В этот день было гораздо теплее. Правда, в поселке по краям дороги все еще лежали маленькие грязные сугробы, но с пригорков весело бежали ручьи.

С крыши старой усадьбы свешивались небольшие сосульки, с них быстро-быстро капала вода.

Ведущие в усадьбу ворота и встроенная в них калитка были закрыты, но в заборе вокруг парка во многих местах были либо погнуты, либо вообще выломаны железные прутья, и поэтому, чтобы не возиться с запорами и не привлекать тем самым внимания, ребята легко проникли на территорию усадьбы сквозь забор. Лешка осмотрелась вокруг.

— Как тут летом, должно быть, красиво, — непроизвольно вырвалось у нее. — Наверное, еще лучше, чем сейчас.

— Некогда любоваться красотами, подержи лучше, — буркнул Ромка, всучив ей свою сумку, и помчался к мальчику с горном. Пионер, стоя чуть-чуть боком к входу, по-прежнему беззвучно трубил в свой горн.

Сначала Ромка внимательно осмотрел гранитный постамент. Он ощупал его со всех сторон, затем постучал по нему.

— Гранит, наверное, не очень-то он выдалбливается. Что-то я не нахожу здесь никаких тайников. — Сделав такой вывод, юный детектив приступил к осмотру непосредственно статуи. Он дотронулся было до пионерской коленки, но тут его собственная нога вдруг медленно, а потом все быстрее и быстрее заскользила вниз по маленькому пригорку, на котором стоял постамент. Не нашлось опоры и для второй ступни. Очевидно, вода, стекающая с пригорка днем, ночью подмерзала, отчего на нем и возник небольшой каток. А на покатом льду, покрытом водой, не удержится и эквилибрист.

Поэтому Ромке, чтобы не упасть, пришлось крепко уцепиться за ногу мальчика с горном и слегка подтянуться. И тут вдруг пионер, во всяком случае, Лешке показалось, что это было именно так, с обидой и негодованием взглянул на ее брата и стал медленно, но неудержимо на него валиться. К счастью, Ромка уже соскользнул с пригорка и потому успел отскочить в сторону. И сделал он это вовремя, иначе бы ему не поздоровилось. Пионер свалился с постамента и… раскололся на несколько частей. Среди них лежал разбитый горн.

— Чего это он? — прошептал Ромка и уставился на серые внутренности бывшего пионера. — А я-то думал, что он железный, то есть, я хотел сказать, бронзовый. Ну, то есть, тяжелый и металлический.

— А он был всего-навсего гипсовым, вернее, алебастровым, только покрашенным бронзовой краской. Ее, наверное, не так давно обновляли, вот ты и ошибся, — с видом знатока пояснил Славка, поднимая с земли кусок пионерской спины. — И внутри он полый. Видите, на одном железном штыре только и держался. А штырь проржавел, вот ему и оказалось достаточно маленького толчка, чтобы свалиться со своего места.

— А как же он до этого здесь стоял? И зачем его Семен Аркадьевич крутил и хотел свалить, а потом на место вернул? Да еще поставил боком. И почему он тогда, в ту самую ночь, не разбился? И потом не упал? Помните, какая метель один раз была? И с каким ветром.

Славка отбросил в сторону кусок спины и поднял нижнюю часть статуи.

— А после того, как его на место поставили, он, наверное, к постаменту примерз. Видишь, вот кусок льда еще остался. И только теперь оттаивать стал. Да не волнуйся ты, он бы все равно упал, не ты, так кто-нибудь еще его бы свалил. Особенно когда тут мамины дети бы появились.

— Это уж точно, — согласился Ромка и тоже принялся рассматривать осколки алебастрового горниста. — А где же тайник? Может быть, он внутри его был, раз он полый?

— А ты бы стал что-нибудь хранить в таком ненадежном месте?

— А зачем же тогда его сдвигали? Эх, Славка, жаль, что ты своего Джима не приучил наркотики вынюхивать. Мы бы сейчас сразу узнали, лежали они здесь или нет. И дом бы весь исследовали. Ясно, что уже нигде ничего нет, но где-то же они были! Я уверен в этом. И то место, где они лежали, до сих пор должно ими пахнуть.

— Я бы не стал своего Джима этому учить, — вдруг совершенно серьезно сказал Славка. — Чтобы собака искала наркотики, она сама должна стать наркоманом. А такие собаки очень мало живут. А я хочу, чтобы мой Джим жил как можно дольше.

— Я пошутил, пусть твой Джим живет сколько хочет, — разрешил Ромка. — Хоть мне сейчас и не до шуток. Я так надеялся, что здесь тайник и что мы сегодня хоть что-то выясним. Пойдем, что ли, к сторожу сходим? Может быть, он что-нибудь знает?

Но дверь сторожки по-прежнему была заперта, и между запорами торчала записка. Славка взял ее в руки.

— «Статуя в опасности», — прочитал он и с тревогой уставился на Ромку. — Что это значит?

Ромка выхватил бумажку у него из рук и порвал.

— Ничего не значит. Это я писал, когда думал, что пионера хотят на металлолом украсть. А сторож, значит, с тех пор здесь так и не появлялся. Куда ж он делся-то? Может быть, его тоже убили как свидетеля? И кто все-таки двигал статую, если в ней нет ни тайника, ни цветных металлов? Непонятно. Ладно, пошли в дом.

Воровато оглядываясь, чтобы их никто не заметил, ребята открыли тяжелую дверь и вошли в дом-дворец. Ничего подозрительного здесь не было, наведенная ими чистота сохранилась до сих пор. Лешка побежала в комнату, где лежали использованные шприцы, и вытащила сверток из-под батареи.

— Возьмем с собой? — взглянула она на брата.

— Конечно. Улики же. — Ромка походил по мраморному холлу, выглянул в окно. Ничего таинственного и подозрительного вокруг не было. — Поехали, что ли, отсюда? Мне кажется, нам здесь больше делать нечего.

— В таком случае мы спокойно могли бы сюда и после школы смотаться, — заметил Славка. — Тут езды-то… Зачем было уроки пропускать? Чтобы статую разбить и назад вернуться?

— Кто ж знал, что так получится. Я думал, что мы надолго. Мало ли что могло случиться. Если бы в тайнике что-нибудь лежало, а его кто-нибудь бы охранял… Могло такое быть?

— Не фантазируй, — перебила брата Лешка. — Вообще не понимаю, зачем мы сюда приезжали. Улики надо искать в «Студии М», раз там Семен Аркадьевич работает, и все на него указывает.

— А если они у него дома?

— Зачем тогда он в капюшоне из «Студии» утром выходил? Значит, перед тем, как встретиться с Лехой, он туда зашел. Неужели только для того, чтобы плащ надеть? Вряд ли.

— Лешка права, — сказал Славка. — А я хочу ключи на место быстрее положить. Вдруг мама рано придет и заметит, что я их без спросу взял?

Внезапно Ромка хлопнул себя по лбу:

— Мама! Как я забыл о ней!

— Чья мама? — спросила Лешка.

— Наша мама.

— При чем тут она? Вообще не понимаю, о чем ты говоришь.

— Как тебе понять! Ты же не развиваешь в себе гениальность. А говорю я о документах. Она же именно там, в этой фирме, и была перед тем, как их потеряла! Не верю я в случайные совпадения. Что-то здесь не так.

— Но мы же ее уже расспрашивали об этом! И даже не один раз!

— Значит, надо снова расспросить.

Как Ромка спешил поскорее попасть в усадьбу, так теперь он торопился обратно домой. Но когда они вышли из метро, он сначала направился в знакомый магазин, в котором совсем недавно нашел мамины документы. Там за стеклянной перегородкой с фото- и видеокассетами снова сидела его знакомая симпатичная девушка. К ней он и подскочил. Славка с Лёшкой тоже подошли к киоску и стали рассматривать видеокассеты.

— Здравствуйте. Вы меня помните? — обратился Ромка к девушке.

— Конечно, — улыбнулась она.

— Меня Рома зовут, — на всякий случай сообщил мальчишка, подумав, что, возможно, ему еще не раз в будущем придется иметь с ней дело. — А помните, как я здесь мамины документы нашел на позапрошлой неделе? А вы еще мне сказали, что их именно вам сначала хотели отдать. Вы случайно не можете мне описать человека, который их сюда принес?

— Извини, но здесь столько народу каждый день бывает. К тому же я к нему не приглядывалась.

— Но хоть что-нибудь вы можете вспомнить? Какой он был? Низкий или высокий, молодой или старый? Глаза у него какие были?

Девушка задумалась.

— Лет ему, наверное, под сорок или больше. Нет, больше ничего не помню.

— И никаких особых примет? Как он одет-то был?

— Погоди, он в плаще, по-моему, был. С капюшоном. Погода тогда была ветреная, снег сыпал. Это я хорошо помню.

Ромка насторожился.

— В плаще? Длинном? Зеленоватом?

— Кажется. Да зачем он тебе нужен-то, раз документы нашлись? — удивилась девушка.

— А я его поблагодарить хотел, — ответил мальчишка.

Дома Ромка принялся терпеливо ждать маму. При этом он снова ничего не делал, даже Ломброзо не читал и ноги в ледяную воду не окунал, а просто слонялся по комнате. Попка, ухватившись коготками за прутья клетки, высунул наружу голову и громко защелкал клювом, удивляясь невниманию своего друга.

— Ты что, не видишь, что я хочу полетать? — говорил он всем своим видом.

Ромка видел. Но сейчас ему было не до Попки. Он дернул сестру за руку:

— Ну как нам припереть к стенке этого Семена? Почему я один должен думать?

«Ты же у нас гений», — хотела сказать ему Лешка, а сама виновато ответила: — Я тоже думаю. Но пока не знаю, как.

Ромка все-таки разложил на столе учебники, но не стал их открывать, а полистал Ломброзо. Затем захлопнул книжку и снова вскочил:

— Ведь почти все нам уже известно. Главаря мы вычислили. А помнишь, у Николая Никитовича его заместитель, Кирилл, тоже бандитом был? Среди них, заместителей этих, эпидемия преступности, что ли? И почему мы не можем доказать, что он — это он? Ну как, как это сделать?

Послышался негромкий шум лифта, и Лешкин Дик, не сходя с места, быстро замахал хвостом. Ромка выскочил в прихожую и, лишь только Валерия Михайловна переступила порог, принялся снимать с нее дубленку. Затем он подвинул к ней маленькую скамеечку, чтобы ей было удобно снимать сапоги, и подал тапочки.

— Рома, с тобой ничего не случилось? — поразилась мама. — С чего бы это такие знаки внимания? А, поняла. Тебе от меня что-то нужно. Говори, что именно?

— Ничего мне от тебя не надо. Я же понимаю, как ты устала, — ответил благовоспитанный сын. — Надеюсь, на этот раз у тебя ничего не пропало? Ты проверь.

Валерия Михайловна на всякий случай открыла свой портфель и быстро просмотрела его содержимое.

— Фу! — с облегчением вздохнула она. — Зачем ты меня пугаешь?

— Я не пугаю, я просто так спросил, на всякий случай. Ведь так один раз у тебя уже было. А ты, кстати, не можешь вспомнить, кого именно ты в «Студии М» встретила в тот самый день, когда у тебя паспорт и все остальное пропало? Может быть, ты все-таки именно там свои документы обронила? А те, ну, кто там был, не смогли тебя догнать, и им пришлось их в магазин нести?

— Глупости не говори. Они бы мне их тут же отдали, а не ехали бы со мной почти до самого дома.

— Все равно вспомни, кто там был. Интересно же. Ты, кстати, открывала там свой портфель?

— Я же говорила, что нет. Хотя…

— Что? — вытянул шею Ромка.

— Я его всего лишь приоткрыла, хотела вынуть очки, а затем передумала.

— А потом что?

— Ну не могу же я помнить весь тот день поминутно. Это ведь давно было. В общем, я портфель на стул поставила и стала набойку искать… А в чем дело-то?

— Я же сказал, что мне просто интересно. Трудно рассказать, что ли? Почему ты вообще туда без звонка пошла, когда Петр Леонидович по сто раз всегда предупреждает, что ему предварительно звонить надо?

— Я, кажется, уже говорила, что у меня оказия вышла. Встретила своего знакомого, Михаила Ивановича, майора милиции, не помнишь его? Это муж моей подруги, Лидии Георгиевны. Давно их обоих не видела. Хотелось с ним поговорить, о Лиде расспросить, узнать, как у нее дела. А он куда-то спешил, ну, вот я в его машину и села, поскольку он по Садовому кольцу ехал.

— В ментовскую машину? — уточнил Ромка. — В «уазик»?

— Ну да, в милицейскую. Потом мы в пробке застряли минут на двадцать, причем так прочно, что даже он не смог из нее выбраться: какой-то джип напрочь дорогу загородил. Но зато и наболтались с ним от всей души.

— А потом он тебя к тому самому дому подвез, где «Студия М» находится?

— Ну конечно.

— А потом?

— Потом — суп с котом. Он по своим делам поехал, а я в эту злосчастную фирму пошла, и там не только рекламу не получила, но и чуть каблук не сломала. Стала набойку искать, но она слишком далеко отлетела, я так ее и не нашла.

— А кто там был?

— По-моему, заместитель Петра Леонидовича, хмурый такой мужчина. Он мне сказал, что директор его не уполномочивал вести подобные переговоры. Потом еще какой-то хромой человек из какой-то комнатки появился. Да, я еще один смешной эпизод сейчас вспомнила. Представляете, вместо двери я хотела в шкаф выйти.

— Как это? — удивилась Лешка.

— Очень просто. Там вдоль стены, где вход, у них шкафы встроены, и легко спутать, где какие двери. Вот я их и перепутала, вместо выхода направилась прямо в шкаф.

— И что?

— Да ничего. Смутилась, извинилась и ушла. Надо было сразу очки надеть, тогда ничего такого бы не случилось, может быть, и набойку бы нашла. — Мама покачала головой. — Совсем не учусь на собственных ошибках. Со мной уже однажды такое было, в одной строительной организации. Там я, распрощавшись с управляющим, тоже вместо выхода стала в шкаф рваться, но он, к счастью, заперт был.

— А в том шкафу что было, который в «Студии М»? — не отставал Ромка.

— Документы, наверное. Ящики всякие. Представь себе, что у меня не было времени их разглядывать. — Валерия Михайловна встала и пошла на кухню. — Все обошлось — и слава богу.

— Действительно, — согласился Ромка. Он вернулся в комнату и, усевшись на Лешкином диване, поманил к себе сестру.

— Вот ты как думаешь, зачем он у мамы паспорт своровал?

— И зачем же?

— А затем. Решил проверить, кто она такая.

— Зачем ему ее было проверять?

— И тебе непонятно? На его месте я бы тоже проверил, уж очень подозрительно она себя вела. Представь себя на его месте. Без всякого предупреждения подъезжает тетка к подъезду на ментовской машине, он вполне мог это заметить, — раз. Набойку якобы теряет, начинает всюду шарить, и ничего не находит — два. В шкаф вместо двери суется, вполне возможно, для того, чтобы узнать, что там есть. И это все тебе не подозрительно? Нет, скажи, тебя бы это не насторожило? Ты бы не захотела узнать, кто она такая?

— Он мог бы ее и спросить.

— Мог бы. А где гарантия, что она правду скажет? Лучше взять и проверить, действительно ли она в газете работает и рекламу собирает, как говорит. Ведь наилучший предлог, чтобы зайти в любую фирму, — это прикинуться рекламным агентом. Я вот что подумал: лучше бы ты прошлой весной агентом стала, а не челноком. Убытков хотя бы у нас не было.

— Нет, — покачала головой Лешка, — мне бы никто не поверил, что я агент. Мне тогда слишком мало лет было. И бумаги всякие где бы мы тогда взяли? Мы же еще Андрея не знали, и мама бы нам так просто их не дала. — Вдруг ее глаза округлились: — А не мог он маму убить?

— Зачем ему зря кого-то убивать? Не маньяк же он. Тем более что она действительно по делу пришла, как он смог убедиться, а потому и документы в магазин подсунул. Ему-то они сто лет снились, а она запросто могла в милицию заявить. Вдруг бы они на их фирму вышли? А он, сама видишь, жутко осторожный.

— Может, ты и прав.

— А когда я был не прав? Послушай, Лешка, а раз он так заволновался, что мама в их шкафы полезла, то, может, именно в них наркота и хранится? Из дома в Горянке перекочевала, или из пионера, или где-нибудь в усадьбе находилась. Эх, была бы у нас обученная собака! Пошел вон, — отпихнул Ромка ногой Дика, который, протискиваясь к Лешке, боком задел его. — Никакой от него пользы все-таки нет. Где же мне приличную собаку-то раздобыть? Которая нюхать умеет.

— Где ты такую раздобудешь? Ее долго к этому приучать надо. Славка же тебе объяснил. И потом, представь себе, что у тебя даже есть такая собака. И ты, значит, придешь к ним в офис и скажешь: «Дайте-ка мы ваше помещение на предмет наркотиков понюхаем». А они ответят: «Пожалуйста, нюхайте на здоровье». Или нет, они сразу сознаются: «Вон там они у нас лежат, в тайнике под подоконником».

— А откуда ты знаешь, что у меня тайник под подоконником? — насторожился Ромка и бросил взгляд на окно.

— А что, у тебя и в самом деле там тайник? — удивилась Лешка. — Я, честное слово, не знала, ты сам себя выдал.

— Правда не знала? — недоверчиво покосился на нее брат.

— Да говорю тебе! Видишь, на воре шапка горит.

— Лешка, да ты себе не представляешь, какую идею ты мне сейчас подсунула! — Ромка вскочил и побежал на кухню: — Мам, а ты случайно не узнавала, пришли деньги на ваш счет от «Студии М»?

Валерия Михайловна пожала плечами:

— Я завтра узнаю. А, кстати, вы не забыли о том, что наша газета за несколько публикаций предоставляет определенные льготы?

— Лешк, ты не забыла? — крикнул Ромка. Лешка наморщила лоб:

— Если честно, то я не помню. Ой, да, кажется, забыла. Я просто умножила количество газетных номеров на стоимость каждой рекламы, и все. А льготные проценты не подсчитала и не вычла. Ну надо же! Это ведь даже в прайс-листе написано, а я почему-то упустила из виду. Александр Федорович и тот дядечка из банка все сами учли, а Петр Леонидович, наверное, не заметил или постеснялся мне о льготах напомнить. Ну и ладно. У него денег много, может и переплатить немножко.

— Нет, так нельзя, — вдруг заявил Ромка. — Мы завтра туда пойдем. Или нет, послезавтра. Извинимся и исправим ошибку. — И прошептал: — Вот тебе и предлог. А я-то все думал, за чем бы нам туда еще сходить.

— Ну, придем. Так же, как ходили? Что делать-то там будем?

— Как это что? Тайник искать.

— Как? — удивилась Лешка.

— Я уже знаю, как. Если только Венька нам поможет. — И Ромка пошел к телефону.

Лешка вытянула шею и, увидев, что брат набирает Венечкин номер, прильнула к параллельной трубке. И снова удивилась, когда услышала вопрос, который задал юный сыщик их маленькому другу.

— Вень, привет, — сказал он. — Помнишь, как-то мы к тебе пришли с Лешкой, а у тебя дома Малыш был? Почему? Что он у тебя делал?

— Ничего, просто так, — ответил Венечка. — Лев Николаевич только рад этому. Они вечно спорят с Аськой, дочкой его, кому Малыша выводить, а когда я к нему прихожу, то просто счастливы оттого, что им лишний раз с ним на улицу не надо тащиться. А я люблю с ним гулять. Я вообще его очень люблю, вы же знаете. Мне никакой другой собаки не надо. Я просил его у них насовсем, но Аська не отдает. А что?

— Тогда тебе поручается ответственное задание. Будешь с ним и сегодня, и завтра гулять. Кстати, он умеет сидеть в сумке?

— Не знаю. А зачем ему в ней сидеть?

— Не спрашивай, я потом тебе объясню, — тихо проговорил Ромка, так как Валерия Михайловна то и дело входила в его комнату.

— Можно проверить.

— Вот и проверь. Запихни его в сумку или в корзинку и походи с ним по комнате. Мне интересно, сможет он там сидеть смирно или будет выкарабкиваться и пищать.

— Хорошо, — согласился Венечка. — Я это сделаю.

— Вот прямо сейчас иди и делай. А потом мне позвонишь и сообщишь о результате.

Лешка представила себе, как ничего не понимающий, похожий на Знайку Венечка, положив трубку, поправил очки и вздохнул. А затем, очевидно, сразу отправился в соседний дом за собачкой.

Сама же она терпеть не могла теряться в догадках и потому затеребила брата:

— Рома, что ты задумал?

— Одну вещь. Учти, как раз тебе ее в жизнь и воплощать. Итак, — Ромка потер руки и, проводив глазами Валерию Михайловну, которая, что-то взяв, в очередной раз удалилась из его комнаты, торжественно объявил: — Завтра приступаем к операции под кодовым названием «Малыш».

— Извини, но до меня не дошло, — пихнула его в бок сестра. — Поподробнее нельзя объяснить?

— Вот балда! Ты же сама мне все подсказала! Ты говорила, что у меня тайник под подоконником, так?

— Я же просто так сказала. Я и не знала, что он у тебя на самом деле там.

— Все верно. А я не удержался и сразу же туда посмотрел. Так ведь?

— Ну, так.

— А еще я где-то читал про одного мужика, которого давным-давно менты точно так же на пушку взяли. Он клялся, что у него нет никаких богатств, а они понатащили в его дом своего золота и разложили его повсюду. Он вошел, золото увидел и сразу на ножки своего стола посмотрел. А они за его взглядом следили. Ну, ножки распилили и всякие монеты достали. Наверное, тогда металлоискателей еще не было, — добавил юный сыщик.

— А я все равно не поняла. Ты что же, хочешь наркотики в «Студии» повсюду разложить?

— Вовсе нет. — Ромка, оглянувшись и убедившись, что их никто не слышит, усадил сестру в кресло. — Мы добудем улики с помощью Малыша. Установим, вернее, где они лежат, а я потом проникну в их офис и их оттуда извлеку.

— Как мы это установим?

— Очень просто. Венька возьмет у Льва Николаевича Малыша, он будет сидеть в сумке. С этой сумкой мы к ним и пойдем. А потом Малыш зачем-нибудь из нее выскочит. А мы при этом скажем им, что эта собака натаскана на розыск наркотиков. Ну, придумаем еще, что сказать, чтоб нам поверили. А когда Малыш выскочит, то ты просечешь, куда Семен Аркадьевич в первую очередь посмотрит. Ясно тебе? Я, конечно, за ним тоже понаблюдаю. Только надо туда пойти, когда Семен Аркадьевич на месте будет. А потом я в офисе у них останусь и спрячусь где-нибудь. Шкафов у них навалом, места в них много. А когда они уйдут домой, то все обыщу. Метод испытанный.

— Рома, ты хоть соображаешь, что говоришь? Как ты туда проникнешь, как спрячешься?

— Это я еще не до конца продумал. Но неужели ты считаешь, что я не сумею это сделать?

— Но как ты там один останешься? У них же охрана!

— Охрана внизу, там, где техника. А здесь вся охрана, мне кажется, из одной Людочки состоит. Да и что у них брать, кроме картины с мебелью? Сейф тоже не унесешь.

— Думаешь, у них сигнализации на двери нет?

— Если и есть, то я к ней не притронусь. А ты будешь стоять внизу, у окошка, а я тебе сброшу или записку, или то, что найду, а ты сразу ментов позовешь. И тогда плевать и на сигнализацию, и на охрану.

— А если ты ничего не найдешь?

— Найду. Слишком много нитей к этому Семену ведет. Неужели ты сама этого не видишь? Лешка вздохнула:

— На словах все легко. И все-таки я не понимаю, как ты там совсем один будешь.

— Ну и что, что один, впервые, что ли, — сказал Ромка. — Подумаешь, один. — И вдруг он вскочил с места и даже подпрыгнул. — Лешка, а ты помнишь фильм «Один дома»?

— Конечно. И что?

— А помнишь, как там Кевин в первый раз бандитов отпугивает? Они думают, что в его доме настоящая пальба идет, а он всего-навсего по видаку фильм прокручивает.

Ромка полез в тумбочку под телевизором, достал из нее видеокассету с любимым Лешкиным боевиком «Крепкий орешек» с Брюсом Уиллисом, а из ящика письменного стола вытащил свой маленький диктофон «Сони», который привезла ему из Парижа мамина подруга Эля. Он поднес его к Лешкиным губам и, включив, приказал:

— Покашляй!

— Кхе-кхе, — сказала Лешка.

Ромка вернул пленку назад и включил диктофон на полную громкость. «Кхе-кхе», — раздалось на всю квартиру. Дик при этом громко тявкнул, Попка заверещал, а Валерия Михайловна выглянула из кухни:

— Что это с вами?

— Кино смотрим.

Ромка запустил видеокассету, включил диктофон на запись, отсчитал пятнадцать минут, а потом записал на нее ряд одиночных выстрелов из «Крепкого орешка». Затем положил диктофон назад в стол, приговаривая:

— Нам и пистолета хватит, автомат нам ни к чему. А давненько мы диктофоном не пользовались!

Лешка внимательно следила за действиями брата.

— И дальше что?

— А мы его, когда в «Студию М» пойдем, в коридоре припрячем. Ты видишь, я пятнадцать минут отсчитал и только потом пальбу записал. За это время мы с помощью Малыша должны будем выяснить, где у них товар хранится. А потом все кинутся на выстрелы, а я сделаю вид, что тоже бегу, а сам в шкаф спрячусь и буду ждать, пока все уйдут. Надеюсь, никому в голову не взбредет по сторонам зырить и за мной следить, когда в коридоре отстрел идет. — Ромка поднялся на ноги и радостно улыбнулся: — Гениально придумано? Правда, я очень умный? Помнишь, как я петардами стрелял в прошлом году возле «Фривэя»? Но петарды на этот раз не пройдут, должны быть настоящие выстрелы.

— Рома, а если у тебя ничего не выйдет? — со страхом спросила Лешка. — Если кто-нибудь заметит, как ты там спрятался?

— Подумаешь! — беспечно махнул рукой Ромка. — Еще что-нибудь придумаю! Скажу, например, что выстрелов испугался и в шкаф залез.

— Кто тебе поверит?

— Ну и пусть не верят. Но и ничего другого они не смогут предположить. В конце концов, позвоним Николаю Никитовичу, и он подтвердит, что я честный человек. И вообще сейчас главное — туда пробраться.

— А еще надо узнать, во сколько они с работы уходят.

— Это я завтра сам узнаю. А пойдем послезавтра. Только бы Малыш нас не подвел!

Часа через два позвонил Венечка и сообщил:

— Малыш против сидения в сумке в принципе не возражает. Но ему там не нравится.

— А ты завтра сможешь его у Льва выпросить?

— Смогу, конечно. А когда надо?

— Сразу после школы. К тебе еще и Лешка придет. Будет Малыша к себе приучать и тренироваться его в сумке носить. Чтобы он и к ней, и к сумке еще больше привык. А послезавтра ты с нами к «Студии М» поедешь, мы с ним туда ненадолго сходим, а потом ты его назад заберешь.

— Ладно, — сказал Венечка, — хоть я и не понимаю, зачем это все.

— Тебе Лешка завтра все объяснит. У нас сейчас операция в самую решающую стадию входит, — не удержался и прошептал он в трубку, оглянувшись на входящего в комнату отца.

— А вам с Лешкой по е-мейлу от Артема письмо пришло, — вспомнил Венечка.

— Вот она ему завтра заодно и ответит. А я занят буду.

Лешка, собираясь на следующий день к Венечке, невольно улыбалась. Наконец-то она ответит Артему. Надо же, до начала этого Ромкиного дела они чуть ли не ежедневно писали друг другу письма по электронной почте, а теперь она который день не может выбраться к Венечкиному компьютеру. Артем, наверное, ждет и волнуется.

С Малышом Лешка поладила сразу: черно-белый, похожий на спаниеля маленький песик ко всем людям относился очень доброжелательно.

— Он только пьяных не любит, — сказал Венечка. — Лает на них, а иногда даже кидается, если рядом со мной идет. Наверное, они ему когда-то зло причинили. Ну-ка, иди сюда, — подозвал он песика и, подняв его с пола, скомандовал: — Лезь в сумку.

Малыш, однако, сопротивлялся всеми четырьмя лапами. Брыкаясь, он успевал вилять обрубком хвоста с кисточкой на конце и, словно извиняясь, виновато лизать Венечкину руку.

— Ты пойми, это для важного дела нужно, — принялся уговаривать его мальчик, поскольку Лешка сразу посвятила его во все детали предстоящей операции. Он бросил в сумку кусочек копченой колбасы и умудрился застегнуть «молнию». Побарахтавшись немножко, Малыш затих.

Венечка присел на корточки рядом с сумкой и уперся в нее носом.

— Ты не бойся, я же с тобой. — Он приподнял голову вверх: — Лешка, бери сумку и носи, как тебе Ромка велел.

Походив с трепыхающимся в сумке Малышом по комнате, Лешка расстегнула «молнию» и дала песику еще один кусочек копченой колбасы.

Такую процедуру они повторили много раз. И довольно скоро Малыш понял, что вынужденное заключение имеет и свою приятную сторону в виде замечательно пахнущего вкусного кусочка, и перестал сопротивляться.

— Все, выдрессировали, — с удовлетворением констатировала Лешка. — Ромка будет доволен.

Письмо, которое им с Ромкой прислал на Венечкин компьютер Артем, она прочитала сразу же.

«Вы что, с ума сошли, с наркобизнесом связываться, — писал им друг. — Это же отпетые негодяи, они ни перед чем и ни перед кем не останавливаются. И потом, я же просил, чтобы без меня вы ни во что не вмешивались».

— Ты ему что-нибудь рассказывал о нашем деле? — обратилась Лешка к Венечке? — Не понимаю, почему он так переживает?

— Я не знаю. Я ему совсем немножко написал. Только о том, что вы наркодельцами занялись и одного мы вместе выследили. А ничего другого я и сам не знал.

— А он за нас беспокоится, считает, что мы в слишком опасное дело влипли. А что в нем такого? Ходим и ходим в одну фирму и ничего, кроме этого, не делаем.

И Лешка, немного подумав, написала Артему, что дело у них элементарное, так как они с Ромкой уже узнали, кто всем этим заправляет, и им осталось собрать лишь недостающие улики, и главарь будет разоблачен. Причем уже завтра. И тогда она с начала и до конца, во всех подробностях, расскажет ему об этом их новом, совсем не сложном расследовании.

С чувством выполненного долга Лешка выключила компьютер. Она старалась отгонять от себя все тревожные мысли и не придавать значения словам Артема. Он ведь так далеко от них, поэтому и беспокоится. И совершенно напрасно. Завтра все их треволнения завершатся, и они снова будут жить как все люди, а впереди их ждет все только хорошее: весна, каникулы, а потом наконец и долгожданное лето, когда Артем вернется в Москву.

— Мне пора, — сообщила Лешка Венечке.

— Я тебя провожу.

Мальчик позвал Малыша и вышел вместе с ней на улицу. Они дошли до проспекта Мира, а потом расстались: Лешка пошла к метро, а Венечка обратно. Малыш посмотрел на мальчика и помчался следом за Лешкой, словно хотел вернуть ее назад.

— Малыш, — окликнул Венечка.

Песик с сожалением посмотрел на девочку и, вернувшись обратно, виновато лизнул его руку. Как было его не любить!

— Не хочет с тобой расставаться, — крикнул Лешке вслед мальчик. — Да, а во сколько мы завтра встречаемся?

— Ромка скажет, я пока не знаю сама, — ответила девочка.

Ромка приступил к дежурству возле полиграфической фирмы после пяти часов вечера. Он знал, что работа в «Студии М» заканчивается в шесть часов, но кто их знает, задерживаются они после нее в своем офисе или, наоборот, уходят раньше. А потому, спрятавшись за дерево, он не сводил глаз с подъезда большого дома.

Ждать пришлось долго. В пятнадцать минут седьмого из подъезда вышел, как всегда хмурый, Семен Аркадьевич. Он прошел во двор и выехал оттуда на своем красном «Рено».

Затем, потряхивая длинными волосами и помахивая сумочкой, появилась Людочка. Она направлялась к метро.

А еще через десять минут спустились вниз и Петр Леонидович с Альбертом Васильевичем. Они вместе уселись в директорский «Пежо» и тоже скрылись из виду. Ромка быстро вбежал в подъезд, поднялся на третий этаж, подергал дверь. Она была прочно заперта.

— Все уже ушли, — приоткрыв дверь, сказал охранник с первого этажа, когда мальчишка спускался обратно.

— Жаль, — ответил ему Ромка, а сам подумал, что со своей сегодняшней миссией он справился хорошо. Оставалось надеяться, что такого же расписания работники «Студии М» придерживаются каждый день.