Жмурясь от яркого солнца, Николай Иванович уселся на ажурную зеленую скамью возле благоухающей клумбы с журчащим фонтанчиком. Подумав, снял с себя рубашку, обнажив загорелый торс, худые жилистые руки и плечи, покрытые синей чернильной татуировкой. По правому предплечью шла жирная надпись «Коля».

— Сидел, что ли? — ткнул в плечо мужика Артем.

— Ни в жисть, — обиделся Игнатьев. — То в армии, деды в первый год заставили сделать.

— В армии? И когда же вы служили? — недоверчиво спросил Ромка. — Уж больно свежая татуировка.

— Ничего не свежая, ей уже, считай, лет десять, — возразил мужик.

— А сколько же лет вам было в армии? — удивился Артем.

— Служить пошел на два года позже. Двадцать. Ромка недоверчиво покачал головой.

— Так что, вам сейчас тридцать?

— Тридцать один.

— Не может быть! — в один голос воскликнули мальчишки. А Лешка подошла поближе и пристально вгляделась в Игнатьева. Она тоже думала, что ему никак не меньше сорока, а то и пятидесяти лет, но при ближайшем рассмотрении он и вправду оказался совсем не старым.

— Не веришь, что ли? — воззрился на нее мужик. — Это меня жизнь несладкая потрепала. Хошь, я тебе паспорт покажу? — Он полез в карман мокрых брюк, потом в другой и, сморщившись, пробормотал: — Куда ж я его подевал-то? Ах, да, отдал этому, как его… Максу.

— Максу? Ну да, я помню, — воскликнул Ромка.

Друзья переглянулись. Всем в голову пришла одна и та же мысль. Максу тоже было около тридцати. А не мог ли он пририсовать себе на щеку красное пятно и чуть-чуть изменить внешность? Тогда и фотографию переклеивать не надо, потому что, увидев особую примету, люди не станут приглядываться к другим чертам лица, глазам там или форме носа. А то, что Макс высокий, а мужик маленький, тоже ничего не значит, в паспорте-то рост не пишется. А уж возможностей воспользоваться печатью у него было сколько угодно, куда больше, чем у Николая Ивановича.

— Не помнишь, Макс тринадцатого в Москву ездил? — спросил Ромка у Гарика.

— Он каждый день туда ездит. Но вчера-то его здесь не было, и сегодня тоже.

— Это еще ни о чем не говорит. Он запросто мог воспользоваться твоим тайным ходом и проникнуть сюда незаметно. Лаз-то мы им с Денисом сами показали, когда прямо перед ними на дорогу вылезли.

Тамара Петровна, не дождавшись ребят, вышла из дома и воззрилась на Николая Ивановича.

— Нашелся? И где ж ты был?

— Я-то? В хозблоке… В гараже… — мужик с мольбой покосился на ребят, но они и не собирались его выдавать.

— Странно. Не слышал, что ли, как я тебя зову? — недовольно сказала Тамара Петровна, но заметно успокоилась. К счастью, издали не было заметно, что мужик сидит в мокрых брюках.

— Вам надо переодеться, — посоветовал Гарик, но слесарь махнул рукой:

— И так высохну.

Сердобольная Лешка сбегала на кухню и принесла оттуда большую кружку горячего крепкого чая.

— Выпейте, вам легче станет, заодно и согреетесь.

Пока она возилась с вымокшим слесарем, ребята поднялись на небольшое крыльцо над гаражом и столпились у входа в апартаменты Макса. Ромка подергал дверь, но она оказалась закрытой.

— А ты говорил, что у вас ничего не запирается, — уличил он Гарика.

— Так и есть, — удивился мальчик. — Зачем что-то запирать, когда кругом охрана? Может быть, она сама, случайно, захлопнулась? Не волнуйся, все ключи у нас на кухне хранятся. Сейчас принесу.

Но вернулся он с пустыми руками и обескураженным лицом.

— Ключей нигде нет. Макс их, наверное, с собой забрал.

Ромка заглянул в наглухо закрытое жалюзями окно, снова безуспешно подергал дверь. Замочная скважина, в отличие от дверей в доме, здесь была самой обычной.

— И почему мы сюда раньше не пришли и не проверили, нет ли здесь каких улик, а то и самого Никиты? Сюда его куда проще допереть, чем до лаза. Если только Макс с Денисом не сговорились и не вывезли его отсюда в багажнике. Ты сам-то как думаешь, могло такое быть? Ты же их лучше нас знаешь.

— Не такие уж они и друзья, — ответил Гарик. — Просто Денис, я тебе об этом говорил, Макса в Москву подвозит. Но кузена нельзя подозревать. Он хороший.

— А Макс?

— Макс? — Гарик немного подумал, а потом сказал: — Макс, наверное, тоже, но с ним я знаком недавно, а с Денисом — всю жизнь.

— Паспорт-то у Николаши взял Макс. И дверь свою зачем-то запер. Это очень, очень подозрительно. — Ноздри у Ромки раздувались, как у гончего пса, не в пример Фреду, который, вывалив язык, понаблюдал за ними снизу, понаблюдал, но подняться вверх поленился да и отправился отдыхать в тенек.

— А давайте Максу позвоним и спросим, куда он дел паспорт, — предложил Гарик. — Интересно, что он нам на это скажет.

— Успеется. Сначала выясним, зачем он запер свою дверь. Замок, мне кажется, не очень сложный, — сказал Ромка и побежал за своими отмычками.

Притащив железяки с крючками, он стал попеременно совать их в замочную скважину и вертеть крючочками в разные стороны. Но несмотря на все его старания, замок никак не поддавался.

— А тебе часто приходилось взламывать двери? — уважительно разглядывая железки разной длины и толщины, поинтересовался Гарик.

— Ну, как тебе сказать, — кряхтя, ответил Ромка. — Я уж и не помню.

Лешка хотела было сказать, что и вспоминать ему не о чем, так как пока не было случая испытать инструменты на практике, разве что на их собственной двери, но выдавать брата не стала. А Ромка так усердно трудился, что не заметил, как к ним на крыльцо поднялся Николай Иванович в почти высохших на жарком солнце мятых штанах.

— Дай-ка я попробую.

Тамара Петровна была права, руки у Николаши и впрямь оказались золотыми. Слесарь вынул из кармана маленькую проволочку и еще одну железку, что-то подцепил внутри замка и со словами: «Тут и делать нечего», — распахнул дверь.

Апартаменты над гаражом состояли из гостиной, спальни и кабинета. Все комнаты были обставлены красивой стильной мебелью, напичканы разнообразной наиновейшей аппаратурой, так что нетрудно было понять, почему Макс приехал сюда погостить на короткое время, да так и зажился.

Ромка заглянул под кровать в спальне, Лешка обследовала все встроенные шкафы, Гарик — лоджию. Никиты там не было.

Артем направился к ванной комнате и взялся за ручку двери, но она не поворачивалась. Пришлось снова призвать слесаря. Николай Иванович с легкостью расправился и с этим запором.

Артем щелкнул выключателем и открыл дверь. Ванная была просторной, хоть танцуй на блестящей коричневой плитке. Сама ванна была завешена непрозрачной пленкой. Резким движением он сдвинул занавеску в сторону.

Лешка, войдя вместе с Артемом, так и обомлела. На диванных подушках в ванне лежал Никита. Рядом на полу стояла его сумка.

Девочка уцепилась за край ванны, не в силах поверить, что самое страшное осталось позади.

— Ой! — И страх, и радость в ее возгласе смешались воедино, а затем страх прошел, так как Никита громко дышал, то есть был жив и, судя по розовым щекам, вполне здоров. Только в ванной, как и во всей квартире, было немыслимо жарко и душно. Значит, уходя, Макс выключил кондиционер. — Что с ним? Почему он спит?

— Эй, идите все сюда! — крикнул Артем, а сам осторожно прикоснулся к лицу Никиты, а потом тронул друга за плечо.

— Никита, вставай!

Мальчик приоткрыл глаза, и слабая улыбка мелькнула на его губах.

— Тема, ты? — проговорил он и крепко зажмурился, а потом приподнялся и схватил Артема за руку. Убедившись, что это не сон и его друзья стоят перед ним наяву, мальчик довольно улыбнулся и снова закрыл глаза.

Ромка, прибежав, судорожно выдохнул воздух в Лешкин затылок. Никак не ожидал он такой скорой развязки. Приняв решение ничего не говорить взрослым об исчезновении Никиты, Ромка, конечно, сознавал весь риск и огромную ответственность, взваленную на свои плечи, и страдал от этого больше других, только не подавал виду. А теперь он ухватился за Лешкино плечо: наверное, от неожиданности у него подкосились ноги.

Артем впервые за все время улыбнулся. Напряжение оставило и его тоже.

А уж как обрадовался Гарик! Увидев, что его друг цел и невредим, он даже подпрыгнул на месте, а потом в нем проснулась бурная жажда деятельности. Он раздвинул жалюзи, включил во всех комнатах кондиционеры, и жара с духотой, троекратно усиленные накаленной крышей, стали понемногу отступать.

— Ну, как он тут? — вернувшись назад, Гарик протиснулся к ванне.

Никита все еще лежал. Он пытался подняться снова, но не смог. Мальчик потер лоб и смущенно улыбнулся:

— Я еще чуть-чуть полежу, а потом встану, ладно?

— Лежи, конечно. Тебе надо крепкого чая или кофе, и ты взбодришься, — сказала Лешка. — Сейчас принесу.

— А еще ему нужны какие-нибудь лекарства, — озаботился Гарик и вместе с Лешкой помчался в дом.

Ничуть не таясь, не опасаясь больше расспросов о Никите, они вбежали на кухню, где в одиночестве пребывала толстая Татьяна.

— Никита просит кофе с бутербродом, — сообщила ей Лешка.

— Сейчас сварю. Обедать надо, а не кусочничать, — неохотно поднялась со стула кухарка. Ей было невдомек, почему это Лешка так счастлива оттого, что кому-то из их компании захотелось пить и есть. Сама-то она всегда хочет, а никто этому не рад.

Татьяна подошла к плите, бросила взгляд на окно и застыла на месте. Над садом пронеслась черная тень и спикировала в то место, где находился водопад.

— Не кричи, — упредила кухарку Лешка и понеслась к пруду. Огромный черный ворон, издав свое «гррр», с шумом опустился на высокое дерево и поглядел сверху своими глазами-бусинами.

Взобравшись на горку, с которой стекал ручей, превращаясь в водопад, Лешка осмотрелась. Что, интересно, здесь привлекает эту таинственную птицу? И сразу же нашла ответ. Металлическая опора круглого светильника блестела и переливалась на солнце, а вороны, как и их ближайшие сородичи галки и сороки, точно так же обожают все блестящее. Лешка примчалась назад на кухню, схватила первое попавшееся полотенце, вернулась назад, вошла в воду и укрыла светильник. Ворон склонил голову набок, подивился, куда исчезла такая прекрасная штуковина, и, сразу потеряв всякий интерес к пруду, шумно взлетел с дерева и направился к лесу, туда, где, по всей видимости, его поджидала подруга. Вороны, как известно, птицы парные, и раз он прилетает один, то ворониха, скорее всего, занята высиживанием птенцов.

Все это Лешка и изложила Татьяне, а потом, не дожидаясь, пока та исполнит ее просьбу, сама насыпала в большую кружку две чайные ложки растворимого кофе «Нескафе голд», добавила сахар, развела кипятком и как на крыльях понеслась к пристройке. Один ребус разрешился очень просто. Может быть, они так же легко справятся и со всеми остальными загадками?

В это время Гарик нашел нашатырный спирт и, вернувшись к Никите, смазал ему виски. Мальчик громко чихнул и наконец сел.

— Скажите, где я? И как вы меня нашли?

Лешка подала ему кофе.

— Ты у Макса.

— А разве не он тебя сюда привел? — спросил Артем.

Никита пожал плечами, взял кружку, другой рукой вытер вспотевшее лицо.

— Жарко здесь. Я… Мне и спать хочется, и пить. Дайте водички похолоднее.

— Сначала выпей кофе, а потом водички, — сказал Гарик, а Ромка с Артемом помогли Никите выйти из ванной комнаты и усадили на диван.

— Так ты можешь хоть что-нибудь вспомнить? — с трудом дождавшись, пока Никита допьет горячий напиток, затормошил его Ромка.

— Черный человек, — прошептал мальчик. Никто не удивился.

— Понятно. А как он выглядел? Что на нем было надето? Маска с клювом, да?

Никита кивнул.

— Маска. И шляпа черная, цилиндр. И плащ какой-то.

— Ясно. Весь этот маскарад ему был нужен для того, чтобы ты не мог его разглядеть. А голос у него какой был?

— Он шепотом говорил.

— Значит, при встрече ты его не узнаешь, — утвердительно сказал Артем.

Никита покачал головой.

— Скорее всего, нет.

— А записку он тебя заставил писать? — вспомнил о найденном утром листке Ромка.

Мальчик виновато кивнул.

— Он. И звонить вам тоже. У меня не хватило мужества отказаться, потому что он сказал, что если я ее не напишу, то он убьет моего отца. Найдет способ, как это сделать, а потом и со мной расправится.

Артем заглянул Никите в глаза и мягко сказал:

— Не переживай, мужество тут совсем ни при чем, ты же не за себя боялся. Похитители всегда так говорят, а иногда и выполняют свои угрозы. Ты поступил совершенно правильно.

— А еще я вам сигнал послал, смайлик.

— Мы его разгадали, только ты забыл, что Макс — или не Макс? — Ромка сдвинул брови. — В общем, многие люди тоже секут в компьютерном сленге, и он тоже понял, что ты хотел сказать и зачеркнул твой смайлик, но мы его все равно разглядели. Лешка первая, — справедливости ради подчеркнул он.

Никита хитро улыбнулся.

— Я сам его зачеркнул, чтобы он не обратил внимания на пятно. Иначе бы он мог вырезать этот клочок бумаги или еще как-нибудь его выцарапать. А вы, я был уверен, и так его разглядите.

— Молодец, наш человек, — похвалил друга Ромка. — А где ты писал записку, в каком месте?

— Там, — Никита ткнул пальцем в сторону ванной комнаты. — В какое время — не знаю, но думаю, что это было ночью. Наверное, после того, как я заснул, он меня сюда и перетащил.

— Значит, вчера, когда мы звали тебя гулять, черный человек был в твоей комнате и заставил тебя подойти к окну и сказать, что ты очень хочешь спать? — уточнила Лешка.

— Ну да. Я вбежал за ним в дом через черный ход, а во дворе была такая темень, что нас с ним никто не видел. А на лестнице он меня схватил, втянул в мою же комнату и заставил что-то выпить.

— Наверное, он сам везде свет и отключил, чтобы было темно и никто другой его не видел. А потом, когда мы вернулись, я через дверь спросила, спишь ты или нет, кто ответил «угу»?

Мальчик нахмурился.

— Не я.

— Значит, он. А я еще подумала, почему у тебя такой хриплый голос, но в тот момент не придала этому значения.

— Водички все-таки дайте, — жалобно произнес Никита и, напившись, сказал: — А теперь я хочу есть.

— Ты что, ничего не ел?

— Не-а. Пил только, но не напился. Вот, — Никита указал на большую полупустую бутылку «Спрайта», которую вынес из ванной Гарик. — А потом опять спал.

Артем взял бутылку в руки.

— Здесь, скорее всего, было снотворное. Он в ванной комнате воду специально перекрыл, чтобы Никита смог только эту отраву пить.

— Надо будет проверить, что в бутылке, хотя и так ясно, — кивнул Ромка. Глаза у него разгорелись, лицо оживилось. Теперь юный детектив чувствовал себя в своей стихии. Поскольку за Никиту больше не надо было волноваться, то пришла пора обстоятельно, без суеты заняться любимым сыщицким делом.