Рома, купи мне, пожалуйста, на Горбушке «Пепел и алмаз», — на другое утро попросила Валерия Михайловна. Ромка сморщился:

— А что это?

— Это мой любимый фильм моего любимого режиссера Анджея Вайды. Старый, черно-белый, но от этого не менее прекрасный.

— Со Збигневом Цибульским в главной роли, — подхватила Эля. — Я тоже люблю этот польский фильм.

— А я вообще все фильмы Вайды люблю, а этот больше всех. А музыка там какая!

— Ладно, уговорила, — протянул Ромка руку. — Деньги давай.

— А тебе-то что надо на нашей Горбушке? — спросил он Элю, когда они вышли из машины и вместе с вытекающей из близлежащего метро толпой направились к многочисленным, расположенным рядами лоткам с видео-, аудиокассетами, компакт-дисками, пластинками. И еще новенькими мобильными телефонами. И еще допотопными виниловыми пластинками. И еще… Впрочем, чего только нет на Горбушке! Даже просто смотреть на все это — и то удовольствие. Но в Америке, говорят, это все есть. Мама тоже так утверждала лет пять тому назад, после того как съездила к Эле в гости в Лос-Анджелес.

— Того, что мне надо, у нас нет, — ответила Эля, направляясь к лоткам.

— И таких фильмов тоже? — поразилась Лешка, увидев, что она внимательно рассматривает очередную комедию с Джимом Керри.

— Разумеется, этот фильм у нас есть, — с задумчивым видом сказала американка. — Только вот в Америке он появился совсем недавно. И хотелось бы узнать, почему он продается и у вас тоже.

Лешка ее не поняла.

— А что в этом такого? У вас приобрели, у нас размножили.

— Слишком быстро приобрели, — усмехнулась Эля. — Значит, пиратская кассета.

— И что? — пожала плечами девочка. — Не знаешь, что ли, что здесь половина всех кассет и дисков — пиратские. А может, и больше.

Эля вздохнула.

— Я знаю.

— Ты что же, собираешься пиратскую фирму найти и привлечь ее к ответу? — удивился Ромка. — Ага, значит, ты занялась детективными расследованиями. Тебе, наверное, помощь нужна? — тут же загорелся он.

— Не совсем так. И помогать мне вовсе не надо. Я не детектив и никакую подпольную фирму искать не собираюсь. К тому же вряд ли на кассете ее настоящие координаты напечатаны. Уверена, что и адреса, и телефоны здесь вымышленные. Дело не в том. Просто фирма-поставщик в Америке теперь будет вынуждена снизить цену на эти кассеты.

— Почему?

— Потому что они уже наводнили ваш рынок, вот почему.

— А тебя послали искать такие кассеты, да?

— Не совсем так, но что-то вроде этого, — ответила Эля.

Она купила несколько пиратских кассет, штук пять понравившихся ей компакт-дисков, достала из сумки большой пластиковый пакет, сложила в него покупки и пошла дальше, продолжая внимательно рассматривать содержимое лотков.

Ромка на Горбушке не впервые, но с Элей и здесь интереснее, чем с другими. Побродив по рядам, они зашли в кафе, накупили там пирожных, напились пепси, затем рассмотрели майки, на которых по заказу делались любые надписи или картинки. А еще Эля встретила там много своих киношных знакомых. Среди них даже актер из известного, только что нашумевшего фильма, — совсем молодой парень. Лешка так и уставилась на него во все глаза, а он вдруг протянул ей горсть орешков, подмигнул и двинулся вперед, куда-то вдоль лотков, видимо, кого-то высматривал.

А потом Ромка захотел съесть еще и сосиску в булке. Сосиска такая аппетитная, большая, а продавщица в белом халате, торгующая этой вкуснотой, усекла Ромкин взгляд и, вложив сосиску в самую большую булку, призывно ему улыбнулась. Он просительно заглянул Эле в глаза.

— Ты еще и хот-дог хочешь? — догадалась она.

Ромка молча кивнул, не отрывая взгляда от чудесной еды. Эля протянула тетке деньги. А та спросила Ромку, чем ему полить сосиску: кетчупом, горчицей или майонезом.

Сделать выбор оказалось слишком трудно, и поэтому Ромка сказал продавщице:

— Всем.

И тут же запихнул в рот чуть ли не половину вожделенного угощения, словно только что не слопал сразу три пирожных.

— Держись теперь от меня подальше, — недовольно покосилась на него Лешка, глядя на его замазанные майонезом руки и обляпанный кетчупом подбородок. — И вообще тебе бы не мешало умыться.

Рот у Ромки был забит, но кивком головы он указал ей на один из огромных плакатов, украшавших Горбушку, а тот гласил: «Моется тот, кто не умеет чесаться». Лешка фыркнула.

А Эля подошла к лотку и увидела еще одну кассету.

— Ой, мне же с директором этой фирмы связаться надо, — сказала она продавцу. — Не подскажете ли его телефон?

— Телефон на кассете, — ответил тот. Эля взяла кассету в руки.

— Что за фильм? — поинтересовался дожевавший свою сосиску Ромка, бесцеремонно выхватывая кассету из ее рук. На краю светлой коробки от его грязных пальцев тотчас же расплылось большое жирное пятно.

— Гляди, что ты наделал, — с возмущением толкнула его в бок Лешка.

— Ой, — спохватился Ромка. Он поскреб пятно, от чего оно стало еще больше, и виновато посмотрел на Элю. — Я, честное слово, не хотел. Что же теперь делать, а?

— Чесаться, — съязвила сестра. — Чтобы чистым стать.

Ромка смутился и быстренько вытер руки о свои джинсы. А затем тронул Элю за рукав и, как маленький, заглянул ей в глаза.

— Извини, пожалуйста, а? Я больше так не буду.

Эля молча протянула продавцу деньги, положила кассету в свой пакет, а затем повернулась к Ромке и легонько щелкнула его по затылку.

— Ты мне недавно «Юности честное зерцало» цитировал, а сам его как следует не изучил. А должен бы, как младой отрок, знать творческие наставления Якова Брюса, одобренные самим Петром Первым. Например, такие, как: «умой руки», «не жри, как свинья, и не дуй, чтобы везде брызгало…» — и тому подобные. Жаль, что такую прекрасную книгу давно не переиздавали, она бы многим пригодилась. А кассета эта мне еще понадобится. Она лицензионная, и мне с этой фирмой действительно надо связаться. Телефон ее здесь напечатан, к счастью, настоящий.

Потом, с большим трудом, они нашли и заказанный Валерией Михайловной «Пепел и алмаз». Вместе с другим вайдовским фильмом «Пепел» тоже оказался на лицензионной кассете.

— Тебе помочь? — спросил Ромка, пытаясь забрать у Эли потолстевший пакет, чтобы хоть как-то загладить свою вину.

— Мне не тяжело, — ответила Эля. — Тебе еще найдется работа.

— А мы теперь в Медведково, да?

— Кошку же надо накормить, — сказала девочка, вспомнив о томившейся в одиночестве желтоглазой красавице.

— И потом, мы еще не все там убрали, — напомнила Эля.

Ромка и сам хотел поскорее еще раз обследовать квартиру, но при таких ее словах сразу скис. Заметив это, она сказала:

— Работы осталось там чуть-чуть. — И предложила: — Давайте по дороге зайдем в магазин, купим еще еды для кошки, чтобы потом прямо к дому подъехать.

Оставив Ромку в пойманных на дороге «Жигулях», Лешка с Элей зашли в продовольственный магазин, где имелся отдел с собачьей и кошачьей едой. Лешка попросила Элю купить большой пакет «Фрискаса» и небольшую устойчивую мисочку, чтобы заменить ею тот грязный горшок, из которого до сих пор ела кошка.

В квартире по-прежнему было неуютно без хозяйки, и девочка пожалела бедную кошку, которая, словно жалуясь, что осталась совсем одна, потерлась о ее ноги.

— Кисонька, — ласково сказала девочка и погладила ее по густой мягкой шерсти, а кошка вдруг, как собака, лизнула ее руку. Носик у нее холодный, а язычок оказался горячее, чем у Дика. Кошек у Лешки никогда не было, и она даже не подозревала, что эти зверьки тоже способны на благодарность. «Жаль, что я не могу взять ее с собой, — подумала девочка. — , Можно себе представить, как отнесется Дик к такой гостье, а уж от Ромкиного Попки и вовсе не дождешься восторга».

Она достала из сумки новую мисочку, положила в нее из пакета горсть «Фрискаса» и сказала:

— На, Кисонька, ешь.

Кошка обнюхала незнакомую еду, а потом захрустела ею. Видно, «Фрискас» ей пришелся по вкусу.

Лешка подняла с пола старый грязный горшок, служивший кошке миской, хотела сунуть в мусорное ведро, а потом решила, что выбрасывать его еще рано. Ведь если эту грубую посудину, вылепленную из неровной, кустарно обожженной глины, хорошенько отмыть, то в нем отлично проявится белая лилия — цветок, достойный королевских особ. Так охарактеризовала это растение ее одноклассница Светка, подарив Лешке луковицу, чтобы подруга весной посадила цветок на своем балконе.

Подумав о прекрасных лилиях и других растениях, какие летом с ее помощью преобразят их дом, вспомнив об отростке кактуса, давно ждущем своей участи на ее подоконнике, она обратила внимание на имеющиеся в квартире комнатные цветы. На окне стояли четыре цветочных горшка, в двух из них цвела герань: в одном — белая, в другом — красная; еще из одного торчали во все стороны жирные колючие листья алоэ. В четвертом зелеными, розовыми и бордовыми красками полыхала крапива: так называет эту домашнюю траву тетя Валя, их соседка с седьмого этажа, а настоящего названия этого цветка Лешка не знает. Еще один цветок, вернее дерево, стоял на полу: в пластиковом ведре росла большая финиковая пальма. Лешкина бабушка тоже держала такие пальмы, целых три, причем она вырастила деревца сама из финиковых косточек. Наверное, и Софья Яковлевна когда-то давно сажала в землю косточку и терпеливо ждала, когда из нее проглянет первый зеленый росточек.

Рядом с цветами на подоконнике разместились пластиковые бутылки, в них предусмотрительная хозяйка отстаивала воду для полива.

Лешка полила цветы и снова наполнила бутылки водой.

— Эля, не забудь вот эту маленькую подушку с собой в больницу взять, — вспомнила она слова соседки. — Софья Яковлевна с ней всегда спит.

— Хорошо, отвезу, — Эля положила подушку в свой пакет с приобретенными на Горбушке кассетами.

Ромка в это время понес на мусорку очередную порцию хлама. Но, прежде чем его выбросить, он тщательно исследовал каждую коробочку, пакетик и даже скомканные бумажки прихваченным с собой металлоискателем. Возле мусорных ящиков он внимательно огляделся по сторонам: не встретит ли он снова здесь бомжа в новеньких американских кроссовках? Увы, сегодня бомж на помойке отсутствовал. А когда Ромка вернулся назад, Лешка с Элей уже собрались уходить. Кошка, как гостеприимная хозяйка, проводила их до самой двери. Эля уже вставила ключ в замочную скважину, но Ромка ее остановил:

— Дай-ка мне ключ, пожалуйста. Мне в одно место надо. Вы идите, я вас догоню.

Но вместо туалета он направился к цветочным горшкам и, нацепив наушники, быстро поводил по ним медной петлей своего кустарного металлоискателя. Однако в горшках ни золота, ни серебра, ни вообще чего-либо металлического не обнаружилось. Таким же образом он обследовал матрас, подушки, книги, ножки столов и зеленую ширму. Все без толку. А перед железобетонными стенами, полами и потолком его прибор бессилен.

Закрыв дверь, Ромка спустился вниз, где его поджидали Эля с Лешкой. Когда они вышли на широкую магистраль, которая так и называлась: улица Широкая, Эля подошла к обочине и подняла руку, подзывая очередного частника. В это время вдалеке показался скутер. Ромка замер.

Прямо на него мчалась мечта его жизни: «Ямаха» ярко-желтого цвета. Именно такой мотороллер они с Олегом Пономаревым не так давно рассматривали в мотосалоне на «Полежаевской», а потом Ромка долго грезил о нем, представляя, как мчит его «Ямаха» по дорогам, обгоняя любые машины, да так, что ветер свистит в ушах, а все до единого прохожие провожают его восхищенными взглядами.

Заглядевшись на прекрасный скутер, он не обратил особого внимания на его водителя. Впрочем, рассмотреть его на такой скорости довольно трудно, к тому же человек на «Ямахе» в огромных очках и мотоциклетном шлеме.

Поравнявшись с ними, скутерист, чуть-чуть снизив скорость, вдруг резко наклонился, выхватил у Эли из рук пакет с кассетами и умчался. Все это произошло так быстро, что никто ничего не успел понять. Опешив, Эля некоторое время даже не могла вымолвить ни слова.

— Как же так? — наконец сказала она.

Ромка побежал было вслед за скутером, но, увы, сразу сообразил, что подобное преследование бесполезно. Он вернулся к Эле и схватил ее за руку.

— Ты очень расстроилась, да? Испугалась, да? Но ты учти, это еще не самое страшное, что с тобой может случиться в нашей Москве.

— Молодец, утешил просто замечательно, — покачала головой Лешка.

Но Эля даже заставила себя улыбнуться.

— Я и сама это знаю. Не убили, не взорвали, не похитили — и на том спасибо.

Ромка перевел глаза на сестру. Она-то не испугалась: молодец, давно привыкла ко всяким неожиданностям. Вот и сейчас она лишь сосредоточенно смотрела вперед и о чем-то думала.

— Лешка, — на всякий случай спросил он. — Ты ничего особенного не заметила? Девочка покачала головой.

— Хотела номер запомнить, но номера у него почему-то не увидела.

— Подождите меня на этом месте, пожалуйста. Я сейчас, я мигом, — и Ромка побежал назад к пятиэтажкам.

Поднявшись на второй этаж, он подошел к квартире Софьи Яковлевны, выдернул из подкладки своей куртки темную нитку и прикрепил ее у порога одним концом к дверному косяку, другим — к самой двери маленькими кусочками жвачки.

«Не помешает знать, ходит сюда кто-нибудь или нет», — подумал он, а затем так же бегом вернулся назад и сочувственно произнес:

— Вот гад, да?

Но Эля уже пришла в себя. Она пожала плечами, затем удивленно развела руками.

— Неужели это сделал какой-нибудь «пират», то есть представитель подпольной фирмы, чью кассету я сегодня приобрела? Странно… И как он мог за нами проследить? Да и зачем? Какими, интересно, мыслями он мог при этом руководствоваться? Я ведь могу снова ее купить и на Горбушке, и в любом другом месте — нет проблем. Или это просто воришка, он таким вот образом промышляет, и ему все равно, что красть?

— Скорее всего так, — сказал Ромка. — С Горбушки за нами ни один скутер не ехал, я бы заметил.

— И мамину кассету упер, а мы ее так долго искали. И подушечку для Софьи Яковлевны, — с сожалением вздохнула Лешка.

— Ну, это-то как раз пустяки. Мы сейчас пойдем и купим похожую подушку, старушка и не заметит подмены. А за кассетами в следующий выходной снова на Горбушку прогуляемся. Я к этому времени еще не уеду, а вам, как я поняла, там понравилось.

— Очень! — подтвердил Ромка, вспомнив сосиску. Эля открыла свою сумку и проверила ее содержимое.

— Деньги на месте, карточки кредитные тоже, о чем горевать? О нескольких кассетах? Ерунда, — успокоила она сама себя и снова подняла руку, подзывая машину.

— Сейчас я вас домой завезу, а в больницу к Софье Яковлевне одна поеду? — спросила она.

— А можно мы с тобой? — спросил Ромка. Эля с удивлением взглянула на мальчишку.

— Конечно, если хотите. Только по дороге за подушечкой заедем. Надо остановиться около какого-нибудь универсального магазина.

Пока Эля выбирала подушку, Ромка, оглянувшись вокруг, словно его кто-нибудь мог слышать, прошептал:

— Лешка, мне кажется, что у нас вовсе не из-за этих дурацких кассет пакет увели, а из-за этой самой подушки. Он, то есть тот, кто что-то у бабушки ищет, решил, наверное, что это что-то у нее, возможно, в подушке. Или в том, что мы несем в пакете. Он же не знал, что у нас там купленные кассеты и подушка для больницы. Думал, поди, что мы нагрузились ее самым ценным имуществом.

Девочка согласно кивнула.

— Я тоже так думаю. Ты когда меня спросил, не заметила ли я чего у этого вора, когда он Элин пакет хватал, то я при ней говорить не стала.

— И что? — схватил ее за плечо брат.

— Ромка, у него кроссовки точь-в-точь как у тебя, они белым цветом сверкнули. А на скутере справа царапина черная, как семерка без палочки. Представляешь?

Ромка подскочил на месте и потряс сестру за плечи.

— Лешка, ты молодец. Должно быть, это тот самый «бомж», которого я на мусорке встретил.

— Вот именно. А ты эту подушечку успел проверить? — спросила девочка.

— Конечно. Но если там что-то очень маленькое, то вполне мог и не заметить. Мы же не знаем, что он ищет. Может быть, бриллианты? Золота там точно нет, я бы его обнаружил. А из-за камней драгоценных, знаешь, сколько в мире преступлений совершается?

— Знаю, — сказала Лешка. — Помнишь, как мы думали, и не только мы, а и некоторые другие, что в том украденном перстне, который мне потом подарила Маргарита Павловна, настоящий алмаз, а не горный хрусталь, как потом оказалось? И сколько из-за этого прошлым летом всяких событий произошло?

— Помню, — кивнул Ромка. — А потому я и хочу посмотреть, обратит ли Софья Яковлевна внимание на то, что подушка другая. Если она туда свой бриллиант сунула, то какая бы больная ни была, а должна заметить. Иначе почему соседка сказала, что она с ней никогда не расстается?

— Так вот зачем ты в больницу собрался!

— И что? Я же, в конечном итоге, ее сокровища спасти хочу. И узнать еще, какой гад ее так напугал.

— Но она же говорить не может!

— Но как-то она реагирует! Попробуем хоть что-то понять!

Их разговор прервала Эля.

— Замечательная думочка, да? Пуховая, — сказала она, показывая им покупку. — Надеюсь, не хуже, чем прежняя.

— Не хуже, — подтвердил Ромка. — Интересно, понравится ли она Софье Яковлевне? Как ты думаешь, она хоть что-нибудь сможет нам сказать?

— Не знаю, посмотрим, — ответила Эля.

Ромка с Лешкой, облачившись в белые халаты, вслед за Элей робко вошли в палату, где лежала старушка. Палата и в самом деле замечательная. На полу совсем новый коврик, в углу телевизор с плоским экраном, а на небольшом столике возле окна с красивыми шторками — телефон и ваза с цветами.

«Зачем ей это все надо? — подумала Лешка. — Ей сейчас только телик смотреть недоставало. И к окну ей не подойти».

Эля уловила ее мысли.

— Все это входит в стоимость лечения, — сказала она. — Но по нашим, американским, меркам ее содержание здесь обходится не очень дорого. Лида сказала, чтобы я на нее денег не жалела.

Выцветшими светло-голубыми глазами Софья Яковлевна смотрела на них с белоснежной подушки. Затканное паутинками морщин лицо ее казалось беззащитным и, как ни странно, благодарным. Видно, она поняла, что другого выхода, кроме как поместить ее сюда, у Эли не было, и смирилась со своим положением.

Эля приподняла ее правую руку и подложила под локоть новую, маленькую думочку. Старушкино лицо немного исказилось, она старалась улыбнуться. Язык ее плохо слушался, но Лешка смогла разобрать, как она сказала: «Спасибо». А Ромка внимательно следил за тем, заметит ли она, что это другая подушка. И пришел к выводу, что не заметить этого она не могла хотя бы потому, что ее собственная была в белой наволочке, а эта — в цветной. Тем не менее Софья Яковлевна по этому поводу не выразила никакого беспокойства.

— Значит, подушка ей действительно нужна для удобства, — заметил он, когда они с Лешкой покинули палату и пошли в раздевалку, а Эля осталась разговаривать с лечащим врачом и сиделкой.

— Тогда подушка отпадает, — сказала Лешка. — Но в ее квартире еще много вещей осталось. Надо нам все снова пересмотреть. Кастрюльки там всякие, посуду.

Ромка охотно закивал.

— Только для этого нам снова надо там одним остаться.

— Ты завтра занимайся своими делами, а мы сами съездим в квартиру и покормим кошку, — предложил он Эле поздно вечером.

Она даже обрадовалась.

— Если вам нетрудно, то поезжайте. А то я не успеваю свои дела делать, — добавила она.