— Когда поезд приблизился к станции «ВДНХ» и Жан-Жак с Маргаритой Павловной, попрощавшись с ребятами, поспешили к выходу из метро, Ромка тут же вскочил и непререкаемым тоном приказал:

За мной! Только незаметно. — И быстро вытолкнул всю компанию в другую дверь.

Да что это с тобой? — вскипела Лешка. — Достал уже всех. Пусть они одни погуляют! Ведь им вдвоем побыть хочется, как ты это не понимаешь?

Они за кладом идут, — прошептал Ромка. — Теперь у меня нет никаких сомнений. Я видел, как он на кухне нож брал. Чтобы клад выкопать, я в этом уверен. А иначе зачем он ему? Интересно только, где их дуб растёт?

Артем резко остановился на середине платформы, и пальцы его сжались в кулаки. Лешке показалось, что он сейчас набросится, на собственного друга. Но он довольно спокойно проговорил:

— «Каждому свойственно заблуждаться» но упорствует в заблуждениях только неразумный»» Знаешь, кто это сказал? Твой Цицерон, Или он для тебя больше не авторитет? Плохо же ты свою книжку читаешь.

— Пожалуйста, в последний раз, — не обратив внимания на издевку, взмолился Ромка. — Вы увидите, что я прав!

— Ладно, в последний раз мы тебя слушаемся, — предупредил Артем. — И то потому, что спешить особенно некуда. Можно и выгулять, правда, Лешка?

Лешке было все равно куда идти, лишь бы с Артемом, а Венечка отпросился из дому до самого вечера и теперь просто радовался незапланированной прогулке с друзьями. Поэтому они незаметно пошли следом за пожилой парочкой.

У входа на выставку мы весной Ларису выслеживали, помните? — спросил Ромка. — Конечно, — кивнул Венечка. — У меня потом еще фотоаппарат увели с телескопическим объективом. Кстати, того типа так и не поймали?

Кажется, нет, — ответил Ромка — но я до него еще доберусь, вот увидите.

— Какой ты самонадеянный, — вздохнула Лешка.

Между тем Жан-Жак и Маргарита Павловна миновали почти всю территорию выставки и вышли к павильону «Цветоводство».

— А мы здесь с мамой недавно кактус покупали! — воскликнула Лешка. — А потом еще купили какой-то необыкновенный цветочный чай и ели пирожные и ржаные лепешки. Знаете, какие они здесь вкусные! Давайте как-нибудь сюда снова придем?

— Давайте, — согласился Артем. — А можно и прямо сейчас зайти.

— Ты что, сейчас нам некогда, — рассерженно зашептал Ромка. — У нас сейчас очень важное дело, ты что, забыл?

— Мы уже до самого конца ВВЦ дошли. — Куда же они направляются? — удивилась Лешка. „

Оказалось, что с этой стороны выставки тоже есть выход. Народу здесь было совсем немного, поэтому Ромка приказал друзьям соблюдать более строгую конспирацию, прячась за деревьями и редкими строениями.

Однако Жан-Жак внезапно остановился и, оглянувшись, крикнул:

— Идите-ка сюда, друзья мои. Я в конспирации поднаторел еще много лет назад и поэтому давным-давно вас заприметил. Раз уж вы хотите нас сегодня всюду сопровождать, то давайте пойдем вместе. Ты не против компании молодых людей, Риточка?

— Ромка смутился.

— Да мы вот тоже решили погулять немножко…

Но Жан-Жак его не дослушал. — Риточка, — закричал он, отчаянно жестикулируя, — ты посмотри, это же наша танцплощадка! «Отрада»! Тогда было тоже название? Я уверен, что оно с тех пор не изменилось. Мы с тобой здесь много разрыли, помнишь? Это был Парк культуры и отдыха имени Дзержинского, — обернулся он к ребятам и снова схватил за руку Маргариту Павловну. — Ты помнишь, Риточка, как мы танцевали здесь «Рио-Риту»?

— Это танец был такой, фокстрот, — шепотом пояснила Лешка своим спутникам.

А Жан-Жак продолжал:

— И еще у тебя была любимая песня. Ах, я забыл, какие в ней были слова.

Француз огорченно покачал головой, а Маргарита Павловна вдруг запела низким красивым голосом:

— Да-да, это та самая песня. А еще, помнишь, «Мишка, Мишка, где твоя улыбка?», — смешно пропел он сам.

— Смотрите, а вот и пруд. Все такой же. Мы тут гуляли, сюда доносилась музыка с танцплощадки. И вальс-бостон, и падеграс… И Ив Монтан пел — прошептала Маргарита Павловна и Прижала руку к сердцу. — Боже мой, неужели все это когда-то действительно было?! Ведь с тех пор я ни разу здесь не была: все собиралась, собиралась, да так и не смогла себя заставить прийти сюда. И не надеялась даже, что мы снова окажемся здесь вместе.

Жан-Жак взял ее под руку, и они медленно побрели дальше.

— А это что? — спросила Лешка, указывая на обнесенный железной оградой парк.

Это усадьба графа Шереметева, — ответила Маргарита Павловна. — Но в те годы здесь был Музей творчества крепостных.

Верно! — воскликнул Венечка. — . Мы сюда всем классом на экскурсию ездили. Только мы тогда с другой стороны подъезжали. Я и не знал, что сюда от выставки пешком дойти можно. Это музей-усадьба «Останкино». Нам столько всего интересного понарассказали!

Какой красивый дом! — воскликнула Лешка.

Это не дом, — принялся с жаром объяснять Венечка. — Это целый дворцово-парковый ансамбль. Здесь театр был, один из первых и самых лучших в России. В нем Прасковья Жемчугова пела, ну, которая «Крепостная, актриса», а граф Шереметев на ней женился. Это сейчас единственное в России здание конца восемнадцатого века, где был театр. Здесь и сцена сохранилась, и фойе, и зрительный зал… Вы, наверное, сюда тоже на экскурсии ходили?

Маргарита Павловна покачала головой:

— Да нет, мы сторонились людных мест. Мы гуляли в основном в парке, поскольку здесь было малолюдно. От центра это тогда было далековато. И потом, нам хотелось быть вдвоем, а не тратить отпущенное нам короткое время на экскурсии. Это потом мы по разным музеям вволю находились. Но уже не вместе, — с горечью сказала она.

— А я терпеть не могу музеев, хоть и приходится иногда их посещать, — заявил Ромка. — А тут вообще-то красиво, — признал он.

— Здешней дубраве лет двести, наверное, — сказала Маргарита Павловна и обратилась к Жан-Жаку: — Пойдем поищем наш дуб.

— Это наше любимое дерево. Мы под ним не один раз от дождя скрывались; — пояснил француз.

— У него была такая густая крона. Интересно, каким он стал теперь? — Маргарита Павловна пошла немного быстрее.

— Ваш дуб на территории усадьбы, да? — загорелся Ромка.

— Да нет, мы не рискнули бы внутри ничего делать. Это было опасно, — как-то загадочно ответил Жан-Жак.

Они прошли мимо главных ворот, обошли всю усадьбу и приблизились к ее левому краю.

— Вот наш дуб, — грустно сказала Маргарита Павловна, указывая на огромный пень недалеко от ограды.

Ее спутник заметно растерялся, но потом быстро взял себя в руки.

— Так и что же? Деревья тоже не вечны. Значит, он уже прожил все свои триста лет» Зато рядом вон сколько новых выросло! А то, что пень остался, это хорошо. Это ориентир. Значит, нам не придется долго искать ваше сокровище. — И Жан-Жак вдруг заговорщицки подмигнул ребятам.

Ромка влез на пень и сверху вниз посмотрел на своих друзей. «А я что вам говорил!» — выражал он всем своим видом.

— Итак, три шага от дуба: вперед, и один влево, — проговорил Жан-Жак, приближаясь к ограде.

Он достал из сумки большой хозяйственный нож и просто сказал:

— Вот, позаимствовал у Даши. Вместо лопаты. А тогда мы воспользовались финкой.

Помнишь, Рита?

Маргарита Павловна кивнула.

— Мы ее здесь же, неподалеку, нашли.

Какой-то бандит потерял. Ручка у нее была красивая — цветная и полосатая.

— А что такое «финка»? — спросила Лешка.

— Ты не знаешь? Да откуда оке тебе это знать? Финки — это самодельные ножи, холодное оружие бандитов и хулиганов. — И Маргарита Павловна вдруг озорно пропела:

И тут же как-то сразу сникла, а потом и грустно сказала:

— Мы тогда не бандитов, а совсем других людей боялись.

А Жан-Жак ножом расчистил от травы место у забора и начал рыть землю.

— Если здесь не производились никакие работы, то мы ее должны отыскать — бормотал он. — Мы же ее неглубоко закопали.

Сверху мы положили красный кирпич и чуть-чуть присыпали землей. Но время стерло все метки. Придется, видимо, хорошенько потрудиться…

Жан-Жак продолжал копать, а Ромка забежал сначала с левой, потом с правой стороны и, присев на корточки у появившейся небольшой ямки, нетерпеливо спросил:

Может быть, помочь?

Не надо. Я сам, — отказался француз.

Но для Ромки ожидание было нестерпимым, и он снова вскочил на пень. Остальные молча наблюдали за работой пожилого джентльмена.

Внезапно они услышали скрежет ножа, наткнувшегося на что-то твердое. Жан-Жак обрадовался и, обернувшись, радостно взглянул на Маргариту Павловну. Та подошла ближе. Он обвел ножом контуры какого-то прямоугольного предмета, поддел его, и в руках у него действительно оказался большой, сырой, с обсыпающимися от времени краями красный кирпич.

Далее нож снова звякнул, и Ромка чуть не задохнулся от волнения. На этот раз Жан-Жак извлек из земли… стеклянную банку.

Сокровища, — прошептал Ромка.

Не сокровища, а секрет, — поправил его Жан-Жак — Я в своем объявлении так и написал «секрет». А в газете это слово исправили на «сокровища».

Насколько мне известно, — сказал умный Венечка, — газета оставляет за собой право корректировать частные объявления.

— А корректором в нашей газете был… — начала Лешка, а Артем завершил:

— Не кто иной, как Валерий Павлович Нечаев. Наш неудачливый похититель.

— Значит, он сам себе проблему скорректировал, — хмыкнул Ромка. — За. что боролся… А что же это за секрет такой?

Сейчас увидите. — Жан-Жак обтер носовым платком стеклянную банку, с трудом открыл хорошо притертую стеклянную крышку и пояснил: — Раньше пластиковых пакетов не было, вот мы и придумали поместить все в банку.

Что — все?

А вот что, — француз извлек исписанные фиолетовыми чернилами тетрадные листочки, фотографии и маленький камешек. Ромка взял его в руки — камешек оказался обыкновенной галькой. — Это не простая галька, — продолжал Жан-Жак, забирая у него камешек. — Это наша мечта. Знаете, как мы тогда хотели поехать к морю. Да только эта мечта так и не осуществилась. На море мы, конечно, были, и не раз. Но… не вместе.

Лешка тут же вспомнила снимки, которые видела на даче у Маргариты Павловны: она со своим Балалейкиным в Сочи на пляже с Очень грустными глазами. «Неужели она и тогда думала только о Жан-Жаке? — подумала девочка, но спросить об этом не решилась.

Жан-Жак присел на пенек. Маргарита Павловна молча примостилась рядом.

— Значит, это не сокровище, — протянул вконец разочарованный Ромка.

— Зато это банка. Помнишь, как ты весной хотел откопать стеклянную банку, — не замедлил подтрунить над другом Артем.

— Я искал банку с деньгами. Или с драгоценностями, — сокрушенно ответил тот. — Ну надо же…

— Да что ты так волнуешься? Прямо как Акакий. Все равно это были бы не твои сокровища.

— Я только хотел посмотреть, как настоящий клад выглядит. Это же так интересно…

— Ничего, купишь себе желтого попугая и увидишь. Сам же говорил, что желтые попугаи — к деньгам Артем подошел поближе к пеньку, на который Жан-Жак, как на стол, выложил содержимое банки.

— Это дороже всяких сокровищ. Это наше прошлое, — бережно разглаживая листки, сказал он и протянул Лешке фотокарточку, на которой Жан-Жак и Рита Колосова, молодые и счастливые, были засняты вдвоем. — А это наши письма. Мы писали их друг другу каждый день, хоть и постоянно встречались, чувствовали, наверное, что в будущем никакой переписки между нами не будет. Чтобы они никому не достались, мы решили их сжечь, но не смогли. Как говорится» рука не поднялась. Вот и решили закопать их в укромном Месте и довериться судьбе, а она распорядилась так, как сочла нужным. Риточка, посмотри, что я тебе писал когда-то.

Маргарита Павловна дрожащими руками взяла листок, прочитала первые строчки, и на ее глаза Навернулись слезы.

— Мы пойдем, — сказал Артем и, взяв Лешку за руку, подтолкнул все еще ошарашенного Ромку и кивнул о чем-то задумавшемуся Венечке. — Вон как раз наш трамвай идет. Теперь уж точно их надо оставить одних.

Отойдя на некоторое расстояние от усадьбы, Лешка оглянулась. Две маленькие фигурки взявшись за руки, продолжали сидеть на пеньке, оставшемся от когда-то огромного дуба.

— Интересно, это счастье, что они все-таки встретились через столько лет, или горе — ведь им всю жизнь пришлось прожить порознь?» — задумалась девочка, но не смогла ответить на этот вопрос. Да и кто смог бы?