© Квилория В. Т., 2008

* * *

 

Валерий Квилория – лауреат литературного конкурса «Русская премия» 2006 года (Москва) лауреат Международного конкурса детской и юношеской литературы им. А. Н. Толстого 2006 года (Москва) дипломант Второго Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы им. А. Н. Толстого 2007 года (Москва)

 

Шагающая башня

Урок зоологии вёл Пантелеймон Юрьевич. Развесив вдоль классной доски плакаты, он с воодушевлением рассказывал о кольчатых червях. Оказывается, таких беспозвоночных животных на всём белом свете почти восемь тысяч видов. Среди них есть даже пиявки.

– Тело кольчатых червей, – говорил биолог, – поделено внутренними перегородками на сегменты…

Лера Стопочкин слушал, положив голову на руки, и с досадой думал о скандале, разразившемся на первом уроке. «А всё эта зловредная Фенечка», – сокрушённо вздыхал он.

Неожиданно школьный двор накрыла гигантская тень. Лера поднял голову, и его мрачные думы мигом рассеялись. За окном на четырёх опорах накренилось нечто вроде баллистической ракеты, окрашенной в травянистый цвет. Стопочкин тотчас припомнил пластиковую бутылку с зелёной рожей, которую они запускали в небеса, чтобы выдернуть его другу Шурке Захарьеву больной зуб. Только ракета за окном казалась раз в пятьдесят больше. «Если и эта будет рыскать над землёй, как наша, – мелькнуло у него, – то от школы мокрое место останется». И ракета действительно вдруг покачнулась.

– Ёлки-палки! – вырвалось у Леры.

Одноклассники все как один повернули головы. Даже Пантелеймон Юрьевич перестал рассказывать о кольчатых червях.

– А это что? – показала вверх Светочка Щербина.

Лера задрал голову и увидел на макушке ракеты танковую башню. Во всяком случае, так ему показалось вначале. Вместо артиллерийского орудия башня была оснащена усами-антеннами и водянистыми глазами. Ниже сверкали острыми зазубринами две двухметровые клешни.

Ракета медленно повернула башню-голову и уставилась на класс. В ужасе девчонки и мальчишки отпрянули от окон. Не заметив ничего подозрительного, зелёная громадина зашагала, переставляя свои ноги-опоры к школьной столовой, одноэтажное здание которой примыкало к учебному корпусу.

– Мантис религиоса, – сказал в полной тишине дрогнувшим голосом Пантелеймон Юрьевич.

– Что? Что? – повернулись к нему школьники.

– Богомол обыкновенный, – пояснил за учителя Клёпа, который два года посещал кружок биологии, помогал школе собирать коллекцию насекомых и знал о них уже немало.

– Да-да, – подтвердил Пантелеймон Юрьевич. – Чрезвычайно прожорливый хищник. Питается гусеницами, жуками, осами, тараканами, но больше всего любит мух. Длина самцов не более пяти, а самок – до семи сантиметров.

– Может, метров? – уточнил Лера, не спуская глаз с богомола, рост которого был никак не меньше водонапорной башни.

Пантелеймон Юрьевич в растерянности развёл руками.

– А он на нас не набросится? – спросила Галка Кит.

– Богомол нападает из засады, – успокоил её Клёпа. – Поэтому и маскируется под траву.

– Верно, – одобрительно кивнул биолог и воодушевлённый неподдельным вниманием учеников, продолжил: – окраской и формой тела мантис религиоса имитирует растительность. Но лучше всех приспособился африканский тропический богомол. Когда он сидит на ветке, тело его совершенно незаметно среди листьев. Зато передние ноги, которыми он хватает добычу, сильно расширены и окрашены в малиновый цвет. Из-за этого африканский богомол похож на красивый благоухающий цветок. Его так и прозвали: чёртов цветок. Стоит бабочке или даже колибри приблизиться к такой приманке, как они попадают в западню и…

Словно демонстрируя, что с жертвой происходит дальше, гигантский богомол резко сложил одну из своих клешней. Звук при этом был такой, будто щёлкнули громадные стальные ножницы.

Не успел 8 «Б» очередной раз ужаснуться, как следом в классе завибрировали стёкла, и всё вокруг наполнилось гулом. Через секунду во дворе школы рядом с богомолом опустился летательный аппарат, похожий на вертолёт. Только вместо пропеллера у него были четыре прозрачных радужных крыла, а вместо кабины – два огромных на всю голову глаза и страшная зубастая челюсть.

– Да это же стрекоза! – крикнул кто-то.

– Метров пятнадцать, – определил Лера.

Великанша, между тем, подобралась к луже, ради которой и приземлилась. Но едва коснулась воды, как богомол сделал стремительный выпад и схватил её клешнёй-ножницами поперёк туловища. «Вертолёт» отчаянно завибрировал крыльями, всё напрасно – богомол держал мёртвой хваткой. Тогда стрекоза изогнулась и попыталась вцепиться зубами в его голову-башню. Между гигантами началась борьба не на жизнь, а на смерть. Богомол мотнул стрекозу и с размаху ударил оземь. Она с такой силой обрушилась на площадку, что разбитая на куски тротуарная плитка брызнула в разные стороны. В следующий миг стрекозиный хвост задел стоявший у крыльца «жигулёнок» директора школы и автомобиль, в просторечии именуемый «копейкой», мгновенно превратился в груду металла. Девчонки завизжали от страха.

– Молчать! – неожиданно строго прикрикнул на них добрейший Пантелеймон Юрьевич. – Всем под парты!

Класс дружно бросился на пол.

– Пантелеймон Юрьевич, – спросил Лера, – откуда они взялись?

– Не знаю, – шепнул биолог. – Может быть, сбежали из какой-нибудь научно-исследовательской лаборатории. Но этого быть не может!

– Да на нас биологическую бомбу сбросили, от которой насекомые увеличиваются, – предположил лежавший рядом Курила.

– Нет, – не согласился Пантелеймон Юрьевич и показал на ближайшее окно, по стеклу которого безмятежно разгуливали самых обычных размеров мухи, – бомба на всех бы подействовала.

Курила привстал и огляделся.

– А вон там что? – показал он на одноэтажную столовую, примыкавшую к главному корпусу.

Пантелеймон Юрьевич тоже привстал. На плоской крыше столовой бродило целое стадо мух, каждая из которых была размером с добрую корову.

Богомол к тому времени расправился со стрекозой и потянул её обмякшее тело в сторону школьного стадиона.

– Пантелеймон Юрьевич, – сделал скучное лицо Курила, – мне в туалет надо.

– Иди-иди, – кивнул учитель, озабоченный невероятностью происходящего.

Курила выскользнул из класса и вскоре Светочка Щербина, во все глаза наблюдавшая за мушиным стадом, всплеснула руками.

– Ой, девочки! – ахнула она. – Пропал наш Курильчик!

Класс вновь прилип к окнам и обнаружил, что одноклассник действительно пропал. Со сдобной булочкой в руке Курила стоял на крыше столовой, а вокруг него сгрудилось, плотоядно потирая лапки, с десяток гигантских мух.

– Как его туда занесло? – схватился за сердце Пантелеймон Юрьевич.

– А через мужской туалет на втором этаже, – подсказала староста класса Галка Кит. – Там окно прямо на крышу выходит.

 

Братание с мухами

Ни слова больше не говоря, учитель биологии бросился в коридор. Следом за ним побежали мальчишки. За мальчишками – девчонки.

Перебравшись через подоконник туалета, Пантелеймон Юрьевич ожидал увидеть самое ужасное, а увидел живого и невредимого Курилу, который кормил с рук одну из мух. Муха откусывала понемногу от булочки и доверчиво тёрлась о ногу подростка. Остальное стадо мирно гуляло в сторонке.

– Да они ручные, – объявил Курила, – их только прикормить надо.

Услышав это, мальчишки дружной гурьбой поспешили в школьный буфет, где, к изумлению буфетчицы, мигом скупили всю сдобу. Прибежавшему позже всех Клёпе пришлось довольствоваться кремовым пирожным. Но больше других не повезло девчонкам. Перед ними на пути к мушиному стаду лежало непреодолимое препятствие – мужской туалет. Узнав от бегающих туда-обратно одноклассников, что на крыше идёт настоящее братание с мухами, они едва не заплакали от обиды.

– Идите спокойно, – подбодрил их Клёпа, возвращавшийся последним, – тут никого нет, все давно на крыше!

Первой вдоль стеночки к подоконнику пробралась Галка Кит. За старостой – остальные.

Мухи по-прежнему не проявляли никакой агрессии. Мало того, оказалось, что они обладают телепатическими способностями. Раньше других это, судя по всему, обнаружил Курила. Он то смеялся беспричинно, то стоял, склонив голову над своей крылатой подружкой, словно прислушиваясь, то нечто бормотал себе под нос. Остальные мальчишки тоже выбрали по мухе, даже Пантелеймон Юрьевич не удержался – погладил одну по ворсистой спине. Но муха, обнюхав его пахнущие мелом руки, убежала к тем, у кого было чем угоститься. Особой популярностью пользовался Клёпа. С его пирожного одновременно слизывали крем сразу три мухи.

Лера выбрал себе небольшую, размером с телёнка, мушку. «Угости пирожным», – подумал вдруг он и спохватился – мысль была не его. «Конечно, не твоя, – потёрла передние лапки мушка-телёнок, – угости пирожным».

– Да у меня нет, – пробормотал растерянно Лера, протягивая телепатическому насекомому булочку.

– Жадные вы, – всё также телепатически сказала муха и откусила от угощения.

– Это почему же? – насупился Лера.

– Сами не едите и другим не даёте.

– Чего не даём?

– А всего.

– Нет, – спрятал булочку за спину Лера, – ты давай конкретно.

– А вот залетела я вчера в вашу столовую, а меня там – тряпкой. Чуть не убили! А за что? – с пафосом мысленно спросила муха и сама ответила: – За то, что я хотела свежих объедков покушать.

Лера почесал в затылке.

– Согласен, – кивнул он, – могли и убить. Но после мусорного ведра ты на бутерброд сядешь или на торт.

– И что же тут такого? – не поняла муха. – Я ведь всё не съем, разве только самую малость.

– Малость? – возмутился Лера. – Да плевать на это! Ты туда штук сто яиц отложишь, а из них личинки вылупятся – белые, противные, на червей похожие.

Муха обиделась.

– Между прочим, – подпрыгнула она, – наших детей используют в хирургии.

– Где-где? – от удивления Лера и сам чуть не подпрыгнул.

– В хирургии, – с довольным видом повторила муха. – Их в гниющие раны кладут, они оттуда весь гной выедают.

Лера скривился.

– Противно, да? Зато ни один врач так рану не вычистит. И когда наши противные червячки работают, рана ни капельки не болит. Наоборот, больному хочется смеяться, так в ране щекотно. А ещё наши червячки выделяют вещество, от которого ваши раны заживают быстрее.

– Погоди, – вспомнил Лера. – А при чём здесь комнатные мухи? Пантелеймон Юрьевич рассказывал, что раны от гноя чистят личинки мясных мух. Но перед этим их всё равно выдерживают на чистом мясе, чтобы микробы не попали.

– Микробы? – задумалась муха. – Это что такое?

– Без микроскопа не увидишь. Но умереть из-за них можно запросто. Вот у тебя в брюхе живёт почти 33 миллиона микробов и ещё полмиллиарда – на теле и на лапах. Ты во время еды слюну выделяешь?

– Бывает, – согласилась муха, пристально разглядывая надкушенную булочку.

– Вот с этой слюной на еду попадают миллионы бактерий. Среди них встречаются возбудители тифа, туберкулёза, дизентерии, холеры, полиомиелита, дифтерии, туляремии, трахомы и даже проказы.

Муха внимательно осмотрела свои передние лапки.

– Не верю, – мрачно заявила она. – Откуда тебе знать?

– Да на спор, – забыв о микробной опасности, хлопнул её ладонью Лера. – У нас зоологию Пантелеймон Юрьевич ведёт. Самый классный учитель! Знаешь, как интересно рассказывает. Во!

– Это тот, от которого мелом воняет?

– Ну да.

Лера хотел рассказать мухе о средствах борьбы с микробами, но его прервал шум, возникший в туалете. В следующее мгновение на крышу из окна стали вываливаться одноклассницы, которых, надо заметить, была целая дюжина. «Неужели богомол пробрался в школу?» – испугался Лера.

 

Первые потери

На самом деле это был не богомол, а директор школы Юлиан Сидорович Почёмбыт. Не зная о чрезвычайности ситуации, директор вошёл в туалет и с изумлением обнаружил там целую ораву восьмиклассниц. Сгрудившись у раскрытого окна, девчонки хлопали в ладоши от восторга, улавливая обрывки телепатических диалогов. Смущённый Юлиан Сидорович решил, что по рассеянности ошибся этажом и собрался было незаметно ретироваться. Но в последний момент увидел на крыше столовой гигантских мух, а рядом с ними – учителя биологии.

– Это что такое? – спросил тогда он.

Вот тут-то слабая половина 8 «Б» и принялась в панике сигать за окошко. Вслед за ними высунулась грозная физиономия Почёмбыта.

– Пантелеймон Юрьевич, – строго сказал он. – Что за эксперименты вы проводите? Кто разрешил?

Пантелеймон Юрьевич только руками развёл.

– Юлиан Сидорович! – закричали тогда мальчишки, спасая учителя. – На вашу «копейку» гигантский богомол напал. Как хлобыстнул по ней – один блин на колёсах остался!

– Мы не виноваты! – кричали они. – Насекомые сами по себе увеличились! Мухи вон какие стали!

Почёмбыт подошёл к краю крыши, но своего автомобиля, который стоял под самой стеной столовой, увидеть не смог.

– Неужели и вправду в блин? – посмотрел он на биолога.

Тот утвердительно кивнул.

– Даже баранка свинтилась, – заверил с улыбкой Курила. – Хотите, принесу?

И не дожидаясь ответа, вскочил своей мухе на спину. Муха обмахнула лапкой мордочку, словно осеняя себя крестом, зажужжала и, коротко разбежавшись, легко взмыла в небо вместе с седоком. Увидев это, учитель с директором замахали руками и чуть было сами не бросились вслед за ними с крыши.

– Осторожно! – закричали они в один голос.

– Ого-го! – отозвался радостно Курила и, описав дугу, приземлился в школьном дворе.

Не успели Юлиан Сидорович и Пантелеймон Юрьевич прийти в себя, как мушиный наездник вернулся в поле их зрения. Обхватив ногами муху за туловище, Курила обеими руками держал перед собой руль от «жигулёнка», воображая, что ведёт автомобиль. Муха точно следовала всем поворотам руля. «Сговорились», – понял Лера. Но ведь директор школы ещё не знал о мухотелепатии. Чувствуя, что сходит с ума, Почёмбыт схватился за голову. В этот момент из окна высунулась завуч Фаина Демьяновна, которую за нервозный характер все в школе звали за глаза Фенечкой.

– Юлиан Сидорович! – закричала она истошно. – Юлиан Сидорович!

Пролетавшая мимо муха от испуга резко взмыла вверх. Курила потерял равновесие и, сам того не желая, уронил рулевую баранку. Просвистев в воздухе наподобие лассо, баранка накрыла пышную причёску завуча. Голова Фаины Демьяновны легко проскочила между радиальными планками, и руль повис у неё на шее.

– Вася! Курильчик! – взвизгнула она. – Сними немедленно!

Но перепуганная муха рванула ещё выше и вместе с Курилой скрылась в синем поднебесье. На помощь к завучу поспешили директор с учителем биологии.

– Бедная машина, бедный мальчик, – вздохнул Юлиан Сидорович, взялся за рулевое колесо и попытался его снять.

Увы, как он ни вертел рулём, а Фенечка – головой, положения, при котором их можно было бы разъять, не находилось.

– Странно, – задумался Почёмбыт. – Как-то же она туда просунулась?

– Может быть, у Фаины Демьяновны во время испуга череп сжался? – предположил Пантелеймон Юрьевич. – Такое в животном мире встречается.

– Теперь я похожа на бездомную свинью, – заплакала Фенечка.

– Это почему же? – встревожился Почёмбыт, который вдруг решил, что завуч с перепугу повредилась в уме.

– Такие в грузинских деревнях по улицам бегают.

Директор припомнил давнишнюю школьную экскурсию по сказочно красивым предгорьям и долинам Грузии. Вспомнил мелких грузинских свиней, которые свободно бегали по узким кривым улочкам, словно бродячие собаки. Вспомнил, как эти пронырливые существа пытались подрыть землю и пролезть под забором в чей-нибудь огород. Лицо его просветлело.

– Вы знаете, похоже, – согласился он. – Только ярмо грузины делают из связанных крест-накрест палок.

– Это, – объяснил он подошедшим ученикам, – чтобы свиньи сквозь ограды не лазали и приусадебные участки не разоряли.

– Ой! – услышав это, схватилась за руль Фенечка. – Да ведь нашу столовую тоже разоряют. Вот прямо сейчас.

 

Мирмики тяжеловесы

Выяснилось, что школьную столовую оккупировали рыжие и весьма нахальные муравьи.

– Тащат всё подряд, – рассказывала завуч. – Ведро с помоями и то уволокли. С ними старшеклассники из дежурного 11 «А» воюют.

– Скорее всего, это представители группы рыжих мирмик, – заявил Пантелеймон Юрьевич. – Мелкие, но сильно и неприятно жалящие муравьи.

– Да какие же мелкие? Во! – забыв про руль, широко развела руками завуч. – Здоровые, как собаки на Румынии.

Почёмбыт пригладил пушок на лысине.

– А ну, за мной! – приказал он негромко и полез через подоконник в школу.

Двумя рядами восьмиклассники дружно последовали за директором. Юлиан Сидорович привёл их в свой кабинет и распахнул дверь сейфа.

– Братцы, – молвил он дрогнувшим голосом. – Школа в опасности! Вооружайтесь!

Класс заглянул в сейф и ахнул. Там грудой лежали рогатки, плевательные трубки, пугачи и даже один самопал.

– Юлиан Сидорович, – поправила на шее руль Фенечка, – откуда у вас такое?

– Трофеи моего тридцатилетнего директорства, – не без гордости посмотрел на неё Почёмбыт.

– Вот эту, – взял он ближайшую рогатку, – я отобрал у Пети Зюйкина, когда он учился в пятом классе. А сейчас баритон Зюйкин заканчивает консерваторию. А вот эта рогатка Альки Водопляса. Теперь Альберт Иванович руководит сельскохозяйственным предприятием «Победа».

– Ну, что вы стали? – сурово оглядел он школьников. – Берите!

Мальчишки молча и сосредоточенно разобрали метательные орудия. Из девчонок рогатку взяла только Галка Кит. Остальные стрелять не умели. Пантелеймон Юрьевич вооружился самопалом.

– С муравьями мы сами справимся, – сказал он директору, – а вы уводите младшие классы на верхние этажи и вызывайте помощь из города.

Пантелеймон Юрьевич махнул самопалом, мол, за мной. Но мальчишки не сдвинулись с места.

– А снаряды? – повернулись они к директору. – Чем стрелять?

Почёмбыт пошарил в ящике стола, выудил из вороха бумаг пригоршню дроби и несколько спичечных коробков.

– А для рогаток? – напомнили мальчишки.

Юлиан Сидорович подумал, пригладил пушок на лысине и сокрушённо вздохнул. Вырвав из настольного календаря листок, он черкнул красными чернилами: «Срочно выдать ящик гаек!»

– Бери своих девчонок, – протянул записку Галке Кит, – и бегом к завхозу. Если будет кочевряжиться, скажи, что сегодня не парты надо ремонтировать, а школу спасать.

– А вы, – указал он мальчишкам на шкаф у двери, – возьмите пока по пачке цветных мелков. Для начала хватит, а там девчата гайки поднесут.

Через минуту мужская половина 8 «Б» во главе с учителем биологии шла к столовой. Замыкала отряд стрелков завуч Фаина Демьяновна.

– Муравьёв близко к себе не подпускайте, – наставлял Пантелеймон Юрьевич, заряжая на ходу самопал, – у них мандибулы очень острые.

– Чего острые? – обернулся, забежавший вперёд Лера.

– Мандибулы, – повторил биолог, – верхние челюсти.

А ещё у муравья на конце каждой лапы находятся по два крючка. Зацепит – не вырвешься. И помните: любой самый крошечный муравей может тянуть груз, в двадцать семь раз превышающий свой собственный вес!

– А эти размером с добрую собаку, – напомнила семенящая позади Фенечка. – Каждый не меньше двадцати килограммов весит.

Лера тут же сделал вычисления.

– Ничего себе тяжеловесы! – изумился он. – Больше полтонны поднимают. Да эти «рыжики» расшвыряют нас, как футбольные мячики.

– Швыряться они не умеют, – заверил Пантелеймон Юрьевич, – а только хватать и тащить добычу. Поэтому, повторяю, бейте их на расстоянии.

Отряд спустился на первый этаж и остановился. В фойе школы не было ни души, только возле входной двери притаилась со шваброй в руках старенькая вахтёрша Майя Сергеевна. Из гардероба доносились чьи-то стоны. Учитель заглянул между вешалок и обнаружил там с десяток сидевших и лежавших старшеклассников. На их лицах и руках виднелись ярко-красные пятна, у некоторых даже волдыри.

– Кто это вас ошпарил? – нахмурилась вошедшая следом Фенечка.

– Это не кипятком, – морщась от боли, пояснили раненые, – это муравьи так плюются.

– Муравьиная кислота, – принюхался биолог к их одежде, которая источала неприятный острый запах.

– Странно, – удивился он, – так себя ведёт только подсемейство долиходерин. Но оно живёт в Австралии. Получается, – посмотрел Пантелеймон Юрьевич на завуча, – кто-то скрестил наших муравьёв с австралийскими. Неужели и вправду новое биологическое оружие?

– Откуда? – изумилась Фенечка. – Мы – мирные люди.

– А террористы? – напомнил биолог.

Из кухни донёсся грохот падающих кастрюль.

– Скоро там всех изранят, – подошла взволнованная старушка-вахтёрша.

– Вперёд! – приказала тогда воинственно завуч и поправила руль на шее. – Отбейте столовую!

Пантелеймон Юрьевич поднял руку.

– Теперь, парни, без суеты! – объявил он. – Берегите глаза. В случае попадания кислоты на кожу, немедленно смывайте её большим количеством холодной воды.

– За мной! – открыл он дверь столовой.

Мальчишки, воодушевлённые примером учителя, зарядили рогатки цветными мелками и храбро пошли в бой. К тому времени 11 «А», неся огромные потери, отвоевал большую часть столовой, прижав оккупантов к невысокой сцене. Школьникам противостояло около двух десятков муравьёв. Остальные, судя по шуму, разбойничали среди кухонных плит и котлов.

Размерами муравьи оказались ещё меньше, чем предполагал Лера, и имели не рыжий, а какой-то бурый цвет. Но челюсти-мандибулы у них были действительно острые, а лапы цепкие. Только это не спасало насекомых от поражения. Старшеклассники составили из опрокинутых набок столов неприступную баррикаду. Сплошная стена разделила столовую поперёк от подоконника до подоконника. На гладкой пластиковой поверхности этой стены зацепиться муравьям было абсолютно не за что, а прыгать они не умели. Время от времени то один, то другой из них вставал на задние лапы, пытаясь ухватиться за верхний край баррикады. Но старшеклассники были начеку и тотчас били такого нахала со всех сторон, не давая ему опрокинуть стол и сделать брешь в их обороне. Сантиметр за сантиметром 11 «А» двигал пластиковую стену вперёд, наступая под её защитой, словно римские легионеры под прикрытием щитов. И всё бы ничего, но муравьи весьма метко обстреливали их кислотой. Один за другим из строя выбывали обожжённые бойцы. Отвоёвывать столовую становилось всё трудней.

 

Битва за столовую

Увидев подкрепление, старшеклассники обрадовались.

– Пацаны! – закричал здоровяк Миша. – Прикройте левый фланг!

Слева было совсем худо. Там в полном одиночестве героически отбивался лыжной палкой от превосходящих сил противника физрук Львович. Но и ему уже попало пару раз кислотным зарядом. А из-за баррикады лезли, устрашающе щёлкая мандибулами, бурые головы и слышно было, как когтистые лапы с противным визгом скользят по пластику. Не задумываясь, Лера растянул рогатку и – хлоп(!) – с первого же выстрела попал в ближайшего муравья. На буром лбу агрессора отпечатался взрыв белого мелка, как будто на краю Вселенной вспыхнул белый карлик.

– Бац! – хлопнула рядом рогатка Клёпы, и лоб другого муравья украсил красный «карлик».

Мальчишки из 8 «Б» энергично и со знанием дела обстреляли насекомых. От частых попаданий цветными мелками те вскоре стали походить на шедевры наскальной живописи и теперь боялись высунуть из-за баррикады даже кончик усика. Тогда стрелки взобрались на подоконники, и буро-бело-розово-голубые оккупанты вновь попали в сектор обстрела. А тут Галка Кит притащила с одноклассницами ящик гаек.

– А вы, – Фенечка гневно посмотрела на вооружённого самопалом учителя. – Почему вы не стреляете?

– Боюсь в ребят попасть, – признался тот. – У дроби разлёт большой.

Фаина Демьяновна грозно оглядела поле боя: – Что же это за муравьи такие? Зачем они на нашу столовую напали?

– Думаю, их привлёк запах пищи, – пояснил биолог. – А муравьи – самые обычные, которые в большом количестве населяют наши леса и сады. Я уже говорил, мурмика рубра или рыжие мирмики.

– Мымрики? – переспросили сзади удивлённо.

Завуч с биологом обернулись и обнаружили новое подкрепление. Перед ними стояли вооружённые рогатками мальчишки из 8 «А». Не успел Пантелеймон Юрьевич предупредить их о кислотной опасности, как столовую сотряс страшный грохот. В следующее мгновение из кухни высыпала тьма-тьмущая муравьёв. Яростно клацая челюстями, бурые оккупанты набросились на баррикаду.

– Мальчики! – увидев это, воскликнула Фенечка. – За мной! Бей мымриков!

– Да не мымриков, а мирмиков, – поправил Пантелеймон Юрьевич.

Но его уже никто не слушал. Ученики бросились в бой. Справа, закутавшись по самые глаза в штору, словно бедуин в бурнус, лупил противника металлической штангой от карниза здоровяк Миша. Рядом, прикрываясь кастрюльной крышкой, колотил врага половником долговязый Речка. Трижды обожжённый физрук по-прежнему героически сражался на левом фланге. А с подоконников вражеские тылы обстреливали мальчишки из 8 «Б».

Вновь прибывшим ничего не осталось, как растянуться цепью вдоль фронта и бить прямой наводкой по наседающим муравьям. Девчонки не успевали подавать снаряды. Ящик с гайками стремительно пустел.

– Беречь патроны! – приказала Фенечка. – Стрелять наверняка!

Лучше всех это получалось у Мухи. Он стоял на подоконнике у правого края баррикады и выстрел за выстрелом наносил противнику сокрушительный урон.

– Молодец, Толик! Дай им жару! – подбадривала завуч, хотя днём раньше первой бы назвала стрельбу из рогатки в школьной столовой хулиганством и чудовищным бескультурьем.

В школе Толика Мухина звали Мухой не из-за фамилии. А из-за того, что бил он из рогатки столь метко, что мог за несколько метров попасть в обычную муху на стене. А тут увеличенные муравьи. Стрелять по ним было для него так же просто, как стрелять в упор из пушки по слону.

Поняв, от кого исходит наибольшая опасность, бурые оккупанты дружно ринулись на правый фланг. Самый крупный из них ухватился одной лапой за подоконник, а вторую протянул к ноге меткого стрелка.

– Толик, берегись! – увидев это, закричала Фенечка.

Увы, Муха в грохоте сражения ничего не слышал. Между тем, большому муравью осталось совсем чуть-чуть, чтобы зацепить его своими крючками и утянуть за линию фронта. Завуч повернулась к учителю биологии.

– Стреляйте! – приказала она. – Иначе Мухин погибнет.

Ни слова не говоря, Пантелеймон Юрьевич взял самопал на изготовку, прицелился и чиркнул спичкой. В самопале зашипело, из дула повалил дым и всё. Осечка!

– Что же вы! – огляделась Фенечка и, не обнаружив никакого оружия, вспомнила о собственной шее.

В отчаянии она одним рывком сорвала с себя автомобильный руль и запустила его через всю столовую. Руль просвистел в воздухе, словно летающая тарелка, и начисто срезал большому муравью усики. Но это агрессора не остановило.

– Натуральный мымрик! – вознегодовал тогда Пантелеймон Юрьевич.

Схватил за дуло бесполезный самопал и с силой метнул в безусого муравья. Тяжеленное оружие попало настырному мирмику точнёхонько в лоб. Лишь тогда он выпустил подоконник и скрылся за баррикадой. Увидев, что до Мухи не добраться, бурые оккупанты бросились на левый фланг к израненному физруку. Очевидно, они намеревались прорвать фронт на самом слабом его участке и даже успели опрокинуть пару столов… Но тут Галка Кит принесла из столярной мастерской охапку табуретных ножек.

– Кому дубинки?! – закричала она.

Первой вооружилась Фенечка, которая тотчас поспешила на выручку к учителю физкультуры.

– Держитесь, Львович! – размахивая дубиной, врезалась она в самую гущу сражения.

За ней, круша противника налево и направо, двинулся Пантелеймон Юрьевич. Муравьям пришлось отступить и на левом фланге. Перегруппировавшись, они сменили тактику. Мирмики взбирались на сцену и с её высоты вели по защитникам школы шквальный огонь. Очередной муравей поворачивался задом к баррикаде, приподнимал брюшко и – чвяк – на ту сторону летела короткая струя муравьиной кислоты. Мальчишки проявляли чудеса сноровки, уклоняясь от обжигающих «плевков». Но всё равно то один, то другой из них с криками отбегал к умывальникам, где наготове стояли девчонки. От кислоты досталось всем. Один заряд хлопнул по пышной причёске Фаины Демьяновны. Правда, завуч в пылу сражения не обратила на это внимания. А зря.

 

Победа и трофоллаксис

От частых попаданий в пиджаке Леры образовалось множество прорех и пиджак стал похож на кружевную салфетку.

– Ах, так! – увидев это, разозлился Лера.

Взял на прицел самого крупного муравья, хотел выстрелить и не выстрелил. Муравей без усов вёл себя странно – размахивал рулём от «жигулёнка» и не давал своим сородичам вести по школьникам прицельную стрельбу.

После массированного обстрела бурые агрессоры предприняли контрнаступление на центральном участке. Вмиг опрокинули один из столов и образовали в баррикаде брешь. Сражавшийся там Пека не успел опомниться, как был заплёван кислотой и сбит с ног. Если бы не поднос, которым он прикрывался, как щитом, ему бы запросто откусили нос или ухо.

– Петя, держись! – зычно крикнул Пантелеймон Юрьевич, бросаясь на помощь.

– Не сдавайся, Капустянский! – вторила Фенечка.

Все, кто находился поблизости, поспешили к Пеке на выручку. Под градом обрушившихся на них ударов муравьи отступили. Стол тотчас поставили на место, и баррикада снова стала неприступной.

Тут вместе с Почёмбытом прибыло новое пополнение.

– Братцы! – объявил Юлиан Сидорович. – В кабинете физики проходят последние испытания электрошокера. Ещё немного, и наш замечательный Николай Николаевич покажет этим вражинам, что такое высокое напряжение!

Муравьи, услышав, какая опасность им грозит в лице учителя физики, внезапно дружно отступили, а затем и вовсе побежали прочь из школы. Последним, грозно размахивая рулём, ковылял всё тот же большой безусый муравей.

– Ура! – закричали одиннадцатиклассники.

– Ура! – подхватили восьмиклассники.

– Победа! – воскликнули учителя.

Но стоило им зайти на кухню, как радость их померкла. Там царил полный разгром.

– Да они всё наше продовольствие украли, – заключил Почёмбыт, – вот и сбежали.

Неожиданно в конце кухонного коридора показался муравей без усов. Руль болтался у него на поясе, а в лапах была объёмистая кастрюля. Муравей вразвалочку приближался к Юлиану Сидоровичу. От такой наглости насекомого люди на мгновение опешили. В следующий миг мальчишки схватились за дубины.

– Не бейте его! – закричал тогда Лера. – Он за нас!

Действительно, муравей и не думал нападать. Он подошёл к директору школы, поставил перед ним кастрюлю и склонил голову. От такого вежливого поведения Почёмбыт просто умилился. Муравей, между тем, снял крышку, и все увидели, что кастрюля до краёв наполнена сладким и густым киселём.

– Какое-то необычное проявление трофоллаксиса, – заметил Пантелеймон Юрьевич.

Защитники баррикады удивлённо посмотрели на биолога.

– Это передача пищи от муравья к муравью, – пояснил он.

Фенечка нахмурилась, Юлиан Сидорович пригладил пушок на лысине, а 8 «Б» дружно посмотрел на любителя насекомых. Но Клёпа тоже не знал, что такое трофоллаксис.

– Из лап в лапы, что ли? – наморщил он лоб.

– Да нет же! – отмахнулся Пантелеймон Юрьевич. – Это когда муравей-фуражир набирает полный зобик пади, возвращается в муравейник, принимает характерную позу и выделяет изо рта капельку жидкости. Ближайшие муравьи выпивают эту капельку. Затем они кормят следующих своих товарищей и так далее по цепочке. В итоге принесённый одним фуражиром корм становится достоянием всей семьи.

– Вот это взаимопомощь! – восхитилась Фенечка.

– И взаимопонимание, – добавил Пантелеймон Юрьевич. – Во время трофоллаксиса в пищу попадают выделения муравьёв. Благодаря этому они знают численность своей семьи, есть ли в ней царица, сколько личинок и рабочих муравьёв, а также многое другое. Они самые организованные и дисциплинированные насекомые, выполняющие общую задачу.

– А почему тогда этот не ушёл с остальными? – указал на безусого муравья Юлиан Сидорович. – Может, он шпионить остался?

Учитель биологии внимательно присмотрелся к подозреваемому в шпионаже мирмику.

– Кажется, я ему по голове вашим самопалом попал, – припомнил он. – Скорее всего, у этого муравья что-то вроде сотрясения мозга случилось, а ещё могло сказаться отсутствие усиков.

– Так и есть, – показала на руль Фаина Демьяновна, – он и мой крестник.

– Надо его на цепь посадить, как собаку, – предложил Муха. – Он своих предал и нас предаст.

– Это не предательство, – не согласился биолог.

– Я его к себе возьму, – решительно выступил вперёд Лера.

Муравей, по-видимому, хорошо понимал человеческую речь. Он тотчас подбежал и лёг у Лериных ног.

– Видели, каков царь природы, – ухмыльнулась Фенечка. – Даже муравьи нашему Стопочкину покорны.

– Да бросьте вы, – рассердился Пантелеймон Юрьевич. – Кто вам сказал, что люди для природы важнее, чем муравьи? И почему? Потому что нас 6 миллиардов? Да на каждого человека приходится примерно по 250 миллионов насекомых. И если они все увеличатся, нам будет не до царствования.

– А муравьи ещё вернутся? – подняла руку Галка Кит.

– Обязательно, – кивнул биолог. – Ушли мирмики только потому, что набрали полные зобики еды. Сейчас они поделятся с остальными муравьями, а после приведут с собой в два раза больше фуражиров…

Лера отошёл к умывальнику, где сидел контуженный падением Петя Капустянский.

– Шурку не видел? – спросил он.

Пека потряс головой.

– Какого Шурку?

– Захарьева.

– А, Шурку, – наконец, понял он. – Шурка домой побежал – за мазью от ожогов.

 

Нечапай и собачьи скакуны

Недолго думая, Лера поспешил к Шуркиному дому, который находился в двух кварталах от школы.

На всех окраинах городка, где располагались заводы, выли сирены. Вдалеке проехала милицейская машина, из динамиков которой хриплый голос участкового дяди Вани Безручко предупреждал об опасности, просил всех немедленно спрятаться в укрытии и советовал слушать сообщения радио. Лера заторопился. Безусый муравей бежал следом.

– Ты только не подводи меня, – строго посмотрел на него Лера, – а то от Фенечки вовсе житья не будет. Знаешь, как мы с ней?

– Во как! – сдвинул он кулаки, словно двух баранов столкнул лбами. – А сегодня завучиха с утра пораньше озверела и давай цепляться…

И Лера рассказал муравью скверную утреннюю историю. Вместо заболевшей Надежды Филипповны к ним на математику явилась Фаина Демьяновна. Завуч сходу испортила всем настроение. С победным видом она объявила самостоятельную работу, о которой в классе никто не знал, и к которой, конечно же, никто не готовился. Раздала бумажные полоски с вариантами заданий. Дождалась, когда все спрячут учебники. Вооружилась толстой пластмассовой линейкой и, словно надзиратель, пошла между парт, высматривая нарушителей порядка. У Леры на беду закончились чернила в ручке. Забыв, что урок ведёт нервная завуч, а не добрейшая учительница математики, он обернулся к сидящей позади него Галке Кит.

В тот же миг коршуном налетела Фенечка и хлопнула его линейкой по голове. У Леры чуть искры из глаз не посыпались. Было и больно, и обидно. А ещё унизительно, хотя в классе никто не хихикнул и даже не улыбнулся. Внутри у Леры будто атомная бомба взорвалась. Не успел он понять, что делает, а уж вскочил на ноги, вырвал из Фенечкиных рук линейку и, не задумываясь, хрястнул о колено.

– Ты что себе позволяешь?! – опешила завуч.

– А вы?! – запальчиво парировал Лера. – Вы нарушаете права ребёнка!

– Какая прелесть, – театрально отстранилась от него Фенечка.

– Да! – не замечая иронии, выпалил он. – От битья лучше не учатся, а наоборот…

– Двадцать лет работаю в школе, – перебила его завуч, – а такого ещё не встречала.

– А учителям долго детей учить нельзя – они психическими становятся, – пробурчал сердито Лера, усаживаясь за парту.

– Значит, я сумасшедшая? – зло прищурилась Фенечка.

Лера отвернулся к окну и промолчал.

– Ладненько, – выдохнула тогда она зловеще. – Я тебе устрою расстройство психики. Ты у меня из нулей вылезать не будешь…

Припомнив это, Лера грустно посмотрел на муравья. Тот сочувственно кивал безусой головой.

Двор Захарьевых встретил их тишиной. Но едва Лера прикрыл за собой калитку, как перед ним возникло неизвестное крутолобое чудище. Тело крутолобого было приплюснуто с боков, будто по нему проехал многотонный каток. Однако ростом оно доходило Лере до груди и весьма напоминало какой-то суперсовременный малолитражный броневик. Казалось, что шоколадного цвета панцирь кто-то тщательно отполировал. Закруглённая, наподобие головки английской булавки, голова переходила в такое же бронированное туловище, состоявшее из десятка члеников, похожих на пластины рыцарских лат. Чудище стояло на мощных задних лапах. Средними же чуть касалось земли, удерживая таким образом равновесие. А небольшие передние лапки держало перед собой.

То, что перед ним хищник, Лера понял сразу же. Зазубренные верхние челюсти неизвестного насекомого нависали над двумя плоскими клиновидными нижними челюстями. Судя по всему, крутолобый примеривался к нему и вот-вот собирался прыгнуть. Лера в ужасе огляделся, в поисках спасения. Но тут безусый муравей снял с себя руль и треснул им хищника по бронированному боку. В следующий миг крутолобое чудище клацнуло челюстями и раскусило руль, как хрупкую баранку. Удар был такой силы, что муравья отбросило в сторону. Чудище вновь повернулось к Лере. В последний момент, когда он уже распрощался с жизнью, над его головой грянул выстрел. Не издав ни звука, «броневик» завалился на свой плоский бок.

– Быстрей в дом! – высунулся из окна Шурка.

В руке у него дымилась двустволка отца. Не раздумывая, Лера бросился к крыльцу. Безусый муравей – за ним.

– Что это за блин с клыками? – спросил Лера, захлопнув дверь.

– Блоха собачья, – отозвался Шурка. – Только увеличенная. Возле будки ещё парочка затаилась. Наверное с Джека напрыгали.

– А Джек где? – спросил Лера, предполагая самое худшее.

– Нет, – понял, о чём подумал друг, и заулыбался Шурка. – Джек – не дурак. Он в будке спрятался. А будку ни одна блоха не разгрызёт – батя на совесть сделал.

Лера подошёл к окну. Муравей за ним.

– А этот откуда? – с опаской посмотрел на него Шурка.

– Это свой, – заверил Лера. – Он хороший, он меня только что от смерти спас.

Шурка приблизился и с интересом осмотрел муравья.

– А как назовёшь? – склонил он голову набок. – Можно Рексом или Мухтаром.

Лера почесал затылок.

– Нет, – мотнул вихрами. – Пусть будет Нечапай.

– Нечапай? – удивился Шурка. – В смысле «не трогай»?

– Не-а. Видишь, у него усов нет. Поэтому и Нечапай. У Чапаева, знаешь, какие усищи были?

– Тогда Нечапаев, – поправил его Шурка.

– А так неинтересно, – отмахнулся Лера.

– Слушай, – вспомнил он, – а почему блоха на меня набросилась? Она же собачья, значит, должна собак кусать?

– Может и человека цапнуть, – заверил Шурка. – А вообще, блохи разные бывают – и человеческие, и крысиные, и кошачьи, и даже суслятские.

– Какие? Какие? – рассмеялся Лера.

– Ну, – улыбнулся Шурка, – те, которые на сусликах водятся.

Тут он принюхался и стремглав бросился на кухню.

– Ё-моё! – завыл он оттуда.

По комнатам поплыл сизый дымок с запахом едкой гари.

– Ты что, картошку жаришь? – удивился Лера.

– Да нет, – отозвался Шурка, – это специальная мазь от ожогов по маминому рецепту.

Лера вошёл на кухню и увидел на плите здоровенную эмалированную кастрюлю.

– Для всей школы, – пояснил Шурка.

– А почему запах такой? – заглянул в кастрюлю Лера.

– Масло растительное подгорело.

– Подсолнечное?

– Ну да. На каждый стакан масла надо со спичечный коробок пчелиного воска и половинку круто сваренного желтка. Сразу на огонь ставишь кастрюлю с маслом, а в него кладёшь воск. Как только воск растает, бросаешь по щепотке желток. И помешиваешь часто-часто, чтобы мазь не вспенилась и не убежала.

– А что потом?

– Потом процеживаешь через ткань и всё – ставь в холод и пользуйся, когда надо.

– Хорошая мазь?

– Во! – выставил большой палец Шурка. – Меня однажды кипятком обожгло, так через два дня и следа не осталось.

Сделав полную кастрюлю мази, друзья снесли её в погреб под домом, чтобы остыла.

 

Чудо-юдо под седлом

– Теперь пойдём Джека спасать, – объявил Шурка.

Перезарядил ружьё и взял на веранде с полки баллончик.

– Держи, – протянул.

– Освежитель воздуха. Аромат натурального кофе, – прочёл Лера и недоуменно уставился на Шурку.

– Вместо слезоточивого газа, – пояснил тот. – В крайнем случае, можно какой-нибудь гадине в глаз брызнуть.

Друзья вышли на крыльцо. Из глубины двора донёсся жалобный вой.

– Надо Джека в сарай перевести, – взвёл оба курка Шурка. – Не то эти паразиты ему житья не дадут.

Подобравшись к сараю, мальчишки увидели, что одна блоха сидит на крыше будки, ещё две, мешая друг другу, пытаются расширить вход в будку, в которой поскуливал Джек.

Шурка тщательно прицелился и выстрелил. Ближайшая из блох тотчас пала замертво. Сидевшая на будке, сиганула в неведомую высь. А третья развернулась и, оскалив страшные зубы, пошла на друзей. Мальчишки побежали назад к дому, блоха засеменила следом. Укрывшись на веранде, они перевели дух.

– А чего она не прыгает? – спросил Лера, выглянув в окошко.

– Наверное, она на маленькие расстояния бегает, а прыгает на большие, – предположил Шурка.

– Разве это бег? – показал Лера на блоху, которая, мелко перебирая лапами, только-только приблизилась к крыльцу. – Черепахи быстрее ползают.

Блоха тем временем взобралась на крыльцо и принялась угрожающе щёлкать челюстями.

– А давай её оседлаем, – предложил Шурка.

– Как оседлаем? – не понял Лера.

– У нас в сарае седло и уздечка есть.

– Как ты её оседлаешь, когда у неё такая пасть?

– В сарай заманим, там стойло.

– Да не пойдёт она.

– А на живца, – сделал загадочное лицо Шурка и бросился в комнату.

В доме мяукнул кот. «Неужели он своего Бобрика блохе скормит?», – испугался Лера. Но Шурка вынес не кота, а старую облезлую лисью шапку.

– А клюнет блоха на неё? – засомневался Лера.

Шурка покрутил шапку и так, и этак.

– Должна. Лиса тоже из семейства собачьих. Для надёжности можно смальца свиного взять.

Так и сделали. Шапку измазали смальцем и насадили на швабру. Лера взобрался на чердак, а с чердака на пологую крышу веранды. Там он лёг животом на шифер и по-пластунски подполз к самому краю. Блоха его сразу учуяла и развернулась, чтобы запрыгнуть на дом. Но Лера спустил вниз на швабре лисью шапку в свином смальце, и у блохи от такого сочетания, похоже, помутилось в голове. Она соскочила с крыльца и засеменила к приманке.

– Шурик, ставь лестницу! – крикнул Стопочкин.

Захарьев выскользнул из дома, притащил из сада лестницу и приставил её к стене веранды. Блоха подобралась вплотную к приманке.

– Куда её вести? – спросил Лера, тихонько ступая по лестнице.

Одновременно он описывал шваброй круги, отчего блоха кружилась под ней, словно в вальсе.

– На задний двор, – ответил Шурка, – я там сейчас всё приготовлю.

И он бросился к сараю. Лера сошёл наземь и, пятясь, повёл блоху за собой на расстоянии швабры.

Как ни странно, но друзья без труда заманили глупую блоху в стойло. Шурка ловко накинул на неё уздечку, а после осторожно поставил на шоколадную спину седло и не менее осторожно затянул подпругу. Но блоха не обратила на это никакого внимания. Только щёлкала зубами да тянулась к лисьей шапке, путь к которой теперь преграждал барьер стойла.

– Жуть, – вытер со лба холодный пот Лера, когда всё было закончено. – А если бы эта тварь куснула?

– По сравнению с дикими мустангами она ещё смирная, – улыбнулся Шурка. – А если её обкатать, то она совсем домашней станет.

Решив прокатиться, они вывели оседланную блоху из сарая. Но тут к калитке подбежал Муха.

– Эй! – закричал он издалека. – Вас директор ищет! Пошли быстрее!

– Почему именно нас? – не поверил Лера.

– А вы что, не знаете? – удивился Муха.

Оказалось, Юлиан Сидорович собрал экстренную линейку и объявил, что учебное заведение переходит на осадное положение и что ни один школьник не имеет права его покинуть. Ученики остаются в школе до тех пор, пока их не заберут родители. А родители их смогут забрать только тогда, когда милиция очистит городок от гигантских насекомых.

– Почёмбыт передал: всем немедленно вернуться, – заключил Муха.

Он собрался было бежать дальше и вдруг заметил блоху под седлом.

– Ничего себе! – вошёл он во двор. – Что это за чудо-юдо?

– Блоха, – неохотно пояснил Лера.

– Класс! – восхитился Муха и поочерёдно посмотрел на друзей. – А можно чуточку в седле посидеть?

– Да, пожалуйста, – великодушно разрешил Шурка.

Муха вскочил в седло, подобрал поводья и, дурачась, стукнул блоху пятками по бокам.

– Н-но, родимая! – весело воскликнул он.

Блоха, по-видимому, только этого и ждала. Присела и… Друзья ошеломлённо посмотрели друг на друга. Ни блохи, ни Мухи перед ними не оказалось, будто они шапку-невидимку надели. Лишь мощный порыв ветра, пахнувший в лица, указывал на то, что насекомое куда-то прыгнуло.

– Не может быть! – не поверил Лера. – Мы бы увидели, куда она ускакала.

– Как ты увидишь, когда у этой блохи один скачок, наверное, километра на три.

– Да ну!

– А ты сам считай. Раньше она была не больше трёх миллиметров, а прыгала почти на метр. Теперь здоровая, как бугай. Насколько увеличилась, настолько и прыгает.

– Ёлки-палки! – поражённый этим обстоятельством, Лера почесал в затылке. – Куда же она бедного Толика занесёт?

Закрыв Джека в сарае, друзья ухватили за ручки кастрюлю с мазью и поспешили к школе. Шурка шёл с ружьём на плече. Лера держал наготове баллончик с освежителем воздуха. На улицах городка было пустынно. Только однажды они увидели вдалеке бродячую собаку. Но сверху на неё тотчас обрушилось нечто коричневое и собака, взвизгнув от ужаса, исчезла.

– Это блохи, – мрачно заключил Шурка.

 

Глобалы

Вернувшись, друзья узнали, что особый режим объявлен не только в их школе. На военное положение переведён городок, район, область, республика, континент и весь земной шар.

– Не может такого быть! – не поверили они и зашли в радиорубку.

Там, склонившись над приёмником, слушали последние новости Клёпа и Пантелеймон Юрьевич. В заключение международный обозреватель сообщил, что мировое сообщество окрестило увеличенных насекомых глобалами.

– А почему глобалами? – удивился Лера. – Можно было гигантами назвать или там циклопами.

– У циклопов только один глаз, – напомнил Клёпа. – И вообще, циклопы – редкое явление. А глобалы от слова «глобальный». Это значит – везде и повсюду.

– Всеобъемлющий, – подсказал Пантелеймон Юрьевич.

– Я и говорю, – кивнул Клёпа. – Насекомые не только здоровенными стали, они ещё по всему миру увеличились.

– Глобальная опасность, – вздохнул биолог. – Уму непостижимо, что происходит. Да вы сами послушайте.

И он покрутил ручку настройки. Сквозь скрежет и попискивание радиоволн прорвался контрабандистский говорок свободного радио.

– На юге США, – встревоженно рассказывал диктор, – нападению насекомых подверглись города и населённые пункты от Сан-Антонио до Таллахасси. Особенно сильно глобалы зверствуют в районе реки Миссисипи. Наибольшую опасность представляют губоногие многоножки, вооружённые ядовитыми клешнями. Эти стремительно передвигающиеся ночные хищники сейчас достигают 30 метров в длину. И если раньше многоножки охотились преимущественно на тараканов, жуков и земляных червей, а самые крупные особи – на скорпионов, ящериц и мышей, то теперь объектом их охоты стали люди. Американская общественность бьёт тревогу, повсеместно создаются отряды местной самообороны. В то же время, представитель южноамериканских индейцев Пурус Журуа выразил желание оказать помощь США и вместе со своим племенем приехать из Бразилии в штат Луизиана для проведения массового отстрела многоножек. Пурус заявил, что индейцы его племени испокон веку с удовольствием питались этими потомками сегментированных кольчатых червей, и будут питаться ими впредь, невзирая ни на какие размеры. Всем, кто желает последовать примеру индейцев и ввести в свой рацион мясо губоногих, Пурус Журуа рекомендует предварительно отрывать им ядовитые клешни.

Учитель биологии сокрушённо покачал головой.

– Я не удивлюсь, если увеличатся и двупарногие многоножки.

– Это те, которых тясяченожками называют? – не замедлил блеснуть своей эрудицией Клёпа.

– Верно.

– Они тоже ядовитые? – заинтересовался Шурка.

– А как же! Питаются, правда, растительной пищей, но яда у них не меньше. У одной такой тысяченожки вдоль всего тела по бокам расположены клапаны, как амбразуры у фрегата. Через эти амбразуры многоножка стреляет по своим врагам синильной кислотой.

– Это же смертельный яд! – поразился Лера. – То же самое, что цианистый калий.

– Верно, – подтвердил биолог. – Правда, многоножка использует синильную кислоту только для защиты. Набросятся на неё, предположим, муравьи, – тут он кивнул на безусого Нечапая, – она даст залп из всех орудий и уползёт, оставив за собой облако ядовитого газа.

Мальчишки были потрясены.

– Лучше бы они не увеличивались, – заключил Шурка.

– А для химической промышленности было бы совсем неплохо иметь сотню-другую глобальных многоножек, – не согласился Пантелеймон Юрьевич.

– Это ещё зачем?

– Дешёвое производство синильной кислоты. А так нужны целые заводы и громадные средства. К примеру, катализаторы для её получения делают из платины, палладия, золота и серебра. Да и экологически изготовление синильной кислоты небезопасно. От одного пара можно отравиться и умереть.

– А зачем такая кислота нужна, тараканов травить?

– И для этого тоже. А вообще, её используют для производства синтетических волокон, искусственных каучуков, пластмасс, эфиров, красителей, отбеливателей, фунгицидов, инсектицидов и даже лекарств.

– Ничего себе! – покрутил головой Шурка. – Куда ни глянь, везде синильная кислота.

– С чего ты взял? – недоверчиво усмехнулся Лера.

– А вон, смотри, – показал Шурка на стену, – покрашено – раз, пуговицы пластмассовые – два, носки синтетические – три, подошвы на ботинках каучуковые – четыре, рубашка белая – пять, а утром я витамины пил – это же почти лекарство.

– Во-первых, синильная кислота не во всех этих вещах применяется, – вновь склонился над радиоприёмником Пантелеймон Юрьевич. – Во-вторых, применяется она не в чистом виде, а в сочетании с другими веществами, после чего становится совершенно безвредной.

 

Розовая саранча

Учитель тронул ручку настройки, и в радиорубку ворвалась торопливая скороговорка другого диктора.

– По данным нашего корреспондента, – хрипело в динамиках, – с юго-запада на восточную Европу движутся несметные полчища розовой саранчи. Прилетев из-за Средиземного моря, глобалы изгадили центральную Италию, вторглись в пределы Югославии и разорили эту некогда цветущую страну до основания. Своими размерами и броневой мощью прожорливые насекомые могут потрясти воображение самого уравновешенного человека. Каждая особь подобна танку. Только в отличие от громоздкой бронетехники, саранча способна передвигаться по воздуху. Для уничтожения такого количества глобалов понадобятся усилия всех европейских стран.

Сейчас крылатые вредители достигли территории Западной Украины. Судя по направлению движения, они в ближайшее время должны пересечь украинско-белорусскую границу.

– Ёлки-палки! – разволновался Лера. – Розовые скоро и до нас доберутся.

– Очень может быть, – согласился биолог.

– Ну, дела! – воскликнул Клёпа и бросился вон из радиорубки.

– Получается, гигантские насекомые появились почти одновременно на всех континентах, – встал и нервно заходил по комнате Пантелеймон Юрьевич. – В Латинской Америке увеличился и без того Гигантский водяной клоп, достигавший ранее 10 сантиметров в длину. В Мексике стал глобалом его родственник – гребляк. Нынешняя длина этих клопов превышает 10 метров. Передают, что от них теперь нет житья акулам и мелким китам.

– Они что, охотятся на них?

– Верно, как раньше на головастиков и мальков. Хватают своими передними ногами, а убивают острым клювом.

– Ничего себе!

– И это ещё не всё. В Австралии повсеместно выросла в размерах тля.

– Тоже на 10 метров?

– Нет, эти не больше яблока.

– Тогда ерунда, – легкомысленно отмахнулся Шурка.

– Ерунда?! – от возмущения биолог даже остановился. – Но ведь божьи коровки не увеличились!

– При чём здесь божьи коровки? – удивился Лера.

– А при том, что они тлёй питаются и не дают ей плодиться. Эта, как вы сказали, ерунда, размножается невероятно быстро. Потомство только одной особи меньше чем за год может составить 210 в 15-й степени.

– Это сколько же миллиардов будет? – потёр лоб Лера.

– Не знаю, – признался Пантелеймон Юрьевич. – Но масса этих потомков составляет 822 миллиона тонн, что втрое больше массы всего человеческого населения земного шара.

– И всё это от одной тли? – опешили друзья.

– Угу, – хмуро посмотрел на них биолог.

– Ё-моё!

– Ёлки-палки!

– Австралия затонет!

– Земля не выдержит! – загалдели разом друзья.

В радиорубку вновь ворвался голос диктора.

– И в заключение, – объявил он, – в свои уютные залы приглашает ресторан «Зубр». Приходите на улицу Белуна. Вас ждёт первоклассное обслуживание и отменные блюда…

В этот момент вернулся Клёпа.

– А где Муха? – спросил он, запыхавшись. – Его Фаина Демьяновна вызывает и вас тоже.

– На блохе ускакал, – ответил Шурка, да так спокойно, будто Муха уехал на велосипеде.

– Как «на блохе»?! – услышав это, схватился за сердце Пантелеймон Юрьевич. – Сразу Курильчик пропал, а теперь Мухин?

– Курила вернётся, вы не переживайте, – взялись успокаивать его мальчишки. – Он же с мухами во, как дружит.

– А Мухин?

– И Муха найдётся.

– Как же, найдётся, – помрачнел биолог. – Блоха – паразитирующие насекомое, если не сожрёт, то обязательно какую-нибудь инфекцию занесёт. Вон крысиные блохи в XIV веке разнесли по земле бубонную чуму, которая за двадцать лет уничтожила три четверти населения Европы и Азии.

Пантелеймон Юрьевич посмотрел на радио и зачем-то добавил: – Ещё примерно половина человечества умерла из-за москитов, распространяющих малярию и жёлтую лихорадку.

– Москиты-то тут при чём?

– При том, – кивнул учитель на радиоприёмник. – Передавали, что на побережье Западного Нила обнаружены гигантские экземпляры этого семейства кровососущих.

– А я слышал, – вспомнил Клёпа, – что в Австралии учёные вывели искусственный гриб. Он завлекает малярийных комаров, а потом их вроде как съедает.

– Ладно, – прекратил разговоры Пантелеймон Юрьевич, – ступайте к завучу и расскажите про Мухина. А я пока в милицию позвоню.

 

Кисельная обжора

Учитель биологии направился на вахту к телефону, а Шурка с Лерой – на третий этаж, где располагался кабинет Фаины Демьяновны. Подойдя к её двери, они услышали подозрительный шум.

– Что это? – снял Шурка с плеча двустволку.

Лера пожал плечами и прислушался. Из-за дверей доносилось чавканье. Слишком громкое, чтобы это мог быть человек, а тем более, заведующая учебной частью школы.

– Это не у Фенечки, – прошептал Лера и показал на соседнюю дверь, – это здесь.

По соседству с кабинетом завуча располагалось помещение 11 «А» класса, который сейчас лечили в медпункте Шуркиной мазью.

– А ну пошли! – взвёл курки Шурка, распахнул дверь и вошёл в класс с ружьём наперевес.

Вошёл и остолбенел. В дальнем углу у раскрытого настежь окна среди опрокинутых парт сидела и лопала кисель из кастрюли громадная, как лошадь, оса. Её полосатая чёрная с жёлтым раскраска напоминала тигровую.

– Метра три, как пить дать, – прошептал потрясённый Лера.

Увидев друзей, оса забыла про сладкое и бросилась в атаку. Шурка выстрелил из двух стволов почти в упор. Насекомое упало на спину и яростно заработало крыльями, пытаясь встать на ноги. Пока Шурка доставал из стволов стреляные гильзы, оса развернулась на спине и, словно скорпион, подняла над собой брюхо со смертельным жалом на конце. В следующий миг она обрушила на голову Шурки своё оружие, которое в увеличенном виде больше походило на толстый стальной лом. Недолго думая, Лера схватил друга за рукав и выдернул из класса. Вместо Шурки оса ударила жалом-ломом в стену. Посыпалась штукатурка. С трудом высвободившись, раненое насекомое снова пошло в наступление. Увидев это, мальчишки захлопнули дверь и подпёрли её снизу ногами.

– Не прислоняйся, – посоветовал Лера. – А не то она и дверь, и тебя вместе с нею насквозь пробьёт.

– Сейчас я ей покажу, где раки зимуют! – пообещал Шурка, вынимая патроны с картечью на кабана.

В следующий миг дверь содрогнулась от мощного удара. А потом ещё и ещё. Оса хоть и была обессилена ранением, но барабанила с такой силой, что дверь ходила ходуном. Друзья поняли, что долго им не продержаться.

– Пацаны! – заорал Лера. – На помощь!

Наконец, Шурка зарядил ружьё.

– Отходи, – предложил Лера. – Возьмёшь дверь на прицел, а я открою.

– Не удержишь, – не согласился Шурка, – и картечь может в разлёт пойти. Надо подождать, пока она успокоится.

 

Опять Фенечка

Вместо одноклассников на крики явилась Фаина Демьяновна.

– Опять Стопочкин хулиганит! – возмутилась она, увидев Леру. – Что на этот раз?

Но Лере было не до разговоров, того и гляди, оса двинет своим жалом по двери и разнесёт её вдребезги.

– Немедленно отпустите! – потребовала завуч. – С кем вы там балуетесь?

– С летающим тигром, – нервно хихикнул Лера.

Фенечка побагровела.

– Или ты отпустишь дверь, или уйдёшь из нашей школы навсегда!

Лера посмотрел на друга. Шурка кивнул, мол, действуем по твоему плану. Отошёл к противоположной стене коридора и взял ружьё на изготовку. Багровая от гнева Фенечка ничего не замечала.

– Ну?! – нависла она над Лерой.

– Да, пожалуйста, – сказал тот, отскакивая в сторону.

В следующий миг дверь распахнулась, и у ног Фенечки оказалась зловещая усатая морда, клацающая могучими челюстями.

– Караул! – слабо вскрикнула завуч.

Не мешкая, Шурка выстрелил. Когда пороховой дым рассеялся, мальчишки увидели, что за дверью бьётся в предсмертной агонии оса, а перед ней лежит неподвижное тело завуча.

– Ты что, Фенечку застрелил? – испугался Лера.

Растерянный Шурка перевёл взгляд с ружья на завуча, с завуча на осу, а с осы опять на ружьё.

– Да я-я-я, – стал заикаться он, – в неё и не целился.

Тут Фаина Демьяновна застонала, и Лера бросился перед ней на колени.

– А, – открыла она глаза, – снова Стопочкин. Ну, я тебе устрою бал-маскарад с хлопушками.

После этого она поднялась и, не удостоив друзей даже взглядом, как ни в чём не бывало, удалилась с гордо поднятой головой в свой кабинет.

– Нет, ну хоть бы за что? – возмущённо посмотрел на друга Лера.

– Не расстраивайся, – махнул рукой Шурка. – Подумаешь, Фенечка, главное – осу укокошили, а сами целы остались.

 

Кофейные галлюцинации

Друзья с трудом оттянули полосатое насекомое вглубь класса.

– Ну и воняет от неё! – поморщился Шурка.

Лера принюхался.

– Вроде псиной.

– Точно, – согласился Шурка, – ещё больше, чем от Джека.

Лера достал из-за пояса баллончик с освежителем воздуха.

– Сейчас будет, как в турецкой кофейне, – подмигнул он и пустил в сторону осы длинную струю.

В воздухе разлился аромат свежеприготовленного кофе. Из ниоткуда возник мужской голос.

– «Нескафе классик», – сказал он.

Встревоженные друзья переглянулись. Лера выглянул в коридор. Шурка – в окно. Но нигде никого не было.

– Может, это слуховые галлюцинации? – предположил Лера.

– Сразу у двоих не бывает, – не согласился Шурка.

– Рекламы по телеку насмотрелись, вот нам и кажется одно и то же, – гнул своё Лера.

– А попробуй ещё раз брызнуть, может, это какой-нибудь кофейный дух отзывается.

Лера брызнул, и вновь над ними раздалось: – «Отличный вкус! Отличное начало!»

– Ёлки-палки! – испугался Лера, но тут взгляд его наткнулся на классную доску.

Рядом с доской в стене зияло отверстие, пробитое осиным жалом.

Заглянув в него, он увидел комнату, в глубине которой светился экран крошечного портативного телевизора.

– Там же кабинет Фенечки, – округлил глаза Шурка.

Тотчас в поле зрения Леры попала и сама Фаина Демьяновна. Сжимая пальцами виски, она рассматривала на столе какую-то бумажку. Но вот реклама закончилась, и завуч вновь уставилась в экран.

– В Южной Америке, – сообщил сурово телевизор, – несметное количество гигантских банановых пауков оплели сплошным куполом паутины одну из перуанских деревень…

– Она последние новости смотрит, – прошептал Лера.

– А почему не слышно? – спросил Шурка.

– А потому, – отозвался Лера, – что во время рекламы телевизор орёт как резаный, а так еле лепечет.

После пятиминутного сообщения из Индии, в телевизоре снова стали рекламировать кофе. На экране два полярника пили из дымящихся кружек. Лицо Леры вдруг расплылось в плутоватой улыбке. Он достал из-за пояса баллончик с освежителем воздуха и аккуратно брызнул им в отверстие.

– Ты зачем это делаешь? – удивился Шурка.

– Тс-сы, – поднял палец Лера.

Мальчишки прислушались. Реклама стихла, затем явственно донёсся голос Фенечки.

– Какая прелесть, – сказала она отчётливо.

Услышав это, Лера загадочно подмигнул Шурке, который никак не мог понять, что задумал друг.

– Погоди чуток, – уговаривал его тихо и весело Лера, – сейчас расскажу.

Он дождался очередной рекламы и вновь приставил баллончик к отверстию…

…Фаине Демьяновне необходимо было отнести директору школы депешу, но она никак не могла оторваться от телевизора, с экрана которого то и дело сообщали самые невероятные новости со всех уголков света. Дождавшись, наконец, рекламной паузы, она бросилась на выход и внезапно учуяла потрясающий аромат, как будто за стеной располагалась турецкая кофейня. В это время в телевизоре нахваливали «Нескафе классик».

– Зарядись и не останавливайся! – советовал бодрый голос.

«Что же это такое? – застыла на пороге завуч. – Или у меня расстройство психики, как заявил этот наглец Стопочкин, или мой телевизор с секретом».

Надо пояснить, что крошечный аппарат привёз из-за границы племянник Фаины Демьяновны. Работал он водителем, возил автопоездом разные товары по всей Европе и в отличие от своей суровой тётушки был большим весельчаком. «Наверное, подсунул мне биотелевизор», – решила Фенечка, которая что-то где-то и когда-то слышала о телевизорах, передающих запахи. Тщательно обследовав корпус аппаратика, она обнаружила в нём множество подозрительных отверстий. Через каждое из них могли беспрепятственно поступать запахи. Под большинством отверстий стояли подписи.

– Какая прелесть, – хмыкнула завуч и надела очки.

Увы, все подписи были сделаны иероглифами. Ни японским, ни китайским, ни, тем более, корейским или даже вьетнамским языками Фаина Демьяновна не владела. Немного поразмыслив, она решила добиться нужного результата истинно научным методом – взять и закрыть все отверстия. Достала из ящика стола жевательную резинку, которую отобрала днём раньше у хронического жевуна из 5-го класса, и сунула себе в рот.

– Нет, нет, не делай этого, – словно предчувствуя беду, взмолился бархатным голосом телевизор.

Завуч от такого нежданного предупреждения едва жевательную резинку не проглотила. Но ничего необычного не произошло – на экране разворачивалась очередная серия очередного испанского сериала. Лощёный кабальеро нежно смотрел на слащавую сеньориту.

– Тьфу ты! – в сердцах плюнула Фаина Демьяновна.

Следом вновь грянула реклама кофе.

– Отличный вкус! – напомнил бодро диктор. – Отличное начало!

В тот же миг по кабинету разлился аромат кофе.

– Сейчас я тебе покажу начало, – пообещала завуч, энергично чавкая жвачкой.

 

Антипанк в паутине

Очень скоро Фаина Демьяновна обнаружила, что резиновое изделие намертво прилипло к передним зубам. Корча гримасы, она попробовала вытолкнуть жевательную резинку языком. Та не поддавалась. Тогда женщина сунула в рот указательный палец, поддела резинку ногтем и вытянула на свет божий. Ядовитого цвета масса пустила, словно паук паутину, тончайшую нить, соединив, таким образом, указательный палец с передними зубами. Фенечка хотела скатать её в шарик, но липкая жвачка вдобавок приклеилась ещё и к большому пальцу.

Поняв, что ей попалась какая-то особо скверная подделка, завуч решила изъять резинку с помощью клочка газеты. Это ей почти удалось. Большая часть ядовитой массы прилипла к бумаге. Но меньшая по-прежнему цеплялась за зубы. Фаина Демьяновна вытянула руку до отказа насколько смогла. Увы, резиновые нити не исчезли. Они охотно растягивались и ни в какую не рвались. В надежде хоть как-то избавиться от проклятой жвачки, она отшвырнула бумагу прочь. И напрасно, ибо свойства резины сокращаться оказались сильнее. Подчиняясь законам физики, жвачка полетела обратно и вместе с газетным клочком угодила завучу под мышку. Фаина Демьяновна глянула и едва не заплакала от злости. На всём своём протяжении жевательная резинка прилипла к её телу: от зубов через грудь до подмышки, от подмышки вдоль всей руки до кончиков пальцев.

Фенечке стоило большого труда совладать со своими и без того расшатанными нервами. Успокоившись, она аккуратно взяла бумагу двумя пальцами, как берут нечто отвратительное, потянула в сторону и… и даже застонала от бессилия. Резинка вновь образовала нить. В панике завуч отчаянно замахала рукой. А тут опять загремела реклама, и по кабинету снова поплыл аромат кофе.

– Люди добрые! Спасите! – схватилась она за голову.

И напрасно, попадание кислотным зарядом не прошло для причёски даром. Едва Фаина Демьяновна дотронулась до волос, как они осыпались, словно иголки с засохшей новогодней ёлки.

Пять минут спустя прибывший во главе вооружённого отряда Пантелеймон Юрьевич обнаружил заведующую учебной частью, опутанную с головы до ног ядовито-жёлтой паутиной. Посреди её пышной шевелюры блистала широкая плешь.

– Где паук? – деловито осмотрел кабинет учитель биологии.

– Какой паук? – едва не разрыдалась завуч.

– Глобальный, – подсказали ученики и показали на раздвоенную причёску, – который вас паутиной обклеил и уже кушать начал…

После того, как Фаину Демьяновну очистили от жевательной резинки, в кабинете осталось четверо: сама завуч, учитель биологии, Лера и Шурка. Остальные отправились на поиски Юлиана Сидоровича.

Ожидая директора, Фенечка страдальчески смотрела за окно, прикрывая тетрадкой плешь на голове.

– А давайте замаскируем, – робко предложил Шурка. – А то вы так на антипанка похожи.

– Почему на антипанка? – нахмурилась завуч.

– У него на башке гребень, типа лесопосадки, а у вас, наоборот, просека.

Фаина Демьяновна достала из стола зеркальце и приподняла тетрадь.

– Какая прелесть, – в отчаянии прошептала она и впилась взглядом в Шурку. – А ты сможешь… это, как его, замаскировать?

– Запросто, – улыбнулся Шурка.

 

Слон с крылышками

Через минуту он уже колдовал над её причёской. Из-за отсутствия лака и пенки для укладки волос, Захарьев использовал имеющиеся в наличии подручные средства. А имелись иголка и катушка белых ниток, которыми он и принялся сшивать разделённую надвое пышную причёску. Среди белокурых волос завуча белая нить, конечно, бросалась в глаза, но не очень.

– Я вам пока последнее сообщение прочитаю, – предложила подобревшая Фенечка и придвинула к себе лист бумаги.

В депеше на имя директора школы говорилось, что осадное положение продолжается и, что скоро на помощь в городок прибудут части регулярной армии. Пока же в школу подвезут продукты питания и предметы первой необходимости.

– Что за предметы? – не поняли друзья.

– Всё, что вам для жизни в первую очередь необходимо, – совсем непонятно пояснила Фенечка.

– А что нам такого необходимо? – посмотрел Шурка на Леру.

– Патроны, – принялся загибать пальцы Лера, – ружья, каски и, если можно, рыцарские латы.

– Нет, Стопочкин, – обожгла его взглядом завуч. – В школу завезут матрацы и постельное бельё, на котором вы будете спать. А ещё полотенца, мыло, зубную пасту и прочие средства гигиены.

– А парни верно говорят, – подал голос Пантелеймон Юрьевич. – Нам бы автоматы, парочку пулемётов и какую-нибудь пушечку, иначе от глобалов не отбиться.

К тому времени Шурка сделал последний стежок и отступил, любуясь своей работой. Фенечка снова взялась за зеркальце.

– Ну, как? – вопросительно глянула она на Пантелеймона Юрьевича.

– Как-то пирамидально, – признался биолог.

Действительно сведённые вместе половинки былой причёски напоминали островерхую крышу какого-нибудь старого домика в Троицком предместье Минска.

– Может, верхушку срезать? – почесал за ухом Шурка.

– Тогда будет похоже на перевёрнутую вверх дном утятницу, – не без злорадства вставил Лера.

В следующий миг в кабинет стремительно вошёл запыхавшийся Почёмбыт. Схватил депешу, пробежал по ней глазами и только потом посмотрел на завуча.

– Ношение руля, Фаина Демьяновна, вам на пользу не пошло, – заметил он, думая о чём-то своём. – Что-то у вас в лице изменилось.

Завуч хотела объяснить, что во всём виновата муравьиная кислота и замаскированная просека на голове, но Юлиан Сидорович внезапно бросился к окну.

– Едут! – радостно объявил он.

Лера обернулся и увидел, что в ворота школы въезжают два небольших фургончика, на которых крупными буквами выведено «МЧС».

– Ура! – обнялись завуч с директором.

Но тут из поднебесья на один из грузовиков с противным жужжанием спикировало нечто жёлто-чёрное, размером со среднего слона.

– Да это же оса! – ужаснулось школьное руководство.

– Нет, – не согласился Пантелеймон Юрьевич, который уже видел убитую Шуркой осу, – оса поменьше, это шершень.

Шершень вцепился в фургон и слышно было, как под страшным натиском его шести лап трещит жестяная обшивка. Ухватив добычу, гигантское насекомое легко оторвало её от земли.

– Боже, – зарыдала Фенечка, – а как же водитель?!

В ту же секунду дверь грузовичка открылась, и наружу вывалился человек. На помощь ему из школы выбежали несколько старшеклассников, ухватили бедолагу за руки-ноги и уволокли под защиту каменных стен. Водитель другого фургона резко затормозил и тоже скрылся в школе. Но шершни больше не нападали.

– Уверен, что этот глобал, представляющий род общественных насекомых из группы ос, украл продуктовую машину, – грустно заметил учитель биологии. – Они чуют еду за десятки километров.

 

Обезглавленная школа

Пантелеймон Юрьевич оказался прав: оставшийся грузовик оказался доверху нагружен матрацами.

– Что же делать? – расстроился директор. – Чем ребят кормить? Куда звонить?

– Телефон не работает, – доложил биолог. – Но зато на соседней улице есть ресторан «Зубр». Полчаса назад они рекламировали свою кухню.

Почёмбыт одобрительно кивнул и обратился к Шурке.

– Молодой человек, – не приказал, а попросил он, – дайте ваше ружьё. Мне, как директору, необходимо сходить и договориться о горячем питании для школы.

Ни слова не говоря, Шурка протянул оружие.

– Я с вами, – заявила Фаина Демьяновна. – Не то я тут с ума сойду от кофейных галлюцинаций.

И они ушли. Директор с двустволкой и завуч с островерхой причёской на голове.

Через полчаса в учительской неожиданно ожил телефон. Это был Юлиан Сидорович. Голос его срывался.

– Ресторан разгромлен! – кричал он сквозь страшный грохот. – Повсюду исполинские осы, муравьи и тараканы! Мы возвращаемся!..

Голос его перекрыл пронзительный женский визг.

– Проклятое насекомое! – заорал директор.

Следом грохнул выстрел, и связь оборвалась. Примерно в то же время над соседней улицей дозорные заметили гигантскую осу, нёсшую в своих лапах женщину со странной треугольной головой. К ресторану тотчас поспешил отряд старшеклассников во главе с учителем биологии. Прибыв на место, они обнаружили, что от ресторана «Зубр» остались лишь голые стены да ещё большой металлический котёл. Ни директора школы, ни завуча, ни ресторанных работников и близко не было.

– Наверное, они разбежались с перепугу, – предположил здоровяк Миша.

– Хотелось бы верить, – вздохнул Пантелеймон Юрьевич и показал на котёл: – Посмотри, что там – может, борщ или каша?

Миша подошёл к котлу, взялся за крышку и вдруг отпрянул в сторону.

– Ты чего? – удивились все.

– Тише, – поднёс палец к губам Миша и показал на котёл, – там глобал сидит.

Учитель, а за ним и ученики подошли ближе. Действительно, в котле кто-то тяжело дышал.

– Муравей, – предположил Миша.

– Нет, это не муравей, – прислушался Речка. – Может, какая-нибудь мошка или мокрица.

– А давайте током бабахнем, – предложил Стас. – Она оттуда, как миленькая, выскочит.

И протянул к котлу свой электрошокер. Но тут крышка приподнялась, и мальчишки увидели два безумных глаза под смятым поварским колпаком.

– Эй, – присмотрелся Миша, – ты кто такой?

– Шеф-повар, – прошептал из котла незнакомец, – Семёнычем зовут.

И крышка опять захлопнулась. После долгих уговоров, шеф-повар Семёныч, наконец, выбрался на свет божий. Но всю дорогу до школы затравленно оглядывался по сторонам, временами трясся телом и порывался вернуться обратно – в котёл.

– Продуктов из ресторана не будет, – объявил на внеочередном школьном совете Пантелеймон Юрьевич, – а Юлиан Сидорович и Фаина Демьяновна бесследно исчезли.

Узнав, что директор школы с завучем пропали без вести, Лера неожиданно загрустил.

– Знаешь, – признался он Шурке, – Фенечка, конечно, припадочная, но всё равно её жалко.

– Ну, да, – согласился Шурка. – Фенечка заводная. С ней прикольно было, даже весело. В общем, не соскучишься…

Оставшиеся преподаватели единодушно избрали главой школы учителя биологии, который знал о насекомых практически всё. Первым делом новый руководитель распорядился забаррикадировать окна на всех трёх этажах.

– Надо уложить мешки с песком на подоконниках, – приказал он старшеклассникам. – А верхнюю часть окон можно партами закрыть.

Младшие классы тем временем отправили в спортзал, который оказался самым безопасным местом в школе. Помимо того, что окна его были зарешёчены, они, к тому же, находились под потолком на недосягаемой для нелетающих насекомых высоте. На полу спортзала настелили матрацы, и получилось нечто вроде огромной спальни.

К тому времени водители из МЧС разгрузили фургон с предметами первой необходимости и отправились обратно на базу.

– Ждите, – пообещали они. – Мы доложим начальству о вашем положении.

Ещё через полчаса раздался новый звонок.

– Диспетчерская МЧС, – сказал женский голос. – К вам направлена машина с провизией и пожарный расчёт для прикрытия.

И отключилась. Сколько Пантелеймон Юрьевич не кричал в трубку, она была мертва. Вскоре со стороны пожарной части донёсся вой сирены.

– Продукты везут! – прибежал весёлый Клёпа. – Уже близко.

Школа застыла у окон. Всем очень хотелось кушать, особенно первоклашкам. Вой пожарной сирены стремительно приближался, но прилегающая улица была по-прежнему пустынна. Небо к тому времени затянуло серыми тучами. Видимость ухудшилась, но не настолько, чтобы не заметить продуктовый фургон и красный пожарный автомобиль. Сирена выла, казалось, у самых окон. Школьники крутили головами, пытаясь понять, с какой стороны подъезжают машины. Но их нигде не было. Наконец, вой накатил на школу, пронёсся над крышей и стал удаляться.

– Они что, на вертолёте? – не понял Лера.

– Это шершни, – стал чернее тучи биолог. – Опять наше продовольствие украли, а вместе с ним и пожарную машину.

На новом внеочередном экстренном школьном совете собрались учителя, завхоз, вахтёры, уборщицы и даже медсестра. Кроме того, в учительскую пригласили здоровяка Мишу, долговязого Речку и ещё двух старшеклассников. Незадолго до совета, мальчишек избрали командирами дружин, на которые разделили учеников старших классов.

Первым взял слово Пантелеймон Юрьевич.

– Положение складывается крайне опасное, – встал он. – Предлагаю немедленно устроить вокруг школы дымовую завесу для отпугивания насекомых. Во-вторых, необходимо послать фуражиров в СПК «Победа», чтобы запастись мясом, овощами и фруктами.

Поля сельскохозяйственного предприятия «Победа» начинались за южной окраиной городка буквально в пяти километрах от школы. Участники совета одобрительно закивали. Бывший колхоз они хорошо знали, там председательствовал бывший ученик школы Альберт Водопляс.

После непродолжительного диспута, за провизией решили отправиться вечером, когда снизится активность перепончатокрылых насекомых.

 

Муравьиный лев

Вечером продовольственная партия из восьми человек покинула школу. Возглавил её сам Пантелеймон Юрьевич. С ним пошёл Миша и трое самых сильных ребят из его дружины. Взяли ещё Клёпу, за то, что он, как и ускакавший на блохе Муха, умел стрелять из рогатки с необычайной точностью. Шурка, дом которого находился неподалёку от колхозных владений и который хорошо знал близлежащие окрестности, тоже попал в продовольственную партию. Ну, а уж он заявил, что без Леры не пойдёт.

– Мы с ним вон какую осу ухандокали, – доказывал Шурка. – И блоху оседлали. А вы кроме собачьих муравьёв, хоть с кем сражались?

– Мы уже обстрелянные, – твердил Лера.

– Ладно, – махнул рукой Пантелеймон Юрьевич, – пошли.

Прижимаясь к заборам, фуражиры двинулись к южной окраине городка. Тишина вокруг стояла необычная, жуткая тишина. На улицах и в садах не видно было ни людей, ни собак, ни кошек. Попрятались в ужасе птицы. Теперь не они охотились на насекомых, а насекомые на них. Временами до слуха долетало сухое потрескивание – то ползали в поисках добычи гигантские хищники.

– Не привлекайте внимания, – поучал биолог. – Держитесь поближе к укрытиям. В случае опасности – замрите и не двигайтесь.

До городской окраины добрались без приключений. Далее простирался обширный луг.

– Опасное место, – заключил Пантелеймон Юрьевич, осмотревшись. – Ни дерева, ни ложбинки. Всё, как на ладони. В случае нападения и спрятаться негде.

– А давайте через карьер пойдём? – предложил Шурка.

Песчаный карьер начинался тут же в пятидесяти метрах левее. Длинной выемкой он огибал луг и вёл к колхозному коровнику, от которого до правления «Победы» было рукой подать.

Первым в карьер спустился Шурка. За ним – Лера с Нечапаем. Замыкал колонну вооружённый дубиной Миша.

Песчаное дно встретило продовольственную партию скудной сорной травкой да ещё глубокой воронкообразной ямой, что зияла на пути.

– Вот где, в случае чего, можно спрятаться, – показал Шурка.

Увидев песчаную воронку, безусый муравей неожиданно упёрся и ни в какую не захотел идти дальше.

– Да что с тобой? – тянул его за поводок Лера. – Вперёд!

– Может, здесь кончаются владения мирмиков? – предположил Клёпа. – Вот он и не идёт.

– Очень может быть, – согласился Пантелеймон Юрьевич. – А возможно, причина в чём-то другом.

– Давайте его оставим, – предложил Шурка и подошёл к краю воронки. – Посадим в яму, а на обратном пути заберём.

После этого Нечапай занервничал ещё сильней и стал рваться с поводка. Далее произошло невероятное.

Со дна воронки вылетела струя сухого песка и ударила Шурку в лицо.

– А-а! – схватился он за глаза и, потеряв равновесие, упал.

Пока все соображали, что случилось, ослеплённый Шурка мало-помалу съезжал по сыпучему песку вниз. В яме, предчувствуя скорую добычу, сочно клацнуло. Услышав этот звук, Нечапай вырвал из Лериных рук поводок, подбежал к краю воронки и вцепился в Шуркин пиджак своей лапой с двумя крючками. Но потом оступился, попал на предательский откос и сам заскользил по песку.

– Держите мои ноги! – опомнился первым Пантелеймон Юрьевич, упал животом на край воронки и протянул муравью руку.

Нечапай ловко зацепился крючками за его джемпер. Остальные фуражиры навалилась на ноги биолога.

– Погодите, – предупредил учитель, услышав, что ученики обсуждают, кого и как вытягивать из воронки. – Муравей сам выберется и Захарьева вытащит. Главное, чтобы у него точка опоры была.

Так и вышло. По Пантелеймону Юрьевичу, словно по трапу, Нечапай вместе с Шуркой без труда выбрался наверх.

– Боже мой, – взялся за сердце биолог, когда всё закончилось, и его с Шуркой оттянули в сторону, – как я сразу не догадался. Это же ловушка муравьиного льва.

– Льва? – удивился Лера.

– Вернее, не льва, – поправился биолог, – а его личинки. Она зарывается в песок на дне ловушки, а снаружи оставляет широко раскрытые челюсти. Стоит муравью или мелкому жуку появиться у края воронки, как хищник быстрым движением головы бросает песок и таким образом сбивает свою жертву с ног. Если бы не мирмик, Шурка скатился бы прямо в её пасть.

Лера осторожно приблизился к воронке и в двух метрах от неё встал на цыпочки. Действительно, из дна ловушки торчали два могучих серповидных ножа, усеянных острыми шипами. За Лерой подошли остальные.

– Бр-ры, – поёжился Клёпа. – Она Захарьева мигом бы на фарш перемолола.

– Хуже, – вздохнул биолог. – Вцепилась бы челюстями и через специальные канальцы впрыснула пищеварительный секрет. После этого мышцы и внутренности вашего товарища подверглись бы процессу наружного, внекишечного переваривания. Ну, а после личинка высосала бы разжижённого Шурку через те же канальцы.

– Жуть, – отошёл подальше от воронки Клёпа. – Получается, от Захарьева одна бы шкура осталась?

– И кости, – уточнил биолог.

Шурка от таких рассуждений даже заплакал. И непонятно было, почему он слёзы льёт: от жалости к самому себе или от попавшего в глаза песка.

– Поплачь, поплачь, – одобрил Пантелеймон Юрьевич, – со слезами весь мусор вытечет.

 

Три говорящих кочана

Когда Захарьев наплакался вволю, фуражиры, соблюдая все меры предосторожности, двинулись дальше. Опасались не зря – дно карьера было сплошь усеяно воронками. Осторожно обходя ловушки личинок муравьиного льва, они благополучно пересекли карьер. Выбрались наверх и сразу же обнаружили узкую полоску асфальта, которая вела в хозяйство Альберта Водопляса. Пройдя метров сто, экспедиция наткнулась на чёрно-белый шлагбаум. Рядом на обочине высился такой же полосатый столб с указателем «СПК Победа». Справа за капустным полем белел свежей побелкой коровник.

Обойдя шлагбаум, экспедиция вышла на капустное поле.

– Да, – покрутил головой Клёпа, – много мы капусты не унесём.

– Надо вначале разрешение получить, – заметил Пантелеймон Юрьевич.

– А дадут?

– Должны. Председатель хозяйства – мой лучший ученик.

– Алька Водопляс, – улыбнулся Лера.

– Кому Алька, – нахмурился учитель, – а кому Альберт Иванович.

– А как он председателем стал?

– В университете учился. А когда закончил и сдал экзамены, ему в числе лучших двадцати выпускников предложили возглавить отстающее сельское хозяйство. Вот уже второй год наш Алька колхоз поднимает.

Внезапно один из капустных кочанов взлетел над грядкой и повис в воздухе. За ним ещё два.

– Руки вверх! – приказал грозно первый кочан и направил на экспедицию двустволку.

Только теперь школьники разглядели, что перед ними стоят два мужика и дед в длинной до пят шинели. На головах странной троицы были надеты мотоциклетные шлемы, обёрнутые для маскировки капустными листами. Со стороны казалось, будто это кочаны капусты с носом и глазами.

– У вас тоже военное положение? – с удовольствием поднял руки Пантелеймон Юрьевич.

– Ещё какое, – сердито отозвался дед. – С самого утра чья-то морда поросячья у нас капусту ворует. Четверть поля с корнем перетаскала.

– А мы здесь при чём? – удивились мальчишки.

– Разговорчики! – прикрикнул кочан, вооружённый ружьём. – Кто такие?

– Мы из школы, – сказал Лера.

– За продуктами, – добавил Шурка.

– Чрезвычайное положение по всему миру, – пояснил учитель. – Но у нас самое наичрезвычайнейшее – дети голодные.

– Так может, это вы нашу капусту в эмиграцию отправили? – подозрительно прищурился кочан с ружьём.

– Да брось ты, Адам, – вмешался тут дед, до того внимательно разглядывавший биолога. – Это же учитель школьный. Моя внучка у них учится.

– Не лезь, Потап, – осадил его Адам, но ружьё опустил. – А идёте куда?

– В правление ваше к Альберту Ивановичу.

– Ага, – подобрел Адам и забросил двустволку на плечо, – тогда мы вас проводим.

– Что там в городке слыхать? – спросил он.

– Я же говорю, военное положение, – взялся рассказывать биолог и показал на бежавшего поодаль Нечапая. – Некоторые виды насекомых без видимых причин увеличились во много раз. Полагаю, что вашу капусту съела бабануха.

– Бомба чего? – не расслышал дед Потап. – Мухи?

– Бабануха, – поправил его учитель, – или капустный листоед. Такой жук, длиной не более пяти миллиметров…

– Хотя, – задумался Пантелеймон Юрьевич, – теперь он может и до пяти метров увеличиться.

– Вы, часом, не выпивший? – заглянул ему в глаза Адам.

– Ну, хорошо, – рассердился биолог. – Покажите, где у вас пропала капуста?

Адам повёл их в сторону карьера.

– Смотрите.

По краю поля зигзагами тянулась широкая полоса, на которой не осталось ни одного кочана капусты. На взрыхлённой земле виднелись лишь борозды, будто волокли множество тяжёлых мешков.

– Видите, – показал дед Потап, – целая банда орудовала.

– Ха, – подошёл первым Шурка, – воры какие-то пьяные.

– Почему же пьяные? – удивился дед.

– А потому что капусту они рвали, как попало и тащили её сикось-накось.

– Нет, ребятки, – присмотрелся Пантелеймон Юрьевич, – это не воры. Человеческих следов нет. Похоже, это на самом деле гигантская бабануха.

– Куда же она тогда делась? – не поверил Адам. – Если гигантская, её издалека должно видать.

– А давайте пойдём и посмотрим, – предложил учитель.

 

Бабануха и светлоногая блошка

Пройдясь по краю поля, зигзагообразный след пересёк асфальтовую дорогу, что отделяла капустные гряды от карьера, и оборвался.

– Вот она где, – подошёл к краю обрыва Пантелеймон Юрьевич.

На дне карьера лежал громадный тёмно-зелёный жук с металлическим отливом.

– Ничего себе жучок! – присвистнул Лера. – Метров пять, точно.

– Знакомьтесь, – объявил учитель, – злостный вредитель овощных культур его величество капустный листоед.

– Ах ты, козье вымя! – воскликнул дед Потап. – В жизни такого не встречал!

Адам повернулся к третьему своему товарищу.

– Егорыч, – спросил он, – а ты карьер хорошо проверял?

– Угу, – только и кивнул могучего телосложения Егорыч.

В это время налетевший порыв ветра сорвал с места гигантского жука и, перевернув его, словно большой бумажный короб, протащил несколько метров.

– Ага, – всё понял Пантелеймон Юрьевич. – Похоже, пожиратель капусты получил по заслугам.

– Попал в ловушку муравьиного льва? – догадался Клёпа.

– Личинки, – напомнил биолог. – И она от листоеда только панцирь оставила.

– Поэтому вы его и не обнаружили, – обернулся он к Адаму. – Жук, наверное, был на дне воронки под песком. А теперь личинка муравьиного льва все его внутренности выпила, а несъедобную хитиновую оболочку выбросила наверх.

Понаблюдав ещё немного, как ветер гоняет по дну карьера панцирь бабанухи, стражи капусты повели школьных фуражиров обратно через поле в сторону своего правления.

– Мы ныне вроде колхоз, а вроде и не колхоз, – рассказывал по дороге дед Потап. – Раньше как говорили? Всё твоё, всё общественное и никакой собственности. Из-за этого особого интереса работать в хозяйстве не наблюдалось. А как Альберт Иванович пришёл, мы семейный подряд развернули.

– Как это? – не понимали мальчишки.

– А одной семьёй стали подряжаться кроликов, свиней или бычков выращивать. А вот Зинаида Берёзкина, жена нашего Васи, – показал он на большого и молчаливого Егорыча, – молочную ферму арендовала. Я конюшней заведую.

– Зачем же вы тогда капусту охраняете? – удивился Лера.

– А у нас дежурство по графику. Вот сутки отдежурим, а завтра другие заступят. И так пока урожай не уберём. Адам-то наш Собойка, хоть и за старшего, но тоже не полевод. Он второй год теплицей владеет – огурцы, помидоры выращивает.

Адам Собойка, шедший впереди, неожиданно остановился, да так внезапно, что Лера чуть нос не расквасил об его спину.

– Что это? – схватился за ружьё владелец теплицы.

Лера выглянул из-за плеча Собойки и увидел тёмно-коричневого жука с двумя светлыми продольными полосками на спине. Размером жук был не меньше какого-нибудь крупного зайца. Сидел меж гряд и как ни в чём не бывало поедал капусту, кочан которой держал передними лапами.

– По всем признакам, – вышел вперёд Пантелеймон Юрьевич, – это светлоногая блошка. Видите, длинные нитевидные усы, утолщённые задние бёдра и светлые ноги. Как и все блошки, большая любительница капусты.

– Сейчас я её, – пообещал Адам и прицелился.

Но блошка вдруг щёлкнула утолщёнными ногами и легко взмыла ввысь. Взрослые и подростки закрутили головами.

– Где она? Где? – растерянно озирался Адам.

– Она на другом краю поля приземлилась, – подсказал Клёпа, показывая далеко в сторону.

– Поэтому её блошкой и прозвали, что она прыгает, как блоха, – пояснил учитель биологии.

– Что же вы раньше не сказали? – расстроился Адам. – Теперь она всю нашу капусту сожрёт.

– Думаю, не успеет, – успокоил его Пантелеймон Юрьевич. – С такими прыжками ей не миновать карьера и челюстей личинки муравьиного льва.

В это время со стороны коровника, мимо которого они проходили, раздались душераздирающие женские крики.

 

Бей слепаков!

– Зинка моя, – сказал дрогнувшим голосом Егорыч и поспешил на помощь.

– Точно, Зинка, – подтвердил Адам и оглянулся на гостей. – А ну, за мной!

Фуражиры, не разбирая дороги, побежали к коровнику. Завернули за угол и увидели, что у ворот разворачивается нешуточное сражение. Шестеро, похожих на мух, насекомых пытались прорваться в коровник, вход в который преграждали вооружённые вилами мужчина и женщина.

– Да это же Алька Водопляс! – узнал в мужчине своего ученика Пантелеймон Юрьевич.

Внутри фермы жалобно мычали напуганные коровы. Мухоподобные достигали двух метров в холке, имели короткие и, судя по всему, чрезвычайно острые хоботки.

– Будьте внимательны, это слепни, – предупредил учитель биологии. – Опасные кровососы. Вот этот самый большой – бычий, а остальные златоглазики.

Бычий слепень нахально наседал на ощетинившихся вилами защитников коровника, а златоглазики норовили зайти с флангов. Их не смущали ни острые вилы, ни то, что один из их собратьев уже лежит в стороне, безжизненно задрав кверху лапы.

– Зиночка, осторожней! – крикнул Егорыч, безрассудно хватая большого тёмно-бурого кровососа за прозрачное крыло.

Бычий слепень рванулся и с лёгкостью сбросил с себя могучего Берёзкина. Отлетев, словно кукольный, Егорыч ляпнулся об открытые ворота фермы, охнул и осел в беспамятстве. Тёмно-бурый гигант тем временем двинулся на Адама. Недолго думая, Собойка выстрелил дуплетом. Слепень сделал по инерции несколько шагов и пал замертво к его ногам. Адам переломил ружьё, но перезарядить не успел. На недвижимую тушу бычьего слепня вспрыгнул слепень поменьше с красивыми золотисто-изумрудными глазами. Вот сейчас он набросится и вонзит своё кинжаловидное жало в хозяина теплицы.

Увидев это, все на миг оцепенели. Каждый понимал, что не успеет помочь Адаму. И только муравей не растерялся. Развернувшись к врагу брюшком, Нечапай выстрелил зарядом кислоты и угодил противнику в глаз. Слепень схватился за голову передними лапами, не удержался на оставшихся четырёх и кувыркнулся с тёмно-бурой туши вниз. Следом к нему подскочил Стас с электрошокером и ткнул в бок разрядной вилкой. Тут, правда, случилось небольшое недоразумение. С другой стороны врага атаковал дед Потап. Издав воинственный клич, что-то вроде «Йо-хо!», он хрястнул златоглазика куском железной арматуры. Таким образом, последним в создавшейся электрической цепи оказался дед. Ток проскочил по телу насекомого, потом по арматуре и напоследок долбанул старика. От электроудара у Потапа даже зубы клацнули, а из глаз искры посыпались.

– Ах ты, тушёнка собачья! – только и сказал он, упав рядом с бездыханным слепнем.

Хотя деда и хватил родимчик, он был жив. А вот, что убило златоглазика, никто не понял: то ли ток, то ли арматура, то ли прямое попадание кислотой в глаз.

Получив секундную передышку, Адам вытащил из стволов дымящиеся гильзы. А вот достать из кармана новые патроны не успел. В следующий миг на него обрушился ещё один слепень. Вцепился лапами в телогрейку и так тряхнул, что у Адама ружьё из рук вывалилось. Не успел он опомниться, как обнаружил себя распластанным на крыше коровника. Над собой Адам увидел два необычайной красоты золотистых изумруда, а между ними смертоносный «кинжал». Слепень перехватил жертву поудобней и потянулся жалом к оголённой шее. Адам застыл в ужасе, понимая, что ещё миг – и он умрёт. Жало уже оцарапало кожу, как вдруг златоглазик дёрнулся и отступил. Это Клёпа открыл по нему беглый огонь из рогатки. Под градом гаек хищнику пришлось не сладко. Но отвлекать кровососа от жертвы, школьный снайпер мог ровно столько, сколько у него имелось снарядов. На помощь пришёл Лера, который стал швырять камнями. Стрельнул разок и Нечапай, но его кислотный заряд не долетел до цели. Остальным было не до Адама. Из-за угла на них наскочили сразу три слепня. Размахивая дубинами, старшеклассники во главе с Пантелеймоном Юрьевичем вступили в бой.

Шурка поднял бесполезное ружьё и, рискуя попасть в лапы врага, бросился под стену коровника.

– Патроны! – замахал он ружьём, привлекая внимание лежащего на крыше Адама. – Патроны!

Собойка сходу понял, что от него требуется. Медленно и незаметно для слепня он достал из кармана пригоршню патронов и пустил их вниз по крыше. Шурке осталось лишь подобрать боеприпасы. Вскоре у него на вооружении оказалось пять зарядов.

– Быстрее! – торопил Клёпа. – Гайки кончаются!

– И камней мало! – вторил ему Лера.

– Сейчас, сейчас, – бормотал Шурка, пытаясь запихнуть в ствол второй патрон, картонная гильза которого была примята.

– Да брось ты его! – в отчаянии закричал Лера. – Стреляй, а то поздно будет!

Наконец, Шурка зарядил оба ствола.

– Замри! – крикнул он Адаму, взяв златоглазика на мушку.

Но Адам и так не шевелился. Он уже давно потерял всякую надежду на спасение и теперь лежал, придавленный многопудовым хищником, ни жив, ни мёртв. Шурка затаил дыхание и плавно спустил курки.

– Ба-бах!

От выстрела у всех заложило уши, а слепню снесло полголовы. Не выпуская из лап Собойку, он упал набок и поехал по покатой крыше вниз, увлекая за собой несостоявшуюся жертву. Коровник был невысок, но всё же падать с него – не приведи господь – того и гляди рёбра переломаешь. Шурка с Лерой даже зажмурились, когда Адам и златоглазик рухнули с крыши. Но обошлось. Первым на землю упал слепень, а уж на него свалился хозяин теплицы.

– Мужики, бей слепаков! – тотчас заорал он, отобрав у Шурки ружьё.

 

Спасение коров

От диких криков пришёл в себя Егорыч, а за ним и дед Потап. Мужики поспешили присоединиться к сражающимся. Сзади по кровососам дружно ударили вилами Зинаида и Альберт Иванович.

Первыми же выстрелами Адам уложил крайнего слепня. Двое других были забиты дубинами, поражены током и заколоты вилами.

– Ух, – вытер со лба пот председатель Водопляс. – Ну и уморили меня эти чудища.

Он воткнул вилы в землю и подошёл к Собойке.

– Спасибо, – пожал руку. – Выручили.

– Да, что я, – смутился Адам. – Из меня бы самого юшку пустили, если бы не эти хлопчики.

И он показал на стоявших неподалёку школьников.

– На капустном поле задержали, – пояснил Адам.

Подошёл Пантелеймон Юрьевич.

– Здравствуй, Альберт!

– Здравствуйте! – обрадовался тот учителю, как родному. – Объясните мне, что происходит?

Биолог вкратце обрисовал положение.

– В городке неспокойно, – заключил он. – Есть потери в школе: пропали Юлиан Сидорович, Фаина Демьяновна и два ученика. Разгромлена столовая. Дети остались без питания. В район обещают прислать части регулярной армии. Пока же существует постоянная угроза нападения гигантских насекомых.

– Продуктами мы вам поможем, – задумался Альберт Иванович. – Что касается безопасности, то мы и сами беззащитны. Есть несколько охотничьих ружей да ещё вилы…

Неожиданно из-за угла коровника донёсся вопль Зинаиды. Не задумываясь, все гурьбой бросились к ней и обнаружили жуткую картину: на земле лежала мёртвая корова, из которой, вонзив в неё жало, пил кровь полутораметровый крокодил. Был он, правда, расписан в какую-то серенькую сеточку и имел крылья.

– Бурёночка, моя Бурёночка! – причитала Березкина.

Пока Адам снимал с плеча ружьё, Клёпа, недолго думая, выстрелил в крокодила из рогатки. Увесистая гайка угодила кровопийце прямо между глаз. Хрюкнув, тот завалился на спину и беспомощно задрыгал лапами.

– Вот это клепанул! – восхитились мальчишки.

Альберт Иванович пригвоздил крылатое чудище к земле вилами. Зинаида с плачем бросилась к корове.

– Бурёночка! – убивалась она.

– Хорошо, хоть сама жива, – обнял и взялся успокаивать жену Егорыч. – Ей-то уже ничем не поможешь.

Погибшая Бурёнка выглядела так, будто в ней остались лишь кости да кожа.

– Что ж вы хотите, – посочувствовал учитель биологии. – Даже обычный слепень может выпить 20 миллилитров крови. Представляете, сколько надо гигантскому? – И вздохнув, вдруг заявил: – Наверное, дождь будет.

– Это почему же? – оглядел небо председатель.

– А вот этот слепень, – показал Пантелеймон Юрьевич на заколотого крокодила, – зовётся дождёвка обыкновенная. Он всегда перед дождём нападает.

Лера с Шуркой подошли ближе. Похожий на крокодила слепень имел крылья с серым сетчатым рисунком и отвратительные чёрные с жёлтыми разводами глаза.

– Интересно, – глянул по сторонам Водопляс, – сколько таких чудовищ в наших краях завелось?

– Возможно, очень много, – отозвался Пантелеймон Юрьевич.

– Надо отряд самообороны организовать, – решил Альберт Иванович. – Иначе пропадём. Но где оружие взять?

Услышав это, к председателю подошёл Шурка.

– Машину дайте, – заявил он твёрдо, – или телегу и мы с Леркой всех вооружим.

Альберт Иванович посмотрел на учителя.

– Дайте, – улыбнулся тот. – Эти даже подснежники в январе могут достать.

 

В поисках оружия

Полчаса спустя друзья тряслись на подводе, которой правил дед Потап. Сбоку трусцой бежал Нечапай.

– Куда едем? – спросил возница, лишь только они покинули пределы СПК «Победа».

В ногах у деда лежал кнут и проверенный в бою кусок арматуры.

– За карьером – направо, – отозвался Шурка, – а там к краеведческому музею.

– Ага, – понял Потап и стеганул чёрного, как смоль коня. – Но, родимый, шевели копытами.

Друзья тем временем внимательно оглядывали окрестности – нет ли где гигантских насекомых. Миновали крохотный магазинчик, который в городке за отсутствием официального имени, звали по его порядковому номеру «Шестым». Далее дорога вела мимо старого кладбища прямо к Панскому пруду. По-соседству в бывшей панской усадьбе размещался краеведческий музей.

– Как это я раньше не скумекал? – крутил головой дед. – Вот, где оружия полно.

Вечерело, музей встретил их полным безмолвием. Вокруг было подозрительно спокойно, даже очень спокойно. В одноэтажных домах Румынии, которая начиналась через дорогу от музея, ни движения, ни огонька. Только где-то едва слышно лопотало радио.

– В Малайзии и Таиланде отмечены белые ночи, – то пропадая, то возникая, говорил приглушенный расстоянием голос. – Причиной столь необычного явления для этих близлежащих к экватору стран стали тысячи гигантских светляков. Раньше скромные по размерам жуки семейства мягкотелок подобно рождественским гирляндам освещали лишь деревья, на которых собирались в период брачных игр. Теперь они увеличились ровно в сто раз, длина их колеблется от одного до двух метров. Сами того не желая, гигантские жуки устроили настоящее светопредставление…

Внезапно радио замолкло.

– Не нравится мне это, – взялся за арматуру дед Потап.

– Ерунда, – успокоил его Шурка. – Сейчас дневные насекомые спать отправились, а ночные ещё не проснулись.

– У нас из ночных, может, вообще никто не увеличился, – поддержал друга Лера.

На дверях музея висел большой навесной замок.

– Дай-ка я, – вышел вперёд с арматурой дед Потап.

Но оказалось, что замок не закрыт. Удивлённые, они оглядели улицу – никого.

– За мной, – шепнул дед и первым вошёл в бывший панский дом.

Друзья последовали за ним. Только Нечапай, исполняя команду, остался охранять вход и телегу с конём.

Оружия в музее оказалось даже больше, чем они предполагали. Лера выбрал себе пистолет-карабин системы Маузера, который лежал на стенде под стеклом. Рядом на брезентовом ремне висела огромная кобура-колодка из орехового дерева.

– Смотри, – показал он Шурке, – десятизарядный маузер. Пристёгиваешь к нему вместо приклада кобуру и получается настоящий автомат.

– Откуда ты знаешь?

– Читал. Можно стрелять короткими очередями. А бьёт он на километр.

Тут же Лера обнаружил несколько магазинов. Больше боеприпасов к пистолету не нашлось. Шурка взял со стенда шашку в серебряных ножнах, а в придачу никелированный пистолетик, к которому нашлось всего два патрона.

– Тоже маузер, – удивился он, прочитав надпись на его боку.

– Это гражданский, – снисходительно пояснил Лера, – на девять патронов. Но бьёт тоже ничего.

Со стендов они сняли десять винтовок. Ещё около полусотни лежало в подвале музея. Там же обнаружили несколько ящиков, наполненных патронами всевозможных калибров.

– Ого! – удивился дед. – Ну, теперь мы им покажем, как капусту воровать!

Погрузив на телегу оружие и боеприпасы, они общими усилиями выкатили из дома станковый пулемёт системы «максим».

– Ставим в конец телеги, – приказал умудрённый жизнью Потап. – Мало ли чего, вдруг глобалы нападут!

– Теперь, – показал он Лере на ближайший колодец, – принеси водицы с полведра.

И пока Лера бегал, свинтил с надствольного кожуха пробку.

– А зачем пулемёту вода? – удивился Шурка.

– Для охлаждения, – пояснил дед, – чтобы при стрельбе ствол не перегревался.

– А этот? – взялся Шурка на лежавший поверх винтовок пулемёт с двумя стальными ножками и круглым диском сверху.

– Это ручной, пулемёт конструктора Дегтярёва. Он посовременней будет, и охлаждение у него воздушное, – пояснил дед и прислушался.

Где-то высоко над ними возник и стал нарастать сверлящий вой.

– Что это? – вооружился арматурой Потап.

 

Глобальные кровососы

Неожиданно прогремел выстрел, и возле телеги свалилось нечто щетинистое размером с курицу. Друзья присмотрелись и ахнули. Перед ними лежал здоровущий комар. А то, что они сразу приняли за щетину, оказалось крыльями, ножками, усиками и комариным хоботком.

– Кто стрелял? – наконец, опомнился Лера, озираясь.

И с радостью обнаружил, что из дома напротив машет ему рукой и улыбается учительница математики. В другой руке она держала винчестер.

– Надежда Филипповна! – подбежал к ней Лера. – Где это вы так стрелять научились?

– Я же родом из Сибири, – добродушно улыбнулась учительница. – А там что ни охотник, то снайпер. Белку в глаз бьют, чтобы шкуру не испортить.

– Вы, наверное, за оружием для самообороны? – угадала она. – Езжайте, я вас прикрою. По радио передали, что части нашей армии уже на марше. Вот-вот придут на помощь. Я бы и сама пошла воевать, но пока не могу. Плохо себя чувствую. Ангина, – показала она на закутанное пуховым платком горло, – и сердце болит.

– Много здесь комаров? – поинтересовался Лера. – Не закусают вас?

– Много, – улыбнулась учительница. – На Панском пруду кишмя кишат. Но я отобьюсь. Я же сибирячка. А русские говорят: в родном дому и стены помогают.

– Мой дом – моя крепость, – вспомнил Лера.

– Это уже англичане.

– До свидания, Надежда Филипповна! – помахал на прощание рукой Лера. – Спасибо.

Как только оружейная телега отъехала от музея, в прибрежных зарослях пруда возник и мало-помалу стал нарастать вой. Казалось, будто пикирует эскадрилья штурмовиков.

– Смотрите, – показал Лера на камыши.

Шурка с дедом глянули и обомлели – над камышами вилась целая стая гигантских комаров.

– Держитесь, хлопчики! – крикнул Потап, взмахнул кнутом и так стеганул коня, что тот чуть из оглоблей не выскочил.

Глобализованное комарьё, почуяв человеческое тепло, ринулось вдогонку.

– Из «максима» их, из «максима»! – подсказал дед.

Шурка припал к прицельной планке пулемёта, Лера сунул в приёмник патронную ленту.

– Та-та-та-та-та! – застрочил «максим», выплёвывая смертельный свинец.

– Цок-цок-цок! – отчаянно стучал копытами буланый.

И помчались они, будто на тачанке, отстреливаясь от наседающих кровососов. Верный Нечапай бежал рядом.

– Так им, так! – радовался Лера, доставая из ящика новую ленту.

Но внезапно пулемёт умолк.

– Дедушка! – заорал Шурка. – Возьми левее, глобалы сбоку заходят! Не могу достать!

Дед Потап и рад бы взять влево, но там рос высоченный бурьян, среди которого затаились глубокие бетонированные подвалы заброшенной новостройки.

– Быстрее! – стонал в отчаянии Шурка. – Не то закусают!

Лера выхватил маузер и принялся лихорадочно выпускать пулю за пулей во вьющихся над ними гигантских комаров. Ничего не помогало. На смену одному застреленному кровососу являлись двое новых – не менее кровожадных.

К тому времени телега прогрохотала вдоль кладбищенской ограды и вынеслась к перекрёстку. Справа мелькнул тёмным квадратом «Шестой». На перекрёстке Потап взял круто влево. Стая комаров, летевшая в мёртвой зоне с правой стороны, тотчас оказалась в секторе обстрела.

– Ага! – возликовал Шурка, и пулемёт заработал с новой силой, расстреливая врага в упор.

Огонь по скученному противнику оказался столь действенным, что количество нападавших сразу же уменьшилось наполовину. Тогда комары переместились в мёртвую зону с левой стороны. Но на следующем перекрёстке дед повернул направо, и они снова оказались у Шурки под прицелом.

– Та-та-та! – торопился «максим».

Но вскоре опять захлебнулся. Только топот копыт нарушал вечернюю тишину.

– Вы чего там? – обернулся Потап.

Шурка удивлённо пожал плечами.

– Удрали, – пояснил Лера. – Летели, летели, а потом взяли и исчезли.

Дед притормозил возле третьего перекрёстка, за которым дорога шла прямо к правлению «Победы».

– Может, обратно на Панский пруд полетели? – предположил Шурка.

– Нет, – не согласился многоопытный дед. – Затаились. Засаду на нас готовят. Смотрите, сколько зарослей.

Вокруг них багровели в лучах заходящего солнца сады одноэтажной Румынии.

– Точно, засада, – согласился Лера и посмотрел на Нечапая в надежде, что тот подскажет, с какой стороны ждать нападения.

Но муравей не проявлял ни малейшего беспокойства. Да и комариный вой затих. Ещё раз вслушавшись в вечернюю тишину, дед Потап легонько тронул поводья. Буланый пошёл тихим шагом, отдуваясь после непосильной для колхозного коня гонки. Выехали на центр перекрёстка. И тут случилось то, чего они боялись. Отовсюду из деревьев и придорожных кустов с диким воём вылетели комары. Их было не так уж и много, но они наступали со всех сторон. Шурка вцепился в рукояти «максима». Лера снова выхватил маузер, и только дед отбивался куском арматуры. Наученные горьким опытом, насекомые нападали рассеянным строем. Друзья торопливо стреляли в наседающего противника, едва успевая брать очередного комара на прицел. Казалось, всё кончено, и кровососы вот-вот вопьются в их тела.

 

Богатыри не вы

Вдруг со стороны городка вынесся на белом скакуне былинный богатырь. Сверкая доспехами в лучах заходящего солнца, он принялся лупить вампиров налево и направо могучей булавой. Лера пригляделся и даже ойкнул от удивления. Это была его бабушка. На голову Анисья Николаевна надела шапку-ушанку, а сверху водрузила никелированную кастрюлю. В руке бабушка держала любимую чугунную сковороду.

– Что, внучек, своих не признаёшь?! – крикнула она задорно.

Бабушка подъехала ближе, и Лера рассмотрел, что вместо лат к её груди и спине привязаны крышки от оцинкованных вёдер.

Общими усилиями они расправились с комарами. Уставшие, присели отдохнуть в свете уличного фонаря. Анисья Николаевна достала из седельной сумки увесистый пакет и принялась угощать пирожками.

– У-у, – надкусил и нежно посмотрел на неё дед Потап, – с капустой.

– Там ещё с картошкой есть, – подсказала бабушка, – и с мясом.

– Что вы говорите?! – мечтательно причмокнул дед.

Лера удивлённо косился то на бабушку, то на Потапа.

– Как там дома? – наконец, спросил он.

– Как на войне, – ответила бабушка. – Окна заложили мешками с песком, а цветы я спрятала в ванной.

– Батька твой, – обернулась она к Шурке, – в ополчение пошёл. У них весь завод записался. И Елена Михайловна там же при медсанчасти. А нас, стариков, не берут. Вот мы с подругами из Румынии свой конный отряд организовали и улицы патрулируем.

Тут Анисья Николаевна сунула два пальца в рот и к великому изумлению присутствующих пронзительно свистнула. В ответ донёсся ответный свист и цоканье копыт по мостовой. Следом из ближайшего переулка выехал отряд старушенций на лошадях. Все они, словно любители тяжёлого рока, были обвешаны металлом. На головах всадниц красовались железные миски и кастрюли. У одних грудь и спину прикрывали крышки, как у Анисьи Николаевны, у других – медные тазики для варки варенья. Вооружение состояло из разнообразной кухонной утвари: половников, сковород, увесистых скалок. Кроме того, у каждой старушки имелась импровизированная пика, на конце которой крепился острый кухонный нож.

Конный отряд Анисьи Николаевны проводил их до границы с колхозом.

– Далее сами ступайте, – остановила она коня. – А нам обратно надо – город охранять.

И перевесившись из седла, крепко одной рукой обняла Леру.

– Прощай, внучек, – всхлипнула бабушка. – Будь осторожен.

Расчувствовавшись, Лера и сам едва слезу не пустил.

– Ты тоже – поосторожней, – отстранился он. – С этой сковородкой не очень-то и навоюешься.

И покосился на друга – заметил ли тот, что он чуть было не разревелся, как девчонка. Но Шурка понял его взгляд по-своему и, смущаясь, достал из кармана крошечный маузер.

– Возьмите, – протянул Анисье Николаевне. – В нём, правда, только два патрона, но на всякий пожарный случай пригодится.

Бабушка покрутила пистолетиком и так, и этак, а после оглядела подруг с бравым видом.

– Умрём, но из городка не уйдём, – заявила она.

Пришпорила коня и резво поскакала назад. Отряд старушек двинулся за ней. И уже издалека друзья услышали: «Спасибо, Саша!»

Стемнело. На бездонном чёрно-синем небе высыпали яркие звёзды.

– Теперь полегче будет, – снял со шлагбаума цепь дед Потап. – На нашей территории комаров отродясь не бывало.

Едва он это сказал, как над ними взорвалась яркая бесшумная вспышка.

– Световая граната! – схватился за глаза Потап.

Ослеплённые друзья беспомощно водили оружием по сторонам. Напуганный буланый заржал и забился в поводьях.

– Не стрелять, – предупредил дед. – А то, чего доброго, друг дружку перебьём.

Первым в себя пришёл Шурка.

– Смотрите! Смотрите! – показал он, и спутники его увидели, как над самой землёй удаляется, ритмично вспыхивая, некая громада.

– Инопланетный корабль, – решил Лера.

Дед Потап присмотрелся и весело рассмеялся.

– Да это же Иванов червячок! – успокоил, а вернее, расстроил он Леру. – Только, наверное, как эти… увеличенный.

– Какой червячок? – не понял Шурка.

– Жук-светляк, – дед взял буланого под уздцы и потрепал по холке. – Тише, родимый, тише.

– Вы у нашего огородника, у Адама спросите, – продолжил он, когда конь успокоился и потянул телегу дальше. – Он говорит, что светлячки эти абсолютно голодную жизнь ведут. А вот личинки их доброе дело делают – пожирают слизняков и улиток, которые растениям вредят…

Глубокой ночью оружие и боеприпасы были благополучно доставлены в расположение центральной усадьбы СПК «Победа».

 

Назад в школу

Утром продовольственная экспедиция собралась в обратный путь. Пантелеймон Юрьевич торопился.

– Там ребята голодные сидят, – напоминал он всякий раз и стучал пальцем по циферблату часов. – Со вчерашнего дня ничего не ели.

Две колхозные телеги доверху загрузили картофелем, капустой, морковью, тыквой и яблоками. Среди этого добра поставили два бидона молока и бидон мёда. Когда всё было готово, оказалось, что тянуть эту груду съестных припасов некому.

– Буланого не дам, – упёрся Потап. – А если дам, то и меня вместе с ним берите.

– Обратно, ты, значит, один поедешь? – уточнил Альберт Иванович.

– А как же.

– Нет, так не пойдёт, – не согласился председатель. – Так ты и сам пропадёшь, и животное угробишь.

– Коня в городе тоже оставлять нельзя, – стоял на своём Потап. – Чем его там кормить? А держать где – в школьном гардеробе?

– Вот если только его Анисье Николаевне передать, – посмотрел он на Леру, – в конный патруль.

Но здесь вмешался Пантелеймон Юрьевич.

– Зачем вам рисковать? – заявил он. – Мы сами доберёмся.

– Как это? – удивились колхозники.

– На руках, что ли, телеги потянете? – не поверил председатель.

– Не на руках, а на лапах, – кивнул биолог на Нечапая. – Муравьи и не такие тяжести по земле волочат, а тут на колёсах. В случае чего, поможем, подтолкнём. Нас же – целая команда.

Школьники одобрительно загалдели.

– А если глобалы нападут? – всё ещё сомневался Альберт Иванович.

– Вы нам винтовки выдали, – загнул палец учитель.

– И пулемёт дали, – обернулся он к телеге, на которой стоял пулемёт Дегтярёва. – Отобьёмся. И потом, если знать, как ведут себя хищные насекомые, то столкновения с ними можно избежать.

– Ну, это теория, – не поверил Водопляс.

– Нисколько. Мы накроем телеги панцирем бабанухи.

– Это ещё зачем?

– На капустного листоеда ни одно животное не позарится и, думаю, большинство насекомых тоже.

– Он что, особый? – удивился Шурка.

– У него кровь ядовитая, – пояснил биолог. – Бывает, лягушка по ошибке схватит такого жука, так потом вывалит свой язык и волочит его по траве, а ящерицы вытирают мордочку о землю или камни.

В тёмно-зелёном панцире недавнего пожирателя капусты здоровяк Миша выпилил ножовкой «донышко». Телеги с провизией увязали одну за другую и накрыли пятиметровым панцирем, словно выпуклой крышкой. Из-под муляжа бабанухи торчали лишь оглобли передней повозки, в которые и впрягли безусого муравья.

– Вперёд, Нечапай! – приказал Лера.

Муравей чуть поднатужился и с лёгкостью тронул громоздкий продовольственный поезд.

– Передавай привет бабушке, – подошёл к Лере на прощание дед Потап.

Критически оглядел его продырявленный во многих местах пиджак и сокрушённо покачал головой.

– Где тебя так угораздило?

– Да это мирмики, – пояснил Лера, – кислотой.

Дед на миг задумался, а затем решительно сбросил с себя шинель.

– Надень, – приказал. – У меня в запасе ещё телогрейка имеется.

– До свидания! – смутился от неожиданного подарка Лера и, не зная, чем отблагодарить, сунул деду свою рогатку. – Бейте глобалов, чтобы капуста не переводились!

С буланым мирмику, конечно, было не сравниться. Но двигался он уверенной поступью знающего себе цену насекомого, привыкшего преодолевать расстояния с куда большими грузами. Лера с Шуркой шагали рядом, придерживая оглобли и направляя муравья на нужный курс. Спереди и сзади шли остальные участники экспедиции. На особо крутых подъёмах все, не сговариваясь, дружно хватались за борта телег и что есть силы толкали их в гору, помогая Нечапаю.

Вначале, как и предсказывал Пантелеймон Юрьевич, ни один гигант не рискнул напасть на отливающую металлическим блеском ядовитую бабануху. Но когда обоз миновал половину пути и пошёл вдоль карьера, небо наполнилось гулом. Три громадных осы сделали над ними круг и приземлились впереди на дороге, перекрыв путь к городу.

– На запах мёда прилетели, – констатировал Пантелеймон Юрьевич.

Действительно, осы сидели и смотрели прямо на них, словно пытаясь понять, откуда исходит медовый дух.

– Боятся нашей бабанухи, – заметил Шурка. – Не нападают.

– Что делать будем? – подошёл к учителю Миша.

Пантелеймон Юрьевич огляделся.

– Муравья спрячьте под панцирь, – приказал он. – Остальным взять «тигровых» на прицел. Стрелять по моей команде.

Мальчишки скоренько выпрягли Нечапая и ощетинились ружьями. Миша залёг у переднего колеса с пулемётом.

Осы не улетали. Одна из них стала осторожно шажок за шажком приближаться. Расстояние неуклонно сокращалось. Двадцать метров, пятнадцать, десять… Мальчишки нервно косились на учителя.

– Огонь! – наконец, крикнул он.

Грохнул залп. Насекомое противно запищало и встало на дыбы. Мальчишки отпрянули назад, опасаясь быть раздавленными массивной тушей. Только Миша не отступил и всадил в осиную грудь длинную очередь. Осу повело в сторону, и она завалилась боком в придорожный бурьян. Увидев это, две другие грозно жужжа, двинулись на продовольственный обоз.

– Гтовсь! – как заправский капрал, крикнул Пантелеймон Юрьевич.

Мальчишки перезарядили винтовки.

– В голову! Прицельно! – командовал учитель. – Восьмой класс по противнику слева! Одиннадцатый – по противнику справа!

Но тут над ними снова загудело, да так сильно, что даже панцирь бабанухи задрожал от вибрации. Не успел никто понять, что происходит, как по земле скользнула исполинская тень, и с неба обрушилось ещё более страшное насекомое – необъятных размеров шершень. Слёту он размозжил своими могучими челюстями голову одной из ос. Вторая попыталась его ужалить, но сама пала под ударом шершневого жала. Покрутив головой, словно принюхиваясь, великан неспешно сгрёб в охапку обеих ос, и натужно заработав крыльями, оторвался от земли.

– Чего это он? – посмотрели ученики на биолога.

– Всё в порядке, – успокоил тот. – Шершень, когда выкармливает своё потомство, охотится на насекомых. В основном на мух, пчёл и, разумеется, на ос. Это его обычная пища.

– Тогда надо быстрее сматываться отсюда, – заключил Шурка и показал на застреленную осу. – Он сейчас тех двух отнесёт и за этой вернётся.

– Вполне вероятно, – согласился Пантелеймон Юрьевич.

Мальчишки навесили на Нечапая оглобли и, подталкивая что есть мочи телеги, поспешили покинуть место сражения.

 

Мушиная эскадра

Школа встретила возвращение продовольственной экспедиции всеобщим ликованием. Подводы разгрузили, и на кухне закипела работа. Надо пояснить, что после нашествия бурых муравьёв работники школьной столовой бесследно исчезли. В столовой теперь добровольцами трудились девчонки из старших классов. А командовал ими шеф-повар ресторана «Зубр», который давно пришёл в себя и уже успел заскучать без любимого дела.

Семёныч распорядился разогреть плиты, вскипятить воду, а сам взялся за приготовление первого за последние два дня настоящего обеда. Старшеклассницы под его присмотром чистили овощи и сервировали столы.

Среди порядком оголодавших школьников царило предпраздничное настроение. Младшие классы едва дождались, когда их позовут за стол. А когда позвали – набросились на еду, как стая волчат. Мигом всё съели: и первое, и второе, и третье. Даже хлебные крошки со стола смели и бросили в рот. Напоследок малышам выдали по чайной ложке мёда, и они ушли, причмокивая и облизываясь.

В самый разгар пиршества, когда за столами сидели старшеклассники, внезапно объявился Курила на мухе. Следом за ним, весело жужжа, летели её многочисленные подружки.

– Пацаны! – кричал Вася, кружась на своём крылатом мустанге за окнами столовой. – Я вам воздушную эскадру привёл!

Первым, дожёвывая на ходу, бросились во двор Шурка с Лерой. Выбежали и остолбенели – гигантских мух было столько, что земля вокруг школы почернела от сидящих вплотную тел.

– Где ты их нашёл? – удивились друзья.

– На мясокомбинате! – рассмеялся Курила. – Там их полно!

В тот же день школа устроила перепись дружественных насекомых и к вечеру насчитала 273 гигантские мухи.

– Действительно, настоящая эскадра, – задумался Пантелеймон Юрьевич. – Чем же мы их кормить будем?

– Ничего не нужно, – беспечно улыбнулся Курила. – На мясокомбинате полно еды. Испорченное мясо тоннами лежит. Рабочие в ополчение ушли, а сторожей шершни разогнали.

– А не испорченное мясо там есть?

– Есть, конечно, только замороженное в холодильниках.

– Вот и хорошо, – обрадовался учитель. – Назначаю тебя старшим по заготовке продуктов питания. Собирай летучую команду.

– Кого брать? – удивился Курила. – Из наших никто на крылатках даже сидеть не пробовал.

– А ты научи, – подмигнул биолог. – Ты же у нас мушиный испытатель.

Курильчик с удовольствием взялся за обучение восьмиклассников. Для полётов на мухах они подходили как нельзя лучше – в меру лёгкие, в меру сильные, а ещё ловкие.

– Да не так, – наставлял Курила очередного курсанта. – Залезай осторожно и бока не сжимай ногами. Ты же её задушишь.

Девчонок мухи почему-то не слушались. Наверное, их пугали развевающиеся юбки и сарафаны. Да и сами девчонки не особо стремились летать. Только Галка Кит, которая всегда ходила в джинсах и джинсовой куртке, тренировалась наравне с мальчишками. Правда, её команды крылатые «мустанги» выполняли неохотно. А когда Галка однажды пришпорила непослушную муху, та вдруг штопором взвилась в небо. А затем так близко пронеслась мимо школьной антенны, что Галка Кит зацепилась за металлическую штангу одним из многочисленных карманов своей куртки. В итоге строптивое насекомое улетело, а Галка осталась болтаться на антенне, как карась на удочке. Увидев это, Пантелеймон Юрьевич схватился за сердце.

– Теперь её только вертолётом можно снять.

– Зачем вертолётом? – подошёл физрук Львович, который после смазывания всех ожогов Шуркиной мазью и перевязки весьма походил на египетскую мумию. – У нас в спортзале есть прекрасный батут. Установим под антенной, девочка на него и спрыгнет.

Но когда мальчишки принесли и натянули на крыше пружинистую сеть, возникла новая трудность – Галка не могла сама себя снять с антенны. Тогда ей бросили конец верёвки и приказали подпоясаться. Одноклассники взялись за другой конец верёвки и так дружно дёрнули, что карман куртки с треском оторвался. Перекувырнувшись в воздухе, староста 8 «Б» с визгом плюхнулась на батут. В следующий миг сеть отпружинила и выстрелила Галкой Кит, словно из катапульты. Описав дугу, восьмиклассница улетела за пределы крыши и скрылась с глаз оторопевших спасателей.

– Верёвку! Верёвку хватайте! – опомнился Пантелеймон Юрьевич, но было поздно.

Верёвка, к которой привязала себя Галка, скользнула змеёй по крыше и тоже сорвалась вниз.

Оба учителя дружно заплакали и закрестились.

– Пала смертью храбрых, – прошептал удручённый физрук.

– Да вот она висит! – перевесились с крыши мальчишки.

Пантелеймон Юрьевич бросился к ним и увидел, что Галка Кит не погибла, а раскачивается на уровне второго этажа, зацепившись другим карманом куртки за открытую форточку учительской.

– Держись, Галочка! – закричал он. – Мы тебя сейчас вытянем!

Подошёл Львович, утёр слезу, посмотрел вниз.

– Проще батут перенести под школу и снова за верёвку дёрнуть, – посоветовал.

Услышав про батут, Галка извернулась, вцепилась мёртвой хваткой в оконную раму, подтянулась и кошкой влезла в открытую форточку.

Но даже после такого происшествия староста 8 «Б» не сдалась и настойчиво продолжала учиться управлять мухами.

Вскоре оба восьмых класса знали, как нужно садиться на крылатых «мустангов», за какие щетинки на спине мух держаться во время полёта и как отдавать телепатические команды. Лучше всех управлялся сам Курила. А ещё Шурка, который всегда мечтал ездить верхом с шашкой наголо. Из девчонок в лётном мастерстве особо преуспела, конечно же, Галка Кит. Но в отличие от мальчишек, которые летали на мухах с пистолетами и карабинами, она к огнестрельному оружию отнеслась прохладно. Галка брала с собой в полёт швабру да ещё широкий кухонный тесак. Из самых смелых девчонок она сколотила крохотный заготовительный отряд и ежедневно доставляла на школьную кухню лесные ягоды, грибы, а также овощи с полей СПК «Победа».

Вслед за восьмиклассниками, полёты на мухах освоили семиклассники и несколько девятиклассников, которые были поменьше весом. От рассвета до заката они патрулировали воздушное пространство над городком, предупреждая Пантелеймона Юрьевича о нападении гигантских насекомых. В школе тогда объявлялась воздушная тревога. Ученики, а также жители окрестных домов прятались в укрытиях. Прилетавшие осы, а иногда и шершни, улетали несолоно хлебавши – поживиться им было абсолютно нечем. Но однажды произошло непредвиденное…

 

Бронзовые волки

В тот день на патрулирование вылетели Лера, Шурка и Клёпа. Стаю ос, приближающуюся зигзагами с юго-западного направления, они заметили сразу же. Клёпа, как самый лёгкий, а значит, и самый скоростной, развернул свою муху и помчался с донесением к Пантелеймону Юрьевичу. Шурка и Лера остались наблюдать за передвижением противника, и сами мало-помалу сдвигались к центру городка. Необходимо было до последней возможности отслеживать обстановку и только в случае опасности укрыться за стенами школы. Но оказалось, что отступать некуда. С другой стороны на городок стремительно налетели два гигантских шершня.

– Если мы полетим к школе, – рассудил Шурка, – они нас сожрут вместе с крылатками.

Лера посмотрел вниз. Там зиял пустыми глазницами витрин разорённый в первый же день нашествия глобалов «Торговый центр». Левее белело здание больницы с обширным двором, заросшим кустами и деревьями.

– Давай к больнице, – предложил Лера.

Друзья дали мухам команду, те стремительно пошли на снижение. Но поздно. Шершни их заметили и бросились наперерез. Почуяв, что близится их смертный час, мухи без приказания одна за другой сложили крылья и камнем упали вниз. Перед самой землёй, когда друзьям казалось, что они вот-вот разобьются, мухи, насколько можно широко, расправили свои крылья и на огромной скорости ворвались в верхний этаж «Торгового центра». Пока шершни искали проём, в котором они скрылись, а потом пытались протиснуть в него свои громадные туши, мальчишки вместе с мухами спустились на нижний этаж. В этом крыле магазина ранее располагался кондитерский отдел, а теперь… Друзья с тоской огляделись. Стеклянные витрины-прилавки были разбиты вдребезги, стеллажи перевёрнуты, повсюду беспрепятственно гулял ветер, от дуновений которого шевелились, словно живые, бумажные ошмётки.

Лера обнаружил в глубине отдела крохотное подсобное помещение с узким окошком под потолком. «Ждите нас здесь, – мысленно распорядился он, указывая на комнатку, – а мы обстановку разведаем».

На заднем дворе они увидели такую же пустынную картину, как и внутри «Торгового центра». Только в правом углу под стеной небольшого склада среди нагромождения дощатых ящиков и картонных коробок нечто тихо копошилось. Лера достал из кобуры маузер, Шурка вытянул из ножен саблю. Но не успели они и двух шагов сделать, как до них донёсся мысленный призыв. «Помогите! Погибаем!» – телепатировали мухи. Следом раздался отчаянный писк. Бросившись на помощь, мальчишки застали жуткую картину. В подсобке зверствовали два тёмно-бронзовых жука с рядами точек и золотистых ямочек на спине. Каждый из них размером не уступал крупному волку и орудовал также хищно, как орудовал бы волк в овчарне. Пока друзья отсутствовали, один из бронзовых хищников успел выесть полбока у Лериной мухи. Шуркина крылатка была ещё жива. Была, потому, что едва они ступили на порог, второй жук с лёгкостью откусил ей голову и тут же с противным хрустом сжевал.

– Ну, гадина! – взял его на прицел Лера и выстрелил.

Пуля ударила в бронзовый бок, и, странное дело, дала рикошет, выбив в стене небольшую воронкообразную ямку.

– Да они бронированные! – заметил Шурка. – Ты вскользь не стреляй, ты ему прямо в лоб целься.

Жук, словно понимая, о чём идёт речь, вдруг ринулся к Лере, да так стремительно, что друзья даже испугаться не успели. В следующий миг он вцепился своими мощными челюстями в полу шинели и оторвал от неё здоровенный клок. Опомнившись, Лера выстрелил в нападавшего, а Шурка что есть силы рубанул саблей. Увы, пуля вновь срикошетила, а сабля бессильно звякнув, отскочила от бронзового панциря, словно от танковой брони. Тогда Шурка полоснул жука по лапе и сумел отрубить от неё самую малость. Увидев это, жук проворно отскочил вглубь помещения. Постоял секунду в раздумье, посмотрел, как его приятель с аппетитом поедает муху и как ни в чём не бывало взялся за свою.

– Шурик, уходим! – попятился Лера, удерживая бронзовых агрессоров на прицеле.

Увлечённые пиршеством, жуки ни одним усиком не повели, когда мальчишки покинули комнату.

 

Паровая гаубица

Выбежав из «Торгового центра», друзья вновь оказались на заднем дворе.

– Они сейчас мух слопают и за нас возьмутся, – справедливо предположил Лера. – Драпать надо.

Шурка безнадёжно помотал головой.

– Не успеем. Видел, как они бегают – как собаки гончие. Они нас в два счёта догонят. Надо на крышу лезть.

И Шурка показал на груду дощатых ящиков под стеной склада.

– Ага, – не согласился Лера. – Рассядемся на крыше, как на блюдечке, специально для «тигровых» – прилетайте, ешьте нас.

– Вон, – показал Шурка на большие картонные коробки, в которых некогда были упакованы то ли холодильники, то ли ещё какие-то крупногабаритные товары, – по картонке возьмём, накроемся, и никто нас не увидит. И бронзовые на крышу по отвесной стене не залезут.

Из здания долетали громкие чавкающие звуки.

– Ладно, – согласился Лера, – всё равно деваться некуда.

Вначале они попытались взобраться по груде картонных коробок. Но напрасно. Едва Лера ступил на гору мусора, как нога его провалилась, словно в трясину.

– Надо лестницу построить, – предложил Шурка.

Не говоря больше ни слова, друзья принялись торопливо составлять из деревянных ящиков нечто вроде больших ступеней. Носились, как угорелые, понимая, что в любую минуту можно ожидать нападения бронзовых жуков. Когда до крыши оставалось совсем немного и Лера уже мог дотянуться до её края, куча мусора вдруг вздрогнула и зашевелилась. Не без основания полагая, что сейчас увидят нечто ужасное, мальчишки попятились к недостроенной лестнице. В этот миг из здания «Торгового центра» выбежали бронзовые хищники и, не раздумывая, устремились к ним.

– Шурик, за мной! – крикнул Лера, прыгая по ящикам.

Добравшись до верхнего, он встал на цыпочки, ухватился руками за край крыши и пригнул голову.

– Лезь, давай! – приказал. – По мне лезь!

Жуки тем временем подбежали к складу, и приглашать Шурку дважды не пришлось. Словно по трапу, он перебрался по Лере на крышу. А перебравшись, раскорячился, упёрся понадёжнее в битумное покрытие каблуками и вцепился, как клешнями, в рукава Лериного пиджака. Увидев, что добыча ускользает, один из жуков ловко вскарабкался по ящикам и замер на миг, примериваясь – за что лучше ухватить Леру.

– Три-четыре! – крикнул Шурка.

Лера рывком подтянулся на руках, Шурка мигом перехватил его за пояс и потянул что было мочи. Взмахнув туфлями перед самым носом хищника, Лера сделал в воздухе сальто-мортале и плюхнулся спиной на крышу. Тишина. Мальчишки лежали и не шевелились. Бронзовые тоже затаились. Затем под сараем раздалась барабанная дробь. Удивлённые, друзья подползли к краю крыши и обнаружили, что это один из жуков карабкается по груде картона. Перед тем как опереться на очередную коробку, он обстукивает её со всех сторон своими хитиновыми лапами.

– Дай спичек, – попросил Шурка. – Подпалим мусор, пока эти троглодиты до нас не добрались.

Лера сунул руку в карман, но тут груда коробок зашевелилась, и из недр мусорной кучи явился ещё один жук. Был он намного крупнее бронзовых и достигал в холке никак не меньше полутора метра. Надкрылья гиганта отливали синевой, бока были оранжевыми.

Завидев столь крупную добычу, бронзовые жуки тотчас позабыли о мальчишках и бросились на новую жертву. Первый из хищников моментально вцепился в лапу оранжево-синего жука. В следующий миг произошло невероятное. Жертва вырвалась, стремительно развернулась к нападающим задом и с оглушительным треском выстрелила в них струёй белого пара. А потом ещё и ещё. Ошпаренные и напуганные выстрелами бронзовые жуки бросились прочь.

– Вот это да! – восхитился Шурка, который вместе с Лерой наблюдал за этим коротким боем с высоты крыши. – Здорово он их отделал!

Звук Шуркиного голоса привлёк внимание оранжево-синего. Жук поднял своё брюшко кверху, словно гаубица, дуло, и выстрелил в мальчишек два раза подряд. Всё произошло так быстро, что те только зажмуриться успели. В следующий миг над ними пронеслась волна влажного жара. Открыв глаза, друзья обнаружили, что волосы на их головах закрутились в мелкий барашек, а лица приняли багровый оттенок, как у североамериканских индейцев.

– Вот, гад! – потрогал голову Шурка. – Что мы ему сделали?!

Большой жук снова повёл своим брюшком, желая, вероятно, прицелиться поточнее. Не дожидаясь нового залпа, Лера схватил Шурку за рукав и оттащил на середину крыши.

– Хорошо ещё, что мы наверху, а не рядом с ним, – потрогал он пылающее жаром лицо.

– Чего хорошего, – пробурчал Шурка. – Смотри, как этот жучара нам кожу спалил. Могут и волдыри выскочить.

 

Неравный бой

Достав коробочку с целительной мазью, Шурка густо намазал лицо другу, а затем и себе.

– Теперь мы на краснокожих похожи, – усмехнулся Лера.

– Вот шкура слезет, сразу бледнолицым станешь, – невесело отшутился Шурка.

Опалённые участки тела горели огнём, но мальчишки старались не обращать внимания – причитаниями делу не поможешь. Встав на крыше во весь рост, Лера осмотрелся.

– Побежали к школе, пока бронзовых нет, – предложил он.

– Так они тебя и отпустят, – усмехнулся Шурка и показал на ближайший угол «Торгового центра», – видишь?

Лера глянул и ничего не заметил.

– Меньше надо за компьютером сидеть, – заметил Шурка.

– Смотри внимательнее, – ткнул он пальцем. – Из-за угла как будто толстая проволока торчит. Это бронзовый притаился и усики выставил. Ждёт, когда мы к нему на обед вместо второго блюда спустимся.

Лера присмотрелся и действительно различил край усика, который чувственно подрагивал в предвкушении добычи.

– Ладно, – сказал тогда он зловеще. – Сейчас я ему покажу почём фунт лиха.

– Не трать патроны, – посоветовал Шурка. – Всё равно не попадёшь.

Но Лера совету не внял. Присоединил к рукоятке маузера деревянную кобуру, лёг поудобней, тщательно прицелился и выстрелил. В следующий миг из-за угла выбежал разгневанный жук, у которого пулей отбило половину усика.

– Ничего себе ты снайпер! – удивился Шурка.

– Да я случайно, – признался Лера. – От злости, наверное.

Вслед за подстреленным явился второй бронзовый хищник. Рыская по сторонам, как собаки по старому следу, они быстро обшарили всю территорию вокруг склада. Убедившись, что оранжево-синий жук уполз, бронзовые наставили свои рогатые морды на друзей, словно прикидывая, сколько времени понадобится на то, чтобы взобраться на крышу. У мальчишек от дурного предчувствия похолодело внутри. Жуки, между тем, гуськом поднялись по ступеням из ящиков и попытались перебраться на крышу таким же способом, каким ранее воспользовались Лера с Шуркой. Первый из бронзовых опёрся на стену передними лапами. Второй взобрался на его спину и зацепился за битумное покрытие.

– Вот надоедливый, – разозлился Лера и взял маузер на изготовку.

Как только над крышей показалась голова с рожками, он выпустил ей в лоб короткую очередь. От удара жука опрокинуло навзничь, он сорвался вниз и с гулким звуком стукнулся оземь.

– Попробуй ещё сунься! – показал кулак Лера.

Увы, жук потёр лапками ушибленную голову, перевернулся со спины на брюхо и как ни в чём не бывало вновь пополз вверх. Лера проверил свой боезапас и с тревогой посмотрел на Шурку.

– У меня всего пять патронов осталось, – сообщил он тихо.

– Отобьёмся, – подбодрил его Шурка и достал из ножен саблю.

Но долго противостоять бронированным и чрезвычайно настырным хищникам мальчишкам было не под силу. После очередной атаки патронов у них не осталось вовсе, а сабля покрылась зазубринами. Отступив к противоположному краю крыши, они отважились на отчаянный шаг – спрыгнуть наземь и что есть мочи бежать к школе.

– Пока бронзовые там карабкаются, мы должны успеть, – сказал безнадёжным голосом Шурка.

– Угу, – кивнул Лера. – Прыгаем на «три-четыре».

Но тут в небе мелькнула тень. «Тигровые!» – в страхе присели друзья. В следующий миг рядом с ними опустилась муха, на которой восседал вооружённый до зубов Речка. На шее у него болтался немецкий автомат «шмайссер», с левого боку на поясе висели две гранаты, с правого – пистолет «вальтер» в кобуре.

– Привет, пацаны! – крикнул он весело.

Соскочил со своей «крылатки» и всадил длинную очередь в бронзового жука, голова которого в третий раз показалась над крышей. Хищник снова кувыркнулся вниз. А Речка сорвал с пояса гранату и швырнул её под брюхо второго жука, который всё ещё стоял на верхнем ящике импровизированной лестницы.

– Ложись! – бросился Речка плашмя на крышу.

Едва друзья последовали его примеру, как грохнул взрыв.

– Всё, – объявил Речка, вставая.

К удивлению мальчишек панцирь бронзовых жуков не пробило и осколками гранаты. Но зато взрывом разметало лестницу из ящиков. Оглушённые хищники вяло передвигали конечностями и, несмотря ни на что, настойчиво царапали лапами стену склада.

– Пусть пока ползают, – снисходительно заключил Речка.

Следом с небес спустилась спасательная команда с резервными мухами и эвакуировала Шурку с Лерой на базу.

 

Кто есть кто

Прибыв в школу, патрульные первым делом отправились докладывать о происшедшем Пантелеймону Юрьевичу, который находился в компьютерном классе. Выслушав друзей, биолог озабоченно потёр подбородок.

– Оранжево-синий гигант – это жук-бомбардир, – пояснил он. – Для нас это насекомое не опасно. А вот тёмно-бронзовые жужелицы настолько прожорливые хищники, что убивают даже тогда, когда сыты. Их непременно надо уничтожить, иначе очень скоро они сами уничтожат всё живое в округе.

– Что же нам делать, когда их ни пули, ни гранаты не берут? – подал голос, стоявший в сторонке, Речка. – По ним только из пушки стрелять.

Услышав это, Лера просиял.

– У меня – идея, – поднял он руку. – Надо взять из краеведческого музея противотанковое ружьё с бронебойными патронами.

Пантелеймон Юрьевич повеселел.

– Прекрасно, – объявил он. – Отдохните как следует. А потом берите ребят для прикрытия, грузовых мух и отправляйтесь в музей. А сейчас пойдёмте, попросим Семёныча, чтобы вас покормили.

– Есть! – в один голос отозвался патруль, но с места не сдвинулся.

– Что ещё? – удивился Пантелеймон Юрьевич.

– А почему жук-бомбардир кипятком стреляет? – спросил Шурка. – У него что, внутри кипятильник работает?

– Нет, конечно, – посмотрел с улыбкой на кучерявые причёски друзей биолог. – У него внутри несколько камер. В них отдельно друг от друга находятся перекись водорода, гидрохинон и пероксидаза. В момент опасности бомбардир открывает клапаны, и химикаты попадают в общую камеру.

Смешавшись, перекись водорода и гидрохинон превращаются в едкую кислоту, а когда к ней добавляется пероксидаза, то эта смесь буквально закипает и с температурой сто градусов по Цельсию вырывается наружу через специальное сопло.

– Ничего себе! – восхитился Лера. – Нам бы такую кислотную пушку.

Пантелеймон Юрьевич вернулся к компьютеру.

– А видели, что творится на острове Мадагаскар и в Новой Гвинее?

– Нет.

– А что там?

– Смотрите, – показал учитель на экран, который от края до края заполонили какие-то разноцветные пятна. – Это бабочки. Размах крыльев каждой от 3 до 6 метров. Но если в Новой Гвинее наблюдается массовый вылет гигантских Птицекрылок, то возле Африки затмение вызвали особи самой красивой в мире бабочки Урании мадагаскарской.

– Почему «затмение»? – удивились мальчишки.

– У них такие огромные крылья и их так много, что они закрыли всё небо и посреди ясного солнечного дня устроили настоящие потёмки…

После обеда ПТР доставили в школу. Вместе с ним друзья привезли и оптический прицел.

– Смотрите, – убеждали они, – дальность боя противотанкового ружья – полтора километра. Приделаем к нему оптику и тогда гигантов можно бить прямо из школы. Неопасно и быстрее. А то с этим тяжеленным ружьём на мухах много не налетаешь. Оно двадцать килограммов весит.

С ними сразу же согласились. В школьных мастерских собрались все самые рукастые ученики и учителя. Несколько часов кряду колдовали над ружьём и установили на него оптический прицел. Правда, вначале большущие бронебойные пули летели мимо цели. Но потом прицел отрегулировали, и Речка с двух выстрелов прикончил гигантскую жужелицу, обнаруженную патрульными в одном из дворов Румынии. Второго бронзового хищника так и не нашли, сколько не искали.

 

Бронированная тушёнка

Вечером городок заняли армейские подразделения. Первыми прибыли отряды спецназа на бронетранспортёрах, которые сходу занялись отстрелом ночных гигантов. Короткие стычки, сопровождавшиеся ожесточённой пальбой и взрывами гранат, продолжались всю ночь. На рассвете в небе закружили вертолёты, и бои возобновились с новой силой, но теперь уже с дневными насекомыми.

Понимая, что его эскадре угрожает смертельная опасность, Курила пошёл на хитрость. Он попросил всех мух сесть на крыше школы плотными рядами.

– Тут вас никто не увидит, – убеждал он крылатых подружек. – Главное, не шевелитесь.

И действительно, на чёрном битумном покрытии чёрные тела 271 мухи были совершенно незаметны.

К полудню наступила тишина. То, что операция по очистке городка от насекомых-акселератов закончилась, Пантелеймон Юрьевич понял после того, как на школьный двор въехали полевые кухни. Следом к забаррикадированной двери школы подошёл майор-десантник.

– Эгей, орлы! – забарабанил он кулаком в дверь. – Выходи обедать!

В тот день школьники наелись до отвала солдатских щей и каши. А ещё их в умопомрачительных количествах одаривали сахаром и шоколадом. В течение дня в городок прибыло столько различных военных подразделений, что они буквально заполонили все улицы и площади.

Каждый военный считал своим святым долгом угостить малышей чем-нибудь вкусненьким. Первоклашек, которым подавали особенно щедро, уже тошнило от сладостей. С раздутыми карманами они то и дело прибегали в школу, где разгружали гостинцы про запас.

Остаток дня прошёл неспокойно. Весь вечер лязгали бронёй боевые машины, раздавались громкие команды и топот солдатских сапог. Военные части одна за другой покидали городок и уходили дальше на юго-запад, где пролегала линия фронта. Только глубокой ночью школа, наконец, уснула.

Разбудил Леру грохот и скрежет металла. Глянув сквозь щель между партами, закрывавшими окно, он увидел странную картину. Два десятка чёрных муравьёв, каждый размером с упитанного бегемота, волокли по улице бронированную машину.

Схватив маузер, Лера растолкал Шурку и бросился на первый этаж.

– Господи, – крестилась там старушка вахтёрша. – Пропали солдатики.

– Тьфу! Тьфу! Тьфу! – поплевал через левое плечо запыхавшийся Пантелеймон Юрьевич, который подбежал к входной двери секундой раньше. – Какое-то у вас, Майя Евгеньевна, настроение трагическое. Солдаты в каком-нибудь укромном месте отсиживаются.

Едва он это сказал, как в парадную дверь кто-то торопливо постучал. Старушка выглянула через верхнюю стеклянную филенку и поспешила открыть. В фойе один за другим на корточках втиснулось семеро солдат. Старший из них с сержантскими лычками на погонах стал разбирать баррикаду, закрывавшую окно.

– Солдатик, – заволновалась вахтёрша, – не трогайте окошко, на что вам эти чудища?

– Они наш бэ-эм-пэ утянули, – сердито пояснил сержант.

Вслед за ним разбирать баррикаду взялись остальные солдаты.

– Ребятки, – выпрямилась тогда и строго посмотрела на них Майя Евгеньевна, – отойдите. Не привлекайте внимания. В стенах нашей школы находится пятьсот беззащитных детей, – потом посмотрела на биолога и добавила тихо: – и учителей.

Солдаты в растерянности отступили, но тут вперёд вышел Пантелеймон Юрьевич.

– Будем сражаться, парни! – потряс он в воздухе трёхлинейкой. – Нечего глобалам на наших улицах хозяйничать!

В это время подошёл здоровяк Миша с ручным пулемётом, Речка с противотанковым ружьём и ещё трое старшеклассников с винтовками. Вахтёрша за голову схватилась.

– Значит так, – обернулся учитель к Речке. – Выбиваешь муравьёв с дальней дистанции. Не спеши, бей прицельно. Успеешь застрелить хотя бы парочку – хорошо. А вы, – оглядел он солдат, а затем и своих учеников, – открываете огонь, когда глобалы пойдут в наступление. Стрелять залпом и только с близкого расстояния на стопроцентное поражение. Всё ясно?

– Всё, – ответил Речка и вышел из школы.

Расправил сошки ружья и улёгся прямо посреди школьного крыльца: – Я готов.

Пантелеймон Юрьевич вместе с сержантом залёг в клумбе. По обе стороны от них цепью расположились: Лера с маузером, Миша с «дегтярёвым» и старшеклассники с винтовками. Солдаты открыли окно и устроились с автоматами на баррикаде. Шурка остался на крыльце – подавать патроны в качестве второго номера при противотанковом ружье.

Пантелеймон Юрьевич посмотрел на Речку.

– Начинай, – приказал он.

– Ба-бах! – дёрнулось ружьё после короткой паузы.

Одного из гигантских муравьёв тотчас отшвырнуло прочь от бронемашины. Упав, он забился в конвульсиях. Шурка подал новый патрон, и Речка неспешно перезарядил оружие.

– Ба-бах! – и другого чёрного муравья выстрелом разорвало на две части.

Напуганная Майя Евгеньевна забралась под вахтенный стол и заткнула пальцами уши.

– Не могу понять! – кричал сержанту оглохший от выстрелов Пантелеймон Юрьевич. – Зачем муравьям понадобилась ваша машина?! Сплошное железо!

Сержант смутился.

– Понимаете, – признался он, – мы на моторе гречку с тушёнкой грели! Вот они и учуяли, наверное! Набросились, будто наш «броник» из каши сделан!

– Теперь они так просто вашу технику в покое не оставят, – заверил биолог.

В это время чёрные муравьи, наконец, поняли, откуда по ним стреляют, и пошли в атаку, угрожающе щёлкая своими острыми как ножи челюстями.

– Не стрелять, – напомнил Пантелеймон Юрьевич, – подпустить ближе!

Лежавший у пулемёта Миша нервно потёр глаз. Забеспокоились и остальные. Да и как не беспокоиться, если на тебя прёт целый табун чудовищ, морды которых оснащены то ли серпами, то ли острыми как бритва, капканами. Когда муравьям осталось преодолеть каких-то полсотни метров, учитель махнул рукой.

– Огонь! – крикнул он, и голос его потонул в грохоте выстрелов.

– Чох! Чох! Чох! – бил «дегтярёв», а вместе с ним семь «калашниковых», четыре трёхлинейки и «маузер» Леры.

Следом пачками посыпались выстрелы с верхних этажей. Это в бой вступили остальные стрелки школы. Первые ряды наступающих гигантов рухнули, как подкошенные. Остальные заметались, поняв, что попали в ловушку. Но очень скоро и они были уничтожены шквальным огнём.

– Да-а, – утёр вспотевшее лицо сержант, когда всё было кончено. – Шли мы служить в армию и не подозревали, что придётся с насекомыми воевать.

– Вам ещё ничего, – отозвался с улыбкой Пантелеймон Юрьевич. – Вы на службе, а я-то шёл в школу – детей учить.

Все рассмеялись шутке. Только вахтёрша что-то сердито бурчала, выбираясь из-под стола.

Сержант поставил автомат на предохранитель.

– И откуда эти твари взялись, мы же вчера в вашем городке буквально каждый метр прочесали?

– Кто их знает, – пожал плечами биолог, – может, под землёй прятались, а может, это новая партия? Ведь неизвестно отчего насекомые увеличиваются.

– Тогда совсем плохо, – заключил сержант. – Нам не хватит ни сил, ни боеприпасов, чтобы всех глобалов перебить.

Осмотрев бронемашину, у которой не оказалось серьёзных повреждений, солдаты стали прощаться.

– Надо своих догонять, – подошёл сержант к Пантелеймону Юрьевичу. – Нас тут в качестве арьергарда оставили, а эти вот задержали.

– Куда дальше, если не секрет? – поинтересовался учитель.

– Приказано выдвигаться восточнее Кобрина. На границе с Украиной, говорят, идут тяжёлые бои с розовой саранчой…

 

Возведённые в степень

Где-то далеко на юго-западе, не переставая, бухала артиллерия. Взрослые давно ушли в составе ополчения на фронт. Городок, не считая конного патруля бабушек, совершенно обезлюдел. Только в школе бурлила жизнь. Да ещё в здании исполкома военные оставили коменданта с взводом солдат, которые взяли под охрану все важные объекты городка.

Решив, что дальше скрывать наличие гигантских мух опасно и для самих мух, и для детей, которые на них летают, Пантелеймон Юрьевич подался в комендатуру. Комендант оказался молодым симпатичным лейтенантом с забавной фамилией Окопчик. Внимательно выслушав учителя, он сходил с ним к школе, понаблюдал за юными пилотами на крылатых «мустангах» и махнул рукой.

– Ладно, – согласился лейтенант, – стрелять по вашим крылаткам не будем. Пусть летают под мою ответственность. Официально поручаю вашей школе воздушное патрулирование города и ежедневный облёт прилегающей к нему местности на предмет обнаружения глобалов. Дежурьте, как и раньше.

– А винтовки, пистолеты из краеведческого музея? – напомнил Пантелеймон Юрьевич.

– До окончания боевых действий можете не сдавать. Будем считать вас отрядом особого назначения. И рации вам выдадим для мобильной связи. Мне сейчас лишние бойцы во как нужны, – резанул он себя ребром ладони по горлу.

– Нам бы ещё оружия – автоматы современные, патроны, – начал было учитель.

– Нужно разрешение командования, – не дал ему договорить Окопчик. – Пока не могу. Ждите.

Вернувшись в школу, Пантелеймон Юрьевич первым делом заглянул в компьютерный класс.

– Как на фронтах? – поинтересовался он.

– Без особых изменений, – доложил Клёпа. – Объединённые войска Европы несут потери, удерживая саранчу на брестском направлении. В США во второй раз освободили от губоногих многоножек город Мэмфис. В Австралии продолжается успешное истребление тли. А вот город Мельбурн до сих пор занят суперколонией гигантских муравьёв.

– Это те, что вчера стокилометровый фронт против австралийцев открыли?

– Ага, – кивнул Клёпа.

– А что внутри страны?

– Пока тихо.

– Ладно, – похлопал его по плечу биолог. – Я в столовую к Семёнычу – пробу снимать, а потом в спортзал к раненым. Докладывай, в случае чего.

Не успел Пантелеймон Юрьевич спуститься на первый этаж, как за ним на лестничный марш выскочил Клёпа.

– Победа! – закричал он радостно, перевесившись через перила.

– Кто?! Как?! – бросился назад учитель.

– Наша армия наголову разбила отряд розовой саранчи под Барановичами! – рассказывал Клёпа на ходу. – Даже фотографии с места боя есть!

Вернувшись в класс, Пантелеймон Юрьевич подсел к компьютеру и внимательно просмотрел последнюю сводку. Состояла она из нескольких сотен донесений, которые поступали со всех уголков земли. На этот раз главной новостью была победа белорусской армии, о чём красноречиво говорили снимки, сделанные крупным планом, и комментарий, набранный большими буквами.

«Проскочившую над польским участком фронта тысячную стаю розовой саранчи, – значилось там, – пытавшуюся зайти белорусским войскам в тыл, удалось остановить в районе Барановичей. Для этого белорусы применили зенитные установки СС-300, огонь которых заставил насекомых опуститься на ближайший лес. Далее произошло непредвиденное. В считанные минуты прожорливые глобалы уничтожили на корню весь лесной массив. От вековых деревьев остались лишь обглоданные пни. Тогда по саранче ударили из установок залпового огня «Град». Далее в бой вступила штурмовая авиация, которая добила разрозненные группы насекомых».

На снимках были запечатлены жуткие картины. Повсюду на обширном и абсолютно голом пространстве перепаханной взрывами земли лежали останки розовой саранчи. Обугленные обломки крыльев, челюстей, туловищ и ног перемешались с землёй, почерневшей от неистового действия реактивной артиллерии. Лишь в стороне виднелось несколько десятков не тронутых огнём гигантских трупов. Внешне саранча походила на обычных кузнечиков, но отличалась от них размером и цветом. Перепончатые крылья её оказались не розовыми, а какими-то красными.

– Ничего себе обжоры! – ужаснулись мальчишки.

– Представляете, – посмотрел на них Пантелеймон Юрьевич, – во что они превратили страны, по которым прошлись.

– Во, жуть! – взъерошил волосы Клёпа.

– Если их не остановить, земной шар скоро станет лысым, – заключил Шурка. – Они всю растительность слопают.

– И животных, думаю, тоже, – добавил биолог. – Недаром оттуда вся лесная живность к нам убегает.

– Точно, – вспомнил Лера. – Мы сегодня на краю городка целое стадо оленей видели. Паслись себе спокойненько на линии Мажино.

– Леса как огня боятся, – добавил Шурка.

– Конечно, боятся, – хмыкнул Клёпа, – там шершней полно.

Лера склонился над монитором.

– Интересно, почему насекомые неодинаково увеличились? Вон рыжие мирмики – не больше собаки, а чёрные садовые муравьи, как гиппопотамы?

– Кто знает, – задумался Пантелеймон Юрьевич. – Возможно, это зависит от индивидуальных особенностей насекомых, их активности или агрессивности. А возможно, от пребывания в том или ином географическом регионе. Но если было применено биологическое оружие, то в первую очередь надо знать, каким веществом на них воздействовали.

– А по радио передали, – сообщил Клёпа, – что все насекомые возведены в степень.

– В какую степень? – не сразу понял учитель.

– Говорят, что насекомые увеличились не просто так, а с математическим расчётом. Пятимиллиметровая муха стала больше трёх метров, потому что возведена в пятую степень. А двенадцатимиллиметровый овод оказался меньше двух метров из-за того, что возведён только в третью степень.

– Ерунда какая-то, – не согласился Лера. – Кто определил, кому какая степень нужна и почему?

– Вот скажи, зачем им степениться приспичило? – посмотрел он на Клёпу.

– Чего ты пристал? – обиделся тот. – Откуда я знаю. Я же не учёный. Учёные и то годами такие тайны раскрывают, а тут несколько дней прошло.

– Несколько дней, несколько дней, – недовольно пробурчал Лера. – Да за это время всё человечество может погибнуть и мы вместе с ним.

Сказал и будто сглазил. В тот же день на продовольственный отряд Галки Кит напало пятеро шершней.

 

Живая котлета

Погрузив на своих мух очередную партию провианта, девчонки взяли курс на школу. Сопровождали продовольственный отряд Лера, Шурка и Речка. Вместе с ними возвращались Клёпа и Курила, которые добывали в окрестностях городка дичь для школьной кухни.

Неожиданно с высоченной сосны на краю леса сорвалось и устремилось к ним чёрно-жёлтое насекомое.

– Галка! – заорал Речка, снимая свой «шмайссер» с предохранителя. – Уводи тяжеловозов! Мы прикроем!

Шурка сдёрнул с плеча карабин, Клёпа – винтовку, Лера достал из кобуры маузер. В следующий момент шершень вцепился в муху, на которой летела староста 8 «Б». Мальчишки бросились на выручку, но путь им преградил второй, неведомо откуда взявшийся полосатик. У Леры дух перехватило. Вблизи хищник оказался необъятным, словно глыба. «Внимание! – телепатировала одна из мух. – Ещё двое «мамонтов» нападают со стороны солнца». Не успел Лера понять, откуда ждать атаки, как мимо него, словно электричка на полном ходу, пронеслись шершни. Следом раздался крик, и все увидели, что в лапы тигрового попала со своей мухой Светочка Щербина.

«Внимание! – снова донеслась до Леры мушиная мысль. – Скорость противника в четыре раза выше. По прямой не летать. Брать «мамонтов» маневром!» В следующий миг Лера понял, кто это сказал. Подружка Курилы лихо объехала шершня по дуге и зависла над ним с тыла, давая своему наезднику возможность прицелиться.

– Бах! – выстрелил Курила.

Точное попадание! Шершня дёрнуло, но и только. «В такого надо из пушки палить, а не из ружья», – подумал Лера. «Держись покрепче», – тотчас отозвалась его муха и взмыла вверх. Тем временем полосатик развернулся и погнался за Курилой. Лера выстрелил вдогонку и тоже попал. Клацнув челюстью, шершень изменил направление атаки. Теперь он нёсся прямо на Леру, и Лера поспешно одну за другой выпускал в него пули. Глаза гигантского насекомого покрывались дырами от попаданий, но оно упрямо не сворачивало. Ещё секунда – и произойдёт столкновение. «Уходим!» – мысленно крикнул Лера, его муха послушно рванула в сторону. Но «мамонт» с невероятной для своих габаритов ловкостью вывернулся и схватил её мёртвой хваткой. Лера выстрелил в упор. Увы, умирающий шершень успел ужалить и парализовать муху. Затем, раскрыв челюсть, он потянулся к Лере. И цапнул бы, если в последнюю секунду не налетел Шурка и одним стремительным взмахом сабли не отсёк полосатику голову. Голова, кувыркаясь, словно мячик, улетела вниз. Но и после этого шершень не выпустил добычу. Лерина муха билась в судорогах и не могла пошевелить ни лапой, ни крылом. Кружась в смертельной сцепке, они устремились к земле и рухнули на поле.

Очнувшись, Лера увидел над собой встревоженное лицо Шурки.

– Живой? – спросил он.

– Живой, – закашлялся Лера. – А девчонки где?

– Нет девчонок, – помрачнел Шурка. – У «тигровых» скорость дикая – не догнать.

Не успела школу облететь новость о пропавших восьмиклассницах, как в фойе явилась Галка Кит. Была она злая, хромая и вся ободранная, словно по тёрке проехалась. Опираясь на сломанное древко швабры, она доложила о прибытии и тут же была затискана и зацелована одноклассницами.

– Ладно вам, ладно, – отстранил их Пантелеймон Юрьевич и показал на стул. – Садись, Галка, рассказывай, что произошло.

Выяснилось, что шершень понёс свою добычу в сторону соседнего леса, который начинался за речкой Тихоней. Он схватил муху вместе с наездницей в охапку, из-за чего ноги Галки Кит оказались намертво прижаты к мушиным бокам. Но руки у неё были свободны, и она принялась дубасить насекомое шваброй. Увы, оно ничуть не ослабило свои тиски. Тогда Галка зацепилась шваброй за его голову и вывернула её так, что левый глаз шершня стал смотреть вверх, а правый – вниз. Потеряв ориентацию, полосатый увалень зашатался, а потом и вовсе пошёл зигзагами, как пьяный. Галка подкрутила голову ещё. Шершень, который к тому времени подлетал к опушке леса, потерял высоту, треснулся со всего размаха о верхушку ели и, наконец, разжал лапы. Свалившись на ель, Галка буквально съехала, как съезжают с крутой горы, по её колючим ветвям и приземлилась на разлапистый куст орешника. А бедная муха попыталась улететь и была вновь схвачена пришедшим в себя шершнем.

– «Тигровые» засели в лесу за Тихоней, – говорила злая Галка. – Надо их найти и уничтожить всех до единого, не то они нам покоя не дадут!

– А Светочка где? – спросил Шурка.

– И Щербину схватили?! – ужаснулась староста.

– Дайте, – посмотрела она умоляюще на Пантелеймона Юрьевича, – дайте мне ружьё и новую муху.

– Её, может, уже в живых нет, – заметил Пеца.

– Ну, ты, предсказатель, не каркай! – окинул его убийственным взглядом Шурка.

Пантелеймон Юрьевич задумался.

– Будем надеяться, что худшего не произошло, – начал он. – Шершни, как и осы, обычно убивают жертву не сразу. Вначале они её парализуют.

– Зачем это?

– Чтобы всегда была свежая пища под рукой. От какого-нибудь парализованного кузнечика или мухи они откусывают, сколько надо, пережёвывают на пасту и делают что-то вроде котлет для своих детей-личинок.

 

В логово врага

– Во жуть! – воскликнул Клёпа. – Так они могут и нашу Щербину на котлеты пустить!

Биолог не ответил, но было понятно, что и этот вариант вполне вероятен. Одноклассники Светочки стали чернее тучи. Особенно переживал Шурка.

– Даже если ужалил шершень, – попытался приободрить их учитель, – девочку можно спасти. Надо холодный компресс поставить и дать побольше воды для питья. А если у неё начнётся аллергическая реакция, тогда димедрол и двадцать капель кордиамина.

– Пантелеймон Юрьевич, – снова взмолилась Галка Кит, – дайте мне ружьё и муху!

– Ни в коем случае, – оглядел собравшихся Пантелеймон Юрьевич. – Я в комендатуру – за грузовиком. Отыщем гнездо и отобъём Щербину.

Тут через толпу школьников протиснулся Курила.

– Нашёл, – доложил он. – «Тигровые» в берёзовой роще гнездо свили. Я это место хорошо знаю.

– Когда же ты успел? – удивился биолог.

– А пока Галка рассказывала, как она шершня шваброй колотила, я и слетал, – улыбнулся Курила.

Школьники одобрительно загудели.

– Так может, ночью по ним ударить, пока они спят? – предложил Шурка.

– А Щербина? – напомнил учитель. – В темноте мы можем в неё попасть.

– Нет, – заключил он. – Надо на рассвете. И видно будет, и шершни ещё не проснутся.

Перед сном, когда все в спортзале улеглись, Шурка достал огарок свечи и чистый тетрадный лист. Затеплив свечу рядом с матрасом, он разложил на полу перед собой бумагу и аккуратно вывел «Здравствуйте, мама и папа!» Подумал чуток и продолжил: «Бабушка Анисья Николаевна говорила, что вы записались в ополчение и сейчас бьёте на фронте розовую саранчу. У нас в городке тоже всякой нечисти развелось. Но гигантская саранча, конечно, намного опаснее. Нам рассказывал учитель биологии, что она поедает всё живое на своём пути. Остаётся только голая земля. Из-за этого зайцы, лоси, косули, лисы, волки и даже медведи перебрались жить в Беларусь. Их теперь вокруг столько, что из дому опасно выходить. А глухарей, рябчиков и особенно фазанов кишмя кишит. Мы поэтому насовсем отказались от мороженого мяса и все запасы с мясокомбината отправили вам на фронт. Питаемся исключительно лесными дарами. Семёныч их проверяет дозиметром, чтобы уровень радиации был в норме. Семёныч – это шеф-повар из ресторана «Зубр», он нам школьные обеды готовит. Такая вкуснятина – закачаешься! Физрук Львович сказал, как в пятизвёздочном ресторане. Сегодня ели щи из оленины с грибами, на второе – фазана по-богемски с картофелем и капустой, а на третье – брусничный компот…»

Шурка хотел написать про разгром саранчи под Барановичами, про то, как их школа разделалась с муравьями и о том, что завтра они идут в логово шершней спасать Светочку Щербину, как вдруг свеча потухла.

– А ну спать! – прошелестел над его ухом сердитый голос Речки, в отряде которого числился Шурка. – А то завтра оставлю столовую охранять! Мне сони в бою не нужны. Там соображать надо!

Шурка безропотно спрятал огарок с тетрадным листом и накрылся одеялом. Закрыл глаза, представил стреляющего из пушки отца, который был артиллеристом запаса, и провалился в бездну сна.

 

Шурка нарушает приказ

Перед восходом солнца, когда над землёй ещё висела сумеречная дымка, комендантский грузовик подъехал к опушке леса. Спешившись, школьная дружина пробралась через кусты, прошла под мрачной сенью могучих елей и через какую-то сотню шагов вышла на поляну. Странное представляла она зрелище – берёзы вокруг стояли совершенно голые без коры и мелких ветвей. А на противоположном краю возвышалось нечто шарообразное высотой никак не меньше трёхэтажного здания. Коричневого цвета строение располагалось между несколькими деревьями, которые подпирали его со всех сторон.

– Это гнездо, – шепнул биолог. – Шершни строят его из бумаги, а бумагу делают из собственной слюны и пережёванной берёзовой коры.

– А что внутри? – отозвался шедший рядом Миша.

– Соты из шестигранных ячеек. Расположены обычно в несколько ярусов отверстиями вниз. Там они держат свои личинки и запасы пищи.

Бесшумно ступая, школьники подобрались к гигантскому шару.

– Ничего себе гнёздышко! – осторожно потрогал Миша коричневую стену. – Как коробка картонная.

Действительно, материал, из которого было сделано гнездо, походил на тонкий и прочный картон. Со стороны поляны в шаре зияло одно-единственное отверстие, по своим размерам напоминающее тоннель метро.

– Жаль, что Нечапай по ночам спит, – огорчился Лера. – Он бы живо Светочку в темноте нашёл.

– Джек лучше, – заспорил Шурка, – овчарки знаешь, как по следу ходят?

– Помню-помню, – насмешливо подтвердил Лера, – как твой Джек нас полночи вокруг дядьки Микитиного сена водил.

– Тише вы, – одёрнул их учитель. – У насекомых и нюх, и слух не хуже собачьего.

Разбив отряд на три части, Пантелеймон Юрьевич устроил засаду. Первая группа притаилась в кустарнике слева. Вторая – справа. Огонь их оружия должен был пересекаться под прямым углом у входа в гнездо.

– Стреляйте по шершням только тогда, когда они выйдут из шара, – объяснял учитель. – Не то в Щербину попадёте.

– А нам куда? – обиделся командир третьей группы. – В резерв, что ли?

– В резерв до особого распоряжения, – уточнил Пантелеймон Юрьевич. – Спрячьтесь на другом конце поляны, и если какой-нибудь шершень взлетит, стреляйте по нему изо всего, что стреляет.

– Пантелеймон Юрьевич, – насупился Шурка, – а как же Светочка? Её надо сейчас спасать, а то утром «тигровые» проснуться и…

– Захарьев, – посуровел биолог, – не трави душу. В гнездо идти смертельно опасно. И Щербину не спасём и сами пропадём. Надо сразу шершней перебить, а потом уже в их логово соваться.

Расстроенный Шурка отошёл в сторону. Постоял, почесал за ухом, наконец, сел на траву и решительно сдёрнул с ног кроссовки. Чуть подумал и носки тоже снял. Никто, кроме Леры, на это не обратил внимания. А Шурка выхватил из ножен саблю и, сверкая пятками в лучах восходящего солнца, скрылся в мрачном отверстии гигантского гнезда.

– Шурка! – закричал шёпотом Лера.

Но Шурка даже не обернулся. Тогда Лера достал из кобуры маузер и, скинув на ходу обувь, поспешил следом.

 

Тик-так

Внутри шара было темно, хоть глаз выколи. Идти пришлось ощупью, всё время взбираясь по наклонной поверхности. Лера водил вытянутой левой рукой перед собой, а правую – с пистолетом держал наготове. Впереди топал босыми пятками по картону Шурка. Внезапно шаги его стихли. Лера прошёл ещё немного и пошарил вокруг себя – никого. Тогда он опустил руку и – о, ужас! – наткнулся на чью-то кудлатую шкуру. «Шершень!» – испугался Лера.

– Тише, – прошипел в этот миг «шершень» Шуркиным голосом. – Садись.

И, схватив друга за рукав, потянул вниз. Только теперь Лера понял, что перед ним на корточках сидит Шурка, а кудлатая шкура не что иное, как его всклокоченные волосы.

– Ты чего? – присел Лера.

– Тс-сы, слушай.

Лера прислушался. Где-то рядом едва слышно тикали часы.

– Шершни что, тоже по будильнику встают? – удивился Лера.

– Такого быть не может, – шепнул Шурка и чиркнул спичкой.

В дрожащем кругу света перед ними качались две ноги в девчоночьих туфельках. Друзья задрали головы и увидели, что над ними висит приклеенная спиной к потолку Светочка Щербина. Из глаз одноклассницы бесшумно текли и одна за другой падали на пол слёзы.

– Тик-так, тик-так, – стучали они по гулкому картону.

Спичка догорела, и гнездо вновь погрузилось в темноту. Тогда Шурка достал из кармана недописанное письмо родителям, свернул его в трубочку и сделал нечто вроде маленького факела. Проткнув саблей ближайшую стену, он поджёг письмо и вставил его одним концом в образовавшуюся щель. В отблесках пламени по стенам заскакали причудливые тени.

– Держи за ноги, – приказал Шурка.

Лера подхватил Светочку под коленки, а Шурка взял саблю двумя руками и в неверном свете бумажного факела принялся вырезать кусок картонного потолка, к которому была приклеена одноклассница. Щербина не издавала ни единого звука, только слёзы продолжали литься из её глаз.

– Наверное, парализовали, – печально заключил Лера.

Шурка не ответил. Отдуваясь и пыхтя, он упорно резал картон. Когда осталось совсем немного, за спинами друзей раздался подозрительный шорох. Лера оглянулся и увидел широченную жёлтую голову с чёрными глазами. Шевеля длинными усами, шершень сонно тыкался о стены.

– Шурик, быстрее, – поторопил Лера, – а то они сейчас очухаются и зададут нам жару.

Шурка запыхтел как паровоз. Сабля ходила ходуном, вырезая последние сантиметры. Наконец, Светочка рухнула вниз и, подхваченная друзьями, была аккуратно поставлена на пол. Через образовавшееся в потолке отверстие, в гнездо проникли первые лучи утреннего солнца. В его свете мальчишки разглядели, что отовсюду из гигантских шестигранных ячеек на них смотрят чёрные, словно сама смерть, глаза шершней-мастодонтов. Смотрят и не двигаются. То ли ещё не проснулись, то ли ещё не верят, что вместо одной у них появилось сразу три порции мяса.

– Братцы, – просипел от волнения Лера, – скорее лезьте в дыру, пока «тигровые» не набросились. Я прикрою.

Без лишних слов Шурка лихо вбросил саблю в ножны, подпрыгнул, ухватился за край отверстия в картоне, подтянулся и был таков. Только босые пятки дрыгнули на прощание. В следующий миг сверху свесилась его кудлатая голова.

– Лерчик, – позвала она, – поднимай.

Шершни, шевеля усами, по-прежнему пребывали в раздумье. Лера поспешно подхватил Щербину под колени и встал во весь рост.

– Выше, выше, – просил Шурка, который никак не мог понадёжнее ухватить одноклассницу.

Неожиданно «парализованная» подняла руки. Обрадованный Шурка вцепился в её запястья и что есть силы потянул. Лера подтолкнул снизу, и Светочка благополучно покинула мрачное логово.

 

На краю гибели

Шершни к тому времени, похоже, сообразили, что ещё немного и их личинки вовсе останутся без завтрака. Все как один они двинулись на ускользающую добычу. Картонное гнездо мигом наполнилось шорохом и клацаньем челюстей. Удирать было поздно. Лера прицелился и выстрелил первому из наступавших в глаз. Шершень в ответ сердито загудел и стал стремительно крутиться, будто юла, опрокидывая и разбрасывая своих товарищей. Лера выпустил несколько пуль в двух других увальней. Но на их место тотчас выползли новые. Отстреливаясь и отступая шаг за шагом, он вскоре обнаружил, что патроны кончились. Прижатый к стене, увидел над собой раскрытые челюсти, больше похожие на чудовищные кусачки. «Вот какая моя смерть», – подумал Лера, обливаясь потом. Странное дело, обычно он холодел от страха, а тут его бросило в жар. И в глазах поплыли радужные огни.

На самом деле жарче и светлее стало вокруг Леры. Настолько жарче, что ему щёку обожгло. Скосив глаза, Лера с радостью обнаружил, что яркий свет исходит от горящего рядом с ним картона. Причиной тому было Шуркино письмо-факел, огонь с которого перебрался на стену, выжег в ней громадную дыру и продолжал стремительно разбегаться в разные стороны, пожирая всё на своём пути. Напуганные пламенем, шершни попятились.

Прожжённая стена на счастье оказалась внешней. За ней в свете восходящего солнца алел лес. Недолго думая, Лера, словно цирковой лев в горящее кольцо, сиганул в эту пылающую дыру.

Услышав первые выстрелы, школьные дружины взяли логово шершней в плотное кольцо.

– Неужели кто-то из наших? – удивился Пантелеймон Юрьевич.

– Больше некому, – показал Миша на брошенные возле входа в гнездо кроссовки и туфли.

– Это Стопочкина, – опознал Клёпа. – А это…

– А это Захарьева, – подошёл Речка.

Тотчас наверху шара были замечены две человеческие фигуры.

– Светочка Щербина! – радостно заорал Клёпа. – И Шурка Захарьев с ней!

Школьники задрали головы.

– Ещё чуть-чуть и полосатики полезут, – заметил сквозь зубы Миша.

– Без команды не стрелять! – предупредил учитель.

– Эгей! – закричал он и замахал рукой, привлекая внимание стоящих на шаре. – Немедленно ложитесь, мы вас сейчас снимем!

Внутри гнезда отчаянно забухал и затих «маузер».

– Это у Стопочкина патроны кончились, – констатировал Пеца. – Теперь шершни его стопроцентно сожрут.

Внезапно на обращённой к поляне стороне шара образовалось чёрное пятно. В следующий миг оно лопнуло, и картонная стена расползлась. Из внушительных размеров дыры вырвались языки пламени, повалил дым.

– Сгорят заживо, – схватился за сердце Пантелеймон Юрьевич.

– Курильчик!!! – гаркнул он так, что Курила присел от неожиданности. – Где твои мухи?! Срочно мух!

– Си-си, – стал заикаться Вася, – си-спят мухи, в школе, на крыше.

– Не успеем мы с мухами, – остановил разволновавшегося учителя Миша. – Надо жердь срубить и приставить к шару вместо лестницы.

Принялись рубить дерево, но тут из дымящей дыры с воем вылетело чёрное существо. Описав в воздухе дугу, оно, ломая ветки, повисло на ближайшей обглоданной берёзе. Мальчишки вскинули и опустили оружие, признав в подозрительном существе своего товарища.

– Слезай, герой! – рассмеялся счастливый Пантелеймон Юрьевич.

В ответ к его ногам упал маузер, потом деревянная кобура. Последним на землю спрыгнул чёрный от копоти Лера.

Одноклассники бросились было к нему с расспросами, но из гнезда, страшно гудя, стали вылетать шершни.

– Огонь! – приказал учитель.

Мальчишки дали беспорядочный залп.

– Прицельно! – предупредил Пантелеймон Юрьевич. – Все вместе!

От второго и на этот раз дружного залпа замертво пало сразу четверо шершней. Следом грохнул необычно громкий одиночный выстрел и ещё один «тигровый» получил здоровенную дыру в боку. Это Речка открыл огонь из противотанкового ружья, которое установил в развилке берёзы. В руках здоровяка Миши яростно заработал «дегтярёв».

– Чох! Чох! Чох! – плевал он раскалённым металлом. – Чох! Чох! Чох!

Сражённые пулемётными очередями, гигантские насекомые один за другим падали на поляну.

– Пацаны! – закричал в панике Пеца. – Сейчас из Захарьева с Щербиной жаркое будет!

 

Обезумевшая крыша

Только тут дружинники вспомнили, какая опасность угрожает Светочке и Шурке. Пламя за время короткого боя пожрало внутренности гнезда, а затем и его стены. Нетронутым остался только громадный купол коричневого шара. Но и он стремительно таял под натиском огня. Ещё немного и остатки гнезда рухнут вместе с их одноклассниками. И вот купол дрогнул и полетел, но не вниз, а вверх. К восторгу дружинников, он медленно воспарил над пожарищем.

– Их горячим воздухом поднимает, – предположил Клёпа. – Крыша же широкая и лёгкая, как воздушный шар.

Между тем, картонный купол, который весьма напоминал большое перевёрнутое вверх дном блюдо, поднялся на добрую сотню метров и, словно летающая тарелка, стал понемногу планировать в сторону городка.

Оставив Речку с его дружиной добивать врага, Пантелеймон Юрьевич вместе с дружиной Миши бросился в погоню. Пока они выбирались из леса, крыша шершневого гнезда исчезла.

– Воздух под куполом остыл, и они опустились на землю, – справедливо рассудил учитель. – Только бы не покалечились при посадке.

– Цепью! – приказал он. – Растянуться с интервалом в пятьдесят метров! За мной бегом марш!

Ученики во главе с биологом припустили в сторону городка. Но ни Щербины, ни Захарьева нигде не было.

– Что они сквозь землю провалились? – запыхавшись, остановился Пантелеймон Юрьевич. – Мы, наверное, километра два пробежали, а их всё нет.

– Их ветром снесло, – предположил Клёпа.

– Каким ветром? – Пантелеймон Юрьевич облизнул и поднял вверх мизинец. – Травинка не шелохнётся.

Тут с левого фланга примчался Пеца.

– Нашли! – выпалил он сходу. – Живы-целёхоньки! Драпают по дороге в сторону соседнего района!

– Драпают? – поразился учитель.

– Стопроцентно, – подтвердил Пеца. – За кустами мимо нас пробежали. Что-то крикнули и рукой махнули.

– Почему же вы их не остановили? – нахмурился Пантелеймон Юрьевич. – Они, вероятно, находятся в состоянии шока.

– Ага, – обиделся Пеца, – попробуйте остановить. Так бегут, что на гоночном велосипеде не догонишь.

– Это всё последствия перенесённого стресса, – расстроился учитель. – Надо их срочно найти, иначе в новую беду попадут.

Собрав школьников, Пантелеймон Юрьевич усадил их в кузов комендантского грузовика, а сам забрался в кабину.

– Вдоль леса, – приказал он водителю. – И как можно быстрее.

– Есть быстрее! – отозвался ефрейтор, заводя мотор.

Грузовик рванул с места и помчался по просёлочной дороге с такой скоростью, что мальчишки не знали за что хвататься. То ли за оружие, которое пыталось вырваться из рук, то ли за борта грузовика, который на каждом ухабе норовил выбросить из кузова.

– Вот они! – воскликнул на очередном повороте Пантелеймон Юрьевич. – Видите?!

Ефрейтор присмотрелся. Что за диво?! Впереди по дороге неслась крыша, на тряском картоне которой стояли на четвереньках Захарьев с Щербиной.

– Наваждение какое-то, – потёр глаза учитель.

Увидев… да нет, услышав позади себя гул мотора, крыша прибавила скорости.

– Гони! – закричал биолог. – Не то уйдёт!

Водитель прибавил газу, но крыша не уступала ни пяди. Ефрейтор даже взмок от напряжения.

– Что за чёрт?! – недоумевал он.

– Без нечистой силы не обошлось, – согласился Пантелеймон Юрьевич и тайком осенил улепётывающую крышу крестным знамением.

В следующий миг грузовик нагнал беглецов.

– Захарьев! – высунулся из окна Пантелеймон Юрьевич. – Что у вас происходит?!

– Не знаю! – успел крикнуть в ответ Шурка.

Словно испугавшись человеческих голосов, крыша резко взяла вправо и, не сбавляя хода, устремилась через вспаханное поле. Водитель ударил по тормозам.

– По пахоте не проедем, – пояснил он. – Бесполезно пробовать.

Учитель проследил за направлением движения картонного купола.

– Жми вокруг поля! – скомандовал он. – Встретим их на той стороне.

 

Нечистая сила

Расчёт Пантелеймона Юрьевича оказался верным. Обогнув пахоту, они тотчас наткнулись на крышу. Неподвижная она лежала на краю дороги. Вокруг – никого. Сгорая от любопытства, школьники бросились к остаткам гигантского гнезда.

– Раз-два, взяли! – скомандовал здоровяк Миша, и разом они приподняли картон.

Взорам школьников открылось невиданное зрелище. Под крышей, тяжело дыша, сгрудилась стая громадных тараканов. Каждый размером с небольшую лошадь. Ни Захарьева, ни Щербины среди них не было.

– Назад! – увидев гигантов, отпрянул биолог. – Тараканы опасны для жизни!

Мальчишки опустили крышу, и насекомые вновь оказались в ловушке.

Неожиданно со стороны поля донёсся хохот.

Лера обернулся и вздрогнул. По пахоте шагали два грязно-рыжих существа. У первого, повыше ростом, болтался толстый отвислый живот. У второго с головы сползали толстые жирные змеи.

– Аржавенники, – прошептал Лера.

– Кто-кто? – не понял Пантелеймон Юрьевич.

– Нечистики, – пояснил Стопочкин. – Бабушка рассказывала, они в болоте живут, где ржавые места. Лежат там, на дне и обрастают липучими слоями.

Но учитель бабушкиным сказкам не поверил.

– Ладно, насекомые увеличились, – сказал он сердито. – Но если ещё и нечисть объявится, это уже совсем какая-то каша-малаша выйдет.

Аржавенники, между тем, приближались, растопырив руки и ноги, время от времени похохатывая. Голос одного из них показался Лере знакомым. Лера присмотрелся, и сам расплылся в улыбке.

– Да это же Шурка! – закричал он радостно.

– Точно! – подхватили одноклассники. – Захарьев, а с ним Щербина!

Существа подошли совсем близко. Теперь можно было рассмотреть, что посреди их измазанных физиономий блестят вполне живые человеческие глаза. А на голове меньшего никакие не змеи, а слипшиеся волосы, пропитанные жидкой смесью глины и земли.

– С вами всё в порядке? – всмотрелся Пантелеймон Юрьевич в существо повыше, которое походило на Шурку Захарьева. – Как самочувствие?

– Отлишно, – прошамкал Шурка, отплёвываясь.

Вытянул подол рубашки из штанов и под ноги учителю вылилось с полведра жидкой глины. Тут уж расхохотались все остальные, даже ефрейтор в машине.

– Какое-то ненормальное гнездо, – рассказывал чуть позже Шурка, когда их со Светочкой отмыли и оттёрли от грязи. – То по небу летает, то по полям носится, как угорелое. Нас вот прямо нарочно сбросило. До лужи добежало и… стоп машина! Мы из-за этого по инерции, как торпеды, через всю грязюку на животах скользили.

– Вы на стаю тараканов опустились, – пояснил учитель, посмеиваясь. – Стечение обстоятельств. Они, очевидно, сбились в кучу – поспать или поесть, а вы их накрыли. Вот они и побежали с испугу.

– Надо их приручить, – мечтательно посмотрел на крышу Курила.

– Расстрелять и непременно сжечь! – заявил жёстко биолог. – Японские учёные утверждают, что тараканы вызывают у человека раковые заболевания.

– Не может быть?!

– Так и есть, доказано научно. Они являются переносчиками бактерий, которые повышают риск заболеваемости раком желудка. А ещё тараканы вызывают аллергию и бронхиальную астму. Об этом все врачи знают.

– Мы после них будем руки мыть, – жалобно пообещал Курила. – С мылом. Ведь жалко убивать. Такого таракана хорошо в телегу запрячь. Он нам в хозяйстве пригодится.

Пантелеймон Юрьевич задумчиво потёр подбородок.

– Вообще-то, – признался он, – тараканы – самые быстрые в мире сухопутные насекомые. И если при увеличении не потеряли своих способностей, то должны бегать со скоростью примерно 330 километров в час.

– Ничего себе!

– Вот это да!

Школьники были поражены такой новостью.

– Давайте приручим, – умоляюще посмотрел на учителя Курила. – На них хорошо от «тигровых» удирать и гонки можно устраивать, как на породистых скакунах.

– Ладно, – сдался Пантелеймон Юрьевич. – Бери под своё начало. Авось, действительно, в хозяйстве пригодятся.

Курила, вместе с другими мальчишками, устремился к куполу. Возле спасённой парочки остался только Лера и Пантелеймон Юрьевич.

– Молодец, Захарьев! – пожал он Шурке руку.

Хотел было сказать про то, что в следующий раз накажет за неисполнение приказа, но подумал и промолчал. Вместо этого учитель повернулся к Щербине.

– Ты-то как? Не ранена?

Светочка припомнила ужасы последних дней, и лицо её окаменело.

– Они сразу мою муху разорвали и съели, – тихо сказала она, – а потом продукты, которые мы везли.

– А потом, – судорожно вздохнула восьмиклассница, – потом приклеили меня к потолку и уснули.

Светочка вдруг бросилась в объятья Пантелеймона Юрьевича и разрыдалась.

– Ну и ладно, ну и хорошо, – принялся успокаивать её растерянный биолог. – А этим глобалам мы ещё покажем, как наших красавиц воровать…

 

Контратака шершней

В последующие дни, словно в отместку за разорённое гнездо, шершни не давали покоя всему району. Больше других доставалось городку. Каждый день «тигровые» на кого-нибудь нападали. Из рядов мушиной эскадры они перетягали едва ли не половину «мустангов». Налёты хищников повторялись с завидным постоянством. Если не попадались мухи, шершни атаковали людей.

Для защиты школы, Пантелеймон Юрьевич распорядился установить на крыше тележную ось с колесом. На колесе закрепили пулемёт Дегтярёва, получилось что-то вроде зенитки. Рядом для стрельбы из противотанкового ружья уложили по кругу мешки с песком.

– Теперь пусть только сунутся! – помахал своим кулачищем в сторону леса Миша. – Мы их хоть с чего под орех разделаем!

Ждать пришлось недолго. Не прошло и получаса, как в радиорубку вбежал Пеца, дежуривший на крыше школы.

– Шершни на горизонте! – доложил он. – Целая стая!

Пантелеймон Юрьевич, а за ним и командиры дружин бросились по своим боевым местам. Противник ещё только-только подлетал к окраине городка, а у каждого окна-бойницы уже засели с оружием наготове защитники школы.

– Готов? – спросил Миша, передёрнув затвор «дегтярёва».

– Готов, – отозвался от противотанкового ружья Речка.

– Как думаешь, с какого расстояния по ним стрелять? – спросил он, устраиваясь за бруствером из мешков.

– У пэтээра дальность боя хорошая, – прикинул Миша. – Можно даже теперь попробовать, главное – попади. А из пулемёта их надо в упор бить.

– Ладно, – припал к прицелу Речка, – попробуем издалека.

В это время «тигровые» уже летели над Румынией.

– Ба-бах!!! – выстрелило противотанковое ружьё.

В следующий миг вся школа взвыла от восторга.

– Попал! Попал! – кричал сам виновник торжества. – С первого выстрела попал!

– Давай следующего, – ободряюще подмигнул Миша и взялся за пулемёт. – Смотри, сейчас набросятся.

Речка перезарядил ружьё. Над школой, выискивая добычу, уже кружила вся стая. Самый крупный из шершней заметил движение на крыше и устремился на боевой расчёт. Миша дал короткую очередь, но гигант скорости не снизил. Миша открыл ураганный огонь. Увы, и это не остановило раненое и обозлённое насекомое. Когда в диске кончились патроны и казалось, что надо всё бросать и бежать в укрытие, снова бабахнуло противотанковое ружьё. Пронзённый бронебойным снарядом насквозь, шершень рухнул вниз, как мешок… да нет, как вагон картошки. Снизу из-под стены столовой донёсся лязг железа.

– Всё! – констатировал Миша. – Теперь почёмбытовскую «копейку» ни одна мастерская не восстановит!

– Осторожней! – предупредил Речка.

Оглянувшись, Миша обнаружил, что стая развернулась к ним всем фронтом. Сменив на пулемёте диск, он дал длинную продольную очередь. Но шершни были начеку и тотчас нырнули на несколько метров вниз. План их был весьма прост: скрывшись из поля зрения стрелков, они намеревались на бреющем полёте приблизиться к школе вплотную, выскочить у самой крыши и с близкого расстояния навалиться на Мишу с Речкой всем скопом. Всё бы хорошо, но шершни не учли одного: снизившись на уровень второго-третьего этажа, они попали в прицел остальных стрелков школы.

– Огонь! – крикнул Пантелеймон Юрьевич, увидев перед собой стаю.

– Огонь! – вторя ему, закричали командиры.

Вся восточная сторона здания громыхнула ружейным залпом. От насекомых полетели клочья, таким плотным был огонь. После второго залпа во дворе школы образовалась груда из полосатых тел высотой никак не меньше первого этажа. Только двум гигантам удалось уйти из-под обстрела, но и те, из-за множества повреждений, летели, заваливаясь то на один, то на другой бок.

– Победа! – закричали защитники школы. – Ур-ра!

– Ещё один такой бой, – заметил учитель, – и у нас кончатся патроны.

В тот же день Пантелеймон Юрьевич направился к коменданту городка, который обещал выделить школе современные автоматы взамен исторического оружия.

Лейтенант Окопчик встретил биолога, как старого знакомого.

– Угощайтесь, – пригласил он за стол, на котором стояла дымящаяся гречневая каша со свиной тушёнкой.

– Спасибо, – улыбнулся вежливо Пантелеймон Юрьевич. – Мы уже неделю питаемся, как в заправском ресторане. Лучше вы к нам обедать приходите. А вот патронов у нас совсем не осталось. Поможете?

– Угу, – кивнул лейтенант, который запихнул в себя три огромные ложки каши и жевал с набитым ртом.

– Только, – проглотил он кашу, – автоматов у меня нет. Зато есть карабины и патронов к ним хоть завались.

– Когда выдадите?

– Да прямо сейчас, – утёрся ладонью Окопчик и встал. – Пойдёмте на склад.

Солдаты комендантского взвода загрузили машину в считанные минуты.

– О вашей героической школе я уже доложил в штаб армии, – сказал на прощание лейтенант Окопчик. – Собираются военных специалистов вам прислать. Так что ждите.

 

Свалочный остров и всемирная помойка

Между боями Шурка и Лера часами засиживались в компьютерном классе. Исследовали сайт за сайтом, пытаясь отыскать через Интернет следы Толи Мухина.

– Муха на нашей блохе ускакал, – рассуждали друзья. – Надо хотя бы узнать, куда его занесло. Вдруг помощь нужна?

Но никаких упоминаний об однокласснике в глобальной компьютерной сети не было. Зато мальчишки нашли много других интересных сведений.

– Смотри, – тыкал пальцем в монитор удивлённый Шурка. – Остров в Тихом океане.

– Какой остров? – не понял Лера.

– Свалочный, – сделал круглые глаза Шурка и принялся читать: – Обнаружен остров из мусора размером с Центральную Европу. Среди плавающих отходов жизнедеятельности человека преобладают пластиковые предметы. «Остров» весит примерно 3 миллиона тонн и расположен между Калифорнией и Гавайскими островами.

По мнению учёных, эта грандиозная плавучая свалка образовалась из-за круговых течений, которые, подхватывая мусор у берегов Японии и США, несут его в центр океана.

– Ничего себе! – поразился Лера. – Сколько же на суше такой дряни, если в океане целая «Европа» набралась?

Вопрос этот чрезвычайно сильно заинтересовал друзей. Забыв на время про Мухина, они занялись поиском сведений о мусоре.

– Есть! – первым объявил Шурка. – Столицу Канады Торонто в знак протеста завалили мусором!

– И у меня, – отозвался Лера. – Из Москвы ежегодно вывозят более 14 миллионов тонн твёрдых отходов!

– Мировой океан превращается в смертельную кислоту, – мрачно сообщил Шурка. – Если концентрация углекислого газа в атмосфере от действий цивилизации будет расти и дальше, то к 2100 году океаны Земли станут настолько кислыми, что будут угрожать всей морской жизни.

– Ёлки-палки! – прямо-таки подпрыгнул на стуле Лера. – Представляешь, жительница Томска скопила в своей квартире шесть самосвалов мусора!

Друзья так увлеклись, что принялись выкрикивать сообщения наперебой.

– Ежегодно на Байкале люди оставляют около 500 кубометров мусора! – горячился Лера.

– А Сибирь больше не может считаться экологически чистым регионом из-за ядерных взрывов на Новой Земле! – негодовал Шурка.

И пошло одно за другим.

– На самой высокой горе мира Эвересте обнаружено 8 тонн отходов!

– Более 20 тонн мусора скопилось на склонах Эльбруса!

– На околоземной орбите Земли находится свыше 2 мегатонн всевозможного космического мусора, выведенного туда человеком!

– В десяти самых важных исторических местах мира выставлена тысяча человеческих изваяний, сделанных из мусора. Скульптуры символизируют современное человечество, загрязняющее отходами Землю!..

 

Военспецы

Военные специалисты явились в школу без предупреждения. Впереди шёл старый генерал. За ним, такие же убелённые сединами офицеры. Осмотрев забаррикадированные окна первого этажа, они направились в учительскую, где располагался совет школы. Вскоре по школьному радио объявили сбор всех старшеклассников.

В холле второго этажа построились 11-е, 10-е, 9-е, 8-е и в виде исключения 7-е классы. Из учительской в сопровождении свиты и Пантелеймона Юрьевича вышел генерал.

– Всего пятнадцать классов, – доложил биолог. – В наличии 215 парней. Один пропал без вести.

– При каких обстоятельствах? – поинтересовался генерал.

– Ускакал на блохе.

– М-да, – пожевал губами генерал и пошёл вдоль строя школьников.

Выглядели они ужасно. У одних одежда была прожжена муравьиной кислотой, у других разорвана в боях с шершнями и осами. Невероятней всего выглядел Речка. На голове у долговязого вратаря Румынии болталась фашистская каска, на плечах в виде плащ-накидки красовалась клеёнчатая скатерть, на поясе висел японский штык-нож, на шее – шмайссер, на боку – вальтер, а у ног стояло противотанковое ружьё.

– Кто таков? – остановился генерал.

– Командир второго отряда Роман Пойма! – бойко доложил Речка. – Ведём отстрел гигантских жужелиц! Держим воздушную оборону против шершней и ос!

– Молодец! – похвалил довольный его бравым ответом генерал. – Каска-то фрицевская, где добыл?

– В речке Тихоне выловил.

– А штык-нож?

– Из краеведческого музея.

– Ну, а клеёнка зачем?

– Защита от муравьиной кислоты.

– Молодец! – повторил генерал и пошёл дальше.

Остальные школьники были вооружены карабинами, винтовками и пистолетами, среди которых выделялся Лерин маузер в деревянной кобуре. Только седьмые классы, из-за нехватки оружия, пользовались самодельными мачете, дротиками, рогатками, луками и даже арбалетами.

Осматривая школьников, военспецы лишь головами крутили. Особенно впечатлил их Нечапай, смирно сидящий у правой ноги Леры, будто он не муравей вовсе, а обычная служебная собака.

– Молодцы, ребятки, – утёр слезу старый генерал.

Спрятал в карман носовой платок, откашлялся и произнёс речь.

– Наша планета в опасности! – сказал он. – Гигантских насекомых чрезвычайно много, они повсюду. Речь идёт о жизни и смерти всего человечества! Глобалы коварны и жестоки! Или мы их, или они нас. Сидеть, сложа руки и ждать погибели недопустимо. Все воинские части страны, подразделения МЧС и милиция отправлены на фронт. Рабочие и служащие сражаются в рядах народного ополчения. Повсеместно организованы отряды самообороны. Но бойцов всё равно не хватает! С юго-запада на нас движутся сотни тысяч врагов. Розовая саранча опустошила Закарпатье и принялась за южные районы полесья. Она пожирает сады и леса, выпивает реки и озёра, разрушает деревни и города. В то время, когда все силы брошены на борьбу с саранчой, в нашем тылу орудуют шершни, осы, слепни, муравьи, комары и прочая глобальная нечисть. Чтобы выстоять, стране нужна ваша помощь!

Когда генерал закончил, никто не шелохнулся. Мальчишки стояли в оцепенении, поражённые масштабами обрушившейся на Землю трагедии.

– Дорогие ребята, – перевёл дух генерал. – Кто готов взять в руки оружие и сражаться с врагом до победного конца – шаг вперёд.

Старшеклассники подумали секунду и все как один шагнули вперёд.

– Тогда, – вздохнул старый генерал. – Вы поступаете в распоряжение начальника штаба – полковника Соколика. Он определит, кто из вас и чем будет заниматься.

Из группы офицеров выступил поджарый полковник.

– Равняйсь! Смирно! – скомандовал он пронзительно и пристально оглядел ряды новобранцев.

– Слабосильных, – заявил жёстко, – прошу выйти из строя.

Никто не сдвинулся с места.

– Повторяю, – нахмурился Соколик, – слабосильным выйти из строя.

Худосочные под его пристальным взглядом расправили шире плечи, низкорослые встали на цыпочки, но никто не покинул строй.

– Молодцы, ребятки, – вновь умилился генерал.

– Добро, – угрожающе протянул начштаба. – Но тогда не жалуйтесь, что снаряды тяжёлые, что автомат отбивает плечо, что от пороховых газов нечем дышать.

Мальчишки заулыбались, как улыбаются отличники, знающие решение задачи до последней точки. Больше недели они сражались против гигантских насекомых и уже понюхали пороха.

– Смерть глобалам! Победа за нами! – негромко за всех ответил здоровяк Миша, и ряды учеников тихо и одобрительно загудели.

Вначале старшеклассников переодели в камуфляжную форму. Затем каждому выдали каску, противогаз, сапёрную лопатку, автомат Калашникова с тремя магазинами и по две противопехотных гранаты. Командирам отрядов достались ещё и пистолеты Стечкина.

А наутро прибыли артиллеристы. Установили на углах школы 37-миллиметровые полуавтоматические зенитки, набрали в боевые расчёты самых храбрых девчонок и взялись обучать их отражению воздушных налётов.

Мужскую половину старших классов в это время муштровали на «линии Мажино». Под руководством военспецов мальчишки стреляли по мишеням из всех видов стрелкового оружия, бросали в цель гранаты, осваивали рукопашный бой, преодолевали водные преграды, ползали по-пластунски, бегали с полной выкладкой по пересечённой местности, минировали объекты, учились маскировке и прочим нелёгким премудростям диверсионного дела.

Не попавшие в отряды особого назначения были определены в продовольственный взвод и взвод охраны. А девчонок, не ставших зенитчицами, направили в санчасть.

Попав несколько раз под огонь зенитных орудий, осы и шершни вблизи школы больше не появлялись. Зато они продолжали орудовать на окраинах городка и на территории района, разоряя всё вокруг. Чаще других нападениям подвергались жители Румынии, у которых было что украсть с подворий. После каждого такого случая лейтенант Окопчик звонил в школу.

– Не появлялись глобалы? – спрашивал.

– Ни одного, – докладывал биолог.

– А зачем стреляли?

– Зенитчицы экзамены сдают.

– Понятно, – вздыхал комендант. – А у нас шершни корову утащили и собаку, которая бросилась корову защищать. Хорошо, что хозяин с вилами не успел выбежать, не то бы они и деда сцапали.

Пока школьники обучались военному ремеслу, военспецы взялись за разработку операции под кодовым названием «Шаровая молния».

– Задача перед нами стоит следующая, – разъяснял командирам отрядов полковник Соколик, – разведать и уничтожить гнёзда шершней на территории района. Первый этап – разведка. Предлагаю осуществить её с помощью ваших крылаток. Разведку вести в утренние и вечерние часы, когда шершни наименее активны…

В течение недели три десятка разведчиков, экипированных портативными рациями, тщательно исследовали территорию района. Обнаружив очередной гигантский шар, они докладывали его координаты в штаб, и полковник отмечал это место на карте. За первый день мальчишки разведали более двадцати гнёзд шершней.

 

Истребители

Спустя два дня в школе появился капитан авиации.

– Кто тут, – спросил он с улыбкой, – на мухах летает? Вышли два восьмых класса – «А» и «Б».

– А кто в воздушных боях с шершнями участвовал? Подняли руки четырнадцать человек.

– А на истребителях полетите?

– Запросто, – согласился Шурка, – только где их взять?

– А вон, – показал капитан на ближайшее забаррикадированное окно.

Мальчишки прильнули к щелям между парт и увидели, что на футбольном поле стоят два десятка самолётов. Рядом с ними прохаживались лётчики в комбинезонах.

– Это инструкторы, – пояснил капитан. – Будут вас учить лётному искусству на практике. А я преподаю теорию. Зовут меня Семён Тихонович, фамилия – Полетаев.

– Кто шершню голову отрубил? – осмотрел он внимательно мальчишек, словно сам пытался угадать.

– Я, – признался Шурка. – Но он был почти дохлый, – и показал на Леру, – Лера в него всю обойму выпустил.

– Ладно, бойцы, – отечески улыбнулся капитан. – Подходи, кто желает стать истребителем.

Летать на самолёте неожиданно отказался Курила.

– Я свою Лапочку ни на что не променяю, даже на истребитель, – заявил он. – Меня не считайте.

– И меня тоже! – крикнул Клёпа. – Меня в самолётах укачивает!

Отказников набралось больше половины. Одни не хотели расставаться с мухами, как Курила. Другие побаивались самолётов, как Клёпа.

Учитывая появление у школы настоящей авиации, военсовет пересмотрел план боевых действий. Решено было дождаться, когда курсанты досконально освоят самолёты, и уж тогда атаковать шершней и с воздуха, и с земли. Разведка местности продолжалась. Между тем, разведчики, летающие на мухах в поисках гигантских гнёзд, смертельно рисковали. На пятый день двое из них пропали без вести.

– Вечная память, – снял фуражку совершенно расстроенный полковник Соколик.

Несколько дней школа пребывала в трауре, полёты на мухах за пределами городка запретили.

– С ними ещё опаснее, – толковал биолог. – Мухи всегда служили шершням и осам пищей.

За провиантом мальчишки теперь ездили на тараканах. Для этого школьные умельцы сделали в мастерской несколько лёгких двухколёсных колясок, в которые запрягали этих шустрых насекомых. Тараканы оказались действительно сверхбыстрыми. Даже при нападении шершней они без труда уходили от преследования.

– Только ревматизм их мучает, – жаловался Курила. – Из-за этого на старых тараканах вообще невозможно ездить. Всё время спотыкаются, падают и коляски переворачивают. Если «тигровые» навалятся, с такими пиши – пропало.

Тем временем новоиспечённые курсанты осваивали теорию лётного искусства.

– Самолёт, – водил капитан указкой по плакату, – состоит из корпуса, который принято называть фюзеляжем, крыльев, хвостового оперения и шасси. В носовой части фюзеляжа находится двигатель. За счёт его работы осуществляется движение самолёта. Крыло служит для образования подъёмной тяги при движении. На задней части крыла находятся элероны или закрылки. А на задней части стабилизаторов, – показал он на хвост истребителя, где располагались такие же крылья только в несколько раз меньше, – рули высоты. Между стабилизаторами вертикально стоит киль, к которому сзади крепится руль направления. В кабине пилота расположена ручка управления. Потянул её на себя – самолёт поднимает элероны и рули высоты, нос его идёт вверх и он набирает высоту. Отклонил ручку управления от себя – рули и элероны опускаются – самолёт идёт на снижение…

Потом были лекции на лётном поле.

– Перед вами, – похлопал Полетаев по обшивке «Як-3», – скороподъёмный перехватчик для малых высот. Маневренность и скоростные качества этого истребителя во время Великой Отечественной войны не имели себе равных. Над самой землёй он значительно превосходил противника. Фашистские лётчики теряли скорость и разбивались, пытаясь следовать за ним в крутом вираже. Вооружение «Як-3» состоит из пушки и двух крупнокалиберных пулемётов. Носовая часть обшита листами дюралюминия, крылья и хвост – фанерой. Фонарь лётчика имеет сдвижную среднюю часть, которую при аварийной обстановке можно сбросить…

Теорию курсанты усвоили быстро. После чего приступили к тренировочным полётам. Самым сложным элементом оказалась посадка. Первым опростоволосился Шурка, который сходу воткнул истребитель носом в землю. За ним ещё несколько одноклассников.

– Ах, вы так раз этак! – ругался на чём свет стоит капитан. – Где я вам столько винтов наберу?!

Но пропеллеры нашлись, и тренировочные полёты продолжились.

Как только Шурка с Лерой немного освоили самолёты и стали летать парой, на них, словно на заказ, напали гигантские осы.

 

Воздушный бой

Начало тренировочного полёта не предвещало ничего плохого. Движок «Яка» натужно ревел. Лера поддал газу и отпустил тормоза. Истребитель, стремительно ускоряясь, побежал по полю. Вот хвост его оторвался от земли, секунда-две – и Лера потянул рукоять управления на себя. «Як» на мгновение завис над землёй, а затем плавно пошёл вверх.

– Здорово! – обрадовался Лера, у которого при взлёте дух захватило.

– Класс! – не менее радостно отозвался Шурка, взлетавший вторым.

– Товарищи курсанты, – раздался в радиоэфире строгий голос капитана. – В воздухе попрошу не балдеть.

– Между прочим, – заметил Лера, чувствовавший себя от счастья на седьмом небе, – балдёж – это предродовое состояние у коровы.

– Ну-ка, умник, – прервал его Полетаев, – прими ручку влево и на себя.

Лера выполнил команду и его самолёт, завалившись на левое крыло, описал круг параллельно земле.

– Больше газу, – подсказывал капитан. – Рукоять в прежнее положение.

Лера выровнял самолёт и увидел перед собой хвост Шуркиного истребителя, который несколькими секундами ранее летел позади.

– Эта фигура высшего пилотажа называется «бочка», – комментировал Семён Тихонович. – Теперь, Захарьев, твоя очередь.

Лера только моргнул разок, а Шуркин самолёт скользнул влево и исчез из поля зрения.

– Ага, попался! – пропел после короткой паузы Шурка, и Лера понял, что друг висит у него на хвосте.

Лера снова увёл рукоять влево и на себя. Сделал бочку и удивился – Шурки нигде не было.

– Ха-ха! – раздался в динамиках Шуркин насмешливый голос. – От меня не уйдёшь!

Лера оглянулся и что же, Шурка был по-прежнему сзади. Сидел на хвосте, как клещ на собаке. Куда Лера – туда и он.

– Молодец, Захарьев! – похвалил капитан. – Настоящий ведомый.

– Семён Тихонович, я тоже так могу, – обиделся Лера, – смотрите…

Но тут внизу завыли сирены. Лера дал самолёту крен и увидел, как спешно бегут к зенитным орудиям девчонки.

– Тревога! – объявил капитан. – Четыре осы приближаются к школе с юго-востока, ещё пять – с юго-запада.

– Итого – девять, – заключил Лера.

– Наберите высоту, – приказал Полетаев. – Сверху вам легче их будет бить.

Лера потянул рукоять на себя, самолёт резко взмыл вверх. За ведущим последовал ведомый.

– Курс – на юго-запад, – пояснил капитан. – Ваша задача: навязать бой и задержать пятёрку «тигровых», пока зенитки отобьют нападение с юго-востока.

Развернув истребители, друзья сбавили обороты и стали высматривать врага.

– Вижу противника справа под нами, – вскоре доложил Шурка.

Лера положил машину на крыло и увидел ос. Они летели косым треугольником над самой землёй, словно принюхивались.

– Иду в атаку! – объявил Лера и бросил самолёт вниз.

Шурка за ним.

– Лерчик! – заорал он. – Ты какого берёшь?!

– Головного, – процедил Лера сквозь зубы, ловя в перекрёсток прицела вожака.

– Огонь! – скомандовал он и сам нажал гашетку.

Застучали крупнокалиберные пулемёты – переднюю осу бросило в сторону. Кувыркаясь, она полетела на землю и шлёпнулась на поле в нескольких километрах от городка.

– Трап! Трап! Трап! – отозвались пулемёты Шуркиного истребителя.

Вниз кувыркнулась вторая оса.

– Осторожно! – поспешил предупредить капитан, наблюдавший за боем в бинокль. – Осы атакуют вас снизу!

– Где они?! Где?! – забеспокоился Лера, пытаясь увидеть противника, чтобы развернуться к нему пулемётами.

Но было поздно. В следующий миг самолёт вздрогнул от удара.

– Лерчик! – закричал Шурка. – К твоему брюху оса приклеилась!

– Что она там делает?! – испугался Лера, почувствовав очередной удар по корпусу.

– Самолёт долбит жалом! Если порвёт тяги и откажет управление, то тебе – крышка!

– Мне и так крышка! – заскрежетал зубами Лера, с трудом удерживая самолёт в равновесии. – Ещё чуток – и сорвусь в штопор! Давай, стреляй в неё!

– Отставить! – приказало строго радио. – Осу не собьёшь, а друга угробишь!

– Ё-моё! – внезапно простонал Шурка.

– Ах, ты зараза! – воскликнул и капитан.

Лера оглянулся и увидел, что на Шуркин самолёт сверху уселась четвёртая оса и уже нацеливает своё жуткое жало, чтобы разбить прозрачный фонарь, за которым сжался от ужаса Шурка. «А где пятая? – мелькнуло у Леры. – Если на «Як» усядутся сразу две осы, истребитель точно не выдержит».

– Шурка! – пошёл он на разворот. – Давай на встречных курсах твою «тигру» об мою стукнем!

– Давай! – пропищал Шурка.

– Отставить! – снова вмешался капитан. – Захарьев, пикируй! Попробуй сбить её воздушной струёй.

Самолёт Шурки клюнул носом и стремительно понёсся к земле. Оса держалась за него, как впаянная.

– Рукоять на себя! – командовал капитан.

Перед самой землёй Шуркин «Як» рванулся вверх. Осу на фюзеляже мотало из стороны в сторону. Но она продолжала цепко держаться своими мощными лапами. Вот только из-за болтанки ей никак не удавалось попасть жалом по фонарю.

– Ещё на себя, ещё! – вёл капитан Шурку.

Ведомый самолёт встал на дыбы, на секунду замер в воздухе и завалился на спину.

– Ещё пике!

Шуркин истребитель вновь пошёл вниз и снова вверх… Наконец, оса сорвалась, и – хрясь(!) – угодила башкой в пропеллер. Мотор «Яка» чихнул и умолк. В воздухе устрашающе замер погнутый винт.

– Что теперь, прыгать с парашютом? – растерянно спросил Шурка.

– Высота малая, – остановил его Полетаев. – Будешь садиться с выключенным двигателем.

Шуркин самолёт пошёл на снижение в сторону футбольного поля.

– Лерчик, держись! – крикнул Шурка на прощание.

– Не дрейфь, проскочим! – отозвался бодро Лера.

В следующий миг его истребитель стал раз за разом содрогаться от чудовищных ударов. Откуда-то из-под ног потянуло холодом. «Всё, – понял Лера, – обшивку порвала».

– Сбавь скорость, – сказал вдруг чей-то знакомый голос.

Лера сбросил газ, и в тот же миг сбоку чуть выше над ним возник Курила на своей Лапочке. Курила был одет в комбинезон, кожаный шлем и лётные очки. За спиной у него болтался рюкзачок и двустволка.

– Стопочкин, перевернись кверху брюхом, – попросил он по портативной рации и потянул со спины ружьё, – я сейчас твоей «тигре» скажу парочку ласковых.

– Вася, – удивился Лера. – Что ты ей сделаешь с такого расстояния? Её в упор надо бить.

– А у меня металлическим шаром заряжено от белазовского подшипника, – пояснил Вася. – Бьёт, как противотанковое ружьё.

Услышав это, Лера не заставил себя долго ждать, крутанул ручку управления и завис вниз головой. Бухнул выстрел, за ним – второй. Курила бил прицельно. Краем глаза Лера увидел, как нечто огромное оторвалось от его самолёта.

– Свободен! – объявил Вася.

И тут снизу вынырнула последняя пятая оса, и Лапочка на полном ходу врезалась в её полосатый живот. Курилу от столкновения вмиг выбросило из седла.

– «Тигра» проклятая! – воскликнул он и ухнул вниз с высоты, наверное, стоэтажного здания.

Муха с испуганным писком бросилась за обожаемым Васей, а Лера тотчас развернул истребитель и ударил по осе изо всех орудий.

– На, сволочь! – кричал он сквозь слёзы. – Получи за Курилу!

– Да жив я, жив, – отозвался одноклассник. – Меня Лапочка подхватила. Ты там поосторожней, а то ещё сам сверганёшься.

– Стопочкин, я база, – раздался в наушниках голос капитана Полетаева. – Заходи на посадку.

– А Шурка где, дотянул до аэродрома? – вспомнил про друга и испугался Лера.

– На базе Захарьев. Тебя ждёт.

 

Операция «Шаровая молния»

Вскоре курсанты научились летать так искусно, что конкуренцию в исполнении фигур высшего пилотажа им могли составить разве только мухи. Вот тогда военсовет школы взялся вплотную за разработку боевой операции по уничтожению гнёзд шершней.

– По данным разведки, – расстелил на столе карту района полковник Соколик, – гигантские шары располагаются на всех направлениях от городка. Но больше всего их в лесах вокруг полей СПК «Победа».

– Отсюда и надо начинать, – ткнул пальцем в изображение карьера капитан Полетаев. – Ударим по основным силам противника, а после уничтожим более мелкие.

– Правильно, – согласился Пантелеймон Юрьевич. – Двух зайцев убьём: прекратим, наконец, нападения шершней на южные окраины городка, а заодно поможем колхозникам. Альберт Водопляс давно жаловался, что от глобалов покоя нет.

– Какие есть дополнения? – оглядел присутствующих начальник штаба.

– Надо подвесить под крылья истребителей реактивные снаряды, – предложил капитан. – И курсантов чуток потренировать, чтобы эрэсы без промаха в цель ложились.

– Два дня вам хватит?

– Так точно.

– Очень хорошо, – вновь склонился над картой полковник. – Тогда выступаем в понедельник утром. Авиация возьмёт на себя южное, западное и восточное направления, а отряды особого назначения – северное. Пока же всем вплоть до санчасти готовиться к ведению активных боевых действий.

Школа к тому времени насчитывала десять диверсионных отрядов. В каждый такой отряд входили: радист, санитар, два сапёра и группа прикрытия с пулемётчиком. Один из отрядов особого назначения возглавил Речка, другой – Миша, ещё один – Пантелеймон Юрьевич, который с трудом уговорил военсовет отпустить его на боевое дело.

Накануне операции биолог, как обычно, зашёл в компьютерный класс.

– Пантелеймон Юрьевич, – увидев его, вскочил из-за стола Шурка. – Мы здесь столько мусора нашли, что прямо жуть!

– Какого мусора? – удивился учитель.

– Да в Интернете, – пояснил Лера, сидевший за соседним компьютером. – Там пишут, что наша планета скоро погибнет от человеческих отходов.

– Ух, ты! – подсел к Шуркиному монитору Пантелеймон Юрьевич.

Перед ним тянулась длинная череда новостей, которые Шурка собрал с разных сайтов.

– Возмутительно, – ужаснулся биолог, не прочитав и трети. – Возмутительно и очень странно…

Тут он задумался.

– А чего странного-то? – не поняли друзья. – Надо срочно уборкой заняться и больше не мусорить.

– Всё это неспроста, – туманно ответил биолог. – И сообщения, и мусор, и глобалы.

В понедельник солнце ещё не выглянуло из-за горизонта, а школьная эскадрилья уже прогрела моторы. Взлетали попарно, уходя звено за звеном, по заранее определённым маршрутам. Перед вылетом капитан Полетаев провёл с лётчиками инструктаж. Лере с Шуркой достался позывной «Леопольд» и юго-восточный сектор, который начинался за Панским прудом.

Лера вёл самолёт к первому гигантскому гнезду и посматривал по сторонам. Внизу то лоскутами, то сплошным ковром стояли леса – берёзовые, еловые, сосновые, а по большинству смешанные. Там попадался и бук, и граб, и живописные группы дубов.

– «Леопольд» два, я «Леопольд» один, – включил рацию Лера. – Мы на подлёте к цели. Заходим со стороны солнца. Как горизонт? Приём.

– Я «Леопольд» два, – отозвался Шурка. – Горизонт чист.

Далеко впереди Лера увидел громадный шар, алеющий в лучах восходящего солнца. Вокруг шара белел абсолютно ровный круг. Сам же он, словно некий инопланетный корабль, казалось, завис над стартовой площадкой. На самом деле, и Лера это хорошо знал, гнездо удерживалось в воздухе несколькими деревьями, между которых его соорудили шершни.

– Готовность! – объявил он и снял предохранитель с пусковой кнопки.

– Есть готовность! – продублировал команду Шурка.

Лера взял гигантское гнездо в прицел и плавно нажал пусковую кнопку. Из-под крыла вырвалась и ушла к земле пышущая огнём сигара. В следующий миг Лера увёл самолёт влево, чтобы не мешать Шурке. Тот пустил реактивный снаряд секундой позже и тоже принял влево, следуя за ведущим.

Отворачивая на второй заход, друзья видели, что оба их эреса один за другим точно попали в цель. От первого взрыва шар лопнул на множество осколков, меж которых заклубилось пламя. От удара второй ракеты рвануло ещё сильнее. Огненный вихрь разметал гнездо и вместе с хозяевами превратил в облако гари и груду мелких ошмётков, которые разметало на сотню метров вокруг.

– Чистая работа, – заключил Шурка.

– Курс на добавочную цель, – приказал Лера.

Второе гигантское гнездо находилось в нескольких километрах от первого. Не прошло и минуты, как друзья повторили атаку. На этот раз эресы легли по обе стороны шара, основательно разрушив его, но не уничтожив всех насекомых. С писком и грозным гулом шершни стали вылетать из горящего гнезда.

– Ёлки-палки! – в сердцах воскликнул Лера и развернул самолёт для повторной атаки. – За мной!

Реактивных снарядов больше не было, зато имелся полный боекомплект для крупнокалиберных пулемётов и пушек. Не успели гиганты прийти в себя, а Лера с Шуркой уже поливали их смертоносным металлом изо всех стволов. Второй, третий заход и вскоре добавочная цель тоже была ликвидирована. Но и боеприпасов у друзей не осталось.

Вернувшись на базу, они с удивлением узнали, что первыми выполнили боевое задание. Вышедший навстречу капитан Полетаев с удовольствием пожал им руки и объявил отдых до семи часов вечера.

– Второй раз ударим по «тигровым», когда смеркаться начнёт, – уточнил он.

Свободного времени оказалось вагон и маленькая тележка. Первым делом мальчишки раздобыли белую краску и нарисовали на бортах истребителей по звёздочке.

– Одно гнездо тебе, – справедливо рассудил Лера, – а одно мне.

Он отошёл в сторонку и полюбовался первой боевой отметкой.

– Здорово мы гигантов разделали, – посмотрел геройски на друга.

– А мне их жаль, – вдруг признался Шурка.

– Да ты что! – замахал руками Лера и ребром ладони постучал по другой. – Да они бы нас на мелкую колбасу!

– Так нам и надо, – упрямо стоял на своём Шурка, – нечего планету засорять. Из-за нашего свинячества скоро всё живое на земле погибнет.

– Вообще-то, правильно, – согласился Лера. – У нас ещё ничего, а в больших городах совсем дышать нечем. Там автобусы, как из пушки, гарью стреляют…

Рассудив, что вот-вот из полёта должны вернуться остальные истребители, друзья решили их дождаться и завалились в траву на краю взлётной полосы. Лежали молча, глядя в синее-синее небо, и думали каждый о своём.

Внезапно Лера услышал гул. Покрутил головой – небо чистое, самолётов не видно. Между тем, гул не прекращался и даже стал чуточку сильнее. Лера глянул подле себя и рассмеялся. В траве копошился и сердито жужжал мохнатый шмель.

– Ты чего? – подхватился, задремавший было Шурка.

– Вот, – показал Лера на шмеля. – Смотри, какой хорошенький. Он, наверное, в норе спал, когда все увеличивались.

– Да, – заулыбался и Шурка, – красивый, как будто в бархатном кафтане. А представляешь, если бы он стал глобалом?

– Нет, так симпатичней.

Друзья склонились к земле и смотрели радостно, как шмель возится у входа в своё крохотное гнездо. Укладывает былинки и пожужживает недовольно, когда какая-нибудь выскальзывает из его лап.

 

Осиная угроза

В течение первых трёх дней школьная авиация уничтожила в отведённых ей секторах все гигантские гнёзда. Только в северном направлении, где действовали отряды особого назначения, осталось ещё около десятка шаров. По скорости передвижения наземные диверсионные группы значительно уступали самолётам, хоть и добирались от гнезда к гнезду на сверхбыстрых тараканах. Работали они исключительно по ночам. Сапёры обкладывали шары фугасами и взрывали их вместе со спящими насекомыми. А потом в отблесках огня, пожирающего останки гигантских гнёзд, добивали уцелевших после взрыва шершней. В общем, дело это было небыстрое и хлопотное. Поэтому военсовет школы направил им в помощь высвободившиеся истребители, и те за один вылет уничтожили оставшиеся коричневые шары.

Вслед за шершнями пришёл черёд расправиться с более мелкими «тигровыми» – гигантскими осами.

Полковник Соколик предложил в качестве разведчиков вновь использовать эскадрилью мух.

– Не согласен, – запротестовал Пантелеймон Юрьевич. – У ос, как и у шершней, скорость полёта выше, чем мушиная. Есть огромный риск, что наши ребята снова попадут в лапы глобалов.

– А ведь верно, – кивнул генерал. – Пропадут разведчики ни за что.

– Но без них, силами одной авиации мы не справимся, – стоял на своём полковник. – Если трёхэтажные гнёзда шершней можно без труда обнаружить с самолёта, то более мелкие, осиные – затруднительно. К тому же, осы искусно маскируют их в кронах деревьев, в пустующих строениях и даже в стогах соломы.

– Разрешите? – посмотрел на генерала Полетаев.

Генерал кивнул.

– Предлагаю работать парами, – предложил лётчик. – Двух разведчиков на мухах сопровождает звено истребителей. Мухи идут на бреющем полёте, а вверху вторым ярусом самолёты.

Капитан выставил ладонь над ладонью и показал наглядно, как должны двигаться оба воздушных эшелона.

– Связь по рации, – заключил Полетаев. – В случае опасности разведчики уходят в ближайшее укрытие, а истребители вступают в бой. При обнаружении превосходящих сил противника, высылаем на помощь подкрепление. Для этого на аэродроме надо держать два резервных звена.

С предложением капитана согласились все без исключения.

Отыскать гнёзда ос на самом деле было нелегко. Разведчикам приходилось осматривать буквально каждую складку местности, каждый мало-мальски подозрительный объект.

Лера с Шуркой работали в паре с Курилой и Клёпой, которые были вооружены автоматами Калашникова и портативными рациями.

– «Леопольд», я – «Следопыт», – услышал Лера в наушниках шлемофона позывной Курилы.

– «Леопольд» на связи, – тотчас отозвался он.

– На поверхности Панского пруда обнаружен подозрительный объект, – доложил Курила. – Что-то вроде квадратного плота из каких-то прозрачных штуковин.

Лера внимательно осмотрел сверкающую под солнцем водную гладь. Действительно, вблизи футбольного поля плавало нечто состоящее из нескольких сотен вертикально поставленных сигарообразных цилиндров. Лера запросил базу.

– Скорее всего, это яйца Кулекс пипинес, – сходу определил Пантелеймон Юрьевич.

– Как-как? – не понял Лера.

– Комара обыкновенного, – пояснил биолог. – Из тех, что на вас напали, когда вы с Захарьевым из музея оружие везли. Вначале из этих яиц вылупятся личинки, которые будут семь суток плавать в воде, а затем из них выйдут комары.

– Понял. Приём окончен, – и Лера направил свой истребитель вниз на плавающий в пруду плот.

Шурка за ним.

– «Следопыт», поберегись, – предупредил Лера, словив в перекрестье прицела комариные яйца.

В следующую секунду плот стал рваться на части от прямых попаданий крупнокалиберных пулемётов.

Отстрелявшись, друзья прошлись вдоль Панского пруда на бреющем полёте.

– Смотри, какой жучара! – вдруг закричал Шурка.

Лера закрутил головой по сторонам, но ничего не обнаружил. Лишь поднявшись повыше, он увидел на «линии Мажино» гигантского жука, который закапывал в землю тушу шершня, подстреленного истребителями накануне.

– Это жук-могильщик, – подсказал по рации Клёпа. – Он кого хочешь может зарыть. У них целое семейство такое. Как собаки. Только собаки в землю кости зарывают, а эти – насекомых, змей, лягушек, даже птиц. А ямы иногда вырывают больше полметра в глубину.

– Ё-моё! – присвистнул Шурка. – Вот это гробокопатель! И место рядом с кладбищем подобрал.

– Получается, – прикинул Лера, – что он теперь может метров на пятьдесят ход вырыть.

– Настоящий шахтёр! – вступил в разговор Курила. – Надо ребятам сказать, чтобы его не трогали. Пусть трупы гигантов убирает, а то мы скоро задохнёмся от вони.

 

Муха нашёлся

В перерывах между полётами друзья по-прежнему наведывались в компьютерный класс – узнать новости. В одно из таких посещений пришла радостная весть.

– Пацаны! – заорал Пеца. – Муха нашёлся!

– Где? Как? – бросились к нему все, кто был в классе.

– Да вот же! – показал Пеца на экран.

Там на фоне умопомрачительно красивых гор с оптической винтовкой в руке стоял пропавший Толик. Под фотографией располагалось его письмо.

– Читай! Читай, давай! – заторопили одноклассники Пецу.

Тот коротко кашлянул и зачем-то потёр глаза.

– Привет городку из далёкой Камчатки! – начал он.

– Камчатки? – не поверил Лера. – Может, из Козловки под Бобруйском? Или Каменки, мы мимо неё в Крым ехали?

– Камчатки, – повторил Пеца.

– До неё же семь тысяч километров, – всё ещё не верил Лера.

– Он на блохе унёсся, – напомнил Шурка. – А у неё один прыжок – километра три.

– Дайте послушать! – возмутились остальные.

– Захарьев со Стопочкиным, – продолжил Пеца, и все посмотрели на друзей, – наверное, рассказали, как я ускакал на блохе. Глупое, хочу заметить, насекомое. Скакало целый день без остановки. Я опомниться не успел, как мы пронеслись над линией фронта и запрыгали по Карпатским горам. Это я уже потом по карте посмотрел и понял. За Карпатами и Молдовой блоха выскочила к морю и понеслась по берегу, как бешеная. Перескочили мы на другой берег возле Стамбула, где соединяется Чёрное и Средиземное моря…

– Раньше этот город Константинополем назывался, – вставил Лера.

– Тише ты! – зашикали на него.

Далее Толик писал о том, что блоха проскакала через Африку, Индию, Китай и Дальний Восток. А выдохлась и упала на свой плоский бок только на Камчатке, где теперь в рядах местного ополчения Толик Мухин и сражается против полчищ энцефалитного клеща.

Тут же всем обществом мальчишки взялись сочинять ответное письмо, в котором подробно рассказали о недавнем сражении с шершнями и о хитрых изворотливых осах…

 

Кока-кольная приманка

Как ни старались школьные разведчики, так и не смогли найти ни одного осиного гнезда. Полосатые агрессоры, между тем, с завидной регулярностью грабили окрестности. И делали это лишь тогда и там, где не было вооружённой защиты. Как только истребители опускались на аэродром для заправки, в воздухе тотчас появлялись гигантские осы.

Начальник штаба вновь собрал военсовет.

– Мы попусту тратим силы, – объявил он. – Нет смысла искать «тигровых». Надо устроить засаду и заманить их под огонь наших зениток.

– Как же вы их заманите, когда они нашу школу, как огня боятся? – удивился Курила, который на военсовете представлял отряд мухолётных разведчиков.

Полковник Соколик посмотрел на Пантелеймона Юрьевича.

– Вы по профессии – биолог. Дайте совет, как нам победить этих бандиток?

Учитель не успел рот открыть, как… «Надо их вареньем прикормить, – вдруг подумали разом все, – или кока-колой». Пока присутствовавшие недоуменно переглядывались, соображая, что бы это могло значить, в открытое настежь окно влетела гигантская муха.

– Так это моя Лапочка! – вскочил обрадованный Курила.

– Сядь, – строго приказал ему начштаба, а сам обернулся к мухе.

– Варенье, конечно, средство хорошее. Но где его взять, не по дворам же ходить?

«Тогда кока-колой, – телепатировала крылатая подружка Курилы. – Меня от неё тошнит и голова кружится, а осы, наоборот, обожают эту химию. Напьются и бросаются на всех без разбору, как полоумные».

Услышав это, Пантелеймон Юрьевич хлопнул себя ладонью по лбу с такой силой, что наверняка мог заработать сотрясение мозга.

– А ведь действительно! – воскликнул он. – Есть химические соединения, похожие на вещества, выделяемые осами при приближении врага. Особенно сильно их раздражает пентанол-2, который применяют в парфюмерии и в искусственных ароматизаторах. Осы и шершни воспринимают его запах как сигнал к немедленной организованной атаке.

– Так может, поэтому они нашу Фаину Демьяновну утащили? – вспомнил физрук Львович. – Очень уж она духи любила.

– Вполне вероятно, – согласился Пантелеймон Юрьевич.

– А в коле есть пентанол? – поинтересовался Курила.

Учитель только руками развёл. Полковник Соколик посмотрел на генерала.

– Не могли бы вы распорядиться, чтобы нам выделили цистерну этого напитка. Мы сделаем перед школой кока-кольный пруд и устроим осам зенитную засаду.

Седовласый генерал задумчиво пожевал губами и взялся за телефон спецсвязи.

– Соедините меня с Минском, – сказал он в трубку.

 

Глобал-амбал

Утром следующего дня от эшелона, идущего на фронт, отцепили и оставили на станции городка цистерну кока-колы.

– Товарищ генерал, – позвонил начальник станции, – в ваш адрес секретный груз прибыл. Высылайте машину.

Своей машины у школы не было. Военсовет обратился к пожарным, и те охотно выделили огромный грузовик с цистерной. Вместе с пожарной машиной поехали пятеро хорошо вооружённых старшеклассников. Ещё десять сопровождали их по воздуху на крылатках.

В ожидании секретного груза школа взялась за подготовительные работы. Первым делом в школьном дворике по центру самой большой клумбы вырыли котлован. А чтобы напиток не впитался в землю, котлован застелили полиэтиленовой плёнкой.

– Так, – распоряжался полковник Соколик, – на крыше поставьте дополнительные пулемёты. В окнах верхних этажей посадите автоматчиков – пусть прикрывают зенитные расчёты с тыла…

Подошёл капитан Полетаев.

– Разрешите обратиться, товарищ полковник?

– Слушаю.

– Необходимо перевести истребители на другой аэродром. Здесь во время боя мы будем только мешать друг другу.

– Что предлагаете? – начштаба достал из планшета карту.

– Футбольное поле на южной окраине городка, – показал капитан. – Оттуда и обзор хороший и лететь на выручку недалеко.

– Отлично, – кивнул Соколик. – Действуй, но вначале установи надёжную связь.

К полудню истребители перебазировались на футбольное поле и примыкающий к нему луг между старым кладбищем и Панским прудом. Ещё через час пожарная машина привезла кока-колу.

– Заливай, – приказал пожарным Соколик.

Как только котлован был заполнен, все подразделения школы перешли на режим повышенной боевой готовности. Девчонки заняли свои места у зениток. Мальчишки залегли на крыше с пулемётами. А на запасном аэродроме взревели моторами истребители, готовые в любую минуту вылететь навстречу противнику. Чтобы заранее знать о приближении гигантских ос, капитан Полетаев приказал вести беспрерывное воздушное наблюдение.

– Первыми в разведку полетят Стопочкин и Захарьев, – распорядился он. – Остальным от своих самолётов не отходить!

Надев парашюты, друзья разошлись по машинам.

«Всё-таки здорово быть птицей!» – радостно вздохнул Лера, когда его истребитель оторвался от взлётной полосы, и он вновь почувствовал лёгкость во всём теле.

Поднявшись на высоту более тысячи метров над уровнем моря, разведчики снизили скорость. Осы предпочитали летать над самой землёй, и мальчишки внимательно осматривали раскинувшиеся под ними окрестности. Никакого движения.

– База, я – «Леопольд», – вышел в эфир Лера. – Всё чисто.

– Вас понял, – отозвался Полетаев. – Продолжайте наблюдение.

Неожиданно впереди над собой друзья увидел крохотного кузнечика. Расправив крылья, он парил по воздуху.

– Откуда он взялся на такой высоте? – не поверил Лера.

– Какой-то красный, – удивился Шурка.

Кузнечик стремительно увеличивался в размерах.

– Шурик, – прошептал потрясённый Лера, – да это же…

– Розовая саранча! – заорал не менее потрясённый Шурка.

«Кузнечик», который летел, по-видимому, от самой украинско-белорусской границы, только издалека казался крохотным. В считанные секунды он увеличился до громадных размеров и грозил в любой момент обрушиться на самолёты разведки.

– Уходим! – приказал Лера. – За мной!

Истребители разом завалились на крыло и стремительно пошли вниз. Саранча бросилась за ускользающей добычей. Но Лера сделал полубочку и вышел розовому гиганту в хвост. Шурка не отставал.

– А-а, глобал-амбал с крылышками! – выл от перегрузки Лера. – Сейчас мы тебе сделаем суперпрививку!

В следующий миг в насекомое вонзились четыре трассирующие очереди. Разрезанный пулемётами на продольные дольки, розовый гигант сорвался вниз и рухнул на взлётную полосу запасного аэродрома.

– Полный сервис! Прямо на кладбище! – крикнул ему вдогонку Лера.

 

Сражение на всех фронтах

Глянул по сторонам и обомлел. Всюду, куда хватало взгляда, земля была покрыта полосатыми жёлто-чёрными телами. Гигантские осы наступали на городок со всех направлений. Грозно жужжа, они летели, едва не касаясь лапами верхушек деревьев.

– База, я – «Леопольд»! – в отчаянии закричал Лера. – Тревога! Тревога! Гости на подходе!

– Сколько их? – тотчас возник в эфире голос Полетаева.

– Сотни «тигровых»! Может, пятьсот! Может, тысяча!

Капитан молчал.

– Ребята, – наконец, сказал он взволнованно. – Продержитесь пять минут, пока мы не очистим взлётную полосу.

Лера развернул самолёт и посмотрел на футбольное поле. Там вокруг туши розовой саранчи, которая не давала истребителям взлететь, лихорадочно копошились фигурки его одноклассников.

– Иду в бой! – объявил тогда он.

Выбрав направление, где осы летели особенно плотным строем, друзья ринулись в атаку.

– Шурик, – напомнил Лера, – над городком «тигровых» не бить, только на подходе, а то своих заденем.

– Понял, – ответил Шурка.

Оба истребителя опустили носы и под углом в сорок пять градусов пошли поперёк движения осиной лавы. Снижаясь, мальчишки били по ним изо всех стволов, выкашивая насекомых, словно траву, целыми рядами. Но осы, казалось, не хотели этого замечать. Они упорно стремились в центр городка, где благоухал кока-кольный пруд. Только после третьего захода одна из групп полосатиков бросилась за назойливыми самолётами.

– Аг-га! – дико закричал Лера. – Сейчас начнутся ёлки-палки!

Осы рассыпались веером и попытались взять звено истребителей в кольцо. Они приближались слева, справа, сзади, спереди и снизу. Выход оставался только один. Лера долго не думал.

– Делай, как я! – крикнул он, выжал полный газ и что есть силы потянул ручку управления на себя.

Истребители молниеносной свечой взмыли вверх, и осы на миг потеряли их из виду. В следующий момент, выполняя смертельную петлю, самолёты помчались обратно к земле. Пока осиная группа захвата металась в поисках жертвы, Лера с Шуркой опять вышли на главную цель и вновь прошлись смертоносным дождём по рядам наступающего противника. После этого, от основной массы отделилось ещё с добрый десяток насекомых.

– Теперь их штук двадцать, – подытожил Шурка.

– Бей их, Шурик! – кричал в азарте Лера. – Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»!

Выполняя фигуры высшего пилотажа, друзья раз за разом каким-то чудом умудрялись избежать ужасных объятий гигантов, не забывая попутно подбить то одну, а то и две осы.

– База, я – «Леопольд»! – рычал Лера, уходя от преследования на крутой вираж. – Нужна срочная помощь! Боезапас на пределе!

– Вылетаем полным составом! – срывающимся голосом отвечал капитан Полетаев.

Лера на миг бросил взгляд вниз и увидел, как по футбольному полю двинулись, набирая ход, истребители. В следующую секунду он ощутил чудовищный удар и увидел, что на правом крыле его «Яка» повисло сразу три осы. Не успел он сообразить, что делать, как крыло с диким треском оторвалось и вместе с осами унеслось к земле. Самолёт тотчас сорвался в пике и устремился следом.

– «Леопольд» один, немедленно прыгай! – раздался в динамиках голос Полетаева. – Немедленно!

Последнее, что запомнил Лера, был хлопок раскрывшегося парашюта, белый купол над головой да ещё бешеный огонь зениток.

 

Пизаурид шеститочечник

Очнулся Стопочкин в зарослях камыша. Откуда-то издалека доносилась стрельба, но уже не такая интенсивная. Гудели моторы. Лера глянул вверх и улыбнулся. Высоко в небе барражировали два истребителя. «Значит, всё в порядке», – решил он. Отцепил парашют, осмотрелся и понял, что находится на мелководье Панского пруда в десяти метрах от берега. Он хотел выбраться на сушу, но тут камыши зашевелились, и к нему прямо по воде выбежал большущий паук, похожий на пузатый перетянутый посередине верёвкой чемодан. Лера в испуге замер. Паук тоже остановился. Вытянутое его туловище напоминало восьмёрку и с боков было выкрашено белым цветом. На лбу у паука располагались два больших чёрных глаза, а под ними в ряд ещё четыре поменьше. Стоило подростку пошевелиться, как белобокий хищник стал перебирать по воде своими длинными лапами и мало-помалу приближаться. Лера взялся за маузер. Тогда паук ринулся к нему со всех ног. Лера едва успел отпрыгнуть в камыши. В следующий миг воздух разорвали автоматные очереди, и прошитое пулями восьмёрочное тело безжизненно осело в воду. Подняв голову, Лера обнаружил над собой летающих на мухах Курилу с Клёпой.

– Привет, истребитель! – радостно крикнул Курила. – Мы тебя уже целый час ищем!

– И ещё бы искали, если бы не водомерка, – добавил Клёпа.

– Это паук, что ли? – кивнул Лера на неподвижную тушу.

– Ну да, – подтвердил Клёпа, – паук-рыбак или пизаурид шеститочечник.

– Как-как?! – рассмеялся Лера.

– Между прочим, ничего смешного, – обиделся Клёпа.

– В обычном виде он на мальков охотится, которые его в десять раз больше. А теперь он и человека может запросто сжевать.

Одноклассники эвакуировали Леру в школу, где его уложили в санчасть. Оказалось, что в момент приземления он сильно подвернул ногу, а ещё у Леры обнаружилась глубокая рана на затылке.

Между тем, атаки ос продолжались с завидным постоянством. От бесконечной стрельбы стволы зениток раскалялись и грозили разорваться. Пожарным расчётам, которые теперь были всё время при школе, приходилось поливать зенитки из брандспойтов. Только вечером зенитчицы, пулемётчики на крыше и автоматчики с верхних этажей школы смогли передохнуть.

 

Ультиматум

С наступлением сумерек по школьному радио объявили общее собрание, и Лера вслед за остальными приковылял в актовый зал. На сцену вышел Пантелеймон Юрьевич. Откашлялся. Поправил изодранный мирмиками галстук. Посмотрел грустно на присутствующих. Все ждали, затаив дыхание, что он скажет.

– Исследования учёных пока ничего не дали, – глухо доложил биолог. – Но сегодня все радиостанции мира получили необычные сигналы из недр Земли. Неизвестные существа, а может, и сама планета, с помощью азбуки Морзе передали следующее сообщение.

Он ещё раз кашлянул и достал вчетверо сложенный листок бумаги.

– Вот, – развернул он послание и принялся читать: «Человек, как вид, опасен для планеты Земля и всего живого на ней. Если в ближайшее время человечество не одумается и не перестанет умерщвлять природу, Земля отберёт у него право на первенство и передаст лидерство другому земному виду…»

Пантелеймон Юрьевич оторвался от текста и строго посмотрел на Леру.

– А тебя, Стопочкин, это не касается? – спросил он сердито. – Да ты никак спишь?!

Лера тотчас вскочил и вытаращил глаза.

– Касается, – выпалил он, покачиваясь и цепляясь за парту, чтобы не упасть. – Надо на все заводы и фабрики разослать экологический патруль! А ещё срочно приступить к уборке мусора во всём мире!

– Это ещё зачем? – не понял учитель.

– Чтобы не погибнуть, – пояснил Лера и окончательно проснулся.

Никакого общего собрания школы не было и в помине. Со всех сторон на него удивлённо смотрели одноклассники, а на классной доске висел плакат с изображением кольчатого червя. Лера потёр глаза. На задней парте кто-то хихикнул.

– Весьма дельная мысль, – недовольно глянул туда Пантелеймон Юрьевич. – К сожалению, далеко не все взрослые думают также.

– Садись, – разрешил он почти ласково.

Лера сел, всё ещё не веря в своё счастье. «Неужели, – думал он, – насекомые и вправду не увеличились».

Пантелеймон Юрьевич подошёл к открытому окну и задумчиво оглядел школьный дворик. Где-то там, наверное, в директорской «копейке» едва слышно говорило радио.

– В столице Филиппин завершился конкурс красоты «Мисс Земля», – рассказывал бойкий голосок. – Устроители хотели найти самую прекрасную жительницу планеты, а заодно обратить внимание на проблемы окружающей среды. Красавицы должны были уметь не только дефилировать по подиуму в роскошных нарядах, но и заниматься чем-нибудь общественно полезным. В этом году перед началом конкурса им пришлось убирать мусор с пляжей Манилы…