"…означенный Мотылек был поселен в гиротских развалинах на верхних ярусах. Так называемый "колдун" появился там в ночь после празднования Дня Цветения (приехал с гостями?). Имори узнал о "колдуне" на следующий день после убийства Ладалена Треверра."

Скрытность к добру не приводит. Бедный, бедный Имори! Он жалел, что послушался Альсарену и не разобрался с "колдуном" еще тогда (тут я припомнил несчастного бритоголового и засомневался, смог ли бы инг эту разборку пережить). Он раскаивался, что не признался во всем своему господину ("сотворил Единый чудо, не узнал хозяин о Альсарене и Мотыльке, не узнал…"). Он глубоко уверовал в свою виновность (я объяснил истинную причину заключения, и бедняга страшно удивился).

"Следственно, информация полученная от Мотылька, автоматически становится достоверной. Кроме Имори о Мотыльке извесно капеллану и младшему Треверру (допросить!). Имори не в курсе, кому принадлежит лираэнский кинжал."

Дела у вас тут, господа Треверры. Экий клубок. Сейчас уже поздно, но завтра я до вас доберусь. Начнем с тихони Альсарены (и о нгамертах тоже поговорим, дорогая моя), потом займемся тихоней Рейгредом (и ты, видать, далеко не прост, юный отрок. Со слов Имори выходит — ты прознал о любовнике сестрицы не в порыве ее откровения, а умудрился выследить нежную пару. Вряд ли это получилось случайно, м?) А на закуску оставим отца Дилментира.

Я встретил означенного в коридоре, когда выходил от Имори. Капеллан терпеливо дожидался окончания допроса. Он был в облачении для причастия, в одной руке держал чашу, а в другой — блюдечко с изюмом. Он ласково улыбнулся мне, пожелал спокойной ночи и вошел к заключенному.

Если и этот окажется не тем, за кого я его принимаю — подам в отставку!