Лера не поехала провожать Кирилла в аэропорт.

Долгие проводы — лишние слёзы. А Лера и так проплакала всё утро, вдыхая запах, оставшийся на подушке. Она ругала себя на чём свет стоит и за то, что заупрямилась, и за то, что трусиха. Хотя вот что? Что её здесь держит? Что вообще её держит? Упёрлась как благочестивая Джейн Эйр. Хотя Лере-то о чём уже беспокоиться? И нравы не те, и погоды стоят не те, чтобы долгими зимними ночами мёрзнуть одной в холодной постели. Каких только нелепых оправданий не подсказывал изворотливый мозг, чтобы прекратить эти её страдания, чтобы найти лазейку и проскользнуть.

Лера чувствовала себя сладкоежкой на жёсткой диете. И жизненно необходимо сбросить лишние килограммы, и нестерпимо хочется кусочек торта. И надо бы остыть и не делать никаких телодвижений на больную голову, и нет сил опять жить без Кирилла. Одно только успокаивало — внутреннее ощущение правильности принятого решения.

Так, ненакрашенная, с опухшими глазами, и приехала на работу. Плевать! Пусть думаю, что хотят. И вообще сегодня короткий день. Досидеть бы как-нибудь до обеда, а там типа по клиентам — и срулить домой.

Практически все так и сделали, и только они с Дашкой послушно несли предпраздничную вахту. Лера и сама сидела расстроенная, но Дашка выглядела ещё хуже. Всегда энергичная и плюющая в лицо всем невзгодам Дашка — вдруг тоже без макияжа с опухшими класными глазами. Лера не смогла остаться в стороне.

— У тебя что-то случилось? — спросила она осторожно.

— А у тебя? — огрызнулась та.

— Ничего особенного, — пожала плечами Лера.

— И у меня ничего. Особенного.

«Ну, вот и поговорили», — не стала настаивать Лера на откровенности. Но Дашка посидела, молча и отрешённо уставившись в монитор, и вдруг подняла голову.

— Ты меня ненавидишь, да?

— Я?! — опешила Лера. И чуть не выпалила: «За что?»

«Ах, да, Артём!» — вовремя вспомнила она. И удивилась, что даже стала забывать думать о бывшем муже.

— Нет, — уверенно покачала она головой, отвечая на вопрос.

— Но ты же знаешь, да?

— О чём? — на всякий случай спросила Лера. С этой Дашкой никогда не знаешь, чего ожидать.

— О том, что он в больнице?

— Кто? — испугалась Лера, но подумала почему-то про Витю. Память со скоростью киноплёнки откручивала назад вчерашний вечер. Как он шутил, как уезжал сытый и довольный.

— Артём, — ошарашила её Дарья.

— В больнице?! — Лера хлопала глазами, пытаясь осознать услышанное. — В какой больнице? Почему?

— Он сорвался с опоры. Его вчера на санитарном вертолёте привезли. Мне вечером Павлик позвонил.

— О, боги, — Лерино сердце отправилось вскачь бешеным галопом. — Но почему Павлик не позвонил…

Лера не успела задать вопрос — сама же на него ответила: «Потому что я Артёму больше не жена. Поэтому мне и не позвонили».

— Что с ним?

— Перелом позвоночника, повреждения внутренних органов. Он в коме.

— О, боже! — Лера встала, не в силах усидеть на месте. Она и стоять-то не могла. Стала натягивать сапоги, одной рукой держась за грудь: её сдавило, словно поставили сверху и молот, и наковальню. — В какой он больнице?

Дашка ответила и вдруг заплакала. Навзрыд, горько, по-детски.

Лера бросила второй сапог, и так на одну босу ногу, прихрамывая, и дошла до Дашки. Прижала её к себе.

— Ну, ну, — гладила её Лера по спине. Сама Лера ещё была слишком потрясена, чтобы заплакать. Для неё время слёз ещё не наступило. Она должна его видеть. Она должна знать есть ли у него шансы. — Что говорят врачи?

— Ничего определённого. Состояние тяжёлое, но стабильное, — всхлипывала Дашка. — Лер, за что ты с ним так?

— О, господи! — выдохнула Лера, — Вы сговорились что ли? С кем? Как?

Она отпустила Дашку, чтобы выдернуть из коробки несколько бумажных платочков. Протянула.

— С Артёмом, — стала вытирать глаза Дашка. — Ведь он так и не знает, что ты беременная. Я ему не сказала. Но ведь это его ребёнок, правда?

— Ты думаешь, если нашла в моём мусорном ведре тест с двумя полосками, так уже всё обо мне знаешь? — Лера поморщилась и вернулась к своему сапогу.

— Неужели от Неверова? — не моргая уставилась на неё Дарья.

— Отвали! — махнула на неё Лера рукой, натягивая шубу.

— Ты ведь так отомстить решила, да? — уже, справившись со своими эмоциями, начала свой привычный допрос офис-менеджер.

— За что? За то, что сама с ним развелась?

Дашка подозрительно прищурилась.

— Хотя нет. Я смотрела в том календаре. От Неверова ты никак бы не успела забеременеть. Это точно ребёнок Артёма.

— Что же ты его не просветила на этот счёт? — Лера ждала, когда вырубится комп, поглядывая на Дашку искоса.

— Не знаю, — пожала она плечами.

Лера махнула рукой. Кого она спрашивает. Эту врушку. Всё равно же правду не скажет. Да, плевать!

— А откуда ты знаешь Павлика? — спросила Лера уже в дверях.

— Пересекались как-то, — неопределённо качнула Дашка головой.

— У нас дома? Когда я в отпуске была? — осенила Леру догадка. Всплыла перед глазами картинка с грязными бокалами из-под вина. Ведь их было три. Три! А Павлик не пьёт вино, только водку. Как она сразу не догадалась, что четвёртой могла быть девица.

— Но ты не подумай чего, — поторопилась Дашка с оправданиями. — Я-то не против была остаться, но Артём меня выставил. Вручил меня этой визжащей, как недорезанная свинья, Алёне и ручкой помахал.

— Думаешь, мне это важно? — она почти вышла. — Всё, я уехала.

— А что тебе важно, Лер? — заставила её задержаться Дарья, почти выкрикнув в след. — Неверов, у которого в каждом городе по подружке?

Лера вернулась. Зло захлопнула дверь.

— Даш, чего ты добиваешь, а? Что тебе вообще от меня надо? Разрушить мою жизнь? Растоптать всё, что мне дорого? Она и без тебя прекрасно рушится, как видишь. Ты определись уже, кто тебе самой нужен. Неверов, Витя, Артём — кто? Ты не усидишь на двух стульях. Всё равно не усидишь. Тебе самой не противно, что они ноги об тебя вытирают? Даже нет, не ноги. Как резиновую Зину тебя используют. Одну на всех. И ведь не дерутся, смотрю.

— Ой, ой, ой, — скривилась Даша презрительно. — Тебя, можно подумать, не используют. Да не нужен мне твой муж. Забирай, — хохотнула она. — Он теперь никому не нужен.

Лера стиснула зубы, но промолчала, испепеляя её взглядом. Зря она не послушалась тогда Кирилла. Надо было уволить эту сучку к чертям собачьим уже давно.

— И Неверов не нужен. Не трахалась я с ним. Если тебе от этого будет легче. Он всё о тебе заботится. И жёнушка его тоже всё за тобой приглядывает.

— Его жена? — Лера подумала, не ослышалась ли она. — Она-то вообще при чём?

— В смысле при чём? — фыркнула Даша. — Ты вроде как на её добро посягнула. А она его знаешь, как пасёт!

— Что значит пасёт?

— То и значит, что следит. Неусыпно.

— Они даже вместе не живут.

— Ну и что, — Дашка бросила в мусор смятые салфетки. — Зато батя у неё — директор департамента внутренней безопасности. Или как там у нас эта служба называется?

— Отец жены Неверова?

Надо бы начать избавляться от этой привычки переспрашивать, но сегодня явно был не подходящий для этого день.

— А ты думала она сирота?

— Нет, я знаю, что они живут с мамой.

— Ну так вот. А это папа, — хмыкнула Дарья. — Так что, Лерочка, всё она про вас знает. Частично от меня. Частично через папочку.

— А я-то думала, ты за мной по собственной инициативе следишь.

— Знаешь, с работой сейчас плохо. А уж ради такой тёпленькой и не так раскорячишься. Меня как после той гостиницы припугнули, так я и в мусоре у тебя ковыряюсь, мне не трудно. И везде, где надо и не надо, загляну, наивная ты наша. Да ты беги, беги, муж твой бывший поди заждался. Вот сообщишь ему радостные новости про ребёнка, глядишь, и выкарабкается.

— Дура ты, Даша, — рывком открыла Лера дверь. — Злая, завистливая, а дура.

— Ты зато умная, — фыркнула Дашка. — Не уйдёт он от жены. И не надейся. Ради той бабы с Камчи не ушёл и ради тебя не уйдёт. Так что беги к своему бывшему муженьку, кайся. Глядишь, ради ребёнка тебя и простит.

Это было последнее, что Лера слышала. Но подавила в себе желание вернуться и приложить Дашку мордой об стол. Не до неё пока было, совсем не до неё.

В реанимацию Леру не пустили.

Она поговорила с врачом, оставила свой телефон, спросила, не нужно ли что из лекарств, материальной помощи больнице. Доктор, серьёзный спокойный мужчина лет пятидесяти, от всего отказался, но обещал позвонить, когда будут изменения.

Но Лера, конечно, не могла ждать вестей дома. И все праздники ездила и сидела в коридоре в надежде получить разрешение повидаться с Артёмом, но ещё больше с надеждой на хорошие новости.

— Дай угадаю: ты в больнице, — горько усмехнулся Кирилл, когда и на третий день застал Леру в гудящей пустоте лестницы, на которую она вышла с ним поговорить.

— А ты нет? — вздохнула она.

— Настю выписали. Она дома.

— Плачет?

— Не знаю. Я с ней не живу, — ответил он ледяным тоном.

Но Леру и без его холодности пробирал озноб от осознания, что его жене пришлось пережить. Замершая беременность одного из двух эмбрионов. Но удалять пришлось обоих: и живого, и мёртвого. Невозможно сделать операцию иначе.

И это сейчас Кирилл замкнулся в своей замёрзшей раковине мнимого равнодушия. Лера слышала, как он плакал, когда только узнал. Ни один нормальный человек не пожелал бы такого несчастья женщине, а Кирилл был нормальным.

— Есть новости? — спросил он.

— Говорят, рефлексы не нарушены, а значит, несмотря на перелом двух позвонков подвижность будет сохранена.

— Можно сказать, хорошие, — вздохнул он. — Мать его приезжала?

— Даже не хочется про неё говорить. Она у него настолько пустая женщина, что от неё больше вреда. Причитала здесь как на похоронах. Пришлось увести её на хрен. И больше она за все три дня сына и не навестила. Вот если бы я её привезла, вот если бы увезла.

— Она ему точно мать?

— Не знаю, — вздохнула Лера. — Ты как?

— Плохо. Мне теперь всегда плохо. Без тебя. Нет, нет, я не давлю, — добавил он поспешно. — Я понимаю. Тебе сейчас не до меня.

— Как и тебе, Кирилл. Не до меня.

— Я что-то вспомнил, как меня тоже везли на самолёте санитарной авиации. А потом эти спицы, больница, боль, вонь, нестерпимое желание помыться. Поверь, я искренне сочувствую твоему мужу.

— Я верю, Кир. И тебя ведь тоже не бросила тогда жена. А у Артёма, как оказалось, даже матери толком нет. Только я.

— Поэтому я искренне желаю ему скорейшего выздоровления.

— А я твоей жене новой удачной беременности. Почему так случилось? Врачи что-нибудь сказали?

— Ничего определённого. Говорят, что так бывает. Естественное осложнение. Один эмбрион подсаживать ненадёжно, а два — вот такая херня случается.

— Мне жаль. Очень жаль.

Он вздохнул и ничего не ответил.

— А Настя тоже раньше в нашей компании работала?

— Да, в финансовом отделе.

— А почему ушла?

— Решила полностью посвятить себя семье, — усмехнулся он.

Лера поняла, что это значит: начала компанию по разведению детей.

— Ты никогда не говорил про её отца.

— У него давно уже другая семья. Настя ещё в школе училась, когда он ушёл. И они мало общаются. Хотя он её поддерживает.

Что-то Лера не была уверена, что так уж и мало.

— Но он же тоже работает с тобой?

— Да, — ответил Кирилл равнодушно. — Компания надёжная, стабильная, почему бы и нет. Он дольше меня даже работает. Пришёл в отдел безопасности, когда в органах на пенсию вышел, считай, по специальности. А ты, кстати, откуда знаешь?

— Всё та же птичка-невеличка на хвосте принесла.

— Он мужик серьёзный, правильный, принципиальный.

— Тебя послушаешь, так одни хорошие люди вокруг, — усмехнулась Лера.

— А тебя? — улыбнулся он. И замечание его прозвучало так справедливо, что Лере и нечего было возразить. — Кстати, знаешь, я тут вспомнил, где я первый раз заметил ту Варвару. В Стокгольме. На экскурсии по крышам. И я был с Настей. И общалась она больше с моей женой, чем со мной. Что уж потом на неё нашло, не знаю.

— Или на тебя?

— Или на меня, — он тяжело вздохнул. — Только значительно позже.

— Когда? На следующем семинаре или когда ты пригласил её в Альпы?

Он засмеялся.

— А ты настырная. Обожаю Альпы, особенно Швейцарские. Надо будет как-нибудь тебя свозить. Ты умеешь кататься на лыжах?

— Ага, на деревянных, несмазанных, которые нам в школе выдавали на уроках физкультуры.

— Да ты мастер спорта по лыжам!

— А то! — он всё же её развеселил.

Дверь в коридор резко открылась. Лера обернулась на звук.

— Девушка, он очнулся, — махнула ей рукой медсестра.

— Кир, прости, мне надо идти, — засуетилась Лера и даже не услышала, что Кирилл ей ответил, отключилась.

Она вцепилась в горячую руку мужа, всматриваясь в его бледное лицо.

— Малыш, — улыбнулся он, и Лера едва сдержалась, чтобы не заплакать. От счастья.