Ой, мама! Зачем же под потолок подбрасывать? Огни, лица, наряды, пестрые гобелены, перила верхних галерей, музыканты со своими дудками — все колесом. У меня, конечно, иммунитет к полетам, но я не привыкла, чтобы разжимали руки в самый ответственный момент.

Взвизгиваю, конечно. Гости хохочут. Хлопают. Полный восторг. Приземляюсь в Адвановы жесткие объятия — все равно, что упасть с потолочной балки прямиком на деревянную скамью.

Будут синяки, понимаю я, вновь взмывая в небеса. Стуро спросит, откуда. Я скажу, что училась летать.

— Расслабьтесь. Не надо напрягаться. Теперь поворот. Раз, два, и… еще поворот! Правую ногу мне на колено, и… оп-па!

Хотя, в этом что-то есть. Азарт, кураж. Свежая языческая сила. Главное — не бояться, доверять партнеру и не слишком визжать. Последнее плохо удается. И, подозреваю, подобные кульбиты лучше переносятся до обеда, чем после него.

А? Что? Неужели все? Растерянно моргаю. Вокруг хлопают. Адван говорит:

— Очень неплохо для первого раза. У вас врожденное чувство равновесия.

Мне почему-то приятно.

— Спасибо. Ощущения космические. Неужели все каоренские танцы такие?

— Альсарена! — моя сестра уже рядом. Возбужденно подпрыгивает, тычет меня локтем в бок, — Иди остынь. Водички выпей. Вся мокрая.

— Я не мокрая.

— Мокрая. Краска поплыла, волосы слиплись. Приведи себя в порядок!

Наверху флейта завела вступление.

— Господа, все хлопают в ладоши. Господин Адван, я повторяю за вами. И… раз! И… раз!

— Из платья не выпрыгни, — злюсь я, отходя, — Из маленького каре.

Всегда так. Всегда она у меня все отнимала. Кукол отнимала в розовом детстве. Потом книжки. Потом жениха. Теперь вот даже потанцевать спокойно не дает. У, глаза завидущие.

Хорошо, она про Стуро ничего не знает. Стуро я бы ей не простила.