес Адольфо. Его взгляд говорил о том, что он с радостью упрячет меня за решетку до конца моих дней.

– Его звали Денис Петрович Иванов.

– В каком году он умер?

– В двухтысячном.

– Зачем вы врете?

– Я говорю правду.

– Повторяю свой вопрос: зачем вы врете? Вас привлекут к ответственности за дачу ложных показаний.

– Привлекайте, если считаете, что они ложные, – я постаралась выдержать его взгляд.

– Я еще вернусь к разговору с вами, а сейчас нужно срочно опросить других фигурантов, – сурово сказал Адольфо. Он позвонил по мобильному и попросил принести ему тройной черный кофе. Кнопка вызова секретарши в бутафорском кабинете Томазо Бушетто отсутствовала.

Следователь – просто идеальный слуга закона, суровый, непроницаемый, жесткий, настоящий карающий меч правосудия. Или это только маска? Адольфо пил кофе и что-то читал в своем ноутбуке. Я на секунду вышла, в коридоре меня поймал Кристофер, красный, с растрепанными волосами.

– Лариса, вы верите, что я невиновен? Я никого не убивал! Все указывает на меня.

– Я уже не знаю, чему и кому можно верить, – печально ответила я.

– О чем вы беседуете? – спросил нас молодой парень в форме, который подскочил к нам, как только увидел, что мы разговариваем.

– Перекинулись парой реплик об испорченном отдыхе.

Я вернулась к Адольфо.

Там уже сидел Паскаль. Возлюбленный Анни явно волновался, тот же бегающий взгляд, его ладони были сжаты, мне показалось, что его короткие черные волосы слиплись от пота.

– Синьора Лариса помогает мне в расследовании, – зачем-то сообщил Адольфо.

Паскаль даже не взглянул на меня.

– Синьор Паскаль, были ли вы знакомы с госпожой Селин?

– Да, мы были знакомы, – раздраженно ответил Паскаль.

– Вы являетесь владельцем юридической фирмы?

– Да, все верно.

– При каких обстоятельствах вы познакомились с госпожой Селин?

– На каком-то обеде, не помню точно.

– Пересекались ли ваши интересы в сфере бизнеса?

– Нет, она владела сетью отелей, честно говоря, у покойницы был другой уровень доходов.

Мне показалось, что финансовое превосходство пожилой леди явно злило Паскаля даже сейчас, когда она отправилась в лучший мир, где не нужно заботиться о насущном хлебе.

– Месье Паскаль, а верна ли информация о том, что Селин помимо сети отелей владела и большой юридической фирмой и за последнее время к ней перешли несколько ваших крупных клиентов, которые приносили вам основной доход?

– Да, такое было, – Паскаль поморщился, – это нормальный процесс, клиенты приходят и уходят, такое случается постоянно.

– Более того, она предлагала вам купить вашу фирму, что вы рассматривали как поглощение, – Адольфо опять говорил совершенно без эмоций.

– Когда вы успели все это раскопать? Ее предложение было мне неинтересно.

– И вы случайно оказались с ней в одной туристической поездке? Вы верите в рок, в судьбу?

– Это простое совпадение.

– Вы религиозный человек?

– Нет, я атеист, – Паскаль поморщился, словно испытывал жгучее отвращение ко всем мировым религиям.

– Значит, вы не считаете убийство грехом?

– Это преступление против государственных законов. Вы хотите подробно узнать о моем мировоззрении и философских взглядах? – раздражение Паскаля становилось все сильнее, мне казалось, что он готов броситься на служителя закона со статуэткой Аполлона.

– Нет, не хочу. Но согласитесь, что со смертью Селин проблемы вашей юридической фирмы решаются.

– Нет, это не так. Главное – не личность руководителя, а репутация самой фирмы. Если клиенты перешли к ним, значит, они уже не вернутся.

– А мне кажется, что личность руководителя играет большую роль.

– Вы хорошо разбираетесь в бизнесе? – спросил Паскаль с ядовитой иронией.

– Допрос веду я, – не моргнув глазом, ответил Адольфо. – В котором часу вы покидали вашу комнату сегодня ночью?

– Я ее не покидал, Анни может это подтвердить.

– Конечно, думаю, ради вас она подтвердит все что угодно. О чем вы хотели поговорить с госпожой Селин? Вы хотели убедить ее отменить поглощение вашей фирмы, оставить в покое вас и ваших клиентов? Перестать заниматься тем, чем она занималась всю жизнь? Вы думали, это реально?

– Я не собирался с ней говорить, мы случайно оказались в этой поездке.

В таком ключе допрос продолжался еще некоторое время. Наконец, Паскаль ушел в отвратительном настроении. Следующей пригласили Анни.

Она присела на стул, положив ногу на ногу. Ее очаровательная, облегающая юбка демонстрировала стройные бедра. Она была в коротком топе на бретельках, но Адольфо даже не взглянул на ее грудь, а смотрел ей прямо в глаза.

– Итак, Анни, эту ночь вы провели с Паскалем?

– Да, к сожалению.

– Почему к сожалению?

– Наши отношения зашли в тупик.

– Отчего же?

– Это наше личное дело, но если вы уж так интересуетесь, он перестал устраивать меня в постели, стал каким-то нервным за последнее время, думаю, вы понимаете, о чем я, – она тяжело вздохнула и поправила прическу.

– Да, понимаю. Ваш друг разговаривал с госпожой Селин во время путешествия?

– Да, Паскаль говорил с ней, предлагал ей какую-то хитрую сделку, что-то вроде сотрудничества, – я не очень во всем этом разбираюсь, – дарил ей цветы, чертов геронтофил.

– Анни, чем вы занимались до знакомства с Паскалем?

– Ничем, жила в свое удовольствие, мне помогали друзья, правда, у меня не было таких обеспеченных товарищей, как у Ларисы.

– Протестую, это к делу не относится, мадам Лариса помогает мне в расследовании. И теперь финансовое положение Паскаля пошатнулось, и он стал помогать вам не так хорошо, как хотелось бы?

Анни стукнула кулаком по столу и закричала:

– Я не понимаю, почему все видят в красивой женщине шлюху? Что плохого в том, что человек хочет хорошо выглядеть и жить в свое удовольствие? Наши чувства исчерпали себя, он стал нервным, раздражительным, срывался на мне, раздражал меня, я не могла больше это выносить. Поехал в путешествие не чтобы развлечь меня, а за этой старой перечницей. Я не гоняюсь за денежными мешками, а ищу в отношениях гармонию. Когда-то я целый в год встречалась с нищим рок-музыкантом, и нам было очень хорошо вместе. Главное в человеке – это глаза, по ним сразу все понятно.

– Вы высказываете очень умные мысли, Анни, простите меня, я следователь и поэтому провоцировал вас. Выходил ли Паскаль сегодня ночью из номера?

– Да, выходил, около двух часов ночи, сказал, что пошел курить в гостиную. У меня бронхиальная астма, и я не переношу табачный дым.

– И долго он отсутствовал?

– Не знаю, я уснула.

Адольфо задал еще несколько вопросов, и Анни ушла. Следующим на допрос вызвали Давида. Высокий брюнет развалился на стуле. Мне показалось, что он хотел положить ноги на стол, но передумал. Я заметила, что у него ссадина над бровью.

– Давид, скажите, вы общались с Селин?

– Нет, мне нравятся девочки помоложе, – ухмыльнулся парень.

– Вы покидали вашу комнату сегодня ночью?

– Да, покидал, мы с Герардом искали клуб, хотели оттянуться, вышли, там внизу недалеко были огоньки, вроде какая-то деревня.

– Как вы получили эти ссадины на лице?

– Да, никак, ерунда, пошли искать клуб, а нам навстречу компания местных ребят. Попросили закурить, повздорили, слово за слово, в общем, подрались немного.

Мне показалось, что Давид занервничал.

– Никто не пострадал из ваших противников? – Адольфо бросил на него пронизывающий взгляд.

– Да нет, никто, так, плевое дело, обычная потасовка, – Давид пожал плечами.

– А вы часто участвуете в потасовках?

– Ну, бывает иногда, вообще-то редко.

– А среди этих ребят не было девушек?

Мне показалось, что Давид напрягся.

– Не было.

– Сколько было ваших противников?

– Двое или трое, не помню точно.

– У вас плохая память? – без тени иронии спросил Адольфо.

– Ну, мы выпили с Герардом вина, в мини-баре в номере хороший алкоголь, я был слегка нетрезв.

– И много вы выпили?

– Да не помню я, – вдруг закричал Давид, – я к смерти этой старухи отношения не имею никакого. Она мне до лампочки. У нас отпуск испорчен. Можно, я уже пойду? Я пить хочу, голова раскалывается.

– Сегодня ночью под обрывом на скалах нашли тело молодой девушки, итальянки, она была убита и изнасилована. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Вы меня будете подозревать во всех преступлениях на Сицилии?

– Нет, мы просто возьмем образцы вашего ДНК.

Следующим на допрос вызвали Герарда. Мне стало жаль его. Он был очень бледен, с орлиным носом с горбинкой и кругами под глазами он напоминал умирающую, раненую птицу.

– Герард, о чем вы беседовали с госпожой Селин во время путешествия?

– Ни о чем, она сказала, что я похож на ее погибшего мужа в молодости, – тихо ответил молодой человек.

– Свидетели утверждают, что вы ссорились, почему?

– Она предложила мне неплохо провести время и сказала, что может меня прекрасно отблагодарить. Это отвратительно, ей же было под семьдесят.

– Вы оскорбляли госпожу Селин? – четко спросил Адольфо.

– Я просто сказал ей, что она не в моем вкусе.

– Свидетели утверждают, что вы громко кричали, что она одной ногой на краю могилы.

– Она сама оскорбляла меня. Сказала, что не будет больше меня беспокоить, если я предпочитаю мальчиков, – Герард еще больше побледнел и взглянул на нас глазами мученика, – мои сексуальные пристрастия – это мое личное дело.

– Вы злились на госпожу Селин? Вы хотели ее убить?

– Убить не хотел. Да, я злился на эту старую каргу. Но я никогда не стал бы ее убивать, я пацифист, – с грустью признался Герард.

– Вы давно страдаете эпилепсией?

– С детства.

– У вас бывают приступы, после которых вы не помните, что происходило?

– Да, бывают.

– Насколько часто?

– Я не знаю, – печально ответил Герард, – я стараюсь не думать о своей болезни. Очень редко хожу к доктору, часто забываю принимать лекарства. Я плыву по течению, туда, куда меня ведет вечная, трансцендентная энергия жизни, – его лицо вдруг осветилось. – Я часто медитирую и несколько раз достигал просветления.

– А космическая энергия не могла вас привести к необходимости убийства? – без тени иронии спросил Адольфо.

– Нет, разлитая повсюду, как воздух, энергия жизни несет нам добро, – в глазах Герарда была мудрая, светлая печаль.

– Расскажите мне о событиях сегодняшней ночи, – попросил Адольфо.

– Ничего особенного не произошло, мы с Давидом вышли прогуляться.

– Вы никого не встречали по дороге?

– Никого, – быстро ответил парень.

– Зачем вы меня обманываете, Герард? Давид нам все рассказал.

– Да, мы встретили ребят, поссорились с ними.

– Почему вы не хотели об этом говорить?

– Произошла драка. Давид такой непредсказуемый, во все ввязывается. У него море энергии, он не знает, куда ее приложить. Он мог бы быть первопроходцем, дойти до северного полюса, открыть Америку.

– Вы хорошего мнения о вашем друге?

– Да, он необыкновенный человек.

– Вы были в близких отношениях с Давидом?

Герард вздрогнул.

– Нет, что вы. Мы были просто друзьями. Он не создан для любви. Давида переполняет жизненная сила, если он правильно направит ее, то станет великим человеком, я уверен, у него большое будущее.

– Среди тех ребят, которых вы встретили вчера, была девушка?

Герард вздрогнул:

– Нет.

– Зачем вы сейчас обманываете меня? Вы будете привлечены к ответственности за дачу ложных показаний.

– Вроде бы была одна девушка, я не помню точно, мы много выпили.

Адольфо неожиданно встал и схватил Герарда за плечи:

– Быстро говори всю правду, и мы замнем дело, так как вы находитесь на территории другой страны, а иначе твоего друга упрячут за решетку до конца его дней.

– Давид был с ней, с девушкой, это было как кошмарный сон, я надеялся, что он будет со мной. Но, видимо, этого никогда не случится, – Герард побледнел, его руки дрожали.

– Он изнасиловал ее?

– Нет, она сама захотела быть с ним, они лежали на берегу обрыва в траве, это было отвратительно. Меня тошнило, начался приступ.

– Какой приступ?

– Припадок эпилепсии.

– Расскажи, как ты убил ту девушку?

– Я не убивал ее.

Вдруг Герард побледнел и упал на пол, у него изо рта пошла пена. Позвали врача.

Я не могла прийти в себя.

– Положение становится все более интересным, – мрачно произнес Адольфо, – делом об убийстве девушки будет заниматься местный следователь.

– Вы думаете, это кто-то из них?

– Я ничего не думаю, я ищу факты, тут у нас хотя бы только два подозреваемых, камера наблюдения зафиксировала, что, кроме Герарда и Давида, никто не выходил за ворота и никто не заходил на территорию особняка этой ночью.

Следующим на допрос пришел Бернар.

На этот раз молодой человек был в джинсах и шелковой рубашке с коротким рукавом, он явно скучал. Его породистое, крупное лицо с большими карими глазами выражало неподдельную тоску и досаду, наверно, по поводу испорченного отдыха.

– Чем вы занимаетесь, Бернар?

– Я закончил Сорбонну, теперь работаю в крупной компании. Она не принадлежала Селин. Мой род занятий имеет отношение к смерти старушки?

– Пока не знаю. Вы любите вашу жену?

– Да, конечно, – кисло ответил парень.

– Вы выходили сегодня ночью из комнаты?

– Нет.

– А ваша жена?

– Да, выходила, ей стало плохо, – вздохнул Бернар.

– Плохо? Она больна?

– У нее бывает очень низкое артериальное давление. Она сказала, что ей обязательно нужно выпить кофе.

– Из-за чего вы ссорились с женой, Бернар?

Парень нахмурился:

– Из-за чего люди ссорятся? Из-за всяких мелочей. Я могу уже идти? Мне нечего сообщить вам по поводу смерти старушки, я ничего подозрительного не видел и не слышал.

– Вы были знакомы с погибшей ранее?

– Нет, не был.

– Ваша жена говорила, что убьет вас? – быстро спросил Адольфо.

– Что?! Нет, никогда.

– Почему она угрожала вам сегодня ночью?

– Она не угрожала мне, что за бред вы несете? – Бернар говорил лениво и расслабленно, будто болтал о погоде.

– Нет, она угрожала вам, это слышала ваша соседка Шанталь.

– У жены просто была истерика.

– По поводу чего? – быстро спросил Адольфо.

– Я не знаю, – после небольшой паузы ответил Бернар, усмехнувшись, будто все это его забавляло, – у нее были не в порядке нервы.

– Почему?

– Не знаю, такова современная жизнь, в ней много стрессов, – он снова ухмыльнулся, и его ухмылка показалось мне зловещей.

– Бернар, если вы не ответите мне, что между вами произошло, вы будете арестованы.

– На каком основании?

– За дачу ложных показаний, по законам нашей страны, это основание для ареста. В этом доме происходит чертовщина.

– Ну, хорошо, я расскажу вам, – сказал Бернар, – а можно водички?

– Нет, сначала информация, – жестко ответил Адольфо.

– Ну да, случилась неприятная история, – лениво продолжал Бернар с некоторой досадой. – В Риме мы сидели в ресторане, за соседним столиком была одна девчонка, черная. Она так смотрела на меня, подмигивала. Потом она вышла в туалет. Я за ней, я просто не смог устоять. Такие моменты не так часто случаются в жизни, это как глоток свежего воздуха после дождя, когда выходишь из прокуренного клуба. Она была как настоящий экзотический фрукт. В общем, Стефани застукала нас. Жена была в ярости.

– Вы не считаете, что поступили как подлец?

– А что в этом плохого? Да я не так уж сильно любил Стефани, мы дружили еще детьми, этот брак устроили наши родители. Она была без ума от меня, а я нет. Это преступление по законам вашей страны? Она была симпатичной девчонкой, я был не против заняться с ней сексом, но никак не думал о браке. Но родители стали настаивать, два крупных холдинга планировали слияние, Стефани была в восторге, все были счастливы, кроме меня, – он грустно усмехнулся.

Адольфо вздохнул.

– И все-таки жена угрожала вам сегодня ночью?

– Нет, она не угрожала мне. Стефани просто наивная девочка, неспособная на это. Она любит меня без памяти.

– Так во сколько она покинула комнату и как долго она отсутствовала?

– Не помню, я уснул.

– Почему-то все сразу засыпают, – проворчал Адольфо. – Хорошо, вы можете идти.

Следующей пришла Стефани. Она была не накрашена, в джинсах и коротком пиджаке. У нее были заплаканные глаза.

– Мадам, вы заходили сегодня ночью в комнату Селин?

– Нет, – сдавленным голосом ответила она.

– Признавайтесь, речь идет об убийстве, это не шутки, все очень серьезно, вас видела Шанталь через глазок, отрицать бессмысленно.

– Да, я заходила к ней, но когда я взяла пистолет, она была уже мертва.

– Вы взяли пистолет? Зачем? Где он лежал?

Голос Адольфо продолжал оставаться бесстрастным, но он напрягся.

– Пистолет лежал рядом с ней на тумбочке.

– Скажите правду, Стефани, у вас был нервный срыв. Вы хотели убить Бернара, он не любил вас и изменил вам. Вы знали, что у Селин есть разрешение на ношение оружия. Вы пришли к ней попросить пистолет, она отказалась дать его вам, и вы убили ее.

– Нет, все было не так, я не убивала ее, – Стефани зарыдала, закрыв лицо руками, – пистолет лежал рядом с ней, она была мертва.

– Зачем же вы взяли оружие? Почему не обратились к охраннику?

– Она была мертва, жизнь этой старушки уже прошла, а моя только начинается, она испорчена с самого начала. Мне было все равно, что Селин мертва, меня волновали мои несчастья.

– Вы хотели убить мужа?

– Да, я ненавижу его, ненавижу, он изменил мне. Сегодня ночью Бернар признался, что не любит меня и никогда не любил, что он ненавидит меня и разведется, как только мы вернемся в Париж.

– Вы очень любили его?

– Да, я не могла без него жить. Я любила его безумно, я дышала только рядом с ним. И мне не оставалось никакого выхода, если он перестал любить меня, он должен был умереть. Только так я могла бы забыть о нем, об этих навязчивых мыслях, о воспоминаниях. В первый раз мы занялись сексом, когда мне было всего двенадцать, ему пятнадцать, мы были друзьями и нравились друг другу. Мы решили попробовать, как взрослые. И после этого любили друг друга каждый день. Я сделала нелегальный аборт в тринадцать лет, и у меня не будет больше детей никогда. Вы понимаете, что такое никогда? Только наша любовь, наша страсть – это было все, чем я жила. Мне не оставалось больше ничего, и вот я узнаю, что он меня не любит. Что еще оставалось делать? Мне не нужна эта долбаная жизнь без него, без любви, без детей, Бернар был моим дыханием, я думала о нем каждую минуту. Он являлся мне в фантазиях, в мечтах, в снах, ради него я пожертвовала всем. У меня никогда не было другого мужчины. Я безумно любила его, даже став старше, я ждала наших близких встреч как безумная, я умирала от горя, когда он не мог остаться со мной. И вот муж признается, что не любит меня и хочет развестись. Что мне оставалось делать? Скажите, что?!