С чего начать?
Избавлю вас от шуточки-каламбура «начните сначала». Тем более что сама «сначала» ни одну повесть не начала.
Начинать писать надо с того, что горит. То есть с того, что огорчает, радует, смешит, злит, а точнее волнует, тревожит и беспокоит. С того, что стучится в вашей голове в невидимую дверку и требует выхода наружу.
У меня это чаще всего какой-то образ, диалог или ситуация, которую, по мере того как начинаю записывать, я раскручиваю в подходящую для чего-то большего главу, а иногда просто в небольшой рассказ или статью для сайта. Быть может, даже ограничусь зарисовкой, но я обязательно должна гореть тем, чему она посвящена. Именно это – самый удачный зачин для любого произведения.
В голову приходит аналогия с огородом. Моя мама любит сажать разные растения. Я терпеть не могу возню с землёй, а у мамы это настоящая страсть. Она всё высаживает в правильном порядке в нужных местах и даёт каждому растению всё, что нужно: огурцам – тепло и влагу, помидорам – солнце и сухость. Неприхотливая смородина растёт у неё в тени забора, а капризная клубника – прямо у дорожки, чтобы можно было постоянно присматривать за ней. Специальная клумба отведена под розы, а особый уголок – под пряные травы (никогда не могла запомнить их мудрёные названия). Морковь посажена рядом с луком: эти растения отпугивают вредителей друг от друга. Редис подсеян к моркови, потому что он созревает быстро, а морковка – медленно, и с грядки всегда можно собрать урожай. Перед тем как посадить картошку, мама засеивает поле овсом. А после уборки клубней на картофельных грядках растёт рожь, не давая возможности появиться сорнякам. Всё строго, гармонично, в своё время и на своём месте.
Если бы я была огородником, то не задумываясь посадила бы картофель вперемешку с клубникой, сверху засеяла бы овсом и редиской, сбоку грядки натыкала бы лука, помидоров, огурцов (чтобы сразу было удобно рвать на салат), полила бы один раз и забыла на всё лето. Ничего бы не проросло, а то, что всё-таки пролезло, загнулось бы через неделю от сорняков, которые я отказалась бы выпалывать, поскольку они красивы.
Но писательство, к счастью, совсем не похоже на огород. Творческий процесс больше похож на поиск ракушек на морском берегу: главное – увидеть сквозь волны самые яркие и крепкие экземпляры, вытащить их и сунуть в карман. А сложить из них фигуру можно и на столике в самолёте, возвращаясь домой.
Я так и сочиняю: просто хватаю самые яркие сценки и образы из будущей книги, до которых могу дотянуться в своём подсознании. Складываю, то есть записываю их в один вордовский файл (мысленно называю его «черновик»), а уже потом начинаю выстраивать структуру. Дело не в том, что я совсем не знаю, чем закончится моя книга. Обычно я примерно представляю себе, куда приведёт меня история (хотя бывают и сюрпризы). Однако лучшие сцены и образы получаются не в тех случаях, когда я даю себе задание (например, «нужно познакомить героя с мамой его подружки»), а когда горю́ желанием показать, как герой, минуя маму, уже очутился в комнате подруги, где с огромной фотографии на стене на него взирает её бывший парень. Я всегда действую по этому правилу: «Сначала пиши то, от чего у тебя внутри всё взрывается». А уж с мамой можно познакомить и попозже…
Более того, так же я поступаю и с книгами-сиквелами. Даже тот факт, что мне уже известно о героях очень многое, не настраивает меня на сочинение «по порядку».
Однажды я гуляла на улице с коляской, где дремал младший сын, и обдумывала, не приступить ли мне к третьей, завершающей книге о девочке Маше, которая вздумала работать, и вдруг увидела окно. Оно было сиреневым. Я долго вглядывалась в него, пытаясь сообразить: сиреневый – это цвет занавесок или свет в комнате? В это мгновение старший сын, носившийся по детской площадке, принёс губную гармошку: блестящую, с полустёртыми буквами. Он нашёл её возле горки и спрашивал, можно ли на ней поиграть. Нормальная мама вырвала бы у сына «эту микробную гадость», но я лишь лихорадочно пыталась разобрать буквы на блестящем боку губной гармошки.
Я почувствовала лёгкий удар током. Так бывает, когда снимаешь с себя синтетическую кофту. Перед глазами вспыхнула сценка: Маша и её друг Рома бредут по этому двору вдвоём, им неловко друг перед другом, как любым старшеклассникам на свете, и вдруг Ромка находит эту губную гармошку.
В голове вспыхнуло и название главы: «Сиреневое окно». Всё это было так ярко, так отчётливо, что слова сами запорхали внутри меня, как капустницы в огороде – только успевай накрывать сачком. Глупо было бы игнорировать эту сценку лишь потому, что я не дошла до неё «по плану». Я вытащила телефон и принялась набрасывать её в электронном блокноте, хватая то одну бабочку, то другую. А они, негодницы, почувствовав интерес, так и норовили смыться куда подальше.
Хотя книга, которую вы читаете, обладает чёткой структурой, создана она была именно таким способом: я записывала свои мысли о писательстве не в определённом порядке, а когда меня начинала волновать та или иная тема. В основе каждой главы лежала прежде всего искорка. А уж потом эти искорки были строго пронумерованы и расположены в должном порядке. Видели бы вы мои черновики – листочки А4, сложенные пополам и спрятанные во всех уголках нашей квартиры, даже в холодильнике… Последовательное мышление и сочинение не мой конёк. Но я почему-то этому даже рада.
ЗАДАНИЕ 1
В главе «С чего начать?» я рассказала об искорках, которые привлекают моё творческое внимание, то есть о темах, которые тревожат меня, и о событиях, диалогах, пейзажах, которые хочется записать в первую очередь. А какие темы волнуют вас, читатель? И что в этой теме важного, тревожащего? С каких моментов вам хотелось бы начать?
Если вы только в самом начале пути, вопрос можно сформулировать по-другому. О чём вы всегда мечтали написать?
Материалы для письма
«Как вы пишете?» – это один из самых популярных вопросов, которые мне задают на встрече дети-читатели. Имеется в виду не то, как часто меня посещает вдохновение, а именно техническое оснащение творческого процесса. Я обычно отшучиваюсь: «Гусиным пером, разумеется!» Любопытно, что в зале всегда находится ребёнок, который серьёзно кивает в ответ. Всякий раз чувствую, что разочаровываю его, когда поспешно прибавляю: «Шутка, шутка… На компьютере пишу, как же ещё!»
– А блокнот для записей? – требуют дети. – У вас есть блокнот для записей?
Мне кажется, редкий писатель не любит блокноты. Даже в самом слове «блокнот» чудится что-то уютно-творческое. Конечно, у меня есть пухлая книжечка в чёрном переплёте с желтоватыми страницами в клеточку, куда я с огромным удовольствием записываю всякие забавные зарисовки из жизни. Только вот беда – я человек рассеянный и не всегда беру с собой этот замечательный блокнот, не говоря уже о ручках. Они у меня почему-то всё время теряются, а если не теряются, то стоит достать хоть одну из кармана рюкзака, как её выхватывают дети со словами: «Мне срочно надо написать расписание в дневнике!» А если отправить детей к бабушке и приступить к поиску ручки, то она, скорее всего, обнаружится в заднем кармане джинсов и при этом протечёт огромным тёмно-синим пятном.
Однажды мне надоело ходить, бормоча под нос: «Надо записать в блокнот, надо записать в блокнот», – и проигрывать в голове одну и ту же сценку в страхе напрочь забыть её (такое случалось десятки раз и безмерно расстраивало меня). Я подумала и решила, что вещь, которая со мной всегда, – это телефон. Оказалось, что созданы десятки вариантов разных приложений-блокнотов – выбирай не хочу!
Я нашла точно такой же, как в жизни, – с желтоватыми страницами. Теперь у меня всегда с собой штуковина для записи всего интересного, что попадётся по дороге. Некоторые файлы – временные гости в моём электронном блокноте: идеи для новой главы в книге или записи для детского дневника. Но есть и постоянные «рубрики», например «Пейзажи». Поскольку именно с этой составляющей литературного произведения у меня обычно трудности, я никогда не упускаю что-то особенное, что удалось подметить в лесу, парке или просто во дворе. Самое сложное – это расшифровать потом короткие заметки, которые я делала второпях, пунктиром. Вот, скажем, написано: «Двойной, шарик, грязища». Что имелось в виду? Вы, наверное, ждёте, что я расшифрую запись, но, признаться, мне это так и не удалось. Зато с тех пор стараюсь делать более подробные заметки.
Хотя львиную долю времени мы проводим в разных приложениях в телефонах, иногда возникает острая потребность записать что-то вручную. Наверное, это условный рефлекс или память предков, которая заставляет наши пальцы хвататься за гусиное перо, то есть, простите, за ручки и записывать свои мысли на бумаге. Писатель Евгений Гришковец говорил в интервью, что пишет только гелевыми ручками. Признаюсь, есть что-то волшебное в том, чтобы зафиксировать мысль на бумаге (правда, если писать долго, то это ещё и утомительно). В разных писательских руководствах советуют держать стопку бумаги у кровати или завести специальный блокнот для ванны.
Энн Ламотт, автор «Птица за птицей. Заметки о писательстве и жизни в целом», рассказывает:
У меня везде в доме валяются карточки и ручки: возле кровати, на кухне, в ванной, у телефона и даже в бардачке машины. Ещё я всегда сгибаю одну карточку пополам (вдоль, если хотите знать) и сую в задний карман брюк, когда иду гулять с собакой [3] .
Вопрос, где записывать идеи, каждый решает сам, исходя из собственных предпочтений и финансовых возможностей. Я, например, очень люблю писать на шероховатой бумаге для акварели. Но вы видели, сколько она стоит? Да и что потом делать с этой горой исписанных картонок… Поэтому для внезапной записи идей я предпочитаю более доступный и дешёвый вариант – бумагу для принтера. Складываю её пополам поперёк, как книжку (так она становится плотнее и больше похожа на мою любимую акварельную бумагу), и пишу. Удобство в том, что бумага для принтера есть везде: и дома, и в офисе, и в школе, и даже в кабинете стоматолога. Хотя сомневаюсь, что кому-то захочется творить в кабинете стоматолога…
Пишите там, где вам хочется (кроме стен в подъездах и переходах метро). В чистом листе бумаги, будь он желтоватый или в косую линейку, есть какая-то завораживающая магия. Давайте воспользуемся ею!
У меня везде в доме валяются карточки и ручки … Ещё я всегда сгибаю одну карточку пополам … и сую в задний карман брюк, когда иду гулять с собакой.Энн Ламотт
И последнее. Возможно, кому-то покажется глупым обсуждать бумагу или ручки, которыми можно записывать идеи. Но я думаю, что говорить о ручках, карандашах и бумаге важно. Эти простые реальные предметы помогают нашим мечтам воплотиться в жизнь или хотя бы в небольшую историйку, которая посмешит домашних. Художники обсуждают акварель и бумагу, вязальщицы – спицы и пряжу, резчики по дереву – ножи и древесину. Почему же нам нельзя? Мы ведь только упоминаем в речи наши блокноты, а не разговариваем с ними!
Хотя иногда можно и поговорить немного… Я, конечно, не сумасшедшая. Но почему бы не пожелать любимому блокноту «доброго утра»?
ЗАДАНИЕ 2
Второе задание покажется забавным. Однако в нём скрыт тайный смысл!
Положите перед собой «Рабочий блокнот». Внимательно всмотритесь в него и… придумайте ему имя.
Как его будут звать? Весёлый Джонни? Или Гаврила Потапович? Или коротко и изящно «Эскиз»? Зачем это делать? Очень просто… Получив имя, блокнот станет вашим другом, первым читателем зарисовок, и рассказывать ему о чём-то важным станет гораздо легче. И ещё, когда вы будете собираться куда-то, то какой-то неопределённый блокнот можно и забыть сунуть в сумку, а вот Гаврилу Потаповича – никогда!
Если вы предпочитаете бумаге электронные варианты, определитесь с приложением, с помощью которого будете записывать мысли в телефоне, планшете или ноутбуке.
Мне лично кажется, что электронный блокнот бумажному не помеха. Ведь в «живой» блокнот можно вкладывать и записки на листках, важные фото, вырезки, чеки из супермаркета, в конце концов! Зачем в творческом блокноте чеки? Открою секрет писательницы Нины Дашевской [4] : некоторые тексты она записывает именно на них. И это очень привлекательный способ поймать бабочку-мысль!
Зачем?
Однажды в университетские времена я поехала на дачу к родителям. Села в электричку и рассеянно уставилась в окно. Перед моими глазами возникли огромные, наплывающие друг на друга буквы: «Зачем?» Позже я стала замечать эту надпись во многих местах: в переходах метро, под мостами, на стенах заброшенных домов. В те времена она вызывала насмешку и внутренний вопрос: «Зачем вы это написали?» Потом выяснилось, что так называется команда райтеров, то есть художников граффити, и слово «зачем» – не только их знак, но и вопрос, который они хотят задать обывателю.
Я прочитала интервью с одним из представителей этой команды и забыла о нём. Но светлые буквы, наплывающие друг на друга, возникали перед глазами всякий раз, когда я получала письмо от редактора в начале своего творческого пути. В письме редактор отвечал на мой запрос о публикации книги и задавал вопрос, который снится молодому писателю лишь в кошмарах: «Зачем вы это написали?»
Получив письмо, я обычно выбегала на улицу. Выяснялось, что домой срочно надо купить хлеба или молока, а может, закончились тетрадки и ручки – не с чем идти на учительскую работу (я несколько лет преподавала английский в самых разных заведениях, от университета до малышового центра). Я мчалась по дороге, засунув руки в карманы, и страдала: «Тоже мне! Зачем-зачем! Написалось!»
К вечеру я возвращалась домой и, набрав воздуха в грудь, писала ответ: «А что вы имеете в виду?» Для меня было открытием, что редактор вовсе не смеялся надо мной («Зачем вы это написали, ха-ха-ха?! Лучше б за это время научились водить машину или прыгать с парашютом!»). Вопрос касался только одного: какую идею я хотела представить своим произведением. Помните тот мучительный допрос в школе на уроке литературы: «Что хотел сказать автор?» А вы стоите у доски, сверлите глазами товарища, который уже перебрал все жесты и гримасы, но так и не смог вам подсказать, и мрачно думаете: «Ну мне-то откуда это знать?»
Теперь в роли автора – вы. Тоже малоутешительно: ведь идея должна сама предстать перед читателем после того, как он перевернёт последнюю страницу. Но если такой вопрос был задан, то он сродни вызову на дуэль в России XIX века: отвечать придётся. Только противником вашим будет не редактор, а ваш текст. Если смысл текста остался неясен для редактора, нужно работать. Нужно прояснять.
Об идее текста замечательно писал Джеймс Фрэй в книге «Как написать гениальный роман – 2»:
Идея произведения – это краткое изложение его содержания. Это ваша истина, ваше видение мира, то, что вы хотите рассказать о природе человека и его душе… Начинающим писателям часто кажется, что идея – это смирительная рубашка для их творческой натуры. Однако это глубочайшее заблуждение.
Что происходит, если писатель не знает, какова идея его произведения? Его повествование превращается в беспорядочную череду событий, не объединённых развитием сюжета, и читатель быстро теряет интерес к такой книге [5] .
Как понять, какова идея вашего текста? Нужно начинать с конца. То есть необходимо сначала научиться выделять идеи в уже готовых произведениях, лучше всего тех, что признаны шедеврами нашего времени или классики. А ещё легко и увлекательно тренироваться на фильмах. Например, на зарубежных сериалах. Мы ведь всё равно их смотрим.
Попробуйте наблюдать за действиями героев не только как пассивный зритель, а с ноткой исследовательского интереса. О чём был этот фильм? Нет, нет, не пытайтесь ответить на вопрос: «Что хотел сказать автор?» Забудем о школе. Подумайте, что для вас лично значат события этого фильма. Какой собственный глубокий внутренний вывод вы сможете сделать? После того как пришли к определенному умозаключению, не спешите писать рецензию на фильм в отзывах на сайтах. Сохраните ваш вывод внутри себя. Пусть он станет началом целой коллекции таких мысленных заключений. Многие жалуются: «Я читаю, читаю, читаю с огромным удовольствием, а потом – бац! И забываю». Немудрено: в наш век предлагается столько информации, что мы явно не справляемся с её потоками. Но если вы забываете, то и ладно. Главное, что привычка анализировать фильмы, тексты и даже анекдоты останется с вами навсегда. От неё довольно трудно избавиться – примерно как от привычки хрустеть пальцами или почёсывать подбородок. Но при этом её нужно тренировать, как некоторый спортивный навык. Не упускайте возможности «въехать» в текст или фильм и утащить в норку личный вывод.
Что происходит, если писатель не знает, какова идея его произведения? Его повествование превращается в беспорядочную череду событий ‹…› и читатель быстро теряет интерес к такой книге.Джеймс Фрэй
– А если я не угадаю идею? – заволнуетесь вы.
Прелесть этого простого упражнения в том, что ошибиться невозможно. Любой хороший текст или фильм похож на уличный фонарь с разноцветными стёклами: каждый видит лишь ту сторону, у которой стоит. Попробуйте высказать друзьям или родным своё мнение – о чём этот фильм или текст. Вы удивитесь, насколько разными могут быть выводы у людей. Ни в коем случае не бросайтесь спорить. Постарайтесь поймать это удовольствие: ведь благодаря тому, что кто-то озвучил близкий его сердцу вывод, вы сможете лучше понять этого человека, поскольку каждое такое умозаключение так или иначе характеризует его.
Например, мы посмотрели с мужем новый фильм К. Серебренникова «Ученик». «Смотри, – комментировала я по ходу сюжета, – это история о том, как один человек, убеждённый в своей правоте на тему религии, начинает продвигать свои убеждения, и в результате ни один из окружающих не остаётся неохваченным. Реагируют все, каждый по-своему». «А по мне, это история о том, что нужно бороться, не опускать руки, – прокомментировал муж, – как это делает учитель биологии». Фильм очень неоднозначный, о нём можно спорить и спорить, но любопытно, как мы воспринимаем его, как реагируем.
Поднаторев в поисках идеи чужих произведений, возвращайтесь к своему собственному. Да, согласна: оно просто «написалось». Кстати, когда я слышу это слово, то взору неизменно рисуется огромный печальный лось в тумане. Он мягко шевелит губами, грустно смотрит и бормочет: «Ну вот… написаЛОСЬ…»
Не стоит бросаться в иную крайность и сочинять книгу, доказывая какую-то идею. Это не школьное сочинение о Базарове и не басня, а также не учебник по человеческим взаимоотношениям. Работая над этой книгой, я не ставила перед собой цель: «Научу-ка людей писать…» У меня была другая идея: поделиться всем опытом, который я накопила. Мне ещё многому предстоит научиться самой, но есть вещи, о которых у меня сложилось мнение. С художественными текстами ещё сложнее: если вы станете сочинять по принципу «А докажу-ка я, что невыполненные обещания приводят к депрессии», то выйдет не роман, а теорема.
Истина где-то посередине между тем печальным лосем и теоремой. Представьте, что ваше произведение – это бумажный кораблик, который несёт ручей. Кораблик поочередно прибивается то к правому берегу (лось), то к левому (теорема). Вы начинаете писать, вдохновляясь не идеей, а образом (лось). Но образ развиваете не бездумно, а исходя из ваших представлений о жизни (теорема). Вы даёте свободу героям (лось), но при этом снабжаете их только испытаниями, которые диктует ваш разум (теорема). Никогда не отказывайте себе в удовольствии выплеснуть на бумагу всё, что диктует вам подсознание. Но при этом перед тем, как предложить написанное широкой публике, перечитайте то, что у вас вышло, убедитесь, что уверены в словах на листке. Иначе может получиться, что вы записали всего лишь свой сон и пытаетесь выдать его за правдивую историю…
…Накопив коллекцию из трёх, а то и пяти писем от редакторов с вопросом «Зачем вы это написали?», я научилась не обижаться на этот вопрос, а быть благодарной за него. В конце концов, он помогает проникнуть глубже в собственный текст, а значит, и внутрь себя. А тот факт, что этот вопрос звучит, говорит лишь об ответственности, которую несёт каждый писатель за свой текст и которую редактор по-братски делит с ним.
ЗАДАНИЕ 3
Какие у вас планы на вечер, дорогой читатель? Что собираетесь посмотреть/почитать?
Попробуйте записать идею фильма или книги.
Пишите, пожалуйста, карандашом – вдруг передумаете к утру?
Каким должен быть текст?
Текст должен притягивать взгляд. В наше время книге приходится без конца бороться с такими информаторами, как телефон, планшет, ноутбук и, у некоторых, телевизор. Серьёзная конкуренция за внимание! Однако я много раз замечала: если ты открыл книгу и она тебя затянула, то телефон, планшет, ноутбук и даже тот, что у некоторых, – телевизор – ощущаются не как магниты, а как помехи на пути к чему-то увлекательному и интересному.
Как добиться того, чтобы текст затянул и не отпускал? Нужно вложить душу. Весь пыл, всю страсть, все чувства, всё, что накипело, о чём переживаете и думаете, весь ваш мир вашими глазами.
Расскажу одну историю. Как-то раз я пришла на школьный двор. Мне нужно было забрать после уроков среднего ребенка. При этом я катила коляску с младшим, а рядом шагала дочка-подросток. Ночь у меня выдалась муторная, младший никак не хотел засыпать, и я шла с ощущением того, что смотрю на мир через очки с толстыми мутными линзами. Держалась за коляску, чтобы не заснуть на ходу.
Дочка, конечно, бомбардировала вопросами. На каждый надо было ответить, потому что в противном случае чувствуешь себя подлецом. В общем, в таком состоянии я не присоединилась к группке мам, ожидавших детей, а встала в сторонке, зачем-то покачивая коляску с мирно спавшим младшим, и слегка выключилась из реальности. Тут ко мне подошла знакомая. Полюбовалась на малыша, похвалила дочку за умные вопросы и принялась рассказывать содержание фильма.
Я люблю слушать людей. Всегда, кроме двух случаев. Первый – когда мне пересказывают сны. Сны – это даже не выдумка, не фантазия человека, а то, что ему выдаёт мозг. Ему лично. Не окружающим. Поэтому я не считаю чужие сны достойными своего внимания. А второй случай – когда мне пересказывают фильмы. Даже если я забуду, о чём они. Всё равно – останется ощущение, что я уже где-то этот сюжет видела. А смотреть кино с таким ощущением – это ещё хуже, чем глядеть на мир через очки с толстыми мутными линзами. Вроде и хочешь провалиться в чужой художественный мир, но никак не получается. Это страшно обидно!
Однако знакомая пересказывала фильм с таким пылом, что я невольно втянулась, несмотря на вату в ушах и песок в глазах. Кино было документальным, о том, как пилоты пассажирского самолёта совершили экстренную посадку на северо-западе России. И топлива им едва хватало, и облачность невероятная, и на реку они не могли сесть, так как реки там неглубокие. Но совпало так, что один мужчина в посёлке каждое утро в течение двенадцати лет (!) расчищал взлётную полосу. Он надеялся, что заброшенный аэропорт когда-нибудь снова заработает. Жил этой надеждой. И расчищал полосу.
У знакомой заблестели глаза от слёз, у меня тоже. «Вот благодаря таким людям мы выживаем!» – с чувством сказала я. «Да! Да!» – подтвердила она. Это было чудесно: слушать её, сопереживать. У неё оказалась чистая, грамотная, прекрасная речь. Она вставляла важные подробности о километраже взлётной полосы и опускала ненужные. Но главное – в её пересказе была страсть. Она хотела поделиться чудом, о котором узнала, и весь её рассказ кипел и бурлил, наполненный её восторгом и радостью. Ей удалось пробудить меня, и, окрылённая восторгом, я направилась вместе с ней и дочкой к другим мамам – обсудить важный фильм. Позже я размышляла о том, что из этой женщины получился бы неплохой писатель. По меньшей мере.
«Уф-ф, поделился… – думает писатель, когда окончил главу, – теперь я снова могу думать о том, что купить на ужин». Лучше даже, если ужин писателя сгорит на плите. Пусть морковка пристанет ко дну, а мясо станет жёстким как подошва. Если вы этого не заметили, значит, писали о чём-то важном. Ни с чем не сравнимое удовольствие – отдирать от сковородки куски чёрных овощей и при этом думать: «Главное, я создал сегодня что-то хорошее».
Именно такой текст заставит забыть о телефоне и планшете. А уж у телевизора не останется вообще никаких шансов.
ЗАДАНИЕ 4
Помните, о чём шла речь в главе «Каким должен быть текст?»?
Тогда внимание! Тренируем память! Какой последний фильм, книга или даже история из «Фейсбука» либо «Инстаграма» потрясла вас? Заставила переживать, пересказывать её знакомым, вспоминать и прокручивать в памяти с трепетом?
Читать – как много в этом звуке!
Писателю иногда можно не спать. Не есть тоже можно.
Но не читать – нельзя. Категорически.
Я постоянно читаю. Иногда по две-три книги сразу. Но чаще всего я увлечена одной книгой, читаю её запоем. У меня был период увлечения творчеством Харуки Мураками. Я перечитала всё, что смогла достать! Даже книгу «О чём я говорю, когда говорю о беге». Хотя мы со спортом очень далеки друг от друга. Но если меня увлекает авторский голос, я готова слушать о чём угодно. Авторский голос – как добрый старый друг. Неважно, о чём друг хочет тебе поведать. Ты любишь его и рад всему.
Читать необходимо постоянно. Поэт Марина Бородицкая на семинаре, который вместе с Валерием Михайловичем Воскобойниковым проводит для молодых детских писателей, удивлялась:
Вы не любите период творческого затыка?! Надо же! А я обожаю! В этот период можно читать-читать- читать! И без всякого чувства вины, что отвлекаетесь от творчества [6] .
Читать нужно именно книги. Не журналы, не статьи, не посты в «Фейсбуке» и «ВКонтакте», хотя и они часто могут «вдохновить на подвиг». Но в книгах есть некая законченная магия. Обратите внимание: есть люди, которые хоть и ругают ту книгу, что сейчас читают, но обязательно дочитывают её до конца. Мои подруги, обременённые детьми, школой, кружками и прочими жизненными сложностями, так делают редко. А вот мама, свекровь и их сверстницы – почему-то часто. Сначала, отметив это качество, я приняла его за признак эпохи их молодости. Книги, как и продукты питания, было трудно достать, тут не до капризов. Плюс это качество внутренней дисциплины, которая тоже отличает старшее поколение: «Не нравится, но я всё равно дочитаю, не поддамся взбрыкам характера». Однако со временем я поняла, что тут есть кое-что ещё. Когда мы дочитываем книгу, пусть даже ту, которая не особенно нравится, внутри нас появляется что-то новое. Какой-то маленький кирпичик, достраивающий нашу личность. Думаю, всем знакомо это чувство, когда ты прочитал восхитительную книгу и носишь её «в животе» как чудо несколько дней. Рассказываешь знакомым, советуешь друзьям, хвалишь в отзывах в интернете, читаешь об авторе, ждёшь экранизацию, но главное – эта книга добавила нечто такое, что теперь навсегда поселилось внутри тебя. Особая точка зрения, с которой можно рассматривать то или иное явление. Если вообразить реальность как плотницкую мастерскую, то каждая прочитанная книга – это новый инструмент для создания какого-то необычного предмета из дерева, с особой резьбой или удивительной формы. Благодаря книгам мы по-иному осмысливаем свою жизнь, а значит, реагируем, то есть говорим, пишем и действуем тоже по-другому, глубже, с бóльшим пониманием. А что ещё нужно писателю?
Вы не любите период творческого затыка?! Надо же! А я обожаю! В этот период можно читать-читать-читать!Марина Бородицкая
Нет, я не призываю дочитывать неинтересные книги! Я и сама редко так делаю. Дети, школа, кружки… Другие книги, в конце концов! Интересные. Я призываю всех писателей обязательно читать, и обязательно – с удовольствием.
И ещё один нюанс. Многие мои коллеги-писатели не читают книг во время работы над своим текстом. Они не хотят сбиваться с собственного ритма, опасаются перестать слышать свой голос, добавить чужие интонации. Эти опасения вполне обоснованы. Особенно когда читаешь книги с ярко выраженным авторским голосом. Для меня, например, это романы Дины Рубиной. Она так ярко, сочно пишет, что невольно начинаешь копировать – неумело и кривобоко. Выходит неудачное подражание автору, а не собственный оригинальный текст. Этого нужно избегать.
Однако в последнее время я открыла для себя, что многие книги, прочитанные во время творческого процесса, не только не мешают, но и помогают творить. Похоже на путешествие: утром ты гуляешь по своему воображаемому городу, а вечером заглядываешь в чей-то другой, соседний. Это помогает отвлечься от напряжённости, которая неизбежно возникает при создании своего собственного мира, отдохнуть. А ещё, читая книги, я ловлю себя на том, что мне нравится, скажем, простота короткой фразы. Тогда я решаю, что какое-то событие или действие в своей книге тоже опишу короткой простой фразой. Это не означает, будто я что-то ворую в книге, которую читаю. Если продолжать аналогию с путешествиями, то можно представить, что вы навещаете друзей в другой стране и вам понравился какой-то предмет у них на кухне, например, крепкий деревянный стол. Вернувшись домой, вы делаете себе такой же стол. Крадёте ли вы при этом его у ваших друзей? Нет, конечно. Вдохновляетесь.
Так что читать во время создания своего текста другие книги или не читать – это вопрос личного выбора.
Вот ещё последний момент, связанный с чтением книг. Многие считают, что раз вы пишете книги, то умеете интересно, подробно и глубоко рассуждать о них.
Многие писатели и правда умеют. Я с удовольствием читаю отзывы и статьи о книгах, написанные коллегами, но сама совсем этого не умею. Мои восторги по поводу прочитанной книги, которыми я делюсь с подругами, могут ограничиваться только фразой: «Это так круто! Обязательно прочитай!» Позор ли это для писателя? Не знаю. Но мне не мешает писать книги то, что я не умею красиво о них рассуждать.
Это не значит, что я не умею размышлять над книгой. Просто часто эти размышления настолько глубоко личные, что выудить их и выставить наружу очень трудно, почти невозможно. А раз я не литературный критик и не пиарщик издательства, то необходимости в этом «выуживании» не вижу.
Честно говоря, я думаю, что даже литературные критики вполне могут рассуждать о книге в стиле «Это так круто! Прочитай!». Главное ведь не то, что мы можем сказать по поводу книги; главное – чтобы она меняла нас изнутри.
ЗАДАНИЕ 5
Это задание, как и предыдущее, обращается к вашей памяти (самое время погрызть грецких орехов, чтобы ускорить её работу). Будьте добры, составьте два списка. Первый пусть состоит из книг, прочитанных вами за последние полгода. А второй – из тех книг, которые вы мечтаете прочитать в ближайшем будущем.
Дневник (а может, ночник или вечерник)
О пользе дневников написано много. «Ни дня без строчки» и т. д.
Мне не всегда хочется писать о событиях, произошедших за день. Рассказать о чём-то друзьям через электронную почту, WhatsApp или скайп – да, с удовольствием. А вот записать туда, где никто, кроме тебя, не прочтёт… Это требует дисциплины.
Главное ведь не то, что мы можем сказать по поводу книги; главное – чтобы она меняла нас изнутри .
Однако у меня всё-таки есть дневник, который я веду более-менее регулярно. Это записи о моих детях.
Гриша мне при встрече:
– Меня подстригли.
– Мультик показывали?
– Нет, – вздыхает, – то есть да… Показывали такой один большой мультик. «Как стригут Гришу» называется.
Думаю, у каждого найдётся в жизни особая тема, особый уголок, о котором ему захочется вести дневник. Меня очень увлекает детская тема. Я обожаю подмечать за своими детьми какие-то необычные поступки, чёрточки их проступающих, как отпечатки на сырой глине, характеров, мне нравится фиксировать их фразочки, полёты фантазии. Вот поэтому я и веду этот дневник.
В юности меня привлекали рассуждения о любви. Я постоянно опрашивала окружающих, что они думают о любви, и вела дневник. Правда, сейчас перечитывать его неохота – юмора, на мой вкус, в нём маловато. Но это неважно.
Важно другое. Возвращаясь к разговору о писательстве, хочу рассказать вам о своём наблюдении. Мысли, которые имеют отношение к сочиняемому тексту, как бы плещутся, если не сказать варятся, в некоем резервуаре в голове. Если представить себе сознание в форме комнаты, то резервуар стоит в дальнем углу. Иногда, если писателя охватывает усталость, этот сосуд едва различим в темноте. А если уж затык, так и вовсе перестаёшь верить в его существование!
Но вот что интересно: мысли, которые хочется записать в дневник (да всё время что-то отвлекает – то скайп, то WhatsApp, то электронная почта), тоже плещутся в резервуаре, только в другом – он стоит поближе к двери. Той двери, если помните, которая есть в комнате-сознании. Честное слово – ближе. Ведь когда с нами случается что-то особенное, мы первое время переживаем это событие внутри, хорошо его помним, не забываем рассказать друзьям и родственникам, часто возвращаемся к нему в мыслях («Ну и денёк! Никогда бы не подумала, что меня могут оштрафовать за переход в неположенном месте!»). Так вот, воображая эту самую комнату, я однажды поняла: эти резервуары сообщаются между собой! Правда-правда! Бурление мыслей в одном – чаще это сосуд воспоминаний – может запустить бурление в другом, творческом. Причём сделать это самым необычным образом. Вроде записали в дневник малоприятный, но смешной разговор с полицейским, а наутро созрел рассказ о том, как в детстве вы любили хрустящие яблоки с полупрозрачной кожицей, сорта «штрифель». Конечно, если покопаться, то причинно-следственную связь между этими событиями отыскать можно, но зачем? Пусть это делают те, кто будет защищать диплом по вашему творчеству. Наша задача – предоставить исследователям материал для работы: дневник и рукопись. Или хотя бы рукопись, а дневник вести для себя. Не только для того, чтобы «оттачивать стиль» или «записывать события, о которых будет стыдно или не стыдно вспомнить через много лет». Но и для того, чтобы устраивать бурление в «творческом сосуде».
P. S. Пока писала речь в защиту дневника, заглянула в свои записи о детях. Кошмар! Не вела «детский» дневник уже два месяца! Неужели с моими детьми ничего эдакого не происходило? Происходило, конечно… Просто всё «сожрал проклятый долгоносик», то есть скайп. Нелегко, конечно, сказать себе «стоп», но пришлось. Хотя бы на этот вечер. Поставила статус «Не в сети» и записала события сегодняшнего дня:
Мы с Гришей лежим на моей кровати.
– Гриша-а-а! Давай писать словарный диктант!
– Не хочу-у-у!
– Думаешь, я хочу?!
– Зачем тогда писать, если ни ты, ни я не хотим?
– Потому что есть такое слово «надо».
Думает.
– Мам! Я придумал! Я придумал нам с тобой кое-что! Есть такое слово «не надо». Очень удобное слово! При нём ВООБЩЕ ничего не надо делать!
ЗАДАНИЕ 6
Многие люди ждут Специального Дня, чтобы начать вести дневник. Они думают: «Вот я пойду в отпуск и начну», «Вот настанет понедельник, и буду записывать». Я предлагаю начать сейчас, в эту самую минуту, вместо выполнения следующего задания.
Итак, если вы ещё не ведёте дневник, срочно берите «Рабочий блокнот». И последовательно ответьте, пожалуйста, на три вопроса:
– Где вы?
– Что сейчас делаете/видите?
– Что в этом самое важное, о чём любопытно будет припомнить в девяносто два года?
Что значит уметь писать?
Уметь писать – это прежде всего уметь думать. Записывать – это уже вторично по отношению к думанию. Хотя бывает и наоборот: вы запишете что-то в дневник и только потом начнёте думать над событием, которое зафиксировали. В этом случае сработает терапевтическая функция писательства. Однако в любом случае – без размышления нет писателя, так что, возможно, эту профессию стоило бы назвать думатель.
Многие спрашивают, как пользоваться дневником, в который вы записываете сценки или диалоги из реальности.
Не нужно вообще думать о том, что дневник необходимо как-то использовать! Тут принцип примерно такой же, как когда дети легко и просто учат иностранные языки. Означает ли это, что они пригодятся им в будущем? Не факт. А если выросшие дети захотят что-нибудь сказать на другом языке, можно ли быть уверенным, что они используют фразы, которые учили в детстве? Тоже не факт. Однако если они попадут в ситуацию, когда им необходимо будет изъясниться на иностранном языке, велика вероятность, что некоторые слова всплывут в памяти.
Так и с дневником. Вы фиксируете свои впечатления, истории, меткие словечки. При этом вы не можете заранее предсказать, в каком тексте они вам пригодятся. Но когда вы приметесь за текст, нужные вам фразочки, слова, образы и истории сами всплывут из подсознания и лягут, куда нужно. Как говорил мой знакомый остеопат, «человеческое тело и мозг никогда ничего не забывают. Нужно просто уметь доставать эти воспоминания из глубины».
Строго говоря, писательство – это искусство компиляции. Вы ведёте повествование, основываясь на диалогах, которые когда-либо слышали, на характерах, с которыми однажды встретились, а также на предметах и пейзажах, которые где-то увидели.
Первая моя работа в таком духе была написана ещё в школьные годы. Учительница литературы задала нам сочинение по творчеству Льва Николаевича Толстого. Для вдохновения нас свозили в Ясную Поляну – родовое гнездо писателя, а после усадили за парты, и два урока литературы подряд были посвящены сочинению. Кто-то написал обзор всех произведений, которые мы прошли, кто-то остановился на конкретных романах. А я решила, что опишу нашу поездку, а в подходящие моменты вставлю размышления о творчестве. До сих пор помню удовлетворение, когда я ловко увязала образ Платона Каратаева с голосом писателя, который мы прослушали в записи. Сочинение вышло огромным! Учительница была в восторге, прочитала его вслух, внесла в список ста или двухсот лучших сочинений школы и долго восхищалась идеей.
Возвращаясь сейчас к этому событию, вспоминаю некоторое недоумение: за что меня хвалят? Я не придумала никакого особого мира или удивительных героев. Даже мой анализ произведений не был настолько глубок, чтобы вызывать восхищение. Однако всем понравилась лёгкость, с которой я соединила два мира: мир поездки и тот, что был создан классиком. Придуманный мир стал ближе и понятнее благодаря тому, что он сплёлся в сочинении с реальностью, которую мы осязали в нашей поездке. Позже я стала использовать этот приём в каждом своём произведении: размышляя о выдуманной мною сценке, старалась призвать на помощь все-все реальные события, описания и диалоги, способные помочь как можно точнее передать образ, возникший в моей голове.
Вы ведёте повествование, основываясь на диалогах, которые когда-либо слышали, на характерах, с которыми однажды встретились, а также на предметах и пейзажах, которые где-то увидели.
В зоопарке запрещено кормить собак. Голубоглазые хаски носятся туда-сюда вдоль будки, скучают. Их клички – на стенке: «Боря, Бонни, Бакли». Подходит семья: папа, мама, ребёнок полуторогодовалый. Начинают кормить собак капустой и морковкой. Их же запрещено кормить! Всё равно кормят… Просовывают листки капусты, кусочки свёклы… Ребёнок повторяет за родителями. Просовывает варежку. Собака быстро сдёргивает варежку и утаскивает за будку. Родители всполошились. Сначала обвиняют малыша:
– Саша! Вот зачем ты! Зачем просунул?
Зовут на помощь сторожа:
– Эй! Кто-нибудь! Достаньте варежку!
Сторож замешкался. Родители проявляют активность. Пытаются скомандовать собаке:
– Принеси варежку! Дам капусты! Давай! Неси варежку! Неси! – командует мама высоким голосом. – Давай! Капустки дам! Капустки!
Подходит сторож. Издалека ещё машет:
– Не кормите собак, ПОЖАЛУЙСТА!
Мама прячет за спину капусту.
– Да мы и не очень-то, – бормочет она.
– Варежку достаньте! – командует окрепшим голосом папа. – А то собака у ребёнка варежку с руки сняла! А он ничего такого не сделал!
Занавес.
Итак, мы задумались с вами, зачем мы пишем, каким может быть текст, к чему приложить дневниковые записи, почему писательство – это умение компилировать и сколько книжек мы с вами освоили за полгода. Если вы дочитали до этого места, но всё ещё сомневаетесь в своих силах, то вот мой совет – попробуйте. Серьёзно. Писательство – шикарное хобби. Можно бросить в любой момент. НО! Я уверена, что вы не зря заинтересовались темой и раскрыли именно эту книгу, а не руководство по уходу за морскими свинками или справочник филателиста. Не отпугивайте самого себя: «Ой, мне никогда не стать писателем!» Пробуйте. В конце концов, люди не умирают от того, что пытаются записать на бумагу свои мысли. По крайней мере в наше время.