Взрослые даже не представляют, сколько под ногами классных вещей валяется!
Пружинки, болты, гайки, фантики, пробки — да много всего! Особенно в марте. Снег тает, и под ним обнаруживаются просто удивительные штуки.
Мы с Лялькой охотимся за стеклянными шариками. Сами не знаем, откуда они берутся.
Шарики разные. Есть белые, розовые, иногда встречаются очень ценные — перламутровые.
Не передать той радости, которую испытываешь, когда наклоняешься к луже и — оп! — достаёшь блестящий яркий шарик. Он чистый даже после того, как в грязной луже побывал!
А если нет, оботрёшь его салфеткой и любуешься…
Вот идём мы как-то с Лялькой на охоту вдоль ручья, высматриваем шарики. Вдруг она как закричит:
— Смотри! Из дупла сорока вылетела. Наверняка что-то спрятала.
— Шарик в клюве у сороки не поместится.
— Да, но она могла ещё что-то ценное стащить. Залезешь на дерево, Насть?
— Почему я?
— Ты меня выше!
— Не хочу я туда лезть, свалюсь ещё.
— Ну давай я залезу, достану, потом обменяем находку у кого-нибудь на шарики! Подсадишь?
А на улице ранняя весна, грязища!
— Как же, — говорю, — мне тебя подсадить? Ты мне всю куртку испачкаешь. Она только что из стирки. Да и нет там ничего, в дупле! Сорока могла туда червяка спрятать! Думаешь, кто-нибудь согласится червяка на шарик поменять?
— Зачем ей червяка в дупло прятать? Она бы его сразу съела. Нет, она там наверняка что-то ценное держит. Давай я ботинок сниму, а ты руки подставь, и я залезу.
Скинула Лялька ботинок, наступила на сплетение моих рук, а сама за ветку ухватилась и подтянулась.
Чувствую, что-то мне на голову падает. А это грязь с её другого ботинка сыплется!
— Лялька, — возмутилась я, — ногу убери!
Она за ветку уцепилась, ногу в ботинке подогнула, а ту, что я держала, хотела подтянуть, да равновесие не удержала и этой ногой — бац — мне по уху!
— Ляля! — возмутилась я. — Прости, прости, — бормочет, — я уже почти у цели.
Встала она обеими ногами на ствол. Подобралась к дуплу. Руку в него сунула и вдруг как закричит:
— Ай!
— Что, — испугалась я, — пчёлы?
— Да какие пчёлы! Что-то мокрое и мерзкое!
— Дохлая жаба?
— Да? И как она на дерево влезла?
— Твоя сорока её туда спрятала. Это её запас на весну. Дупло у неё типа холодильника.
— Прекрати! — засмеялась Лялька. — Это листья прошлогодние мокрые … А вот ещё… А-а!
Лялька не успела договорить и свалилась! Прямо на меня! Я, конечно же, не ожидала, что она свалится, и поэтому упала вместе с ней на землю. В лужу. В своей чистой куртке. Да и джинсы почти чистые были, только внизу немного в соли, которой снег посыпают, но носить ещё можно было.
— Лялька, — начала я, а она вскочила, мне руку подала, вытащила меня из лужи и показывает шарик! Красивый, нет слов! Ярко-голубой, с переливами. Крупный.
— Ух ты, — выдохнула я.
— Хочешь, — Лялька протянула мне находку, балансируя на одной ноге, — себе возьми!
— Да ладно, — отвечаю, а сама глаз не могу от шарика отвести, — обойдусь… Ты ж нашла!
— Ну и что!
Тут Лялька снова потеряла равновесие и вляпалась в лужу ногой в носке. Хихикнула, натянула кроссовку и сунула мне в карман шарик.
— Ну что, вперёд? Вдруг повезёт и мы ещё найдём?
Настроение у Ляльки было развесёлое, как будто не она в грязь наступила и шарика лишилась. Тут у меня подозрение зародилось. Наверное, шарик поцарапанный! Или в нём дырка.
Я сунула руку в карман, ощупала шарик. Вытаскивать как-то неловко было. Вдруг Лялька поймёт, что я её проверяю?
Щупаю, щупаю, и точно! Какой-то на шарике бугорок. Так и знала!
Обидно мне стало до ужаса. Вот ведь какая противная! Подругой прикидывается. Ногами на мои руки встаёт. На меня с дерева падает. А потом вместо благодарности шарики бракованные подсовывает!
«Ну, Лялька, держись! Я тебе покажу», — мстительно подумала я.
Лялька сидела на корточках и заглядывала под машину.
— Там белеет что-то! Если карта игральная — у Михи выменяем на шарик. Давай достанем!
А я сразу поняла, что там белеет. Поняла — и чуть в пляс не пустилась!
Позавчера я мимо этих гаражей шла и крутила в руках один из своих шариков — белый, красивый, но со щербатым боком. Думала, что с ним делать — оставить или выбросить. А он у меня из рук выскочил и закатился под машину. Я решила: такая у шарика судьба — быть выброшенным, и не полезла за ним. И вот Лялька его нашла! То есть почти нашла. «Осталось ей немного помочь», — злорадно подумала я, собираясь проучить подругу.
— Давай, — говорю, — достанем. Только я сама.
— Но ты джинсы испачкаешь!
— Куда уж больше, — проворчала я.
Встала на колени. Согнулась.
Одной рукой о бордюр опёрлась, другую вперёд протянула. Нащупала свой шарик. Щербинку пальцем прикрыла, чтобы Лялька не сразу разглядела. Чтобы сначала обрадовалась, как обрадовалась я её находке. А потом разочаровалась, как я разочаровалась.
В общем, дефект прикрыла и показываю Ляльке только бок шарика. Она как завизжит:
— Ура! Повезло же нам! Когда мы ещё два шарика за день находили! Классно, да?
И давай меня обнимать. Вот глупая, вся перемазалась. А я шарик ей в карман сунула и говорю:
— Это тебе. От меня.
Лялька мне снова хотела на шею кинуться, но тут слышим — кто-то хохочет.
Оборачиваемся — Колька Радулов.
— Ну, — смеётся, — вы и грязнули! Где это вы так изгваздались?
— А мы, Коль, шарики искали, — Лялька улыбается. — Нам сегодня так повезло, как никогда в жизни. Мы целых два шарика нашли.
— Что за шарики-то? — ухмыльнулся Колька.
— Стеклянные!
— Битые небось!
— Вот ещё! Ни чуточки не битые! Ни щербинки! Мы битые, если хочешь знать, не берём. Вот, смотри!
Лялька выхватила из кармана шарик, который я только что ей сунула. Колька взял его, повертел в руках и хмыкнул:
— Ну да! А это что?
И щербинку показывает. Ляля на меня посмотрела растерянно. Вот тут-то бы мне и смолчать. Или удивиться: что, мол, за щербинка такая? А я возьми да брякни:
— А будешь знать, — говорю, — как мне поцарапанные шарики подсовывать.
— Это когда же я тебе их подсовывала? — растерялась Лялька.
— Да когда с дерева спрыгнула!
— Он целый был!
— Ага, смотри!
Вытащила я шарик из кармана, а Колька у меня его выхватил и говорит:
— Так это кусок жвачки к нему прилип. Оторвём, и дело с концом. Чистый шарик.
А Лялька стоит и на меня смотрит, как будто в первый раз в жизни увидела.
— Ну что? — огрызнулась я. — Откуда мне было знать, что это жвачка?
Если честно, это моя собственная жвачка и была. Она раскрошилась в кармане, от тепла пальцев размякла и прилипла к шарику, пока я его щупала.
Лялька стояла с таким видом, как будто я у неё последний кусок хлеба изо рта выхватила. Подумаешь! Из-за шарика столько переживаний.
— Да не нужны мне вообще эти шарики! — выпалила я, и тут Лялька развернулась и убежала.
Я стояла и смотрела ей вслед.
А главное — мне стыдно было на Кольку посмотреть: вдруг он опять смеяться будет.
Поэтому я повернулась и пошла домой.
— Шарик-то возьми, — Колька вслед сказал.
— Не нужны они мне! — буркнула я и бегом припустила.
Бегу, на Ляльку злюсь. Тоже мне, подруга! В грязи изваляла. Да ещё и бросила. Подумаешь, не нужна она мне! Год с ней не буду разговаривать. Даже вспоминать о ней не буду.
Иду вдоль речки домой, камни пинаю. Решила про школу думать.
Завтра у нас русский. Надо было сделать разбор слов по составу. А у меня он не получается, не понимаю я, как суффиксы выделять. Лялька обещала помочь и объяснить…
Тьфу! Ну решила же — не вспоминать о Ляльке. Про выходные буду думать. Пойду с родителями в кино. Или в музей. Поедем на выставку бабочек, Лялька, кстати, так от бабочек фанатеет, что…
«Да что такое! — возмутилась я. — Ни одной мысли без Ляльки в голову не лезет!»
А тут, как назло, вижу дерево, в дупле которого мы первый шарик нашли. Посмотрела я на это дерево и думаю: «Зато я круче Ляльки. Я могу на него и без посторонней помощи залезть».
Сказано — сделано. Полезла я.
А я тот ещё скалолаз! Руки соскальзывают, кроссовки мокрые за ствол не цепляются. Но я такая злющая была, что на одной ярости добралась. Залезла на ветку. Сижу и думаю: «Ну? Дальше-то что?» А передо мной — дупло. Мне в голову пришла дурацкая мысль: а вдруг всё-таки там шарик?
Я к дуплу подвинулась. Зажмурилась и сунула руку внутрь.
Там было что-то мягкое. Оказалось — листок в клеточку. Чистый. Я на него смотрела-смотрела, а потом похлопала по карманам, маркер синий нашла и написала: «Прости меня, Лялька». Буквы на мокрой бумаге расплылись. Я сложила листок вчетверо и засунула его обратно в дупло.
Пусть сорока его там измочалит. Всё равно не простит меня Лялька. Кто ж подлость прощает?
Вздохнула я и приготовилась слезать. Вниз смотрю и вдруг понимаю: высоко! Спрыгнуть боязно — ногу можно подвернуть.
Дождик стал накрапывать. А на помощь даже позвать некого!
И слышу вдруг:
— Настя! Настя! Не прыгай, я тебе помогу!
Оборачиваюсь — Лялька бежит. От неожиданности я на суку не удержалась и полетела вниз.
Шмяк! Лялька только успела руки подставить. Но, конечно, мы вместе грохнулись на землю.
— А я сразу вернулась, Насть, понимаешь, сразу! Колька сказал, ты вдоль речки пошла. Ну и я за тобой! Прости меня, ладно? Я не обиделась, просто… ну, в общем… Слушай, шарики Колька выкинул, прикинь? Вот глупый! И чего он нам их не вернул? Они же хорошие были, и тот, что я в дупле нашла, и тот, который… Ну чего ты плачешь, а?
— Я не плачу, — говорю, — это дождь. Он наши шарики нашёл и плачет от радости.
Лялька вздохнула и крепко меня обняла. А записку я решила сороке оставить. Мы же у неё шарик отобрали. Пусть взамен другая вещь останется. Не менее ценная.