Ребята долго и бесцельно шатались по городу. Вернее, не они шатались, а их шатало, так как даже ногами не приходилось шевелить. Движущиеся тротуары сами несли ребят по заполненным людьми улицам, скверам и площадям. Все куда-то спешили, у всех были дела. Никому не было скучно. Кроме Гешки с Ленькой.

Приближался переулок со старыми, оставшимися еще с прежних времен домами. Большинство их было облицовано яркой пластмассой, но встречались здесь и отдельные здания из белого, посеревшего за долгие годы кирпича — их специально сохраняли как памятники старины.

— Сойдем здесь? — спросил Гешка.

При виде так хорошо знакомых, привычных для глаз зданий Ленька оживился.

— Давай!

На переходе они сошли со скоростной ленты и направились по переулку пешком — здесь еще не соорудили движущихся тротуаров, и редкие прохожие пользовались обычным способом передвижения — при помощи нижних конечностей.

В переулке было тихо. На ребят повеяло чем-то близким и родным.

— Послушай, Ленька, а не наша ли это школа?

Гешка уставился на двухэтажное здание с широкими трехстворчатыми окнами.

— Вроде наша.

Они обошли здание со всех сторон. Рядом домов не было, одни деревья вокруг.

Нет, не их школа, только похожая. А как бы хотелось! Пробежали бы по гулким коридорам, заглянули бы в пустые классы, сели бы за парту. За свою парту…

— Пошли, что ли!

Гешка разочарованно пнул камешек, случайно оказавшийся на пути. Тот, высоко подскочив, отлетел к дому на другой стороне переулка. Раздался металлический звон.

Что такое? Ленька быстро повернулся, готовый дать тягу при первом же признаке опасности.

Ничего особенного! У серой стены громоздился робот, неуклюжий, угловатый, словно вытесанный топором. Такие роботы выполняли по всему городу функции дворников. Ночью, когда люди спали, они мыли и подметали пустые улицы, смазывали трущиеся части остановленных до утра тротуаров.

Послышалась песня. Кто-то тянул гнусаво:

Гешка посмотрел на Леньку. Ленька, в свою очередь, на Гешку. Знакомая песня!

Из ворот дома напротив вышел высокий сгорбленный человек в рабочем комбинезоне. Его блестящая голова отражала солнце. В сторону Гешки с Ленькой скакнул веселый солнечный зайчик.

Человек подошел к роботу, открыл задвижку на его железной голове. Вытащил оттуда длиннющий электрошнур и воткнул в розетку на стене дома.

При этом человек бросил сердито:

— На, жри, Гаврила!

Гешка схватил Ленькину руку и стал трясти:

— Так это же…

— Ой! — только и смог произнести Ленька.

Он тоже узнал этого человека.

— Шлепа! Шлепочка! — заорал Гешка на всю улицу.

Человек обернулся.

Да, это был Шлепа. Его нельзя было не узнать. В отличие от Витьки Синицы он остался точно таким же, как прежде. С одной только разницей: нынешний Шлепа был абсолютно лысый. Лишь две волосинки сохранились на его круглой, чуть заостренной кверху, как яйцо, голове. Когда на эту идеально голую поверхность попадало солнце, на нее было больно смотреть — прямо в глаза стреляли озорные светлые лучики.

— А? — произнес Шлепа и застыл на месте.

Ребята уже перебежали улицу, ребята уже радостно прыгали вокруг него и тормошили, что было сил, а он все еще стоял с разинутым ртом.

— Видел вот! — наконец забормотал он. — Видел где-то — и все! Видел — и никаких гвоздей! А вот где?

— На Луне! — веселился Гешка.

— Э, не! — Шлепа растерянно хлопал глазами. — На Луне я еще ни разу не был.

— Ну, раз не на Луне, тогда в нашем дворе. Помнишь твое любимое местечко за помойкой? А чемодан облезлый помнишь, японский орден «Харакири»?..

Тут Шлепа наконец узнал их, и его прорвало:

— Гешка! Ленька! Старики! Откуда вы? Куда вы? Какими судьбами?

Обнял их порывисто, в глазах блеснуло нечто похожее на слезы, потом отступил на шаг.

— Нисколько не изменились! И я тоже. — Он хвастливо отставил ногу и тотчас же стал почти таким, как вчера… то есть, как в прежние времена. — Как в той песне поется. Ну, в той, старинной, любимой моей… «Каким ты был, таким ты и остался!» — во!

— Шлепа! Вот здорово! — Гешка осторожно дотронулся до его гладкой, как полированный шар, головы. — Где же твои кудри?

Шлепа показал рукой в неопределенном направлении.

— Там остались… И зачем они мне? Так куда удобнее. — Он стал загибать пальцы. — Во-первых, мыть не надо. Во-вторых, стричь. В-третьих, причесываться. В-четвертых, смотрите, как блестит. Правда, красиво? — Шлепа пустил головой несколько солнечных зайчиков и самодовольно рассмеялся. — У вас так ни за что не получится.

Ребята вежливо похвалили — очень здорово! И приступили к нему с расспроса-ми:

— Как живешь, Шлепа?

— Кем работаешь, Шлепа?

— Живу — во! — он выставил вверх большой палец. — Даже с присыпочкой. А работаю… — Голос его дрогнул. — Работаю… младшим помощником.

— Кого? — спросил Гешка, предчувствуя недоброе.

— А! — Шлепа сплюнул. — Младшим помощником младшего дворника.

— У-у-у! — разочарованно протянул Ленька.

— Вот это дает так дает! — Гешке стало как-то не по себе.

А Шлепа оправдывался растерянно:

— Интриги! Вы же сами знаете, старики, ведь у меня в голове полно… этого… как ее?..

Гешка испугался. Что они с ним здесь сделали?

— М-металлических опилок? — его била легкая дрожь.

— Э, не! — досадливо отмахнулся Шлепа. — Этого… серой начинки — во! Я уже давно мог бы стать старшим помощником младшего дворника. Или даже… — Он снизил голос до почтительного шепота. — Или даже самым младшим дворником. Так нет же, говорят, образования у меня не хватает. Это при моих-то почти шести классах! — Шлепа был полон возмущения. — Эх… А все почему? — он выдержал паузу.

— Почему? — спросил Гешка.

— Ну! — Ленька тоже сгорал от нетерпения.

— Потому что я один-разъединственный человек среди дворников. А остальные… ну… эти… с винтиками в голове…

— Роботы?

— Во-во! Вот они, роботники эти, и интригуют… Нет, я ничего не говорю, — Шлепа хотел быть справедливым, — есть и среди них подходящие ребята. Вот старший дворник. Это голова! Такая голова! Сплошные винты — он сам мне показывал… А вот этот? — последовал полный презрения жест в сторону стоявшего рядом и все еще подсоединенного к электрической розетке робота. — Весь проржавел, скрипит на ходу, говорить по-человечески разучился, И нате вам, пожалуйста, — старший помощник младшего дворника! Я младший, он старший — как вам это нравится? А ведь без меня шагу сделать не может. Кормлю его, пою, чищу через день наждачной бумагой. Он старший! Прямо смех, верно, ребята?

Шлепа жаждал сочувствия.

— Смех! — подтвердил Ленька, тайком подмигнув Гешке.

Тому было вовсе не до смеха.

В выпуклых стеклянных глазах робота замигали электрические огоньки.

— Что? Нажрался уже, Гаврила?

Шлепа отключил робота от сети, сунул шнур ему в голову. Робот, не сходя с места, затопал ногами-тумбами, тяжело, со скрипом переваливаясь с боку на бок.

— Его что, Гаврилой звать? — спросил Ленька, опасливо отстраняясь — а ну как заденет ненароком своей клешней!

Шлепа ответил с гордостью:

— Я окрестил. Правда, здорово?

— Покажи, как он работает, — попросил Гешка.

— Э, нет! — Шлепа помрачнел. — Как сигнал подаст — так перехожу к нему в подчинение. Не я старший — он. Ничего не попишешь!

— Ну, мы сами посмотрим.

— Э, не! У нас с ним соревнование, а вы отвлекать будете. Живо меня обшлепает.

Ребятам стало Шлепу жаль. Что ни говори, их старый знакомый — в подчинении у какой-то металлической тумбы.

Шлепа обнял их, стыдливо смахнул непрошеную слезинку:

— Спасибо вам, старики! Хоть потолковал с вами, душу отвел. А то кругом одни роботы.

— Как! — поразился Гешка. — А люди?

— Так они же все ученые! Неинтересно мне с ними, говорить не о чем. С роботами этими еще хоть в дурака когда перекинешься или козла забьешь. А люди… Скучный народ, темный, как ночь! Еще перехитрить меня хотели. Меня!.. — Он стукнул себя в грудь и громко заржал — совсем как прежде во дворе.

— Как — перехитрить? — не понял Ленька.

— А вот так! Обучить меня задумали, кем-то сделать. Только ничего у них не вышло, учиться я все равно не стал. Какой, говорю, у нас закон? Каждый по способностям, да? Вот и я по способностям — способен быть дворником. Отвяжитесь!

— И что?

— Отвязались! — он снова загоготал. — Темнота!

Робот перестал топать, заурчал.

— Все! — забеспокоился Шлепа. — Гаврила работу требует.

Ребята пошли. Шлепа, вспомнив, крикнул им вслед:

— Старики! А ведь у меня в субботу день рождения. Увидеться бы, отметить, а? Только вот где? У нас дом увезли на ремонт, живу временно у Гаврилы…

— Ой, Шлепа! — радостно взвизгнул Ленька. — Ой, ты уж смотри, меня не забудь.

«Подарок выпрашивает», — подумал Гешка, и ему стало неловко за друга.

— Знаешь что, приходи прямо к нам, — предложил он Шлепе. И хоть очень хотелось подчеркнуть, что не один Ленька будет с нетерпением ждать завтрашнего дня, он сдержался и ни прямо, ни косвенно о подарке напоминать не стал. Сказал вместо этого: — Я тебя с Бориком познакомлю. Вот это робчик так робчик, не то что твой ржавый Гаврила!

— Тсс!

Шлепа приложил палец к губам, посмотрел на робота испуганно.

— Так придешь, Шлепа?

— Обязательно! Ближе вас, старики, у меня никого нет. Подарю вам самое-самое для меня дорогое!

— Значит, до встречи, Шлепа!

Ребята помахали ему рукой и пошли.

Сворачивая на центральную улицу, они увидели, как Шлепа, бережно поддерживая громоздкого робота, слабосильный и тощий по сравнению с ним, ведет его к двум очерченным белой краской кругам посреди переулка. Возле кругов, сложенные в строгом порядке, лежали лопаты, метлы и прочий сложный дворницкий инструмент.

Здесь, очевидно, находился старт.

Вполне можно было спрятаться за углом и поболеть незаметно за Шлепу. Но они не стали. Не было твердой уверенности, что Шлепа в соревновании с роботом выйдет победителем. А видеть, как его обходит металлическая тумба, — кому это приятно?

Сколько тут можно было бы сказать полезных слов! Но я решил от них воздержаться. И вообще, никаких пояснений, никаких толкований больше не будет. Пусть теперь говорят сами за себя те невероятные события, которые развертываются прямо на ваших глазах!