Пройдя анфиладу комнат первого этажа, друзья поднялись на второй, стукнули в двери кабинета Марьяна Астафьевича и вошли. Спиной к ним за столом сидел согбённый годами старик.

– Здравствуйте, – сказал Шурка.

Лера, впечатлённый предупреждением Ермолая, промолчал.

Старик встал, увидел Шурку, подошёл ближе, вглядываясь в его лицо, и заплакал.

– Да что вы? Что вы? – испугался Шурка и от жалости к старику обнял его за плечи. – Будьте уверены, наши французов скоро выгонят. И полгода не пройдёт. Только перья полетят. Честное слово.

Старик утёр слезу.

– А я ведь не потому, – отступил он на шаг от Шурки, глядя на него просветлённым взглядом. – Прощения хочу у вас, князь, испросить. Молод был, глуп, горяч. Простите Христа ради!

В следующий миг он встал на колени. И тут друзья поняли, что перед ними не кто иной, как сам помещик Переверзев. Только теперь Марьян Астафьевич был старше себя прежнего на 26 лет!

– Да что вы, в самом деле!

Подхватив старика под руки, мальчишки усадили его в кресло.

– А помните, – посмотрел Переверзев с улыбкой на Леру, – как я вам, граф, начисто продулся?

– Ес, – кивнул смущённый Лера.

– А вы, сударь, – посмотрел он на Шурку, – мне после всё вернули. Ведь нарочно, да? Я энто лишь затем понял. Сознайтесь?

– Так и есть, – признался Шурка.

– А я после кары Божеской, – поднял правую высохшую в кисти руку помещик, – ни одного крепостного не обидел и не продал. Оброк сделал мизерный. А иным хлебопашцам и вовсе вольную дал.

– Это хорошо, – обрадовался Шурка.

– И я полагаю, что хорошо, – обрадовался вслед за ним Марьян Астафьевич. – С единой душой мы в этот мир приходим. С нею одной и уйдём безо всего энтого, – обвёл он левой здоровой рукой окружавшие его вещи.

– Ещё раз простите, князь, великодушно, – склонил он голову. – А за благостную весть нижайший поклон вам до земли.

– За какую это? – наморщил лоб Шурка.

– А за викторию над супостатом обещанную, – напомнил помещик. – Сие нам твёрдости придаст и духу боевого в годину тяжкую. Ведь Буонапарт сколько уж землицы нашей забрал и дальше на Москву идёт, окаянный. Но мы-то не желаем на милость врагу сдаваться. Гляньте, вот, в окно. Я ить из крепостных своих преотличное ополчение собрал. И пеших, и конных. Все, какие деньги были, на обмундирование да на вооружение пустил. Воюем помаленьку. Сам их на баталии вожу.

– В ваши-то годы, – с уважением посмотрел на него Лера. – Тяжело ведь.

– Семьдесят первый годок пошёл, – объявил не без гордости Переверзев. – Но отечество никогда не поздно защищать. А я к тому же боевой офицер и опыт немалый имею. Хотя, правду сказать, француз куда опаснее турка да татарина будет. Там восточная горячка да наскок, а здесь европейская хладность да стратегия.

Тут за окном раздался гул голосов, и один тонкий и пронзительный покрыл все остальные.

– Коим пик не досталось, – кричал он, – бери вилы! Коим вил нету – бери топоры! Кои без топоров – вооружайся дубинами!

Шурка выглянул в окно, чтобы посмотреть, кому предназначено столь примитивное оружие. На лужайке перед особняком стояла толпа людей, одетых в самое простое крестьянское платье.

– Сии не мои, пришлые, – пояснил Марьян Астафьевич.

– От соседей, а то и далее. Помещики-то ведь не все по моему примеру поступают. Многие полагают, что Наполеон намерен холопов от крепостного права освободить и супротив них поднять. Потому и празднуют труса – подались в бега, а крестьян своих бросили на произвол судьбы. Вот они к моему ополчению и примкнули.

Тут старик-помещик прикрыл глаза.

– Простите Христа ради, – устало вздохнул он.

Увидев, что Переверзев задремал, Лера поманил Шурку в сторонку.

– Что это он всё извиняется перед тобой? – спросил он шёпотом.

– Не знаю, – пожал плечами Шурка. – Может, что-нибудь плохое мне сделал?

Лера почесал затылок.

– Странно, – задумался он. – Мы ведь ничуть не постарели за это время, а он даже не удивился и разговаривал с нами, как будто мы…

Лера запнулся и со страхом посмотрел на друга.

– Как с привидениями, что ли? – не понял Шурка.

– Как с душами умерших, – поправил Лера и пощупал хорошенько всего себя. – Во, блин! Поэтому он тебя и благодарил за предсказание победы над Наполеоном.

В этот момент Переверзев громко всхрапнул и затих.

– Чего это он? – испугался Шурка.