Ни одна невероятная история не может обойтись без чудес.
В нашей истории чудо случилось именно там, в соседнем подъезде.
В Гешкином доме всего пять этажей. Пять этажей и чердак. Так считали строители. Так считали в жилуправлении. Так считали все жильцы.
Гешка считал иначе: чердак и пять этажей, С некоторых пор чердак стал для него самым главным местом во всем доме.
А самым главным подъездом в доме стал третий. Именно там находилась дверь на чердак. Не труднодоступный люк, как в других подъездах, а самая настоящая, обитая жестью дверь. И пусть на ней постоянно висел амбарный замок, не беда! Скоба, на которой держался замок, легко вытаскивалась из гнезда — это Гешка обнаружил уже давно.
Здесь, на чердаке, и произошло восьмое чудо света.
Знаете ли вы, ребята, что такое семь чудес света? Так в древности назывались сооружения, поражавшие своих современников грандиозностью и красотой. Давайте их перечислим:
египетские пирамиды,
висячие сады Семирамиды в Вавилоне,
храм Артемиды в Эфесе,
скульптура, изображавшая бога Зевса, работы греческого ваятеля Фидия,
гробница Мавзола, властителя Карии в Галикарнасе, украшенная барельефами и статуями,
медная статуя Гелиоса, греческого бога солнца, у входа в гавань Родоса, более семидесяти метров высотой,
мраморная башня маяка на острове Фарос, около ста восьмидесяти метров высотой.
Итого семь.
А вот восьмое чудо света еще официально не названо, и каждый волен выдвигать свои предложения на этот счет, в том числе и ребята. Один из вас назовет телевидение, другой — космическую ракету, третий — лазерный луч…
Что касается Гешки, то он твердо уверен, что восьмое чудо света свершилось одиннадцатого мая тысяча девятьсот семьдесят… года, в двенадцать ноль-ноль часов московского времени, в географической точке со следующими координатами: 83°33’27″ восточной долготы, 55°06’21″ северной широты.
То есть, на Гешкином чердаке.
Можно соглашаться с Гешкой или не соглашаться — это дело хозяйское. Но одно надо признать: в современном мире трудно отыскать место, более приспособленное для чудес, нежели чердаки. Полная тишина, таинственная полутьма, никто не пошлет ни в булочную, ни в хозяйственный магазин за стиральным порошком.
Нет, чудо в наше время может свершиться только на чердаке!..
Что Гешка делает с чердачной дверью? Ничего особенного, просто выдергивает из косяка скобу с висячим замком на ней. Весь фокус состоит в том, чтобы, проскользнув на чердак, аккуратно и точно прикрыть дверь с другой стороны. Тогда заостренные концы скобы снова войдут в свои гнезда и снаружи будет казаться, что все заперто прочно и надежно.
В чердачной полутьме, у массивного кирпичного дымохода, что-то шевельнулось.
— Гешка, ты? — раздался свистящий прерывистый шепот.
— Нет, моя бабушка.
Вздох облегчения: наконец-то!
Невысокая фигура отделилась от дымохода и приблизилась к Гешке.
Представляю вам эту фигуру. Ленька Мохов — сосед Гешки по парте и его закадычный друг. Можно было бы еще добавить — и единомышленник, если бы ребята так часто не спорили по делу и по пустякам.
Вот и несколько дней назад они снова крепко поцапались, как раз здесь, на Гешкином чердаке, Ленька после этого дулся, пыхтел, отодвигался на край парты. А Гешка к нему как ни в чем не бывало: «Стиралка есть?» «Подскажи!», «Дай списать»… Он всегда так. Накричит-накричит, а потом первый же и заговаривает, будто ничего не случилось.
А сегодня Гешка подошел к Леньке на последней перемене и сказал: «Встретимся после обеда, ну, сам знаешь где», — кругом были ребята. А когда Ленька, все еще дуясь, пробубнил: «Зачем?», ответил коротко и многозначительно: «Увидишь!».
Как тут не пойти! Хотя день был, прямо скажем, совсем неподходящий. Папа обещал взять Леньку с собой на завтрашний футбол, при условии, что все уроки будут сделаны заранее. А послезавтра сочинение сдавать — «Как мы будем жить при коммунизме». Так что сегодня надо закончить обязательно…
— Что так долго? — упрекнул Ленька. — Я уж уходить собрался, думал — не придешь.
— Катька! Еле отвязался — возьми ее с собой да возьми.
— Все они настырные!
В вопросе о младших сестрах Гешка с Ленькой были на редкость единодушны. Ленькина чернявая Сима по вредности не уступала рыжей Катьке.
— И кто только этих сестер выдумал! Были бы на свете одни братаны — о!.. Ну, давай на пульт управления. — Гешка, размахивая трубой, первым двинулся в полутьму по скрипучему шлаку.
Как удивились бы жильцы дома, если бы узнали, что в глубине чердака, между дымоходом и стояком центрального отопления, находится пульт управления космического корабля! От посторонних глаз пульт надежно укрыт несколькими досками, уложенными на угол невысокой кирпичной кладки. Но стоило только нырнуть под эти доски и, соединив проводки, подключить к батарейке маленькую лампочку от карманного фонарика, как тотчас же дом переставал быть домом, а становился гигантской космической ракетой, все сложное управление которой сосредоточивалось вот здесь, в этом потаенном уголке. Тускло отсвечивал выброшенный кем-то старый кинескоп от телевизора, с крана стояка свисал на проволоке старый рубильник, змеился клубок перепутанных проводов, снятых во время ремонта Гешкиной квартиры…
Сколько замечательных путешествий было уже совершено на этом межзвездном корабле! Жильцы жили себе в своих квартирах, ели, пили, спали, веселились, ходили на работу, в школу, делали уроки, и даже не подозревали, что вместе с домом побывали далеко за пределами солнечной системы, встречались с представителями неземной цивилизации в туманности Андромеды, терпели бедствие в созвездии Орла, а в последний раз даже чуть не погибли в районе Большой Медведицы.
Да, это был поистине героический рейс! Вышло атомное топливо, и космический корабль вместе со своими ничего не подозревавшими обитателями превратился бы в вечного странника мирового океана, если бы не находчивость командира, прославленного звездолетчика Геннадия Андреевича Ромашова. Вот разглядел же он на им самим составленной звездной карте контейнер с ядерным горючим! А ведь его помощник (кто именно — не важно) принял этот контейнер на карте за обыкновенное чернильное пятно, отчаянно спорил с командиром космического корабля и даже покинул свой пост.
Страшно подумать, что произошло бы с домом, его обитателями, если бы командно не был твердым до конца и, оставшись в полном одиночестве, не вернул бы благополучно корабль к месту старта — в этот город, на эту улицу…
Ленька не был на пульте управления со времени того злополучного полета и сразу приметил новшества. Например, лампочек теперь стало две. Новая, красная, очевидно из елочной гирлянды, включилась, когда Гешка нажал на фанерной дощечке кнопку с надписью карандашом вокруг нее: «Опасность!».
Этот прибор Гешка смонтировал сам, без участия друга. Поэтому Ленька, ощутив острый укол самолюбия, спросил довольно резко:
— Говори, зачем звал?
Как будто одной уже этой красной лампочки не было достаточно для того, чтобы позвать его сюда!
Но Гешка приготовил еще и другие сюрпризы.
— Хочешь стать космонавтом или не хочешь? — Он поглядывал на Леньку с едва сдерживаемым торжеством. — Может, начнем тренировки?
— Тренировки?..
Быть космонавтами хотели оба. Правда, по-разному. Ленька относил это желание к неопределенному будущему: взять да и взлететь бы когда-нибудь в космос. А Гешка действовал активно. Не взять бы — а взлететь! И не когда-нибудь — сейчас! И не откуда-нибудь — с чердака! И не чердак это вовсе никакой, а головная часть межзвездной ракеты…
Он горел сам и зажигал Леньку, И они отправлялись в небывалые путешествия по неведомым мирам, где светило сразу по десять солнц и где бродили невиданные чудовища с двадцатью ногами и тринадцатью хвостами — Гешка с ходу наделял их неслыханными именами: злогад, шприцехвост, ползунка…
Но на этот раз Ленька не воскликнул радостно: «Давай!». Может, виновато было сочинение, может, завтрашний футбольный матч. А, может быть, не прошло еще чувство обиды, подогретое вдобавок и тем, что Гешка, как видно, не слишком скучал здесь один…
— Тренировки? — повторил Ленька. — Нет, сегодня не могу.
Гешка уговаривать не стал:
— Тогда я сам.
Он вылез из-под досок и стал тащить из-за дымохода один за другим странные предметы, которые были там тщательно запрятаны.
Скоро возле пульта управления образовалась целая горка.
Бывшее мусорное ведерко, сильно укороченное, без дна.
Два двухлитровых бидона, тоже с вышибленными или отпиленными доньями.
Знакомый уже нам чемодан, изуродованный со всех сторон большими дырами.
Аквариум. Целехонький. Даже придирчивый бабушкин глаз не обнаружил бы на нем никаких следов Гешкиного насильственного вмешательства.
И кусок водосточной трубы — точно такой же, какой приволок с собой Гешка.
Гешка положил на верх горки принесенную трубу, поглядел очень довольно на Леньку.
— Теперь все.
Открыл чемодан, приподнял и одним ловким движением — чувствовалась многократная тренировка! — просунул обе руки в отверстия по сторонам.
Молча, как на фокусника, занятого приготовлением к номеру, взирал на него Ленька.
— Помоги, чего рот разинул! — приказал Гешка. — Скафандра, что ли, никогда не видал?
Вдвоем они пристегнули кожаные ремешки. Теперь чемодан, оставляя свободными руки и ноги, элегантным прямоугольником заключал все Гешкино туловище. Сверху укрепили то, что когда-то было мусорным ведерком, — оно широким обручем опоясало шею и часть головы. Затем Гешка с Ленькиной помощью продел ноги в бидоны без дна. На руки пошли оба куска водосточной трубы — по длине они оказались в самый раз, точно Гешка предварительно ходил к жестянщику на примерку.
— Ну как?
Гешка, широко расставив ноги в бидонах, не отрывая подошв от пола, сделал два шага. Он походил на робота с человеческой головой.
И сердце Леньки не выдержало. Все обиды и ссоры, уязвленное самолюбие и уколы зависти показались мелкими и несерьезными перед лицом такого выдающегося события.
— Красотища! — он искренне восхищался. — Дай теперь я надену.
— Сначала я подвешусь.
— Еще и подвешиваться? — Ленька пришел в полный восторг.
— А ты думал! Состояние невесомости и камера безмолвия — сразу два испытания. Я выработал свой, ускоренный метод.
— А камера безмолвия где?
— Вот! — Гешка обвел рукой вокруг себя. — Ну-ка послушай!
Оба стали вслушиваться в густую чердачную тишину. Где-то капала вода, звонко шлепаясь о жесть.
— Тихо? — спросил Гешка.
Словно отвечая ему, неподалеку тонко мяукнула кошка.
— Мяу! — Ленька рассмеялся.
— Ну, это случайно — я ее разыщу и выволоку. А так тихо?
— Ничего, — согласился Ленька.
— А это для камеры безмолвия самое главное, чтобы тихо было. Космонавты говорят, страшнее этого испытания нету. Вибростенды, центрифуги — все ерунда. Камера безмолвия — самое страшное. Вот я с нее и начну. Надевай на меня шлем!
Гешкина голова без труда пролезла внутрь круглого стеклянного аквариума. Нижней своей частью он опирался на край бывшего мусорного ведра, и доступ воздуха оставался свободным — тут все было продумано.
Ленька отступил на шаг. Перед ним стоял самый настоящий звездолетчик из неведомых космических миров.
К чемодану была привязана сложенная вдвое крепкая бельевая веревка из капрона. Теперь только найти за что ее зацепить, и можно начинать тренировку. Острые Гешкины глаза быстро нашарили на стропилах подходящий крюк. Но высоковато, веревки не хватало. Ленька суетился, бегал по чердаку — хоть какой-нибудь ящик найти или кругляк! Гешка стоял недвижно возле пульта управления в своем громоздком наряде, торопил его, покрикивал, вновь, до следующей ссоры, обретя над Ленькой командирскую власть.
Как назло, нет ничего подходящего! Ни ящика, ни кругляка!
Солнечный лучик, пробившийся сквозь отверстие в крыше, словно дразня, осветил недосягаемый крюк. Изогнутая тень от него упала на кирпичную стену поперек чердака.
— Пошарь там, у стенки. Может, кирпичи какие.
— Есть! — донесся минутой спустя обрадованный Ленькин голос. — Тут дыра, и они почти сами прямо из стены вынимаются.
Он притащил два кирпича, побежал еще.
— Скорей! Скорей! — торопил Гешка; ему уже порядком надоело под стеклянным колпаком — тяжело, душно, стенки запотели.
Ленька появился не скоро — и без кирпичей.
— Т-там кто-то стоит за стенкой, — сообщил он взволнованным шепотом. — Я заглянул в дыру, а он стоит, смотрит и молчит. Черный такой, в балахоне, как ку-клукс-клан.
— Врешь!
— Ч-честное пионерское!
— Пойду сам посмотрю.
— А может, не надо, а, Геш? — Ленька робко посматривал на темневшую за стропилами стену, перегораживающую чердак. — Давай лучше мотанем отсюда потихоньку, а?
— Снимай с меня скафандр! Снимай, тебе говорят!..
Гешка быстро сложил в чемодан бидоны, трубы и прочие составные части своего космического наряда.
— Ну, показывай!
И они двинулись к кирпичной стене. Впереди Гешка. За ним, осторожничая, Ленька.
У самого ската крыши в брандмауэре — так называются поперечные стены на чердаках; в случае пожара они не дают распространяться огню — зияла дыра почти до самого пола. Рядом сложены кирпичи — Ленька навынимал их изрядно.
Гешка пригнулся и сунул голову в дыру.
Там царил такой же полумрак, как и на этой половине чердака; свет проникал из единственного слухового окна. Только помещение было поменьше, огороженное стенами. «А, — догадался Гешка, — комната под шпилем!»
Про эту комнату во дворе среди ребят одно время ходили легенды. Утверждали, что там живут воры, что полы устланы крадеными коврами, на стенах развешаны золотые часы, транзисторные приемники, фотоаппараты и прочее награбленное добро. Гешка тоже верил, до тех пор, пока дворник дядя Федя не попросил его и других ребят помочь перетаскать в комнату под шпилем зимний дворницкий инструмент. Комната оказалась совершенно пустой, если не считать лопат, ведер, ломов и прочего хозяйственного инвентаря.
— Где же твой ку-клукс-клан? — повернувшись к Леньке, насмешливо спросил Гешка.
— Тише ты, тише! — зашипел тот и, тоже пригнувшись, но все же не решаясь приблизиться к отверстию, показал пальцем: — Влево загляни, влево!
Там, и правда, виднелось что-то непонятное, приземистое, темное, с остроконечной макушкой.
Гешка попятился. Ленька принял это за команду к отступлению и сразу же рванул от стены на безопасное расстояние. По он ошибся. Гешка и не думал бежать. Нашарил на замусоренном чердачном полу комки глины, кирпичные осколки и стал обшвыривать то самое, приземистое и темное.
Оно не реагировало ни движением, ни звуком. И тогда, осмелев, Гешка пролез в дыру. Подобрался осторожно к непонятному предмету, сорвал с него балахон, оказавшийся самой обычной мешковиной…
— Ленька! — крикнул он. — Ленька, иди сюда!
Короткая, но ожесточенная схватка между страхом и любопытством — и Ленька тоже появился в комнате под шпилем. Настороженный, с округлившимися глазами, готовый в любую минуту задать стрекача.
— Смотри — ку-клукс-клан! — Гешка смеялся. — Вот это дает так дает!
В углу чердачной комнаты стояло зубоврачебное кресло. Видимо, его временно выставили сюда из стоматологической поликлиники на первом этаже; в прошлую пятницу им привезли на грузовике другое. Такое новое, белое, сверкающее, манящее — для тех, кто еще не имел удовольствия познакомиться с ним поближе.
— Зубодралка! — удивился Ленька и тут же воскликнул обрадованно: — Ага!
Он страстно увлекался конфетами, особенно «Мишками» и «Трюфелями», и расплачивался за это свое увлечение ужасными минутами на таком вот кресле. Как Ленька его ненавидел, как боялся, как трясся перед ним! А теперь оно стояло здесь, одинокое, беззащитное, без доктора, без своего свирепого союзника — бормашины. Ленька мог делать с ним все, что угодно, кресло находилось в полной его власти.
Он походил вокруг, пнул для начала ногой, потрогал какие-то рукоятки с никелированными шариками, присел на корточки:
— Вот эту штуку нажму, кресло поднимется. Не веришь?
Собрался уже нажать, как вдруг Гешка, все время присматривавшийся, схватил его за руку:
— Стой! Не прикасайся! Ни к чему не прикасайся!
Что такое? Встревоженный Ленька на всякий случай отодвинулся от кресла.
Гешка повел себя в высшей степени странно. Круг за кругом описывал он, то приближаясь к креслу, то удаляясь от него, то низко наклоняясь, то, наоборот, подымаясь на цыпочки и разглядывая кресле сверху. При этом он что-то беспрерывно бормотал, как колдун из волшебной сказки.
— Черное дерево… Ага! — слышалось Леньке. — Слоновая кость… Угу!
Наконец непонятное хождение вокруг кресла прекратилось. Гешка остановился, скрестив руки на груди. Лицо его было серьезным, сосредоточенным.
— Никакая это не зубодралка, — торжественно объявил он.
— Да что я — не знаю? Мне самому на таком кресле недавно зуб выдрали. Вот! — Ленька сунул в рот палец, оттянул щеку и показал дырку между зубами.
— Не на таком. На похожем, но не на таком.
Шутит Гешка? Нет, кажется, серьезно…
— Слушай, Лень, нам с тобой неслыханно повезло. Знаешь, что это за штука? Вот послушай. — Он прокашлялся, отставил локти и заговорил низким пугающим голосом: — «Некоторые части машины были сделаны из никеля, другие из слоновой кости».
Память у Гешки особого рода. Он мог часами сидеть за учебником, даже читать вслух из него, и ничего не запомнить. Потому что мысли у него в это время работали совсем в другом направлении. Зато когда он брался за книги с космическими кораблями на обложке, в голове словно включался магнитофон и начиналась запись — ни одно словечко не выскочит из памяти.
Ленька вспоминал, наморщив лоб. Откуда это? Из книги какой-то. А вот из какой?
— «Путешественник во времени», — подсказал Гешка.
И тогда Ленька вспомнил:
— Да ну!
Гешка кивнул, объявил напыщенно:
— Вот она, перед тобой, знаменитая машина времени!
Ленька сомневался. Ленька требовал доказательств.
— Откуда ты знаешь?
Но Гешка не стал разъяснять. Оглянулся сосредоточенно:
— Значит, и он где-то тут поблизости…
Он?.. Леньке сразу стало как-то не по себе.
Вон там, за выступом стены, не темный ли плащ Путешественника во времени?
Да нет же, всего лишь мешковина, которую Гешка снял с кресла и бросил на прислоненную к стене доску.
Не глаз ли Путешественника во времени блеснул там, в углу?
— Нет, просто стеклышко…
— Хотя вряд ли. Скорее всего, в город подался. — Гешка возился с машиной, пробуя всякие рукоятки и стержни. — Будет он здесь на чердаке сидеть, зря время терять! И нам тоже надо побыстрее, а то еще вернется.
Ленька насторожился. Уже задумал, задумал что-то его беспокойный друг! И когда Гешка начал: «Послушай, Лень…», он сразу замахал руками:
— Нет!
— Только попробуем, и все.
— Нет!
Но Гешка знал, как заставить его согласиться:
— Я ведь могу и один.
— Нет!
— Тогда давай вместе.
— Нет!
— Да ты что, говорить разучился? Все нет да нет… Мы ведь на минуточку. Слетаем быстрехонько — и обратно. Ну?
Гешка уселся в кресло, показывая всем видом, что если Ленька и сейчас не согласится, то он испробует машину времени сам.
И Ленька сдался.
— Подвинься!
И тоже сел в кресло. Места вполне хватало на двоих. Путешественник во времени был, по всей видимости, крупным мужчиной.
Гешка опустил ногу и осторожно нажал на педаль. Еще, еще… Сидение заметно поднялось над полом. Ясно! Значит, это подъемник.
А вот две ручки. Какую из них крутить? Одна, вероятно, для полета в прошлое, другая — в будущее. А какая куда? На них ведь ничего не написано.
— Сейчас узнаем. — Гешка как-будто всю жизнь только тем и занимался, что испытывал всякие фантастические машины. — Повернем чуть-чуть какую-нибудь из них, скажем, правую, и посмотрим, что будет.
Гешка крутнул правую рукоятку.
Оба друга зажмурили глаза и стали ждать.
Ничего не произошло.
Ленька приоткрыл один глаз, потом другой. Поинтересовался робко:
— Где мы теперь?
— На чердаке.
— Да нет! Где мы — во вчера или в завтра?
В самом деле, как узнать? Чердак есть чердак. Здесь, что вчера, что сегодня, что завтра — все так же: и полумрак, и паутина, и кошачья возня.
Первым сообразил Гешка:
— Выгляни в слуховое окно…
Окно высоко, к нему надо еще подобраться. Пришлось подтаскивать кирпичи, укладывать, в столбик, а уж с него подтягиваться на руках.
— Ну? — торопил Гешка. — Что ты там видишь?
— Ничего. Небо вижу, дом, двор… А, Шлепу вот вижу. Стоит за углом. — Ленька держался на одних локтях, ноги болтались в воздухе. — Подкарауливает кого-то, что ли?
Он больше не мог висеть, руки не держали. Сорвался на развалившиеся под ногами кирпичи, помахал онемевшими кистями.
— Так, ясно! — уверенно сказал Гешка. — Правая ручка — в прошлое.
— Как ты узнал?
— Очень просто. По Шлепе. Он меня вчера караулил — я ему вместо японского ордена бляху с собачьей выставки всучил… Ну, что, летим в прошлое? — У Гешки загорелись глаза. — В какое-нибудь героическое время. В гражданскую? Во-во — в гражданскую!.. Несемся с тобой на тачанке! По белякам из пулемета: та-та-та-та-та!
Ленька ткнул его в бок:
— Тише ты! Весь дом услышит.
— Все! Кручу!
— Ой, погоди! У нас ведь оружия никакого.
Но Гешку уже нельзя было остановить.
— А у беляков на что? Возьмем в бою! — И стал вертеть рукоятку. — Поехали!
Кресло под ними дернулось, задрожало…
Свершилось чудо.
Началось необычайное, небывалое, невозможное путешествие.