Три трактора из бригады Тараса Семеновича Подопригоры были заняты на зяблевой вспашке целины. Трактористы, особый отряд, как их называли в совхозе, работали за речкой, на самой окраине совхозных земель. С каждым днем все ближе продвигались они к небольшой березовой рощице, за которой уже начинались владения соседнего колхоза «Зеленый дол».
И вот однажды вечером Ваня Челмодеев, начальник особого отряда, остановил свой трактор возле палатки, где размешались трактористы, осмотрел оценивающим взглядом еще не вспаханный участок земли и сказал:
- Завтра кончим.
Прицепщик Дима Николаев украдкой облегченно вздохнул. Он никому не признался бы, что ему уже порядком надоело на прицепе, но от себя у него тайн не было. Нужно же было ему проситься в особый отряд! Был бы теперь давно свободен - клуб ведь уже построен. Гонял бы себе целый день на мотоцикле - купил уж когда, а еще даже не обкатал. Но разве он мог тогда знать, что это продлится так долго? И потом, работать на прицепе в самый разгар лета оказалось гораздо труднее, чем весной. Ему казалось, что только и будет дел загорать на сиденье, ухватившись рукой за баранку. Веселая работа! А на деле вышло, что он кое-чего не предусмотрел. Правда, нет грязи, как было весной, но зато прибавились новые трудности. Вот, например, счищать жесткие стебли полыни, забивающие все пространство между предплужниками и отвалами. То и дело приходится соскакивать с плуга и бежать рядом, орудуя палкой. А попробуй не уследи! Полыни вон сколько! Плуг сразу же начинает брать мельче.
А беспощадно палящее солнце! А предутренний пронизывающий ветер - его порывы заставляют зубы выбивать барабанную дробь. А пыль! Ох, эта пыль! Нигде от нее не спасешься! Она покрывает серой маской лицо, набивается в волосы, уши, глаза!
Нет, нелегко на прицепе. И хорошо, что все это завтра кончится.
Дима почистил отвалы, еще раз осмотрел плуг и потащился к палатке. Здесь потрескивал искристый костер. Возле него хлопотала черноглазая Оля.
- Еще не готово, Оленька?-спросил Дима. - Скорей бы покушать и спать. С ног валюсь… Как-никак, двадцать часов на прицепе.
В голосе его зазвучали нотки гордости.
- Скоро будет готово. Иди посиди с ребятами, я позову.
При виде Димы ребята молча подвинулись и дали ему место. Вероятно, у него был уж очень усталый вид. Он сел и привалился к стволу березы, с наслаждением вытянув гудящие ноги.
- А ты, Дима, парень крепкий. - Ваня Челмодеев одобрительно глянул на него. - С таким прицепщиком работать можно.
- Да будет тебе! - чувствуя, что вот-вот покраснеет, проворчал Дима.
Но возразил он больше по обязанности. Ему было очень приятно: Ваня - опытный тракторист, да и на похвалы не щедр.
В руках Челмодеева появился кисет, аккуратно сложенная газета. Он оторвал уголок, насыпал махорки н, ловко придерживая ее пальцами, стал сворачивать цигарку.
Дима вытащил из кармана пачку «Беломора»:
- Закури… Ленинградские.
- Ты вот лучше моего табачку попробуй. Забористый! Курите, ребята.
Кисет с бумагой пошел по рукам.
Порыв ветра принес из-за рощицы, оттуда, где начинались колхозные луга, чьи-то громкие голоса. Говорили все сразу, и поэтому ничего нельзя было разобрать.
- Опять ругаются… Это эмтээсовские ребята из Белой Речки, - пояснил Ваня. - Днем приехали на тракторе, а работать не работают. Все спорят. И чего они там не поделили?
Подошла Оля.
- Пожалуйте к столу, граждане, - шутливо кланяясь, пригласила она.
Ужин был сварен на славу. Механизаторы поели, потом попили душистого чая, заваренного с мятой. Завязался ленивый разговор о том, что у озера за солончаками уже поспел большой участок пшеницы, что на днях придется менять трактора на комбайны. Вон сколько новых самоходок прибыло в совхоз! И всё идут и идут…
Разговор постепенно затухал. Ребята позевывали, а Диму и вовсе разморило. Он то и дело клевал носом, поминутно засыпая и просыпаясь вновь.
Но тут вдали опять послышались сердитые голоса. Ваня Челмодеев не выдержал, поднялся с места.
- Надо посмотреть, что там у них… Ну, ребята, кто со мной? Пойдешь, Дима?
Дима с трудом разодрал веки. Ваня выжидающе смотрел па него.
- Пойду, - сказал Дима и встал.
Нашлись еще желающие. Двинулись напрямик, через рощицу. На степь опустилась ночь. Было темно - луна еще не взошла. Кругом стояла тишь. Один лишь беспокойный гуляка-ветер никак не мог угомониться. Затихнет на несколько минут и снова рванется на простор, тревожа ночной покой степи.
Впереди мелькнуло красноватое пламя костра. Возле него сидело несколько человек. На их лицах играли блики пламени.
- Эй, кто там? - окликнули подходивших.
- Свои. Совхозные трактористы, - ответил Ваня и, подойдя к костру, поздоровался.
- Милости просим! - пригласил сухощавый старик с бородкой клинышком и хитрыми маленькими глазками.
Возле него лежала двустволка. Остальные сидевшие у костра были молодые ребята в комбинезонах, насквозь пропитанных маслом, - механизаторы.
Уселись, закурили. Старик то и дело поглядывал на гостей. Видно, ему не терпелось спросить, зачем они по-жаловали. Но неписаный закон степного гостеприимство не позволял этого сделать. Приходилось ждать, пока гости сами не разговорятся.
- Помешали вам, поди?-осторожно начал Ваня.
Чубатый парень, сидевший рядом со стариком, махнул рукой.
- Где там! Без дела сидим. Вот уже полсуток. В игру такую играем: кто кого пересидит.
Старик покосился на него, поправил костер, степенно кашлянул:
- Ну и ехали бы себе в бригаду. Небось работа бы нашлась. Не сегодня-завтра уборка начнется. Потом запоете: хедер не сюда, мотовило не туда… Хе-хе!
Тракторист зло глянул на него:
- Хитер, дед, хитер, ничего не скажешь!.. Нет, вы только послушайте, что он делает! -горячо заговорил он, видимо продолжая давно начатый спор. - Прислали нас сюда из эмтээс вспахать под зябь сорок гектаров целины. Земля - самый раз под пшеницу. Сроки поджимают - уборка на носу. А этот уважаемый колхозный счетовод нам пахать не дает.
- Так ведь разве я не даю, Сеня?- елейным голоском произнес старик, старательно избегая встречаться взглядом с совхозными трактористами. -Я человек маленький. Мне товарищ Глаголев приказал: не разрешать пахать - и я выполняю приказ. Скажут, чтобы вы всё кругом распахали - пожалте, с нашим удовольствием.
Сеня, волнуясь и отчаянно жестикулируя, рассказал совхозным ребятам, что кое-кто из стариков в колхозе «Зеленый дол» противится распашке целины. Председатель колхоза, человек дельный и решительный, как на грех, уехал на шестимесячные курсы усовершенствования. А его заместитель, Ерофей Петрович Глаголев, поддался влиянию отсталых людей. Он прислал сюда колхозного счетовода со строжайшим наказом: хоть под трактор ложись, а луг пахать не давай.
- Здорово! - рассмеялся Ваня. - С чего это он так?
- Известное дело: микроб ЦБ… Болезнь есть такая у наших консерваторов - целинобоязнь, - пояснил Сеня.- Счетовод ею заболел, Глаголева заразил. Вот они и недужат. Так маются, так ма-а-аются, сердешные! - завел он, удачно копируя тонкий голос старика.
- Фу ты! Словно помешались на этой целине!
Старик сердито швырнул в костер охапку сухого валежника. Пламя взметнулось вверх, рассыпая искры.
- А ты что, дед, против? - с вызовом в голосе спросил Сеня.
- Скажешь тоже!-Старик беспокойно заворочался.- Ребята невесть что про меня подумают… Раз партия сказала, я тоже за… Но ведь все надо с умом делать. Потихоньку, не спеша. Посеять для пробы, к примеру, гектар десять, посмотреть, как уродит. На будущий год еще чуток. Земли выявить, какие лучшие…
- Мы и так знаем… Агроном..
- Даст бог дождь да гром, и не нужен агроном, - перебил Сеню старик. - Что агроном-девка зеленая!
- Не потому ли она зеленая, что под твою дудку не пляшет? - съязвил тракторист.
Старик сделал вид, что не слышит.
- …А потом скот, скот-то как? - продолжал он, обращаясь к гостям. - Ежели этот луг распашем, где на будущий год корм для скота брать прикажете?
- «Где, где»!-вспылил Сеня.-А на пойме! Какие там пастбища! А на Черном озере! Рот где травостой… Да, в конце концов, если мы на двух гектарах кукурузу посеем, больше кормов будет, чем на всех этих сорока. Сена-то здесь кот наплакал. Сколько мы здесь накосили? От силы два центнера с гектара.
Старик усмехнулся.
- Вы - два, что верно, то верно! А можно было три, не меньше!
- Пусть три… Пятнадцать тонн с сорока гектаров - вот так рекорд! И то нынче травостой - давно такого не было. А кукурузной массы мы в любой год худо-бедно десять тонн с каждого гектара возьмем. Десять тонн! И еще зерно…
Старик метнул быстрый взгляд на гостей, словно проверяя, какое впечатление произвели на них Сенины подсчеты. Затем глаза его потускнели, на лице появилось выражение безразличия и скуки. Он притворно зевнул, широко раскрывая беззубый рот.
- Мне что, человек я маленький… Приказано - выполняю.
- Ну вот, толкуй тут с ним! - выкрикнул с сердцем Сеня.
- В район надо сообщить, - заговорил молчавший все время Челмодеев. - Там вашему Глаголеву разъяснят… Разъяснят, - многозначительно повторил он.
- Поздно, - вздохнул Сеня. - В район раньше надо было обращаться. Пока разберутся - глядишь, уже уборка. Целину поднимать будет нельзя. Глаголеву, конечно, попадет, но ведь луг так и останется невспаханным.
- Почему же вы до сих пор молчали?
Сеня хмыкнул:
- Почему? Да потому, что перехитрил нас Глаголев. Кто знал, что дело так повернется? Ведь луг-то колхозное собрание еще весной решило вспахать. Проголосовали, записали, все честь честью. Глаголев тогда молчал. Да и когда председатель на учебу уехал, он тоже сразу в открытую не пошел. Мы ему говорим, что луг пахать пора, а он: «Конечно, конечно… Вот уберем там сено…» А сам косцов на луг не слал. Нарочно тянул - это мы потом поняли. Ждали-ждали и наконец сами скосили - не пропадать же сену! В субботу выехали пахать. Так Глаголев нам воды прислать «забыл». Сами наладили водоснабжение. Тут-то Глаголев и раскрыл карты. Прислал к нам сюда вот этого, - кивнул он на старика, - полпреда своего. Лягу, говорит, под трактор, а пахать луг не дам… У-у, консерваторы! Против воли колхозников идете… Смотрите, доиграетесь!..
Наступила неловкая тишина. Ребята посидели немного, покурили молча.
- Ну ладно, - поднялся наконец Ваня. - Пора нам на отдых. Утро, говорят, вечера мудренее. Может, ваш заместитель за ум возьмется.
- Дождешься!.. Упрямый он…
На следующий день совхозные трактористы приступили к работе чуть свет. За рощей все было тихо. Лишь один раз взревел мотор, погрохотал немного и снова замолк.
«Наверно, счетовод под трактор лег, - подумал Дима.- «Микроб ЦБ», - вспомнил он и улыбнулся.
К полудню работа была закончена. Ребята привели трактора к палатке, выстроили в ряд.
Решили после обеда возвращаться домой. Но только сели обедать, как из-за рощицы появилась целая делегация: двое уже знакомых эмтээсовских трактористов л высокая, полная девушка с коротко остриженными темными волосами и энергичным крутым подбородком. Одной рукой она вела велосипед.
Ваня поднялся навстречу гостям:
- Покушайте с нами.
- Спасибо, недосуг. Дело к вам есть, - сказал Сеня, тоже входивший в состав «делегации». - Говори ты, что-ли! - Он подтолкнул локтем девушку и пояснил: - Это Галя Савчук, наш агроном, комсомольский секретарь колхоза, член правления…
- Чинов-то сколько! - рассмеялась девушка. От уголков ее глаз к вискам побежали лукавые морщинки. И сразу она посерьезнела: - Помогите, товарищи, луг вспахать. Тут работы всего часов на восемь. Колхозники вам спасибо скажут. А директор эмтээс с вашим директором договорится.
- Очень просим, - вставил Сеня. - Сорок гектаров. Хорошая землица. Жалко бросать из-за какого-то Глаголева.
- Да-а, это дело сложное, - покачал головой Ваня и обратился к ребятам: - Как вы думаете?
Тракторист Лева Белевич медленно прищурил один глаз, потом другой - так он делал раньше, когда ровнял волосы на висках клиента.
- Выручать,-лаконично сказал он и сделал движение, словно взмахнул остро отточенной бритвой.
- А я не хочу! - поднялся с земли его прицепщик, белобрысый паренек с выгоревшими бровями и красным, облупленным носом. У него была смешная фамилия - Шуба. - Хватит, наработался! Пусть сами свою работу делают. А то на чужом горбу в ран…
- Что ты говоришь. Шуба! - спокойно произнес Дима: неудобно ругаться при чужих. - Ты ведь знаешь, какое у них положение. Я думаю, наш долг…
- А я не комсомолец, никаких у меня долгов нет… Словом, не хочу.
Шуба повернулся и, ни на кого не глядя, с независимым видом пошел к палатке.
- Как же я без прицепщика? - Лева растерянно развел руками.
- Я пойду на прицеп, - вдруг сказала повариха Оля. - Уж как Шуба работал, во всяком случае смогу.
Трудовым энтузиазмом Шуба действительно не отличался. Карикатуры на него появлялись чуть ли не в каждом номере совхозной стенной газеты.
- Правильно! - воскликнул Ваня. - Так и сделаем. Ты, Оля, на прицеп, а Шуба пусть обед варит.
Ребята расхохотались…
Члены «делегации» пояснили механизаторам свой план генерального наступления на счетовода. Вспашку поля надо вести одновременно четырьмя тракторами. Пусть счетовод выбирает, под какой трактор ему удобнее ложиться.
Колхозным трактористам план понравился.
- Значит, договорились? Твердо? Ну, спасибо! - Галя крепко, по-мужски, пожала всем руки, вскочила на велосипед и, смеясь, крикнула:
- Вот обрадуется Глаголев!..
Велосипед понесся под гору по направлению к селу.
Но оказалось, что торжествовать еще рано. Только собрались начать перегон тракторов, как из-за рощицы прибежал черномазый прицепщик с испуганным лицом. Он сообщил новость: на стан приехал «сам» - заместитель председателя колхоза.
Сеня переглянулся с Челмодеевым:
- Пронюхал, идол!.. Я ж говорил… Пойдем посмотрим, что он там.
Дима тоже пошел с ними.
Ерофей Петрович Глаголев оказался тучным мужчиной лет пятидесяти, с давно небритым лицом и воспаленными от бессонницы глазами. Несмотря на жару, на нем была черная косоворотка и старенький, видавший виды пиджак.
Заместитель председателя с хозяйским видом расхаживал возле палатки. Поодаль стояла бричка, запряженная ладным жеребцом. Его короткая черная шерсть тускло поблескивала.
- Здравствуйте, - поздоровался Сеня и с хода пустился в атаку:-Так вы все будете мешать нам работать? Вас, значит, постановление правительства не касается?
Заместитель председателя криво усмехнулся:
- Ишь ты, прокурор безусый! План вспашки целины я выполнил? Выполнил! Чего тебе еще надо? А этот луг пахать не дам.
- Но ведь собрание…
- Что собрание! Сказал - не дам, и все… А вы по какому делу? - обратился он к незнакомым трактористам.
- Так, по-соседски, - замялся Ваня.
- Совхозные, значит, - покосился на него Ерофей Петрович. И неожиданно крикнул парнишке ездовому: - Езжай-ка домой, Ванятка! Я здесь переночую. Вон у счетовода ружьишко. Поохочусь малость… Ужином накормите, трактористы?
- Так и быть, Ерофей Петрович, - сказал Сеня. И тихонько шепнул Диме, стоявшему рядом: - Вот хитрый!..
Глаголев подсел к счетоводу и завел с ним долгий разговор. Дима подошел, послушал немного. Речь шла о каких-то там накладных и квитанциях.
Сколько же заместитель председателя пробудет здесь? Неужели в самом деле останется ночевать? Тогда пиши пропало!
И тут Дима заметил, что Сеня, отошедший вместе с Челмодеевым к рощице, подает ему знаки рукой. «Иди сюда. Только осторожно, смотри, чтобы Глаголев не заметил»,- понял он. Дима зашагал потихоньку, то и дело оглядываясь. Но заместитель председателя даже не посмотрел в его сторону.
В рощице Диму ожидали с нетерпением.
- Ну, мотоспорт, выручай, - сказал Ваня. - Где твой мотоцикл?
- На бригадном стане. А что?
- Беги туда что есть духу и пригони его.
Дима ничего не мог понять. Зачем так срочно потребовался мотоцикл?
- Повезешь Глаголева на дальнее пастбище, - пояснил Ваня, - а там как сумеешь, но раньше утра чтоб он здесь не появлялся… Понял?
- Не все…
- На ходу поймешь! Ну, что ты стоишь? Одна нога здесь, другая там!
Дима тронулся в нелегкий путь. До бригады было добрых шесть километров. По такой жарище…
А в это время с другого конца стана помчался еще один гонец - в колхоз, к комсомольскому секретарю…
Оба гонца оправдали возлагавшиеся на них надежды.
Часа в четыре дня из-за дальнего пригорка показался велосипедист. Он быстро приближался.
- Это агрономша, - сказал Глаголев. - За мной, наверно. Уж не стряслось ли что? - встревожился он.
- Ерофеи Петрович! Ерофей Петрович! - еще издали крикнула девушка. - На дальнем пастбище неладно. Ребятишки туда по ягоды ходили, говорят, вроде волки трех овец задрали.
- Задрали? Как же так?.. У, черт, бричку отпустил!- заметался Глаголев. - Как теперь до пастбища добраться?..
В это время на стане совхозных трактористов послышался стрекот мотоцикла.
- А если их попросить. Ерофей Петрович? - предложил Сеня. - Может, подбросят.
На лице Глаголева мелькнула тень надежды:
- Добеги, добеги, авось в самом деле совестливые ребята. Здесь всего каких-нибудь двадцать километров. Для мотоцикла сущий пустяк… И откуда только там летом волки взялись? Ума не приложу.
Через несколько минут из-за рощи выкатил новенький мотоцикл с коляской. За рулем сидел Дима Николаев.
- Только я, товарищ зампредседателя, не знаю дорогу на пастбище, - сказал он, остановив машину.
- Зато я знаю…
Ерофей Петрович, кряхтя и отдуваясь, полез в коляску.
- Поехали! Шпарь, тракторист, вовсю…
Мотоцикл бежал по полевой дороге, пыльной и петлистой. Дима незаметно посматривал на своего пассажира. Грузное тело Глаголева то и дело подскакивало на многочисленных ухабах. Но он молчал. Хмурил брови, сердито шевелил губами, думая о чем-то своем.
Заместителя председателя нужно задержать на пастбище целую ночь, да еще так, чтобы не вызвать подозрении. Иначе Глаголев может уйти пешком. Человек он, по всему видно, решительный.
Надо начать уже сейчас. Маленькая неполадка в пути. Бывает ведь…
Дима осторожно покрутил ручку. Подача газа замедлилась, а затем и прекратилась вовсе. Мотор заглох, мотоцикл остановился.
- Что случилось? - спросил Глаголев, беспокойно ворочаясь в коляске.
- Свеча барахлит.
Дима вытащил инструменты и начал копаться в моторе.
- Надолго это?
- Нет! Чепуха! Двинут десять…
Минут десять затянулись на добрых полчаса с гаком. Глаголев сидел в коляске и нервничал. Наконец Дима несколько раз дунул на совершенно исправную свечу, поставил ее на место и закрутил.
- Поехали…
Пастбище открылось сразу же за лесом. Здесь по всему чувствовалась близость реки. Трава была густой, ярко-зеленой, а не скучного серого оттенка, как в иссушенной зноем степи. Сочные широколистные растения радовали глаз.
На огромном лугу стройными рядами, как на параде, пощипывали сочную зелень сотни черных горбоносых овец.
Седой чабан с живыми блестящими глазами на коричневом морщинистом лице быстро пошел навстречу подъезжавшему мотоциклу, подняв вверх обе руки.
- Стон, стой! Эдак вы мне всех овец распугаете… Ты, Ерофей Петрович? - удивился он. - Зачем пожаловал?
- Как - зачем? - Заместитель председателя с усилием вытащил из коляски одну ногу, затем другую. - Как - зачем? - повторил он. - А волки? Как же это ты, Степан Сергеевич, не доглядел? Ай-яй-яй!
Чабан замахал руками:
- Господь с тобой, Ерофей Петрович! Какие волки?.. Да о них здесь и слыхом не слыхать.
Глаголев вытаращил глаза.
- Как? Ведь агрономша сказывала…
Дима спрятал лицо, склонившись над мотором. Теперь все зависело от того, как он сыграет свою роль.
- Поворачивай оглобли, тракторист… Что-то здесь нечисто.
Глаголев занес над коляской свою мощную ногу.
- Обождите, Ерофей Петрович. Опять барахлит.
- Эх, будь она неладна!.. Давай чини скорее!
Дима выждал, пока Ерофей Петрович с чабаном пошли к отаре. Быстро вывинтил свечу, вымазал ее маслом и повалял в песке. Потом посидел еще немного, делая вид, что возится в моторе.
Красное, неяркое солнце, опоясанное кольцами облаков и похожее на огромный китайский фонарь с зажженной внутри свечой, повисло уже над самым горизонтом. Со стороны реки потянуло прохладой. В ближней балке завели свою однообразную вечернюю песню лягушки.
Глаголев вернулся к Диме:
- Еще не готово, тракторист?.. Эх ты, специалист липовый!
- Видите, свечу как маслом забросало. Надо бы ее прокалить, да негде.
Глаголев чертыхнулся.
- Разводи быстрее костер!
Расчет Димы оказался верным. Глаголев присел на корточки у костра, позевывая, смотрел, как тракторист прокаливает свечу. Потом прилег, закрыл глаза. А спустя еще минуту раздался его богатырский храп.
- Намаялся, - покачал головой старый чабан.-Ты уж его не буди, хлопец, пусть поспит.
Дима не стал возражать. У него самого слипались глаза.
Проснулся Дима от тихого говора. Лежа с закрытыми глазами, он слушал, как беседовали заместитель председателя и чабан.
- Тощие у тебя овцы что-то. Нынче ведь с травой неплохо.
- Овечек больно много… Гоняю с места на место. Ни себе покоя, ни им,
- Да, корма, корма…- Глаголев вздохнул. - Сколько с ними мороки! Опять же сено на зиму заготавливать. А людей не хватает.
- Сеять траву надо, Ерофей Петрович, сеять… Стадо растет, а луга…
Чабан махнул рукой.
- Гм! - неопределенно буркнул Глаголев. - Ну ладно. Надо хлопца будить.
Он подошел к Диме и потряс его за плечо:
- Вставай! Вставай, слышишь… Ехать пора.
Дима открыл глаза. Было уже утро. Он взглянул на мотоцикл, стоявший возле большой сосны.
- Придется еще немного повозиться, - сказал он, стараясь не смотреть на Глаголева.
Тот сплюнул в сердцах:
- У, связался черт с младенцем!.. - и решительно зашагал в сторону дороги.
- Куда вы, Ерофей Петрович? - крикнул Дима.
Тот, не оборачиваясь, махнул рукой.
- Соседний колхоз тут неподалеку, - пояснил чабан. - Туда пошел. Авось коня дадут.
Дима побежал к мотоциклу, быстро поставил свечу на место. Через минуту послышался ровный шум мотора. Мериносы подняли головы, тревожно втянули воздух, но, не заметив ничего угрожающего для себя, вновь принялись за траву.
Глаголева Дима догнал уже у самой дороги.
- Садитесь, Ерофей Петрович, уже готово!
Тот глянул на него с подозрением:
- Больно скоро, тракторист…
Дима понял: догадался!
Больше за всю дорогу никто из них не произнес ни слова.
…Зеленый холм. Мотоцикл легко взбегает на его вершину. Рощица. За ней виднеется палатка. Возле нее стоят трактора - значит, управились уже ребята. А вот и они сами. Выстроились в ряд. На левом фланге Оля. Перед строем ходит, размахивая руками, бригадир Тарас Семенович. Отчитывает он их, что ли?..
А вот и луг… Какой луг? Нет уже луга! Вместо него простирается огромное черное поле. Поблескивают на солнце пласты отваленной плугами земли. Деловито похаживают грачи, выклевывая личинок и червяков.
Глаголев схватился руками за борта коляски:
- Успели!.. Ух!..
В самом центре поля тянулась узкая невспаханная полоса. Но по ней уже двигался трактор. Полоска постепенно таяла, становилась все меньше и меньше, словно трактор свертывал ее зеленый ковер. Последний гон!
Мотоцикл подъехал к кромке поля. Глаголев проворно выскочил из коляски и побежал навстречу трактору, потрясая в воздухе кулаками:
- Кто разрешил? Я вас, я вас!
Сеня остановил трактор, откинул дверцу и вылез из кабины.
- Не кричи, товарищ заместитель, - негромко сказал он, делая упор на слове «заместитель». - Ты нам спасибо скажи. Мои хлопцы и совхозные трактористы целую ночь работали. Так неужели мы это все сделали, чтобы только тебе досадить? Ведь колхозное собрание решило… Посмотри лучше, какая земля! Какая земля!
Он нагнулся, зачерпнул горсть земли и подал Глаголеву. Тот машинально помял в пальцах жирный черный комок.
- Сюда пшеничку, - сказал Сеня, с наслаждением вдыхая пряный запах земли. - А тот участок, у села, пустить бы под кукурузу. Вот и корм скоту.
Ерофей Петрович нахмурился:
- Ну, ну, еще указывать!
И только сейчас он заметил, что парень качается от усталости. Весь в грязи. Лицо черное от пыли. На губах запекшаяся корка.
Глаголев усмехнулся:
- Хорош ты, нечего сказать… Ну, давай кончай. Все равно уж теперь…
Неожиданно он хлопнул Сеню по спине своей шершавой ладонью и пошел с полоски, широко расставляя толстые ноги в кирзовых армейских сапогах.
Сеня весело подмигнул Диме и полез в кабину.
Взревел мотор. Мощные плуги вгрызлись в землю. Дерн приподнялся, отвалил в сторону. За трактором забурлили черные волны жирной, блестящей земли, не знавшей еще ни запаха, ни вкуса пшеничного зерна.
