Широкая лесная дорога вела к железным воротам в бетонном заборе, по верху которого была протянута колючая проволока. На проволоке кое-где болтались зловещие таблички с черепами и скрещенными костями: «Высокое напряжение. Опасно для жизни». Возможно, по проволоке когда-то и проходил электрический ток, но теперь выцветшие от времени картинки служили лишь для устрашения желающих перелезть через забор. Впрочем, таковых до сих пор не находилось: забор был столь высок, что просто так, без специальных приспособлений, перелезть через него не смог бы и скалолаз. Попасть же на территорию зверофермы — а ее и окружали неприступные стены — можно было, лишь миновав бдительных охранников, чья будка находилась рядом с автоматически открывающимися воротами. Люди в пятнистой форме внимательно проверяли документы у всех входящих либо въезжающих на звероферму служащих и посетителей.

Но для пассажира и водителя подъехавшего к воротам шикарного «Пежо 607» охрана сделала исключение, так как в серебристо-голубом автомобиле находился сам директор зверофермы Александр Прокофьевич Демидов вместе со своим шофером и верным телохранителем. И потому ворота распахнулись перед ними как по мановению волшебной палочки. Но один из охранников успел заглянуть к водителю.

— Гена, — окликнул он директорского телохранителя, — задержись на секунду, я тебе долг верну.

Шофер-телохранитель вопросительно взглянул на своего хозяина.

— Внутри мне ничего не грозит. Подходи к ангару, — сказал тот и сам сел за руль. Было заметно, что он очень спешит.

Остальные охранники с завистью смотрели вслед директору. Демидов, желая выглядеть «своим парнем», был в простецкой, на первый взгляд, однако и страшно дорогой кожаной кепке, кожаном же пиджаке, глаза его скрывались за модными темными очками: по дороге к ферме солнце било прямо в лобовое стекло машины.

«Пежо» подъехал к большому ангару, внутри которого располагались холодильные камеры. Взяв в руки большой саквояж, директор вышел из машины и огляделся. Территория зверофермы была пустынна, так как рабочий день давно кончился. В лучах закатного солнца красным цветом отливали стволы высоких сосен, вдоль длинных бесконечных рядов клеток, именуемых шедами, метались и блистали своими драгоценными мехами их обитатели: соболя, норки, серебристо-черные лисы, енотовидные собаки, песцы…

Демидов открыл ангар и прошел внутрь. Внушительная постройка вмещала в себя огромные, каждая величиной с железнодорожный вагон, морозильные камеры, набитые предназначенными для кормежки зверей мясом и рыбой. Холодильники мерно гудели. Директор прошел сквозь длинный коридор и подошел к одной из дверей. Здесь было тихо. Морозильный агрегат в этой камере не работал, а исправлять его никто не спешил.

Демидов достал из кармана ключи, открыл дверь камеры и потянулся к выключателю. Яркий свет залил бывший холодильник. Камера не пустовала и не была запущена и захламлена, как следовало бы ожидать от помещения, которым давно никто не пользовался. Перед Демидовым открылся прекрасно оборудованный офис с обитыми черной кожей креслами и диваном, огромным баром с напитками на любой вкус, разнообразной офисной техникой.

Директор окинул помещение привычным взглядом, вошел внутрь и попытался прикрыть тяжелую металлическую дверь. Но она почему-то не поддалась. Демидов напряг мышцы, и в ту же секунду ему в бок больно уперлось что-то твердое. Он вздрогнул, а внутри у него и вовсе что-то мелко и противно завибрировало. Медленно, в надежде, что его опасения глупы и напрасны, директор повернул голову. Но страх его только усилился, ибо рядом с ним стоял неизвестно откуда взявшийся человек в скрывающей лицо черной маске. Демидов машинально отметил его высокий рост и спортивную фигуру.

— Тихо. Пистолет бесшумный, — предупредил незнакомец и, захлопнув дверь бывшей морозилки, подтолкнул директора зверофермы вперед, к чернеющему в углу помещения огромному сейфу последней модели. — Открывай!

Александр Прокофьевич все еще отказывался верить собственным глазам.

— Вы… Как… Как вы смеете? Как вы здесь оказались? Вам отсюда не выбраться! — стараясь придать своему голосу убедительность, выкрикнул он.

Человек в маске усмехнулся.

— Посмотрим. — Дуло его пистолета еще больнее впилось Демидову в бок. — Ну!

Директор открыл сейф. Грабитель присвистнул.

— Знал, что много прячешь, но чтоб столько! Сгребай.

Морщась от страха и обиды, в душе проклиная себя за беспечно оставленного у ворот телохранителя, Демидов трясущимися руками принялся перекладывать в свой собственный огромный саквояж пачки зеленых бумажек.

Незнакомец провел по гладкому дну сейфа свободной левой рукой и, удостоверившись, что в железном ящике больше ничего не осталось, приказал:

— Снимай пиджак!

— Зачем? — с еще большим испугом спросил директор.

— Давай без рассуждений! — Грабитель снял с себя куртку, бросил ее поверх саквояжа, руками в тонких перчатках обшарил карманы чужого пиджака, швырнул на кресло бумажник, оставив себе документы.

— Надеюсь, их тебе вернут, — с удовлетворением сказал он, затем сорвал с Демидова кепку и очки, толкнул его вперед на дорогой кожаный диван и плотно закрыл за собой дверь. В коридоре человек снял с себя маску, надел чужую куртку, поглубже надвинул на лоб приметную кепку, водрузил на нос темные очки, затем столь же тщательно запер дверь ангара, уселся в «Пежо» и включил двигатель.

— Только приехал — и уже назад, — отметил один из охранников, нажимая на кнопку автоматических ворот. Они распахнулись, и автомобиль, не останавливаясь, промчался мимо будки.

А затем к воротам подбежал директорский телохранитель.

— Что с ним стряслось? Почему меня не подождал? — недоуменно спросил он и развел руками. — Ничего не понимаю.

А спустя какое-то время из ворот выехал старый «Москвич», принадлежавший одному из зоотехников зверофермы.

— Падеж на пятнадцатом шеде, — озабоченно сказал зоотехник, объясняя свою задержку на работе.

— Слушай, друг, подвези-ка меня до города, — попросил телохранитель.

Зоотехник распахнул дверь.

— Садись.

И старый «Москвич», медленно набирая скорость, двинулся в сторону Москвы.

Высадив попутчика у метро и войдя в свою маленькую однокомнатную квартирку в Бибиреве, владелец «Москвича», молодой невысокий мужчина, уселся у телефона в ожидании звонка. Но когда он, наконец, раздался, длинный и пронзительный, зоотехник вздрогнул.

— Все в порядке? — спросил он, дрожащей рукой сняв трубку.

— Все прошло как по маслу, гораздо легче, чем мы предполагали. Ты и сам все видел. Я и надеяться не мог, что он будет один, — бодро ответил его невидимый собеседник. — «Пежо» никто не остановил, с его управлением я отлично справился. Машину я бросил в переулке и пересел на метро. Как видишь, судьба на нашей стороне.

Зоотехник затаил дыхание:

— А… там много было?

— Куда больше, чем ты можешь себе представить. Ты-то все следы уничтожил? Не подвел?

— Конечно, я сделал все, что нужно, — торопливо ответил зоотехник. — Можешь не бояться.

Он не решился признаться своему собеседнику, что альпинистские принадлежности, с помощью которых его друг перебрался через высокий забор, он еще не вывез за пределы зверофермы, так как внезапно испугался, что его «Москвич» осмотрят на выезде. Он лишь спрятал их в кустах поодаль от стены, намереваясь избавиться от них на следующий день.

— Надеюсь, что так, — сказал собеседник. — Ну что ж, скоро увидимся. Жди моего звонка.

В трубке зазвучали короткие гудки, и зоотехник, весело насвистывая, прошагал на кухню и поставил на газовую конфорку оббитый по бокам эмалированный чайник. От сердца отлегло, можно было и поужинать.

А утром он, как обычно, встал чуть свет и отправился на звероферму. Обстановка здесь ничуть не отличалась от вчерашней. Зоотехник надел сатиновый халат и привычно двинулся к клеткам с соболями.

— Толик! — тронул его за плечо откуда-то взявшийся один из рабочих фермы, Николай Иванович. — А нашего-то, ходят слухи, вчера на полтора миллиона накрыли.

Зоотехник вздрогнул.

— На сколько?

— На полтора лимона, говорю, да не рублей, а баксов. Выручка за весь левый товар за несколько месяцев. И пожаловаться, гад, никуда не сможет. Поделом ему, нечего без удержу хапать.

— Его не остановишь, — услышав разговор, к ним подошел еще один рабочий. — Не пройдет и полгода, как снова нагребет больше прежнего.

— Не скажи. Видал, сегодня из Москвы целая комиссия с налоговой инспекции приехала и еще откуда-то. У него сейчас земля горит под ногами.

— Так что же, выходит, ему повезло с ограблением? — поднял брови Николай Иванович.

— А то! Теперь-то он без труда выпутается. Правильно говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло. Лучше без денег остаться, чем в тюряге гнить.

— Это верно, — поддакнул зоотехник.

А Николай Иванович продолжал:

— А охрана наша кошки альпинистские у стены нашла, припрятанные кем-то. Грабителю, значит, кто-то из наших помогал, посторонний бы с таким делом не справился. Но я вам вот что скажу: Демидов этого так не оставит, и если это был свой человек, из-под земли его достанет.

— Ты в этом уверен? — вскинул брови зоотехник, однако внутри у него что-то екнуло от страха, а лицо посерело.

— А ты что, сомневаешься? — хмыкнул рабочий. — Если на кошках кто свои следы оставил, то я ему теперь не позавидую.