Это мы, Эрхеас. Мы несем его.

Спасибо, маленькая.

— Оденься пока, — я пошел навстречу Йерр, оставив Маленькую Марантину натягивать платье.

Йерр выпустила замотанного в хвост Иргиаро, тот вывалился в снег, как мешок с песком.

Прикрой Маленькую Липучку, златоглазка.

Хорошо.

Скользнула в коридор.

Иргиаро все еще ворочался в снегу, подбирая конечности — как-никак, целых шесть. Я прислонился плечом, устроившись в проеме входной двери. Наконец он собрал руки-ноги, поднялся. Глянул на меня с вызовом.

— Ты хотел меня видеть. Я пришел.

— Премного благодарен! — поклонился я. — А теперь расскажи, что произошло. Подробно.

— Это тебя не касается, — он вздернул голову, — Я пришел сказать, что улетаю.

— Да? — я поднял бровь, — А я тебя отпускал, ученик?

Иргиаро обалдело вытаращился на меня, приоткрыл рот.

Иллюстрация к Игровке: ой! Забыл!..

— Я думал…

— Надо же! Правда — думал? Чем же, позволь узнать?

— Не смейся! — Иргиаро набычился, полураскрыл крылья, напыжился, как кот, — Не смей смеяться! Я не желаю больше… чтобы надо мной смеялись… Я теперь — сам, я все делаю сам!

— Слушай, ты, сопливая козявка, — я подавил закипавшее тихое бешенство и продолжил спокойно:- Ты сам — сделал выбор. Ты отдал мне себя в ученики. Теперь ты будешь слушаться, пока я не скажу — ты свободен.

— Я… я уже научился! Я уже злой! Мне больше ничего не надо, — растерянность он пытался прогнать криком.

Пусть вопит, Маленькая Марантина все равно не услышит, не прибежит спасать своего Мотылечка. Маленькая Марантина надежно прикрыта теплым коконом, ей никуда не хочется идти. Спасибо, девочка. Спасибо.

— Научился? Ты хочешь сказать, я учил тебя — этому? Это не злость, Иргиаро. Это — злобность. Вонючая, сопливая детская злобность. Мужчина? Защитник? Ты бросил женщину. Бросил ее одну.

— Она меня сама прогнала, — оправдывался Иргиаро, — Она сказала, я ей надоел, я и… и мой брат.

— И ты гордо полетел к едрене матери, — подхватил я.

— Да!

— А надо было надавать ей по физиономии, чтобы разревелась, а потом взять на ручки и уложить в постельку. И пожалеть бедную избитую девочку. Усвоил?

Пауза.

Иргиаро смотрел с испугом и с подозрением.

— Надавать по… избить?

— Да. Ей было нужно именно это.

Выражение лица у Иргиаро сделалось, как будто я сообщил ему, что по небу ходят, по земле летают, а под водой можно дышать.

— Избить? — повторил он жалобно, — Потом — в постель? Ты что… шутишь?..

И такая надежда в глазах, такая надежда…

— Нет. Не шучу. А — учу.

— Ты с ума сошел! — воскликнул он, найдя объяснение и уцепившись за него, — Ты сошел с ума!

— А еще говоришь — сам, — усмехнулся я. — Ты не знаешь людей. У эмпатов в Каорене все немного по-другому. Они бы просто разделили боль поровну. А люди, — мне снова дернуло губы, — Люди есть люди. Люди — такие, Иргиаро.

Он опустил глаза, бурно дыша, стискивая руки. До него потихоньку доходило, что он, кажется, сделал что-то не так.

— Но я слышал… — забормотал он, — я слышал — она желала, чтобы я… чтобы меня не стало. Словно это я причинил ей зло, а не тот, другой.

— Ты был — рядом. И она ненавидела — тебя. Ты стоял — близко. И ты ей — не помог. Просто таращился, и все.

— Нет, нет, — запротестовал он отчаянно, — я хотел, я пытался, я говорил…

— Говорил: успокойся, поплачь и станет легче, я здесь, я рядом, я с тобой?

— Да…

Дурачок, Сущие, какой же он дурачок! Ребенок. Лоб здоровенный. Пора взрослеть, деточка. Ох, пора.

— Так вот, в следующий раз делай по-другому. Сперва — по морде, потом — в койку. Последовательность запомнил?

— Но… как же…

— А вот так, — оборвал я это лепетание, — Именно так. И никак иначе. Ладно, довольно. Теперь иди к ней.

Иргиаро схватил меня за руки, заглянул в лицо:

— Она искала меня? Сюда пришла?

Вот почему я не люблю таких великовозрастных деточек. Взял его за плечо, два шага по коридору от косяка.

— Я нашел ее вот здесь, — кивнул на пол, — Уже мертвую. Мы с Йерр еле вытащили ее. Она хотела уйти к вашему Ирги.

Этот "Ирги" доканал ученичка моего. Пришлось подтолкнуть довольно крепко:

— Иди, иди.

М-мотылек, тоже мне. Защ-щитничек.

Мы вошли, и выпущенная Йерр Маленькая Марантина поднялась с подстилки и кинулась к Иргиаро. Он потянулся было обнять ее, но Маленькая Марантина опустилась перед ним на колени. Иргиаро сначала растерялся, потом подхватил свою драгоценную, дотащил до подстилки. Йерр оглянулась на них через плечо.

Мы пойдем в лес, Эрхеас. Мы принесем вкусное в маленький дом.

Да, малышка. Я постараюсь прийти, как только смогу.

Мы будем ждать, Эрхеас.

Ишь, голубки в гнездышке. Воркуют, целуются. Маленькая Марантина вдруг принялась рыдать. Слезы, сопли, всхлипы и попытки утереться рукавом. Кажется, это надолго. А у меня еще ничего не сделано, родные. В конце концов, я сюда пришел сегодня Маленьких Марантин у Сестрицы отбирать, что ли?

Достал платок, подошел к ним.

— На, высморкайся. Кстати, как ты сюда пришла?

После всего этого переполоха, после того, как Адван Каоренец лично вздрючил посты…

— Сюда? — она огляделась, словно не понимая, где находится, — А! — вспомнила: — По подземному ходу.

Что?

— По подземному ходу?

— Да. Когда это было… вчера. Обнаружили в моей башне. Убийца по нему ходил.

Ну да, конечно. Обнаружили. Но ты-то как его открыла? И как прошла мимо лучников на лестнице?

— Ты знаешь, как он отпирается, Альсарена Треверра?

Поморгала, потом пробормотала немного растерянно:

— По правде говоря, не знаю… как-то открылся…

Что ж, пусть. Подарю ей его. Мне старый приятель все равно больше не послужит.

— Твой ход открывается так, — я описал последовательность — снаружи и изнутри, заставил ее трижды повторить, а потом спросил:

— А что ты сделала с постом, Альсарена Треверра?

— С постом?.. Ах, ну да, с постом. Я дала им снотворного. Да, вытяжки из черного мака.

Н-да-а. И побежала сюда, искать своего ненаглядного Иргиаро. Даже принимая во внимание жаровню, выданную лучникам лично Адваном Каоренцем, и скорую смену постов…

Кстати, о смене постов.

— Дала снотворное? Больше четверти назад? Марантина.

Тут с нее слетела вся шелуха, и осталась насмерть перепуганная девчонка.

— О Господи! — вскочила, — Больше четверти! Они же замерзнут! Стуро, скорее! Скорее! Отнеси меня к подземному ходу!

— Погоди, ты же говорила, что останешься здесь. Только что говорила, — Иргиаро нахмурился.

— Стуро, я их убила, понимаешь, я их убила! Они замерзнут! Они насмерть замерзнут!

— А меня, чтобы вытащить их, рядом не будет, — завершил я.

Иргиаро развернулся ко мне, в черных глазищах — запоздалый страх. Он представил, как вернулся бы и — нашел свою Маленькую Марантину…

Тяжело вздохнул, и они наконец-то отправились восвояси. Альсарена Треверра даже не попрощалась. Ох уж мне эти лираэнцы, никакого понятия об элементарной вежливости.

Они ушли, и я сложил щепочки и хворост, развел костерок. Все равно успею, родные. И посидеть с вами успею. Просто обратно — побегу. Я ведь довольно быстро бегаю.

Вытащил из пояса сверточек с приношением, отделил третью часть.

Дядя… Ты хорошо понимал меня, дядя. Как нездоровый — нездорового. С тобой я был иногда даже откровенней, чем с отцом. Отец видел во мне — маму, память о ней, последнее, что у него от нее осталось…

Ирован Эдаваргон, старший брат отца моего, ты, приходивший в мой лихорадочный бред, говоривший со мной в Нигде, услышь своего племянника, приди и прими Выкуп за кровь, что неправедно отнята.

— Каждому — своя дорога, малыш. Не слушай этих обалдуев. Они еще просто молоды, — дядя осторожно поглаживает правое колено, и рука моя сама тянется взять у него боль, — Молоды. Но молодость — проходит, — усмехается невесело, проводит пальцами по почти седым волосам.

Твоя молодость звенела балладами, Стальной Ирован, ты не любишь громких слов, но мы, род твой, гордимся тобой. Искалеченный в бою, вынужденный оставить военную службу, ты не сломался, не решил, что жизнь кончена. Книга твоя — я читал ее, дядя, не уступит лучшим трактатам о ведении войны… Хоть война и не мой путь. Я стану — лекарем. Целителем стану я, дядя. Научусь в Каорене всему-всему, и вылечу тебя, чтобы нога твоя стала сгибаться, чтобы не болели старые раны к перемене погоды…

Подходит Иланелл. Ради праздника — в женской одежде, но с мечом на поясе. Иланелл тоже будет Танцевать в честь Вступающего в Стремя.

— А, здравствуй, девочка. Ну, как, освоила старика Алаторга?

— Освоила, — отвечает Иланелл негромко.

Насмешливая, грозная Иланелл в присутствии дяди делается такой вот тихой, словно бы даже робкой. И я знаю, почему это. И Ордар знает, и немного сердит на сестру. И няня Норданелл ворчит, что эдак недолго и в старых девах остаться, а Иланелл мрачно отмалчивается. А дядя… он, конечно, тоже знает. Но делает вид, что ничего не происходит…

Приди же, Ирован Эдаваргон, прими Выкуп и пребудь отныне в Покое…

Гарваот Ирваргон, отец невесты моей нареченной, и ты, Норадвар Лайдовангон, побратимы отца моего, гости праздника, Вводящие, услышьте меня, я принес вам плату за последний ваш бой, Выкуп за кровь вашу принес вам последний из Эдаваргонов…

— Ишь ты, славно пристроились, ничего не скажешь, — Гатвар нарушает неспешное времяпровождение в уголочке, где пристроились дядя Норадвар и дядя Гарваот с Варганом и Халором, в компании четырех уже пустых и четырех еще полных бутылочек. Дядя Норадвар и дядя Гарваот приехали утром, и с утра уже отмечают наступающий праздник. Отец тоже пил с ними, но потом ушел на Поляну, к Камню, проследить за приготовлениями. А будущие Вводящие — решили продолжать. Веселый бездетный Норадвар все норовит угостить и меня, а я пытаюсь вежливо отказаться. Первую чашу уже выпили, все рассредоточились… то есть, сосредоточились. А я все жду момента потихоньку улизнуть. Ненадолго, только в лес и обратно. Я обещал Литаонелл гнездышко малиновки, с яичками-болтунами, из которых никто не вылупился. Понимаю, что можно — и завтра, что никуда это гнездышко не денется, но… очень хочется принести его именно сейчас. Как подарок принявшей мой Дар…

— Да отвяжись ты, — отмахивается дядя Норадвар, — Ну, промочим горло. Хочешь — присоединяйся.

— Эй, парни, да вы уже тепленькие, — стуча палкой, подходит дядя. — Камень с конем не спутаете? А Вступающего в Стремя со мной?

— А что, мы и тебя Введем, — улыбается дядя Гарваот, — Мы вообще пьем за нашу замечательную молодежь. За наших мальчиков и девочек, черт побери, за родство между нашими семьями! Релован, почему ты не хочешь выпить за свою невесту?

— Так, — дядя хмурится. — Гатвар, воды, да побольше.

Гатвар коротко, по-военному, кивает и отправляется за водой. Кунать наших уважаемых гостей разгоряченными головами. Между прочим, удобный случай сбежать — вроде бы — по поручению.

И я кидаюсь за ним. С максимально деловым видом…

Гарваот Ирваргон, Норадвар Лайдовангон, простите, что зову вас вместе, но времени мало у меня, мало времени, придите же, побратимы отца моего, примите Выкуп за кровь, что неправедно отнята, и пребудьте отныне в Покое…