Пробуждение было неприятным. Раны снова ныли и беспокоили. Фиола открыла глаза и удивилась, что не помнит, как оказалась в пещере.

За пологом стояла подозрительная тишина, ни звука. Искру охватили тревожные чувства, она прислушалась.

Она выпила залпом оставленный Рамуной свежий отвар и вышла в общий зал. В пещере никого не было. Вещи и скромные пожитки лежали на местах, сами тхеновцы отсутствовали. В отдалении слышался повторяющийся эхом, похожий на биение звериного сердца, звон падающих капель воды. Фиола опасливо направилась к выходу. Ладони мгновенно вспотели. Только сейчас она вспомнила об отсутствии оружия, без него ощутила себя беззащитной и одинокой.

В углу заметила увесистую деревянную дубину, утыканную осовскими шипами. Здраво рассудила не поддаваться искушению на незнакомое оружие, правильно оценив свои шансы пораниться ядовитыми остриями или вовсе не поднять тяжелую ношу.

Приблизившись к водопаду, сквозь шум падающей воды, она услышала впереди ритмичный рокот барабанов, тревожный и гулкий, звучавший в унисон ее сердцу.

Сквозь пелену воды она увидела всех беженцев, собравшихся на берегу. Они провожали в последний путь своего вождя. Он лежал на помосте из скрепленных веток, а вокруг в странном рваном ритме двигались араханы, среди них Фиола узнала Рамуну. Зард стоял в сторонке на небольшом возвышении. Он гордо смотрел в небо, но при этом из глаз текли крупные слезы скорби. Араханы кружились, окутывая паутиной вождя, они плели погребальный саванн.

Собравшиеся издавали низкое гудение — сначала тихое, оно постепенно становилось все громче и громче. Гул достиг апогея и смолк, будто опасаясь выдать присутствие чего-то незримого, но внимательно следящего за каждым его шагом.

Шесть ос, в их числе был Влакс, подняли помост с вождем и медленно, в полной тишине двинулись к водной глади. Они спустили саван на воду и все напряженно, затаив дыхание, следили за удаляющимся на середину озера плотом. Казалось, даже природа вокруг затаила дыхание. Конечно, это была лишь игра воображения. Водопад продолжал свой плеск, и листва по-прежнему шелестела. Но невидимые сущности напряженно притихли, обитатели той стороны не могли, ни видеть, ни слышать, но они чувствовали присутствие новой не упокоенной души.

Саванн доплыл до середины озера и начал кружиться. Сначала медленно, затем постепенно набирая обороты, он закружил в водовороте и исчез под водной гладью.

Берег взорвался множеством радостных воплей. Боги приняли отца Зарда и удостоили почетным местом в своей обители.

Зард заметил Фиолу, стоящую у выступа водного потока, и удивленно хмыкнул. В ответ она сжала руку кулак и прижала к сердцу в знак сочувствия. Арахан повторил жест.

Рамуна сказала, что раньше следующего дня девушка не встанет с постели, а оказалось, искра сильнее, чем все предполагали. Не зря бабушка Зарда пророчила ей великую судьбу. У всей их компании, словно странно сложенной мозаики, было свое предназначение. Их путь труден и опасен, но велик и полон новых знаний и открытий.

Рамуна тоже заметила Фиолу:

— Тхеновцы, мы потеряли родной кров, но его можно построить заново, лучше прежнего! — толпа одобрительно загудела. — Главное, что у нас сохранилось сердце клана! — паучиха улыбнулась внуку, а затем повернула голову в сторону искры и широким жестом указала на нее. — А вот и спасительница нашего будущего вождя! Вознесем ей хвалу!

Как по команде, пауки и осы двинулись в ее сторону. Фиола, не ожидавшая подобного, попятилась, пока не уперлась в стену скалы.

Беженцы несколько раз дружно протопали ногами и конечностями, громко выкрикнув:

— Хей, хей, искра Фиола!

Затем склонили в почтении головы.

Сбоку, словно из ниоткуда, появилась Рамуна, она шустро перебирала лапами по отвесной стене, приближаясь к девушке — металл передних лап скрежетал по камню, но задние лапы цепко держали выцветшее хитиновое тело старухи.

— Привыкай, дитя, за свою жизнь тебя не раз будут чествовать, — голос паучихи обволакивал, успокаивал, но Фиола не могла осознать, каким образом эти слова относились к ней, обычной искре, даже необученной боевому танцу секиры.

— Я не понимаю!

— Всему свое время, искра, просто верь в себя и знай, что всегда можешь рассчитывать на наш клан, — паучиха завораживала тремя парами белесых глаз, тихий голос непостижимым образом звучал громче шумящей воды. — Наших чествований хватит и на твоих потомков.

Фиола почувствовала себя утомленной, странные речи старухи казались безумным бредом. Ладони вспотели, на лбу выступила испарина, но не от жаркого полуденного солнца, а от неловкой для нее ситуации.

— Я очень устала, — искра обвела взглядом толпу пауков и ос, жадно следящих за происходящим у подножия водопада. — Если никто не против, я пойду обратно в постель.

— Влакс проводит тебя. Набирайся сил! — последние слова старуха произнесла не как пожелание, а как напутствие, паучиха уползла готовиться к ритуалу Наречения вождя.

Ос подошел к искре и галантно предложил опереться на его руку. Перед тем как скрыться в пещере Фиола посмотрела на толпу. Их лица были обращены к ней, глаза смотрели только на нее. Тхеновцев выглядели сильными и крепкими. Все были при оружии, держались гордо и с достоинством, однако в каждом из них ощущалась усталость. Дети с любопытным озорством пробрались в первые ряды и теперь с интересом рассматривали спасительницу будущего вождя, та, о ком сложат легенды. Фиола поняла, что этот немногочисленный народ, прошедший через большие трудности, не сломлен духом. Они готовы сражаться и будут защищать свои родные земли до последнего, когда придет час расплаты.

— Чего они ждут? — шепотом спросила искра Влакса и схватилась за его руку, словно падающий с обрыва за торчащий выступ.

— Помаши им, — беззаботно усмехнулся ос, хитро поглядывая на растерянную и доверчивую девушку.

Фиола натянуто улыбнулась, подняла руку и неловко помахала. Беженцы все также молча взирали на искру. Вспыхнув от растерянности, она опустила руку и потупилась. Влакс довольно хмыкнул, затем его одинокий приветственный крик разорвал гробовую тишину:

— Хей, Фиола!

Через несколько взмахов крыла тхеновцы, как один, приложили кулак к сердцу и в толпе поднялся ураган криков, — на Фиолу будто обрушилась накатывающая волна.

Влакс потянул ее под своды пещеры, искра облегченно вздохнула. Толпа притихла, но продолжала хвалебно шуметь. Фиола почувствовала бессилие и ноющую пустоту внутри, однако эти ощущения не были связаны с ранением. Ос заметил рассеянный взгляд девушки:

— Ничего, еще день-два и привыкнешь к чествованию!

— Я не хочу этого. Мне было так неловко, я не знала, что делать.

— Делать можешь, что угодно, как и просить выполнить любую просьбу, в пределах наших возможностях и клановых канонов.

— Что и женить Зарда на себе могу?

Влакс опешил, не сразу сообразив, что искра подтрунивает над ним. Вскоре вместе весело и звонко рассмеялись — заливистый звук многогранно отразился от стен и улетел вдаль.

— Влакс, — вкрадчиво произнесла Фиола, — вообще-то у меня есть к тебе небольшая просьба.

— Для женитьбы я слишком молод, — он наигранно с испугом отстранился от девушки, загораживаясь руками.

Искра серьезно, с укоризной посмотрела на юношу и добродушная шутливость в его голосе испарилась, сменившись любопытством и внимательностью:

— О чем речь?

— Во-первых, я бы хотела поведать Авендума.

— Хорошо, как отдохнешь, я отведу тебя к нему, но, на сколько, я знаю, он еще не приходил в себя.

— Не посчитай меня капризной девчонкой, но я хочу сейчас его увидеть.

— Ты же вроде плохо себя чувствуешь? — Влакс изогнул удивленно бровь.

Фиола состроила недовольную рожицу, а затем сменила ее на улыбку и умоляюще захлопала ресницами. Ее крылья посверкивали в свете факелов, посылая фиолетовые отблески на серый скальный камень. Ос подозрительно посмотрел на девушку:

— Даже не думай пытаться меня заарканить, я слишком свободолюбив. Пошли, проведаем твоего предводителя.

Помещение, где поместили раненого, находилось рядом с Фиолиным, по размерам было немногим больше. На грубо сколоченном столике стояла кружка с отваром, рядом лежала небольшая деревянная ложка. Фиола взяла посуду и стала поить Авендума малюсенькими порциями. Лицо предводителя искр выглядело бледным, осунувшимся, борода опустилась до груди, под глазами залегли темные круги, зрачки под веками хаотично двигались — он крепко и продолжительно спал. Многочисленные раны плохо заживали, не помогали даже повязки из паутины, организм искры был сильно истощен и плохо регенерировал клетки. У Фиолы сердце сжималось от тяжелого состояния предводителя. Волна тоски и беспомощности снова нахлынула на искру, она чуть не разревелась от тягостного чувства.

В голове еле ощутимо загудела знакомая песня. Искра тут же ожила и с маниакальным рвением потребовала свое оружие обратно.

— Фиола, зачем оно тебе сейчас? — подозрительно косился Влакс на переменчивую девушку. — Куда ты его денешь? Крыло не зажило еще. Будешь ходить, и размахивать им для устрашения тхеновцев? Не стоит. Им итак досталось…

Искра ничего не хотела слушать и твердо стояла на своем, еще и потребовав оружие для предводителя. Вскоре Влакс уверился — спорить с Фиолой все равно, что паучьей сетью таскать песок.

На шум собралась толпа, а вскоре приползла и сама Рамуна. Выслушав просьбу искры, с нескрываемым интересом приказала выполнить ее требование. Оружие в целости и сохранности быстро принесли. Воздух наполнился нетерпеливым гудением. Фиола буквально выхватила свою секиру и вцепилась в нее, словно в ребенка, которого у нее отняли. Она тут же ощутила, как сила, мощная и ретивая, радостно заструилась по телу от оружия. Искра закрыла глаза, полностью погрузившись в песню секиры. Сквозь призму чудесной мелодии, в сознание Фиолы пробивались, словно издалека, неразборчивые слова. Девушка сосредоточилась на них, прислушиваясь, ловя каждый звук.

«Брайнт Тайнэ… Брайнт Тайнэ…»

Искра повторила слова вслух. Боль раны отступила, и Фиола могла поклясться, что она ощущала, как рваные ткани на спине срастаются, медленно и почти незаметно. Искра также ощутила слабое головокружение, секира использовала и ее внутренние силы на восстановлении, используя их вдоволь. Плечо сильно зачесалось. Фиола отбросила желание дотронуться до зудящего места и взяла секиру предводителя. Не смотря на величественный вид и красивейшее переплетение изумрудного узора на лезвии, оружие казалось тяжелым, громоздким и очень неудобным для женской руки. Искра положила боевой топор рядом с хозяином, предводитель дернулся, как от неожиданного укола и вскоре с его лица стала спадать бледность. Он шел на поправку. Мелкие царапины на глазах затягивались, исчезали. Однако оставалось множество внутренних повреждений, оставалось только ждать результатов от действия секиры.

Оставив предводителя, Фиола направилась к себе и, рухнув на кровать, забылась глубоким сном без сновидений. Тхеновцы отправились готовиться к ритуалу Наречения, обсуждая произошедшее на их глазах чудо.

Фиола открыла глаза с наступлением вечера. Чувствовала она себя отдохнувшей, привычная боль в спине исчезла, казалось, рана зажила, словно ее и не было. Искра попробовала поднять левую руку и зашипела от неприятных ощущений.

— Проснулась, кайэре! — паучиха неожиданно появилась за спиной, словно давно там находилась, но Фиола знала, что миг назад там никого не было.

— Что это значит? Кайэре, — искра попробовала произнести новое для нее слово и настороженно поглядела на приближающиеся к ней белесые глаза.

В сумраке пещеры они светились холодным мраморным оттенком, казалось, паучьи глаза видят любое существо насквозь, от них не спрятаться, не скрыться — ни душой, ни телом. Фиола никак не могла привыкнуть к леденящему взгляду старухи, и каждый раз ежилась, как от зимней воды.

— В переводе с древнего языка «кайэре» означает «дитя».

Фиола вздохнула с облегчением, услышав значение неизвестного обращения. Она боялась, что это очередная пророческая глупость старухи. Паучиха, как будто зная мысли девушки, подползла ближе, царапая острыми лапами каменный пол, и уточнила:

— Дитя перемен…

Искра дернулась, как от удара шипованной дубинки оса. Рамуна незаметно улыбнулась и как ни в чем не бывала начала командовать:

— Ложись на живот, посмотрю твои раны, — она достала чистые полоски паутины и мазь, положив их на кровать рядом с девушкой.

Фиола послушно перевернулась и закусила губу, зная, что процедура болезненная — засохшие выделения на краях раны впивались хваткой клеща в паутину и не хотели отлепляться, даже когда Рамуна смачивала их шипящей прозрачной жидкостью, называемой пшан. Ею же паучиха обрабатывала рану после снятия повязки. В этот раз использовать пшан не пришлось. Рана перестала сочиться и почти затянулась, крыло тоже шло на поправку. Старуха лишь удивленно хмыкнула:

— Похоже, мой отвар тебе больше не понадобится, кайэре, — она многозначительно взглянула на боевой топор, лежащий на полу возле кровати.

Фиола тоже посмотрела на оружие и заметила, что на лезвии проявились новые изгибы рисунка, узор стал более четкий и сложный. В переливах тусклого факела искра с паучихой увидели, как секира заиграла фиолетовым бликом, словно отвечая на внимание склонившихся над ней.

— Берегите друг друга, вместе вы преодолеете любые паутины судьбы, — старуха медленно встала и, мягко перебирая конечностями, двинулась к выходу, скрывшись за пологом.

Фиола прислушалась к методичному царапанью лап паучихи — Рамуна отправилась к предводителю.

Искра взяла секиру в здоровую руку, оружие, словно живое, откликнулось на прикосновение, придавая сил хозяйке. Гул песни снова стал нашептывать слова целительного заклинания, Фиола помотала головой, сбрасывая наваждение. Она помнила, как в прошлый раз сразу же лишилась сил и еле добрела до постели. Сейчас ей хотелось выйти на свежий воздух, если рукой не дергать — рана почти не беспокоила. Странным образом, секира поняла настроение хозяйки, и настойчивый шепот исчез. Песнь загудела новым мотивом, придавая бодрости искре, решившей размять затекшие мышцы.

Фиола вышла в полумрак пещеры и столкнулась с паучихой, покидающей предводителя:

— Он очнулся?

— Нет еще, — помотала головой Рамуна, — но так для него даже лучше. Сломанные кости — это тебе не царапину срастить, процесс будет долгий и болезненный. Думаю, те силы, что помогают ему выздороветь, специально держат его без сознания. Не переживай, кайэре. Он идет на поправку и скоро придет в себя. Дай ему время.

Фиола обрадовалась хорошей новости, но нахмурилась при обращении к ней древним словом. Ей не нравилось новое прозвище. Она собиралась возмутиться, но это сделал за нее желудок, громко заурчав от голода, словно вздумал соперничать с небесным громом. Искре показалось, что звук отразился от стен троекратным эхом, мучительным и горестным.

— Ой! — только и смогла произнести оголодавшая Фиола.

— Как раз к ужину, — рассмеялась Рамуна, — пойдем к общему костру, покормим тебя.

Они вышли из пещеры. Природа встретила мягкими сумерками, окрасив все предметы одинаковой серо-зеленой краской. Солнце медленно садилось за край чащи. Наколовшись на острые вершины растений леса, оно будто истекало сияющим светом. От чащи протянулась неправдоподобно темная и неровная тень. На поляне горел костер, мерцающий желтовато-алыми языками пламени.

Друзья заметили Фиолу и, подзывая, замахали маслеными руками. Среди них было несколько юношей, которых искра не знала. Она присоединилась к компании, сев, как и остальные, прямо на землю, нагретую за день жарким солнцем. Рамуна, поджав лапы, расположилась у соседней группы, состоящей из престарелых Тхеновцев, чей хитин давно поблек.

Пахнущее дымом и специями мясо рвали зубами с яростью диких хищников. Жир стекал по пальцам, раздавалось дружное чавканье. Фиоле выделили прут с парой хорошо прожаренных ножек крулха. Хоть искра и предпочитала цветочный нектар, от сочного и мягкого мяса не отказалась и с удовольствием набросилась на еду.

Фиола повернулась к Зарду, собираясь о чем-то спросить, но слова застряли в горле. Отчего-то у нее двоилось в глазах. Перед искрой сидели два совершенно одинаковых оса, точно две капли. Фиола захлопала глазами, чтобы отогнать видение, для верности помотала головой — ничего не помогало.

— Что ты так пялишься на близнецов, будто паутину впервые увидела? — как всегда ехидничал Влакс.

— А! Близнецы… — вздохнула Фиола, — я уж думала, опять двоится перед глазами.

— Грейн и Вейн похожи, что узоры на твоих крыльях, я знаю их с детства, а все одно — различить не могу, — рассмеялся Зард.

Во время еды Фиола прислушивалась к разговорам, напряженным и беспокойным. Как она смогла понять из обрывков, доносившихся до нее, королева Дарша определилась с местом будущей крепости, рабы уже начали строительство, армия термитов разделилась, и большая часть под предводительством Сварга двигалась в обратную сторону. Собравшиеся гадали для чего. Версий было много, но все они сходились к тому, что термиты решили завоевать и подчинить весь Айрун. Фиола понимала, что теперь угроза нападения висела и над Долиной искр, она была как никогда реальной. Девушка не знала, что делать, ведь нужно было всеми возможными способами предупредить свой клан. Если бы предводитель пришел в себя, он бы знал, как поступить. Но, увы.

— После наречения отправимся в Толус, а затем и к искрам, — отозвался Зард, сплевывая остатки пищи, застрявшие в зубах.

«Да, что же это у них в крови читать мои мысли?» — возмущалась Фиола, но вслух произнесла:

— Как? И ты тоже пойдешь?

— А ты против моей компании?

— Думаю, она просто мечтает остаться наедине со мной, — Влакс сыто откинулся на траве, блаженно вытянув ноги, — надеется за долгое путешествие охмурить меня. Но не выйдет. Сразу предупреждаю.

— Заметь, я ведь не знаю дороги. Так что, как ты успел заметить, путь будет долгим, как бы ты не пожалел о своих словах.

Юноши громко загоготали.

— Ну, что Зард, может, разомнемся, как раньше? — спросил молодой арахан, по имени Гранш, сидящий напротив Фиолы, выковыривая из зубов остатки еды острыми клинками лап.

— Хорошая идея. Кто с нами?

Юноши радостно поддержали идею, только искра и муравей недоуменно сидели на своих местах и часто хлопали глазами.

— Фиола и Лантэн, вы как на счет скрестить сталь в дружеском поединке? — поинтересовался Зард у друзей, до которых стало доходить, о чем шел разговор.

— Я только «за»! — отозвался муравей. — В Толусе физическая разминка была обязательна каждый день.

Арахан одобрительно похлопал Лантэна по плечу и вопросительно взглянул на искру.

— Я не уверена, что мне можно. Надо спросить у Рамуны. — девушка пригубила воды из чашки.

— Ба! — простецки выкрикнул Зард. — Если Фиола немного разомнется с нами, у нее крыло не отвалится?

Искра подавилась от столь прямолинейного вопроса, сквозь кашель услышала насмешливый ответ паучихи:

— Скорее у вас появится нехватка конечностей. Кайэре, не жалей этих оболтусов, наподдай им хорошенько.

Старики возле Рамуны одобрительно загудели.

Отнекиваться было глупо, а спорить бесполезно, все равно, что каплей воды напиться в пустыне. Фиола кивнула, соглашаясь.

Дружный воинственный крик оглушил девушку. Юноши побежали дальше от костра на свободную часть берега. Фиола неуверенно последовала за ними.

Бой хоть и намечался тренировочный, но орудовать предстояло вполне настоящим оружием. Каждый за себя, в общей куче.

Такого Фиола не ожидала. Ее навыки обращения с секирой нельзя было назвать профессиональными, скорее интуитивными. Во время боя она входила в некий раж, наполненное желанием рубить, убивать, упиваться кровью врага до последнего противника. Сейчас Фиола боялась снова впасть в неистовую ярость, развлечение могло закончиться очень плохо. За спиной недовольно загудела секира, желая почесаться о чужую сталь.

— Кайэре не пристало витать в сомненьях! Запомни, лишь неуверенность в собственных силах может навредить, — сбоку неожиданно появилась Рамуна.

Тхеновцы и Лантэн вовсю разминались на открытом пространстве, заваленном валунами. Сверкали лезвия мечей, лязг, глухие удары и непристойные выражения.

— Я боюсь поранить кого-нибудь.

— Что маленькая царапина для воина! Гордость — не более.

— Я не о том, я боюсь, что впаду в боевое бешенство, когда разум не подчиняется мне. Меня ведет секира и если бы не ее способности и помощь, меня бы уже не было.

— А вот оно что! — пшикнула паучиха. — Ты просто трусишь, лентяйка!

— Что?! Почему трушу, и какое это имеет отношение к лени? — искра хотела возмущенно вскинуть крылья, но боль обожгла воспоминанием о ране.

— Твое оружие, дарованное Варгалом, вечно отдувается за двоих, а ты ленишься получить, хоть какие-то боевые навыки, — Рамуна назидательно подняла переднюю лапу, лезвие сверкнуло в лучах вечернего солнца — яркого, но уже не теплого. — Секира давно доказала, что разбирается, где враг, где друг. Так не бойся доверять ей и уж тем более не трусь наставить шрамов этим сорванцам. А если себя поранишь, приходи к Рамуне, у меня есть одна мазь и следа не останется от пореза.

Паучиха развернулась и пошла обратно к костру, на прощанье кинув:

— И не надейся, что кто-то проявит к тебе снисходительность во время боя.

Фиола приободренная словами старухи, вытащила боевой топор, лучи солнца радостными зайчиками разлетелись в стороны от лезвия. Спокойное тепло оружия придало уверенности и отсекло сомнения. Искра ворвалась в гущу сражения, словно камень в воду.

В первые мгновения испуг набросился на Фиолу, перед глазами все поплыло размытым пятном, будто искра долго кружилась на одном месте, а потом решила пробежать по канату, подвешенным в бездонной пропасти, со связанными за спиной крыльями.

Вокруг размахивали оружием воины, бросаясь друг на друга в немыслимой круговерти.

Секира проскользила по копью, встретилась с мечом, оставила зазубрину на дубине. Иногда Фиола не успевала заметить, чей отразила удар, как обрушивался следующий, с другой стороны. Вертеться приходилось, как дикая лиана, которой пытались подрубить основание ствола.

Араханы с шумом перебирали лапами, сверкали их темные хитины, тут и там мелькали фиолетовыми всполохами крылья, звучали колкости оса, который одной фразой мог вывести кого угодно из душевного равновесия, даже муравья.

Вокруг собиралась толпа, выкрикивая советы:

— Не размахивай зря оружием! Осторожно, сзади! Подсечку делай!

Бой был настолько динамичным, захватывающим что невозможно было удержаться от возгласов.

Фиолу отвлекали зрители — советы, которые предназначались не ей, она примеряла на себя, несколько раз едва не пропустив коварный выпад со стороны. Злость пришла, когда она упала лицом в песок.

Толпа издевательски заулюлюкала.

Искра не успела даже сплюнуть мелкие крупинки, как пришлось уворачиваться от обрушившихся на нее лезвий Гранша, арахана, предложившего размяться.

Переворот. Боль обожгла раскаленным железом старую рану. Искра зашипела, но не остановилась. Перекатилась. Еще. Подсекла ногой заднюю лапу арахана. Гранш запнулся, будто споткнувшись. Фиола вспомнила, как Лантэн сражался с Зардом при первой их встрече. И повторила трюк. Подкатилась под брюхо арахана и резко перевернулась в бок. Потерявший опору, Гранш, рухнул, как подкошенный.

Толпа радостно взревела.

И тут же пришлось подпрыгнуть вверх. Замешкайся искра хоть на один взмах крыла, копье Лантэна ударило бы под колени. Описав со свистом дугу, оружие муравья обрушилось с новой силой, еще до того, как девушка приземлилась на ноги.

Лантэн плел вокруг Фиолы настоящую сеть круговых ударов. Искра едва успевала отражать их. Внезапно муравей отпрянул и схлестнулся с осами-близнецами. Длинное деревянное древко так и мелькало в его руках, легко отражая атаки острых мечей, свистевших вокруг него. Осы принялись было теснить Лантэна, но он молнией метнулся между ними, подсекая и угрожая снести им головы. В итоге муравью удалось повалить обоих на песок и разоружить.

Зрители дружно вздохнули.

Близнецы пополнили толпу кричащих соплеменников.

Фиола научилась не отвлекаться на посторонние шумы. Она сосредоточилась на бое, забыв о вспыхивающей при резких движениях боли от раны. Искра слушала только себя и свист оружия рядом. Теперь ее удары не походили на движения мельницы. Она расчетливо и холодно билась, танцуя в гуще сражения, сражалась, защищалась под песню секиры.

Пот капал с бровей, по носу бежали мутные капли. Мышцы ныли, оружие казалось тяжелым, словно гора, но бой продолжался. Остановиться, значит, признать поражение.

Сражение прекратили, когда ночь накинула непроглядное одеяло на небо, закрыв плотно сбившимися в кучку облаками, звезды и луну. В темноте можно было ненароком не только пораниться, но и убить.

Зрители раздосадовано разбредались по своим углам. Молодые воины под впечатлением боя ударились в воспоминания. Раздавались громкие выкрики:

— А помнишь, как я тебя…А ты! Ух и шмяк…Дубина прошла рядом, еле увернулся и на!.. Как дашь и мимо…

И продолжались бы эмоциональные выплески еще долго, однако вмешалась Рамуна, незаметно подойдя к разгоряченным молодым воинам.

— Тихо! Угомонитесь! — сильный и властный голос напугал неожиданностью, храбрецы подпрыгнули на местах, чуть не подавившись языками. — Если термиты еще не знали о нашем местоположении, то теперь наверняка пустили в эту сторону не один отряд, благодаря вашим воплям.

Молодые айруновцы пристыженно притихли.

— Близнецы и Гранш пойдете со мной, есть для вас работа — остальным спать! — паучиха шелестя лапами по песку, развернулась и отправилась к серебряной стене водопада, вскоре ее фигура растворилась в ночной темноте.

Молодые тхеновцы, которым сулили не покой, а труд, печально взглянули на товарищей и поплелись следом за Рамуной. Фиола собралась идти за ними, но Влакс потянул девушку в сторону. Ос приложил палец ко рту и тихо шикнул, призывая искру не шуметь.

Вместе с остальными друзьями они углубились в лес. Среди стволов темень стояла кромешная. Бесшумным передвижение Фиолы через кусты назвал бы только глухой. Влакс взял крепко девушку за руку, но и это помогло мало. Она спотыкалась, падала, один раз ос едва успел одернуть ее в сторону от мощно захлопывающихся листьев папоротника. Растение недовольно прошуршало ветками. И снова заняло выжидательную позицию.

— Ну, ты даешь! — только смог выдохнуть Влакс.

— Вы чего тут застряли? — вывалился из кустов Зард.

— Фиола решила потешить нас своим внезапным самоубийством? Чуть в папоротнике голову не оставила, — пожаловался ос другу, откровенно насмехаясь над беспомощностью искры.

— Я ничего не вижу, даже тебя, не смотря на то, что рядом стоишь!

Влакс и Зард взяли искру под руки, и повели в сторону лесной прогалины, где заждался друзей Лантэн, чувствуя себя одиноко и неуютно среди агрессивно настроенных растений чащи. Ос не удержался по пути от шуток:

— Осторожно яма! Прыгай!

Фиола послушно скакала через ровную поверхность леса. За что Влакс получил звонкий подзатыльник от Зарда, ос тут же обиженно замолчал.

Вскоре вышли на крохотную лужайку, окруженную со всех сторон чащей. Лантэн мучимый бездельем и ожиданием развел куцый костер, который слегка разгонял тьму. Дров он смог собрать совсем немного, но с каждой веткой темнота отступала, и сухие ветки чаще летели в огонь.

Зард принялся помогать муравью, а Влакс испарился, никому ничего не сказав.

Медленно тлел костер, в нем потрескивали угли и легкий, словно пух, серый пепел медленно отлетал в стороны. Лантэн старательно сгреб в кучу жаркие угли и положил на них свежие ветки. Оранжевые языки пламени тут же жадно набросились на сухие сучья и взметнулись ввысь, по поляне в причудливом танце заплясали хаотично тени.

Вскоре вернулся Влакс с кожаным бурдюком. Зард радостно оживился. Он сбил с ближайшего дерева несколько круглых, твердых плодов, придирчиво отобрал из них пару величиной с кулак. Затем арахан встал на задние конечности поднял передние. Орехи взмыли в воздух, сверкнули лезвия передних лап и плоды, разрубленные пополам, упали на землю, обрызгав соком присутствующих. Зард взял четыре половинки и принялся ловко выковыривать мягкое нутро.

Остальные удобно устроились в ближайшем укромном от посторонних взглядов подлеске.

Вскоре из твердой скорлупы получилось что-то вроде пиалок. Влакс шустро распределил их между присутствующими и разлил загадочное содержимое бурдюка по получившейся посуде.

— Что это? — осторожно принюхиваясь, поинтересовалась искра.

Запах был терпкий и резкий, но одновременно и сладкий.

— Попробуй и узнаешь, — пожал плечами Влакс, глаза его при этом блестели озорством.

Зард поднял свою чарку вверх и важно произнес:

— Я хочу произнести тост. Сейчас трудные времена для Айруна, но даже в этом я вижу свои положительные стороны, — все недоверчиво переглянулись, арахан не обратил на это внимание и с величием царской особы продолжил:

— Вместе встретились и объединились крепкой дружбой четверо жителей разных кланов. Давайте поднимем бокалы за то, чтобы наш союз победил все невзгоды, и крепость его была не меньше этого чудного напитка.

Такому тосту никто противиться не стал, гулко стукнулись стенки орехов, после чего их содержимое исчезло в жаждущих влаги глотках.

Фиола повторила действие за юношами. Пряный напиток обжег горло, из глаз высыпали искры, разноцветные и бешенные. Дальше она пить отказывалась, не понимая, как такую гадость возможно добровольно в себя вливать.

— Эта гадость зовется — Фламмер, что означает пылающий, — просветил подругу ос. — И противными кажутся только первые глотки.

Уговаривать искру пришлось только на первые три порции. Как можно было отказаться выпить со всеми за воцарение мира в Айруне или за здоровье предводителя и уж никак не получилось не пригубить за исцеление собственных ран, полученных спасая жизнь лучшего друга. Дальше тосты лились из самой Фиолы. На самом важном, фламмер закончился и народ отчаянно загрустил. Влакс пренебрежительно хмыкнул и скрылся нетвердой походкой в неизвестном направлении и вскоре появился со средних размеров бочкой.

Настроение вновь вернулось к друзьям.