С восточной стороны цитадели распустился красивый фиолетовый цветок взрыва. Фиола бросила на пол стяг, выпорхнула из окна и обрушилась сверху на головы противника.

Лантэн, еле оторвался от тревожного зрелища, схватил желтую с алыми разводами материю и прикрепил к проволоке за окном. Вскоре вершину металлического шеста венчал стяг. Под порывом воздуха ткань с хлопком распрямилась, а затем заполоскалась в объятиях переменчивого ветра.

Тхеновцы уже мчались вниз по бесконечным переходам Толуса. Лантэн поспешил нагнать друзей. В кои-то веки он ругал Дамира, как создателя цитадели, за то, что тот не предусмотрел быстрого спуска к центральным воротам города. Как же сейчас ему хотелось быть на месте искры, уже ворвавшейся в самую гущу сражения.

Термиты все пребывали и пребывали, словно вода при половодье.

Фиола понимала, что если не будет убивать, то убьют ее. Она испытывала отвращение к смерти, но думать об этом, не было времени. Сердце тревожно билось в клетке груди. Секира будто вросла в руку и стала ее продолжением. Узорчатое лезвие быстро потемнело от крови, а шершавая рукоять сделалась мокрой и скользкой. Крылья, сложенные в защитной позе, не раз спасали от лихих стрел.

Руки и ноги все делали сами. Взмах секиры. Удар. Поворот. Атака. Шаг. Защита. Подсечка. С каждым ударом Фиола валила по одному врагу в вихре боевого танца.

Рядом, под предводительством Авендума, рубились другие искры. Они двигались слаженно, в обманчивом ритме танца, каждое их движение было исполнено грации и изящества.

Над головами сверкали паучьи арканы. Извиваясь, они набрасывались на жертву и убивали, неожиданно и быстро. Вдаль уносились желтые перья летящей смерти. Осы разили врага стрелами, метко срезая дальние ряды противника.

Зард орудовал громадной дубиной Влакса. Тяжелое оружие крушило встреченные на пути клинки, сминала щиты, дробила кости, словно тонкие веточки, превращала тела противников в кровавую кашу. После каждого удара вождя тхеновцев в строю противника оставалась прогалина. Зарду было привычнее махать оружием, ощущая тепло крови и ее сладковатый запах, чем вспарывать воздух, неокрепшей в силу возраста, нитью. Но даже его необузданная сила и мощь увязли в густой массе бесконечного потока врагов.

Термиты перли вперед, не обращая внимания на потери. Один из араханов схватился за распоротый бок, на горле воина стаккато вдруг распахнулся второй рот в ужасной кровавой ухмылке, паука буквально разорвали на куски, набросившись гурьбой…

Айруновцы продолжали сражаться, но в сердце поселился ужас от количества противника, который все пребывал и пребывал. Термитов становило больше в три, пять, семь раз…

Раздался страшный по силе грохот. На миг бой приостановился, всем хотелось взглянуть в сторону гор. Оттуда катились огромные камни, много гигантских булыжин. Они прыгали по склону, разбивая выпирающие уступы, набирали скорость и неслись вниз, в самую гущу сражения. Воины дрогнули. Не разбирая, где свой, где враг пустились в россыпную. Все понимали, что скрыться от такого камнепада невозможно и все равно бежали.

— К скале! — до Фиолы донесся рев Зарда.

Действие показалось противоестественным, но суматоха, царившая на равнине, не позволяла больше никуда бежать и искра, с шумом взмахнув крыльями, полетела к подножью Серогорья. Айруновцы, услышавшие приказ Зарда, уже стояли, плотно вжавшись в камень. Кто-то молился, суматошно шевеля губами, кто-то просто закрыл глаза, прощаясь с жизнью.

Прогремел рог, и термиты остановились, перестали носиться в панике. Они позабыли о страхе, о смерти. Со следующим сигналом они стали стекаться в сторону своего командования. Те, кто подумывал о побеге, прирезали на месте соратники.

Грохот сверху, точно злобное раскатистое веселье, уже перекрывал все остальные звуки.

Над равниной повисла пелена серой пыли и каменной крошки, глыбы, лежавшие на месте не одно столетие, спеша и толкаясь, как товарки на рыночной площади, ползли вниз, с грохотом сталкиваясь круглыми боками.

Первый валун упал прямо перед Фиолой, врезавшись в землю. Оставил выбоину и покатился дальше. За ним второй, третий…

Камни сыпались точно леденцы из дырявого мешка. Сначала большие, следом более мелкие, но не менее смертельные. Они выкатились на равнину и изменили траекторию, врезавшись в армию термитов. Враг не успевал даже вскрикнуть, их давило, сминало.

В плотных рядах врага одна за другой появлялись дорожки, как в смятой путником траве. Как только валуны останавливались, они раскрывались подобно цветку, и перед термитами представали каменные исполины с изумрудами вместо глаз. Удар каменным кулаком и голова врага раскалывалась, точно хрупкое яйцо. В стороны летели ошметки, мертвое тело падало на землю. Каменные воины бились без оружия, смерть от их руки была страшной, жуткой. Однако они были слишком медлительны. Термиты не сразу, но как только пришли в себя, стали уворачиваться от могучих конечностей. Их оружие против камня оказалось бессильным. Навалившись скопом, они умудрились выковырять глаза у одного из великанов, при этом потеряв не один десяток своих сородичей. Ослепший воин оставался не менее опасным и, как мельница, размахивал тяжелыми кулаками.

Радостный гул прокатился по равнине, айруновцы поняли, что пришла поддержка, с новой силой бросились на врага. Рубить, крушить, защищаться…

От сражающихся шибало потом. В воздухе стоял металлический привкус крови.

Среди общей бойни каменные воины из-за своей нерасторопности с трудом ловили врага, иногда чуть не попав по своим союзникам. Поэтому они двинулись на кажущуюся несокрушимой стену щитов, надвигаясь на плотные ряды противника.

Термиты развернули в их сторону катапульты и довольно прицельно стреляли по великанам. Вот-вот и один из исполинов рассыпался на крошки камней. Остальные твердо продолжали наступать.

Вскоре с гор, ближе к переходу, ловко перепрыгивая с выступа на выступ, спустились богомолы. Тонкие фигуры, облаченные в темные мантии, выглядели обманчиво истощенными и ущемленными.

Набожно сложив ладони и заученно бубня под нос молитвы, они двигались ровным строем в стан врага, будто просто хотели пройти мимо, никого не задев.

Под их ногами не потревожился ни один камушек, не согнулась ни одна травинка, лишь посохи глухим стуком говорили о реальности их хозяев. Подошли к термитам.

Раз.

Темные капюшоны встрепенулись. Посохи взвились в воздух, на ходу расползаясь в стороны и освобождая из плена шипастую цепь.

Оружие било стремительно, точно молния, с силой и яростью лавины. Термиты не заставили ждать себя. Сварг бросил в сторону богомолов строй мечников. С воинственными криками они отделились от общей массы, точно краюшка от батона, и бросились в атаку.

Монахи плели вокруг себя настоящую сеть сокрушительных ударов.

Они сражались отчаянно, враги отлетали от них, как осколки от разбившегося кувшина. Как ни странно, но численность защитников Айруна все равно оставалась в меньшинстве.

Фиола не замечала, что яростно рычит, не могла видеть, что лицо ее потемнело, а глаза покраснели. Ноги скользили в крови, соленый пот заливал лицо. В звон боя ворвался новый звук, похожий на шелест сминаемой по осени листвы.

Со стороны леса, будто бревна из-под воды, выскакивали разъяренные зафи. Болотные жители, высоко подняв треугольные, усаженные блестящими капюшонами, головы, зашипели, громко и сердито. Многие были перепачканы кровью, своей и чужой. На болоте тоже прошла сеча, заставившая пиявок выползти на защиту Айруна.

Их длинные тела колыхались и плыли, точно мираж в пустыне. Зафи, скользящим шагом, оказались возле врагов. Они резким выпадом бросались на термитов, обвивали мощными кольцами сразу по несколько воинов. Раздавался хруст костей, сдавленные крики, кровь брызгами разлеталась в разные стороны. Вскоре термиты нашли прореху в защитной броне пиявок. Они направили свои мечи, копья в лицо зафи, стараясь выколоть глаза, проткнуть горло. Однако это удавалось сделать, только набросившись целой группой на одного зафи, при этом потери термитов все равно оставались колоссальны.

Армия противника впервые вздрогнула, поняв, что численный перевес уже не был их явным преимуществом.

Над равниной коротко протрубил рог. Звук был похож на звон колокола, громкий и медленно угасающий.

Оставшиеся силы врага хлынули водопадом на поле сражения, потрясая щитами и выкрикивая оскорбления. Айруновцы встретили их приветливым ударом стали.

Под ногами противно чавкало. Воины скользили в багряных лужах. Пот заливал глаза. Мышцы немели от нескончаемого боя. Глаза заволокло алой пеленой, точно вуалью.

Даже Сварг влетел в гущу сражения. Он рубил огромным мечом айруновцев, точно косой траву.

Зард, припадая на один бок из-за ранения, и Фиола начали пробивать дорогу к главнокомандующему термитской армией. Без него в стане врага началась бы суматоха, и сомневаться в победе уже не пришлось бы.

Над полем боя повис оглушительный шум. Копья и боевые топоры со стуком врезались в щиты, арканы со свистом вспарывали воздух, мечи со звоном сминали шлемы…

Стоило искре и арахану подобраться к Сваргу через гущу сражения, как на них обрушился шквал стрел. Фиола закрылась защитным плащом крыльев. Крыло искры, побывавшей за последний месяц не в одном десятке сражений, они пробить не могли, хотя удары и были сильные и чувствительные. Зард сумел уклониться от многих, принимая огонь на щит. Однако одна из стрел все же задела брюхо. На подмогу пришли каменные великаны, наконец, дошедшие до стрелков. Лучникам пришлось отступить.

До Сварга оставалось немного, всего несколько шагов и можно схватить главнокомандующего вражеской армии за красный плащ. Прямо на Фиолу и Зарда выскочили несколько воинов, оскаленные и злые. Искра приняла бой, переходя в кружащем танце от одного к другому и ловко отбивая удары их оружия секирой, мелькавшей, быстрее молнии. Ее оружие ликующе звенело, погружаясь в живую плоть, по узорам радостной дрожью проносились фиолетовые отблески.

Усталость уже начинала наваливаться, и одному из термитов даже удалось проникнуть оружием сквозь защиту искры и распороть ей бок. Фиолу обожгло болью. Рана кривой ухмылкой отплевывалась кровью.

Зард заметил, что искра серьезно ранена и рявкнул так грозно, что напавшие съежились и замерли. Паук взмахнул передними лапами друг о друга, извлекая звук, от которого начинали болеть зубы. Над головами взметнул аркан Гранша, засвистели стрелы близнецов — товарищи вовремя пришли на помощь.

Фиола воспользовалась недолгой передышкой, времени вполне хватило, чтобы произнести магические слова: «Брайнт Тайнэ!». Подлечив бок и подкрепив силы за счет энергии боевого топора, снова бросилась вперед, успев сразить еще двоих.

Зард сшибся со Сваргом. Из-под шлема термита яростью сверкали глаза.

Секира искры, словно тянула руку за собой, направляя движения, отсекая конечности и разрубая доспехи. По оружию текли багровые струйки, при каждом ударе в стороны летели тягучие багровые капли. Секира сыто блестела.

Фиола вонзила боевой топор в грудь очередного врага, переступила через тело и сошлась со Сваргом. Лезвия соприкоснулись, высекая сноп ярких искр. Термит заревел, точно раненный слизень.

Взмах топора. Поворот. Удар. Защита. Снова атака.

Боевой танец захватил Фиолу целиком. Крики, лязг, шум боя отошли на задний план. Искра атаковала противника быстрыми выпадами. Словно вихрь, она кружила вокруг главного врага.

Горячие и соленые капли бежали по лицу, но возможности утереться не было.

Мир заслонила багровая пелена, в которой мелькало оскаленное, искаженное от злости лицо Сварга.

Термит не отступал, лишь слегка сбилось дыхание, с все большим и большим остервенением он стремился поразить верткую искру. Силы его казались неисчерпаемыми.

Фиола взмахнула секирой. Воздух загудел, расступаясь перед острым лезвием. Искра слишком увлеклась боем, забыв о защите. Краем глаза она уловила движение нескольких копий.

— Фиола! — заорал Зард и бросился к ней.

Далеко. Три шага — слишком далеко в такой ситуации. Не успел.

Фиола не слышала его, она отключилась от посторонних звуков, перед ней была только цель — убить Сварга.

Лезвие секиры еще не вонзилось в противника, а одно из копий просвистело перед глазами. Остальные пять летели на поражение.

Рядом, словно из земли вырос Дрен. Фиола могла поклясться, что его не было на поле боя. Тело старика встретило летящую в искру опасность. Он крякнул и замертво свалился.

Секира Фиолы добралось до цели. Сварг дернулся и удивленно уставился на лезвие, вонзившееся в незащищенную шею. Постепенно его глаза закатились, а тело рухнуло на землю.

По равнине прокатил радостный гул.

Фиола, забыв об опасности, кружащей вокруг, бросилась к Дрену. Сердце, пронзенное копьем, молчало, глаза смотрели в небо, в них не было боли, лишь счастье…

Искра принялась вопрошать у секиры заклинание для оживления старика, но оружие не отзывалось. Из глаз хлынули слезы, мир вокруг принял неясные очертания. Фиола решила использовать заклинания, которые знала.

Твердая рука легла ей на плечо.

— Оставь, кайэре! Ему не нужна твоя помощь, его дни на земле закончились, — Авендум говорил уверенно и без сожаления.

Фиола же ощущала вину за случившееся и странную опустошённость, оказывается, она успела привязаться к взбалмошному старику.

— Его смерть не была напрасной. Смотри! — предводитель искр указал на беспорядок в стане врага.

Они отступали к Серогорью, бежали. Айруновцам оставалось догнать и сразить, чтобы надолго отбить желание появляться в этих краях.

Дарша уже давно отступила на другую сторону гор, ее подданные держали осаду у перехода, чтобы дать ей время скрыться от преследования. Пробная стычка с ними ни к чему не привела. Айруновцы были слишком измотаны, а враг находился в более выгодной боевой позиции.

Фиола не принимала участия в преследовании противника. Она закуталась в крылья, словно в темно фиалковый плащ. На них были расписаны немыслимым узором жизни тех, кто погиб от руки искры. С детства Фиола не могла отвести взгляда от насыщенных тонов и невероятных узоров на крыльях Авендума, Эллоры и многих других старших искр. Только сейчас Фиола поняла цену той красоты.

Искра вернулась в Толус. Айруновцы были охвачены радостью победы. Весть о том, что Сварга сразила Фиола, давно облетела город. Каждый считал своим долгом подойти и выразить слова благодарности, некоторые падали перед ней на колени, отчего искра сильно смущалась и, бросив несколько скупых фраз в ответ, старалась скрыться. Но благодарные айруновцы наседали со всех сторон — они гомонили, улыбались, пожимали руку…

Фиола не разделяла их радости. Все знали, что она убила Сварга, но никого не интересовало, какую цену для этого заплатил Дрен. Искра ощущала пустоту и давление. От всеобщих поздравлений и благодарностей у нее закружилась голова. Она будто снова оказалась на поле боя, только с неприятелем проблемы решались проще — зарубить топором и забыть. А слова не убьешь.

Искре хотелось убежать, спрятаться. Как же тяжело дается победа!

Лишь одно место приняло ее спокойствием и тишиной. Место, где бродила госпожа смерть — лазарет. Там, над ранеными трудились лекари. Им некогда было отрываться от своего занятия и обращать внимание на посторонних, даже, если туда войдет сама королева Витта, в лучшем случае она получит поклон. Поэтому искру не тревожили излишним почтением, не замечали, занятые спасением еще живых. Фиола отправилась в самую дальнюю часть лазарета, где за ширмой скрывались тяжело раненные, стук сердца, которых мог оборваться в любой момент.

Шум победы стих не сразу, постепенно, словно море, над которым перестала свистеть буря. Звуки оставляли Фиолу, в душу возвращался покой. Чтобы окончательно отвлечься от тяжких мыслей, искра принялась лечить, пока ее энергия не иссякнет, не выжмется до последней капли. Она не считала к скольким раненым подошла. Ноги подгибались, отказываясь держать тело, но она переходила от одного к другому…восьмому…

В голове пустота, в сердце тоска, скорбь. Мышцы ныли и жаловались на усталость, а голова казалась тяжелой, словно в нее налили металла.

Очередной раненый — искромсанное тело, на шее оскал пореза. Лицо показалось Фиоле знакомым, от бессилия искра не могла собрать мысли в кучу и думать ясно. Образы воспоминаний зашевелились, медленно и тяжело, словно нагруженный путник на крутой склон горы.

Кренк!

Фиола будто проснулась ото сна, эмоции захлестнули искру, накрыли, точно шальной волной. Стаккато умирал, а Фиола ничего не могла сделать. Секира отзывалась лишь холодным блеском стали, ее энергия исчерпалась. Фиола положила руку на грудь Кренка и попыталась выжать из себя последние крохи сил.

Она понимала, что вряд ли сможет помочь сыну Гаала. Искра бессильно опустила голову. Соленые, точно морская вода, слезы катились одна за другой. Тяжелые капли врезались в окровавленную одежду стаккато, растекались широкими разводами.

Легким касанием руку Фиолы тронуло тепло, мягкое и успокаивающее. Она подняла голову, сквозь мутную пелену слез, она увидела неясную фигуру перед собой. Просушив глаза рукавами, она вгляделась в знакомые очертания. Светлые, ясные глаза, лысая макушка, рот растянулся в слабой ухмылке, подчеркивая возрастные морщины.

— Не может быть! Ты жив? Я же видела, как ты погиб. Скажи, что ты жив!

Старик улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Мое время вышло, Фиола. Айрун еще не освобожден, но сердца его жителей объединились и теперь все в ваших руках, кайэре! Не убивайся по старику, мое время закончилось.

— Дрен, зачем? Зачем ты влез тогда? Я бы отбила копья, ты же знаешь, мое оружие мне всегда помогает, — Фиола не хотела отпускать старого оса, надежда вспыхнула яркой искрой и теперь снова угасала.

— Тогда бы ты не смогла остановить войну. Слишком многие ушли от нас, а сколько пустились бы за ними, не убей ты Сварга? Что жизнь дряхлого старика, по сравнению с сотнями жизней молодых… Сегодня больше не будет смертей, отдыхай, кайэре.

Он поднес руки к Кренку и стал водить ими над ранами стаккато, бубня заклинания исцеления. Сила светлым потоком вливалась в тело стаккато.

Монотонный голос старика успокаивал, заботы и несчастья отступали. Фиола почувствовала, как тело расслабилось, стало мягким — искра не заметила, как заснула.

Дрен дотронулся до лба Фиолы — на ее лицо тут же вернулась краска, дыхание выровнялось, мышцы глаз перестали тревожно дергаться:

— Отдыхай, дитя! Возможно, еще встретимся…

Нижняя часть тела бесформенным облаком парила над полом. Он подошел к каждому раненому, оставляя легкое касание возле увечья. Кровь останавливалась, порезы затягивались, сломанные кости срастались, боль отступала, оставляя спокойный сон…

Старик в последний раз оглянулся, озарил комнату улыбкой и испарился.

Фиолу нашли друзья. Они правильно решили, что искра после боя не станет отдыхать и услаждаться праздником, она будет помогать до последнего тем, кто нуждается в ней. Фиолу перенесли на свободную кровать и остались дежурить.

Лекари твердили, что молодая искра совершила чудо, излечив такое количество тяжелораненых.

— Да, в этом вся Фиола, — сказал Зард, бок ему опоясывала белая повязка. — Спасает других, не жалея себя.

— Кажется, она приходит в себя, — Лантэн, находившийся ближе всех к искре, заметил, как она зашевелилась.

Фиола открыла глаза и тихо произнесла:

— Живы! Как я вам рада, друзья.

— Что с нами будет, ты сделала за нас всю работу! Тебе не стыдно? — наигранно пожурил ее Влакс.

Искра улыбнулась в ответ. Она попыталась встать, но сил не хватило, и она упала на подушки.

— Есть хочешь? — заботливо поинтересовался Лантэн, знавший, что в первую очередь нужно истощенной искре.

— Очень. Только, пожалуйста, не цветочный букет, собранный тобой.

— Не переживай, — засмеялся Лантэн. — Мы затоптали все цветы в ближайших окрестностях. Принесу что-нибудь от Дэллионала. Ты не против его кухни?

— Спасибо!

Лантэн умчался к повару искр. Этим вечером Дэллионал был завален работой над блюдами к пиршественному столу в честь победы, но ради Фиолы он всегда найдет время и не оставит героиню сегодняшней битвы голодной.

— Что с Кренком? — встрепенулась Фиола.

— Жив, — из-за спины Зарда выглянул довольный стаккато.

Кренк выглядел ослабленным и бледным, но нашел в себе силы встать с постели и подойти к своей спасительнице. Арахан поддержал стаккато под локоть.

— Спасибо! Благодаря тебе я жив! — обратился Кренк к искре.

Фиола помотала головой:

— Тебя спас Варгал. Он спас всех нас.