"Маленький дом в лесу". Да, определенно "маленький дом в лесу", несмотря на некоторые немного странные нововведения. Например, незнакомое тряпье, развешенное через всю пещерку по диагонали… на моей веревке с "драконьим когтем". Сам "коготь" косо влеплен в щель в стене, второй конец обмотан вокруг какой-то палки… Никак, это — тяжелое копье из Лираэны… Точно. Воткнуто в песок и служит вторым креплением.

Забавно.

А это что валяется рядом с черной сумкой?.. Мои "масочные" шмотки. Некая попытка разложить на кучки…

Синюю сумку тоже трогали.

И, наконец, сам я.

Лежу под плащом. Голый. Левая рука до локтя примотана к корпусу. Повязка на плече? Лубок? Борода… приличная.

Ага, а вот и виновница "перестановок" в моем жилище. Маленькая Марантина. Пристроилась в шаге от меня на второй лежанке, которой раньше тоже не было. Неловко свернулась полукалачиком. Платье — нижнее, с рваным подолом, коленки торчат. Поверх накручена моя котта от постояльца гостиницы, "средних лет гиротского купца, едущего по делам"… Растрепанная, под глазами темные круги… В общем, благородная госпожа Альсарена.

— Н-да-а…

Она вздрогнула, приподнялась, затравленно улыбнулась, глаза совершенно сумасшедшие:

— А? — улыбку так и забыла на лице, — Что ты хочешь, мой хороший?

— Гм.

— Сейчас-сейчас, — забормотала она, путаясь в тряпье, — здесь где-то было… — встала, волоча котту, слишком длинную для нее, споткнулась, наступив на подол, нашла котелок, в котелке булькнуло, — Ну, давай попьем, — сунула руку мне под голову, — Давай я тебе помогу.

— Что ты тут делаешь? — я придержал котелок, готовый воткнуться мне в губы.

— Ну как же, — привычно-бодро изрекла Маленькая Марантина, — Пришла на тебя посмотреть, поговорить с тобой, узнать, как ты себя чувствуешь. Ты не хочешь пить? Может быть, есть хочешь?

— Где Йерр?

Ничего не понимаю, марантинская выучка марантинской выучкой, но тут что-то явно другое…

— Пошла на охоту, скоро вернется, — и тут же, без перерыва:- Все родственники тоже здесь, спят в соседней комнате.

— Да?

Интересно, что еще за родственники, и откуда в пещере соседняя комната?

— Ну, конечно, — добросовестно показывала зубы Маленькая Марантина, — Они потом придут к тебе.

Если человек заговаривается, ему полезно бывает задать наводящий вопрос…

— А где здесь соседняя комната?

Маленькая Марантина растерялась, захлопала глазами — дикое зрелище в сочетании с улыбкой.

— Ну… ну, вот здесь, — неопределенно махнула рукой, — рядом.

— Ага.

Одно из двух — либо она сошла с ума, либо… Пощелкал пальцами свободной руки у нее перед лицом. Она отшатнулась, как от летящей мухи, перехватила меня за запястье:

— Ну, что ты делаешь? Не надо, успокойся, — бормотнула с отчаянием:- Господи, да что ж ты у меня такой буйный?

— Я буйный? Это ты буйная.

— Не буйный, не буйный, — тут же заворковала она, старательно растягивая губы в этой улыбчатой гримасе, — Все хорошо, ты очень спокойный, просто прелесть, а не пациент… то есть… — и замолкла, искательно глядя на меня.

— По-моему, один из нас свихнулся. И сдается мне, это — не я.

Она тупо моргала, продолжая улыбаться, глаза красные, бледная, измочаленная…

— Я что, бредил?

Она открыла рот, закрыла, снова открыла и спросила:

— А… я… кто такая?

Так. Похоже, дело серьезно.

— Сдается мне, ты — Альсарена Треверра. Я что, неправ?

Приклеенная улыбка сползла с лица, сменившись искренним облегчением:

— О, ты пришел в себя! Наконец-то.

Однажды Алассар тоже не сразу вышел из экесс. Он чуть не ушел, но все-таки остался, и экесс продлился у него четверо суток. И был бред…

— Сколько времени прошло?

Маленькая Марантина замялась.

— По правде говоря, не знаю. Надеюсь, не больше недели.

Я ощупал место наложения повязки. Тянет. Какая неделя… Еще раз потрогал бороду. Нет, дня три-четыре.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке.

Ну, положим, до "порядка" тебе еще валяться и валяться…

— Где моя одежда?

— Одежда испорчена была, я ее сняла…

Про сахт я помню, но, значит, штаны тоже?..

— Я спросил — где, а не в каком состоянии.

— Вон, — показала на кучку у черной сумки.

Я поднялся… то есть, почти поднялся. Меня занесло влево, Маленькая Марантина подхватила, вскрикнув:

— Ах! Куда ж ты! Разве так можно! Скажи, что тебе надо, я принесу, — я подчинился, лег обратно.

Черт побери, слабость какая-то, руки вспотели…

— Мне нужна моя одежда.

— Сейчас принесу, — обиженно пробурчала:- Чокнулись с этой одеждой, что ты, что Маукабра.

Какая еще… А, ну да, так они зовут Йерр.

— На, целуйся со своей одеждой, — бросила мне на ноги сверток.

Штаны целы. Хорошо.

Надел. Голова дурная. Кружится. Поводит, тьфу ты…

Сахт… да, здесь уже ничего не сделаешь. Кривой разрез спереди, безобразная дырка на левом плече…

— Это не моя работа, — быстро сказала Маленькая Марантина, — Это — отец Арамел. Я только сняла ее. А штаны целые…

Это я уже понял. Кстати, если у сахт такая дырка, то минимум такая же должна быть во мне. Н-да.

— Будь добра, там, в черной сумке… Поищи такую же, — показал на испорченную сахт.

Надевать не будем, но убедиться, что она уцелела, не помешает.

— А, я знаю, о чем ты, — Маленькая Марантина резво вскочила, по-хозяйски полезла в черную сумку, вытащила подарок Хассара. — На.

Узор на воротнике и на рукавах, черный на черном — тоненькая полоска, "лахр", обычный холодноземский узор… Спасибо, Хассар. Спасибо, мальчик. Тепло твое греет руку. Память о тебе греет сердце. Спасибо.

А прежде, чем одеться, надо бы кое-что сделать.

— Согрей, пожалуйста, воды.

Маленькая Марантина опять вскочила, засуетилась.

— И дай мне нож.

Застыла.

— А… зачем тебе нож?

Так. Я что, пытался ее убить? Да нет, вряд ли. Она ведь жива.

— Побриться.

— Ага, — кивнула и снова заметалась.

Притащила от ручья воды, поставила на печку, подбросила полешко. Хорошо, что я заготовил дров, потому что еще несколько дней, скорее всего, придется полежать. Я сейчас не в форме.

— А воды, если можно, побольше.

Потный весь, как я не знаю кто. И голову бы помыть…

— Ну как же побольше, маленький котелок. Придется несколько раз…

— Ведро вон там, котелок закипяти… — да что ты, холодной не вымоешься? — Ладно, и одного хватит. — Маленькая Марантина уже ухватила ведро, — Оставь это все.

Оставила.

— Иди сядь.

Послушно подошла и опустилась на свою лежанку.

— Рассказывай.

— Что рассказывать?

— Рассказывай, что здесь было.

— Ничего не было, — она пожала плечами, — Ты болел, я с тобой сидела, Маукабра ходит на охоту и возвращается. Никто сюда не приходил.

— Ясно. Я бредил?

— Бредил, — в голосе ее появилась смесь обиды и вызова.

— Много наболтал?

Нейтральность — фальшивая. Да, я сейчас крепко не в форме.

— Порядочно, — фыркнула Маленькая Марантина.

— Понятно.

— Ну, и что мне теперь будет за это? — вздернула голову Альсарена Треверра.

Я поглядел на нее. Да уж, благородная госпожа. На огород бы вас, вместо пугала.

— Ложись спать, глаза в кучу.

— Что? — она, видимо, ожидала, что я ее придушу за то, что она могла узнать.

Глупая, мне плевать на вессаров. Скоро меня здесь не будет.

— Спать ложись.

Она еще поморгала на меня, потом нахмурилась:

— Погоди, а… а мыться?

— Ты собираешься меня мыть?

— Не впервой, — усмехнулась она, — Если не будешь брыкаться, я сделаю все очень быстро.

Рвемся в бой. Ну-ну.

— Я уж как-нибудь сам, спасибо.

— Ну, тогда я тебе воды принесу, — сказала Маленькая Марантина и пошла за ведром.

Разумнее будет подобраться к ручью. Я поднялся, на сей раз — медленно и осторожно. Как столетний старец. Опять повело, но на ногах я устоял. Маленькая Марантина бросила ведро, поддержала меня.

— Осторожно, осторожно, вот так, вот та-ак…

У ручья на камнях — небольшой настил из веток. Обустроилась здесь марантина наша. Ноги подламываются.

— Фу, черт, сколько вы в меня засунули?

— Пилюлек? Четыре. Я так испугалась, — заглянула в лицо мне, совсем по-детски подняла брови, — У тебя был ужасный жар.

— Это — экесс, — сказал я, — Так и полагается.

Она усадила меня возле воды.

— Мне казалось, ты вот-вот умрешь, а… эта твоя… не пускала… — подала нож, какую-то тряпку вместо полотенца.

— Это — тоже правильно. В первые сутки всегда так.

— Ну, я же не знала, — вздохнула Маленькая Марантина, — Я никогда не встречалась с подобным.

— Ничего, ты все сделала правильно. Спасибо.

Она неожиданно просияла. Счастливая улыбка осветила измученное бледное лицо.

— Спасибо, — сказал я и намочил бороду.

Пришлось слегка извернуться, чтобы доставать до лица и левой рукой. Пожалуй, лучше пока не снимать бинты. Еще дня два. Или три…

Маленькая Марантина сидела рядом на корточках и, приоткрыв рот, смотрела на меня.

— Ты что?

— Что "что"?

— Что так смотришь?

Не нагляделась, что ли?

— Бородища-то у тебя отросла сумасшедшая…очень быстро. Или это у меня время сместилось?

— Это — эссарахр. Ну, пилюли, — я отскоблил левую щеку в первом приближении. Пошел по второму разу.

— А! — сказала Маленькая Марантина, — Ускоренная регенерация!

— Да.

Тянет плечо. Все равно тянет. Терпеть не могу быть не в форме. Ключица ноет. Значит, разрабатывать руку еще рано. Зараза.

— Фантастическое лекарство! — восхитилась Маленькая Марантина, — Из чего его делают?

"— Описать способ приготовления?

— Спасибо, не надо…"

— Основной ингридиент — кровь рахра.

— А ты знаешь рецепт?

— Зачем?

Что проку в рецепте, Маленькая Марантина? Здесь нет Саор с их возможностями; нет огнеупорного стекла и прочих приспособлений. Даже будь у меня рецепт, ни один вессарский лекарь не смог бы выполнить его.

— Ну как же! — глаза у нее горели, дыхание пресеклось, — Такое лекарство!

Ага. Желаем облагодетельствовать человечество. Разбежалась.

— Вессара эссарахр убьет. Организм не выдержит.

Занялся правой щекой.

Сосуды лопнут — или сердце, или мозг.

Маленькая Марантина помолчала немного, потом нашла аргумент:

— Ну да, а я выжила?

— Я дал тебе где-то десятую долю, — если не меньше, — И вел тебя сам.

А кроме меня, тебя вела Йерр. Я-то — не Аррах, Маленькая Марантина.

— И вообще, я не очень понимаю, почему ты не вошла в экесс.

И как ты выжила, я тоже не очень понимаю, ты ведь холодная была, Йерр даже не сразу тебя услышала… Погоди-ка. Иргиаро. Он кусается чем-то странным. Снотворным он кусается, Иргиаро твой. И ты общаешься с ним уже довольно долго… Ты уже не совсем человек, Маленькая Марантина.

— Постой, над этим надо подумать… — она наморщила лоб, — Ты позволишь мне взять пару штучек? Я проведу кое-какие опыты…

Интересно, где ты собираешься их проводить, "беглая ведьма"? Впрочем, это не главное.

— Нет.

— Почему нет? — изумилась она, — Ты хочешь один этим пользоваться? Так нельзя, это неправильно.

— Может быть, — провел по щекам ладонью, — Посмотри, чисто?

Маленькая Марантина посмотрела.

— Чисто… Я не понимаю, ты же целитель! Нельзя так рассуждать!

— Я не целитель.

Дернул головой слишком резко. Зря.

Она отшатнулась, чуть не упав в ручей. Потом поднялась и проговорила холодно:

— Ладно. Я не буду тебя ни о чем просить. Мне не нужны подачки от убийцы.

Сейчас просто инеем покроюсь, пф.

— Вот и хорошо.

Эрхеас, это мы. Мы идем.

Йерр! Малышка моя! Иди скорее.

Мы идем, Эрхеас. С нами — собаки. Собаки искали Липучку. Собакам плохо без Липучки. Мы впустим их?

Да, девочка, конечно.

— Твои собаки, — сказал я Маленькой Марантине.

— Что?

— Твои собаки сюда идут.

Йерр, боги, почему я слышу тебя так издалека, иди скорее, маленькая, не могу больше…

— Мои собаки? Они нашли меня?.. А ты откуда знаешь?

— Йерр сказала, — да что это со мной, в конце концов? Сейчас она придет, я же чувствую ее, она уже почти здесь… — Она ведет их сюда.

— А люди? С собаками — погоня?

— Нет. Люди сюда не идут.

Если с собаками и были люди, то теперь этих людей больше нет. Как нет тех мальчишек с двуручниками, что стояли между мною и Йерр. Девочка отлично умеет сбрасывать со следа.

Открылась "дверь", и она скользнула в пещеру, выпустив из петли хвоста мохнатый серо-бурый клубок, девочка моя, прости, прости, маленькая, я ведь хотел уйти, бросить тебя, вессар безмозглый, я же не думал о тебе, Йерр, я ни о ком и ни о чем не думал, прости, златоглазка моя…

— Эрхеас-с, — она ткнулась лбом мне в грудь, я завалился на спину, как мешок дерьма, хвост не дал упасть, мягко охватил плечи, Йерр, энгис, аэсса, никого и ничего больше, пламя мое, боги, какая глупость все это, Йерр, мы вместе, мы — эрса, и ничего больше…

Эрса.

Меня словно выжало. Руки-ноги трясутся мелко, мокрый весь опять, как кутенок новорожденный…

Все хорошо, Эрхеас. Не надо плакать. Все хорошо.