Письмо из будущего номер 4

Папочка!

Это твоя дочка С.

Я пишу тебе на свой восемнадцатый день рождения – ну, если быть точной, то на следующий день, так как уже далеко за полночь. Я управляю лучом маяка, потому что ты снова уснул в своем кресле: от старых привычек так легко не избавишься. Я собираюсь отдать тебе письмо завтра, когда впервые покину Аванпост 37, чтобы ты никогда не забывал, каким замечательным у нас был этот день.

(Примечание на полях. Звезды сегодня просто потрясающие – в них как будто бы можно плавать. Кассиопея светит особенно ярко.)

Подозреваю, что ты злишься на меня из-за моего желания уехать, хотя ты не сказал мне ни слова. Ты думаешь, будто я уезжаю, чтобы найти себе парня, по крайней мере, ты меня постоянно так дразнишь. (И клянусь, если ты еще хоть раз произнесешь слово «гормоны», я тебя просто убью!) Да, я действительно хотела бы обзавестись парнем (ПОТОМУ ЧТО ЭТО НОРМАЛЬНО!) и познакомиться с людьми своего возраста в этом ужасном городе из труб, но, кроме того, есть еще много вещей, которые я желала бы сделать.

Я хочу увидеть сушу.

Я ее никогда не видела.

Я хочу постоять на твердой земле.

Такая простая, но очень важная вещь для девочки, всю жизнь прожившей на воде.

И ты наверняка с этим отчасти согласишься, хотя и считаешь, что достоинства суши явно переоценивают.

Я жду не дождусь, когда смогу ходить на занятия с ребятами своего возраста, хотя ты мне не раз твердил, будто люди не всегда способны к проявлению любви и пониманию, которые я привыкла видеть от тебя, мамочки и дедули. И все же мне не терпится обрести самостоятельность, чтобы иметь возможность общаться с самыми разными людьми! И мне хотелось бы найти кого-то, кто каждый раз целовал бы меня при виде падающей звезды, как ты целуешь мамочку. И я надеюсь преуспеть в колледже, ведь я очень хорошо сдала вступительные экзамены, и вообще, ты еще будешь гордиться мной, поскольку я непременно внесу свой вклад в создание нового мира.

Спасибо за то, что испек оладьи на мой день рождения.

И пусть тебе пришлось использовать смесь для выпечки хлеба и ты сказал, что эти оладьи и рядом не стояли с теми, которые ты ел в детстве, так как у нас нет «сиропа», потому что на земле практически не осталось «кленов». Но я оценила твои усилия, особенно когда услышала историю о том, как ты еще ребенком пек со своей мамой оладьи – с «шоколадной крошкой» и желтыми фруктами, которые ты называешь «бананами». Я надеюсь когда-нибудь попробовать бананы. Мне хочется верить, что они до сих пор существуют в городе с закрытыми переходами, где по-прежнему имеется куча самых разных вещей – вещей, о которых мне оставалось только мечтать, вроде магазинов, и ресторанов, и кошек, и собак, и кинотеатров, и обзорных площадок, и множества всего остального, что мы видели с помощью луча визуализатора, когда хватало силы сигнала.

И твой подарок на мой день рождения был тоже… прекрасным .

Когда ты сказал, что собираешься использовать два последних кислородных баллона, я поначалу решила отказаться, ведь в противном случае ты никогда больше не сможешь заниматься подводным плаванием, если Североамериканское земельное сообщество не пришлет тебе новые баллоны с кислородом, что маловероятно в условиях, когда мы установили новый мировой порядок и Аванпост 37, Маяк номер 1, формально упразднен.

Но я рада, что нам удалось в последний раз поплавать с аквалангом по «Филадельфии» и нас сопровождал наш друг Горацио, дельфин.

Я не поверила тебе, что там был Памятник любви со слогами из красных букв поставленных друг на друга.

LO

VE

Как будто из старой-старой сказки, что ты обычно рассказывал мне на ночь, когда я была маленькой. Я думала, ты меня разыгрываешь, говоря, будто люди в прошлом очень верили в любовь и даже устанавливали в ее честь памятники, чтобы не разучиться ЛЮБИТЬ… Ведь это звучит немного нелепо, но, когда мы нырнули в глубину и ты зажег прожектор и все это оказалось правдой, я поняла, что мир открывает перед тобой столько возможностей, которые я еще только начинаю постигать. Быть может, я тоже найду чистую любовь, как у вас мамой.

Мама сказала мне, что вы с Горацио неделями искали памятник, а когда нашли, ты очистил его от водорослей, использовав практически весь наш запас кислорода, и поэтому я хочу сказать, что это лучший подарок на день рождения в моей жизни. И много ли отцов способны проделать такую гигантскую работу, чтобы порадовать дочь в день ее восемнадцатилетия?

Немного.

Ты сказал мне, что провел свой восемнадцатый день рождения в Парке любви в Филадельфии, просто сидел на скамейке и что-то писал в тетради.

Из твоих рассказов о своем прошлом на суше – и из обрывков ваших с мамой разговоров – я поняла, что твое детство было просто чудовищным.

Что ты многое пережил, прежде чем попал на Аванпост 37 и стал моим папой.

Я хочу сказать тебе спасибо.

Папа, ты хороший человек.

У меня было прекрасное детство.

Я тобой восхищаюсь и надеюсь стать такой, как ты.

Всю свою жизнь я наблюдала за тем, как ты управляешь мощным лучом света – здесь, на Маяке номер 1.

Но никто так к нам и не приплыл.

Мы ни разу не видели кораблей.

Но ты все равно направляешь луч света – просто на всякий случай.

Мощный луч света.

Прекрасный луч света!

Мы здесь, чтобы видеть его, и этого достаточно.

До настоящего времени я толком не понимала, насколько это было – и есть — важно.

Мне тяжело оставлять вас одних, хотя я не сомневаюсь, что с тобой и мамой все будет в порядке.

И надеюсь, что вы приедете меня повидать, когда я обоснуюсь на новом месте, но я не обижусь, если вы не сможете, и вообще я буду навещать вас как можно чаще.

Я отрезала для тебя прядь своих волос.

(Мама рассказывала, что на свое восемнадцатилетие ты напрочь состриг волосы, но я, естественно, не собираюсь ничего такого делать, потому что волосы – моя гордость.)

Если ты сейчас это читаешь, значит уже нашел прядку, вложенную в письмо.

Как-то раз ты сказал мне, будто давным-давно женщины дарили свои локоны любимым мужчинам; это было в те незапамятные времена, когда рыцари гнали своих лошадей по бесконечным просторам суши, и людьми правили короли и королевы. А потом, рассказывая мне сказки на ночь, ты еще не раз вспоминал о рыцарях – еще до того, как мы начали вместе читать «Гамлета».

Я люблю тебя, папочка.

Никогда не забывай об этом.

И вообще, у меня все будет отлично.

Мама говорит, что в моем возрасте ты даже не надеялся ее найти, и тем не менее нашел.

Должно быть, ты никогда не думал, что встретишь меня, и вот теперь я хочу встретить людей из своего будущего, потому что, возможно, именно на этом и держится мир.

С тобой все будет в порядке.

Что там обычно вы говорили с твоим соседом? Ну, с тем стариком? Уолтом, что ли?

«У нас всегда будет Париж!»

Ну а у нас всегда будет памятник ЛЮБВИ на дне Глобальной общей зоны номер 2.

У нас всегда будут Аванпост 37, и Маяк номер 1, и дельфин Горацио, и Филадельфия Филлис, и «Кто здесь жил?», и остальное.

Ты спишь возле меня в кресле, и я прислушиваюсь к твоему дыханию.

У тебя такой умиротворенный вид.

Ты выглядишь именно так, как и должен выглядеть настоящий папа.

И судя по улыбке на твоем лице, тебе снится чудесный сон.

Именно поэтому я уже час наблюдаю за тем, как ты спишь.

И все это время я желала, чтобы твоя память превратилась в бескрайнее море, где мы могли бы вместе плавать с аквалангом, потому что мне нравится видеть Памятник любви, установленный на дне твоего сознания.

Я знаю, он огромный, и красный, и очень красивый, потому что ты столько лет счищал с него водоросли. Я знаю, ты очищал от сорной травы во́ды своей памяти – ради меня, ради мамы, чтобы мы могли вместе отпраздновать мой восемнадцатый день рождения, а я могла двигаться дальше и наслаждаться жизнью, которую ты мне подарил.

Папа, продолжай бороться с сорной травой.

Очищай свою память.

И управляй мощным лучом.

Даже если никто на него не смотрит.

С любовью, твоя дочь С.