Наступило утро пятницы, и Анна была полна решимости отправиться за продуктами для ужина с Питом Дженкинсом. Она даже попыталась убрать пустые коробки, но ей не давали покоя мысли о Гонор Нолан и о том, каким образом она и ее муж связаны с Фицпатриком. В конце концов она решила, что имеет полное право нарушить приказ Каннингам и еще раз съездить в Оксфорд — заглянуть в антикварный магазин и разузнать что-нибудь о встрече Гонор Нолан с Джулиусом Д'Антоном. И позвонила Питу.

Судя по голосу, он еще не проснулся.

— Алло?

— Пит, это Анна.

— О! Только не говорите, что ужин отменяется.

— Не совсем. Просто мне нужно в Оксфорд, и я не знаю, когда вернусь.

— По делу?

— В некоторой степени, — ответила она.

— Составить вам компанию?

Анна заколебалась.

— Там есть чудесные ресторанчики, — принялся он ее уговаривать. — Один называется «Медведь» или что-то в этом роде, не последний в ресторанном рейтинге, отмечен звездами Мишлена. Я как раз думал оценить их кухню. И мы могли бы поехать на моей машине, как вам такое предложение?

— Прекрасно, если можете себе позволить выходной, — ответила Анна.

Они договорились встретиться у его дома в Хэмпстеде — ему еще нужно было принять душ и побриться. Оттуда отправятся на его машине, которой, как он сообщил, требуется «прочистить трубы». Анна согласилась, хотя и не поняла, что это значит. Через час она подъехала к дому Пита; к ее удивлению, на звонок никто не ответил. Но тут за ее спиной раздались громкие звуки. Анна повернулась — по улице с ревом несся спортивный «морган» Пита; подъезжая, он громко посигналил.

Верх машины был опущен — Анна надеялась, что приятная утренняя погода сулит солнечный день. Она поставила свою машину в гараж за домом, и, запасясь фруктами, шоколадом и питьевой водой, они направились к трассе М40.

— Шикарная машина! — заметила Анна, стараясь перекричать рев мотора.

— Спасибо, она у меня сто лет, но на службу я на ней не езжу — слишком хлопотно. А съездить куда-нибудь далеко время от времени ей полезно — мотор прочищается, да и вообще, этим старым машинам нужно движение.

В салоне пахло старой кожей и плесенью; панель управления была из полированного дерева, кое-где слегка поцарапанного. Пит ехал быстро, но аккуратно, не лихачил. Выбравшись наконец из города на трассу, они наслаждались дорогой и сельскими видами.

Сейчас Анна не вспоминала свои поездки к Ленгтону в реабилитационный санаторий. Ветер трепал волосы, солнце приятно пригревало лицо; она закрыла глаза, откинула голову на спинку сиденья и радовалась, что взяла с собой Пита. Из-за рева мотора разговаривать было почти невозможно, и они ехали молча, пока не добрались до развилки и не свернули к деревне Шиптон-на-Стауре.

Антикварный магазин Майкла Садмора находился на Хай-стрит. Перед входом стоял стол с разными вещичками и древняя качалка с вышитыми подушками. Внутри оказался довольно хороший выбор антиквариата: стулья с высокими узкими спинками, столики эдвардианской эпохи, на стенах много эстампов и шкафчиков; на одном из столов стоял полный обеденный сервиз из фарфора и ваза с цветами. Розовощекий сладкоголосый Садмор сидел за небольшой конторкой и читал «Таймс». Заметив Анну и Пита, он взглянул на них поверх очков.

Представившись, Анна принялась еще раз подробно расспрашивать о том, что они накануне обсуждали по телефону; Пит отправился бродить по магазину. Садмор не сообщил ничего нового, только рассказал несколько анекдотов о Джулиусе Д'Антоне и его печально известной привычке расплачиваться фальшивыми чеками. Правда, он сказал, что у Д'Антона был невероятный шарм и он всегда был очень любезен, но со временем совсем опустился и утратил доверие антикваров. Тем не менее, признал Садмор, при всех недостатках Джулиус обладал хорошим нюхом и вполне приличными знаниями.

Затем Садмор показал Анне стол, за который Джулиус оставил задаток в двадцать фунтов. Овальной формы, с гнутыми ножками и откидной крышкой, стол казался уменьшенной копией охотничьих столов, на которых в прежние времена сервировали еду и напитки для помещиков после охоты на лис. Страхи Садмора оказались небезосновательными — стол и правда стоил дороже, чем хотел заплатить Джулиус.

— Он был хитрый проныра, все спрашивал меня, где я купил этот стол. Вынюхивал, как все дилеры: может, там, откуда пришел стол, можно еще чем поживиться, — но я сказал ему, что вряд ли. Старушка пристрастилась к мебели из ИКЕА! Живет в коттедже неподалеку. Стол был у нее последней ценной вещью — и в ужасном состоянии, стоял снаружи, за кухонной дверью!

Анна записала точные даты посещений Джулиуса и приступила к расспросам о Гонор Нолан.

— Дивная женщина! У нее был когда-то свой магазин, но давно закрылся. Сейчас она время от времени работает у меня, когда я уезжаю на промысел. Живет рядом, и мне удобно; иногда я продаю кое-какие из ее картин. — Он выразительно приподнял бровь. — Не так чтоб высокое искусство, но очень красочные, к тому же она покупает у меня старые рамы. Еще у меня есть пара горшков ее работы. У нее в одном из сараев была печь для обжига. Горшки, правда, не продаются. Сюда ведь приходят за старыми вещами.

Анна поискала глазами Пита. Он стоял на улице перед входом и перебирал разложенные на столе вещи. Анна отметила, что изнутри магазина прекрасно просматриваются вход и вся улица, вплоть до местного паба и парковки, где они оставили машину.

— Миссис Нолан приглашает вас в гости?

— Нет. Я на ферме был только раз: случайно оказался рядом и заскочил узнать, не сможет ли она вместо меня посидеть в магазине. Она редко отвечает на телефонные звонки, и автоответчика у них нет.

— Знакомы с ее мужем?

— О да, он часто за ней заезжает. Весьма приятный мужчина, но они ведут очень закрытый образ жизни. Почти нигде не бывают, даже в пабе. Очень замкнутые.

— А с ее сестрой вы встречались?

— Нет. Знаю, что один раз она у них гостила. Запомнил потому, что Гонор мне понадобилась в магазине, но не смогла прийти — сказала, что у нее гости.

— Гости?

— Ну, сестра. Я видел их с Гонор в деревне, но нас друг другу не представили.

— А вы не видели джип «мицубиси» до того, как на нем приехал Д'Антон?

— Нет, хотя к нам частенько приезжают шикарные машины. Недавно появился даже огромный «хаммер» ярко-оранжевого цвета. Вид устрашающий.

Ничего больше из Садмора было не выжать, и, поблагодарив его, Анна вышла на улицу. Пит ждал ее поодаль у витрины благотворительного магазина общества по борьбе с раком. Обернувшись к Анне, он широко улыбнулся:

— Тут выставлена роскошная шляпа. Я как раз думал купить ее для вас.

Шляпа была из зеленого велюра, с длинным фазаньим пером сбоку и серебряной брошью.

— Значит, по-вашему, это мой стиль?

— Когда поедем назад, голове будет тепло.

Анна рассмеялась. Они перешли через дорогу, забрали машину с парковки и покинули Шиптон-на-Стауре, направляясь к Ханнингтону и ферме Ноланов. Несмотря на то что у них была с собой карта и Анна раньше приезжала на ферму, они пропустили поворот. Лишь увидев первый коттедж, увитый плющом, Анна поняла, что они едут правильно.

— Ну вот, теперь вперед и направо, — объяснила она Питу.

— Все верно.

— Вы о чем?

— О записке: там отмечено «ВН» — должно быть, «вперед направо».

Анна кивнула: они не ошиблись, предположив, что на записке из бардачка «мицубиси» указан путь к ферме. Подскакивая на колеях и ухабах грунтовки, старый «морган» недовольно кряхтел и потрескивал. Проехали засаженный деревьями участок и достигли узкой дорожки, окаймленной с обеих сторон канавами.

— Почти приехали.

— Слава богу! Еще немного по такой дороге — и прощай задний мост. Не хотел бы я тут ехать ночью: освещения никакого, темно, должно быть, как в преисподней.

Анна улыбнулась и пожевала губами, вспомнив о фургоне Джулиуса Д'Антона. Кажется, Сандра упомянула про неполадки с задним мостом, из-за которых Джулиус не смог забрать стол. Во всяком случае, так он ей сказал. А вдруг фургон стоит в каком-нибудь из местных гаражей? После визита на ферму надо бы поискать. Питу она ничего не сказала — он аккуратно объезжал глубокие рытвины.

— Ни черта себе дорожка, — опять выругался он, когда машина проехала по глубокой луже.

— Уже совсем скоро, — успокоила его Анна, а тут и дорога выровнялась.

Они въехали в сломанные ворота и остановились у входа в дом.

Анна вышла и огляделась:

— Они не пользуются этим входом — придется обойти сзади. Видите тропинку сбоку?

Пит осматривал заляпанную грязью машину:

— Вы только взгляните — эту грязь разве что долотом отчистишь!

Анна улыбнулась:

— Возьмите пробы — их нужно отправить в лабораторию для сравнения с образцами грязи на «мицубиси».

Пит рассмеялся, взял ее под локоть и осторожно повел по тропинке.

Конюшенная дверь в кухню была полуоткрыта, и Анна шепнула Питу, что видела в окне лицо Гонор, значит, та знает об их приезде. Не мог бы он под каким-нибудь предлогом выманить Гонор из кухни? Ей нужно кое-что рассмотреть.

Анна окликнула Гонор, и та появилась в дверях, изображая удивление.

— Привет! Как вы меня напугали!

Анна извинилась:

— Простите за беспокойство — возникли еще кое-какие вопросы.

— Опять? Ну что ж, входите. Дамиен отправился кататься верхом, но скоро будет.

— А мне как раз нужно поговорить с вами, — ответила Анна, проходя вслед за Гонор в кухню.

Она представила Пита как друга, который согласился ее подвезти. Будто бы между делом расспросила о местных ресторанах; Гонор пообещала составить список тех, в которые стоит зайти. Правда, по пятницам и субботам нужно заранее заказывать столик.

— Ну, мы попытаем счастья, — любезно ответил Пит, усаживаясь к столу.

Гонор предложила чаю с домашними лепешками, но Анна отказалась под предлогом, что не хочет отнимать у нее слишком много времени.

Гонор подвинула стул и села рядом с Анной, убрав со стола кипы бумаг, похожие на экзаменационные работы.

— И о чем же вы хотели спросить?

Анна, как и планировала, принялась расспрашивать о Джулиусе Д'Антоне: не помнит ли Гонор, как он приезжал в магазин, когда она там дежурила?

— Ну, имя мне ничего не говорит… но что-то припоминаю…

— Он еще хотел купить стол.

— Точно. Я бываю в магазине, когда Майкл уезжает, и как раз подменяла его, когда появился этот человек. Майкл предупредил, что он может попытаться всучить чек и чтобы я ни в коем случае его не принимала.

— Расскажите все, что помните.

— Зачем — позвольте спросить?

— Позволю. Его тело два дня назад выловили в Темзе, возле Ричмонда.

— Какой ужас! Мне очень жаль.

— Собственно, из-за этого я и приехала. Тело довольно долго находилось в воде, возможно примерно с того дня, когда вы его видели.

— В самом деле? Право, не знаю, чем могу помочь. Он пришел в магазин и попросил отдать ему стол, потому что оставлял задаток. Но раз Майкл предупредил меня, я и сказала, чтобы он заплатил наличными, потому что не могу принять чек.

— И как он отреагировал?

— Пожал плечами — так, знаете, будто ожидал чего-то подобного, — но ничуть не смутился. Вполне дружелюбно болтал, сказал, что еще заедет поговорить с Майклом.

— Вы не видели его машины?

— Нет, но, полагаю, это был фургон или что-то вроде, куда можно было бы запихнуть довольно большой стол.

— А сюда он не приходил?

— Что вы, нет, конечно! Чего бы ради?

— Раньше вы его не видели?

— Нет.

— Значит, вы его не узнали?

— Нет, в магазине я видела его в первый раз в жизни.

Анна улыбнулась:

— Пожалуй, все. Еще раз простите за беспокойство.

Она взглянула на Пита. Он поднялся:

— А где у вас туалет?

Гонор указала в сторону передней:

— Прямо и до конца, в чулане.

Пит помялся и вышел. Анне хотелось пройти в кабинет, который видел Гордон, но Гонор сидела как приклеенная, и Анне пришлось вернуться к вопросам.

— Ваш муж не видел Джулиуса Д'Антона?

— Нет, он был на работе.

— Правда, что у вас в одном из сараев есть печь для обжига?

— Правда, но я чистый любитель — просто нравится этим заниматься.

— В магазине я видела ваши картины.

Гонор рассмеялась и сообщила, что до сих пор ей удалось продать лишь одно небольшое полотно.

Вернулся Пит:

— Простите, там что-то с бачком. Не смывается.

Покачав головой, Гонор подошла к нему:

— Да, он у нас с секретом — нужно сильно дернуть за ручку.

Она вышла, Пит последовал за ней, а Анна быстро направилась к комнате за кухней. Она открыла дверь и заглянула внутрь: стол и компьютер были на месте, как на фотографии Гордона, но картина со стены исчезла. И это подозрительно — придется брать ордер на обыск.

— Еще раз большое спасибо, — сказала Анна, прощаясь через некоторое время с хозяйкой. На пороге она остановилась и повернулась к Гонор. — В прошлый раз у вас в саду был молодой человек, светловолосый такой.

Гонор с недоумением взглянула на нее, потом улыбнулась:

— Да, это один из местных рабочих. Они чистят конюшню и выводят лошадь Дамиена.

— Спасибо.

Пит уже завел мотор, они развернулись и выехали со двора под пристальным взглядом Гонор.

— Что скажете? — спросила Анна.

— Насчет чего?

— Насчет всего.

— Тут мило, если вам нравится такой образ жизни, но уж слишком далеко, и глушь страшная. Я бы не хотел здесь жить.

— А насчет нее?

— Вроде симпатичная, приветливая, когда-то была красавица.

Анна кивнула и попросила Пита остановиться возле увитого плющом коттеджа. Он остался в машине, а она направилась по узенькой тропинке к дому. Анна действовала почти наобум, но все же хотела кое-что проверить. Дверь открыла та же пожилая дама, которая объясняла Гордону, как проехать на ферму. Анна представилась, и миссис Дорис Итвелл слегка похлопала ее по ладони — пожать руку по-настоящему она не могла из-за артрита. Анна сказала, что наводит справки о торговце антиквариатом по имени Джулиус Д'Антон. Миссис Итвелл ответила, что никогда о таком не слышала, но знакома с Майклом Садмором — он купил у нее кое-что из старых вещей.

Войдя в дом, Анна сразу поняла, что не зря приехала.

— Какая прелесть! — воскликнула она, проходя в небольшую гостиную, где стояли вполне современные буфет и стол.

— Благодарю вас. Я и ванную обновила — продала все старье.

— Это вы недавно продали стол мистеру Садмору?

— Да. Он такая душка — приехал посмотреть мой фарфор и увидел стол за дверью.

Анна провела в коттедже больше получаса.

— Вообразите, — сказала она, вернувшись в машину, — Майкл Садмор покупает стол, приводит его в порядок и выставляет в магазине в несколько раз дороже, чем купил. Джулиус Д'Антон отправляется на ярмарку — по словам Садмора, у него был нюх на старину, — оставляет задаток за стол и разнюхивает, откуда он взялся.

Пит завел машину, и они поехали по улочке.

— Думаю, все произошло примерно так: Джулиус Д'Антон приехал сюда взглянуть, нет ли у миссис Итвелл еще чего-нибудь стоящего, чтобы купить за бесценок. Это ведь совсем недалеко от фермы.

— Ну да, — ответил Пит, вновь аккуратно проводя машину между ямами.

— А вдруг он приехал на фургоне, как утверждает миссис Итвелл? Она не помнит ни марки, ни цвета, но говорит, что это был фургон. Вы слушаете?

— Еще бы!

Анна откинулась на спинку сиденья; все это опять одни предположения.

— Продолжайте, — попросил Пит, приготовившись слушать.

— Ну вот, а вдруг с машиной что-то случилось — например, застряла в канаве? Предположим, от миссис Итвелл он поехал на ферму. Позвонил — никакого ответа; звонок не работает, так что это вполне вероятно, — и он пошел к заднему входу, со стороны кухни.

— Я вас внимательно слушаю.

— Понимаю, это совпадение, но Джулиус Д'Антон знал Александра Фицпатрика еще в Оксфорде. И вдруг встретил его здесь? Вдруг Фицпатрик скрывался на ферме и Джулиус его узнал?

— А что потом?

— Не имею представления, — резко ответила Анна.

— Значит, этот Фицпатрик прячется, а тут появляется некто из прошлого: «А, я узнал тебя, приятель!» И что дальше? «У меня фургон сломался, не одолжишь ли машинешку — ну, вроде „мицубиси“?»

— Ладно, хватит. Это же возможно.

— Ну да, нет ничего невозможного — нужно лишь, чтобы совпали даты, когда этого Джулиуса видели в «мицубиси» и потом, когда он пузом кверху плыл по Темзе.

— Сама знаю. Давайте-ка поспрашиваем в окрестных гаражах и ремонтных мастерских — вдруг найдем пропавший фургон?

Анна и сама сомневалась и боялась, как бы Пит не подумал, что у нее дважды два получается даже не пять, а черт знает сколько. Тем не менее полтора часа спустя они нашли фургон в гараже автосервиса «Макнолти и сыновья».

Это оказался старый почтовый фургон, перекрашенный в темно-синий цвет и весь битый, гоночный автомобиль со свалки. Кузов состоял из частей от разных машин. Словом, на вид совершенно непригодная к передвижению развалина. Да еще задний мост рухнул. Машину отбуксировали во двор сервиса, но даже не пытались ничего с ней сделать, потому что владелец выписал фальшивый чек. На чеке стояла подпись Джулиуса Д'Антона. Анна отдала хозяину гаража распоряжение не прикасаться к фургону — она пришлет кого-нибудь, чтобы отбуксировали его в Лондон.

Пит удрученно покачал головой: еще одна хвороба на голову бедных экспертов. Фургон был весь забрызган грязью, внутри полно одноразовых чашек из-под кофе, пакетов из-под еды, горы газет, не подходящие друг к другу части книжных шкафов и какие-то украшения. Вероятно, последние были куплены на антикварной ярмарке: на пассажирском сиденье вперемешку валялись флаерсы, старая футболка, джинсы и скатанный спальный мешок. В пепельнице завелись тараканы. Убирать ничего не стали. Анна понимала, что придется четко отработать по минутам промежуток между временем, когда Майкл Садмор в последний раз видел Джулиуса живым и с толстой пачкой денег, и моментом, когда его тело выловили из Темзы. Нужно будет еще раз навестить Сандру, вдову Джулиуса, и уточнить, когда именно он сказал, что напал на жилу, и как-то соотнести это с тем, что его отпечатки обнаружили в наркопритоне в Чолк-Фарм. Пока им был известен лишь день, когда фургон Джулиуса забрали в автосервис «Макнолти»: это произошло за две недели до убийства Фрэнка Брендона.

Вечером Анна и Пит нашли столик в маленьком итальянском бистро в центре Оксфорда. Они решили не ехать в знаменитые загородные заведения со звездами Мишлена. Кормили в бистро вкусно, и, если не считать довольно буйной группы студентов, они очень приятно поужинали, ни разу не упомянув о деле. Бутылка хорошего мерло и общество Пита помогли Анне снять напряжение. Она рассказала ему кое-что о своих студенческих годах в Оксфорде, о том, что денег у нее тогда хватало почти исключительно на «Макдоналдс». О времени, когда она ездила к Ленгтону в реабилитационный госпиталь, Анна не упомянула. Она даже ни разу об этом не вспомнила и с удовольствием рассказывала о старом велосипеде, на котором ездила по Оксфорду, пока его не украли. После этого ей пришлось ходить пешком, хотя она была уверена, что видела, как другая студентка промчалась мимо нее на этом самом велосипеде.

Но как только они вышли из ресторана, к делу пришлось вернуться. Пит попросил у Анны фольгу и, достав из бардачка пластмассовый нож, щедрой рукой взял пробы грязи со ступиц, с колес и с боков «моргана».

— Снимаю шляпу, — произнесла Анна, глядя на него.

— Так ведь вроде как дождь собирается, значит, лучше сделать это, пока не поздно.

Дождь пошел через полчаса. Пит поднял верх машины, и, хотя в некоторых местах на крыше были трещины, залепленные пленкой, звук мотора стал не таким оглушительным и можно было разговаривать. На трассе они попали в пробку — перевернулся грузовик — и больше часа едва ползли, зато смогли обсудить дело, включая все теории и предположения Анны. Многие из них Пит подверг сомнению, однако увлекся и даже был потрясен продуктивностью ее следовательской мысли.

— Я пошла в отца, — сказала Анна.

Разговор коснулся ее личной жизни, и она неожиданно рассказала Питу то, чего никогда никому не рассказывала. Например, что движущей силой в ее жизни был отец, а хрупкая мать поддерживала их обоих своей любовью.

— Вам повезло, — заметил Пит и, в свою очередь, поведал кое-что о своем детстве.

До двенадцати лет его в основном воспитывала бабушка, без памяти его любившая. Потом она умерла, а он поехал жить к отцу в Девон. Отец был строителем и плотником и спускал в пабах почти все, что зарабатывал. Мать была медсестрой, она оставила отца, вышла замуж за врача и эмигрировала в Австралию, пообещав чуть позже прислать за Питом. Обещания она не сдержала, и это нанесло Питу глубокую травму. К счастью, бабушка окружила его любовью. Когда он наконец прилетел в Австралию и встретился с матерью и отчимом, они оказались друг другу совершенно чужими.

— Странно. Я летел туда с твердым намерением завязать с ней родственные отношения — хотел, чтобы она заняла в моей жизни какое-то особое место, — но она оказалась чужой и совершенно холодной женщиной. Может, она и жалела о том, что бросила меня, но не могу припомнить, чтобы она когда-нибудь брала меня на руки или обнимала.

— Ужасно, — ответила Анна, вспомнив, как мать всегда ждала ее у ворот из школы, всегда была рядом и всегда готова обнять и приласкать.

— Детство очень повлияло на мои отношения с женщинами. Они либо походили на бабушку, либо напоминали тех, кого отец приволакивал из паба, — а он каждый раз появлялся с новой дамой сердца. Ему было все равно — блондинки или брюнетки, толстые или худые. Наверное, он просто не любил спать один и заниматься хозяйством: готовить, мыть посуду, поэтому каждый день, вернувшись из школы, я натыкался на какую-нибудь очередную тетку с пылесосом или тряпкой.

— Он жив?

— Не-а — покончил с собой восемнадцать лет назад. Отправился в свою хибарку-мастерскую, будто бы плотничать, да и перекинул веревку через балку.

— И вы его…

— Ну да, нашел — малоприятное было зрелище. Но я вызвал полицию, и они все взяли на себя. С тех пор я жил сам по себе. Мне досталось то немногое, что у него было: коттедж, пара подсобок и поля. Выручил я за них что-то вроде пятидесяти штук. И поехал в Ливерпуль, в университет; понятия не имею, почему именно туда, — мог выбрать любой, но вот поехал. Денежки в банке, хорошее жилье и свобода, которой до тех пор не имел. Там было здорово: у ливерпульцев лучшее в мире чувство юмора, у меня завелось много друзей, мы до сих пор поддерживаем отношения.

— Там вы и познакомились с женой?

— Нет, мы встретились, когда я уже жил в Лондоне. Знакомы были всего несколько месяцев, когда стали жить вместе в доме в Хэмпстеде, а через год с небольшим поженились.

Анна глядела в окно, за которым хлестал дождь.

— А вы были замужем? — просил Пит.

— Нет. И не собиралась.

— Как это?

— Ну, во-первых, мое время еще не ушло — мне всего двадцать восемь. — Сказав это, Анна вдруг почувствовала себя безнадежно глубокой старухой.

— Жили с кем-нибудь?

Анне сразу расхотелось поддерживать разговор.

— Понятно, — заметил Пит. — Из меня, значит, можно вытягивать сведения о моем жалком прошлом, а о своем говорить не желаем.

— Ваше прошлое вовсе не жалкое. И я же сказала, что у меня были замечательные отношения с родителями.

— Ну так в чем дело? Пожертвовали всем ради карьеры?

— Да.

Он рассмеялся и искоса взглянул на нее:

— Вас, похоже, кто-то здорово обидел.

— Ничего подобного. — Она вовсе не хотела распространяться об отношениях с Ленгтоном, и настойчивость Пита начинала ее раздражать. Наконец пробка рассосалась, и они поехали быстрее.

Он потянулся к ней, взял ее за руку и слегка пожал:

— Простите. Всего лишь хотел узнать вас получше, — кажется, это и без слов понятно.

Анна улыбнулась и высвободила руку:

— Мне никогда не нравилось откровенничать. Будем считать, что со временем я тоже посвящу вас в драматические подробности своего прошлого.

— Так уж и драматические?

Она вздохнула и покачала головой:

— Шучу. На самом деле мне нечего добавить.

— Останетесь у меня сегодня?

— Нет, поеду домой, но можем завтра позавтракать у меня. Я готовлю.

— Ладно, как скажете.

Анна и сама не понимала, почему держит Пита на расстоянии. Он ей нравился, она даже начала привыкать к нему, и его общество доставляло ей удовольствие.

Она размышляла обо всем этом, пока ехала домой на своем «мини», который забрала из гаража Пита. На прощание он ее поцеловал — поцелуй был Анне приятен, но взрыва страсти, как это бывало с Ленгтоном, не вызвал. Она все еще не могла забыть Ленгтона — вот и вся «драма». Она прервала с ним отношения потому, что не хотела их продолжать, и знала, что он тоже не хочет, а теперь непонятно по какой причине осторожничает с Питом.

Раздеваясь перед сном, Анна взгрустнула. Потом свернулась калачиком на своей огромной новой кровати. Немногие связи, которые были у нее до Ленгтона, не шли ни в какое сравнение с ее бурным увлечением им. Во многих смыслах их отношения держались именно на увлечении, а не на серьезных намерениях с обеих сторон. Он был ей не другом, а лишь требовательным любовником. Может, поэтому она не хочет сближения с Питом? Он чертовски милый — но ничуть ее не возбуждает.

А Ленгтон еще как возбуждал. Всегда и во всем — в любви, в работе. Он подавлял ее, нередко даже пугал, но все ее тело звенело от одного его взгляда, и она упивалась этим ощущением. Даже зная о том, насколько Ленгтон опасен, Анна сомневалась, что кто-нибудь еще сумеет доставить ей подобную радость. И знание о его опасности не отталкивало ее, — напротив, ей страстно хотелось вновь оказаться в его объятиях. Сейчас она думала не о том, как прошел день с Питом, и не о фургоне Джулиуса, и даже не о его возможной встрече с Фицпатриком на ферме Гонор Нолан. Все ее мысли были о том, как ей недостает Ленгтона, и она думала о нем до тех пор, пока в слезах не заснула.