Мама

Мама выслушала меня и сразу приехала.

Нет. Вру, конечно, ради красного словца. Мама сразу наехала:

— Ты, что, школу из-за них прогуляла? Быстро домой! Не обедала же!

— Мама…

— Слушай, у Кьяры есть мать. Пусть хоть раз в жизни чем-то озаботится.

— Мамочка… пожалуйста, — я чуть не зарыдала.

И мама, видимо, это почувствовала.

— О-ох… Ладно. Попробую отпроситься с работы. Где вы, объясни поподробнее?

— Ты меня заберёшь?

Я понимала, что говорю так, словно мне пять. Но ничего не могла с собой поделать.

— Ну нет, — вздохнула мама, — будем с твоими друзьями разбираться. Вот свалились на нашу голову! Как так получается, Лиз? Добренькая у нас ты, а расхлёбываю кашу я?

Я молчала. А что тут скажешь?

— Ладно, — отозвалась мама.

Она всегда перестаёт настаивать, если не встречает сопротивления.

— Надо прикинуть, куда их можно отвезти.

— К онкологу?

— Нет, туда заранее записываться нужно. Я подумаю. Может, что-то придёт в голову, пока я ехать буду. Быстро не ждите, я ещё полчаса такси ловить буду, возле работы они никогда не останавливаются.

Мне кажется, я в жизни не была так рада видеть маму. Наверное, только в младших классах. Когда меня уже начали травить одноклассники, и я хорошо помню, как сидела на холодных, облепленных мокрыми жёлтыми листьями ступенях школьной лестницы и страшно хотела в туалет, не осмеливаясь вернуться и пройти через гардероб, где кучковались они.

За мной приходила мама, долго и громко ругала меня, что я сижу на ледяном камне и таскать меня по врачам ей, а не кому-то, но я была счастлива. Пусть ругается, даже при всех, но только пусть будет рядом, пусть скорее заберёт домой.

Так и сейчас. Мама выскочила из такси. Подбежала и первым делом нацепила мне на голову капюшон от пуховика.

— Март, — бросила она, — как можно без шапки? Менингита не боимся?

О, как же я была счастлива это слышать! Я чуть не кинулась ей на шею.

— Да, я говорила ей про шапку, — подала голос Татьяна.

Это было откровенное враньё, но я простила его Татьяне. Потому что сейчас они по-любому начнут изображать мамочек, меряться, кто круче, кто лучше заботится о детях, кто соблюдает режим, а кто даёт витамины. С этим ничего нельзя поделать, пусть меряются, главное, чтобы решилось с Кьярой.

Мама обещала что-нибудь придумать, и я очень жду её решения. Потому что моей маме только дай задачу. Она сразу бросится её решать.

Правда, она не за все задачи берётся. Но тут… тут, мне кажется, лучше моей мамы никого не придумать.

И я оказалась права!

 

Про маму и хирурга

Уже в машине мама сказала, что мы едем к одному доктору. К хирургу. Который всю жизнь лечил Ирку. Я его никогда не видела, только слышала о нём.

У Ирки в ноге была какая-то киста. Она с каждым годом уменьшалась, пока в конце концов не исчезла совсем. Но все эти годы Ирка наблюдалась у одного авторитетного хирурга из старой московской больницы. Они ездили с мамой раз в год, везли ему кофе и конфеты, а он просто смотрел снимки и говорил: «Всё хорошо! Всё уменьшается! До встречи через год!» Мама особенно любила к нему ездить, потому что он каждый раз говорил, что мама похожа не на Иркину маму, а на её сестру. Младшую причём.

Папа каждый раз, когда они туда собирались, брал мамину пилку для ногтей и изображал, как он заколет ею воображаемого соперника.

Но хирург и правда был авторитетный, потому что у него в коридоре, по Иркиным и маминым рассказам, всегда были длиннющие очереди. И многие приходили просто сказать ему спасибо.

— Хирург? — удивлённо протянула Татьяна. — При чём тут хирург?

— Не знаю, — призналась мама, — но давайте съездим? Всё равно уже поздно, и сегодня мы больше ни к какому врачу не попадём. Хоть к нашему съездим, он сегодня допоздна. Он, может быть, посоветует, к какому он…

Мама глянула на Кьяру и запнулась.

— К какому специалисту обратиться, — закончила мама наконец. — Я ему позвонила, он нас ждёт.

Татьяна кивнула, и мы молча уставились на Новодевичий монастырь, который как раз проезжали.

Кьяра спала, прижавшись к маме, но её левая рука была на моём колене.

 

Барсук

Хирург оказался похожим на барсука. Только без полоски. Просто лицо, как у барсука. У него на стене не висело ни одного диплома, зато никакой секретности не было, наоборот, мы уже на входе сказали, что идём к нему, нас пропустили и пожелали удачи.

Удачи — в смысле, там было много народу. Но маму это только подогрело — она протолкалась, перед всеми извинилась и пропихнула Кьяру в кабинет. Барсук уже стоял у кушетки, покрытой тонкой голубой пелёнкой.

— Добрый день, — Татьяна начала включать своё обаяние, но он, вежливо улыбнувшись, показал на Кьяру и на кушетку.

Я шагнула, но Татьяна сама взяла девочку, усадила её на кушетку, сняла комбинезон, стащила колготки и показала доктору злополучное пятно. «Молодец», — подумала я про неё.

— Хм. Слушайте, — сказал Барсук, — я видел много случаев. Разных. Так вот это пятно не похоже ни на один из них. А вы не пробовали к обычному дерматологу обращаться? Мне кажется, это простая инфекция на коже. Её несложно вылечить.

— Инфекция? — переспросила Татьяна.

— Ну да, например стафилококк, — пожал плечами Барсук, — надо обратиться к дерматологу и…

Но Татьяна не стала слушать. Она подошла к креслу, плюхнулась в него и, выдохнув, закрыла глаза.

Барсук вопросительно посмотрел на маму. Мама — на меня. А я махнула рукой, мол, не обращайте внимания, и принялась одевать Кьяру. Мама сказала:

— Дадите координаты?

Барсук кивнул. Потом посмотрел на маму и сказал:

— Всё молодеете.

— Последний раз была младшей сестрой, — напомнила мама, — теперь кто? Дочь?

— Конечно, — сказал Барсук, — а это, судя по всему, мамашка.

И кивнул на меня.

 

Признания в любви

Мама позвонила дерматологу, договорилась о приёме. Потом дала мне бумажку с адресом.

— Это что, обычный кожно-венерологический диспансер? — возмутилась Татьяна в машине. — Куда всякие вич-инфицированные со всего района сбегаются?

— Почему они сбегаются? — опешила я.

— Ну а куда им ещё бежать?

— Если так необходимо бежать, можно в кроссе участвовать, — огрызнулась я, но тут же испугалась: вдруг она откажется везти Кьяру? — Мы будем осторожны, — сказала я, — мы не будем ничего трогать.

Ха. Кьяра не будет ничего трогать — это сильно. Как только мы вылезли из такси, она бросилась собирать в букет веточки.

— Не трогай, — завопила Татьяна, — на них писали всякие сифилитики!

Я вздрогнула, схватила Кьяру за руку, и мы вошли в диспансер. Ну не знаю. Поликлиника как поликлиника. С гардеробом, бахилами, очередями. Никто никого не боится касаться, в масках никто не ходит. Кьяра попросилась в туалет. Но Татьяна сказала: «Нельзя». Потому что туда ходят «всякие сифилитики».

— Точно, — буркнула я под нос, — как кросс пробегут, так и сюда, в туалет.

Докторша оказалась очень милой. Маленькая, худая и стильно одетая — в серые брюки и голубую блузку. Даже халат на ней был необычный, как из фильма про врачей.

Я всегда пасую перед такими женщинами, мне они кажутся просто верхом совершенства, потому что в них есть то, чего нет во мне: маленький рост, стиль в одежде, уверенность в себе.

Как и Барсук, она была спокойная и деловая. Быстро осмотрела ногу. И сказала, что это не онкология. Однозначно.

— Правда? — сказала я, чуть дыша. — А… нам, может, сдать анализы? Крови?

— Сдайте, — пожала плечами докторша, — но это пятно явно другого происхождения. У неё в кишечнике дисбактериоз. Надо сдать анализы именно на дисбактериоз. И инфекция, конечно. Ну и аллергия.

— Мы, кстати, сдали тест, — вспомнила я.

Татьяна протянула доктору бумажку.

— Отлично, — улыбнулась докторша, — вот по ней и питайтесь. И принесите мне результаты анализа. Назначу лечение.

— А что мы сдаём на дисбактериоз? — важно спросила Татьяна.

— Какашки! — ответила докторша так быстро, что мы с медсестрой хихикнули над растерянным видом Татьяны.

— Их надо… собирать? — спросила она с ужасом.

— Ну конечно, мамочка. Собрать, отнести и принести мне результат. Можете заодно и кровь на онкомаркеры сдать. Но я уверена, что это не онкология.

— А на сколько процентов? — спросила я.

— На сто, — ответила докторша и подмигнула мне.

— Вы знаете, — сказала я, сглотнув, — я вас люблю.

Докторша и медсестра засмеялись, а Кьяра встала на кушетке, подтянула колготки, взяла моё лицо в тёплые руки, повернула его к себе и серьёзно сказала:

— А я юбью Лису. Оцень-оцень.

Чтобы закончить эту историю, скажу: у Кьяры правда оказался дисбактериоз. И инфекция на коже.

Мы с Татьяной лечили Кьяру вместе. Кормили по списку Ящерицы, мазали кремами, которые прописал дерматолог. Конечно, часто спорили, выясняли, кто из нас прав, а кто нет, но всё-таки, когда делаешь с человеком общее дело, это сближает. Я научилась понимать её, а она — меня. Поэтому Татьяна позвонила мне первой, чтобы сказать:

— Лиза! Ни пятнышка! Мы победили инфекцию!

— Ура! — обрадовалась я и засела писать письмо о нашей победе папе.