Прошло ещё полтора года, прежде чем трясины начали окончательно собираться для устройки разноса. Бурые пытались продвигаться вглубь лесов, но это давалось им плохо: ихние же, сбежавшие от шняжеских порядков, безжалостно воевали с ними. Продвигаться удавалось только сводя лес на нет, но к счастью сдесь почти всегда стояла сырая погода и тайга горела очень нехотя, так что выжечь большие площади вандалы не сумели. К этому времени, когда на реках сошёл лёд, трясины уже подтягивались к местам погрузки, а сверху по течению грызи сплавляли плоты, также загодя заготовленные: на них, пользуясь мостками, вкатывали бронеящики, катапульты и прочую тяжёлую пуханизацию. Как это обычно бывает у белок, при этом они не особо скучивались, дабы не мешать друг другу; например Репская трясина, каковой по-прежнему заведовали Хем-Дара, грузилась на восемь больших плотов рассредоточенно, так что растянулись на несколько килошагов; самые тяжёлые вещи — четыре бронеящика и две катапульты — подтащили к берегу ещё раньше, по снегу, так что теперь оставалось сплавить причал, закрепить его и по нему вкатывать. Телеги устанвливали посередь плота и закрепляли, чтоб не скатилось; вокруг наваливали мешки припасов, закатывали более лёгкие тупянки и устраивали места для сидения пушей. Делать это следовало аккуратно, особенно при закатывании ящика — сорвись плот с упоров, бултых в воду. Чувствуя это, грызи почти все собрались посмотреть, как грузят первый ящик, и действовали соразмерно увиденному.

Небо было чистейшее голубое, но солнце ещё грело слабовато, река булькала водой, пока ещё мутноватой из-за конца паводка. Четыре здоровенных плота стояли у берега на привязи, и грызи уже сидели на них, ибо по самому берегу грязь, а грязь нынче холодненькая. Это вызывало некоторое беспокойство Хема, так как он не знал доподлинно, когда высохнет грязь там, на севере. Высаживаться и идти по такому грунту было бы крайне нехрурно. Впрочем, с этим ровным счётом ничего не поделаешь, так что и беспокоиться не стоило. Также некоторую озабоченность вызывали рассказы о больших бурских лодках, шаставших в море возле города и по реке. Как следовало из отцоков, лодки эти ходили на вёсельном ходу, а при надобности гребцы бросали вёсла и брались за луки. Обсудив этот момент с пушами, приняли решение набросать на плоты еловых веток воимя маскировки — так по крайней мере не будет сразу видно катапульты и ящики, и противник не сразу сообразит, что делать. Были опасения, что бурые могут поставить орудия на берега, но для них это было бы бесполезно — ширина Большой в устье почти полтора килошага, так что достаточно отойти подальше.

Утряся все подобные вопросы, а также погрузив вооружение и себя на плоты, трясина отбыла в дорогу. «Причал», длинный плот с подпорками снизу, позволявшими ему стоять на дне, также вытащили на чистую воду и сплавляли вместе со всеми, ибо пригодится при высадке. Мимо медленно поплыли берега — леса, поля, заболоченные низины, овраги и косогоры.

— Рраспушались с кисточками уши! Хвост огромный жутко пуховой! Выходила да на берег пуша, на высокий на берег крутой!..

С подпеванием подобного фольклора и периодическим ржачем, перекатывающимся по плотам, трясина двигалась к своей цели без никаких лапных усилий — могучая река сама тащила их, оставалось только править так, чтобы не сносило к берегам.

— Тык, — цокнул Хем, глазея вперёд по реке, — Ещё день, а там и. Надо бы.

— Да, надо бы, — кивнула Дара, — А то мало ли. Кстати ты про что?

— Про разведку, — хохотнул грызь, — Негоже впирать столько пушей неизвестно куда. А ты про что?

— Про то же.

— Жжом. Так, сделаем вот что. Возьмём ещё пару пушей и сплавимся на место вперёд всех. Выберем площадку. Как стемнеет отсигналим стрелой, так и выгрузимся ночью или до утра, чтоб втихорька.

— Стрелу будет видно на пол-Кишиммары, — заметила белка.

— Точно, — почесал ухи Хем, — Тогда обратно, если там есть бурые — даём стрелу, а нет так нет.

Сей оперативный план был изложен трясине, и наутро все плоты встали на привязь к берегу, в то время как четверо отправились дальше на взятой предусмотрительным грызем лодке — не «лайке», а обычной деревянной скорлупе, которая не текла, хотя бы. Леса по берегам становилось всё меньше, стали заметны россыпи камней, а впереди замаячило море. Надо уцокнуть, что грызи хоть и слышали подробные описания о том что такое море, вид водной глади до горизонта потряс их немало. Спохватившись, они зарулили к берегу и дальше пошли лапами, спрятав лодку — если сдесь тусовались бурые, совершенно не хотелось мозолить им глаза. Забравшись на довольно высокий утёс, возвышавшийся над рекой, пуши смогли окинуть взглядом чуть не всю местность, какая им была интересна — и равнины между морем и лесом, и устье Большой, и чернеющее пятно на побережье — городище. Если приглядеться, через равнину вились нитки дорог, сходившиеся как раз туда.

— Дня три-четыре тащиться, и мы там, — цокнула Дара.

— Вон зырьте, — показал грызь, — Тайга дымится!

— Скоро будет дымиться что-то другое, — пообещал Хем, протирая когти.

Состояние грунта было оценено как так себе, но сносное — телега оставила бы колею, но не настолько глубокую чтобы застрять. Утвердив это, пуши двинулись дальше и весьма скоро обнаружили что хотели — песчаная отмель, отличная и широкая, а на берегу чистое поле и дорога в нужную сторону. Нельзя было не заметить следы колёс и лап, развозившие дорогу в грязь; пуши было шуганулись, но скоро сообразили что это свои же — точно такая же трясина, прибывшая раньше их и уже ушедшая куда-то вперёд. Хем вырыл на берегу ямку, в которой в темноте развёл костёр, видный только от реки, для отсигналивания плывущим.

— Как-то мы растянулись, вам не кажется? — спросил один из грызей, — Та трясина упилила вперёд, пока мы догоним… может лучше было в кучу?

— Всё прогрызено, грызо, — цокнул Хем, обозревая местность из-под лапы, — Вооон там видишь, дымок? Это каменный утёс, он безумно удобен для обороны. Там Клычинская трясина и сидит уже. Попрут туда бурые — им же хуже.

— А, ну тогда цОК.

За день грызи, сидевшие по кустам и обозревавшие далеко вокруг, никого не увидели. Как стемнело, запалили сигнальный костёр, и около полуночи в сырой весенней свежести мигнули ответные огоньки с реки; один за другим плоты причаливали. Перебравшись на берег, пуши принялись быстро устанавливать причал на отмель — мизерного освещения от зарева на юге и звёзд хватало, кроме того подсвечивали костром, так что дело шло. Хем сам лазил в ледяную воду вязать узлы и толкать брёвна, так что потом сидел у костра, клацая зубами и шмыгая носом… К рассвету однако оставалось разгрузить ещё три плота, причём самых небыстрых — помимо ящиков, там лежали бочонки, мешки, короба припасов, которые предстояло рассовывать и запаковывать. Часть пушей, которых твёрдо направили ночью отсыпаться, теперь сменили работающих, но всё равно атмосфера царила сонная — почти не было слышно лишнего цоканья.

— Хемус! — цокнула над ухом Дара.

— А? — не открывая глаз приподнял уши тот.

— Бурская лодка. Заходит вверх по реке. Через килоцок будет тут.

— Твоего пня! — взвился грызь, — Пуши! Оттаскивайте ящики в укрытия! Не нужно, чтобы они всё это увидели раньше времени! Разверните тупянки! Катапульты — туда и приготовить к стрельбе!

— Туда тупо, обзору не будет. Айда на горку.

— Хорошо, на горку. Лодка, цокаете? Готовьте большие, самые большие камни, грызо!

— Такие сойдут?

— Думаю что да, — Хем забрался на площадку, куда собирались втащить орудие, — Надо сделать пристрелку, грызо. Пока катапульта стояла, пружины осели, то да сё.

— Пристрелку? — посмотрел на реку грызь, — Но там вода, как ориентироваться?

Хем всматривался в утренний туман, ползущий над рекой; из него торчала не особо высокая мачта с поперечиной и кучей растяжек, а под ней угадывался силуэт длинной высокобортной лодки — пока ещё она была далеко, и медленно ползла вверх по течению, видимо на вёслах. Если оттуда и заметили трясину, то видимо решили обойти так чтобы подплывать на скорости… Хем посмотрел на отражение в воде елей, торчащих на берегу.

— Вон, видишь отражение? Стой на одном месте и смотри по нему, куда упадёт.

— Хм, точно. Так и сделаем, Хем-пуш.

Хем-пуш, увидев что всё вроде приведено в нужное состояние, пошёл продолжать разгрузку, вытаскивая с плота тюки с кормом. Лодка продолжала забираться вверх по реке, но забирала ближе — вероятно, бурые хотели получше рассмотреть.

— Не нрава мне это, — фыркнула Дара.

— Да ладно. В этом корыте ну рыл двадцать, от силы.

— Не это. Я про то, что мы заняты корытом и можем прозевать что-то важное.

— М? — почесал ухи Хем.

— Уге, — кивнула белка.

— Тогда пятнадцать пушей твои.

— Цок. Ратыш, грызун-хвост, брось эту срань!! Есть дело!..

Оглядевшись, Хем понял что Дара была права — все щиты и ящики повёрнуты к реке, и если кто сумеет подобраться сзади, дело будет кислее некуда. Но, с Дарой за это можно было не беспокоиться, так что он снова сосредоточился на лодке. Она уже развернулась и шла прямо к грызям, быстро приближаясь — кажется, там может быть и сорок рыл, поправил себя Хем. Лодка имела второй борт, обвешанный щитами, за которыми прятались бурые; на корме торчала высокая надстройка с навесом; под носовым бревном, далеко торчащим вперёд, различалась какая-то рожа, вырезанная в дереве. Когда лодка подошла уже явно близко, грызи перестали таскать груз и отошли каждый к своему укрытию, ожидая развития событий. За кустами с хрустом закручивались вороты катапульт; хорошо, ухмыльнулся Хем. Он разглядел как на надстройку лодки влез бурый в знакомой синей попоне, и услышал коверканное цоканье.

— Эй вы, недогрызки, сдавайтесь! Обещаю хорошо вас кормить!

— К курам сходи, ушлёпок пухов!!

— В укрытия! К оружию! — цокнул Хем, чувствуя что на борту засуетились.

Это было совершенно верно, ибо не сразу, но довольно быстро из-за борта полетели зажжёные стрелы — оставляя дымные следы, они втыкались в щиты, падали в кусты и по веткам. В ответ грызи дали из-за щитов залп из крестолуков, так что бурые резко спрятались. Улучив момент, Хем высунулся из-за ящика и выдернул горящую стрелу — с тоненьким бронзовым наконечником, она отлично ранила, а выше наконечника был намотан ком какой-то вязкой смеси, которая чадила и горела. Грызь окунул стрелу в пыль, но огонь не погас; столько же эффекта было от воды — пламя сбилось, но когда вода слилась, разгорелось снова.

— Пуух! — громко отцокал Хем, — Внимание! Стрелы осторожно выдёргивать и затаптывать, иначе будем подгорать!

— Напух затаптывать! — цокнула белка сбоку, — Вот так!

Она выдернула горящую стрелу, приладила её к луку и запустила обратно в лодку.

— Хорошо! Осторожно, поменьше высовывайтесь!

С лодки с хрустом ударило какое-то небольшое орудие типа крестолука — длинная стрела прочертила дугу и с шипением ухнула в воду у самого берега. Кусты и деревья на позиции начали слегка подгорать, как и два ещё не разгруженных плота, по которым тоже стреляли. Благо, грызи прятались за ящиками и тушили возгорания.

— Сидеть, пусть подойдут ближе! — цокнул Хем.

Как он и рассчитывал, бурые начав стрелять бросили вёсла, и лодку стало быстро сносить вниз. Им пришлось снова браться за греблю, чтобы поддерживать расстояние; выйдя обратно, лодка бросила в воду якоря… что и требовалось. Расстояние до неё было шагов сто с небольшим пухом; бурые не особо спеша стали вытаскивать баллисты, намереваясь завалить позицию огнём. Хем знал, что ему незачем цокать это, катапультные команды сами всё видели. Как только лодку развернуло боком, с горки полетел булдыган с две головы — вне сомнения, такой легко проломал бы деревянный борт. Бы, если бы попал в него — сильно недолетев, камень ухнул в воду, подняв высоченный фонтан и сделав громкое «бултыххх!!». На лодке бурые заорали, поняв к чему идёт, и бросились вытягивать якоря. Второй камень ушёл в сторону, но уже обдал цель фонтаном. Хем сжал зубы — ещё два выстрела с ящиков, один с катапульты. Один из относительно небольших камней, выпущенных с катапульты бронеящика, угодил в борт, но высоко, и лишь выбил доску. Лодка начала медленно сползать по течению, взмахнули вёсла…

— Ну, с последненького, гуся вашего!..

Большая катапульта с треском выпустила ещё один «двуголовый» камень, какой кстати пёрли с самого начала пути. Все сразу увидели, что он пошёл очень высоко и явно грохнет за лодкой, так что один из бурых вскочил на борт и сделал некие жесты, должные выражать презрение. Однако он поспешил — бульник попал аккурат в место скрепления мачты и реи. Упругая мачта с растяжками канатов не сломалась, а лишь остановила полёт снаряда, так что лодка чуть не легла на борт. На этом бы всё закончилось, если бы камень не подзастрял на мачте. Веса его не хватало чтобы перевернуть лодку, так что она тут же выпрямилась на воде, и вот тут-то булдыган сорвался с высоты шагов десять. Молча пролетев эти шаги, камень с треском проломил тонкие доски. На несколько цоков установилась тишина, затем с лодки послышались явно истеричные вопли, а самые зоркие заметили, что она проседает в воду.

— Баууууу!! — издал ликующий вой Хем, — Стрелки, лучшие!

— Отлично, товар расстрелян!.. Что дальше, Хем-пуш?

— Перезарядить орудия! Половине пушей на пустые плоты со своими щитами! Возьмите чем грести!

— Может, тупо подождать пока утонет?

— Видал этот огонь на стрелах? Как грызть дать на лодке есть запас. Айда пошурудить, — подмигнул Хем, запрыгивая на плот с тупянкой в лапах.

С лодки продолжали пускать горящие стрелы, хотя гораздо меньше; несколько грызей, стараясь не вылезать из-за щитов, упали в воду, но остальные заняли места на плотах и тронулись вслед за лодкой, которая уже заметно погрузилась — пробоина была почти ровно посередине, так и тонула. Вслед уходящему плавсредству выпустили ещё залп камней, и один пошёл хорошо, пробив борт близко к корме — лодка потеряла управление и её развернуло, так что теперь уплыть бурым не светило. К тому же за ними шуровали два плота, ощетиненные тупянками и крестолуками. Первейшая же попытка бурых отстреливаться вылилась в град стрел, так что нескольких посбивало в воду.

— Лапы поднять! — цокал Хем по-бурски, — И, молчать, пища!

Многие из бурых уже были склонны к этому, потому как лодка еле торчала из воды, а купаться настоятельно не хотелось; впрочем некоторые попытались броситься вплавь до берега. Настырные, подумал Хем, а таковые нам ни к чему.

— Пуух! В плывущих — пыщ!

У самого у него же было дело поважнее, так что грызь выхватил клевец и перепрыгнул на лодку; оказавшийся рядом бурый с крестолуком был отправлен за борт пинком.

— Взять его! — пищал командир откуда-то сзади, но поскольку умников не нашлось, ему было некуда деваться и синий сам пошёл выгонять Хема с лодки, махая своим ножом-переростком. Грызю однако ничего не стоило подловить его и приложить по ноге так, что тот загремел по наклонной палубе, враз потеряв и оружие, и главное интерес к нему. Увидев что грызи держат бурых на прицеле, Хем ещё пару раз вгрызячил «синему», после чего подмял его под себя и окунул мордой в воду, ибо борт уже был почти вровень с ней.

— Где зажигательная смесь?

— Аэээуууллююю…

— Неправильно, — ещё раз в воду, — Где зажигательная смесь?

— Вон там, в бочках! — наконец дошло до бурого.

— Выкатить бочки, быстро!! — заорал Хем, — Вы тоже, гуси полосатые, вам особое приглашение нужно?!

С двумя грызями из трясины и не без помощи бурых, три большие бочки были выковыряны из-под палубы раньше, чем лодка пошла на дно; они оказались в воде, но кое-как плавали, так что их прицепили и стали оттаскивать к берегу вместе со всем барахлом. Надо заметить что всю кавалькаду снесло чуть не на килошаг, а плыть на плоту против течения невозможно, так что оставалось прибиться к берегу. Грызи скучились на один плот, а на другой собрали бурых, которых поочерёдно вязали. Намокшие и испуганные, они пока не думали сопротивляться, хотя их было почти столько же, сколько трясов.

— Двадцать три единицы, — посчитал Хем, — Эти единицы отлично помогут нам с перемещением ящиков!

Пока же предстояло пристать к берегу и дотащиться обратно к отряду вместе с тяжёлыми бочками; в основном это доверили бурым. Те было заартачились, но грызи нарвали хворостин и погоняли ими, как овец, так что дело пошло. Воизбежание, Хем лично проверил узлы на лапах и убедился, что никаких неожиданностей не будет. По возвращению выяснилось, что Дара была весьма права насчёт тыла, и пока лодка отвлекала внимание, к позиции подбирались с десяток бурых с тяжёлыми крестолуками. Грызи поступили как всегда подло, уложили щиты-тупянки в сухую траву, а сами спрятались недалече; когда бурые вышли на открытое место, трясы юркнули под тупянки и перед врагом образовалась стена, бьющая из крестолуков. Не потеряв ни одного грызя, они проткнули пятерых, остальные сумели убежать.

Приведя себя в порядок, отсушившись и откормившись, грызи закончили с разгрузкой плотов; пустые согнали в заводи и кое-как замаскировали, может ещё пригодятся. К этому времени уже стемнело, но поцокав, решили стронуться немедленно по очень простой причине: вот-вот по реке могла подвалить следующая трясина, и тогда на отмели образовался бы жуткий бардак. Начало дороги было разведано, так что отряд вытянулся в колонну и неспеша тронулся под звёздным небом на северо-запад; лишь после полуночи, почувствовав усталость, встали кругом на привал.

Уже на следующий день к трясине пробралась белка, бегавшая в качестве связи между отрядами, и выяснилось что впереди действительно стоит отряд на утёсе, ещё один подходит с запада. Также грызунья расцокала про небольшую деревню, обнаруженную в стороне от той дороги, которой шли трясины. Хем-Дара тут же подняли хохолки, намереваясь там пошурудить, и повернули в сторону. Честно цокнуть что сначала этому не обрадовались — там были сырые луга, где колёса телег и тупянки сильно проваливались и катить их было трудно. Даже с помощью двух десятков бурых преодолеть низменность оказалось непросто. Однако, как и цокала связниха, на взгорке стояли несколько странных для грызей построек — вроде как коробки из брёвен под соломенными крышами. Вокруг была устроена сущая свалка из кусков дерева, глины, камней и прочей шушары — это было так вдрызг непохоже на аккуратные грызницы, что у всякого возникло бы сомнение в бельчиности происходящего. Однако сомневаться не приходилось, в коробках хозяйничали бурые.

— Эй, недогрызки! — хихикнул Хем, — Предлагаю сдаться! Хорошо кормить не обещаю!

— Попробуй возьми! — ответствовали оттуда одновременно с пуском стрел.

— Чё тут пробовать, — пожал плечами грызь, — По ящикам!

Занявши место в ящике, он убедился в том что бойницы закрыты, и налёг на вороты. Чапая огромными колёсами, телега мееедленно поползла к ближайшей постройке. Выпушенные оттуда зажжёные стрелы делали мало толка, втыкаясь в слой угля и глины, каковым был покрыт ящик. А вот довольно широкое окно, откуда стреляли, вышло им большим боком. Доползши дотуда, бронеящик остановился, и из-под крышки бойницы в окно ударила щедрая струя зажсмеси; Хем даже не поджигал её, чтобы не опаливать ящик. Конечно, внутри был огонь — иначе от чего бы бурые запаливали стрелы — так что в деревянной коробке немедленно полыхнуло ярким пламенем. Не столько от огня, сколько от невозможности дышать, бурые вывалили наружу, прямо ко второму бронеящику. Так как они попытались бить его копьями, оттуда их окатили уже горящей смесью, и сдесь грызи воочию увидели её действие в полный рост, когда бурый катался по земле, полыхая как факел. Это было достаточно жутко, чтобы наступавшие приостановились, а оборонявшиеся вышли с поднятыми лапами. Как оказалось, бойцов шняжества тут всего десяток, остальные просто жители. Хему пришлось соображать, что цокнуть по поводу захвата населённого пункта, ибо до этого он не представлял, что такое может быть. Подойди армия к Глыбному, кого бы она там нашла? Если только мышей.

— Бояться нас не надо! — уверенно заявил он с бронеящика, но потом задумался, — Мм… а может и надо. В любом случае, мы пришли вовсе не потому что нам очень хочется этого. Мы пришли потому что шняжество является ярым врагом мира… Если цокать конкретно, постоянные попытки расширения шняжества в леса Кишиммары, сопряжённые с наглым насилием, вот она главная причина…

— Хем, — цокнули сбоку грызи, — Поди-ка посмотри.

Хем спрыгнул с ящика и чавкая грязью, каковую размесили множество лап, прошёл к низкой деревянной постройке, более врытой в землю, чем торчащей вверх; оттуда сразу понесло характерным запахом свинного навоза. Соответственно, внутри были свиньи — обычные лесные свиньи, каких немало в любом околотке. Хем почесал уши, соображая зачем бурые собрали столько свиней в этот загон.

— Навоз они чтоли так собирают? — предположил он.

— Да, навоз… — скривился грызь, — Они по жизни их тут держат, Хем-пуш.

— Зачем?! Их прокормить вспушнеешь! — никак не могло дойти до Хема.

Ему показали на мусорную кучу тут же рядом — сразу было видно, что она намного состоит из свинных костей. Грызь некоторое время пялился туда, на хрюшек, на бурых — доходило до него долго.

— Твого пня… — только и смог выдавить он через порядочное время.

Дара сжимала косу, но всё равно было видно как дрожат её лапы и уши. Видя белку в таком состоянии, Хем понял что ещё и ему тормозить негоже. Как раз тут он увидел, как один из бурых, из солдат, вытаскивает втихоря ножик… Грызь вряд ли смог бы потом повторить свои действия, но он как-то ухитрился за секунду поднять клевец и ударить им с такой силой, что снёс жулику пол-головы. Чувствуя что все в глубоком ступоре и пялятся на кровавую лужу, он продолжил наведение порядка.

— Пуух! Тормоза отпустить! — рявкнул он, — Всех этих недоумков связать! Грызо, ты слышал?

— А? Уге, — отрешённо кивнул грызь.

Кое-как Хему удалось растолкать трясов, раздавая даже оплеухи — не время деликатничать. Расшевелившись, грызи почувствовали, что такое сотни тысяч ненависти, так что бурые были на редкость быстро уложены в грязь и умотаны верёвками по первому сорту.

— Сборище идиотов! — пнул очередного огрызка Хем, — Пшол! Грызо, выпустите хрюшек!

Он оглядел позицию — толпа из четырёх десятков огрызков толклась на лугу, грызи вытаскивали ящики дальше на дорогу, выстраивая в колонну. Хем сжал зубы, залез в ближайший бронеящик, и открыв верхний люк, взялся за ручки крестолука. Чиркнул кремень, и перед стрелой закоптил небольшой оранжевый огонёк… искорка, почему-то подумалось Хему, как искорка, которая поджигает костёр… Взводя тугой рычаг, он перекидывал зажигательные стрелы одну за другой, и выпускал по постройкам — не засыпанные землёй, они тут же загорались. В небо потянулись столбы серого дыма, затрещал мощный огонь.

— Хемми, — Дара тоже влезла в ящик и обняла его, — Хемми…

Грызь шмыгнул носом, прижимая к себе свою любимую белочку. Чувствуя пушистую шёрстку носом и лапами, он возвращался к тому времени, когда они вдвоём ходили по летнему лесу, пронизанному живительными лучами солнца, и радовались жизни. Может, стоило остаться у себя, а не лезть нипойми куда… Хем вспомнил кучу костей и его чуть не стошнило.

— Дара, — цокнул он, глядя ей в глаза, — Дарочка. Мы сравняем Верхнесвистск с землёй, моя белушечка. А потом доберёмся до Бурнинача и разнесём всё там.

Дара сначала улыбнулась сквозь слёзы, а потом оба грызя засмеялись. Они знали, что так оно и будет.

— Пошли толкать ящик, страшное боевое грызо, — цокнула она.

Они спрыгнули на чавкающую от воды землю и впряглись вместе с другими в тягу бронеящика. Огромные колёса лопатили грязь, поднимая её наверх и затем расшвыривая спицами — все кто шёл рядом были по уши в грязи, но поделать было ничего нельзя. После деревни настроение у грызей было препаршивое, так что и тащить казалось тяжелее, чем обычно. Бурые, хоть и в большом количестве, тянули из лап вон плохо, да к тому же их приходилось постоянно подгонять и смотреть за отлынивающими. Получалось страшное… стадо, понял Хем, наблюдая за происходящим. Его опять замутило, так что грызь чуть не упал. Помотав мордой, он цокнул грызям собраться.

— Слушайте, пух. То во что мы вляпались, это самое плохое что с нами со всеми было. Надеюсь вы понимаете, что я вовсе не про грязную дорогу. Если так будет продолжаться, к Верхнесвистску мы сами будем точно такие же, как эти.

— Мы никогда не будем такими! — испуганно цокнула белка.

— Ты в этом уверена полностью, грызо?

— Ну… Нет, конечно, ведь раньше так не бывало.

— Не уверена не цокай, верно? — Хем устало опёрся о клевец, оглядывая грызей, — Что делать?

Трясы угрюмо молчали, поводя ушами. Как знать что делать если никогда раньше не встречался с таким?

— Я думаю что… — цокнула одна белка, и слегка прикусила язык, когда на неё все уставились.

— Да, что ты хотела цокнуть, эээ… Фира? — припомнил имя Хем.

— Думаю в первую очередь нам не стоит толкаться вместе с бурыми, — твёрдо цокнула она, — И так мы скучились, а тут ещё это тупое стадо. Мне кажется, они все больные на голову… а от больных обычно держатся подальше, так?

— Так-то так, — хмыкнула Дара, — Но это стадо тащит нам ящики… Хотя, погодите.

— Вот именно, — подхватил мысль Хем, — Так нельзя! Хотя кажется что можно, так нельзя!!

— Но как мы без них дотащим ящики через эту грязищу?

— Так же как до этого таскали. Отсуркуемся, откормимся, дадим отдых лапам. И дотащим. Сами, грызо. Как всегда мы это делали и будем делать, сами.

Пока грызи ещё переваривали, но кажется до большинства начало доходить. Хем же подошёл к толпе связанных и стал разматывать верёвки.

— Пошли вон отсюда! — бросил он, даже не смотря на них.

— Куда?! — задали чисто бурский вопрос бурые, если учесть что вокруг была равнина на сотни килошагов в любую сторону.

— Куда хотите! — рявкнул Хем, — Кто через килоцок останется в пределе досягаемости, расстреляем из крестолуков! Убирайтесь напух.

Любого из кишиммарских не было бы в пределах через три секунды, но бурые даже не могли решить, куда пойти. Трясы оставили их совершенно, проходя мимо и окидывая безразличными взглядами — колонна медленно ползла дальше. Хем шёл последним — он достаточно хорошо чувстовал, если бы в спину полетел нож. Внезапно послышались шаги и его кто-то схватил за локоть. Это была молодая белка-бурая, уже достаточно крупная, но ведущая себя как-то как бельчонок, как казалось. У неё была более короткая, чем у таёжников, мордочка, пушистые ушки с белым пухом внутри, и недлинная грива тёмно-рыжего цвета. Хем цокнул бы что очень милая грызунья, если бы не то что видел недавно.

— Я… я не хочу с ними! — пискнула она, глядя грызю в глаза.

Хоть сто раз бурая, но увидев в глазах белочки слёзы, Хем не мог остаться равнодушным. Он улыбнулся и погладил её по ушкам.

— Кто тебя может заставить, если не хочешь? — резонно спросил он.

— Синка! — ответил на его вопрос бурый, — Сина! Иди сюда!

— Хочешь пойти с нами? — цокнул Хем.

Белка закивала, опасливо оглядываясь назад и прижимая уши.

— Иди сюда, зараза! — орали сзади.

Хем приобнял её и закрыл собой от бурых; он увидел, что грызи сзади колонны, глядя на эту безобразную сцену, уже натягивают крестолуки.

— Килоцок вышел, — громко возвестил грызь.

Почти два десятка стрел просвистели у него над головой, и сзади послышались вопли и плеск бега по лужам. Хем заботливо поддерживая белочку, провёл её к колонне, не давая оглядываться; когда она всё же посмотрела назад, лежащие в грязи тушки уже были далеко. Грызь влез лапой в телегу, вытащив овсяную лепёшку, и отломил кусок Сине. Та округлила глаза и замотала головой, цокая что совсем не голодна.

— Как хошь, — пожал плечами Хем, — Дарочка, хо плюшку?

Сина сглотнула, глядя как грызи уплетают корм, но ничего не сказала. Она только всполошилась, когда Хем впрягся в канат, чтобы тоже схватиться тащить. Дара усмехнулась, и так как пока шла отдыхая, оттащила бурую за локоть в сторону.

— Сина, так тебя зовут? — спросила она, — Зачем ты хватаешься за канат? Он что, на ощупь допуха приятен?

— Я просто… простите, — испуганно пискнула та.

Конечно, Дара производила на неё впечатление — мало того что песчанник по виду, так ещё и такая крупная самка, с боевой косой, в кожанной броне — наплечники, шапка, куртка и юбка — всё было сделано из толстенной кожи с деревянными накладками. Вдобавок бурая видела, как Дара расшвыривала воинов шняжества, как щенков… в итоге испуг её был глубок донельзя.

— За что простите, — фыркнула Дара, — Да, и прекрати бояться, грызо. Если бы тебя хотели убить, это сделали бы за пол-цока. Логично? Хорошо. Так, зачем лапала канат?

— Я думала все тянут, я тоже должна, госпожа.

— С какой стати? — резонно осведомилась Дара.

— Но… вы ведь взяли меня с собой… какая иначе от меня польза, — Сина запуталась, глядя как сдержанно ухахатываются грызи, — И этот господин, он видимо сдесь главный, а тоже тянет…

Дара захохотала, чуть не навернувшись в яму, но потом на её глазах появились слёзы; белка обняла бурую, как маленького бельчонка, гладя по ушам.

— Бедная зверушечка, — прошептала она, — Забудь всё что с тобой было раньше. Теперь ты на свободе, сестра.

Сквозь беловатые облака, тянувшиеся над равниной, хлынуло солнце, засверкав на заточенных лезвиях оружия, грея грызей, поглаживая их пух; трясы улыбались, распушая уши и щёки, и сильнее налегали на канаты. Дым от сгоревшей деревни уже остался далеко позади, так что несмотря на грязь скорость продвижения оказывалась лезущей в ворота. Хем и Дара, меняя друг друга в упряжке, шли рядом с Синой, расцокивая ей элементарные вещи, какие и в голову не придёт объяснять, типа тяжбы каната. Объяснять пришлось настолько много, что не управились до привала; Хем увидел, что местность просматривается на много килошагов, и предложил не скружаться — один пух если появится опасность, успеем. В итоге колонну оставили как есть, и расселись у костров. Сдесь уж Сина никак не могла соврать, что не хочет корма, хотя и никак не могла понять, что ей просто отломят лепёшек, как равной. Надо цокнуть что столь долгий груз в одну сторону поднадоел грызям, так что они стали и осторожно спрашивать. Выяснилось, что Сину часто били и постоянно заставляли работать… но то что это делали её собственные родственники, не лезло вообще никуда.

— Так не бывает, не бывает никогда, это тупь, — цокнул Хем, — Наверное, они тебя украли или ещё что, а врали что свои.

Бурая уткнула мордочку в колени и заплакала; грызи как могли утешали её, и даже немедленно наскребли по всем карманам большой кулёк вкусных орехов, так что более-менее удалось успокоить. Налопавшись корма, Сина отвалилась таки сурковать, как и положено белке, гусак подери. Остальные, кроме дозорных, последовали её примеру. Бдили в первую очередь как раз Хем с Дарой — ну сдесь-то это было нетрудно, даже со скоростью зайца перебежать поля, окружающие отряд — не меньше трёх килоцоков.

— Несчастная, забитая белка, — грустно произнесла Дара, — Мне её так жалко, Хемми.

— Да, — вздохнул тот, — Но от нас с тобой зависит, чтобы этого больше не было никогда.

— Кстати о. Не зря ли мы отпустили этих подонков?

— Не думаю, что зря. Их присутствие действительно очень плохо влияет на грызей, Дарушка. Без этой отары мы наверно дойдём быстрее, чем с ней. И потом, ты видела, в какую сторону они пошли?

— К деревне, — пожала плечами белка.

— Именно. Но деревню мы спалили. Корма им до лета сдесь не найти, так что куда они пойдут?

— В город?

— Уверен что да, — оскалил резцы Хем, — И уверен что другие грызи поступят так же.

— И там их наберётся невозможное количество, — заметила Дара.

— Которому будет нечем кормиться, негде спать и так далее. Которое собьётся в тупое стадо, не представляющее для нас никакейшей опасности. Я бы цокнул, стая волков и то действовала бы хитрее. А так мы накроем их всех в одном месте.

— Посмооотрим, — протянула белка, потирая когти.

Смотреть начали с того, что продолжили тяжбу: двигались более даже ночью, чем днём. Грызи разведывали дорогу заранее, в то же время благодаря этому ночью, когда гораздо проще подобраться незаметно, трясина всегда была готова к бою, а днём останавливалась на просматриваемых местах, удобных для обороны. Исходя из этого нападения бурых никто не боялся — пробани нападать на ощетиненную оружием деревянную крепость. Хотя, в трясине пожалуй была одна, кто боялся этого — Сина, конечно. Но если разобраться, она пока боялась вообще всего на свете. Чтобы она почувствовала себя более уверенно, Дара послала её собирать по полям травы — лечебные, вгоняющие в сон и так далее. Запас имелся, но и свежачка не помешает. Это оказалось чрезвычайно верно, как показало дальнейшее.

Наутро, когда сочли что до утёса близко и стоит метнуться днём, в поле были замечены несколько странных объектов — вроде как что-то копытное, но слишком высокое. Как выяснилось при ближайшем осмотре, это были полярные лошади, шуки как их называли, а у них на спине сидели вооружённые бурые. Трясина выставила штук двадцать тупянок, так что подъехать всадникам не светило — враз истыкают. Наездников было штук десять, они ещё поездили вокруг, то и дело пуская стрелы. Грызи наложили в сетки катапульт мелких камней и дали залп, так что половину наездников посбивало, а остальные дали дёру. Двоих бурых, оставшихся без лошадей, догнали, разоружили и тоже дали пинка под хвост. Вдобавок удалось поймать одну лошадь, с каковой тут же срезали путы, накрученные на морду и спину; грызи гладили животное и прикармливали; почуяв корм, лошадь подняла хохолок и более далеко не отходила.

К вечеру, как и предполагали, поднялись на гору — с северной стороны она имела обрыв шагов на полсотни, совершенно неприступный, окружавший плоскую вершину почти полностью; подняться туда можно было только по узкому склону, и само собой теперь он был перегорожен стеной бронеящиков, за которыми стояла батарея катапульт. Колонну пропустили наверх, дабы грызи могли спокойно отдохнуть после перехода. Хем и Дара встретились с Чрыжем, ответственными ушами Клычинской трясины. Они виделись раньше как раз в Клычино, а Дара даже получала от него люлей на тренировках, так что встреча была отмечена довольным цоканьем и ухомотанием. Чрыж расцокал о том что пока заметных действий бурые не предпринимали, и трясина лишь разогнала небольшой отряд с провизией, набранной в лесу и направлявшийся в город; грызям было что цокнуть в ответ, а именно упомянуть утопленную лодку и сожжённый наспункт. По крайней мере, теперь грызи разжились бочками зажигательной смеси и трофейным кормом.

— Вон там, — показывал с горы Чрыж, — Стоит Вторая Пропушловская, рядом Кушинская. С другой стороны, вон на том холме, Лопатинская и Вересковая, из песчанников.

— О-о, — припушнели грызи, — Столько пушей!

— Пушей достаточно, — кивнул Чрыж, — Главное, чтобы хватало снарядов, грызо. Сколько бы ни было пушей, это не поможет уничтожить город. В этом плане ваши бочки очень кстати!

— Что планируем делать прямо сейчас? — осведомился Хем.

— Как отдохнёте, выдвигаемся на холм. Оттуда вместе идём к полю, оно отсюда не видно, но оттуда идёт дорога на север. Там собираемся и уже в составе шести трясин двигаемся далее.

— Цок, Чрыж-пуш.

Надо заметить что размер трясины определялся исключительно спонтанно, так что например в Клычинской было около сотни пушей, во Второй Пропушиловской столько же, в то время как остальные были по составу примерно равны Репской. Как уцокивалось ещё сильно ранее, эти четыре сотни пушей были не единственными, кто шёл на Верхнесвистск: ещё две группы трясин шли с востока и запада, отрезая от города все пункты снабжения и по частям уничтожая отряды шняжеской армии. Кроме того, как и рассчитывали грызи, при первых известиях о наступлении бурые выслали на место событий всех воинов, имевшихся в городе, но едва они отошли, как пришли сообщения об атаках с других сторон. В итоге подкрепления не получил никто.

Основательно отсурковавшись, грызи снялись с места и за день отмахали расстояние до холма; надо заметить что это было довольно кстати, так как песчанники притащили целых семь больших катапульт, но ни одного бронеящика и тупянки, так что нуждались в прикрытии. Естественно, что более всего пялились на Дару, так как было непонятно, песчанник ли. Пяление не помешало вспушить уши, покрепче взяться за ручки и продолжить поход. Шаставшая вокруг трясины Сина набрала огромный ворох…

— Синяя сон-трава! — цокнул Хем, — Так-так…

— Думаешь то же что и я? — спросила Дара.

— Да. Мысли, — хихикнул грызь, — Я думаю про лошадей. Ы?

— Ы.

— Хорошо, продолжим. Конечно сами по себе лопать эту траву они не будут. А если?… Хмм, если что? Куда запихать эту ботву, чтобы скормить лошадям? — Хем огляделся и узрел бурую, — Сина. Ты видела, чем кормят лошадей?

— Кормом, — точно ответила она, и подумав, добавила, — Они соль любят, эти копытные.

— Точно! — цокнул Хем, — В деревне был мешок соли, вы его взяли?

Конечно, мешок взяли: соль в Кишиммаре была в дефиците. Правда не стоит думать что она тут же оказалась по карманам грызей — осторожные зверьки решили что стоит сначала достоверно испытать, не опасна ли эта соль, а уж потом объедаться ею. В итоге кусочки соли были заложены в небольшие охапки сухой травы, содержащие и сон-траву, и эти подарки разбросали вдоль курса движения трясин, там где обычно появлялись бурские всадники. На следующий день это дало результаты, хотя и несколько не те что ожидалось — учуяв соль, животные стали раскапывать связки сена копытами, не обращая никакого внимания на удары погонщиков; в итоге грызи успели подобраться достаточно близко, чтобы засыпать бурых стрелами и заставить бежать пешком. На окрестные равнины были выпущены ещё штук семь лошадей, так что теперь появлялись только отдельные наездники, наблюдавшие очень издалека.

На третий день продвижения деятельность бурых была уже заметна везде — вырубленные куски леса, развоженная в грязь дорога, какие-то уродские хибары по обочинам… город маячил на горизонте, но идти до него предстояло ещё порядочно. Как раз сдесь бурые выдвинули навстречу трясинам своё вооружённое стадо. Откровенно цокнуть, у любого слегка подёрнулся бы глаз от вида такой толпы — словно муравьи из разворошенного муравейника, бурые пёрли по полю волнами, составляя грязно-коричневое пятно огромнейших размеров. Убедившись что грызи обойдутся без них в приведении отряда в боевое построение, Хем и Дара полезли на бронеящик осмотреть позицию. Поле было практически пустое, и за исключением некоторых неровностей, плоское на много килошагов. Летом его покрывали травы, местами малопроходимые, сейчас же лапы и колёса сбивали только сухие тростинки.

— Не вижу орудий, — с осторожным оптимизмом цокнул Хем.

— Я тоже не вижу, — кивнула Дара, — Копейщики, вон смотри сколько.

— Сколько именно? — задался вопросом грызь.

Посчитав бурых на одном клочке местности, он прикинул сколько таких клочков и получил около двух тысяч рыл. Тем временем трясины собирались в единого ежа, выставляя стену бронеящиков по периметру; между ящиками где не хватало их, ставили тупянки, причём по две штуки, одну перед другой — такую пуховину не пробить даже самым тяжёлым копьём. В центре размещались орудия — крупнокалиберные крестолуки и катапульты, частично прикрытые бронеящиками. Хем посмотрел вниз с ящика на суетящихся грызей и заметил Сину, забившуюся в угол.

— Мурка! — цокнул он.

— Аюшки? — показались серые уши Мурки, каковая отвечала в трясине за лечение раненых.

— Возьми бурую к себе, пусть помогает. Или чтобы хотя бы не мешала.

— Пфф, — подёрнула ушами та, — Цок.

Хем наблюдал за тем, как сотни воинов бурых стекаются в колонны, выравнивая ряды… гусак подери, присмотрелся он, они же не сами! Даже издали были заметны десятники и сотники, носящиеся по толпе с выпученными глазами. Какой бред, подумал он с отвращением, как это возможно?! Ему показалось что войско бурых сдвигалось вперёд под напором каких-то отвратительных щупалец, тянувшихся от города, и дальше, из-за гор…

— Хем-пуш, — подбежала белка, придерживая лапой бронешапку, — Рилла-пуш передаёт что слева у бурых замечены четыре катапульты.

— Где? — уточнил грызь.

— Воон, смотри туд, за кустом. Видишь, тряпки? Катапульты закрыты сверху ими.

— Хруродарствую, грызо! — цокнул Хем и побежал к своим катапультщикам.

Тем времнем колонны бурых стали отклоняться, обходя «ежа» по сторонам — вероятно они думали, что с боков или с тыла стены нет, но их ждал облом — трясины стояли круговой обороной. Самая большая толпа, состоявшая из четырёх колонн, осталась спереди, остановившись на расстоянии полёта стрелы.

— Предлагаю не прекращать движения! — цокнул Чрыж, — А ну-ка!

А ну-ка было одобрено: тупянки развернули на 90 градусов и они спокойно покатились вперёд, не говоря про бронеящики. Стоило усилий поддерживать общее построение, но бегающие и орущие грызи выполнили задачу синхронизации вполне удовлетворительно. Увидев что трясина прёт на них, бурые заняли оборону, выставив стену щитов и копий; в задних линиях стали выстраиваться лучники.

— Тупянки за ящики! Не высовываться! — цокал Хем, толкая ящик и периодически вскакивая наверх чтобы видеть картину.

Перестроение имело смысл, так как скоро трясина уверенно оказалась в зоне обстрела луков.

— Стрелы!

Хем юркнул прямо под бронеящик; вокруг как прошёл град, стрелы втыкались в дерево и землю. Он сообразил, что это был полный залп, так что опять высунулся наверх: за стеной копейщиков стали заметны дымки.

— Пуух! Обстрел горящими стрелами, принять меры!

Меры заключались в том чтобы максимально закрыть пух от подгорания. Кроме того, часть огнемётов использовали в обратную сторону, наполняя поршни водой для заливания огня. Как и предполагал Хем, следующий залп был огненный и создал уже куда больше проблем — воткнутые в щиты стрелы дымили и разжигали огонь на дереве.

— Тупицы, — цокнула Дара, оказавшись рядом, — Бьют залпами, когда все спрятались!

— Им только этого не говори! — хохотнул Хем.

— Эх, пушнинушка, цокнем!!.. А собака пух-пух-пух, не крупнее боков двух!..

Подбадривая себя таким образом, грызи продвигались всё ближе и ближе к стене бурых, так что уже хорошо различались морды; стрелы по-прежнему шли залпами, так что серьёзно не зацепило ещё ни одного: видя тучу стрел, грызи прятались, а с прекращением обстрела продолжали идти. Трясина оказалась порядочно задымлена от обилия комков зажсмеси, но упрямо двигалась вперёд. Грызи, шедшие сзади, толкали ящики с внешней стороны оборонительного кольца — оттуда им пока не угрожали, а перелетающие стрелы могли задеть; в целом же для защиты с второй стороны использовали лишние тупянки, не установленные в стену. Несколько свободных грызей бегали по трясине, собирая горящие куски смолы в кульки — эти же подарки отправляли обратно.

— Пуух! — раздалось сбоку, — Стойте! Сбоку атакуют!

— Стоой! — заорал Хем, — Стену восстановить! Катапультам по орудиям противника, пристрелочный, полуголовными камнями, пыщ!

Передний край трясины был чуть не в сорока шагах от бурых; прорехи наглухо закрылись тупянками. Сбоку начал раздаваться нарастающий шум от того, что шеренги бурых атаковали фланг «ежа».

— Камни! Головные!

Один из бульников грохнул в тупянку рядом с Хемом, отломав кусман и чуть не прибив грызя за ней; он моментально выдернул ручку, сбросив разбитый щит на землю, и помог подкатить новый. Над головой со свистом прошли камни по ответной траектории. Стена бурых зашевелилась и опустила копья.

— Приготовиться! — пух знает для чего отцокал Хем, заряжая огнемёт.

Стена сорвалась вперёд — не особо быстро, но пошла прямо на ящики, ощетиненные копьями. Возможно, бурые решили что осилят пробить их лобовые щиты. Хем сел за колесом — конечно не полностью закрыт, но можо увернуться от копья. Длинные, на пять шагов копья ударили в ящики — железные наконечники глубоко вонзались и застревали, но пробить толстый многослойный щит они не могли. Из бойниц бронеящиков и тупянок по копейщикам пошли стрелы, и главное, струи огня. Хемовский огнемёт не потребовался — ящиков было достаточно, чтобы окатить все первые ряды, так что в воздух взметнулся дым от палёной шерсти и раздались совершенно дикие вопли. Хем сунул огнемёт между спицами колеса, схватил клевец и как копьём ткнул бурого, пытавшегося влезть под ящик. Ещё после нескольких ударов по головной части он заскучал, закрыв доступ остальным своей тушей. К огню бурые оказались совсем неготовы, так что шеренги смешались и в основном рванули назад — вслед им сделали ещё залп, опалив немало гузел. Отдельные настырные оказались в меньшинстве и были забиты копьями или стрелами. Откат пехоты дал возможность грызям в бронеящиках взяться за свои катапульты и стрелять по орудиям бурых — те успели выпустить ещё штук пять камней, прежде чем их все вывели из строя шквалом снарядов.

— Загрызли эти стрелки, гусака им в рты!

Стрелы действительно продолжали гвоздить по щитам, и уже несколько грызей оказались убиты и ранены; видя такое дело, белки слегка подозверели и отвечали в два раза более сильным обстрелом, натягивая крестолуки, как рогатки. Швыряло снаряды всё — и крестолуки в лапах, и катапульты, и те что были установлены на бронеящики. Отвалившие назад бурые, утащив раненых и подгоревших, попытались снова построить стену, но в неё тут же начали прямой наводкой посылать полуголовные камни, каждый из которых гробил как минимум одного бурого, а многие и не одного — видя такие пробоины и непрекращающийся сильнейший обстрел, бурые начали отступать — некоторые просто дали дёру, но словили стрелы и заскучали. Большинство же отходило, прикрываясь щитами.

— Пух! — цокал Хем, откашливаясь от дыма, — Спокойно! Не высовываться! Берегите силы, стреляйте точнее!

Хотя стена и пятилась, она ещё вполне была в досягаемости катапульт, так что изгвоздили её порядочно, и за дымом от горящих дорожек масла были видны десятки, сотни тушек, валяющихся по полю. С флангов атаки также отбили; отступая от обстрела камнями, бурые были вынуждены отводить дальше и лучников, так что трясина осталась без стрел на голову. Хем влез в ящик, заменить уставшего грызя, и изо всех сил крутил вороты. Зарядив орудие, он высовывался и через прорезь в верхнем щите прицеливался и давал спуск.

— Аа, щучьи куры! — потрясала кулаком Дара с бронеящика, — Побежали, куски дерьма!

— А то, грызо! От нас пуха с два не побежишь!

Радостный вой раздался над трясиной — в подобные моменты грызи могли и не отказать себе в том чтобы повыть. Впрочем, никто не расслаблялся, и «ёж» тут же двинулся вперёд. Конечно не за тем, чтобы сходу гнать врага до города, а чтобы просто встать на то место, куда падали снаряды, и собрать их. Однако бурые этого не знали и подумали именно первое, так что откатились ещё дальше. Прореженная толпа их охватывала трясину полукругом, но теперь на расстоянии пары выстрелов катапульты.

— Вот куски! — рыкнул Хем, — Уволокли орудия!

Так оно и было, осталась только одна катапульта, переломанная до состояния обломков, остальные бурые утащили и сейчас непременно занимались восстановлением.

— Куда уволокли, кто видел?

— Кажется вон туда, в низинку.

— Точно. Тупачьё, — потёр лапы Хем.

— А чем так хорошо, что в низину? — уточнила Дара.

— Тем что в низину сверху бронеящик скатится превосходно, а вот обратно фигу. Надо срочно выделить несколько ящиков и атаковать.

— Это вандализм и распухяйство! — возмутился Чрыж, — Ты оторвёшься от трясины, они рано или поздно разобьют ящики!

— Трясина может подойти позже, — пояснил Хем, — Но вся трясина не может дать такого дёра, чтобы догнать катящиеся под гору ящики, цок? И думайте быстрее, грызо, пока не поздно.

— Хорошо, четыре ящика сойдут? — цокнул Чрыж.

— Думаю да. Главное выбрать те у которых колёса крутятся нормально, — добавил Хем.

Немедленно организовали перестроение, так чтобы высвободить из стены четыре ящика.

— Смотрите, — объяснял Чрыж, — Вы убираете щиты. Вы хватаетесь за ручки и тащите ящик так быстро, как только сможете. По отцоку бросаете и возвращаетесь на позицию. Всё ясно?

Всё было ясно, так что самые бодро чувствовавшие себя грызи залезли в ящики по четыре пуши, дабы быстрее вращать вороты, и закрыли бойницы и крышки.

— Слушайте! — цокнул Хем, — Двести шагов нас тащат. Потом ещё триста шагов до начала спуска. Потом внимательнее, чтобы не попасть в яму или на камень, не разгоняйтесь чрезмерно. Задача — отогнать тупаков от катапульт и сжечь их.

— Кого сжечь, тупаков? Гыгыгы…

Дело пойдёт, подумал Хем, помахал лапой Даре, высунувшейся из соседнего ящика, и закрыл крышку. его немного пронял озноб от сознания того, что сейчас они рванут на килошаг от надёжного «ежа», в самую гущу бурых… однако он быстро сосредоточился на оперативщине, продумывая действия.

— Пуух! Пшли!

Стенка щитов откатилась в сторону, и четыре ящика выкатились, толкаемые каждый десятком грызей — выкатились один за другим, но затем развернулись в линию, дабы не мешать друг другу. Пуши толкали зверски, только грязь из-под лап, так что бронеящики катились очень шибко, подпрыгивая на кочках и раскачиваясь. Хему даже показалось, что сейчас ящик грохнется набок, но на самом деле, несмотря на высоту и кажущуюся вытянутость вверх, бронеящики имели низкий центр тяжести и переворачивались трудно. Болтаясь внутри, пуши расставили лапы по стенкам и держались, как могли, пока это продолжалось. Наконец толкатели бросили своё дело, и дабы не угодить под град стрел, рванули обратно; ящики прокатились ещё от силы двадцать шагов по инерции, после чего на вороты налегли уже сидящие внутри. Через смотровые щели было видно, как толпа бурых приближается с обоих сторон, готовя щиты и копья. Во вляпались, подумал грызь некстати… несколько маленьких камней грохнули по ящику.

— Что это, откуда?! — всполошился Хем.

— Наши, грызо, сзади!

Повторный залп, заставивший бурых отступать и разворачивать щиты, подтвердил это. Катапульты трясины били рядом с ящиками, засыпая камнями широкую полосу и убирая с неё всех, кто рисковал сунуться. Какой-то зазевавшийся бурый полетел просто вверх ногами, щит в одну сторону, меч в другую.

— Подналяжеееем! — заорал Хем, подналегая.

Трясина тоже двинулась вперёд с максимальной скоростью, но бронеящики уже оторвались почти на четыреста шагов. Теперь бурым было некуда деваться, им пришлось догадаться что ящики идут прямо на катапульты, так что и действия стали соразмерны: перед ящиками стали выстраивать плотные стенки из щитов, заклиненых копьями. Это однако было крайне малополезно, так как пока стенки собирали, ящик мог просто объехать это сооружение. Стоять же за щитами бурые не могли так как их тут же поливали огнемётами, заставляя разбегаться. Задержать ящики до того, как они пошли на спуск в низину, враг не сумел, а там уж и подавно — колёса катились сами, только подталкивай на кочках.

— Стоп! — оглушительно цокнул Хем, — Осмотреться!

Сам он прильнул к смотровой щели и увидел то что нужно: все три катапульты стояли на площадке, там же находилось несколько телег. Как выяснилось, бурые не могли увести орудия, потому как для исправления повреждений сняли их с колёс. Всё что им оставалось — попытаться попасть в накатывающиеся ящики камнями, однако это мягко цокая непросто. Хем, наблюдая через передние бойницы, направлял ящик прямо на ближайшую катапульту; зарядив крестолук, он цокнул чтобы дали стоп и пустил стрелу в главнюка, командовавшего рассчётом — достаточно удачно, чтобы тот заткнулся. Катапультщики растерялись, и последние куски времени для них были утеряны — ящик подкатился прямо к телегам и орудиям, расшугивая бурых качающимися по бокам копьями-иглами.

— Всем за огнемёты! — цокнул Хем, — Сжечь!

Сам следуя своим цокам, он зарядил оружие и выпустил по катапульте полный поршень масла, полив её от и до.

— Осторожно, копья!

Наконечник с хрустом пробил дерево и чиркнул по хемовской лапе; грызь развернул огнемёт, сунул его в другую бойницу и окатил копейщика щедрой струёй, так что бегать ему уже не светило. Хем приоткрыл крышку и орал в соседний ящик:

— Грызо!! Сдайте назад, гузлом к огню, так будет лучше!

В костре взорвался бочонок зажсмеси, окончательно превратив ремонтную площадку в пожарище; грызи не без труда, но развернули ящики лбами от огня, прижавшись насколько можно друг к другу — бронеящик со лба копьём не пробиваем, чего не скажешь про бока. Дым повалил в их сторону, так что грызи позакупорили бойницы; даже через щиты чувствовался жар от огня, дышать стало трудновато; бурые уже не подходили близко, пытаясь закидывать гранатами — горшками с той же смесью. Приоткрывая крышку, Хем использовал поршень огнемёта, чтобы сбить пламя — вода пока ещё имелась, но и она подходила к завершению; зажсмеси в ящике тоже не осталось, хотя и так перед ним и за ним полыхали костры. Гранаты и зажжёные стрелы превращали всё вокруг в сплошное дымно-горящее марево… Грызи и не думали сбавлять темп, они постоянно натягивали пружину верхней катапульты, набрасывали в сетку всякого хлама и давали залп — недалеко, но россыпью, более для расшугивания. Постепенно бурых среди дыма стало заметно всё меньше, так что решили сдвинуться вперёд, дабы не стоять в костре — и дышать нечем, и колёса стали подгорать. Навалившись на ручки воротов, грызи шажком выползли из огня и увидели не что иное, как стену «тупянок» в сотне шагов. Немалыми усилиями построение «ежа» было восстановлено, и лишь тогда грызи смогли вылезти наружу; забитый дымом и вонью горящей шерсти воздух всё равно показался куда лучше, чем в ящике. Хем сразу перепрыгнул по крышам и помог Даре вылезти — белка была закопчённая, как потат из костра, но целая, что несказанно порадовало. Из ящичных несколько грызей сильно пострадали от ударов копий и огня, один ящик потерял колесо и его вытаскивали из костра волоком… но один взгляд за стену «тупянок» говорил о том, что эти жертвы были мягко цокая не напрасны — склон и низина были посыпаны тушками бурых, валявшимися в беспорядке вперемешку с брошеным и разбитым оружием; возле многих догорали лужи масла, противно коптя. С другой стороны от «ежа» догорали бурские катапульты и немалая часть припасов, находившихся на телегах. Несмотря на порядочную усталость всех пушей, солидарно решили сдвинуться ещё хотя бы на пол-килошага, чтобы не нюхать дым; повреждённому бронеящику вместо колеса тут же вкорячили тупянку, так что и его утащили. Лишь через пару килоцоков грызи смогли более-менее отвалиться на отдых. Хем и Дара сидели плечом к плечу, отрешённо пялясь поверх щитов в затянутое дымом небо, и долгое время не находили подходящих цоков.

— Неплохо пошло, — слабо улыбнулась Дара.

— Более чем! — заверил Хем.

Ему вспомнилась почему-то их первая встреча в Клычино, когда они основательно поколотили друг друга. Грызю стало так радостно от того, что эта белка до сих пор с ним, что он сгрёб её в объятья и долго не отпускал.

Наутро трясина была готова продолжать разборки: раненые были перевязаны, убитые зарыты в землю, оружие исправлено, снаряды катапульт собраны с площади. Однако когда солнце пробило плотную дымку, накрывшую поле, стало видно что бурые подсобрались обратно в колонны и рванули на север. Оказалось что с востока и запада подходящие отряды оказались уже в паре дней перехода и бурые побоялись, что их отрежут от города и окружат. Собственно это было тупо, так как без бронеящиков они всегда могли бы выйти из «клещей» без особого труда. Впрочем, после разгрома катапульт атаковать «ежа» им было гораздо более малополезно, чем раньше; видимо, вываливая из города, бурые не рассчитывали на длительное противостояние на равнине, а также раскатывали губу на запасы в деревнях. Однако взять «ежа» голыми лапами никак не получалось, а все запасы оказались либо захвачены, либо уничтожены. В итоге бурые были вынуждены отступать к городу, куда уже собирались озлобленные и отупевшие толпы, выгнанные с опорных пунктов: население деревень никто не задерживал, если оно не оказывало вооружённого сопротивления. Теперь это вылилось в бесконечный бардак в Верхнесвистске, не способствовавший организации обороны. Ввиду этого трясины беспрепядственно продвигались вперёд следующие два дня; осторожные зверьки высылали разведку, искать ямы и прочие ловушки, но кроме отдельных случаев, бурые даже не удосужились устроить заграждения. Кроме их дозоров, следивших за перемещениями, никого не было видно.

— Я там кстати бывала, — показала вперёд Сина, — В городе.

— О? — приподнял хохолок Хем, — Это прекрасно. Хорошо помнишь?

— А что там помнить, — фыркнула она, — Грязь, как… в бельчатнике.

— Хорошо, — цокнул Хем, — Постарайся что-нибудь вспомнить ещё, а так потрясём когда будем на месте.

До места ещё предстояло дотянуть всю тяжёлую пуханизацию, но вид присоединившихся отрядов взбодрял и вселял в головы пушей уже полную уверенность в том, что Верхнесвистску не поздоровится. Когда город, а именно его стены, частично сложенные из камней, частично построенные в виде частокола, уже был виден, навстречу трясине снова выдвинулись бурые. Как быстро разглядели пуши, на этот раз они решили использовать длинные тараны — брёвна, длиной почти двадцать шагов, должны были разгоняться и бить в ящик. Надо было на ходу придумать, как избежать пробивания ящиков.

— Отпустите тормоза и отойдите все сзади.

Как оказалось, этого вполне достаточно: даже ударив в щит, таран просто сдвигал ящик назад, теряя энергию; те же кто тащил его оставались под обстрелом стрел и огнемётов, и повторять операцию много раз им не светило. Ну и само собой, пока войско проходило зону обстрела катапульт, на него обрушились сотни четвертьголовных камней, прореживавших ряды почём зря. Тем не менее, боольшинство таранных команд добрались до стены ящиков и нанесли первые удары. Хем лично сидел в коробке, когда в её лобовой щит грохнул таран — раздался треск и появились щели от перекоса конструкции, но ящик откатился назад и выдержал. Грызь вернулся к переднему щиту и выпустил огонь по суетившимся бурым — те закрывались, и кое-как это помогало. Тогда он взялся за копьё, вставленное в передок ящика, и ткнул переднего, сильно расколбасив ему лапу. Следующему повезло меньше — копьё попало под щит, и бурый просто слёг на землю, чтобы уже не подняться. После того как ещё несколько бурых слегли, а остальных периодически окатывали огнемётом, наступательный порыв иссяк и они начали откатываться, снова сопровождаемые массой камней — снаряды совершенно не жалели, выпуская кучами — всё равно можно собрать потом. Пожалуй всё безобразие длилось пару килоцоков, после чего порядочно прореженные колонны отступили обратно к городу, оставив сотни дохлых тушек и брошенные брёвна таранов. Грызям предстояла не особо приятная работа добивать сильно раненых, потому как всё равно они не могли выжить. Хем и Дара вместе со многими ходили по полю боя, искали недобитых и таки добивали. Честно цокнуть, это делали не особенно тщательно, потому как не было особого смысла — тушки никто не собирал, хотя бы потому что на это ушло бы много времени — как подсчитали, на этом месте их валялось не менее двух сотен. То и дело дохлые тела попадали под колёса, трещали кости… Впечатление конечно было гнетущее, так что пуши постарались как можно быстрее уйти с места побоища. Однако теперь было ясно, что бурые вряд ли будут ещё пытаться остановить трясину и теперь есть все возможности обложить город.

Перед Верхнесвистском было ещё нагромождено всяких сараев и землянок — их нещадно жгли и расстреливали из катапульт тяжёлыми камнями, чтобы сгорело всё что могло гореть; это облегчило бы дальнейшие действия. Теперь трясина уже развернулась в полную линию, охватывая город полукругом — используя брёвна от разбитых построек, поставили заграждения, дабы не растягивать линию обороны. Воспользовались нарытыми бурыми ямами и горками песка, дабы опять же сократить линию и сделать её непробиваемо прочной — бронеящики, в узких промежутках между ними и укреплениями — тупянки. Город находился на берегу морского залива, но был достаточно скучен, чтобы трясина полностью и надёжно блокировала его. После того как ящики, орудия и грызи были установлены на нужные места, Хем всё-таки оглядел Верхнесвистск, это скопище черепичных и деревянных крыш — кое-где торчали довольно высокие коробки из дерева, но в основном постройки были одноэтажные. Из-за нагромождений во многих местах поднимались дымки… Бурые засели по периметру стены, натащив туда крестолуков, стрел, камней и прочую шушару. Было достаточно посмотреть на эту неровную стену, чтобы увидеть сотни торчащих бронешапок и копий.

— Ну как тебе? — осведомилась Дара, запуская бурскую бронешапку диском.

— Ну, грязь в логово загнали, — цокнул Хем, — Теперь выковырять… Главный вопрос, насколько долетят снаряды? Лезть туда совершенно не хочется, как ты думаешь?

— Я не думаю, я и не полезу, — фыркнула белка, — Я думаю, с расстоянием нормально. До половины или чуть дальше катапульты достанут, а есть ещё требы. С них и до воды долетит, наверно.

— Снаряды, меня грызут снаряды. Вроде обещали подвезти на лодках, но если что будет…

— Да вроде есть кое-что?

— Есть, но ты посмотри туда, — махнул на город Хем, — Чтобы всё это поравнять с землёй, нужно много зажигательных фигней. Думаю придётся собирать о округе.

— Пособираааем, — потёрла когти Дара.

Как выяснилось, никто из бурых не пожелал быть отрезанным от города, так что трясине уже ничто не угрожало с тыла. Отдельные экземпляры, обнаруженные вне Верхнесвистска, или убежали намеренно, или вообще не знали, что происходит и куда бежать. Они в частности и навели на мысли использовать запасы дров, оставшиеся ещё в некоторых сараях возле города, и в малозаметных землянках — оттуда повытаскивали весьма изрядное количество. Эта возня грозила растянуться не на один день, но пуши никуда не спешили — они хорошо устроились и имели передостаточные запасы всего необходимого. Отряд, оснащённый трофейными телегами, ушёл на юг с ранеными — если их распределить обратно по гнёздам, оклемаются гораздо лучше. Пока же возле каждого орудия сделали площадку, закрытую щитами, на которую стаскивали подходящие снаряды; кроме того, начали установку четырёх требучетов, куски которых притащили с собой — ставили основательно, врывая опоры в землю и делая под грузом яму.

На третий день в море показались обещанные лодки… на самом деле на лодки это было мало похоже, скорее плавучие ящики с мачтами. Пользуясь попутным ветром, они на парусах прошли от устья Большой до города, и пристали к берегу рядом с кольцом окружения. На самих кораблях-ящиках были смонтированы катапульты, но грызи отцокались что стрелять с воды куда менее удобно, чем с суши, так что решили большую часть снарядов выгрузить и использовать с земли. Для этого были заранее предусмотрен план: отдельные пуши перегнали сюда же пустые плоты, оставшиеся после сплавления трясин по реке, и из них соорудили плавучий мост для разгрузки кораблей — иначе сотню шагов до берега не натаскаешься. Впоследствии и сами плоты вытащили из воды, разобрали и использовали как топливо и дерево для «зажигалок». Бурые пытались постреливать из луков, но ответный залп был настолько сильнее, что они тут же бросали это занятие. Видимо, главнюки решили отсиживаться в городе. Что и требовалось.

— Они вероятно считают что мы будем туда вламываться, как медведь в улей, — цокал Хем, — А мы сделаем проще, поднакопим зажигалок и спалим всё это разом.

— Тогда все погибнут, — заметила Дара, — И мелкие в первую очередь. Это грустно.

— Это не грустно, это недопустимо, — поправил Хем, — Надо подумать, как быть в этом случае. Всё-таки они не совсем умалишённые и наверняка спрячут мелких подальше.

— А толку, если пройдёт сплошная стена огня?

— Если. Мне кажется, Рилла цокала правильно, если устроить пожар сильный, но такой какой они смогут потушить, потом дать выдержку и предложить сдаться?

— А ты прекрасно знаешь, что цокают по этому поводу. Если всё это стадо сдастся, нам некуда будет его девать! Многие пуши настаивают на том, чтобы сдесь мы поубивали как можно больше. Иначе нам всю оставшуюся жизнь только и делать, что гонять огрызков.

— С этим трудно не согласиться, — вздохнул Хем, — Я думаю вот что, Дарочка. У нас есть Сина, которая знает город. Надо отправить её туда.

— Напуха?! — возмутилась белка, — Она только-только ожила, а ты её опять туда!

— Напуха чтобы она выяснила, где они собираются прятать бельчат при обстреле. Головной камень из требы, Дарушка, пробъёт даже настил землянки! А если мы будем знать, то не попадём туда.

— Допустим. Но как она попадёт туда, и главное обратно?

— Это мы прогрызём. Но, — цокнул Хем, — Это жутко подло, отправлять её одну. Я с ней. Закутаюсь, мама родная от бурого не отличит.

— Пфф… ладно, тогда просвети её, что она оказывается белка-героиня и тому подобное.

…

Тёмной и безлунной ночью, когда ограда города и противостоящая ей стена тупянок освещались только факелами, три неясных серых пятна выползли прямо из-под бронеящика и шастнули к камням, составлявшим часть стены. Хем, Дара и Сина привязали хвосты на спины, закрылись плащами и ползли как змеи, стараясь делать это как можно быстрее — пуши что-то стали орать, маскируя звук. Переползая по сырой прошлогодней траве и валунам, они пересекли сотню шагов нейтральной полосы и прижались к бульникам. Сдесь пуши, шаставшие таким же образом ночью, обнаружили что камни имеют впуклость, прорыли там пару шагов земли и вышли за другую сторону частокола — конечно, они не стали расширять лаз. Дело было ещё и в том, что забор использовался как стена для многочисленных построек, поверх которых были настроены мостки для стрелков — следовательно, подкапываясь под частокол, попадали или под эти настилы, или в сарай, что давало возможность остаться незамеченными. Хем тихо вздохнул и протиснувшись между камней, полез в нору: белка не норный зверёк, и в тесном пространстве ей не очень-то уютно. Прошкрябавшись через лаз, грызь разгрёб песок и осторожно высунул голову. Как он увидел, нора вышла в углу между частоколом и стенкой постройки; вокруг вообще никого не было, только сверху ходили и бряцали оружием. На отличненько, цокнул себе грызь, вылезая и давая знак белкам. Дара, как и Хем, закутались в тёмные маскировочные плащи, Сина же не скрывалась, чтобы как-то уменьшить подозрительность компании. Грызи рассчитывали на то что бурых в городе слишком много, а следовательно они не знают друг друга; кроме того, пуши понакрутили на лапы и головы тряпок, якобы для перевязки ран — так будут меньше рассматривать. Хем сносно цокал по-бурски, хотя конечно сразу было понятно, что как-то не так; Дара таки вообще знала отдельные цоки. Следовательно, отдуваться предстояло Сине. Хотя она и дрожала от страха, решимость бурой белки была очень велика, так что она достоверно изображала то, что нужно. Собственно особо изголяться не требовалось, испуганная молодая самка, ведущая двух раненых — самое то что надо. Как оно и предполагалось, бурые не обратили на них никакого внимания, а уж когда они отошли от стены — и подавно. Трое юркнули в узкий проход между постройками, удивившись, насколько это вонючая, грязная дыра — любая помойка возле цокалища была аккуратнее.

— Что дальше, пух-голова? — осведомилась Дара.

— Дальше, — подумал Хем, — Смотрите. Мы сидим сдесь, а ты Син лови за хвосты всех кто будет проходить мимо и спрашивай.

— Что спрашивать? — уточнила она.

— Вопросы, — втихоря заржал грызь, — Кхм, так! Спрашивай, где мелочь… только не цокай «мелочь», а цокай как у них цокают. Скажи, что ищешь сестру, чтоли.

— Хорошо, я попробую.

— Нет, белко, — мягко сказал Хем, — Не попробую, а сделаю, потому как иначе нас поднимут на копья.

— Цок, — улыбнулась в полутьме Сина.

Она подошла к выходу на площадку, где горели факелы, осмотрелась и пошла к другой стороне, где сидели двое бурых с оружием. Грызи, незаметно как тени, проскользнули к углам, держа наготове аргументы в свою пользу. Однако Сина закончила перецок и вернулась в проход успешно.

— Есть, — отдышалась она, — Мелких собрали к башне, вон там, пока они сидят в сарае. Говорят что если будет сильный пожар, дым меньше соберётся вверху…

— Отлично, разведчица, — похлопал её по плечу Хем, — Какая именно башня?

Разглядев доподлинно, о каком сооружении идёт цоканье, грызи решили дойти прямо туда и посмотреть самим, так ли это. Двое опёрлись о Сину, которая тащила их со скорбной миной на мордочке; через площадку, довольно ярко освещённую, прошли беспрепядственно. Некоторая заминка наступила, когда двое стражников, заметив их, явно завернули навстречу. Придерживая Сину, Хем добился того чтобы встретились как можно глубже в тёмный проход между стенками.

— Вы кто такие? — пропищал бурый, закрывая проход.

— Мы с третьего околотка, — сложила лапки Сина, — Видите, господин, дикари ранили моих родителей…

«Родитель» плохо подавил смешок, так что бурые посмотрели на него как на идиота.

— Тебя чё, по балде приложили крепенько?

— Ааа? Аге, по балде на отличненько! — прохрипел Хем.

— С этим ясно, а это значит жена, — с умным видом показал на Дару бурый.

«Жена» тоже слегка прихихикнула, проводя под плащом пальцем по лезвию косы.

— С вами ясно, — махнул лапой бурый и хотел было уйти с дороги, но тут ему под уши пришли мысли, — Стойте-ка! Какого перца вы делали у стены?!

— Ну мы, эээ… — подробно объяснил Хем.

— Воровали пищу! — рявкнул болван, — А ну выворачивайте карманы!

— Не, пусть карманы выворачивает он, — поправил напарник, — А её можно и прощупать.

Собственно, он так и сделал, запустив лапы под плащ. Казалось, что-то хрустнуло, на самом деле Дара уже воткнула острие оружия в горло дурака, и просто придерживала тушку на весу. Второй слегка забеспокоился, но тормозил так основательно, что Хем сделал хороший замах и приложил его клевцом по головной части. Весьма тихо и чисто тушки свалились на землю; грызи аккуратно отволокли их в тёмные закутки, чтобы не поднимать волну раньше времени.

— Дыых, пух-голова! — фыркнула Дара, — А если бы их было трое?

— Если бы да кабы, — отцокнул Хем, — Пошли.

Миновав ещё две грязные, заваленные всевозможным хламом площадки, трое подошли к башне. У входа торчал бурый, сидевший на бочке и просто храпевший. Сина хотела потрясти его за плечо, но Дара остановила её; оглядевшись, белка скользнула внутрь сооружения. Оставшиеся спокойно, насколько это возможно, ждали её, не обращая внимания на проходящих мимо бурых. Наконец она так же неслышно покинула сарай.

— Всё в порядке, они там, — шепнула она, — Очень много!

— Сотня?! — фыркнул Хем.

— Сотня? Тысяча! — огорошила его Дара, — Этот свинарник очень большой, Хем.

— Хорошо, сматываемся.

Бурые посматривали на них, но более к трём ходокам никто не приставал. Казалось, остаётся дойти до дыры и перелезть на свою сторону, но не тут то было. Подойдя к этому месту, пуши увидели что рядом уселась компания из пяти воинов — судя по котелку, сидеть они могли долго. Пришлось срочно разминать мозг и придумывать, как выкручиваться.

— Бойцы, вы чего же? — хрипло пропищал Хем, — Там в порт шнязь приплыл!

— Чёооо?! — привскочили бурые.

— Да, мы сейчас тоже пойдём встречать! — идиотски закатила глаза Сина, — Такое событие!

Бурые убрались в течении пары цоков, после чего трое влетели в узкую нору, как змеи. Однако когда Хем уже влезал туда хвостом вперёд, из-за угла вышли ещё бурые. Попялившись друг на друга, они оттормозились — грызь исчез под землёй, а бурые швырнули туда копья.

— Валим-валим-валииим!! — подтолкнул белок Хем.

За забором быстро начала подниматься паника, но пока бурые сообразили, где искать беглецов, те уже отошли достаточно далеко и побежали к трясине со всех лап — едва они перепрыгнули через тупянки, как в них же грохнули стрелы.

…

Сырой туман тянулся над равниной, накатывался с моря и обтекал высокие камни и частокол города. Сонное утро нарушалось более всего криками чаек и негромким поцокиванием возле костров с кормом. Хем, как ему ни хотелось дрыхнуть в ящике, обошёл всю свою трясину и перецокнулся с ответственными ушами соседних отрядов. Под лапами похрустывал песок с мелкой галькой, влажный воздух сильно морозил, но радовал отсутствием ветра; грызь прохаживался вдоль стены тупянок, вспушившись.

— ЦоГ, Хем-пуш! — подцокнуло сбоку.

Через кучи снарядов ловко перепрыгнула Сина — бурую было трудно узнать, вместо бурской одежды на ней были кожаные доспехи, набранные из лишнего, узкая бронешапка и налапники с засунутыми в них ножами и дротиками. Но главное заключалось в её поведении — конечно, за несколько дней она не могла научиться владеть оружием, но уже никак не порывалась хвататься за канат, как раньше, и в глазах грызуньи появлялся просто бельчоночий восторг от жизни. Подбежав к Хему, она схватила его за лапу и потёрлась об него ушками.

— Что, белушечка? — погладил её грызь.

— Ничего, просто, — улыбнулась Сина и отвела взгляд, — Хем, я тут хотела ска… то есть цокнуть…

— Синуха. Мне кажется, ты не можешь сейчас связно цокнуть, так?

Бурая подумала и кивнула головой.

— Вот. А сейчас намечается кое-что слегка важное, грызо. Поэтому, — ласково погладил её ушки Хем, — Я тебя внимательно послушаю, но потом, цок?

— Цок, — кивнула она.

— Ещё бы не цок, — пробормотал себе под нос Хем, — Пуух! Просыпаемся, сурки! Пришло время!

Время вполне пришло: катапультщики, слегка покормившись, занимали свои позиции у орудий и натягивали пружины, до этого снятые. Четыре крупнокалиберных требучета медленно наклоняли рычаги, нацелившись на дальние части города. Если в трясине пуши действовали без особенных заминок и тихо, то за частоколом бурые сильно всполошились и забегали, так как предполагали, к чему это. На этот раз они предполагали всё правильно: пока за стеной окружения неспеша приготовили орудия, в море недалеко от города откантовались два корабля-ящика, тоже готовые вести обстрел.

— Мы родились в этих лесах, — громко цокала Рилла, та что вела Первую Пропушиловскую трясину, — Как свободные звери! Мир даровал нам разум, гусак подери, не для того чтобы кто-то из нас отнимал у других свободу! Эта омерзительная банда, называющая себя шняжеством, живёт по своим законам. Вдумайтесь, грызо! По законам, а не по совести! И наверное мы оставили бы их в покое, если бы они оставили в покое нас. Но тот кто замарал свои лапы кровью беззащитных уже не может остановиться, грызо. Посему эта гниющая куча отбросов должна быть ликивдирована!

Так как над трясиной установилась относительная тишина, пока пуши слушали Риллу, бурые тоже поняли, к чему это, и выпустили на звук цоков кучу стрел. Однако как только залп заканчивался, белка продолжала, и все её прекрасно слышали.

— Да-да! — кивала Дара, — Так я и хотела цокнуть!

— Точно, — согласился Хем, потихоньку вращая ворот катапульты.

— По врагам Мира — ПЫЩ! — закончила свою речь Рилла.

Десятки рычагов разом выкинули вперёд снаряды — камни, связки подожжёных деревянных кусков, горшки с зажсмесью и угольной пылью. Кусок частокола с площадкой, с которой палили лучники, как обгрызло огромными резцами — повышибало брёвна, снесло навесы, и всё это быстро заволакивало дымом.

— Не спешите, — осадил Хем бросившихся перезаряжать, — Время есть.

Размеренно, но без задержек снаряды полетели со всех орудий, в том числе с кораблей. Город покрылся сплошной шапкой дыма, вываливавшейся кусками наружу — Хем и Дара уже видели такое, когда обстреливали форт. Во множестве мест через дым стали прорываться языки огня, а тушить возгорания мешали десятки малокалиберных камней, градом посыпающие город. С отдельных площадок бурые пытались вести ответный обстрел, но это было маловозможно под градом из камней и поленьев, так что они скоро бросили это дело. В некоторых местах постройки занялись пламенем как следует, выбрасывая высокие сполохи огня и столбы дыма, но это было ещё только начало. По заранее разработанной схеме пуши сначала засыпали врага камнями и поленьями, дабы поразбивать крыши и создать задымление — на это ушло несколько килоцоков, ведь заряжать катапульты приходилось по-прежнему лапчонками. Однако большое количество этих самых катапульт делали своё дело — снаряды летели почти беспрерывно. После того как первая партия дымарей и зажигалок была выпущена, в дело пошли куски зажигательной смеси — той самой, захваченной у бурых же: её мяли комками и цепляли на небольшие сухие палочки, каковые связывали в пучок и утяжеляли поленом — пролетая над целью, эта погрызень вращалась и разбрасывала горящие подарки куда попало. Вскоре стало ясно, что правая часть города разгорелась основательно, и потушить её не светит. Туда прекратили стрелять, а вскоре и совсем закончили «концерт», опасаясь как бы город не полыхнул одним большим костром.

Пушам за это время конечно тоже пришлось не особо сладенько: приходилось постоянно с натуги вращать вороты, нюхать дым, обжигаться огнём; нет-нет да из-за стены прилетал ответный подарок. Мелкие камни и чурки, когда их запускали кучей, могли полететь в том числе и на голову своим же. Вроде бы, как потом разобрались, насмерть никого не зашибло, но переломанных лап набралось немало. Но как ни пришлось туго пушам, бурым пришлось гораздо туже: еле-еле, пользуясь прекращением обстрела, они смогли остановить распространения огня из правого крыла города, каковое полыхало просто вовсю. Треск от огня стоял оглушительный, да и жар чувствовался по всей трясине, только поверни туда нос. В нагромождении сараев что-то сильно грохнуло, полетели обломки и фонтан испаряющейся воды — видимо, взрывались вскипевшие бочки.

Со стены были скинуты лестницы, какие ещё не переломало и не сожгло, и по ним скатились несколько бурых, верещавших и поднимавших лапы без оружия.

— Началось, — подзакатила глаза Дара.

— Экая странность, чтоли, — цокнул Хем, — Получается что сидеть в ящике и отбивать атаки куда как проще, чем понять что делать с этими полудурками.

— Да никакой странности, — вздохнула Дара, — Но я тихо порадуюсь, что не выучила язык.

— Цокните так, пущай все выходят из этого бельчатника. Потом мы посмотрим, чтобы там никого не было и все были без оружия, и потом могут заходить обратно.

— Ооо, свиньи куриные! Можно мне пойти стирать портянки?

— Э, нее, грызо, там уже места заняты…

Естественно, то что было цокнуто обернулось страшенной волокитой. Если бойцы ещё вышли из города более-менее быстро, хотя и тащили раненых, то «просто жители» кинулись собирать, как они пищали «скарб» — всякое зло, типа тряпья, посуды и прочей шушары.

— Тупицы! — не особо любезно заорал Хем, — Вам же сказали выйти самим, а не с хламом!

Тем не менее, почти каждая самка тащила с собой необъятный куль барахла, так что выход населения растянулся до самой ночи. Идти осматривать город в темноте никому в голову не пришло, так что снова пришлось ждать до утра. По крайней мере, были пойманы главнюки, каковые руководили всей авантюрой по высадке в Кишиммару — их вытолкнули вперёд сами же бурые. Те хорохорились, но судя по бегающим глазам прекрасно понимали, что ничего хорошего им не светит. Этих недогрызков усадили на бочки и решили основательно расспросить.

— Какого пуха вы сюда припёрлись вообще? — задала резонный вопрос Рилла.

— Вы знаете наш язык? — удивился бурый.

Хем вздохнул, потому как ему хотелось сурковать, и всем хотелось, а этот ушлёпок задерживал процесс. Переглянувшись с пушами, он взял клевец и хряпнул по бревну рядом с лапой бурого, на пол-пальца не попав.

— Недогрызо, — цокнул Хем, — Я настоятельно советую отвечать на вопросы, а не задавать свои.

— Ладно… Мы думали, эта земля ничейная.

— Вся земля ничейная, — фыркнула Рилла, — Не понимаю.

— Ну, что сдесь нет государства.

— Сдесь нет государства, — белка задумалась, — То есть вы считали, что можете просто прийти куда ни попадя, и если вас не погонят оружием, делать что заблагорассудится? Убивать зверей, рыбу, рубить живые деревья?

Бурые непонимающе моргали глазами.

— Хорошо, спросим так, — цокнул Хем, — Вы считаете нормально держать свиней в сарае и убивать их, чтобы получить мясо? Или садиться на лошадь и заставлять её таскать себя?

— Не понимаю, к чему вы. Свиньи это животные.

— Вы тоже животные.

— Мы не животные, мы белки!

— Вы белки? — заржал впокат Хем, но потом нахмурился, — Ну-ка иди сюда. Иди-иди.

Он отвёл резко присмиревшего бурого в сторонку от сидящих, недобро помахивая клевцом.

— Вот смотрите, — цокнул Хем, — Грызун. С пушной шкурой, между прочим. Я вот так пык…

Он стремительным ударом сбросил бурого на землю и с замаха грохнул клевцом, пока мимо головы.

— И забираю шкуру. Нормально?

Бурые сидели не дыша и поджав лапы.

— Я не слышу ответа, нормально?! — рявкнул он.

— Вы же сильнее… — пролепетала одна из бурых.

— Умалишённые, — констатировал Хем, — Они просто тупы, как валенки, вот и всё. Непуха с ним терять время, грызо. И так сколько его они у нас украли!

— Похоже ты прав, — сухо сказала Рилла, — Пшли в стадо!

Стадо было окружено бронеящиками и караулили его достаточно усиленно, чтобы избежать всяких поползновений. Впрочем, чтобы что-то сделать, это надо было придумать, а бурые не привыкли этого делать. С утра одна группа пушей пошла осматривать город, другие занялись тем, что выбирали из стада зачинщиков скотства — сотников войска, шняжеских представителей и подобную шушару — и отгоняли в отдельную кучу. Немало было цоков насчёт того чтобы немедленно скормить их рыбам, но пока их жизнь хоть и на волоске, но висела.

Через здоровенные ворота, сдвигаемые по каткам в сторону, Хем и Дара вместе с несколькими пушами вошли в Верхнесвистск, где теперь только огромные серые крысы носились по заваленным хламом улицам. Сразу же, особенно около стены, обнаружилось немало тушек, сложеных кучками. Стало ясно, что если их не убрать в ближайшее время, вонь установится невозможная. Грызи заглядывали в постройки — тёмные и вонючие норы, и довольно пристально их осматривали. Хем не удивился бы если бурые засели гле-нибудь в глубоком погребе и ждали момента напасть. Однако эти его подозрения были развеяны.

— Вон, смотри — показала по дороге Дара.

— Что там, лужа? — пожал плечами Хем.

— Большущая лужа. Она не высыхает, потому что грунтовая вода на таком уровне. Вон посмотри в ямы.

— Да, точно. Погреб отменяется.

К полудню команды, посланные осмотреть город, все вышли и сообщили, что никого не обнаружили, кроме нескольких заваленных обломками — их пришлось вытаскивать. Откормившись, собрались на обцокивание: грызи посылали представителей от каждой кучки близко знакомых, чтобы они донесли общее мнение дальше.

— Самых тупаков выпускать нельзя вообще, — цокала Рилла, — Или чикнуть сразу, или ещё что. Хотя чикнуть проще, голосую за ещё что. Кто также?

По количеству поднятых лап определили, что практически все.

— Прекрасно, подавляющим большинством за. Вы грызо которые не за, что имеете цокнуть?

— Имею цокнуть что главная причина в том что я не понимаю что такое «ещё что».

— Хорошо, давайте расслушаем что такое «ещё что». В качестве свидетеля вызывается Марамак УшиВдоль, ответственные уши Малоярского погрызища, там где держали огрызков.

Грызь поведал, что если упереться и организовать работу умно, то даже при сильном сопротивлении огрызков немудрено выжимать из этого предприятия немалое количество работы. Как прикидывали, в среднем получалось в пять раз больше, чем сделали бы грызи, приставленные охранять огрызков и командовать ими. Однако также было цокнуто что во-первых, крайне сложно найти пушей для выполнения роли пастухов, ибо не в беличьем духе следить за другими. Те же что соглашались быстро уставали от этого и были готовы огрызков или отпустить, или поубивать, а иногда до этого и доходило.

В итоге принятое решение не отличалось оригинальностью: огрызков предлагали загнать всё в то же самое Малоярское и затем уже основательно обдумать, что с ними делать. Честно цокнуть, куда большую проблему представляло основное население Верхнесвистска, ибо от выясненного числа уши встали дыбом — выходило что в городе никак не меньше пяти тысяч голов! Что в три раза больше, чем пушей во всех трясинах. Мозги от этого слегка вскипели, так что было решено вернуться к оперативным задачам, а эту погрызень обдумать поподробнее.

Хем и Дара успели занять тёплые места на прокопке ям для тушек — всё же скармливать их рыбам сочли излишним, да и рыбы подавятся. Взяв бурские же лопаты, грызи начали рыть яму в некотором отдалении от города — оказалось, что под слоем размякшей почвы начинается оледенение, так что продолбить его оказалось не так-то просто. Вместе с грызями толклась и Сина, немало подналегавшая на лопату и швырявшая землю с энтузиазмом; также вместе они кормились у костра.

— Хеем, — подтолкнула его бурая.

— Аюшки. Да, ты хотела что-то цокнуть?

— Уге. Хем, — Сина поглядела на белку, — И Дара тоже. Грызо. Я это… можно попросить вас чтобы вы взяли меня с собой… насовсем?

— Уэ? — поднял бровь Хем, — Не, не пойми неправильно. Ты очень хорошая грызунья! Но может быть, кхм… тебе стоило бы поискать места среди своих?

— Грызоо, — в глазах Сины появились слёзы, — Я не могу к ним вернуться, не могу! Никогда!

— Я не имел ввиду эту отару, — махнул на город грызь, — Я имел ввиду хороших, добротных грызунов твоего вида, бурых. Их немало живёт по северной Кишиммаре. Но, но, но. Если ты хочешь, никто не собирается тебя гнать.

— Правда? — пискнула бурая.

— Не пищи, — обняла её Дара, — А цокай как белка.

— Хруродарствую, грызо, — сбивчиво цокнула бурая.

— Да нас уже просто куча, — засмеялся Хем.

— Как песка! — улыбнулась Дара.

Вокруг них возле костров сидели десятки и сотни грызей, тащили грузы, рыли ямы и канавы. Защищая их хвосты, невдалеке выстроилась стена бронеящиков, чернеющая побитыми боками и ощетиненная копьями, как ежи иглами. С моря затягивало свежаком, но на равнине однопухственно стали различаться пока ещё небольшие пятна ярко-зелёного: весну не остановить, и скоро повсюду полезет свежая трава, тянущаяся к живительным лучам солнца.