Император Руамар Шаар-ан

Процесс посадки дирижабля — один из основных факторов, сдерживающих распространение этого полезного транспорта. Если на подготовленную площадку с причальной мачтой и надежными лебедками, да еще при слабом ветре, особого труда для этого не требовалось — хватало десятка оборотней для «заправки» швартовых концов в механизмы, — то все прочее сильно осложняло задачу. Но поиск способов решения проблемы велся очень активно.

Впрочем, нынешние условия для экстренной посадки были далеко не самыми тяжелыми. Во-первых, огромное открытое пространство существенно упрощало маневры, а во-вторых, над степью стоял почти полный штиль. Так что экипаж довольно быстро заякорился и вскоре был готов к приему и высадке пассажиров. Огромная серебристая туша на фоне выгоревшей степи смотрелась невероятно чужеродно.

Якоря эти, к слову, были одним из новейших достижений техники и представляли собой очень сложные и дорогие артефакты, имеющие ко всему прочему еще и короткий срок службы. Но зато они выдерживали падение с большой высоты, самофиксировались в грунте и выполняли функции лебедок.

Несмотря на то что дирижабль был наш, спешить навстречу высыпавшим из него оборотням мы не стали. Основная масса занялась разгрузкой, а пара отделившихся от нее фигур двинулась к нам. И вот тут я, опознав одного, облегченно перевел дух, хотя и несколько удивился личности главного спасателя.

Им понадобилось всего ничего, чтобы быстрым шагом преодолеть разделявшее нас расстояние: пилотам удалось посадить аппарат совсем близко.

— Ваши величества, — оба синхронно склонили головы.

— Рад видеть вас в добром здравии, — диковато улыбнулся Иммур, ощупывая пристальным взглядом меня и Александру и, видимо, отмечая то самое доброе здравие.

— Я тоже рад, Таан-вер, — кивнул я. — А вы…

— Атур Виан-ар, — снова поклонился смутно знакомый невысокий оборотень, стоявший рядом с министром. Впрочем, может быть, знакомым он только казался из-за удивительно заурядной и незапоминающейся внешности. — С вашего позволения, являюсь одним из ближайших помощников Инварр-ара. Насколько я понял, здесь имеется нечто, представляющее информационную ценность?

Я вкратце пересказал ему историю нашего знакомства с оазисом, и он, извинившись, тут же пошел совать нос во все щели, а мы вчетвером двинулись в сторону дирижабля. Нарушать тишину не спешил никто; открытое поле — не самое лучшее место для серьезных разговоров. Таан-вер проводил нас по каютам и, извинившись, направился дальше руководить процессом разгрузки оборудования.

Каюта, судя по довольно небольшой ширине кровати, была одноместной. Двухместных тут, похоже, не было вовсе, но нас с Александрой благоразумно не стали разделять. Хотя для двоих комната определенно была тесной: два с половиной на три метра, кровать в углу, вплотную к ней — стол и два стула, справа при входе — неглубокий шкаф, слева — дверца. Да, впрочем, сейчас мы были готовы обойтись вовсе без каюты: главное, за этой самой дверцей обнаружился полноценный, хоть и довольно тесный, душ, а на кровати лежала подготовленная сменная одежда. За предоставленную возможность нормально помыться и переодеться в чистое я сейчас был готов представить к наградам весь экипаж дирижабля.

Избаловала спокойная комфортная жизнь? Или, как высказалась вчера Александра, старею? В любом случае под хвост такие приключения! Очень надеюсь, следующего раза не будет.

Вдвоем в тесной кабинке душа мы не поместились, но оно и к лучшему, иначе водные процедуры имели шанс затянуться. А по очереди управились за четверть часа и, предпочтя паре жестких стульев кровать, полулежа устроились на ней, наслаждаясь передышкой.

— Рур, как ты думаешь, на дирижабле есть маг? — первой нарушила молчание моя жена.

— Думаю, есть.

— Наверное, ему стоит проверить Уру. Понимаешь, она…

— С улицы отлично слышно, что происходит внутри, так что ваш разговор я слышал, — хмыкнул я.

Александра напряженно замерла и даже, кажется, забыла дышать.

— Что, весь? — севшим голосом уточнила она.

— Весь, — безжалостно подтвердил я, не удержавшись от смешка. Она смутилась, и я не отказал себе в удовольствии усугубить ситуацию — уж очень приятным, будоражащим оказался этот запах. — Забавная интерпретация поцелуя, никогда не смотрел на это под таким углом.

— Рур, я…

— Предлагаю продолжить обсуждение позже, — хмыкнул я, спасая ее от необходимости придумывать ответную реплику. — Сейчас не самое лучшее время и место, да еще Иммур наверняка скоро появится.

В благодарность за понимание я получил поцелуй в плечо, хотя по-честному от разговора я спасал не только ее, но и себя. Смущение жены, конечно, забавляло, но мне и самому стоило все обдумать, особенно — внезапный вывод Уру и, главное, то, что ее слова недалеки от действительности. «Любовь» — слишком сложное и скользкое понятие, чтобы разбираться в нем на бегу, походя. Что Александра для меня нечто большее, нежели просто гарант мира, было очевидно и раньше, до откровений этого «глаголющего истину младенца». А вот насколько — еще предстояло выяснить.

Хотя, если быть честным, выяснять было особо нечего.

Еще вчера я мог поднять на смех женскую привычку придавать простым действиям какой-то запредельно важный смысл, но после сегодняшней ночи смеяться над этим совершенно не тянуло. Вроде бы не произошло ничего судьбоносного, планеты не сошли со своих орбит; но изменилось нечто гораздо более значительное, чем простое отношение к поцелуям. Сформулировать, что именно и почему, у меня не получалось, но казались показательными мелочи. Например, я поймал себя на том, что впервые назвал свою жену сокращенным именем, да и она ответила мне тем же…

Очень кстати, отвлекая меня от бесплодных и бестолковых размышлений, раздался стук в дверь. Александра выпрямилась, садясь и давая мне возможность сделать то же самое.

— Войдите, — разрешил я, на всякий случай накрывая ладонью рукоять одного из клинков, лежащих на столе у кровати. От внимания вошедшего Иммура этот жест не укрылся, и он понимающе улыбнулся.

— Это всего лишь я.

Хотя про «всего лишь» он поскромничал; в руках посетитель держал внушительный поднос с едой, и уже одно это делало его визит долгожданным.

— Смотрю, предположение оказалось правильным, — рассмеялся он, поставив поднос на стол и окинув взглядом наши голодные физиономии. Я только пренебрежительно фыркнул в ответ.

Перебравшись на соседний стул и предоставив Александре возможность остаться на кровати (с нее было вполне удобно дотягиваться до стола), я привычно провел левой рукой над блюдами, проверяя наличие ядов. Крошки горного хрусталя в оправе тонкого медного кольца, сидящего на мизинце, оставались ясными.

Всевозможные побрякушки, конечно, женское развлечение, но этот артефакт являлся насущной необходимостью и несколько раз спасал мне жизнь. Помимо основной функции, которую он исправно выполнял, у него было два неоспоримых достоинства: во-первых, кольцо было маленьким, тонким и совершенно незаметным, а во-вторых, оно не препятствовало обороту, умудряясь оставаться на своем месте в обеих ипостасях.

— Предвижу ответы, но все-таки почему тут оказался именно ты и какие новости из Агары? — наконец произнес я и накинулся на еду. Не сказал бы, что я успел проголодаться, но отказаться от этого великолепия просто не мог. Один только копченый окорок был непреодолимым искушением, не говоря уже обо всем остальном!

Кстати, интересно, как этот маг в степи не протянул ноги без мяса?

— Да все просто. — Иммур присел на оставшийся свободный стул, наблюдая за нами с прямо-таки отеческим умилением во взгляде. — Если бы кто-то еще в спешке покинул столицу в такой нервный момент, это было бы подозрительно. А я вроде как помчался в Орсу спасать положение и умолять Димира не гневаться, понять и простить. — В уголках губ министра внешних связей появилась жесткая складка, которую при наличии фантазии можно было расценить как сардоническую усмешку.

— Надо думать, присутствие остальных странных личностей вроде этого Виан-ара тоже было обосновано? — уточнил я в промежутке работы челюстями.

— Да, конечно. Атур курирует агентурную сеть в Орсе, он часто со мной летает. И остальной состав подбирали тщательно, никто не был в курсе конкретной цели, об изменении маршрута знали только мы двое, даже капитану сообщили после взлета. В общем, блюли секретность как могли, а там уже всё в когтях Первопредка. Что касается новостей, когда я улетал — был страшный ажиотаж. В горы снарядили экспедицию для спасения твоего дирижабля, «совершившего экстренную посадку». Твой брат пользовался бешеной популярностью у всех, начиная с наших политических и финансовых акул и заканчивая мелкой рыбешкой вроде ищущих приключений девиц. Хотя, отдать ему должное, держался неплохо, ни в какие союзы вступать не спешил, донимал Муна требованиями срочно тебя найти и прекратить все это безобразие. Конечно, нельзя отбрасывать возможность хитрой комбинации и качественной игры, но и прежде, уж извини, Мурмар такими талантами не блистал. Больше похоже, что он искренне не хочет во все это лезть и очень надеется на твое возвращение.

— Утешает, что с этим вопросом он пошел к Мунару, а не к окружающим лизоблюдам, — хмыкнул я. — Не все с ним потеряно.

— Мур лентяй, может — трус, но все-таки не форменный идиот, — пожал плечами Иммур. — Ну а остальных подробностей я, извини, не знаю. Не до того было, на меня все посольства разом насели, — поморщился он. — Они-то тоже слухи собирают, и теперь соседи поспешно обдумывают, не пора ли подсуетиться, раз ты погиб. Так что я очень просил Муна поспешить, потому что своих-то ты быстро к когтю прижмешь, а вот если тыбарцы оперативно захватят пару серебряных рудников на границе, это будет уже очень шумный и нервный скандал, который придется долго расхлебывать. А эти могут, ты не хуже меня знаешь: по части отхватить под шумок маленький, но лакомый кусочек они специалисты. Понятное дело, виноваты будут они, и извиняться придется в итоге им, но я буду пару месяцев разговаривать разговоры, а потом еще столько же — согласовывать компенсацию.

— Не рычи, — усмехнулся я. — Все равно быстрее не получилось бы, а если бы все происходило открыто — неизвестно, что могло случиться.

Если чифали были прирожденными лгунами, то жители Тыбарского Конгломерата (третьего, и последнего, соседа Руша) уважали в собеседнике три умения: вести торг, вести беседу и держать лицо. А еще они обладали пугающей склонностью придавать церемониальное значение любым мелочам вплоть до похода в сортир. В итоге с ними, конечно, можно было договориться о чем угодно, но это чудовищно затягивалось.

В общем, можно было считать благословением Первопредка, что место министра иностранных дел у меня занимал Иммур. Он, наверное, был единственным из всех знакомых мне оборотней, кто мог с каменным лицом три с половиной часа обсуждать прошедшую зиму. Лично я начинал звереть эдак через час, и это был вполне достойный результат, достигнутый годами практики: большинство выходили из себя минут через десять. Так что Таан-вера соседи очень уважали. И это было бы здорово, если бы их уважение не выражалось в опутывании форм общения все более сложными церемониями.

Да и что тут говорить, если у них одновременно существовало пять совершенно разных языков общения для разных случаев!

— Кхм, — вдруг тихо и как-то смущенно кашлянул Иммур, кивнув в сторону Александры. — Может, мы для дальнейшего разговора переберемся ко мне?

Глянув на собственную жену, я не удержался от ироничной усмешки: подобрав ноги, привалившись плечом и головой к стене, она спала. Причем, кажется, весьма крепко. Согласно хмыкнув и кивком велев Таан-веру выйти, я аккуратно уложил Александру в кровать. Она что-то сонно пробормотала, когда я осторожно снимал с нее одежду, но так и не проснулась.

Иммур ждал меня снаружи возле двери. Когда я вышел, но замешкался на пороге, раздумывая, можно ли оставлять императрицу одну, друг без труда понял мои затруднения.

— Не волнуйся, моя каюта — вот она, напротив, других пассажиров, кроме тени, в этом отсеке нет, вход закрыт артефактом, артефакт настроен на меня. Ну и на тебя, разумеется.

Я скрепя сердце согласился и шагнул следом за ним в комнату — зеркальное отображение предыдущей. В конце концов, всюду водить жену с собой за ручку — откровенная паранойя, а в случае чего я совсем рядом.

— Что ты с ней делал, что она так умаялась? — насмешливо уточнил Иммур, но под моим недовольным взглядом осекся и опустил глаза. — Извини, я…

— Давай мы продолжим прерванный разговор, — поморщившись, предложил я и присел на один из стульев. — Ты в курсе истории с отравлением в Таре?

— В общих чертах, — пожал плечами министр. — Был какой-то традиционный праздник, и в общий котел с супом попала ядовитая рыбина. Извини, я не помню, как эта тварь точно называется. А вот яд у нее, кстати, очень известный, «ласковая смерть», — сообщил он. Я кивнул, название действительно было знакомым. Сразу стало понятно, почему никто не поднял панику: яд вызывал глубокий сон, переходящий в кому и смерть. Любимое оружие трусливых самоубийц — быстро, безболезненно и наверняка. Только раньше я не знал, что этот яд получают из рыбы. Между тем Иммур продолжил: — Тварь эта довольно редкая и похожая на вполне приличного сородича, поэтому рыбак не распознал опасность, да и чистившие рыбу женщины — тоже. Ребята Муна даже сумели в общей куче отбросов найти нужные потроха, и, по-моему, за одно это их уже стоит премировать. Единственный странный факт, что супчик этот съели все, включая твою охрану; их командир всегда казался мне очень осторожным типом.

— Традиция, — поморщившись, пояснил я. — Нельзя отказываться, мореплавателя целый год будут преследовать несчастья; а воздухоплаватели от них по суеверию недалеко ушли. Учитывая, что капитан дирижабля и мой начальник охраны были старинными друзьями, можно объяснить участие в пиршестве бойцов. Неужели и правда случайность? — с сомнением проговорил я.

— Ну это уж вы с Мунаром разбирайтесь, — отмахнулся министр. — На мой взгляд, для спланированного покушения слишком ненадежно, а оба предыдущих раза действовали наверняка. К тому же оба раза целью было скорее дискредитировать тебя в глазах сторонников мира, а тут — массовое убийство с кучей посторонних жертв. Не вяжется с предыдущим почерком. То есть либо действительно случайное совпадение, либо ты не угодил кому-то еще. И если первый умен, изобретателен и осторожен, то второй — безжалостен и безразличен, хотя и не менее осторожен. Но повторюсь: это обсуждай с Муном, он всем этим занимается, а не я. Ты мне, коль уж соизволил выжить и найтись, лучше вот что скажи…

И остаток вечера мы посвятили решению рутинных, но оттого не менее важных вопросов. Прервались только один раз, когда маг-лекарь пришел осмотреть Уру. Вердикт оказался не слишком приятным, но ожидаемым: девочку действительно зацепило какими-то сложными чарами. Какими именно, без артефакта установить не получалось, но именно оно вызывало слабость. Прогноз, впрочем, был оптимистичным: через несколько дней телохранительница должна была полностью оклематься. Правда, до тех пор от нее не было никакого проку, что саму тень заметно расстроило.

Осмотрев заодно и императрицу (так до сих пор и не проснувшуюся), лекарь констатировал отсутствие каких бы то ни было чар, зато неожиданно диагностировал моральное истощение. На вопрос, откуда это могло взяться, маг ответить не сумел, да и я — тоже. Насколько я успел изучить Александру, она была во всех отношениях крепкой особой и маленькое приключение в степи уж точно никак не могло стать для нее серьезным потрясением. Мне оставалось только позволить ей спокойно отдыхать и набираться сил, а самому — продолжить работу.

Утром я неожиданно заспался и очнулся только к полудню, когда под боком зашевелилась жена. Выпустив ее из охапки, я тоже сел на кровати.

— Доброе утро, — проговорила она, озадаченно оглядываясь.

— Да уже не утро давно, — хмыкнул я. — Как ты себя чувствуешь?

— Вроде бы неплохо, — ответила осторожно. — Вот только я не помню, как вчера уснула.

— Ты выключилась почти сразу, я не стал тебя будить: целитель сказал, что это не магия, а простая усталость. А вот насчет Уру ты была права, ее действительно зацепило заклинанием, но скоро все стабилизируется.

Александра удовлетворенно кивнула и направилась в душ приводить себя в порядок, а я через простенькое устройство внутренней связи заказал в каюту обед.

Остаток пути прошел спокойно, без неожиданностей и приключений, да и посадка вышла ровной и быстрой.

Агара, столица Руша, располагалась на сбегающих к морю склонах гор, поэтому найти в непосредственной близости к ней подходящее для воздушного порта место не удалось. Петляющая среди невысоких скалистых гор дорога убежала от города на добрый десяток километров, где уперлась в широкое неровное плато. После определенных усилий этот пустырь превратился в один из самых крупных портов мира, способных принять одновременно три десятка воздушных судов. В итоге оживленным было движение не только над горами, но и на дороге. Грузы, пассажиры, встречающие, даже простые зеваки и туристы, желающие полюбоваться грандиозным зрелищем посадочного поля и рассмотреть здание порта — подлинное произведение искусства и одну из главных достопримечательностей Агары.

К стыду своему, я в этом здании бывал только один раз, и то — в юности, и сейчас в очередной раз обходил его вниманием. Морально готовясь к неприятностям, мы с Александрой покинули борт дирижабля, погрузились в ожидавший поблизости закрытый экипаж и в сопровождении эскорта охраны двинулись в сторону Варуша.

Дорога была непривычно пустынна. Я было подумал, что это дело Инварр-ара, временно ее закрывшего, но потом вспомнил: две недели назад состоялось открытие железнодорожной ветки, соединяющей столицу с воздушным портом, и все грузы пошли по ней. Этот проект был начат еще Шидаром, но во время войны оказался заморожен.

Александра с любопытством разглядывала пейзаж за окном, слегка оттянув занавеску, а я пытался спрогнозировать обстоятельства предстоящего «воскрешения» и выстроить собственную линию поведения. Чистой воды игра ума, не имеющая никакого практического смысла, но другое развлечение на четверть часа пути я не нашел.

За окном заметно стемнело; мы въехали в первое из двух ущелий, служивших устьями дороги.

— Впечатляет, — уважительно хмыкнула моя спутница. — Это все рукотворное?

— Частично, — честно ответил я. — Местами пришлось сильно расширить, местами — заползти повыше на гору. Сейчас скажу точно, где именно мы едем. — Я через жену потянулся к той же занавеске, но осмотреться не успел.

По нервам кипятком плеснула тревога, и в следующее мгновение за спиной раздался резкий хлопок взрыва. Карета дернулась из стороны в сторону и рывком ускорилась, затряслась, ходя ходуном. Нас отбросило на сиденье. Чтобы не болтаться в экипаже подобно семечкам в сухой тыкве, я одной рукой крепко прижал к себе Александру, ногой уперся в противоположное сиденье, а свободной рукой ухватился за переплет по счастью открытого окна. Александра бросила на меня тревожный взгляд, но задавать глупые вопросы не стала, вместо этого тоже попыталась зафиксироваться в пространстве.

Снаружи слышалось истеричное ржание лошадей, крик возницы, чьи-то еще испуганные возгласы; а потом прозвучал еще один хлопок, на этот раз — впереди. Едва ли взрывы разделяло больше пары секунд.

Карета опять дернулась, на этот раз — останавливаясь; последовал новый рывок, но его инерцию мне удалось погасить. Еще один взрыв, на этот раз — где-то вверху и справа. Экипаж, дорога — кажется, даже весь мир вокруг — ощутимо вздрогнули, ударив в грудь инфразвуком и набив уши ватой.

Я успел распахнуть правую дверь и дернуться к выходу, когда с неба послышался нарастающий грохот. Тонкая скорлупка кареты лопнула с обиженным звонким хрустом, как ракушка улитки под сапогом. Потом последовал тяжелый удар, кажется, по всей спине разом, на излете наподдавший по затылку, и наступила темнота.

Очнуться меня заставил запах. Сначала появился он, знакомый, привычный, родной хвойный запах с оттенком ландыша и терпкой горечи, разбавленный сейчас болью, тревогой и почти страхом. Последнее заставило меня угрожающе зарычать, и только после этого пришли другие ощущения: боль в спине, на которой я лежал; тошнота; снова боль, но уже — в голове; шум в ушах, какие-то шорохи и перестук. Впрочем, я бы с удовольствием ограничился только запахом: по крайней мере, он, несмотря на тревожные ноты, был приятным.

— Живучий кошак, — раздался рядом нервный смешок, а запах страха сменился радостью.

Я открыл глаза, пытаясь подняться и осмотреться, но Александра за плечо удержала меня на месте. И сил сопротивляться у меня сейчас не было. Вообще ни на что не было сил; я засомневался, что сумел бы устоять на ногах, даже если бы меня на них кто-то поднял. Кажется, даже после обряда я чувствовал себя лучше.

— Лежи, у тебя такой шышак на затылке — залюбуешься. Точно сотрясение, — тихо проговорила жена. Она вся была в пыли, кожа пестрела ссадинами и кровоподтеками, короткие рыжие пряди топорщились во все стороны и частично стояли дыбом; но определенно она была жива и, кажется, не сильно пострадала. От этой мысли у меня даже голова как будто стала меньше болеть.

— Что случилось? — сипло уточнил я.

— Видимо, нас опять пытались убить, — усмехнулась она. — Но мы оказались очень везучими. Между взрывом и гибелью кареты ты успел вышвырнуть меня наружу, а потом и сам прыгнул следом. Ну или больше было похоже на то, что тебя задело по касательной и отбросило. А тут наверху небольшой карниз, он нас и спас.

— Что с остальными?

— Понятия не имею, — вздохнула она и кивнула куда-то в сторону. — Вознице и лошадям не повезло, а остальных я не видела, я к тебе сразу поползла. Но обвал вроде был небольшой, лошадей успокоят и вернутся. От силы минуты две прошло, ты быстро очнулся.

— Нет, ты глянь, какая живучая беззубая тварь! — процедил неподалеку мужской голос. Александра вскинулась, находя взглядом говорящего. Я тоже дернулся, пытаясь приподняться на локтях, но руки дрожали и подгибались. — Смотри, и этот тоже шевелится!

Женщина подалась вбок, кажется пытаясь прикрыть меня от говорящего, а я еще раз дернулся и тихо зарычал от бессилия. С тем же успехом я мог сейчас лежать без сознания: пользы столько же, а нервы были бы целее. Все, на что меня хватило, это приподнять голову. Затылок ответил на это движение тупой ноющей болью.

— Ты сдохнешь, Овур, — прохрипел я.

— А мне уже нечего терять; зато я прихвачу с собой вас обоих, тебя и твою беззубую подстилку, — усмехнулся он, вскидывая тяжелый многозарядный арбалет. Убойная штука, с такого расстояния голову пробивает насквозь.

А потом случилось нечто, повергшее в шок не только громко выругавшегося оборотня, но и меня. Александра резко подалась вперед и в сторону, прыгнула — и на крупный камень рядом, на ходу выскальзывая из одежды, приземлилась степная кошка. Щелчок выстрела — и тяжелый болт, высекая искры, чиркнул по камню и дернул лежащее на нем платье. Следующий же выстрел растерявшийся мужчина сделать просто не успел — кошка прыгнула ему на грудь, сбивая с ног и одним движением разрывая незащищенное горло. Арбалет отлетел в сторону, опять щелкнул выстрел, но болт ушел куда-то вбок. Кошка неуверенно поднялась, ошалело тряся головой.

— Саша! — окликнул я.

Она вздрогнула всем телом, повернулась и двинулась в мою сторону. Ее ощутимо шатало из стороны в сторону, камни норовили вывернуться из-под заплетающихся лап и лишить опоры, но кошка упрямо преодолела несколько метров, отфыркиваясь, чихая и продолжая мотать головой. Рухнула рядом, привалившись к моему боку; дышала она часто и судорожно, как после долгого бега, сердце бешено колотилось.

Все, на что меня хватило в нынешнем состоянии, это слегка приобнять ее шею, успокаивающе поглаживая пальцами мягкую шерсть.

— Все хорошо, девочка, все в порядке. Успокойся, дыши ровнее, — уговаривал я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно. Хотя, клянусь когтями Первопредка, уверенности и спокойствия во мне сейчас не было ни на волос.

Это было… невозможно. Просто потому, что такого не могло быть! Как?! Александра — человек, чистокровный. Она пахнет человеком, двигается как человек, выглядит как человек… но рядом со мной сейчас лежала степная кошка, отзывавшаяся на ее имя!

Может, меня слишком сильно ударило по голове и это просто галлюцинации, бред или сон?

Однако однообразный сон тянулся, не спеша сменяться другими видениями. Кошка быстро затихла, и через несколько мгновений мои пальцы встретили не мех, а гладкую человеческую кожу. Я слышал дыхание женщины, но, кажется, она была без сознания; и сейчас я малодушно радовался этому факту. Потому что, когда она проснется, она начнет задавать вопросы, а ответить мне было нечего.

— Руамар! — донесся встревоженный голос Иммура. Где-то на заднем фоне ему вторило в несколько голосов не менее беспокойное «ваше величество!».

— Здесь! — хрипло рыкнул я, и шорохи с топотом начали приближаться. Из-за остатков разломанной кареты, на которых лежал внушительного размера валун, выскочил кто-то из стражников, а следом за ним — Таан-вер.

Друг тоже выглядел не лучшим образом: ощутимо припадал на правую ногу, штанина на которой явно намокла и теперь облепляла конечность, дополнительно осложняя передвижение, правая рука висела плетью, лицо было залито кровью, а те участки кожи, которые были чистыми, демонстрировали мертвенную, в зеленцу, бледность. Встретившись со мной взглядом, он облегченно вздохнул и следом за стражником поковылял к нам. Уже не бегом, а со скоростью, которую позволяло его состояние.

— Как ты, что с принцессой? — тревожно уточнил он.

С той же стороны, откуда вышел Иммур, показалась еще пара оборотней; они выглядели значительно лучше министра, но тоже — побитыми и потрепанными. Тот стражник, что пришел первый, оглядевшись, подобрал платье Александры и аккуратно накрыл им обнаженную женщину, за что удостоился благодарных взглядов и от меня и от Таан-вера.

— Она в обмороке, у меня… кажется, сотрясение, а в остальном все неплохо, — ответил я. — Что с рукой?

— Где? А, ерунда, вывих, кажется, — отмахнулся он. — Целитель вправит. Я отправил бойца за помощью. Что здесь делал генерал? И кто его так?

— Ашун-ан? Кажется, он пытался нас убить, — хмыкнул я, устало прикрывая глаза. — Самое смешное, я даже знаю за что и почему. Правда, такой решимости я от него не ожидал, но это ерунда. Гораздо интереснее знать, откуда он узнал, что мы будем проезжать здесь и именно в это время? Ладно, впрочем, об этом можно поговорить и позже. — Я поморщился.

— Это точно. А Муну придется спешно корректировать свои интриги, — усмехнулся Иммур. — Вряд ли ты сейчас в состоянии предстать перед советом и устроить им разнос.

Я бы, может, и хотел возразить, поспорить и что-то доказать, но не стал. Учитывая, что самостоятельно я не мог даже сесть, показательная порка откладывалась на неопределенный срок, а то и вовсе отменялась. Сейчас мне оставалось только расслабиться и положиться на товарищей.

Помощь подоспела вскоре. Так и не пришедшую в сознание Александру заботливо укрыли, нас всех троих раскидали по носилкам, загрузили в лекарские кареты (которых набрался добрый десяток — не всей охране повезло остаться на своих ногах), и торжественно-печальная процессия со всей возможной поспешностью двинулась в замок. В голову настырно лезли мысли о последних событиях, но думать о них было больно, да и толку в этих размышлениях не было никакого — мало исходной информации.

К счастью, на этом чрезвычайные происшествия сегодняшнего дня закончились. Дворцовый лекарь (традиционно тоже происходящий из рода Таан-веров) диагностировал у меня сотрясение мозга и гематомы по всей спине, дал выпить какое-то зелье, покрыл толстым слоем мази, перебинтовал спину и заверил, что через пару дней все пройдет. Императрица отделалась легкими ушибами и ссадинами, а ее обморок сам по себе перешел в глубокий сон. Угрозы жизни и здоровью не было, никаких неожиданных изменений не обнаружилось, и я отпустил почтенного врачевателя. Как бы ни хотелось прямо сейчас заняться всеми проблемами сразу, для начала надо было отдохнуть хотя бы пару часов.