В одной семье были две сестрицы и такие красавицы писаные – глаз не отвести. Как две капли воды похожи одна на другую, с двух шагов не отличишь, и нельзя сказать, которая красивее и лучше – близнята девушки были. Росли в любви друг к другу и такой сильной привязанности, что одна без другой и секунды прожить не могла. Все было в семье ладно да складно, и вдруг Даша (а сестриц звали Даша и Маша) сильно заболела. И чем дальше, тем больше недуг ее одолевал, скрутило девушку так, что сразу было понятно – не выжить ей. Маша чуть с ума не сошла. От постели сестры не отходит, каждое движение ее предупреждает, сколько врачей перебывало – ничего не помогает, видать, конец девушке пришел. Все были подняты на ноги, все было испробовано, но все впустую.

И вдруг приходит к ним старушка седая и сгорбленная. Отозвала она Машу и шепчет ей на ушко:

– Сестру твою спасти можно, берусь я за такое, но и ты мне помочь должна.

Маша от счастья даже расплакалась:

– Говори, бабушка, я все выполню.

– Не решай сгоряча. Подумай. За ее выздоровление ты ей свое обличье отдать должна.

Девушка непонимающе смотрела на старушку.

– Как это свое обличье, а я как буду?

– Ты-то? Да выбирай любое из животных, его обличье твоим и будет.

Задумалась девушка глубоко, а Даша по постели мечется, вот-вот конец ей.

– Хорошо, – говорит Маша, а у самой слезы из глаз льются, – для любимой сестры жизни не пожалею, сама же хочу быть кошечкой.

– Будь по-твоему, – вздохнула старушка, – быть тебе кошечкой до тех пор, пока кто-то тоже не совершит подвиг во имя любви к тебе.

Попросила она два тазика: один с водой, а другой пустой, и в пустой тазик Машу поставила. Окатила ее водой и из того тазика, где Маша стояла, воду вылила на Дашу, пошептав что-то. На Машу тоже чем-то из ковшика, который принесла с собой, плеснула. Даша глаза открыла, белокожая, розовощекая, кровь с молоком, болезни как не бывало. Глядь, а у постели кошечка сидит, до того хорошенькая, что глаз не отведешь, рука так и тянется погладить, а сестрицы-то нет, только глаза у кошечки такие знакомые и родные, что Даша вмиг все поняла. Залилась она слезами горючими, кошечку на руки взяла и давай целовать да миловать. С тех пор, куда она ни шла, кошечку с рук не спускала и спала с ней всегда.

Прошло время, все как-то уладилось, свыклось, утряслось, хотя нет-нет Даша в слезы и пустится. Глядь-поглядь, и у кошечки глаза на мокром месте. Но такое редко бывало, берегла Даша сестру от грусти и печали, веселила, баловала, холила и нежила.

Вот как-то пошла девушка со своей кошечкой в поле погулять. Вдруг откуда ни возьмись свора гончих окружила Дашу и давай на нее прыгать, чтобы вырвать кошечку из рук. Кошечка даже на голову сестры забралась от собак подальше, спину дугой выгнула, шипит на них. Даша палку схватила и той палкой собак давай охаживать, а им все нипочем, так и норовят кошечку ухватить. Известное дело, кошка с собакой в ненависти лютой пребывают.

Пропадать бы Дашиной сестрице, если б хозяин не появился и не отогнал собак от девушки. Хозяин был молодой, черноволосый да чернобровый, красавец из себя, статный, широкоплечий, с какой стороны ни взгляни – не посрамит себя. Отогнал он свору, извинился и говорит, что собрался на охоту, собаки притравлены, вот и бросаются как безумные, но то в них порода говорит. Вот дог у него дома, тот совсем другого воспитания, а это гончие, что с них взять? Говорит он с девушкой, а сам глаз с нее не сводит. Смутилась Даша, понравился ей молодой человек, сердце так и упало куда-то, а потом вдруг так сильно забилось, что девушка аж за него рукой схватилась. Стоят оба красные как раки, и расстаться невозможно, и говорить не о чем.

– Хотите, я вам завтра своего дога покажу, – ухватился молодой человек за спасительную мысль – вот посмотрите, он совсем другой, не такой, как эта свора.

– Хочу, – потупила глаза Даша, – я вообще-то люблю собак.

– Но кошек больше, – засмеялся молодой человек. Даша на это ничего ему не ответила, лишь прижала свою Машу к себе.

На другой день молодой человек пришел снова, но уже с догом, как и обещал. Дог спокойно обнюхал кошечку и побежал рядом с хозяином. Так они и гуляли вчетвером до самого вечера, пока солнце не зашло за горизонт. Договорились встретиться завтра снова, так у них и пошло: молодые люди гуляют, а кошка с собакой возле них крутятся. И все бы хорошо, но стала замечать Даша, что Маше очень понравился молодой человек. Она ластилась к нему даже больше, чем к сестре. Ее мурлыканье было так музыкально, что, казалось, кто-то тихонько выводит чудесную мелодию и мелодия эта о любви.

Молодой человек тоже был очарован кошечкой. Он не спускал ее с рук, целовал и смеясь говорил Даше, что если та королева девушек, то ее кошечка королева всех кошек. Задумалась Даша, грустная ходила она на встречу с хозяином дога, и он никак не мог понять причину ее задумчивости и молчаливости. Показалось ему, что не мил он девушке, сам же понял, что безумно полюбил ее, но насильно (мы все знаем это отлично) мил не будешь. На всякий случай решил он открыться, но Даша даже слушать его не захотела. Нет и еще раз нет. И руками на него замахала, а сама все на кошечку посматривает, как та с догом по полю бегает.

Опечалился юноша, а Даша ему говорит:

– Чтобы ты не грустил и обо мне помнил, подарю я тебе свою кошечку, она тебе меня заменит.

– А мне-то тебя чем отдарить? – печально спросил молодой человек. – Разве что тебе моего дога отдать… Он радостью тебе будет, я его в строгости, но и в любви воспитал, будет вместо меня тебя веселить, раз я не ко двору пришелся.

Ничего не ответила ему на это Даша, подозвала кошечку, взяла ее на руки, крепко расцеловала и отдала юноше, сама же кликнула дога и пошла себе прочь, не оглядываясь.

Вот опять проходит какое-то время. Молодой человек поначалу тужил очень, а потом смирился и так привязался к кошечке, что и не передать. Шагу без нее не ступит, куска не съест. И кошечка такой любовью ему платит – ни одна человеческая душа так его не любила. Сначала тоже по Даше кошечка кручинилась, а потом привыкла без нее, тем более молодой человек так ее холил и лелеял. И все бы хорошо, но кошечка не человек, говорить не умеет. В глаза глядит, кажется, настолько все понимает, что сейчас слово человеческое обронит, ан нет, все «мяу» да «мяу», вот и весь сказ.

Сидел наш герой однажды пригорюнившись. Кошечка, как всегда, у него на коленях лежала. Вдруг открывается дверь и входит старушонка с палочкой, на которую опирается.

– Кто ты, бабушка, и откуда здесь взялась, или дело какое у тебя ко мне? – удивился юноша.

– Кто я, тебе знать не надобно, и откуда я взялась, тоже знать не положено.

Еще пуще подивился молодой человек, а старушка продолжала:

– А вот дело у меня к тебе точно есть. Я насчет твоей кошечки хлопочу, умненькая она, ласковенькая, понятливая, человек да и только, вот не говорит – одна беда. Бери ее и поезжай к девушке, у которой взял, и я туда прибуду. Там узнаешь, что дальше делать.

Сказано – сделано. Собрался юноша мигом, кошечку на руки взял и в путь пустился. Идет, торопится, а кошечка на руках так и прыгает от радости, раз сто его облизала.

Приходит он к девушке, то-то она обрадовалась своей кошечке, ну ее целовать, и кошечка радостью светится. Даша про дога рассказывает. До чего пес умный, во всем ей помощник, от беды сто раз спасал, кажется, человек не может быть более преданным. Глаз умильных с хозяйки не сводит, ест только с ее рук, спит у ее кровати. Так девушка к нему привыкла, ни за что не вернет его юноше. Если ее любимой кошечки с ней нет, то хоть собака верная пусть будет.

Сидят они, разговаривают, а тут дверь открывается и прежняя старушка к ним входит. Вскочили юноша с девушкой, а дог с кошечкой спокойно лежат, значит, с добром к ним гостья пришла. А старушка Даше и говорит:

– Знаю я, кто у тебя на сердце, но вот что скажу. И сестрице твоей он пуще жизни полюбился, да только беда ее одной тобой отведена может быть. Понимаешь ли меня?

– Понимаю, – говорит Даша, а сама дрожит как осиновый лист, юноша же недоумевающе на них смотрит.

– Если вернешь ей то, что она тебе отдала, сбудется ее счастье, – опять же загадкой для молодого человека звучат слова старушки.

Тут уж не только Даша, но и Маша в обличье кошечки затряслась мелкой дрожью.

– Вернешь ли? – спрашивает старушка, пристально глядя на Дашу.

– Верну, – выдохнула та.

– И парня не постесняешься?

– И парня не постесняюсь.

– Что же, становись, – и старушка опять попросила два тазика. Поставила перед девушкой пустой тазик, а второй с водой уже тоже тут как тут. И откуда только что взялось? Не колеблясь стала Даша в тазик, только дога и кошечку погладила. Кошечка у тазика мечется, помешать ей хочет, а старушка не позволяет. Стоит Даша твердо и на парня смотрит строго, а тот ничегошеньки не понимает, онемел от удивления, только глазами хлопает. Вылила старушка на Дашу воду из тазика, а потом той же водой на кошечку плеснула. Смотрит юноша, глазам не верит. Его кошечка девушкой обернулась, копия Даши. Бросилась Маша к Даше:

– Что ты, что ты, сестренка моя дорогая, не надо мне облик человеческий, если твоим счастьем за него заплачено.

Отвела ее рукой Даша:

– Ты свое отстрадала за меня, теперь моя очередь.

И так твердо это сказала, что всем стало ясно: не уступит и не передумает. Бесповоротно. Маша в слезы, дог давай лаять, а юноша крепко задумался. Старушка же говорит ласково:

– Совершилось задуманное, вернули тебе твое обличье, девонька, ступай себе с Богом. И ты, Даша, ступай, и ты испытание выдержала, достойным человеком себя показала. Человеком тебе и оставаться. Вот еще один вопрос не решен, парень-то у вас один на двоих, а это не дело.

Но ее на радостях не дослушали, все обнимались и целовались, плакали, но уже от счастья. Сестрички обнялись, смеются; глядит юноша, глазам не верит, обе на одно лицо. Куда денешься – близнята. И характер один, и нрав, и душа – какую выбрать? Вот задача так задача! А девушки одна другой уступают.

– Твое счастье, – говорит Маша.

– Нет, твое, – отвечает Даша.

Спорят, спорят, а парень в растерянности стоит, глазами хлопает, ничего не понимает. Слушала их старушка, слушала да и вмешалась в спор:

– Помогу я вашей незадаче, согласны ли сделать так, как я скажу?

– Согласны, – в один голос отвечают все трое, – ты нам плохого не пожелаешь.

– То-то и оно, что я только на вашу пользу все сделаю. Вы, девуленьки, – обратилась она к сестрам, – отказываетесь от него одна ради другой, так ли?

– Так, – враз кивнули головой сестрицы.

– Будь по-вашему, не достанется он ни одной из вас, чтоб ссор промеж вас не было.

Кликнула тут она дога, а когда собака подбежала, плеснула на нее из ковшика, который опять же с собой принесла. Завертелся дог волчком, вихрь целый поднялся, а когда успокоилось все – стоит перед ними девица красоты неописуемой.

– Хотели вы из песика друга себе, – говорит старушка, – а получайте подругу. Она вам преданная в собачьей шкуре была, а теперь третьей сестрицей в человеческой будет. Вот и пара нашему молодому человеку, тем более они и раньше друг друга крепко любили. Так ли я говорю?

– Так, – ответили уже все четверо разом.

– Назовем нашу девушку Наташей, счастлива она будет со своим мужем, любовь их прежде сложилась, потому нерушима будет.

И глядя, как чуть опечалились обе сестренки при виде влюбленной пары, добавила:

– А вы, красавицы, не кручиньтесь да не грустите. Месяца не пройдет, как вы свою судьбу встретите.

Поблагодарили ее близнята, потом все четверо в пояс ей поклонились, и старушка исчезла, как и появилась, тем же манером. Стали готовиться к свадьбе, закатили пир на весь мир. Вот на этом-то пиру и встретили девушки свое счастье. Проезжали мимо в эту пору два богатыря, два брата близнеца. Конечно же, их на пир и зазвали (пир-то на весь мир был). Глянули они на сестриц, а те на них – враз полюбили друг друга до гроба.

Со свадьбой долго не тянули, после той свою тут же и отгуляли.