Бывает так, что случится что-то из ряда вон выходящее, потрясшее очевидцев и участников до самых глубин души, помнится все это обычно не один год, а может, и десятилетие и передается от поколения к поколению, обрастая все новыми и новыми деталями и подробностями так, что подчас и само происшествие станет совсем неузнаваемым. Вот так и эта история дошла до автора через несколько поколений рассказчиков, а потому, что в ней быль, а что небыль – автор судить не берется.

В обычном селе жила обычная немолодая женщина, отличавшаяся от своих, также совсем обычных соседей лишь тем, что всю-то свою жизнь была она совершенно одинока. Так уж иногда бывает на всем белом свете: станешь сиротой в малые года да так сиротой до конца своих дней и останешься. Наша героиня в раннем детстве потеряла родителей, а братьев и сестер ей Бог не дал, да и замуж выйти и своих деток завести не получилось. Не встретился, видать, тот, кто по сердцу бы пришелся, а без сердечной привязанности не всякая женщина на брак решится, вот и наша не решилась. Так до зрелых лет бобылкой и жила, хотя из себя видная, а человек и вовсе души добрейшей. И работница на славу: в руках все так спорилось и горело, что, казалось, самое трудное дело играючи само собой получалось. Любили ее в селе – не передать словами, да и у нее ко всем душа была нараспашку. И хоть втихомолку народ жалел, что жизнь личная у нее не заладилась, но и ее не обошла великая любовь.

Уже много лет жила с ней небольшая собачка по имени Лори. Ох, и красавец же был этот песик! Шерстка белизны первого выпавшего снега, пушистая, как облака, нежная, как дуновения майского ветра, а глаза, как угольки, так сквозь кудряшки и сверкают. А какой ласковый да преданный был – хозяйку свою любил до умопомрачения, ни на шаг от нее не отходил, глаз с нее не спускал, каждое движение ловил. Только один недостаток у него был – говорить не умел, а уж понимал все так, что еще не каждый из людей умом с ним помериться мог. В общем, чудо из чудес, а не собачка. Ну, и хозяйка его любила, что уж тут говорить, можно сказать, им только и жила. Все самое лучшее сама не съест, ему отдаст. Так что песик как сыр в масле катался.

Как это ни странно, но от Лори все село было без ума, у каждого при встрече с ним одна рука так и тянулась погладить его, а вторая почему-то сама собой лезла в карман или сумку в поисках чего-нибудь лакомого. Лори благосклонно принимал знаки внимания окружающих, но поклонялся только своей хозяйке, только ей одной принадлежала вся любовь его собачьего сердечка и такая рабская привязанность, что на все остальное его уже не хватало.

Так они и жили уже много лет. Песики хозяйка были здоровы, подвижны, веселы, время над ними было не властно, и везде и всюду их видели только вместе. Казалось, один без другого не может пробыть и секунды, да так это и было на самом деле. Идиллию и безоблачность их жизни нарушало только одно – все животные вокруг очень странно относились к Лори. Если бы речь шла о людях, то можно было бы заподозрить, что они ему завидовали. Домашняя живность еще как-то терпела Лори, а вот бродячие собаки и бездомные кошки, а также дикие животные из окрестных лесов его откровенно ненавидели, хотя песик совсем не проявлял никакой недоброжелательности к собратьям, да и вообще едва ли замечал их в своей слепой и фанатичной привязанности к хозяйке. До открытых столкновений дело не доходило, так как и возможности такой не представлялось. Лори то шел след в след за хозяйкой, то просто находился у нее на руках, в недосягаемости от своих недоброжелателей, а вот мелких пакостей было предостаточно.

Забудет женщина убрать на ночь из сада игрушки своего любимца, их обязательно порвут в клочья. От корзиночки, в которой он любил отдыхать в беседке, когда хозяйка что-то вязала, сидя рядом в плетеном кресле, остались только обгрызенные прутья; на дорожках и ступеньках крылечка кто-то все время мерзко гадил, как будто зная, что не только женщине доставляет неприятности, но еще больше нервирует Лори, особо чувствительного к посторонним запахам и присутствию чужака в его владениях. Но самым болезненным для песика было постоянное исчезновение молока из его мисочек. Дело в том, что у Лори было одно пристрастие, несколько странное для собаки, – он очень любил молоко, а потому внимательная к его прихотям (к чести Лори крайне незначительным) хозяйка расставляла в разных местах мисочки со свежим молоком (корова-то была своя), чтобы ее любимец в любой момент мог утолить жажду без особых затруднений.

Вот это-то молоко с обидной регулярностью из блюдечек исчезало, и можно было только гадать, кто это делает: бродячая кошка или собака, а может, кто-то из лесных обитателей, ведь к молоку неравнодушны ежи, звери и даже змеи, вот и думай на кого хочешь, не пойман-то не вор. Конечно, все эти мелкие пакости сильно досаждали Лори и доброй женщине, но их привязанность друг к другу была выше всяческих происков, а зависти и недоброжелательности, пожалуй, еще никому избежать не удалось. Односельчане бурно обсуждали каждую пакость, судили-рядили, возмущались, грозились примерно наказать пакостника (попадись он им только) и еще большей любовью и нежностью окружали и Лори, и его хозяйку.

Но однажды произошло нечто из ряда вон выходящее – песик исчез! Женщина вешала во дворе постиранное белье, Лори как всегда крутился рядом, но когда хозяйка нагнулась взять опустевший таз, песика и след простыл. Женщина удивилась, Лори никогда от нее ни на шаг не отходил, стала звать – собачка не откликается, бросила она тут таз на землю, побежала к дому, может, Лори в комнатах? Нет, и там его не было. Что тут долго рассказывать, как ни звала, где ни искала – пропал песик. Все село поднялось, гудело, как потревоженный улей, до самой ночи сельчане по округе с фонарями рыскали, каждую травинку перетрясли – нет Лори. С неделю еще бегали, под каждый кустик заглядывали, все перевернули, но собачку так и не нашли.

На бедную женщину жалко было смотреть, она как будто одеревенела, ходила, что-то делала, но глаза пустые и с лица вся черная. Кто-то скажет: вот еще горе, подумаешь, собака! По человеку так убиваться можно, а собака что, так, баловство одно да глупость. Может, для кого-то и так, но только не в нашей истории. Всего-то и была у женщины одна родная душа, пусть и собачья, да и той она лишилась, да еще так неожиданно и странно. Нет, сельчане не насмехались, не обсуждали, и то сказать, сами-то они тоже немало горевали, уж очень песик всем по сердцу пришелся.

Время шло, обыденная жизнь затягивала, все уже смирились с тем, что Лори больше не появится, и стали уговаривать женщину завести себе новую собачку и даже той же породы, чтобы хоть как-то затянулась ее кровоточащая еще рана, но она категорически отказывалась, говоря, что второго такого Лори быть не может, да и не нужна ей новая собака, поскольку сердце ее принадлежит навсегда незабвенному песику. В душе сельчане были с ней согласны – второго такого Лори быть не может, но надо же как-то человека отвлечь от горьких дум, вот и наваливались с еще большим жаром с уговорами и убеждениями.

Как-то раз поехала женщина в город по своим делам, домой особенно не торопилась, ждать там ее некому, так что вернулась совсем под вечер. Отворила калитку, сделала шаг по тропинке к дому и обомлела, даже сердце захолонуло, пришлось за забор схватиться. Что вы думаете? На крылечке сидел Лори. Знакомая до боли фигурка так и светилась в сумраке вечера белым пятном на ступеньке. Как подбежала, как схватила на руки дорогое существо, бедная женщина даже не помнила. В исступлении целовала она собачонку, а та от радости облизала все ее лицо. Внесла женщина песика в дом, зажгла свет, положила его на диван, села рядом, сама не своя от счастья. Присмотрелась: да ведь это не Лори. И шерстка той ж белизны первого выпавшего снега, и такая же пушистая, как облака, и нежная словно дуновенье майского ветра, и глазки сверкают сквозь кудряшки, и хвостик ходит туда-сюда, выражая преданность, а сам песик так и трясется мелкой дрожью от радости. Вылитый Лори, только помельче, пожалуй, и похудее, может, более молодой, а может, плохо ухоженный, кто его знает, но не Лори это, увы, увы и увы.

Вспомнила женщина, как настойчиво уговаривали ее сельчане завести новую собачку, и решила, что кто-то из них по доброте душевной втихомолку подбросил ей песика, очень похожего на ее любимца. Собачка была славная и очень ласковая, но женщина никакой замены своему Лори не хотела, а посему решила оставить пока ее у себя (не выгонишь же на ночь глядя), а завтра вернуть тому, кто это сделал. Собачка свернулась калачиком на месте Лори и тут же уснула, а для женщины ночь прошла тревожно, еле дождалась она утра и, взяв песика на руки, пошла по соседям. Но, к ее великому удивлению, все они отнекивались, разводили руками и кивали один на другого, причем с таким искренним недоумением, что нельзя было не поверить в их полную непричастность. Песика отдать было некому, на улицу выгнать – это уж надо быть совсем без сердца, так и осталась собачка жить в доме, где прежде царил Лори. И назвали ее Арти.

И снова село загудело, но время шло, и все как-то улеглось, встало на свои места и жизнь покатилась по прежней колее. Хотя недаром говорят, что нельзя в одну и ту же реку войти дважды. Были и в этой, казалось бы, прежней жизни свои изменения и странности. Хозяйка Арти очень боролась с собой, чтобы заставить себя полюбить нового питомца, тем более что сходство с Лори было велико, а сам песик выказывал женщине столько любви и ласки, что превзошел даже прежнего ее любимца. Кроме того, Арти был намного меньше и гораздо слабее Лори. Толи прежнее житье было не слишком сытое, то ли болезнь какая его точила, то ли еще совсем молоденек был – причину сразу и не поймешь, да и не все ли равно, одно ясно – песика надо откармливать, согревать любовью и заботой, а коль болезнь проявит себя, то начать лечение, ведь конечно же, слабенького да болезненного всегда жальче.

А собачка даже долго ходить не могла, уставала, все больше на руках у хозяйки сидела, когда та куда-то шла, а потом и вовсе прятаться стала, если видела, что женщина собирается выходить из дома. И так это было жалостно и трогательно, что сердце хозяйки не раз ныло, особенно, когда гладила худенькую спинку приемыша. Она начала усиленно заботиться о болезненном питомце, а там и привязалась не на шутку. Что делать, дает наше сердце слабинку на жалость, внимание, любовь да ласку. А собачка вовсе из себя выходила, проявляя эти качества. Лишь хозяйка в дом, она ей тут же тапочки притащит, радуется так, что чуть из шкурки не вылезает, глазок умильных с женщины не сводит, так и ловит каждое ее движение, чтобы чем-то угодить, а когда на руках сидит, без конца хозяйку лижет, пока та с притворной строгостью не прикрикнет: «Хватит, Арти, хватит, а то накажу». Только тогда и уймется, а то никакого сладу с ней нет, ничего по дому делать не дает. Сиди с ней на руках и принимай все ее облизывания. Ну, как такую ласку да любовь не принять и ей не ответить?

Словом, женщина и сама не заметила, как вытеснил Арти прежнего любимца из ее сердца. Но мы уже говорили о человеческих слабостях, а тут еще и схожесть огромная. И то сказать, они даже в том похожи были, что и Арти живность возненавидела. Правда, отличие все же было: Лори недолюбливали только брошенные, беспризорные собаки и кошки да еще зверье лесное, Арти же на дух не переносили все без исключения; кроме того, сельчане любили Лори до умопомрачения, а Арти столь же страстно возненавидели, хотя скрепя сердце старались этого не показать, щадя женщину. С другой стороны, пакости в саду и на крылечке прекратились, и молоко больше не пропадало, хотя Арти так же его любил и хозяйка снова везде расставляла блюдечки.

А вот с песиком по соседям и улицам она ходить перестала… В какой двор ни войдет с Арти на руках, у тамошних кошек и собак сразу шерсть дыбом, так и бросаются на бедную собачку, кажется, разорвали бы ее в клочья, дай им волю. А о бездомных и говорить нечего – те с остервенением провожали женщину с Арти до самого дома, пытаясь вырвать его из ее рук, и долго еще бросались на закрытую калитку со злобным лаем и безумным мяуканьем. Да и сами соседи, к которым женщина заглядывала со своим другом, косо смотрели на Арти и не пытались даже скрыть своей антипатии, поэтому все чаще и чаще Арти оставался дома.

Судя по всему, он и сам не стремился, в отличие от Лори, выходить из дома, да и вообще многие его привычки были совсем другими, чем у прежнего фаворита хозяйки. Например, он постоянно куда-то исчезал, к чему бедная женщина была совершенно не приучена, а потому страшно пугалась по многу раз на день. К тому же Арти был весьма слабеньким, быстро уставал, не мог поспеть за хозяйкой и предпочитал передвигаться, сидя у нее на руках. Большую часть времени он спал, уютно свернувшись клубочком на диване. Бедная женщина очень боялась, что со здоровьем у него неважно и с ним что-нибудь случится.

…Надень рождения к женщине пришло много гостей, как мы уже говорили, ее очень любили в селе. Время было еще теплое, и она накрыла стол в саду. Гости веселились вовсю, Арти привычно лежал у хозяйки на коленях, потом задремал, и женщина боялась его потревожить, тем более что ближе к осени, когда все чаще выдавались прохладные дни, собачка выглядела совсем слабой. В самый разгар веселья калитка отворилась и быстрым шагом вошла жившая в городе близкая подруга нашей героини.

– Ой, простите меня, – весело затараторила она прямо с порога, – поздновато я что-то, да ведь транспорт у нас ходит не когда мы хотим, а когда расписание ему, вот я и припозднилась не по своей вине. Зато посмотри, какой я тебе подарок привезла, – обратилась она к хозяйке и накинула ей на плечи тонкую ажурную шаль.

Шаль была дивной красоты да еще такого размера, что подруга несколько раз обмотала ею именинницу вместе со спавшим у нее на руках Арти. Гости начали расхваливать подарок, отовсюду слышались комплименты, слова восхищения, «охи» и «ахи» – хозяйка была очень хороша в этом наряде, а собачка уморительно запуталась и закувыркалась в тончайшем ажуре.

– Хватит, хватит, – смеялась именинница. – Захвалили совсем! Помогите-ка нам с Арти снять эту красоту, сами не справимся.

С шутками и прибаутками все бросились снимать шаль, тем более что собачка, испуганно сверкая глазками, жалобно пищала, пытаясь освободиться из плена, в который попала. Общими усилиями шаль сдернули… Крик ужаса вырвался у хозяйки и ее гостей, а потом все как будто окаменели, и там, где секунду назад ключом било веселье, повисла мертвая тишина. Вместо белого пушистого песика на коленях у женщины сидела, кривляясь и извиваясь, кобра. Белая же и пушистая шкурка Лори жалостно валялась на земле, страшная в своей беспощадной правде. Что было дальше, каждый может себе представить уже без автора, по своему усмотрению.