Анна стояла в маленьком кабинете, плечом к плечу с детективами Льюисом и Баролли, а поднявшийся из-за стола Лангтон смотрел на них в упор. Сегодня он показался ей очень элегантным и подтянутым — ему были к лицу серый строгий костюм, накрахмаленная белая сорочка и синий галстук. «И наконец-то он гладко побрился», — подумала Анна, заметив отсутствие привычной тени на подбородке.

Она прислушалась, когда Лангтон отрывисто произнес:

— Мы приведем его сюда сегодня днем. Все согласны, что обращаться с ним нужно будет мягко и осторожно. Начальница хочет, чтобы Дэниэлса допросили тайком, без какой-либо публичной огласки. И только если дальнейшие свидетельства подтвердятся, мы сможем его арестовать. Запомните: на первых порах он просто помогает нашему расследованию.

Лангтон улыбнулся.

— Я не желаю, чтобы вы говорили об этом вашим женам или подружкам и… хм… в вашем случае, Трэвис, приятелю, вы меня поняли? Когда журналисты налетают, как стервятники, на эти дела со знаменитостями, нам всегда труднее работать, а часто даже невозможно. Пока что в шести первых случаях у нас одни косвенные улики, но с Мелиссой дело обстоит немного лучше. И если большинство преступлений совершил Алан Дэниэлс, то их-то нам и нужно раскрыть — все семь убийств.

Анна ощутила воцарившуюся в комнате напряженную атмосферу. На столе Лангтона громоздилось пятнадцать или более видеокассет — фильмы и телесериалы с участием Алана Дэниэлса. Она также обратила внимание на разложенные рядом кино- и тележурналы.

Лангтон указал на видеокассеты.

— Я уже просмотрел большую часть и рассчитываю, что вы займетесь тем же самым. Включите видеомагнитофон в комнате брифингов. Но не увлекайтесь разными фильмами: дело не в них, а в Дэниэлсе, просто отметьте, кого он играет, и поставьте следующую кассету. Запомните: нам нужен он, а не фильмы от начала до конца. Не упускайте из виду, что он — актер. Надеюсь, вы понимаете, с кем нам придется иметь дело. О нем есть кое-какие статейки в «Хелло» и в «О’кей». Советую вам их проверить. Догадались почему? Там описано, как он живет. Вот, например: «У него огромная, дорогая квартира на Куиннз Гейт в Кенсингтоне. И он обитает в ней один. Вход только через парадную дверь, и никакого черного хода в доме нет. Нижний этаж занимают четыре студента из Королевского колледжа искусств. А две женщины из Виктории и музея Альберт проживают на верхнем этаже, над его апартаментами. Однако в настоящее время, кроме него, в доме никого нет».

Лангтон продолжил перечислять им подробности. У их подозреваемого никогда не было «Мерседеса», и он ездил на «Лексусе». Он богат, и на его банковских счетах скопилось свыше двух миллионов фунтов. Он своевременно платит налоги и, по-видимому, является законопослушным гражданином, поскольку у него даже отсутствовали штрафы за неправильную парковку.

По словам Лангтона, им невольно помог театральный агент Дэниэлса. Не подозревая о серьезности сложившейся ситуации, он во всех подробностях сообщил расписание своего клиента и подсказал, где его можно найти. Сейчас Дэниэлс снимается в картине на студии «Пайн Вуд», но скоро у него должен наступить четырехдневный перерыв, и тогда он будет доступен для желающих задать вопросы. Лангтон пообещал с ними встретиться.

Под конец совещания он поделился недавно поступившей информацией: двое полицейских целые сутки продежурили около особняка на Куиннз Гейт. Им были даны указания немедленно доложить, если Даффи, как по-прежнему именовал его Лангтон, вдруг покинет дом. Лангтон собирался подъехать туда к двум часам, зайти к Даффи, представиться и проводить его в отделение.

В ситуационной ощущалась какая-то странная тревога. Лангтон был вынужден поскорее принять решение о причастности Даффи к делу, и до конца дня они вполне могли узнать, удалось ли им поймать подозреваемого.

* * *

Когда Трэвис, Льюис и Баролли спустились в комнату брифинга просмотреть кассеты, Льюис с удивлением обнаружил, сколько фильмов он уже видел. Нет, это не великие блокбастеры, пояснил он, а просто неплохие жанровые ленты.

Анна решила, что следить за взрослеющим у них на глазах Дэниэлсом довольно фантастично. В первых фильмах снимался совсем молодой человек с неокрепшим голосом, однако к началу 1990-х годов голос у него сделался сильным и звучным, с аристократическими интонациями. Похоже, что лучше всего ему удавались роли в исторических, «костюмных» драмах.

Льюис держал в руке пульт и то останавливал кадры, то быстро прокручивал их, не консультируясь с остальными. Внезапно он прекратил показ и признался:

— Я видел этот фильм. Любопытно, что до сих пор его имя не бросалось мне в глаза. А роли становились все больше и значительнее, видите, вот здесь он чуть ли не в каждом кадре. — Льюис вновь щелкнул пультом, и они продолжили просмотр.

— А можно опять приостановить показ и поглядеть на него повнимательнее? Хотя бы в двух-трех кадрах? — с нетерпением проговорила Анна.

— По-моему, вы на него запали, — усмехнулся Льюис.

— Мне просто хочется рассмотреть его получше.

— Странно, почему вы считаете, будто он кинозвезда, если люди вроде меня о нем никогда не слышали? — вставил реплику Баролли.

Через час они переключились на американский мини-сериал «Залив сокола». Постоянное подтрунивание мужчин начало раздражать Анну. Она с облегчением вздохнула, когда Льюис и Баролли решили, что просмотрели уже достаточно и с них на сегодня хватит. Она осталась одна и взяла в руки пульт. Теперь она могла уделить все внимание Алану Дэниэлсу, а его талант был очевиден. Одно его присутствие на экране придавало значимость каждому кадру. Он изыскан, тонко улавливает стиль, и это в нем самое удивительное, догадалась Анна.

Она ускорила темп показа и увидела новую сцену: действие происходило в огромной спальне, окутанной шелками и колыхавшимися занавесями. Дэниэлс сидел на кровати, держа в руках ружье. Его костюм — ботинки для верховой езды, бриджи в обтяжку, рубашка, распахнутая до пояса, и шелковый шарф, свободно свисавший с шеи, — в совершенстве демонстрировал гибкое, мускулистое тело. Когда он неторопливо повернулся, Анна заметила лежавшую позади него женщину — ее темные волосы разметались по подушке. На ней была шелковая ночная рубашка с оборками по плечам.

— И давно ты об этом знаешь? — ласково спросил он.

— С Рождества, — откликнулась она, не открывая глаз.

— Почему же ты мне до сих пор не сообщила?

— Я не знала, как тебе сказать. И боялась тебя потерять. Боялась и не хотела. Прошу тебя, ложись в постель, со мной рядом, ну, еще раз.

Завороженная игрой Дэниэлса, Анна придвинулась поближе. В его сексуальности угадывалась какая-то тайна. Он медленно откинул с шеи шарф, снял его и опустился на колени у кровати, словно собираясь помолиться.

— Подойди ко мне, дорогой, — томно вздохнула девушка.

Когда она распростерла руки, он поднял ружье и выстрелил. Глаза девушки широко раскрылись, и в них застыл страх. Ее кровь забрызгала его лицо и белую рубашку. Он, по-прежнему неторопливо, перезарядил ружье и внезапно повернул его к себе.

Увидев Дэниэлса, заснятого крупным планом, Анна словно приклеилась к экрану. В этот момент его глаза наполнились болью, словно у раненого животного. Он уже был готов спустить курок, но помедлил и бросил ружье. А затем прокрался к кровати, приблизившись к телу женщины, лег с нею рядом, нежным движением приподнял ночную рубашку и прижал голову к ее сердцу.

— В последний раз, моя дорогая, — прошептал он, повернулся и поцеловал ее грудь.

Анна подскочила на стуле. Дверь широко распахнулась, и стоявший на пороге Льюис уставился на нее.

— Ага! Вы еще смотрите! Как будто вам первых фильмов не хватило!

Она покраснела, щелкнула пультом и выключила видеомагнитофон.

— Шеф хочет вас видеть.

— Меня?

— Ему нужен женский совет. Он у себя в кабинете.

Она убрала кассету в упаковку, на которой был изображен Алан Дэниэлс с ружьем в руке. Издали он напоминал кого-то из героев «Унесенных ветром».

Льюис по-прежнему маячил у двери.

— Похоже, у вас и Лангтона появился один общий пунктик.

— Ради бога, Майк, прекратите.

— Я бы не стал заходить так далеко, Трэвис, — ухмыльнулся он. — Репутация у него неважная.

— А вы-то что здесь делаете? Он не взял вас в Куиннз Гейт, оттого что вы струсили?

— Господи, нет, конечно. Просто я его друг, — пробормотал Льюис и удалился.

Когда она вошла в кабинет, Лангтон разговаривал по телефону. Он дал понять, что завершает беседу и ей нужно немного подождать. Из его невнятных откликов она смогла уяснить лишь немногое.

— Верно. Да, да. Мы это сделаем. Трэвис и я привезем его сюда.

Он поглядел на Анну.

— Отлично. Благодарю вас. Поговорим попозже. — Лангтон повесил трубку. — На них сейчас давят, и они не желают, чтобы Дэниэлса допрашивали без соблюдения законной процедуры. И, когда мы привезем его сюда, он непременно позвонит своему адвокату.

— Вы хотели, чтобы я поехала с вами? И сказала об этом Льюису?

— Да. Потому что нам нужно работать в стиле «медленно-медленно ловящей добычу обезьяны». Если он не убийца, то мы об этом скоро узнаем. Конечно, он вызовет на помощь разных гребаных советников, и они устроят шоу. Уж он-то наймет адвокатов, и я желал бы прощупать его и расколоть, пока он не начнет игру. Знаете, упрется, будет повторять — «без комментариев», и мы ничего не добьемся.

Лангтон посмотрел на нее в упор.

— У вас от природы так растут волосы или это особая прическа? — Он склонил голову набок.

Анна неловко провела пальцами по волосам.

— Да, они у меня очень непослушные.

— Ладно, пойдите пригладьте их. Мы должны выехать в четверть второго. А заодно позавтракайте, если вы еще не успели.

Она направилась к двери.

— Трэвис? — негромко произнес он.

— Да?

— Что вы думаете об этой киноретроспективе?

Анна смутилась.

— Он талантлив, и ему теперь дают более серьезные роли. Если он — наш убийца, то на его карьере можно будет поставить крест. Мы страшно рискуем. Ну а если он невиновен?

— Да. Вот почему нам надо быть осторожными. На Куиннз Гейт полным-полно особняков, где живут послы и другие большие шишки. Они увидят, как копы окружили соседний дом. Лишь бы нам их не вспугнуть.

— Вы считаете, что он убийца?

— Зачем ломать голову и что-то считать, пока у меня нет доказательств? Ну а вы что чувствуете?

— Честно скажу, не знаю. — Она потупила взгляд. — С его внешностью он мог бы обладать любой женщиной, стоило ему только захотеть. К тому же он связан с этими журналами, а в них списки сотен старлеток. Непонятно, зачем он поставил свое будущее на карту, — тут нет никакого смысла. Но если он психически болен, то, возможно, ведет двойную жизнь и научился маскироваться.

— Он выбрал подходящую профессию для маскировки.

— В этих глянцевых журналах все время пытаются пронюхать, с кем он появляется в городе. Но ни с одной женщиной его не видели. А вдруг он гей? Ведь ему тридцать восемь лет, и он ни разу не был женат. Тогда многое становится ясно.

Лангтон перелистал еще один журнал.

— Лучше прочтите какую-нибудь книгу. Я терпеть не могу эту муру.

Догадавшись, что их разговор закончен, Анна покинула кабинет.

* * *

В час сорок пять минут патрульная машина остановилась у дома Дэниэлса на левой стороне Куиннз Гейт, в конце Кенсингтонских садов. Судя по отчетам двух полицейских, Дэниэлс не выходил из дома, они видели его утром в окне первого этажа.

Лангтон чуть заметно улыбнулся Анне и провел ее по каменным ступенькам большого, украшенного колоннами входа в элегантное здание. К звонкам других этажей были прикреплены таблички с именами остальных жильцов, однако Дэниэлс никак не обозначил принадлежащую ему часть дома. Лангтон позвонил.

Через несколько минут они услышали бесплотный голос:

— Да?

— Мистер Дэниэлс?

— Да, — вновь, уже более отчетливо произнес голос.

— Это полиция. — Пауза. — Будьте добры, откройте дверь.

Дверь со щелчком отворилась. Лангтон и Трэвис вошли в красивый холл, пахнущий полировкой. Полы покрывала мозаичная плитка, и в центре холла вырисовывалась статуя греческой богини. Там же стоял сверкающий стол красного дерева с аккуратно разложенными письмами. Справа от широкой лестницы, устланной красным ковром, находилась дверь, которая, очевидно, вела в апартаменты Дэниэлса. Они поднялись по ступенькам и обратили внимание на стены, украшенные картинами.

Анна испытала шок, когда вместо заснятого на пленку киногероя перед нею предстал Дэниэлс из плоти и крови. В жизни он оказался несколько иным — выше и стройнее, чем на экране, со светлыми шелковистыми волосами, подстриженными, как решила она, на викторианский манер. Из-за высоких, резко очерченных скул его лицо выглядело совсем худым. Но глаза и теперь производили незабываемое впечатление — сиреневые, с темными длинными ресницами. Он был в черном открытом свитере в стиле поло, выцветших джинсах и старых вельветовых тапочках с вышитой золотой монограммой.

— Это вы по поводу парковки?

— Нет. — Лангтон достал свое удостоверение детектива-суперинтенданта. — Я главный инспектор Джеймс Лангтон, а это сержант Анна Трэвис. Нам нужно с вами поговорить, мистер Дэниэлс. Можно нам пройти?

— Я так полагаю, — растерянно отозвался Дэниэлс и отошел назад в освещенный коридор. — Проходите.

«Ничто в нем не свидетельствует о незавидном происхождении, — подумала Анна, — ни аристократический тон, ни изысканные манеры». Они проследовали за ним в огромную столовую, где свет падал от стены из тонкого цветного стекла. Анна изумленно осмотрелась. Над обеденным столом висела хрустальная люстра, а по обе стороны камина виднелись выразительные хрустальные бра. Сам стол был не менее двадцати футов в длину, и его окружали стулья с красными бархатными сиденьями.

— Во время концертов в Альберт-холле они всякий раз требуют убрать машины жильцов. Заявляют, будто это незаконная парковка, — пожаловался Лангтону Дэниэлс. — И нам приходится платить. Отвратительно, просто отвратительно.

Лангтон рассеянно кивнул. Анна изучала узор на восточном ковре у нее под ногами, когда Дэниэлс нарушил молчание.

— Сюда, детектив, — с легкой усмешкой произнес он. Анна робко двинулась за двумя мужчинами в гостиную в передней части дома, с окнами, выходящими на Куиннз Гейт. На полированном паркете раскинулись две тигровые шкуры, а на стенах висело несколько полотен знаменитых старых мастеров.

Дэниэлс жестом указал им на диваны и стулья. Анна неловко уселась на белом диване с разноцветными подушками из переливающегося шелка. Она еще ни разу в жизни не видела подобного богатства. Лангтон по-прежнему стоял, не сознавая, что отражается в пятнадцатифутовом зеркале, а Дэниэлс устроился на краю другого, противоположного дивана. Анна не привлекла его внимания. Между диванами находился резной кофейный столик с грудой дорогих журналов и книг об искусстве.

— Все это звучит весьма серьезно. — Дэниэлс приподнял голову и подался к Лангтону.

— Боюсь, что да, — спокойно подтвердил Лангтон. — Мы расследуем серию убийств. И хотим, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

В большой гостиной голосу Лангтона вторило гулкое эхо.

— Да, это куда серьезнее парковки. — Дэниэлс улыбнулся, словно пытался задобрить самого себя. — Могу я вам что-нибудь предложить? Кофе? Чай?

— Нет, спасибо, сэр.

— И убийства произошли в этом районе?

— Да. Вас не затруднило бы проехать вместе с нами в отделение полиции в Квиннз Парк?

Глаза Дэниэлса расширились от удивления.

— А почему, собственно говоря?

— Мы предпочли бы расспросить вас в отделении, а не здесь, дома. Так вы согласны нас сопровождать?

— Конечно, но нельзя ли меня для начала поподробнее проинформировать? Неужели убили кого-то из моих знакомых? Или, может быть, моих соседей?

— Если вы желаете, то можете сразу обратиться к адвокату, — добавил Лангтон.

Дэниэлс с раздраженной гримасой проверил часы. А затем поглядел на Лангтона.

— Вы меня сейчас арестуете?

У Анны сложилось впечатление, будто он полностью забыл о ней, третьем человеке, сидящем в гостиной.

— Мы просто хотим, чтобы вы оказали помощь в расследовании.

— Так вы говорите, я могу знать убийцу? — Алан Дэниэлс не сдвинулся ни на дюйм с софы, на которой он небрежно примостился.

Лангтон не ответил ему, и хозяин дома торопливо предположил:

— Но, по крайней мере, сообщите, о чем вы желаете меня спросить. А не то я сочту ваши действия неприемлемыми. Вам это ясно?

— Я расследую серию убийств, — повторил Лангтон. — И больше ничего сказать вам не могу.

Дэниэлс взъерошил волосы.

— Так вы согласны сопровождать меня и сержанта Трэвис? — не отставал от него Лангтон.

— Довольно зловещее предложение, но если я чем-нибудь сумею вам помочь, то с удовольствием это сделаю. Однако сперва я должен посоветоваться с моим адвокатом.

Дэниэлс приблизился к белому мраморному столу на котором стоял телефон, и начал набирать номер, чуть заметно улыбнувшись Лангтону.

— Кажется, это называется «помощью в расследовании уголовного дела»?

— Вы абсолютно правы, сэр, — неопределенно отозвался Лангтон.

Дэниэлс заговорил с неким Эдвардом. Анна и Лангтон обменялись взглядами. Интересно, что он совсем не нервничал. Вопреки их ожиданиям, единственный возможный подозреваемый отнесся к создавшейся ситуации как к шутке.

— Да, Эдвард. Со мной все в полном порядке. Понимаешь, мне нужен твой совет. Ко мне сейчас явился детектив и хочет, чтобы я отправился вместе с ним в… Какое это отделение?

— В Квиннз Парк, — резким голосом подсказала ему Анна. Лангтон изумленно приподнял брови.

— Речь идет о каких-то убийствах, — продолжил актер. — Он думает, будто я знаю убийцу или жертв. — Дэниэлс принялся объяснять, что они не раскрыли ему ни одной подробности дела и ему непонятно, чего от него добиваются. Но, возможно, визит в отделение полиции пригодится ему в будущем. Дэниэлс повесил трубку.

— Он к нам подъедет. Так что я сейчас обуюсь и буду готов.

* * *

Анна сидела в патрульной машине рядом с Дэниэлсом. Он то и дело звонил по мобильному телефону. В том числе и человеку, с которым обещал встретиться вечером в опере. Актер держался подчеркнуто небрежно, расслабленно и нисколько не волновался.

— Тут кое-что произошло, — мимоходом пояснил он собеседнику, — и я могу задержаться, но ты не беспокойся.

Затем он позвонил прислуге и дал указания по поводу покупки продуктов, а также попросил ее собрать вещи для сухой чистки. Когда он наклонялся и брал в руки мобильник, то старался как можно дальше отодвинуться от Анны. Дэниэлс обратился к ней лишь раз, извинившись, что невольно задел ее ногу.

Они подъехали к отделению и вошли в него через черный ход, надеясь, что не встретят по пути никого из сотрудников. Лангтон оставил Анну в комнате для допросов, а сам покинул отделение, решив дождаться адвоката Дэниэлса у входа.

После телефонных разговоров в дороге Дэниэлс не проронил ни слова. Он явно растерялся в незнакомой обстановке. В комнате стояли стол и четыре стула — по два с каждой стороны. На столе грудой лежали папки, в некоторых были фотографии.

Анна распорядилась, чтобы он сел спиной к двери, прямо напротив нее, и открыла записную книжку. Лангтон еще не вернулся, и у нее возникло впечатление, будто она находится вдвоем с Дэниэлсом целую вечность.

* * *

Эдвардом оказался Эдвард Радклифф, один из самых известных борцов-тяжеловесов в системе правосудия. А его апартаменты были столь же знамениты, как и его репутация.

Лангтон осведомился, не желает ли адвокат побеседовать с ним наедине перед встречей с клиентом.

— Несомненно. Прежде всего мне нужно выяснить, в чем тут суть. По-моему, вы поступаете крайне неэтично.

— Я просто защищаю вашего клиента. Алана Дэниэлса многие хорошо знают, у него есть имя. Поэтому мы не намерены устраивать шумный спектакль и расспросим его, не оповещая прессу и телевидение.

— О чем вы будете его расспрашивать?

— Я веду расследование серии убийств. Последней известной нам жертвой стала Мелисса Стивенс.

— Господи боже! — Адвокат больше не расхаживал у двери.

— Но у нас уже есть шесть других жертв, убитых, как мы полагаем, одним и тем же преступником.

— Немыслимо. Нельзя даже допустить, будто Алан мог быть как-то связан с этими несчастными женщинами.

— Я должен задать ему несколько вопросов. И если он сумеет на них ответить, я его сразу отпущу. Мы запишем разговор и заснимем его на пленку.

— Но вы не предъявите ему обвинение? И не арестуете?

— Это верно, однако я все равно обязан следовать процедуре.

Радклифф тяжело вздохнул и вскоре предложил Лангтону вместе пройти в комнату.

Дэниэлс и Анна ждали их появления и по-прежнему не разговаривали, если не считать, что она любезно спросила, не хочет ли он выпить чаю или кофе, а он не менее любезно отказался и попросил воды. Кассетный магнитофон и видеокамеру принесли в комнату и включили. Лангтон привел туда Эдварда Радклиффа. Дэниэлс встал и крепко пожал руку своему адвокату, севшему с ним рядом. Лангтон устроился около Анны и положил руки на стол. Магнитофон и видеокамеры заработали.

Лангтон назвал время и место, перечислил присутствующих в комнате допросов отделения полиции Метрополитен в Квиннз Парк — он сам, сержант Трэвис, Алан Дэниэлс и его адвокат Эдвард Радклифф.

Дэниэлс посмотрел на Радклиффа. Похоже, его немного озадачили эти формальности, но адвокат заверил клиента, что таков порядок и он имеет право на защиту.

Лангтон продолжил:

— Мистер Алан Дэниэлс согласился помочь нам в расследовании. Он не арестован и явился в отделение полиции добровольно. Мистер Дэниэлс, вам ничего не говорили о…

— Подождите минуту, — запротестовал Радклифф.

— Извините, — разъяснил Лангтон. — Я имел в виду вот что. Если бы вы находились под арестом, то могли бы не говорить ничего, способного нанести ущерб защите при слушании вашего дела в суде. Подобное упоминание стало бы крайне опасным. Ведь любое ваше слово может быть использовано как свидетельство против вас. — Он поглядел на Радклиффа. — Если, конечно, дойдет до этого.

Дэниэлс в замешательстве покачал головой. Пленка на магнитофоне начала крутиться, и он хмуро уставился на нее.

Лангтон немного подождал и задал первый вопрос:

— Мистер Дэниэлс, ваше настоящее имя Энтони Даффи?

Дэниэлс заморгал. И перед ответом тяжело вздохнул.

— Да-да, так меня звали.

Радклифф бросил на него взгляд и что-то записал.

— Вы поменяли имя согласно одностороннему обязательству? Или с помощью какого-то другого метода?

Дэниэлс растерянно откинулся на спинку стула.

— Довольно долгое время мы никак не могли вас выследить. Обращались ли вы в службу записей актов рождений, смертей и браков для законной регистрации вашего нового имени?

Повисла очередная пауза. Дэниэлс пристально поглядел на свои руки, поднял голову и спокойно ответил:

— Это случилось более пятнадцати лет назад. В то время был другой актер Энтони Даффи. Я не хотел, чтобы нас путали, и поменял имя. Тогда я находился в Ирландии. У них должны сохраниться документы. Да, верно, я урожденный Энтони Даффи. И все было сделано законно.

— Вашу мать звали Лилиан Даффи?

— Да, да, именно так. А уж могу ли я назвать ее матерью или нет, это другой вопрос. Меня воспитали приемные родители.

— Верно ли, что вашу мать убили?

Дэниэлс наклонился.

— А какое это имеет отношение к чему-либо?

— Будьте любезны, ответьте мне на вопрос, мистер Дэниэлс.

— Да. Мне сообщили, что она была убита.

— И вас вызвали на допрос в Главное отделение манчестерской полиции сразу после ее убийства?

— Господи, да мне было семнадцать лет, когда меня туда привели и сказали, что она мертва. Я вас умоляю!

Радклифф по-прежнему что-то записывал. Если услышанное и удивило его, то он ничем себя не выдал.

— Мы оба знаем, что дело не ограничилось вызовом в полицию. Было и еще кое-что, — заявил Лангтон. — Вас арестовали и допросили.

— Но меня тут же освободили. Почему вы об этом вспомнили двадцать лет спустя?

— Вас тогда допрашивали о предыдущей драке с матерью, о том, как вы ее избили?

— Что?

— Ваша мать утверждала, будто вы на нее набросились.

— Нет, это неправда. — Его глаза заблестели от гнева, и он повернулся к Радклиффу. — Меня ни в чем не обвиняли. Какого черта он завел этот разговор, Эдвард? Я пришел сюда с самыми добрыми намерениями.

Радклифф смерил Лангтона холодным взглядом.

— Ваши вопросы связаны с причиной появления тут мистера Дэниэлса?

— Я так полагаю. — Лангтон открыл лежавшее перед ним досье. — Прошу вас, посмотрите на эти фотографии, мистер Дэниэлс, и скажите мне, знакома ли вам хоть одна из заснятых женщин?

Он достал первую фотографию и повернулся к видеокамере.

— С помощью видеопленки я сейчас покажу мистеру Дэниэлсу фотографию Мэри Тересы Бут.

Дэниэлс увидел черно-белый посмертный снимок и покачал головой.

— Нет, я ее не знал, — твердо проговорил он.

Затем ему продемонстрировали одну за другой фотографии Сандры Дональдсон, Кэтлин Кииган, Барбары Уиттл, Берил Виллиерс и Мэри Мерфи. В ответ на очередной вопрос: «Вы знали эту женщину?» — Дэниэлс неизменно качал головой и заявлял, что никогда не был с нею знаком. Он сидел очень прямо, не сдвигаясь с края стула.

— Вы проживали по адресу: Шаллкотт-стрит, 12, в Суинтоне?

Дэниэлс кинул на своего адвоката беспомощный взгляд.

— Просто скажите «да» или «нет», Алан, — посоветовал тот.

— По-моему, да. До четырех или пяти лет и снова после того, как пробыл несколько лет у приемных родителей.

— Вы помните Кэтлин Кииган? Ведь она жила по тому же адресу?

— Я был ребенком. И, конечно, не помню, — огрызнулся он.

— А Мэри Тересу Бут вы помните? Она тоже жила в этом доме.

— Нет, не помню.

— Ну, может быть, вы припомните каких-то женщин, живших там?

— Нет. Я никого не помню. И уже сказал вам: тогда я был слишком мал.

— Спасибо. Не могли бы вы нам сообщить, что вы делали ночью 7 февраля этого года?

Дэниэлс закрыл глаза и вздохнул.

— Когда?

— В субботу, 7 февраля, между одиннадцатью часами вечера и двумя часами ночи.

— Вероятно, спал. Весь февраль я снимался в кино и фактически не выезжал из Корнуолла. Могу специально для вас проверить, но убежден, что так и было.

— Из Корнуолла?

— Да. Там шли съемки нового варианта «Ямайки».

— Я это приму к сведению, если вы сумеете подтвердить, что в тот день находились в Корнуолле.

Дэниэлс ответил, что его агент представит полиции точное расписание. Он недоуменно покачал головой снова повернулся к Радклиффу и заявил:

— Я не в силах поверить, Эдвард. Это немыслимо.

Адвокат ободряюще похлопал его по руке.

Фотографию Мелиссы Стивенс Лангтон положил на стол последней, поверх остальных.

— А с этой девушкой вы знакомы?

Дэниэлс закусил губу.

— Нет, нет. Не думаю. А как ее зовут?

— Мелисса Стивенс.

Дэниэлс пристально поглядел на снимок.

— Нет, я не знаю. Она что, актриса?

— Она была студенткой.

Лангтон собрал фотографии и аккуратно убрал их.

— Вы готовы к тому, чтобы одонтолог сделал слепок ваших зубов?

— Что? — Дэниэлс откинулся на стуле, не поверив услышанному.

— Это становится просто глупо, — раздраженно заметил Радклифф и постучал авторучкой по столу. — Вы привезли сюда моего клиента. Вы его не арестовали. Он ответил на все ваши вопросы. Полагаю, что на сегодня хватит. Ну, разве что у вас иная цель.

Лангтон уверенно объяснил, что если они решили полностью исключить Дэниэлса из числа подозреваемых, им нужно иметь четкое представление о его зубах. Когда Радклифф потребовал рассказать о проверках поподробнее, Дэниэлс дотронулся до его руки и возразил:

— Нет, погодите, Эдвард. Если они хотят меня протестировать, я это сделаю. Убежден, что у них есть серьезные причины, а иначе они бы меня сюда не привезли. Так что я выполню их просьбу и не потрачу время зря.

— Ладно, ладно. Вам еще что-нибудь нужно? — обратился к Лангтону Радклифф.

Через пятнадцать минут Дэниэлсу и его адвокату разрешили покинуть отделение. Актер остановился у открытой двери и окинул Лангтона грустным взглядом.

— Лилиан Даффи была больной женщиной, и я всеми силами старался забыть о своем раннем детстве. И если бы меня не воспитала одна на редкость добрая и отзывчивая семейная пара…

— Мистер и миссис Эллис? — предположил Лангтон.

— Да! — Дэниэлс усмехнулся. — А вы хорошо поработали и раскопали темные пятна в моей биографии.

— А до этого вас опекала Эллен Морган. — Ее имя не оставило Дэниэлса равнодушным, и Лангтон продолжил: — Мы с нею разговаривали.

Подозреваемый понизил голос:

— Что же, тогда вам известно, насколько моя жизнь изменилась к лучшему, когда меня забрали от Лилиан Даффи. Я пытался похоронить свое прошлое. И не думал, что меня так взволнуют эти воспоминания. Однако для меня теперь важнее всего другое — для прессы мое прошлое должно оставаться тайной за семью печатями.

— Таким оно и останется, и никаких причин для огласки нет, — заверил его Лангтон.

— Спасибо, я это оценил. Дело в том, что вскоре я буду сниматься в США, и любая гнусная статейка в прессе, особенно в желтой, которая только сплетнями и кормится, может нанести мне страшный ущерб. Например, я не получу визу, в то время когда моя карьера, по сути, только налаживается. И все затормозится или кончится крахом.

Эдвард Радклифф пробормотал, что им пора идти, и главный подозреваемый, бросив взгляд на Анну, покинул кабинет.

Лангтон снял пиджак и ослабил узел галстука. Анна стояла у двери, наблюдала и пыталась догадаться, что у него на уме.

— Они согласились побывать в стоматологическом отделе лаборатории завтра утром, — закинула она пробный шар.

— Это ничего не даст. Пустая трата времени, — угрюмо возразил Лангтон.

— Почему?

— Он вставил себе зубы. — Лангтон достал сигарету из пачки. — И теперь они у него просто безупречные. Я сразу это заметил, как только увидел его. — Он постучал по своим зубам.

— Может быть, мы обнаружим, когда он это сделал, — предположила она.

— Может быть, — согласился он и больше ничего не добавил. А после паузы распорядился: — Кстати, проверьте-ка его алиби. Съемки в Корнуолле?

— Будет сделано, — откликнулась она, приблизившись к столу. — Вы обратили внимание, как он называл Лилиан — или по имени, или просто «она»? Он не в состоянии произнести слово «мать».

— Да, — устало подтвердил Лангтон и зажег новую сигарету от недокуренной старой.

— По-моему, его речь в конце была хорошо продумана.

— Да, он же чертов актер, — пробормотал Лангтон. — Вероятно, позаимствовал ее из какого-то своего фильма.

— Мы можем позволить Майклу Парксу заняться этой видеопленкой? Посмотрим, какие тайны он в ней откроет.

— Да, — снова пробормотал Лангтон.

— Вы идете? Все собрались в ситуационной и ждут вашего отчета…

— Анна, убирайтесь отсюда, слышите! — вспыхнул он. — Оставьте меня в покое хоть на несколько минут! — Она изумленно уставилась на него. — Давайте уходите поскорее. Ради бога!

Анна вышла, громко хлопнув дверью. «Это уже превратилось в заразную привычку», — мрачно подумала она.

* * *

Через полчаса в ситуационной собралась вся команда. Лангтон появился позднее остальных, усталый и небритый. Настроение у него было подавленное.

— Верно. Мы привезли его сюда. Задали ему вопросы и отпустили. А слепки зубов нам ничего не дадут, он только что вставил себе новые.

Анна подняла руку.

— Да! — Он злобно уставился на нее.

— Дантисты обычно хранят слепки старых зубов, прежде чем сделать протезы и вставить их. Так что мы можем связаться с его…

— Да, хорошо. Вот вы и свяжитесь. Благодарю вас, Трэвис.

Лангтон тяжело вздохнул.

— Нам не хватает свидетельств. По правде говоря, нам нечего ему предъявить. Так что завтра начнем все снова. — Он показал фотографии мертвых жертв. — Мы должны переворошить каждое из этих дел, пока что-нибудь не отыщем. И если нам не удастся, то мы крепко влипнем. «Золотая» группа намерена заслушать рассказ об интервью с Дэниэлсом.

Он поглядел на подчиненных, а они ждали и надеялись.

— Положение у нас незавидное, и мы никуда не продвинулись. Но суть в том, — Лангтон сделал паузу и сунул руки в карманы, — что даже если нашу команду сократят ровно вдвое — а сейчас этот вопрос решается, — я все равно не собираюсь прекращать расследование и сдавать дело в архив. И буду бороться до последнего за эту ситуационную комнату, за наш штаб. Потому что искренне верю — Энтони Даффи, он же Алан Дэниэлс, и есть тот самый убийца.

В ситуационной послышался глухой шепот.

Он грустно и как-то по-мальчишески улыбнулся.

— Нам нужны надежные свидетельства, и тогда мы сумеем доказать это. Так что разделимся с утра на группы — и за работу. А теперь не мешало бы как следует выпить. Приглашаю всех в ближайший паб. Первый раунд за мной.

Анна наконец почувствовала скопившуюся за день напряженность. Она собрала вещи и поняла, что усталость взяла свое, а в пабе ей вряд ли удастся отдохнуть. В этот момент к ней подошла Джин.

— Ну и какой он в жизни? — с видом заговорщицы прошептала она.

Анна улыбнулась.

— Что же, он и правда хорош собой. Живет в фантастической квартире с роскошной мебелью. Обаятелен и умеет держаться. — Она нахмурилась, пытаясь осознать, не ошиблась ли в своих оценках.

— Продолжай, — подбодрила ее Джин.

— Я не могу сразу так глубоко вникнуть. В нем есть что-то загадочное. Словно он знает нечто, неизвестное нам. Какую-то большую, страшную тайну.

— Если босс прав и он убил всех семерых, то страшнее тайны и не придумаешь. — Джин наклонилась к ней поближе. — По-твоему, он сексуален?

— Не уверена. Но глаза у него замечательные. И когда он на тебя смотрит, то, кажется, проникает насквозь.

— Я точно приклеенная сидела у телевизора каждую субботу. Ты даже не представляешь себе, какой я была фанаткой. «Грешный город». Неужели ты не помнишь?

— Я тогда училась в школе, Джин.

— Да и я только кончила гимназию. Надеюсь, что мне удастся его увидеть, хоть мельком. Но как ты считаешь, он привлекателен?

Джин с такой жадностью расспрашивала о нем, что Анне стало ясно: если дело получит огласку и Алан Дэниэлс окажется к нему причастен, им не отбиться от журналистов. В любопытстве Джин было что-то назойливое, и она, несомненно, не одинока — тысячи подобных Джин начнут раскупать утренние газеты с последними новостями о Дэниэлсе. Одни лишь подробности его происхождения вызовут бум в таблоидах, и там их распишут на все лады. Возможно, он не покривил душой, произнося свою прощальную речь, и, конечно, он — человек незаурядный и достоин восхищения, если сумел создать себя заново, отринув тяжкое прошлое. Ну а если информация о его допросе просочится в прессу, то сможет разрушить ему жизнь. Ведь до сих пор он считался ни в чем не виновным.

— Как ты думаешь, это он? — Джин с интересом следила за выражением ее лица.

Анна покачала головой.

— Не знаю.

— А Лангтон, кажется, думает, что мы его нашли, — не отставала Джин.

— Мало ли что мы думаем, — возразила Анна.

— Не надо меня так шпынять, — отпарировала Джин. — Мне просто любопытно знать, что ты чувствуешь.

— Ну, уж если честно, мне было его жаль.

— Ага, значит, ты тоже на него запала?

Анна схватила свой кейс.

— Нет, я на него не запала, как ты выражаешься. И, во всяком случае, не важно, что я чувствую. Это несущественно. Спокойной ночи.

— До завтра, — откликнулась Джин.

Мойра тоже собрала вещи и кивнула в сторону уходящей Анны.

— О чем это вы секретничали?

— По-моему, она положила глаз на мистера Алана Дэниэлса, — прошептала Джин, нагнувшись над их столами.

Мойра хмыкнула, хотя не восприняла замечание Джин всерьез.

— Никаких шансов у нее нет, — таким же шепотом сообщила ей Мойра. — Ты же видишь, как наша малышка одевается. А к его услугам любая женщина в Лондоне.

— Вряд ли он на нее хоть раз посмотрел. Сильно сомневаюсь, — согласилась с ней Джин. — И с волосами у нее полный беспорядок. С ними нужно что-то делать.

Анна застыла как вкопанная за дверью ситуационной. До нее донесся их смех, когда она сдвинулась с места и спустилась по лестнице, с трудом сдерживая подступившие слезы.

* * *

Она накупила продуктов в супермаркете за углом от дома: кофе в зернах и банки с консервированными супами. Вернувшись к себе, Анна сразу расставила запасы по полкам. Затем настала пора стирки, а вслед за ней она отобрала одежду для чистки, тщетно пытаясь выбросить из головы пренебрежительные отзывы Джин и Мойры. Однако решила проверить свой «рабочий» гардероб и догадалась, в чем было дело: угольно-серая юбка в складку с соответствующим жакетом, две пары темно-коричневых брюк и еще одни, черные брюки.

— До чего же унылые вещи! Чертовски унылые! — пробормотала она. Анна была штатским детективом и сама разработала некое подобие формы. Ничто в ее гардеробе не свидетельствовало о личном стиле, блеске, какой-то изюминке, в том числе и обычные, расхожие туфли. В общем, она одевалась, как старомодная школьная учительница 1960-х годов, с горечью решила Анна.

Но ехидные реплики женщин словно застряли у нее в мозгу, и она снова вспомнила их, когда принимала душ. Мысли метались между ее гардеробом и очередной подходящей возможностью совершить покупки. Она обиделась, услыхав, что́ они думают о ее внешности, потому что это была правда. И пусть Алан Дэниэлс лишний раз не поглядит на нее, с этим еще можно смириться. Куда хуже, что так воспринимает ее едва ли не любой мужчина. В конце концов, после Ричарда Хантера, инспектора в отделе наркотиков Мет, у нее ни с кем не было серьезных отношений, да и его, похоже, больше интересовала деловая партнерша по обходам людных мест, чем молодая женщина, возникшая в его жизни.

Анна села и несколько раз взбила подушки, прежде чем улечься в кровать, но и это ей не помогло. Уснуть никак не удавалось. Она встала, села за стол в своей уютной крохотной кухне, выпила чаю и честно спросила себя, что же с нею произошло?

Затем взяла зеркало и критически оглядела свою прическу. Кошмар, а не волосы. С ними и впрямь нужно что-то делать. Отросли примерно дюймов на пять и, как отметил Лангтон, торчат пучками в самых странных местах. Она задумалась, уж не подстричь ли их покороче, а то они такие густые и, если отрастут еще на дюйм, непременно завьются кудрями, словно у младенца на старой рекламе мыла «Пиарс».

Анна твердо решила подстричься, как только у нее появится свободное время. И ей нужно будет полностью обновить свой гардероб, купив стильную одежду. Нет, ей нельзя превращаться в старомодную школьную учительницу. Когда она вернулась и легла в постель, то по обыкновению дотронулась до фотографии отца и ласково проговорила: «Спокойной ночи, папа».