Ромкa придвинул свое ложе поближе к камину, улегся и мгновенно уснул.

Пожелав Артему и Славке спокойной ночи, Лешка отправилась в свою комнату, где таинственно мерцала невыключенная гирлянда, а от обогревателя исходили ласковые волны теплого воздуха. Жаль, что Ромка испортил им такой хороший вечер, и Артем не успел ей сказать о своих чувствах! Ну и ладно, впереди новый день, и они найдут возможность уединиться, и она снова почувствует прикосновение его руки и его дыхание… А вдруг он захочет ее поцеловать? От этой мысли у Лешки закружилась голова, и она поскорее легла, погрузившись в новые мечты, дерзкие и заманчивые.

Но, увы, будущее часто бывает непредсказуемым и совсем не таким, каким хочется.

Спала Лешка недолго. Дик поднялся в свое обычное время, подождал-подождал, а потом взобрался лапами на одеяло и задышал ей в самое ухо. Она отвела от себя собачью морду и, широко зевнув, решила, что ничего не случится, если пес погуляет сам.

Тихо-тихо Лешка пересекла гостиную и приоткрыла входную дверь. Дик пулей вылетел наружу, но не успела она вернуться к себе, как со двора послышался его грозный, оглушительный лай.

Зря она собаку выпустила, еще укусит кого-нибудь, испугалась Лешка и, накинув дубленку, выбежала во двор.

К счастью, пес выплескивал свой гнев не на людей, а на маленькую собачонку, которая посмела пробежать мимо их калитки. За собачкой спешили две женщины. Лешка схватила Дика за ошейник и нечаянно услышала, как одна женщина сказала другой:

— Ну да, на Гоголя.

— Кошмар какой! — воскликнула вторая.

— А нечего в постели курить!

— Да он, говорят, некурящим был…

Лешка завела пса домой, посмотрела на спящих мальчишек, и ей стало жалко их будить. «Сбегаю сама, — решила она, — и посмотрю, в чем там дело». И, потеплее одевшись, она помчалась на улицу Гоголя.

Туда спешили и другие люди — их в зимнем поселке набралось немало. Как быстро, однако, разносятся сслухи!

Как Лешка и предчувствовала, все бежали к тому самому дому под номером пять, где жил старик Барбарисыч. Только то уже был не дом, а его жалкий, страшный остов. Крыша отсутствовала, прежде зашторенные высокие окна превратились в пустые глазницы. На снегу валялись искореженные, обгоревшие оконные рамы, под ногами хрустели осколки выбитых стекол. От курившегося над обломками и головешками едкого дыма хотелось кашлять. Все творившееся вокруг напоминало фильм про войну или «ужастик».

Вокруг дома вовсю трудились пожарные, но он уже догорал.

— Это случилось ночью, сначала раздался взрыв, а потом все загорелось, — сказал кто-то из зевак, и Лешка вспомнила так испугавший ее ночной хлопок. Так вот что произошло! А они спокойно улеглись спать и не подумали ни о чем плохом!

— Видно, старик газ забыл выключить, вот он и взорвался, — прибавил какой-то дедок дребезжащим голосом.

Лешка протиснулась сквозь толпу и подошла к пожарищу поближе. А где же сам хозяин, старик Барбарисыч? Она огляделась и увидела двух санитаров, которые несли к машине «Скорой помощи» прикрытые чем-то темным носилки. На них вырисовывалась безжизненная человеческая фигура. И какая-то женщина тяжко вздохнула.

— Жаль Борисыча! Безвредный был человек, никому зла не делал…

При виде этой страшной картины у девчонки закружилась голова. Боясь упасть, Лешка присела у покрытого пеплом подтаявшего сугроба. Только вчера они разговаривали с этим стариком, и он выражал им свое сочувствие. И Артема он узнал! И еще они к нему сегодня с фотоснимками собирались… Теперь их некому показывать.

Зажмурившись, она сдавила ладонями виски и трясла головой, стремясь выжать из нее внезапно вспыхнувшую в висках боль. А когда открыла глаза, то прямо у своих ног увидела большую бабочку. Она лежала на грязном снегу, широко расправив шелковистые крылья, ярко-голубая, как летнее небо, и сияющая, словно звезда. Такая же бабочка прилетала к ней тем воскресным утром, только та была живой, а эта — мертвая.

А рядом послышался громкий скрежет, затем — звук удара. Над самой крайней комнатой до сих пор каким-то чудом держалась небольшая часть дымящейся крыши, и вот о землю стукнулась последняя чердачная балка, а вслед за ней рухнули остатки кровли. Кто-то в толпе громко охнул.

— Вот и все, — незатейливо подвел итог случившемуся все тот же старичок с надтреснутым голосом.

В ее кармане нашелся носовой платок. Осторожно, чтобы не повредить пыльцу, Лешка завернула в него бабочку и побежала домой.

— Опять ты где-то шлялась! — заорал Ромка, бросив собирать свое ночное ложе. — Главное, Дик тут, а тебя нет. Вообще непонятно. Где тебя носит?

— У вас это, видно, семейная черта — исчезать, никого не предупредив, — укоризненно сказал Артем. — И в самом деле, где ты была?

— На пожаре, — ответила Лешка. Бледная и дрожащая, она застыла посреди комнаты, а по ее холодным щекам вдруг заструились слезы. Артем хотел помочь ей снять дубленку, но она отказалась.

— На каком еще пожаре? — изумился брат. — Чем реветь, давай раздевайся и нас корми, у тебя это быстрее получится. А потом мы к Барбарисычу пойдем, как собирались. Я уже придумал, что мы ему скажем.

— Ты к нему уже никогда не пойдешь, — тихо проговорила Лешка и опустилась в собранное кресло. — Сгорел наш Барбарисыч, вместе со своим домом!

— Как это — сгорел?! Ты серьезно?! — вскрикнули мальчишки.

— Серьезно. Там столько дыма! — Лешка всхлипнула.

— Тогда… тогда бежим туда! Позавтракаем после, — закричал Ромка.

Ребята кинулись одеваться, а Лешка подошла к каминной полке и положила на нее носовой платок с завернутой в него мертвой бабочкой.

Народу на пепелище теперь толпилось еще больше. «Скорая помощь» давно уехала, а милицейская машина осталась, и два милиционера о чем-то беседовали с теми самыми женщинами, от которых Лешка случайно узнала о несчастье. Пожарные полностью загасили огонь, лишь кое-где, струясь, извивались в морозном воздухе тонкие змейки дыма.

Внутри дома мелькнул силуэт человека в старом ватнике и шапке-ушанке. Он явно что-то искал.

— Бандит! Рома, он там! — крикнула Лешка.

Все четверо кинулись в дом, но человека в ватнике не нашли. Друзья обежали пожарище, заглянули за каждый угол, однако бомж-бандит как сквозь землю провалился.

— Может, он в свой флигель ушел? — предположил Ромка и побежал во двор напротив. К нему присоединилась Лешка.

Войдя в калитку, брат с сестрой осторожно подобрались к маленькому домику и с удивлением увидели за раздвинутыми занавесками абсолютно пустую комнату без всяких следов человеческого обитания. Если вчера Ромка приметил на столе стакан, хлеб, тарелку с чем-то съестным, то теперь стол был голым, на спинке стула ничего не висело, и на старом продавленном диване отсутствовала скомканная постель.

— Смылся! Надо быстрее сказать о нем ментам, может, они еще успеют его схватить.

На улице Ромка наткнулся на одного из милиционеров. Преградив ему путь, он указал на флигель:

— Вон в том домике жил бандит. Возможно, и поджигатель! А минут пять назад он был здесь, на пожаре. Что-то искал, нашел и пропал.

— Какой бандит? — опешил милиционер. — Как он выглядел?

— Глаза черные, волосы серые. В ватнике, с мобильным телефоном и пистолетом, — четко отрапортовал Ромка. — А хотите, я вам его фоторобот составлю?

Но вместо того, чтобы вцепиться в Ромку, как в наиценнейшего свидетеля, блюститель порядка покачал головой:

— Пока не надо. Мы сами разберемся.

— Но ведь это надо делать по горячим следам!

— Куда уж горячее, — усмехнулся мент. — А вы тут живете?

— Нет, отдыхаем.

— Ну вот и отдыхайте, не мешайте работать.

— Не хотите — как хотите, — обиделся Ромка. Он всей душой стремился посодействовать следствию, но его помощь по непонятной причине была отвергнута. Странный, однако, мент! Или он хочет замять расследование, не желает раскрывать преступление? Тогда он сам его раскроет!

И Ромка снова понесся к флигелю. Вдруг они с Лешкой что-то упустили?

Не успев пересечь двор, Ромка краем глаза заметил в глубине сада чью-то тень. Человек скрывался за толстым деревом. Кто это? Бандит? Конечно, он, иначе бы не прятался! Что же делать? Кричать? А вдруг он выстрелит?

С колотящимся сердцем Ромка завертел головой, ища глазами друзей и милиционеров. И увидел Артема. Тот открыл калитку и направился к флигелю.

— Темка! — зловещим голосом прошептал Ромка и замахал ему обеими руками.

Но Артем смотрел куда-то мимо него, и вдруг он очень вежливо сказал:

— Здравствуйте!

Ромка обернулся, и его страх мигом пропал. Оказалось, что это не бандит, а капитан милиции, встретившийся им вчера у дома Барбарисыча, только сегодня он был в штатском.

— Привет! — приблизившись к ним, сказал страж порядка. — А здесь-то вы что делаете?

Ромка рассказал ему все, что знал, про бомжа-бандита и недоуменно заметил:

— Я могу его фоторобот составить, предложил это одному из ваших, а он почему-то отказался.

— Этот человек у нас давно на крючке, мы прекрасно знаем, как он выглядит, и сами его найдем, — ответил ему милиционер и достал из кармана записную книжку и ручку. — Дайте-ка мне на всякий случай ваши координаты, вдруг вы нам все же понадобитесь.

Ромка продиктовал ему все их адреса и телефоны, капитан убрал книжку и широко улыбнулся:

— Спасибо. Возможно, я вам скоро позвоню.

— А как вас зовут?

— Меня? Анатолием Семеновичем.

— А найти вас как, если что?

— Меня искать не надо, я сам с вами свяжусь. До свидания.

Анатолий Семенович остался в саду, а два друга вернулись на пожарище. К ним подбежал Славка и показал малюсенькую то ли стамесочку, то ли лопаточку.

— Вот, нашел. Знаете, что это такое? Это — штихель, я такую штуку у одного художника видел, гравера по металлу. Мы с моим дядей к нему в гости ходили.

— Давай покажем его Анатолию Семеновичу. Это может быть важным для следствия, — предложил Ромка.

Но знакомого милиционера они не нашли, а наткнулись на двух других — те разглядывали какой-то искореженный станок.

— Это свинцовые заготовки для матриц. Помнится, когда-то недалеко отсюда разбился самолет с печатным оборудованием для Гознака. Вот оно, оказывается, куда делось, — сказал один из ментов и заметил Ромку: — Что тебе еще?

— Показать вам надо кое-что… Славка, давай!

Славка отдал милиционеру найденный штихель, тот его забрал и, кроме «спасибо», ничего не сказал.

— А где Анатолий Семенович? — спросил Ромка.

Мент поднял густые брови:

— Откуда ты его знаешь?

Ромка дернул плечом и не без вызова ответил:

— Познакомились и даже подружились. Так где же он?

— Он уже уехал.

Милиционер отвернулся, не желая продолжать беседу, а одна, из стоявших неподалеку женщин сказала другой:

— Борисыч, знаешь, где раньше работал? На фабрике Гознака. Гравером, кажется.

— Слыхали? — воскликнул Ромка. — Значит, Барбарисыч точно баксы делал! Все сходится, от станка до штихеля.

— А что ж мы Анатолию Семеновичу о наших фальшивках не рассказали? Барбарисычу это уже не повредит, а следствию поможет, — заволновался Славка. — Давайте скажем им.

Он шагнул было к милиционерам, но Ромка ухватил его за руку и вернул на место:

— Им? Ни за что! Они спросят, почему мы к ним сразу не пришли, а то и подумают, что мы их тратили. Как доказать, что там двадцать пачек было, а не больше? Нет уж, коль они сказали, что сами во всем разберутся, то и пусть себе разбираются. Пошли отсюда, зачем нам тут торчать?

Лешка бросила последний взгляд на руины добротного особняка и горько вздохнула:

— Жалко дом. А Барбарисыча еще жальче. И зачем тому бандиту понадобилось его взрывать? Ведь вместе с домом и все деньги сгорели.

— Если только он его сначала не ограбил, — высказался Славка.

— Может, бандит и не взрывал, — возразил Ромка. — Может, взрыв ваш Петюня сотворил. Горелки перед уходом открыл — и привет! Газ кухню заполнил и от одной искры загорелся.

— Нет, Петюня не мог, кто угодно, только не он, — вступился Артем за своего приятеля.

— Почему ты так уверен?

— Уверен — и все! Петюня не такой. Он хороший.

— Все у тебя не такие и все хорошие. Только одни эти хорошие фальшивки делают, на других хороших кто-то нападает, а они боятся в милицию обратиться.

— Рома, Барбарисыча уже нет! — с укором напомнила Лешка.

Ромка пнул ногой пушистый ком снега, и легкие снежинки взметнулись вверх.

— Да знаю я! Не думайте, что я такой бессердечный, мне его не меньше вашего жалко, но я хочу разобраться, что там произошло.

— Но почему вы так уверены, что дом кто-то взорвал? Может, это был просто несчастный случай. Барбарисыч мог забыть газ выключить, — сказал Артем. — Он же совсем старым стал.

— А что тут гадать? Пошли к твоему Петюне и напрямик его спросим, что он обо всем этом думает. Ведь мы еще вчера к нему собирались.

— Ладно, идем, узнаем хотя бы, как он себя чувствует.

— Темыч, — перепрыгнув через сугроб, Славка с тревогой заглянул Артему в лицо, — мы теперь не будем твою ванную фальшивками обклеивать?

— Нет, конечно. Теперь нам придется конспирацию соблюдать.

Опередив всех, Ромка пересек улицу и торопливо пошел вдоль забора, за которым скрывался бандитский флигель. И вдруг на нетронутом снегу ему бросились в глаза свежие четкие следы, и вели они к малозаметной дыре в заборе. Дыра давала возможность сократить путь. Ромка пролез в нее, остальные последовали его примеру. Друзья по диагонали пересекли сад, снова уперлись в забор и обнаружили доску, которая держалась на одном гвозде и позволяла выйти на улицу.

Преодолев забор, Ромка проследил глазами, куда следы идут дальше. Они вели к тупичку с трансформаторной будкой, а там сливались с бороздами от автомобильных шин.

— Эй! — крикнул он. — Тачку зеленую помните? А не была ли она бандитской? Как это я раньше о ней не вспомнил?! Все нормальные люди свои машины в гаражах или дворах держат, а этот здесь оставил, чтобы никто не удивился, что он, такой бедный и убогий, машину имеет. И чтобы скрыться в нужный момент. Вот почему мы не смогли его найти! Он сюда прокрался и отчалил. Жаль, я на номер вчера не посмотрел.

— Там были буквы «К» и «А» и цифры «пять» и «четыре», — вдруг сказал Славка.

— Фантастика! — изумился Ромка. — Как ты запомнил?

— Это случайно вышло. Я надеялся по последней контрольной «пятерку» получить, а мне математичка четыре балла вкатила. А «К» и «А» — это Кораблинов Артем. Так что ничего сложного.

Ромка одобрительно похлопал Славку по плечу:

— Молодец, друг! Иногда и от отличников бывает польза. Хотя номер этот, скорее всего, фальшивый, и ты его напрасно запоминал.

Издали домик Пети-фотографа выглядел нежилым. Об этом говорили и плотно занавешенные оконца, и отсутствие колечек дыма над кирпичной трубой. Не найдя звонка, Артем постучал в окно рядом с дверью, потом в соседнее. К ним никто не вышел. Зато из домика напротив выглянула маленькая старушка:

— Вы к Пете?

— Что-то он не открывает, — пожаловался Ромка.

— А его нет. Еще не рассвело, как он ушел к электричке, я сама видела.

— Спасибо, — поблагодарил старушку Артем, а Ромка припечатал снежком Петюнину дверь и заявил:

— Темка, твой горе-фотограф неспроста смылся. Чует мое сердце, неспроста! Другой на его месте полдня бы в кровати валялся, а если б и уехал, то не в такую рань. А ты хоть знаешь, где он в Москве живет?

— Не знаю, но могу выяснить. Сашке Ведерникову позвоню, нашему соседу по даче, он подскажет.

— Ну так звони.

— Я не помню его номер. Записная книжка у меня дома осталась.

— Ладно, приедем домой — и позвонишь. А теперь пошли завтракать, вернее… — Ромка взглянул на часы. — Вернее, уже обедать. Я голодный как волк. И холодина жуткая.

И они вернулись в дом.

Раздевшись, Лешка подошла к камину, согрела над тлеющими углями замерзшие руки, после чего развернула оставленный на полке носовой платок и показала ребятам мертвую бабочку.

— Вот. Нашла утром на пожаре. В точности такая летала тогда у нас дома!

— Во дела! — оглядев находку, присвистнул Ромка. — А я где-то такую тоже видел. Причем совсем недавно.

— Ну и что? — Славка очень аккуратно, чтобы не повредить пыльцу, взял бабочку в руки и расправил ее крылья. — Я тоже видел всяких. У одного моего знакомого вся стена ими увешана. В рамках, под стеклами. Коллекционирование бабочек знаете как называется? Лепидоптерофилия, вот как.

— Я не под стеклом ее видел, умник, а на картинке… Или на снимке? На чем-то таком… И не сегодня, сегодня мне некогда было, а вот вчера… Точно, вчера! И раньше. Где ж я ее видел-то? — Театральным жестом Ромка приложил ко лбу ладонь и заходил взад-вперед по комнате. — Сейчас, сейчас я вспомню…

— Само вспомнится, — сказал Артем. — А если напрягаться, только хуже будет.

— А вот и вспомнил! — заорал Ромка. — Я видел ее в маминой газете. В той самой, в которую были завернуты эти несчастные баксы!

Он схватил пакет с башней, выхватил из него пожелтевшую, сильно помятую газету, развернул и указал на первую полосу. Там красовался снимок ярко-голубой бабочки, а прямо по ней крупными буквами шло приглашение посетить новый салон.

— Ну да, это та самая реклама, за которую нашей маме много денег дали. Она у них с лета печатается, а еще ее нам Дарья Кирилловна показывала, — мельком взглянув на газету, сказала Лешка.

— Но почему-то именно эта реклама оказалась у Барбарисыча! Не значит ли это, что он был как-то связан с этим салоном? Вот бы узнать!

Пока брат разглядывал газету и сравнивал бабочек, Лешка налила воды в чайник и разогрела оставшуюся еду, а ничего нового готовить не стала. После всего случившегося у нее ни к чему не лежали руки.

Отложив газету, Ромка схватил бутерброд и предложил:

— А давайте прямо сейчас в Москву двинем. Что нам тут торчать?

Артем со Славкой были «за», а Лешка и подавно. Веселый отдых сорвался, все думали только о пожаре, и оставаться на даче никому не хотелось.

А Ромка засунул в рот острый огурчик и снова развернул помятую газету.

— А может, мы прямо сейчас туда заглянем? — ткнув в рекламу пальцем, промычал он. — Тут и адрес указан.

— Не заходя домой? — протянул Славка.

— А зачем туда заходить? Только время терять. Надо ковать железо, пока горячо! Или вам не интересно знать, что это за салон?

— Вообще-то, интересно, — сказала Лешка.

Артем со Славкой в знак согласия промолчали.