Из тысячи отфильтрованных телефонных звонков им удалось извлечь лишь скудные крупицы информации. Правда, результаты судмедэкспертизы в какой-то степени компенсировали эту нехватку сведений, и значительная часть свидетельств подтвердилась. Тесты ДНК на тампонах не выявили ни крови, ни спермы, однако в лаборатории определили тип презерватива убийцы. Это был «Люкс-Ориент», выпущенный в США и легко узнаваемый по уникальной смазке — «фирменному знаку» компании-производителя. Итак, убийца пользовался американским изделием, и эта новость могла бы их приободрить. Но, увы, «Люкс-Ориент» ежегодно продавал миллион презервативов, и отыскать покупателя было просто нереально.

Другой прорыв в расследовании произошел, когда бойфренд убитой девушки «раскололся» и признался, что под конец они поссорились и он пустил в ход кулаки.

Раулинз выбежал из бистро вслед за Мелиссой и попытался ее догнать. Он припомнил, что у нее имелась при себе маленькая сумочка-конверт. И даже сказал, что сумочка была темной, из мягкой кожи, но он забыл ее точный цвет. Поравнявшись с девушкой у пустых рядов рынка в Ковент-гарден, Раулинз в порыве гнева набросился на нее и ударил по щеке.

Неизвестно, как и откуда у Мелиссы появилась отметина на животе, хотя вряд ли эта подробность помогла бы им выйти на след убийцы. А вот показания бойфренда сумели кое-что прояснить. Он вспомнил, что на Мелиссе в ту роковую последнюю ночь был черный шерстяной кардиган. Она сняла его еще в бистро и держала в руке. А когда он снова поймал ее на Флорал-стрит, оба, продолжая перебранку, стали тянуть этот кардиган в разные стороны. Оскорбленная Мелисса заявила, что никогда не простит Раулинзу пощечины и не желает его больше видеть. Он злобно поглядел на нее, повернулся и побрел назад. Но когда немного успокоился, попробовал отыскать девушку в третий раз, однако она исчезла — навсегда.

Раулинз, краснея и запинаясь, рассказал об их ссоре, погоне, пощечине и разрыве. Глубокая тоска вырвалась наружу и чуть не захлестнула его. Он обвинял себя в ее гибели. Если бы он только извинился за свой поступок и поехал с ней домой, с Мелиссой бы ничего не случилось. Она была бы жива. Они бы помирились, и впереди их ожидало бы счастье. Стыд, невыносимый стыд заставил его сохранить тайну. Вот почему он умолчал о ссоре, когда группа детективов воссоздавала телеверсию событий.

Лангтон дал указание отпустить Раулинза. Драгоценное время было потрачено зря, и, что еще серьезнее, они упустили возможность опросить свидетелей, способных опознать черный кардиган или сумочку. Но никаких законов бедный парень не нарушал, и Лангтон не смог бы его ни в чем обвинить. Судьба и без того сурово наказала Марка Раулинза. И он до конца своих дней не избавится от сознания вины в смерти Мелиссы. Они распространили пресс-релиз с просьбой сообщить информацию о пропавшем кошельке девушки, гарантируя абсолютную секретность и заверяя, что полицию интересует лишь место, где он был найден или похищен. К сожалению, звонившие не смогли им помочь. Оставалось довольствоваться предположением, будто сумку с кошельком у Мелиссы украли по дороге — ведь на пленках камер наблюдения девушку засняли и без нее, и без кардигана.

Лангтон точно определил состояние бежавшей Мелиссы — она была испугана. Впрочем, сам этот факт едва ли мог его особо утешить, и он понял одно: расставшись со своим приятелем, девушка с кем-то столкнулась на улице. Неизвестно, как вела она себя в тот короткий промежуток времени, но, когда впервые попала в объектив видеокамеры, еще не оправилась от страха.

Кубинца три раза приводили на допросы в отделение, однако он все больше путался в показаниях и смущался. Даже опытный переводчик не сумел извлечь из него новых сведений. Камера, несомненно, сфотографировала часть крыла и бампер «Мерседеса» выпуска 1970-х годов, хотя его оттенок вызывал вопросы — он мог быть и белым, и бежевым, и светло-серым, поскольку фильм снимался на черно-белой пленке.

В общем, результаты оказались ничтожными, и настроение сотрудников изменилось к лучшему, только когда к ним приехал эксперт. Профессору Майклу Парксу на вид было лет сорок с лишним. Лысоватый, в очках с роговой оправой, он сразу расположил их к себе добродушием и мягкостью манер. Его доклад продолжался не менее двух часов, и он посоветовал детективам искать мужчину лет тридцати пяти, богатого и, возможно, привлекательного, но при этом неженатого. Похоже, что работа позволяла ему часто путешествовать.

Паркса обеспокоили неравномерные отрезки времени между убийствами. Они и правда настораживали. Первое произошло в 1992 году, второе — в 1994-м, а третье — в 1995-м. Затем последовал существенный перерыв, вплоть до 1998 года. И сразу после него, в 1999 году, — пятое преступление. Очередной перерыв, длиной чуть ли не в три года, — Мэри Мерфи была убита в 2002 году, а последняя жертва — Мелисса Стивенс — еще через два с лишним года, в 2004-м.

Группа внимательно слушала объяснения эксперта, сказавшего, что другой убийца мог бы остановиться и залечь на дно, удовлетворив свои желания. Бывали случаи, когда маньяк больше никого не убивал. Однако Паркс считал, что их убийца отступаться не намерен. И был почти убежден, что в отмеченные промежутки тот совершал иные кровавые преступления.

Паркс долго смотрел на фотографии жертв, знакомые команде сыщиков не хуже членов их семей. А потом продолжил:

— У этих убитых женщин есть один общий признак — все они известные проститутки. Я отметил и другую черту — они довольно похожи друг на друга или, во всяком случае, однотипны. И серийные убийцы очень часто выбирают подобных жертв. Приглядитесь повнимательнее, у всех них, включая последнюю девушку, карие глаза и крашеные или натуральные белокурые волосы. По-моему, этот человек начал с убийства женщины, обидевшей или, быть может, бросившей его. Вполне вероятно, что преступление как-то связано с образом его матери или она тоже была проституткой. А значит, он сперва убил свою мать. Однако конец списка озадачивает — его жертвой стала молоденькая девушка, которую он вряд ли стремился наказать. Можно сделать вывод: он еще не насытился и не утолил свою жажду. Убийца ненавидел убитых им женщин, иначе он не стал бы глумиться над ними и оставлять их тела гнить под открытым небом. Да, он ненавидел шлюх и старался осквернить их трупы любыми возможными способами.

В комнате было тихо. Многие детективы, в том числе и Анна, торопливо записывали его гипотезу. Но Лангтон сидел, словно отключившись, и глядел в пол.

— Многие серийные убийцы, — снова продолжил Паркс, — забирают вещи своих жертв. Для них это нечто вроде фетиша. Я допускаю, что он уносил с собой их сумки, а после с удовольствием разбирал и «просеивал» содержимое. Возможно, у него сохранились какие-то мелкие вещицы. Ну а сумки он, конечно, выбрасывал или сжигал. Зачем держать дома столь опасные улики?

Паркс снял очки.

— Он очень умен и осторожен. Привык тщательно планировать каждое преступление, не оставляя никаких примет, никаких ключей к разгадке. Ни ДНК, ни чего-либо еще. Наверное, он дорожит своей репутацией, и окружающие считают его эталоном респектабельности. Первые четыре жертвы добровольно сели в машины нашего странного незнакомца. Я могу поручиться, что следов борьбы на сиденьях почти не было. Они не сопротивлялись, когда он связывал им запястья. И он не затыкал им кляпами рты, а следовательно, они подчинялись ему и не вырывались, когда убийца заламывал их руки за спины. Но некоторые, по-моему, пытались бороться. Например, Берил Виллиерс. Она, очевидно, сдалась не сразу. А Мелисса, как мы знаем, еще в первые минуты потеряла сознание.

Паркс положил очки в верхний карман.

— Вот и все на сегодня. Больше мне нечего вам сообщить. — Он сделал театральную паузу. — Нет, маньяк еще не насытился. Я бы сказал, что, напротив, он только вошел во вкус. Убийство Мелиссы и последовавшая шумиха в прессе должны были воодушевить его на новые преступления. И, быть может, он уже успел их совершить.

* * *

Прошло четыре дня. Команда Лангтона по-прежнему отвечала на звонки, опрашивала свидетелей и устраивала им очные ставки, надеясь, что они почувствуют себя полноправными участниками расследования. Наконец в отделение позвонила женщина, и ее рассказ показался им наиболее убедительным и заслуживающим доверия. Она говорила очень низким голосом и настаивала на анонимности, но несколько раз повторила, что видела Мелиссу той ночью и готова подтвердить свои слова.

Около полуночи на Олд-Комптон-стрит позвонившая заметила девушку, по описаниям точь-в-точь похожую на будущую жертву серийного убийцы. Девушка, пригнувшись, стояла у бледно-голубой спортивной машины и разговаривала с ее водителем. Свидетельница не смогла опознать марку машины, но сказала, что это была старая модель. Водителя она тоже толком не разглядела, однако заявила, что он был чисто выбрит, блондинист и, невзирая на поздний час, сидел за рулем в темных очках. Она собиралась перейти улицу и столкнулась с Мелиссой, когда та открыла дверцу и устроилась на сиденье рядом с водителем. Машина тут же тронулась в путь.

Детективы установили, что женщина звонила по мобильному телефону, но ее местонахождение определить не смогли. Лангтон поручил Льюису заняться поисками и выследить звонившую.

— Выследить ее? — Льюис недоверчиво покачал головой. — Но как? Нам же ничего не известно. Мы не знаем, как эта дамочка выглядит. Она не представилась, а значит, ее имя нам тоже неизвестно. У нас нет никаких данных.

— А голос! — отпарировал Лангтон. — Майк, умоляю тебя, прослушай еще раз этот звонок с ее рассказом. Я уверен, что она работает на Олд-Комптон-стрит. Может быть, она трансвестит, и клуб «Минкс» — для нее самое подходящее место. Ступай туда и поговори со всеми завсегдатаями, кого только найдешь. Сравни голос! Мы ведь даже не поняли, кто звонил — мужчина или женщина.

— Ладно, шеф. Будет сделано.

— А теперь прошу внимания. Нам нужно вернуться к первому делу и начать сначала. Откройте досье Тересы Бут. Перепроверьте каждую жертву. Посмотрим, вдруг мы что-нибудь пропустили?

* * *

Три недели пролетели быстро, но гордиться им пока что было нечем. Они так и не обнаружили новых свидетелей и не представляли себе, каким образом им удастся выявить убийцу. Пресс-центр отдела убийств рыскал и вынюхивал вокруг да около, желая поскорее добиться результатов. Начальница, возглавлявшая «золотую» группу, также рассчитывала получить результаты, которых у них не было. А без новых доказательств дело Мелиссы вполне могли передать другой команде или наполовину сократить их группу. Короче говоря, расследование продвигалось крайне медленно, и досье повисли мертвым грузом. Лангтон понимал, чем он рискует, и его уверенность в успехе все чаще сменялась подавленностью. Он продолжал загружать сотрудников поручениями, но жесткое расписание не помогало, и они каждый день возвращались с пустыми руками.

Однажды в половине четвертого в ситуационной раздался телефонный звонок. Джин взяла трубку и передала ее менеджеру офиса, который, в свою очередь, подозвал к телефону Лангтона.

— Кто это?

— Вам уже звонили вчера в полдень. Из Испании.

— Из Испании?

— Позвонивший сказал, что он Барри Сауфвуд, сыщик в отставке. Он сообщил, что готов поделиться информацией о серийных убийствах. И оставил номер своего контактного телефона.

— Сауфвуд? — хмуро переспросил Лангтон.

— Да, он прежде служил в полиции.

— Ладно, хорошо. Не надо повторять. Кто-нибудь успел проверить?

— Да. Баролли. Как выяснилось, это грязный коп. Пятнадцать лет он оттрубил в полиции нравов. А после — «вынужденная отставка».

— О’кей. Соберите о нем побольше сведений, разузнайте все, что можно. И затем мы созвонимся с этим старым пидором.

Лангтон остановился у пустого стола Анны.

— Где Трэвис?

Баролли поднял голову.

— Она с Льюисом. Что-то им не везет. Который день ищут эту шлюху с замогильным голосом. До сих пор прочесывают Сохо — и без толку. Вы хотите, чтобы я им перезвонил и попросил вернуться?

— Нет! — рявкнул Лангтон и скрылся в своем кабинете.

* * *

В шесть часов вечера Анна и сержант Льюис стояли около маленького мрачноватого кафе неподалеку от станции метро «Кинг Кросс». Обычно там собирались сутенеры и другие вербовщики живого товара, любившие посидеть за столиками кафе в дождливые вечера. Два детектива уже несколько часов прохаживались вокруг него и останавливали уличных девок на каждом углу Сохо. Они также обошли центральные станции метро, однако их расспросы вновь не увенчались успехом. Конечно, с одним-единственным описанием — «низкий голос, мужской или женский» — далеко не продвинешься. Да и что они ищут — иголку в стоге сена, если не хуже? Льюису это надоело. Ей, честно признаться, тоже. А завтра им нужно будет представить очередной отчет о поисках свидетельницы. Льюис направился к автобусу, но Анна решила доехать до дома на метро. Она добралась до ближайшей станции и стала спускаться вниз на эскалаторе. Усталость дала о себе знать, и у нее нестерпимо заныли ноги. И вдруг она встрепенулась. Навстречу ей, на другой линии эскалатора, поднималась высокая крупная женщина с густыми черными вьющимися волосами. О таких принято говорить — «броская», и верно, все в ней обращало на себя внимание — и узкая красная кожаная юбка с металлическими заклепками, и майка с глубоким вырезом. На плече у нее висела большая раздувшаяся сумка, и она оживленно болтала с приземистой пухленькой блондинкой.

— Ну вот, я и сказала: «Да я за десять фунтов к твоей сигарете не притронусь. Пидор бесстыжий! А он в ответ…»

Анна повернулась. Она узнала голос. Тут нельзя было ошибиться — это он, тот самый, низкий, с придыханием. Не теряя ни секунды, она сбежала по эскалатору, прыгнула на другую линию, идущую наверх, и на последней ступеньке увидела удаляющуюся красную кожаную юбку. Женщина шла, покачиваясь на высоких красных каблуках.

Но на улице, рядом с метро, Красная Кожа мгновенно исчезла. Как сквозь землю провалилась. Расстроенная Анна проверила ряды такси и возвратилась на станцию. Выходит, она ее упустила? Анна вздохнула и внезапно заметила табличку женского туалета. Кто знает, может быть, Красная Кожа привыкла там переодеваться?

Она заглянула внутрь. Пухленькая блондинка подкрашивала перед зеркалом губы. В кабинке спустили воду и зажгли свет. Анна тоже посмотрелась в зеркало и удостоверилась, что с ее косметикой все в порядке.

Блондинка окликнула свою приятельницу:

— Моя мама говорит, что я должна отдать ей деньги за месяц. Ну, это уж слишком, я ей так и ответила.

Красная Кожа выбралась из-за перегородки и наклонилась над раковиной.

— М-м-м, — пробормотала она.

— А тебе известно, что эти чертовы беби ситтеры получают по двадцать фунтов в час?

— М-м-м.

Анна вымыла руки. Она стояла спиной к женщинам, но видела их в зеркале над раковиной. Они кончили краситься и взбивать волосы. Блондинка трещала без умолку, а женщина в красной коже, которую Анна так мечтала услышать, не проронила ни слова.

— Ну, пока. До понедельника. — Блондинка вышла из туалета. Анна направилась к сушилке и подставила растопыренные пальцы, надеясь потянуть время. Ее сердце отчаянно забилось, когда Красная Кожа вымыла руки, стряхнула капли воды и повернулась к ней.

— Черт, как долго они сохнут. Почему бы здесь не обзавестись бумажными полотенцами?

Анна не сомневалась — это ее голос. Красная Кожа пинком ноги приоткрыла опустевшую кабину и достала оттуда рулон туалетной бумаги. Проститутка вновь остановилась перед зеркалом и вытерла руки.

Анна приблизилась к ней и с нарочитой небрежностью осведомилась:

— Это вы звонили в отделение полиции в Квиннз Парк? Прошу вас, ответьте мне, пожалуйста. Вы сказали, что у вас есть информация о Мелиссе Стивенс.

Красная Кожа кольнула ее неприязненным взглядом.

— Ну и что? Я вам все сообщила. Больше мне добавить нечего. Извините.

— Я хотела бы с вами поговорить, — заявила Анна, удивляясь, что интуиция ее не подвела и она нашла свидетельницу.

Красная Кожа облизала губы.

— Сочувствую вам, милочка. Не повезло. Непруха. А я свой херовый гражданский долг выполнила. Как же вы меня отыскали?

— У вас очень необычный голос.

— Ага. Это после ларингита. Меня один клиент заразил, вот холера.

Красная Кожа двинулась к двери, и Анна поспешила за ней.

— Вы можете уделить мне десять минут, прошу вас?

Красная Кожа уже была готова распахнуть дверь.

— Я пожалела эту девочку, ясно? Рассказала обо всем, что видела. А с вами я никуда идти не собираюсь. Не первый год на свете живу и знаю, что́ у вас на уме. Вот я выйду отсюда в этой юбке и туфлях, тут-то вы меня и сцапаете. Увезете в вашу гребаную полицию нравов. Не было печали!

Красная Кожа хлопнула дверью. Анна побежала за ней.

— Я из отдела расследования убийств. И не заставляйте меня вас арестовывать.

Красная Кожа остановилась и огрызнулась:

— Это еще по какому обвинению?

— Мы не могли бы выпить кофе?

— Господи боже!

— Я оплачу ваше время, — предупредила Анна.

— Пятьдесят кусков. Вернемся назад, в туалет. Меня не должны видеть здесь вместе с вами.

— Хорошо, только ступайте первой, — сказала Анна, решив, что в противном случае Красная Кожа сбежит, как только она повернется к ней спиной.

Проститутка тяжело вздохнула и снова направилась к женскому туалету. Анна последовала за ней.

* * *

Когда Лангтон наконец дозвонился до Испании, автоответчик Сауфвуда произнес дежурную фразу: «Позвоните попозже».

Мойра надела пальто, намереваясь уйти.

— Он был копом-ищейкой, шеф, а больше мне ничего не известно. Ведь сколько лет прошло. Я тогда еще ходила в форме. И мы называли его Щупальцем.

— Как, по-твоему, у него есть информация и это не блеф?

— Не знаю. Но вряд ли он просто услышал и позвонил, да еще через несколько недель. Наверное, прикидывал, стоит ли связываться и сколько ему заплатят. Конечно, он ждет вознаграждения.

Лангтон грустно усмехнулся и сказал, что отпускает Мойру. Он знал, что должен серьезно отнестись к этому звонку, но с бюджетом в отделе дело обстояло туго. А поездка в Испанию окончательно разорит их, да и выбьет из графика, особенно если они потратят время зря и не представят соответствующий отчет. Он опять набрал номер и опять услышал запись автоответчика. Огорчился и повесил трубку.

Было почти девять вечера — темнота сгустилась, предвещая наступление ночи. Лангтон стоял в центре комнаты. Они уже несколько недель работали без перерыва, а расследование между тем засыхало на корню. И тут в ситуационную ворвалась раскрасневшаяся Анна.

— Ой, как хорошо, что я вас застала!

Лангтон улыбнулся.

— Я уже подумывал, не пора ли мне домой?

Она сняла пальто.

— Я отыскала свидетельницу.

— Что?

— На станции метро «Кингз Кросс». Мы с Льюисом могли бы найти ее и раньше, но она работает по уикэндам. Вот почему нам не везло. Приезжает по пятницам из Лидса и возвращается к себе по понедельникам. Кстати, она не транссексуал, а нормальная женщина, но один из клиентов… — Анна осеклась, ей нужно было отдышаться и немного успокоиться.

— Вдохните поглубже, Трэвис, и расскажите мне все со всеми подробностями.

Анна взяла записную книжку и начала перелистывать страницы. Лангтон устроился на краешке ее стола.

— Ее зовут Ивонна Барбер. Она проститутка и снимает комнату вместе с двумя другими девушками над магазином на Олд-Комптон-стрит. Так вот, Ивонна уверена, что Мелисса села в старый «Мерседес».

Когда Анна показала ей целую россыпь фотографий разных машин, Ивонна не колеблясь ткнула пальцем в снимок с «Мерседесом».

— Да, вот этот подержанный «Мерседес» бледно-голубого цвета.

Лангтон зааплодировал. Анна сияла от удовольствия.

— Но водителя она, как и прежде, описала лишь в общих чертах — лет тридцати семи — тридцати восьми, в хорошем костюме, невысокий светлый шатен или блондин, носит темные очки. И, что самое интересное, она сказала: «Похоже, Мелисса была с ним знакома».

— Неужели?

— По ее словам, Мелисса совсем не выглядела испуганной, а улыбалась и болтала с водителем, когда садилась с ним рядом. Да, очевидно, они неплохо знали друг друга.

— Она знала водителя? — Лангтон по-прежнему хмурился.

— Да, — повторила Анна. — Поэтому Ивонна сразу отошла. Ведь она хотела с ней объясниться, сказать девочке пару теплых слов, чтобы та убралась с ее «законного пятачка» на перекрестке Олд-Комптон-стрит.

— Что же, мы открыли большую банку с червями. — Лангтон потянулся и дотронулся до ее плеч. — Полнейшая неожиданность и хорошая работа.

— Благодарю вас.

Анна завершила свой отчет только в половине одиннадцатого. Уходя, она заметила, что в кабинете Лангтона еще горел свет. Домой она добралась в половине двенадцатого и, ложась в постель, провела пальцами по фотографии отца.

— Я нашла ее, папа, — прошептала Анна.

* * *

Когда она следующим утром появилась на работе, Льюис держал в руках ее отчет.

— Вам повезло.

— Да, мне тоже так кажется. — Она рассчитывала на другую реакцию. Села за стол и спросила Мойру: — А где шеф?

— В лаборатории. Знаешь, тут намечается поездка в Испанию. Хочешь, чтобы тебя включили в список? Шеф выберет подходящего человека, но могут возникнуть проблемы с покупками в евро.

— В Испанию? Почему в Испанию?

— Нам позвонил полицейский в отставке. Говорит, у него есть информация об убийце. Что-то не верится, мы думаем — туфта. Я его знаю: скользкий тип. Так ты не против, чтобы тебя включили в список?

— Да, разумеется.

Сидевшие в ситуационной украдкой переглянулись. Никто не желал лететь в Испанию. Путешествие означало расходы на самолет, и обернуться туда и обратно предстояло за сутки, не говоря уже о пересадке в аэропорту Лутона.

Лангтон тем временем нетерпеливо расхаживал взад-вперед по коридору судмедлаборатории. Наконец к нему вышел Хенсон в белом халате, снимая на ходу маску.

— Знаете, вы могли бы мне и позвонить.

— Я хотел увидеть своими глазами.

— Что увидеть?

— Тело Мелиссы Стивенс.

Хенсон медленно вынул из большой холодильной камеры ящик с ее трупом.

— Мы до сих пор ждем подробностей о нашествии насекомых.

Лангтон покачал головой:

— Не в этом суть. При вскрытии вы сказали, что у нее съеден кончик языка и, возможно, его откусили лисы. Я не ошибся?

— Да. Мы исследовали содержимое желудка. Она его не глотала.

— А какого размера этот кончик?

— Посмотрите сами.

Хенсон снял с ее головы покрывало. Он воспользовался шпателем, чтобы открыть ей рот, потом взял в руки предмет, похожий на пинцет, и осторожно вытащил им язык Мелиссы.

— Как видите, у него нет кончика и еще чуть-чуть.

Лангтон склонил голову на сторону и посмотрел на Хенсона.

— Вы уверены, что это была лиса или собака?

— Нет, честно признаться, не уверен. И понимаю, куда вы клоните, но сильно сомневаюсь.

— А вы могли бы провести тест?

— Пусть лучше ее для вас протестирует одонтолог. Может быть, ей придется отрезать язык, и вам понадобится согласие ее родителей. Они продолжают звонить как по часам и очень хотят поскорее ее похоронить. Их терпение на пределе, и это объяснимо — они ждут уже несколько недель.

Лангтон уставился на Хенсона.

— Я получу их согласие. Вероятно, скажу, что они смогут забрать ее тело, если разрешат нам провести тесты.

Хенсон вновь накрыл голову Мелиссы покрывалом и убрал ящик в камеру.

— Сделайте это сегодня же, — заявил Лангтон.

Хенсон кивнул. Он не любил признавать ошибки, но знал, что должен воспользоваться шансом. По-прежнему считая, что кончик языка ей откусил человек, он все же допускал — отгрызть его мог и какой-нибудь зверь.

Лангтон с улыбкой распахнул дверь ситуационной. Когда он прикрикнул на сотрудников и потребовал внимания, Анна почувствовала — сейчас он сообщит всей группе, что она выследила Ивонну. Она откинулась на спинку стула и услышала, как Лангтон произнес:

— Поздравляю, сегодня утром мы сдвинулись с мертвой точки.

Вокруг зашептались. Детективы не отрывали глаз от Лангтона, а когда он объявил, что Хенсон протестировал язык Мелиссы, они долго не могли оправиться от шока.

— Если наш киллер вырвал его кончик, на нем, очевидно, сохранились следы его зубов. Семья позволила удалить ее язык. Итак, подождем. А пока что вернемся к семье Мелиссы и выясним, был ли у кого-то из их знакомых голубой «Мерседес-Бенц». Вернемся и к ее бойфренду Раулинзу, опросим ее друзей и поглядим, вдруг они припомнят водителя.

Лангтон выразительно посмотрел на Анну.

— Прошлым вечером мы тоже добились успеха, и это второй прорыв в расследовании. Трэвис выследила звонившую свидетельницу с низким голосом. Ее зовут Ивонна Барбер. Она написала длиннющий отчет о разговоре с этой Ивонной, с разными предложениями, не короче моей руки. Свидетельница убеждена, что Мелисса хорошо знала своего убийцу. Так что мы сумели прорваться и уточнили направление поисков. Задача ясна, давайте действуйте.

После того как Лангтон захлопнул дверь своего кабинета, менеджер офиса поинтересовался, кто же добровольно решил полететь в Испанию. Анна подняла руку, и сотрудники отдела смерили ее долгими недоуменными взглядами.

— Вы выиграли билет, Трэвис. Идите ко мне, и мы займемся вашими документами.

Анна негромко рассмеялась и задумалась, не подыграл ли в ее пользу Лангтон.

Позднее она передала список телефонных звонков в его кабинет.

— Завтра вы поедете в лабораторию вместе со мной, — сообщил Лангтон.

— Нет, я не смогу. Завтра я должна вылететь в Испанию, а вернее, на Мальорку, — удивленно откликнулась она.

— Зачем? С какой стати?

— Буду интервьюировать Барри Сауфвуда в Пальма. Мне крупно повезло.

Лангтон усмехнулся.

— Вы настоящий младенец. Команда решила над вами подшутить, а вы ничего не поняли.

— Простите? — ошеломленно переспросила она.

— Ничего, не обращайте внимания. Вы для этого вполне подходите, куда лучше прочих. Их бы я ни за что не отпустил.

Она в растерянности вернулась к своему столу и нашла там путеводитель на завтрашний день с обозначенными точками маршрута и записку, в которой говорилось, что билет можно взять на столе коротких авиарейсов.

Анна начала читать инструкции, и у нее перехватило дыхание. Ей нужно было добраться до аэропорта за два часа до вылета! То есть выехать из дома в четыре утра! Продолжив чтение, она чуть не задохнулась. Возвратиться в Англию предстояло в тот же день: самолет должен был приземлиться в Лутоне в девять часов вечера. Анна испуганно подняла голову и огляделась по сторонам. Сидевшие в ситуационной по-мальчишески ухмылялись. И она невольно улыбнулась.

— Ублюдки. Как же вы меня подставили! Туда и обратно за один день!

* * *

— Это профессор Хенсон.

Лангтон схватил трубку и выпалил:

— Переведите звонок ко мне!

— Детектив-суперинтендант Лангтон?

— Я вас слушаю.

— Я пригласил «зубного волшебника», и мы с ним обсудили подробности.

— Что?

— Так мы в шутку называем одонтолога. Вы были правы, а я ошибся. И он с вами согласен. Кончик языка ей откусил человек. Правда, у нас есть следы лишь от верхних зубов, но мы сможем воссоздать общую картину, и вы получите точное впечатление.

— Человек?

— Да, — довольно робко подтвердил Хенсон. — Так что теперь вам остается только одно — отыскать убийцу.

— Что же, я над этим работаю. Спасибо, что так быстро связались со мной.

Лангтон повесил трубку. Еще один шаг вперед, хотя он вызывал глубокое беспокойство.

Они по-прежнему не знали, кого им подозревать. Однако у них появилось доказательство, что их убийца вошел во вкус и превратился в жестокого садиста. Нет, он вовсе не залег на дно. Какое там! Чудовище, убившее Мелиссу Стивенс, было активным и готовым к новым преступлениям, жертвы станут множиться до тех пор, пока они его не остановят.