Ее нагота свидетельствовала, что она была очень красивой, а кожа у нее была очень светлой. Звали ее Анжи. Она лежала на животе на столе для массажа в Институте красоты Массея. Ее обнаженное тело блестело с головы до ног, вымазанное кремом. Она была довольно высокого роста, лет тридцати. Совершенно гладкая форма спины переходила наверху в широкие плечи, а внизу — в великолепной формы бедра. Раскинутые ноги были полными, с сильными икрами и тонкими лодыжками.

Дориан Массей, массажист в шортах и рубашке, массировал Анжи левое бедро. Когда я назвал свое имя, меня пригласили пройти в массажную. Никто даже пальцем не пошевелил, чтобы скрыть наготу.

— Я могу зайти и попозже, — сказал я.

Анжи повернула свою светлую головку и посмотрела на меня своими кукольно-голубыми глазами.

— Можете оставаться. Вы меня не смущаете... Может быть, я вас смущаю?

— Нет, не смущаете...

— В таком случае оставайтесь.

Дориан Массей массировал ее правую коленку своими большими руками, сказал, не поднимая глаз:

— Решили спрятаться среди женщин? Великолепная мысль... Для вас, а не для меня. Я помню, как вы однажды помогли мне, но если Фрэнк Лека узнает...

— Успокойтесь! Я только скажу два слова Анжи.

Я посмотрел на женщину, лежащую на столе.

— Еле вас нашел... Вы снова занялись прежним делом?

Еще в прошлом году Анжи была одной из самых известных проституток, но в этом году она бросила это занятие и вложила свои сбережения в другое: стала скупщицей краденого. Продавала краденую одежду, обувь, украшения — причем все это продавала другим потаскушкам за половину настоящей цены.

— Нет, — ответила Анжи. — Я просто начала полнеть. Ужасно люблю шоколад. Когда-нибудь я все же решусь выйти замуж за какого-нибудь простачка, чтобы в ответ на мой вопрос: «Нравится ли ему мое тело?» — услышать: — «Да!»

Мой взгляд снова остановился на ее теле. Если она и пополнела, то это ее не портило.

— Я разыскиваю одну девчонку с рыжими волосами, — сказал я. — И ничего о ней не знаю, даже имени. Я только знаю, что она ходит с парнем по имени Грэди, бывшим телохранителем Марта, сына Лека.

— Я никогда не встречалась ни с самим Лека, ни с его сыном, ни с телохранителем. Поэтому ничего не могу вам рассказать.

— А вы, Дориан? — спросил я массажиста. — К вам ведь часто ходят девушки такого рода.

Дориан Массей покачал головой, не прекращая работы.

— Сюда ходят несколько рыжих, но я не могу припомнить, чтобы кто-нибудь из них упоминал сына Лека. Какие еще приметы у вашей рыжей, кроме цвета волос?

Я снова обратился к Анжи:

— Думаю, вы смогли бы узнать ее по одежде, скорее всего, она получила ее от вас.

— У меня около дюжины клиенток с рыжими волосами, — ответила Анжи. — Мужчинам нравятся рыжие, и поэтому многие девчонки перекрасились. Так что же она носит?

Я описал ее зеленый комплект.

— На ней был пояс из зеленого бархата с золотой пряжкой в виде китайского дракона, зеленые туфли из крокодиловой кожи на очень высоких каблуках. В ушах — большие серьги, тоже изображающие дракона, только меньших, чем на пряжке, размеров. На руке — кольцо с большим камнем: рубином или имитацией под рубин.

Анжи задумалась.

— Нет, это куплено не у меня, — сказала она наконец. — К сожалению, как вам известно, не одна я занимаюсь этим. Она могла купить этот комплект у кого-нибудь другого или даже в магазине.

Направляясь сюда, я был готов к неудаче. А она была не первой в этот вечер. Мне не удалось обнаружить следов этой девушки ни в баре в Ист-Сайде, где обычно завязываются контакты с клиентами такого рода, ни у врача, к которому они регулярно приходят на осмотр, ни, наконец, у сводницы-барменши в одной из захудалых гостиниц.

— А, может, вы слышали о людях, имеющих мотивы для убийства Марти Лека?

Нет, они не слышали. Или же не хотели говорить, боясь быть впутанными в эту историю. И за это их нельзя было осуждать.

Массей сказал, чтобы Анжи перевернулась на спину.

— Теперь давай спереди!

Анжи послушно перевернулась.

Тут было на что посмотреть!

— Джейк! — позвала она, когда я направился к двери.

Я обернулся.

Приподняв голову, она смотрела на меня.

— Мне всегда будет приятно видеть вас, — сказала она.

Я вышел из Института красоты и прошел пешком четыре квартала. Перед стеклянной витриной магазина готового платья, где была выставлена разнообразная одежда, я остановился. В витрине, как в зеркале, отражались улица и тротуары с переходами по обеим сторонам улицы. Никто не останавливался вместе со мной, не сделал подозрительного движения. Похоже, слежки не было.

Я зашел в буфет с горячими закусками и заказал бифштекс с яйцом и кофе. Сидеть у стойки у всех на виду, значило играть на своих нервах, но я должен был перекусить.

Пока меня обслуживали, вошли мужчина с женщиной. Они не обратили на меня никакого внимания. Когда я уже заканчивал еду, вошел маленький, хорошо одетый человек с кислым лицом. Он уселся за стойкой и заказал кофе.

Он взглянул в мою сторону в первый раз после того, как официантка принесла ему заказ. В его взгляде не было ничего особенного, но когда он вонзил вилку в торт, вдруг снова взглянул на меня, и на этот раз лоб его задумчиво наморщился. Потом, быстро отведя взгляд, он принялся за еду.

Официантка принесла ему счет. Он заплатил, а потом вдруг воскликнул:

— Черт побери! Опять забыл позвонить! Этот телефон в кабине работает?

— Конечно, — ответила официантка.

Он поднялся и, не глядя на меня, прошел в кабину. Говоря по телефону, он не спускал с меня глаз.

Я оставил деньги на стойке и вышел. Пройдя квартал, я оказался перед входом в подземку, быстро спустился вниз и прошел на перрон. Едва показался поезд, как появился человек с кислым лицом. Он старался казаться еще меньше и неумело притворялся, что его интересует все вокруг, кроме меня.

Он не был похож на убийцу. Скорее всего, это мелкий жулик, случайно узнавший меня. Он собирался приклеиться ко мне в надежде, что я где-нибудь задержусь надолго и он сможет передать меня людям Лека.

Двери поезда открылись, и я вошел. Все сидячие места были заняты, но большинство ручек — свободны. Моя «тень» вошла через другую дверь и остановилась рядом с дверью, уцепившись за ручку. Едва поезд тронулся, я начал пробираться по проходу к своему преследователю. Тот сделал вид, что поглощен рекламой дезодоранта. Я остановился рядом с ним перед дверью, широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие при торможении поезда. Человек не оторвал глаз от рекламы, на которой была изображена девушка, обрабатывающая дезодорантом у себя под мышками, а также написано несколько строк. Когда через четыре минуты поезд остановился, человек все еще не дочитал эти двенадцать слов.

Двери открылись. Я не шелохнулся, он — тоже. Люди выходили и входили. Я дождался, пока двери не стали закрываться, а потом двинул человека кулаком в живот и выскочил из вагона.

Двери закрылись. Я обернулся и увидел, что человек почти перегнулся пополам, ухватившись руками за живот, и широко раскрытым ртом хватал воздух. Если кто-нибудь из пассажиров и заметил, что произошло, то он отреагировал как нувориш на проблемы других: сделал вид, что ничего не заметил.

Поезд исчез из вида вместе с моим преследователем. Следующий должен был подойти через несколько минут.

Я вышел на улицу. Из такси напротив кинотеатра вышли трое. Я перебежал улицу и сел в машину. На ней я доехал до Лессингтон-авеню, а потом вернулся пешком на Парк-авеню, где встретился в гостинице с одним портье.

Занимаясь сводничеством, он зарабатывал в десять раз больше, чем на основной работе. Но он тоже ничего не знал о моей рыжей.

Следующим местом, куда я направился, был бар между Бродвеем и Восьмой авеню. Там я поговорил с музыкантами джаза, которые хорошо знали ночную жизнь этого района. Я описал им девушку, но и они ничем не смогли помочь.

Было уже достаточно поздно, и Институт красоты, работающий ночью и находящийся рядом с площадью Рокфеллера, должно быть, уже открыт. Это было заведение, куда в поздние часы приходили делать прически актрисы, манекенщицы и проститутки. Замысловатая прическа рыжей не могла быть сделана дома, да к тому же ее надо было регулярно поправлять. Этот Институт был еще одним местом, где я мог напасть на след рыжей. На этот раз я попал в цель.

Когда я подошел, салон только открывался. Зал ожидания был пуст. Было слишком рано для клиенток, да и парикмахерши еще не пришли.

Я нашел только Джеймса, владельца и управляющего салоном, который развалился в одном из кресел одной из кабин и изучал расписание скачек. Это был молодой и стройный брюнет, немного женственный с виду и слегка шепелявящий. Из-за такой внешности многие клиентки вели себя с ним более откровенно, чем обычно позволяли себе в мужском обществе. Некоторые из его клиенток, разоткровенничавшись с ним более, чем нужно, просыпались на следующее утро рядом с ним, раз и навсегда поняв, какой обманчивой бывает внешность.

Едва увидев меня, Джеймс сразу занервничал. Похоже, в городе уже не было ни одного человека, который не знал бы, в каком положении я очутился. Джеймс выронил бюллетень из рук и, побледнев, встал на ноги. Он посмотрел на входную дверь, как будто ожидал увидеть там, по крайней мере, трех бандитов с пулеметами. Откровенно говоря, такой вариант совсем не исключался.

— Ради бога, — взмолился он. — Что вам здесь нужно?

— Я разыскиваю одну девицу, которая, возможно, приходит сюда делать прическу.

— Скажите, кто эта девица, и я расскажу вам о ней все, что знаю! Но после этого сразу уходите! Пожалуйста... Сразу же...

— Я не знаю, как ее зовут. У нее рыжие волосы и пышная прическа. Очень элегантная. Яркая помада и много косметики на ресницах.

Джеймс внимательно слушал, не отрывая взгляда от входной двери. Как только я заговорил о сережках с драконами, он утвердительно кивнул головой.

— Это Шерри Бейн, — сразу определил он. — Натуральные рыжие волосы. Была здесь три дня назад. Шерри Бейн! Наконец-то хоть какой-то просвет!

— Где ее можно найти?

— Откуда мне знать? — Эти девицы приходят и уходят... — он порылся в своей памяти. — Хотя минуточку... Однажды, уже довольно давно, она сказала, что бросила заниматься проституцией, потому что познакомилась с одним человеком, который без ума от нее. Или что-то в этом роде. Эти женщины все время что-то болтают, а я делаю вид, что слушаю. И когда она мне это рассказала, то добавила, что переехала жить в Нью-Джерси.

— В Нью-Джерси? А куда именно?

— Она не говорила... А теперь, Джейк, пожалуйста, исчезни отсюда!

Я поблагодарил его и отправился в Вест-Сайд, чтобы поискать номер в телефонном справочнике Нью-Джерси. Нашел я его во втором томе.

Я набрал ее номер, но никто не ответил.

Выйдя из вокзала, я обошел квартал со всех сторон, чтобы убедиться в отсутствии слежки, а потом сел в свой «бьюик», стоявший на Девятой авеню, и поехал к дому Шерри Бейн.

Дом был расположен приблизительно в пяти милях от «Черепахи», в том же районе, где находился и дом-ранчо Фрэнка Лека с участком в пол-акра, окруженный высоким забором.

Огни в доме были погашены. Я остановил машину в двух кварталах и вышел, прихватив с собой карманный фонарик. С фонариком в левой руке и «магнумом» в правой я вернулся назад, держась подальше от дороги, проходящей перед домом.

Памятуя о ловушке, в какую я попал в «Черепахе», я сперва провел рекогносцировку снаружи. Если люди Лека ищут Грэди, то это одно из двух мест, где его следует искать в первую очередь. Но, по-видимому, они уже побывали здесь и теперь не скоро сюда явятся снова. Тем не менее, я все осмотрел и, лишь убедившись, что снаружи никого нет, направился к черному ходу, который обычно взломать намного легче. Но ни в каком взломе не было необходимости. Дверь оказалась незапертой. В затылке у меня похолодело, но я все-таки вошел, быстро прикрыв за собой дверь, и сделал несколько шагов. Никого! Я прислонился к стене, не шевелясь, и прислушался, а также ожидая, пока мои глаза привыкнут к темноте.

Ничего подозрительного я не нашел и не услышал, но, тем не менее, меня не покидало чувство, что я не один в этом доме. Я выждал минут десять, прежде чем идти дальше. Фонарик решил не зажигать.

Все мышцы мои были напряжены до предела, палец лежал на спусковом крючке пистолета. Следовало сразу осмотреть весь дом, чтобы убедиться, что там никого нет.

Я оказался в большой кухне, прошел ее и вышел в гостиную — столовую. Тоже пусто. Я осторожно осмотрел две ванные, спальню, заглянул в каждый угол, даже в шкаф. Никого. Остался только полуподвал.

Я быстро спустился по ступенькам, сделав сальто с последних двух, и свернулся на полу калачиком. Никакого звука. Не шевелясь, затаив дыхание, я выжидал. Через некоторое время стало ясно, что можно подниматься.

Из прихожей полуподвала вело три двери. Я открывал их одну за другой и заглядывал внутрь. Прачечная, бойлерная и гараж оказались пустыми. Но я должен был убедиться, что в доме никого нет.

Вернувшись в прихожую полуподвала, я зажег фонарик. У стены, рядом с простенком, стоял холодильник. Рядом с ним на полу были разбросаны ветчина, куски мяса, разные пакеты... Все уже растаявшее. Я подошел к холодильнику. Регулятор был установлен на максимум. Я открыл дверцу.

Внутри холодильника были втиснуты крепко связанные друг с другом Грэди и Шерри Бейн.

Оба были мертвы, но умерли по-разному и в разное время. У Шерри на затылке оказалось пулевое ранение. Вся одежда Грэди была порвана, кожа покрыта ссадинами, которые он сам себе нанес, пытаясь освободиться от металлических пут. Грэди живым был связан со своей подружкой уже мертвой, засунут в холодильник и заморожен, находясь в сознании.