Фиола бредила. События последних дней не отпускали ее — кровавые бойни, убийства товарищей, груда тел…В деревнях, которые она посетила, не осталось ни одного живого существа, всех убили по приказу Дарши. Водоворот образов и воспоминаний не давал вырваться из кошмара. Искра металась, как пламя огня от порывистого ветра.

Друзья по-очереди сидели возле ее постели и давали отвар из корений и трав для восстановления сил. На третий день искра пришла в себя. Она с трудом открыла глаза и обнаружила, что лежит в кровати, укрытая мягким одеялом, рядом на грубо сколоченной табуретке сидел Зард и с затаенной тревогой всматривался в ее лицо. Фиола обрадовалась, увидев его живым и невредимым, хотела привстать, но тело предательски обожгло дикой болью, словно на нее вылили чад с кипящей смолой. Искра зашипела, извиваясь всем телом, чем только добавила себе страданий. Зард откинул полог ткани, служивший дверью в маленькую коморку Фиолы, и громко позвал кого-то. В его голосе читалась тревога и отчаяние.

Рядом раздался шорох, зашаркали шаги, из-за полога высунулась иссохшая рука, и в сумеречном свете факела внутрь вошла незнакомая искре паучиха, древняя и сморщенная. Лицо старухи походило на кусок жатой ткани, белые космы свисали паклями и были сильно всклокочены, словно ее только что подняли с постели. Шесть белесых, немигающих глаз принадлежали явно слепой, но искра каждой клеточкой ощущала ее внимательный взгляд. По спине у Фиолы пробежал холодок.

— Перестань трепыхаться, словно в сеть залетела! — раздался ее довольно мягкий голос.

Фиола замерла, вспомнив, что перед ней представители клана, которые питаются ее сородичами. В глазах снова потемнело, ее затошнило, виски заломило сдавливающей болью.

— Надо беречь силы! — продолжила незнакомка, присаживаясь на край постели и отсылая Зарда прочь.

На ее руках висело множество браслетов с разноцветными шариками. Каждый имел свой запах. Фиола могла поклясться, что знает многие из них. Старуха взяла кружку с водой и бросила в нее несколько пучков с запястья. Запахло ароматными травами, паучиха протянула варево девушке:

— Выпей-ка.

Фиола с сомнением покосилась на содержимое кружки. Трезво рассудив, что если бы ее хотели убить, сделали это давно, а не подсовывали отраву. Искра взяла напиток, сморщенная рука помогла приподняться, чтобы сделать несколько глотков противной и гадкой жидкости. В желудке разлилось мягкое тепло, голова перестала мучить болью, даже сил как будто прибавилось. Однако больше Фиола и глотка сделать не могла, столь противный вкус был у лекарства.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не пойму, — покачала головой искра. — Что это за место?

Совершенно не понимая, где она и как здесь оказалась, Фиола обвела маленькое помещение глазами — каменные стены, в углу чадит факел, кровать, вот и все, что могло тут поместиться, даже старухе тут было тесно. Фиола прислушалась. Вдалеке звучали приглушенные голоса сквозь пелену равномерного шума.

— Ты в пещере за водопадом. Здесь нашли укрытие немногочисленные остатки ос и араханов после нападения термитов. Нас очень мало. И теперь приходится скрываться от растекающегося по нашей земле зла.

В ее голосе отразилась обреченность всего народа чащи, глаза остекленели, она заново переживала ужас, охвативший недавно ее мирную жизнь.

— Кто вы такая и почему помогаете мне?

Паучиха встрепенулась, возвращаясь в реальность.

— Можешь звать меня Рамуной. Я знахарка, — она поправила лапы, собрав их вместе, выцветший с возрастом хитин отдавал пепельным оттенком. — Вижу, ты боишься меня, но напрасно, я не причиню вреда тому, кто спас моего внука. Все наше племя обязано тебе за его жизнь, мы у тебя в долгу.

Услышав эти слова, на душе у Фиолы стало легче и спокойнее. Пока события на берегу озера бурлящим потоком вернулись в память девушки.

— А что с Авендумом? — вкрадчиво поинтересовалась она.

Рамуна слегка напряглась, в белых и холодных, как лёд глазах промелькнула растерянность. У Фиолы перехватило дыхание.

— Он в тяжелом состоянии, но жить будет. Ваш предводитель очень сильный и всегда отличался хорошей регенерацией.

— Вы с ним знакомы?

— Правители всех кланов когда-либо встречались друг с другом, уклончиво ответила старуха.

— А вы…

— Не я, мой муж, а потом сын был вождем, — голос Рамуны дрогнул. — Ты видела его смерть в лагере термитов. Теперь Зард займет его место, благодаря тебе его паутина жизни не оборвалась, оставив нас без сердца клана.

— С нами были Лантэн и Влакс. Они живы? Их надо найти. Они…

— Успокойся, дитя!

Поток вопросов тут же остановился.

— Вижу, ты идешь на поправку, — впервые улыбнулась паучиха, — твои друзья живы и с нетерпением ждут, когда смогут поговорить с тобой.

— Я долго не приходила в себя?

— Три заката. Хочешь увидеть своих друзей? Они тебе все подробно сами и расскажут.

— Простите, я утомила вас вопросами, — Фиола смутилась, поняв, что слишком бестактно вела себя с паучихой.

— Я бы с радостью поболтала еще, — она слегка улыбнулась, но тень печали пролегла на ее лице. — Мне нужно готовиться к погребению сына. Его тело доставили этой ночью. — Рамуна старалась не выдать своих эмоций и Фиола позавидовала ее стойкости, она отчетливо помнила, как изувечили и изуродовали тело вождя термиты. — Завтра мы отправим его в последний путь. Целый день будем скорбеть и оплакивать память о нем. На третий день после погребения Зард станет нашим вождем. Если ты будешь пить отвар, то вполне сможешь присоединиться к ритуалу Нарекания вождя.

Фиола скосила глаза на кружку с противной жидкостью и ее передернуло. Однако она протянула руку и, переселив себя, сделала два больших глотка. Напиток остыл и, не смотря на горький вкус, прекрасно утолял жажду и бодрил.

Рамуна улыбнулась, встала и отодвинула полог. В проеме нетерпеливо мялись Зард, Влакс и Лантэн.

— Наконец-то наша лежебока проснулась! — ос бесцеремонно плюхнулся на край кровати, искренне и широко улыбнулся.

Рядом протиснулся Лантэн, а Зард остался маячить в проеме, потому что места больше не осталось даже для плевка.

— Как я рада вас видеть! — глаза искры сияли фиолетовыми переливами счастья. — Как вам удалось победить алых?

Юноши наперебой стали рассказывать о своих подвигах, явно сильно приукрашивая, каждый пытался присулить победу над полчищем красных муравьев себе, чем здорово веселил искру. Влакс не на шутку воодушевился рассказом, красочно жестикулируя руками и несколько раз заставив Лантэна согнуться пополам от удара в живот. Отчего смеялись все.

— Но все равно, наши победы ничто по сравнению с твоим подвигом! — ос закончил рассказ, из которого искра худо-бедно поняла, как им удалось справиться с опытными бойцами алых.

После последних слов Влакса все воззрились на Фиолу, которая не понимала причину восхищенных взглядов.

— Какой подвиг? — с сомнением в голосе уточнила искра, думая, что юноши просто подшучивают над ней.

Влакс наигранно пшикнул:

— Видимо, на твоем счету много спасенных вождей, что ты не знаешь, о чем мы сейчас ведем беседу, — ехидство так и сочилось из оса.

— Ты очень храбро сражалась, Фиола, — решил разъяснить ситуацию муравей. — Тебе есть чем гордиться! Ты — герой! Все только и говорят о том, как ты спасла Зарда! Между прочим, если бы не ты, ему бы точно пришел конец.

— А он, между прочим, без трех закатов, как вождь нашего клана, — ос деловито поднял палец вверх.

— Фи! Из-за этого пустяка вы сделали из меня героя?

— Хм. Ты заставила меня посмотреть на вещи с другой стороны, — серьезно хмыкнул Влакс. — Стал бы кто-то рисковать своей жизнью просто так? Ты же теперь можешь попросить у него все чего пожелаешь — жениться, например.

Все дружно засмеялись. От смеха, казалось, треснут каменные стены. Один Зард залился пунцовой краской.

— Так, мальчики, на выход. Хватит мучить бедную девушку своим грубым вниманием и нелепыми шутками.

В проеме показалась Рамуна с подносом и котелком с кипятком в руках. Она быстро выставила юношей, грозно бросив напоследок:

— Фиоле нужен покой, а вы устроили тут балаган. Кыш, делами заниматься!

Юноши громко вздохнули, опустили голову и скрылись в другой части пещеры. Фиола покраснела. Они ведь слишком вызывающе вели себя в день траура.

— Молодец весь отвар выпила, — похвалила паучиха девушку и сделала новую порцию, отчего лицо искры скривилось как от кислого фрукта — лайма. — Теперь закрепим результат бульоном.

Рамуна взяла ложку и принялась кормить Фиолу, словно малыша в коконе. Девушка пыталась сопротивляться и есть сама, но поняв, что пока это ей не по силам, она отдалась заботам старухи, которая радостно рассказывала, что удалось отбить у термитов одну небольшую деревушку. Скоро беженцы присоединяться к их общему костру. И приятно, и тревожно было слышать Фиоле слова Рамуны.

— Вы надеетесь собрать армию против завоевателей? — вырвалось у искры.

Паучиха нахмурилась:

— Пока мы стараемся выжить и собрать соплеменников. Не уверена, что на всем Айруне найдется нужное количество солдат, чтобы победить термитов. Пока.

— Что вы имеете в виду? — слова старухи вызвали тревогу у Фиолы.

Рамуна ненадолго умолкла, словно обдумывая делиться своими мыслями с девушкой или нет.

— Ты ведь знаешь, кланы Айруна живут обособленно, встречаются редко, не доверяют друг другу, воюют, убивают.

От слов паучихи Фиола поежилась, понимая, что имеет в виду старуха. Айрун большой материк, разделенный посередине Серогорьем, где обитало множество кланов. И если бы посвящение искры прошло бы без налетов на их отряд, она бы вернулась уже домой и даже не подозревала, что совсем рядом идет война, кого-то убивают, лишают крова, семьи, привычного уклада жизни. Возможно, она бы никогда не увидела бы живого оса, паука или муравья. И уж точно не завела с ними дружбу.

— Пока беда не постучится в дом каждого клана, Айрун не объединится, но тогда будет поздно. Силы будут не те.

— Правитель сможет поднять искр и повести за собой. Лантэн убедит Мурмицин. Ваши силы к тому времени тоже окрепнут, — возразила искра.

— Никто из них не сможет объединить весь Айрун, — заявила Рамуна тоном, в котором невозможно усомниться в правдивости ее слов. — Ты это сделаешь!

Фиола вздрогнула под пристальным взглядом трех пар белых глаз, которые, казалось, могли видеть сущность и смотреть сквозь время. Они знали ответы на многие вопросы.

— Я?!

— Ты справишься! Не отчаивайся. А сейчас пора заняться раной, — Рамуна перевела щепетильную тему, достала чистые полоски паутины, сотканную в виде мелкой сетки, и баночку с зеленой мазью.

Ошарашенная Фиола собиралась уточнить о своей роли на тернистом пути судьбы, но паучиха начала переворачивала девушку на бок и искра решила просто отмахнуться от странных словах старухи. Боль набросилась резко, словно тысячи острых зубов вонзилось в каждый нерв. Рамуна невозмутимо убрала старую повязку, обнажив глубокий порез на плече, сочившийся чистой сукровицей, без нагноений. Перерубленные у основания мышцы крыла, начали постепенно срастаться. Паучиха осталась довольна увиденным, промыла рану и нанесла мазь. Неприятные ощущения стали исчезать, затихать, осталась лишь дергающая пульсация, будто изнутри выколачивали кол.

— Все, дорогая. Мазь из дурман-травы снимет ненадолго боль. Я пока посмотрю рану и наложу новую повязку.

— Все так ужасно?

— Это ненадолго, — хмыкнула Рамуна. — Не зря же я дожила до хитиновых седин, кое-что в знахарстве понимаю.

— Я смогу снова летать? — Фиола чувствовала только одно крыло и от этого мучилась страхами остаться калекой.

Совсем недавно у нее была возможность убедиться, что значит иметь крылья за спиной, но не иметь возможности использовать ими. Ведь крылья для искры — это не только мощная защита, но и средство полета. Возможность ощутить себя оторванной от земли и парить над поверхностью ни с чем несравнимым чувством свободы.

— Хочу огорчить тебя, деточка, — паучиха словно прочитала мысли Фиолы, — тебе не удастся отлежаться на кровати. Через пару дней ты сможешь начать разрабатывать левую руку и крыло и вскоре снова взлетишь.

Фиола вспомнила, что умела дышать и облегченно выдохнула. От переполнявших чувств радости она готова была встать прямо сейчас, но старуха запретила.

— Так, а теперь отдыхай, набирайся сил. Если боль будет невыносимой, позови меня — еще раз нанесу мазь, только не увлекайся — в ее состав входят довольно опасные растения. И не забывай про отвар, он наполняет организм силой и ускоряет восстановление клеток.

Фиола кивнула, поднесла стакан с настоем и залпом выпила все до дна, лишь на последнем глотке закашлявшись от сконцентрировавшейся внизу кружки крепости. Даже повидавшая много за свою жизнь Рамуна, брезгливо скривилась, как от недозрелой кислицы.

С таким перекошенным лицом, паучиха молча заварила новую порцию, наказав не слишком усердствовать, а то девушка оставит ее на старости лет без знахарской работы.

— Теперь попробуй заснуть и старайся сильно елозить и тревожить рану, а то если неправильно срастется крыло, придется отрубать заново.

— Бабушка, вечно ты пугаешь больных! — в каморку заглянул Зард и полушепотом добавил: — В детстве она заставляла меня есть толченую скорлупу под страхом, что лезвия лап заржавеют, а сам я останусь карликом.

— Да, сплоховала я, нужно было еще и для умишки что-нибудь подавать! — несерьезно заворчала Рамуна. — Чего пришел-то, руки просить? Так она у нее еще не зажила, позже загляни.

Шутка Влакса на счет женитьбы арахана и искры быстро разлетелась между уцелевшими тхеновцами и стала очень популярной. Зард каждый раз покрывался всеми оттенками цветка Магнетелии и обещал припомнить шутникам их смех после Нарекания его вождем. Народ умолкал, стараясь не раздражать молодого и горячего арахана.

— Чтоб у Влакса яд закончился! — хулил молодой арахан, быстро закипая, но потом вспомнил, зачем явился. — Присутствие твое важно, посмотреть все ли готово к погребению.

Рамуна мгновенно стала серьезной и на лице вновь появилась тень печали. Только сейчас Фиола обратила внимание, что под парой больших глаз у нее залегли синие круги. Араханы, извинившись, уползли заниматься последними приготовлениями для ритуала.

Выпитый недавно настой из трав сильно взбодрил Фиолу, усталость стала уступать место желанию двигаться. Она не решилась встать, хотя чувствовала, что сил вполне достаточно. Искра принялась лежа разминать затекшие мышцы ног и здоровой руки. При этом она думала о доме. Родственная беседа араханов напомнили ей о Долине, пусть у Фиолы уже не было родителей, но родной кров под сенью криволапых деревьев манил.

В чаще она так и не встретила похожих растений, в которых можно было устроить жилище, уютное и теплое. Искра вспоминала, как любила вечером засыпать под мягкий шелест листьев.

От приятных воспоминаний Фиола не заметила, как веки потяжелели, и ее увлек мир сновидений. На этот раз она гуляла по родной земле, наслаждаясь сладким запахом распустившихся цветов, нежным и ароматным. Над головой в форме арки вился плющ, спасая в прохладной тени от знойного солнца. Она шла медленно, наслаждаясь каждым мгновением, звонко и радостно здороваясь с встречными искрами. Они отвечали ей искренней улыбкой и ответным приветствием.

Внезапно раздался металлический лязг, звонкий, резкий. Фиола оглянулась на звук. Из лилейных кустов показался хищный лик с глазами, покрытыми многочисленными красными дорожками сосудов. Они смотрели плотоядно на хрупкую фигуру девушки. Из пасти вырывались щелкающие звуки. Искра замерла в ужасе, не в силах пошевелиться.

Протрубил рог. Пронзительно и громко, переходя в безобразный рев. На поляну, где стояла Фиола высыпали термиты. Гремя латами, они брали в клещи Долину искр. Черный дым, громадными столбами угрюмо поднимался к небесам, накрывая мир темным саваном. Дикий рев раздался совсем рядом и заставил сжаться сердце в испуге, словно тающий комок снега вблизи огня.

Бешеный звук, режущий слух, сковывал, приводил в оцепенение, не отпускал. Он завладел возможностью сопротивляться, вклинивался в разум и сводил с ума. Рев наползал со всех сторон, словно несколько старых пил сразу кромсали вязкую, неподатливую древесину. Фиола закрыла уши ладонями, но звук не исчезал, нарастал, подавлял…

— Ааа! — с криком искра проснулась и вскочила на постели.

Тут же боль в плече заставила забыть о кошмаре. Фиола замерла, перестав дышать. Она не шевелилась, ожидая, что боль исчезнет. Оглянувшись, она увидела смятую постель, одеяло упало на пол, одежда пропиталась липким потом. Однако с пробуждением страшный сон не ушел, громкий рев раздавался рядом, сразу за ширмой. Неужели на них напали термиты?

Превозмогая боль, Фиола спустила босые ноги на каменный пол. Холод окутал конечности и притупил неприятные ощущения.

Опираясь на гладкую стену и закусив губу, девушка медленными шагами двигалась к источнику шума. Больное крыло пронзало обжигающей болью, будто кусок мяса в кипящем супе.

Рев не прекращался. Громоподобный рык, словно прибой, возвращался и, достигнув последней точки, со свистом исчезал. Дрожащей рукой Фиола дотянулась до полога. Ворсистая ткань отлетела в сторону и искра тихо засмеялась. Перед входом в ее убежище, раскинув руки в позе морской звезды, спал Зард. Храпел молодой арахан — словно взбесившееся стадо слизней после купания.

Напряжение спало, и искра смогла впервые осмотреть убежище угнетенного термитами народа. Тускло чадили факелы, вставленные в скобы на стене, освещая приличных размеров пещеру. Она была добрых сто взмахов в длину и больше пятидесяти в ширину, вход в неё отделялся поворотом, откуда шумел водопад. Так что здесь они действительно оказались неплохо защищены и от непогоды, и чересчур любопытных вражеских глаз.

Несколько ниш пещеры были, также как и у Фиолы, отгорожены материей. Искра догадалась, что за одной из них находился предводитель искр.

По всей пещере словно простыни были развешаны паутины, в них небольшими группами расположились пауки и осы. Несчастные, лишенные всего, они стойко переносили потери и достойно справлялись с жизненными преградами.

Зард всхрапнул в очередной раз. Казалось, даже стены покрылись трещинами от мощного рыка. Чуть в сторонке сладко сопел Влакс, приятно улыбаясь во сне. Лантэна поблизости не было.

Фиола отдыхать не хотела, за несколько дней постельного режима — выспалась. Да и под раскатистый храп молодого арахана заснуть не удалось бы. Искра удивлялась, как другие терпят это громоподобное явление возле себя. Девушке отчаянно захотелось на воздух и она не спеша стала пробираться сквозь спящих тхеновцев в сторону звуков от водопада. Она оглядела замену своей одежды, в которую ей помогла облачиться Рамуна — тонко тканые штаны и рубашка с прорезями на спине для крыльев, легкие и удобные, вполне устраивали девушку для прогулки без смущения. Фиола побрела на звуки падающей воды, аккуратно, стараясь никого не разбудить.

Пару раз ее напугали появившиеся из темноты горящие глаза часовых. Получив отказ на предложение помощи, они снова испарялись в ночи. При каждой такой встрече Фиола ежилась от миллиона мурашек, табунами бегающих по ее телу.

С каждым шагом шум водопада становился явственнее. Грохот на выходе стоял оглушительный — будто с высоты обрушивалась каменная лавина. Вода белой стеной падала с утеса, дробясь о камни с такой яростной силой, что в воздухе висела целая туча мельчайших капелек. Фиола от удовольствия даже прикрыла глаза, наслаждаясь влажной прохладой. Брызги разлетались по лицу каплями веснушек.

Часовой подсказал выход из пещеры к озеру. Дыхание в холодном ночном воздухе превращалось в маленькие облачка, но сама Фиола холода не чувствовала. Она заворожено наблюдала за красотой темного небесного одеяла, усеянного мириадами искр. Оказывается — соскучилась по душам своих сородичей. Фиола боялась, что грядущие перемены преумножат количество звезд на небе.

Яркая полная луна отражалась в чистой воде, покачивалась, дробилась на короткие острые блики, серебряной рябью бежала по чёрной глади озера. Фиола села на берегу, сил вернуться в пещеру не осталось, да и не сильно того хотелось. Чистый воздух прояснял мысли и бодрил. Босые ноги быстро замерзли на остывшей за ночь земле. Искра пожалела, что не удосужилась поискать обувь в пещере. Появилась возможность обзавестись насморком, однако возвращать крайне не хотелось. Словно откликнувшись на ее мысли, на плечи легло теплое одеяло.

Фиола обернулась и увидела Лантэна, держащего в руках ее сапоги.

— Тебе видно понравилась та мерзость, которую Рамуна зовет лечебным отваром, раз гуляешь босиком по холодному берегу? — пар его дыхания скрылся за его спиной, уносимый легким ветерком.

Темнокожий муравей почти сливался с окружающей тьмой, выдавал лишь блеск глаз и зубов. Но даже в тени ночи Фиола заметила, как нахмурились его брови и неодобрительно зашевелились усики.

— А я тебя не увидела в пещере и решила поискать.

Муравей смутился от таких слов, сам не осознавая почему.

— Почему не спишь? — поинтересовалась искра.

— Как можно спать, когда соизволит потчевать будущий вождь? Кто-то же должен охранять его покой, чтобы не потревожить столь сладостный сон. Ты я вижу, тоже решила проникнуться заботой о Зарде? — оба звонко расхохотались над храпом арахана.

— И как остальные могут спокойно спать? — удивилась Фиола безмятежности остальных тхеновцев.

— По их меркам — самые спокойные сновидения приходят под храп вождя. Поэтому любая коронованная особа должна уметь спать так, чтобы всем подданным снились только прекрасные сны!

— Вот это да!

— Каждый правитель должен заботиться о своем народе так, как того требует обычай! — важно изрек Лантэн и усики на его макушке глубокомысленно покачнулись вверх. — Давай оденем тебе сапоги.

Муравей помог искре обуться, затем сел рядом на траву и протянул Фиоле кувшинку полную душистого нектара цветов:

— Держи, хотел вечером тебя угостить, но ты крепко спала, не стал тревожить, — усики Лантэна стеснительно не знали, куда себя деть.

Фиола с благодарностью приняла угощение. Она так соскучилась по свежей цветочной пыльце, что сразу вдохнула большую порцию нектара. Глаза полезли на лоб, если бы не раненное крыло, она улетела бы в небо со скоростью бушующего ветра. Лантэн намешал все возможные бутоны, ни сколько не заботясь об их сочетании, и теперь сидел, гордо сияя, не правильно истолковав выражение Фиолиного лица.

— Ну как?

Фиола судорожно хлопала глазами, стараясь не прослезиться или хотя бы выдать влажность глаз за страдания. Только через десяток взмахов крыла, она смогла сделать выдох и первых вдох влажного лесного воздуха.

— Твой сбор превзошел все возможные ожидания, — Фиола старалась искренне улыбнуться, но сделать еще хоть вдох терпко-горького нектара было не в ее силах. От одной мысли об этом хотелось вывернуться наизнанку.

Лантэн расцвел от слов девушки, как бутоны, которые он рвал для сбора — всеми красками только что распустившихся полевых цветов. Он выжидательно посмотрел на искру, усики на макушке вопросительно замерли, не понимая, почему она не наслаждается его угощением. Фиола сделала вид, что вдохнула еще нектара и решила отвлечь муравья разговором, не заметно выплеснув гадостный сбор в озеро.

— Расскажи мне, что произошло, пока я была без сознания?

— Термиты не перестают завоевывать территорию, они двигаются по тропе и скоро сгинут последние поселения. Тхеновцы пытаются опередить армию и предупредить сородичей, но гордых пауков и ос сложно убедить бежать с насиженных мест, лишь немногие здравомысленно присоединились к беженцам у водопада. При этом в родных поселениях их заклеймили позором и считают трусами.

— Ужас! Они же обрекают себя на смерть или рабство! — Фиола в очередной раз поднесла для вида кувшинку с пыльцой.

— Только на смерть. Рабов термиты набрали с излишком в начале пути, теперь необходимости в них нет, и они попусту выжигают деревни, ни оставляя в живых никого.

От известия искра не заметила, как вдохнула терпкого сбора с гнилостным привкусом, из глаз потекли слезы. Лантэн истолковал их по-своему:

— Не переживай, они сами выбрали свою судьбу, мы за них не в ответе.

— Как ты думаешь, Лантэн? — Фиола с надеждой посмотрела в его темные глаза и задала мучавший ее вопрос:

— Айрун вернется когда-нибудь к былым временам? Все станет как прежде?

Лантэн не знал ответа, он участливо взял ее руку в свою ладонь и крепко сжал, давая понять, что искра всегда может на него положиться. Они так сидели долго, погрузившись в свои мысли, и угадать их было не сложно. Вскоре Фиолу окутал черными, мягкими крыльями сон и Лантэн отнес ее в постель, заботливо накрыв одеялом.