Лера вышла на улицу, на ходу застёгивая шубу.

Они с Ниной Григорьевной пристроились на крыльце, прямо возле урны, хотя там тоже, наверное, нельзя было курить, но мама Кирилла достала свои тонкие сигареты, щёлкнула зажигалкой.

— Я ничего не понимаю, — призналась Лера.

— Кирилл аннулировал брак, а не развёлся, — Нина Григорьевна сделала глубокую затяжку.

— А так можно было? — вопрос, конечно, прозвучал глупо, но Лера была настолько потрясена, что всё это в голове у неё не укладывалось.

— С этой сучкой даже нужно, — мама Кирилла снова затянулась. Выпустила дым в морозный воздух тонкой струйкой. — Она так долго над ним измывалась, что довела его просто до отчаяния. Ещё чуть-чуть, и он бы, наверное, её убил. Разозлился так, что подал в суд и на расторжение брака, и на признание брака недействительным, и на оставшиеся четыре эмбриона арест наложил.

— Значит, Настя — бывшая жена Степана?

— Они, похоже, и сейчас женаты, — усмехнулась Нина Григорьевна. Махнула рукой с сигаретой. — Это сначала юрист раскопал. Ну, а потом мы уже и Степана разговорили. Оказалось, давно, ещё по студенчеству, Настя со Стёпкой расписались вроде как на «слабо». Типа в шутку. Да по пьяни. В каком-то сельсовете. Ездили к его бабке в деревню на каникулы. Стёпа с председателем договорился, денег дал, он их и расписал. Не знаю, насколько для Насти это было в шутку. А то, что Степан всю жизнь любит эту сучку продажную, тут к той бабке и не ходи. И тоже ведь, дурак, смирился. Она им обоим нравилась одно время, эта шепелявая. Но выбрала Кирилла. Тот не отказался. А Стёпа подумал: у неё к Кириллу чувства — и честно в сторону отошёл.

— Неужели так бывает? — накинула капюшон Лера, чувствуя, что подмерзают уши. — Значит, и девушку поделили, и дружбу удалось сохранить?

— Да, только глупо вышло, — она ещё раз затянулась. — И эти плохо жили. И тот, бедолага, маялся. Ведь так и не женится. А брак этот обещал ей тогда ещё аннулировать. И вроде как всё уладил. Они даже паспорта на всякий случай «потеряли». И думать забыли про тот инцидент, пока Кирилл его не раскопал.

— И ведь даже словом не обмолвился, — покачала головой Лера. — Я думала, он ничего не делает.

— Понимаю, — потушила Нина Григорьевна окурок и обняла Леру одной рукой. — Думала, что он от жены никогда не уйдёт?

— Честно говоря, даже смирилась. Решила, пусть будет как будет. Больной, хромой, женатый. Мне он нужен любой.

— Надеюсь, не передумаешь, — Нина Григорьевна улыбнулась. — А он у меня такой, да. Скрытный. Привыкай. Хоть и говорит много, но делает всегда ещё больше, — она мягко похлопала Леру по плечу. — Это он тебе подарок хотел на Новый год сделать. Смешной такой, документы упаковал, бантик прилепил. Но видишь, как вышло. Дед умер, он решил и с «подарком» повременить.

Они одновременно вздохнули.

— Что-то не могу я поверить, что она из-за денег, — покачала головой Лера. — Столько мучений. Эти беременности, ЭКО. Столько страданий. Столько Кирилл с ней пережил. Неужели всё так…, — Лера всплеснула руками. — Мне никогда не понять.

— И правды мы, наверное, от неё не услышим. Хотя, мне кажется, корысть эта в ней всегда была. Жили они бедненько, считай, без отца. А когда подружились, Степан попроще был. Это Кирилл сразу после института в гору пошёл. А тот всё болтался, в армию сходил, особо зарабатывать и не стремился. Вот эта Настя Кирилла и выбрала. Это потом и отец Стёпы депутатом стал, и сам он за ум более-менее взялся. Хотя, как за ум, — Нина Григорьевна махнула рукой. — Ну, ты же с ним общалась, знаешь.

— Может, и Настя в своих чувствах к нему не сразу разобралась? И любит на самом деле Степана. Может, и с наследством это она задумала с отчаяния?

— Ох, добрая ты Лера, — улыбнулась мама Кирилла. — С наследством, думаю, её дед намеренно настропалил. Он у нас манипулятор знатный был. Он и Кирилл может, когда хочет. Такой сволочью бывает, если его достать, мн-н-н… — протянула Нина Григорьевна даже с восхищением. — Это с тобой он мягкий и пушистый. Летает, а не ходит. Мурлычет, а не говорит.

— А про Варвару вы что-нибудь знаете? — с надеждой спросила Лера, когда в сумке у неё уже завибрировал телефон.

— Про Варвару это, я думаю, он тебе сам всё расскажет, если захочет.

— Мама, — показала Лера на поющий аппарат.

— Ой, — испуганно прикрыла рот рукой Нина Григорьевна. — Я ж ей вчера сказала, что Кирилл женат. Не знала, что она не в курсе, ляпнула. Это же секрет был, что брак аннулировали, а про жену вроде как не секрет.

— Ну, тут я сама виновата, — провела Лера пальцем по экрану. И тяжело вздохнула, готовясь выслушать всё, что думает о ней мама.

И оказалась права.

— Лер, ну как же так? — кипятилась мама, выслушав все остальные Лерины новости вполуха. — А ты знала?

— Всегда знала, мам. С самой первой встречи. Он никогда этого и не скрывал.

— Да, глупо, конечно, было надеяться, что такой парень и ходит свободным. Конечно, женился ещё по молодости лет. Только я-то надеялась, что хоть разведён.

— А это важно? — Лера ждала, что мама не поймёт. Но стало так обидно за Кирилла, и Лера упёрлась.

— Конечно, важно, — вздохнула мама.

— Для кого важно? — сухо, с раздражением спросила Лера. — Для меня неважно. Для него неважно. Для тёти Оли с третьего подъезда важно? Да пошла она в жопу, твоя тётя Оля! Мам, сколько можно жить, оглядываясь на кого-то? Что люди скажут? Что подумают? А людям лишь бы языки чесать.

— Ты меня, Лер, хоть убеждай, хоть нет, а не хорошо это. И ты тоже хороша. Увела мужика. Считай, семью разбила. И вообще, знаешь как говорят? Ушёл один раз, значит и второй уйдёт. Ушёл от жены. Так и с тобой пробудет недолго.

Лера стиснула зубы. Мамина категоричность ранила в самое больное и незащищённое. Все Лерины сомнения, все страхи, вся неуверенность в себе была рождена этими мамиными осуждениями. И Лера понимала, что её уже не исправишь, но и от воззваний этих, основанных невесть на чём, она уже так устала.

— Ну и пусть недолго, — не выдержала она, наблюдая, как Нина Григорьевна провожает юриста со старомодным портфелем, а потом возвращается в здание. — Пусть!

— Пусть, вот и отпусти, — не уступала мама. — А ты себе другого найдёшь.

— А я наивно думала, что он тебе понравился, — грустно вздохнула Лера.

— Он хороший, Лер. Только не твой. Женатый. А ты с одним шесть лет прожила и все псу под хвост. Теперь второго будешь с другой бабой делить. Что это за жизнь?

— Ну, спасибо, мам. Поддержала, — отвернулась Лера к старому гаражу, кособоко склонившемуся к дереву.

— А чего ты от меня ждала?

— Да, ничего, мам. Вот поэтому и молчала. Даже не надеялась, что ты поддержишь или постараешься понять. У тебя всё или чёрное, или белое. Женатый — плохой. Неженатый — хороший.

— А ты о чём у меня думаешь, мне вообще не понять. Развели там себе какие-то страсти мексиканские. Любовь. Страдания. Надо трезвее на жизнь смотреть. Да, женатый — плохой, а неженатый — хороший.

— Я — хороший, — прозвучал над самым ухом голос Кирилл, и Лера от неожиданности вздрогнула.

— Ладно, всё мам. Пока. Я перезвоню, — она отключилась и повернулась к Кириллу. — Что?

Он повернул к ней двумя руками документ.

— Я свободен, счастье моё. Свободен, — смотрел он на неё совершенно безумными от счастья глазами, как будто и сам держал этот документ в руках первый раз — Я же хороший?

— Кирилл, — упала Лера ему на грудь, сминая эту несчастную бумагу. Прижимая его к себе. — Ты лучше всех. Любой. Женатый. Свободный. Ты всё равно лучше всех.

— Я мне казалось, что ты во мне сомневаешься, — он аккуратно вытянул из-под её щеки многострадальный документ.

— А ты во мне?

— Никогда, — обхватил он её руками.

— И твоя жена не беременная?

— Это мы у неё через пару недель спросим. А пока у меня и жены-то нет, — улыбнулся он и приподнял её лицо за подбородок. — Но что-то мне подсказывает, что скоро будет. Ты же выйдешь за меня замуж? Нет, погоди, не так.

Он встал в снег на одно колено и посмотрел на Леру снизу-вверх, словно не видел в жизни ничего прекраснее.

— Лер, выходи за меня замуж. Прости, что у меня нет кольца. Прости, что я не выбрал место романтичнее. Но я так долго ждал, чтобы сказать тебе это. Я просто умру, если придётся ещё ждать.

— Подожди, подожди, не умирай, — спохватилась Лера и полезла в сумку. — Всего пару секунд.

Она непростительно долго ковырялась, доставая спрятанное кольцо.

— Ты ещё жив? — бросила она взгляд на удивлённо разглядывающего её Кирилла.

— Колено уже промокло, и, кажется, я встал в собачью кучу, но что бы ты сейчас оттуда ни достала, обещаю, я дождусь.

— Вот, — протянула Лера кольцо с синим камнем. — Твой дед мне дал. Сказал, что ты сам всё поймёшь.

Кирилл посмотрел на блестевшее на его ладони украшение. Покачал головой, усмехнулся.

— Лер, — поднял он глаза. — Ты теперь не можешь отказаться. Если я надену его тебе на палец, то это уже навсегда.

— Тогда надевай, — улыбнулась Лера.

— Я не шучу. Оно заговорённое, — прищурился он хитро. Но Лера не убрала руку. — Как скажешь.

Ободок кольца сел на безымянный палец, как влитой. Лера охнула, схватилась за сердце. Кирилл испуганно подскочил, чтобы её поймать. Подхватил, безвольно повисшую в его руках.

— Лера! Лера, — тормошил он её в панике, не зная, что делать.

— Видел бы сейчас своё лицо, — приоткрыла она один глаз и улыбнулась.

— Вот ты… сволочь, — выдохнул Кирилл.

— Я согласна, Кирилл. Согласна, — обхватила она его руками. — Я так люблю тебя!

— И я люблю тебя, счастье моё! — перехватил он Леру покрепче. — Пойдём уже маму заберём да поедем, деда помянем. Чувствую, знатная будет вечеринка.

— А остальные? — оглянулась Лера, провожая глазами благословенный гараж. Кто бы мог подумать, что лучшее в её жизни предложение ей сделают у старой покосившейся железяки.

— Я потому и убежал, что они там все ругались. Настя со Стёпой. Мама с Валькой.

И не успели они дойти до крыльца, как оттуда выскочил Степан, в прямом смысле слова вынося на могучем плече колотящую его по спине Настю.

— Отпусти, дебил! — орала она, а Степан снял её с плеча и уронил в сугроб.

— Успокойся, психическая, — Стёпа для верности ещё накинул снега.

— Мне казалось, ты говорил, что жена у тебя невозмутимая, как панда, — замерла в растерянности Лера, глядя, как Степан немилосердно макает Настю лицом в снег.

— Да, но если на неё не находит, — покачал он головой. — Если её разозлить, то только вот так и можно успокоить. Можно ещё врезать хорошенько. Но я бы Степану не советовал. Он один раз ей уже всёк и потом пять лет ждал, пока она его наконец простит.

— И ты знал про них? — скривилась Лера, глядя, как Стёпа держит Настю за шею лицом в снегу.

— Конечно, догадывался, что он к ней неровно дышит и что были у них отношения до меня. Но что такие высокие, — Кирилл прикрыл рукой глаза. Хотя заткнуть не мешало бы уши. Вырвавшаяся Настя поливала Степана отборным матом.

— А Валентина там что делает? — оглянулась Лера на дверь.

— Составляет заявление на апелляцию. Сказала, что будет оспаривать всё. Ну да пусть развлекается. Чем ей ещё теперь заниматься.

— А если оспорит?

— Что оспорит? — отвлёкся Кирилл от живописного зрелища, как Степан перехватил Настю поперёк туловища, и та ещё трепыхалась, но что-то Лере подсказывало, что она сейчас разрыдается в его объятиях. — Акции? Дом? Насколько я знаю своего деда, там комар носа не подточит. А даже если и отсудит, — он махнул рукой.

— Неужели отдашь? — удивилась Лера.

— Ни за что на свете, — уверенно покачал он головой и повернулся к ней лицом, загораживая вид, как эти двое бойцов там целуются. — Отвоюю назад. Своё я мог бы отдать. Дед всегда говорил, что мужик обязан сам заработать, а не разевать рот на отцовское. Я и заработаю. Не сомневайся. А это дед оставил тебе, не мне. Тебе и нашим детям.

Кирилл не успел Леру обнять — прямо на них выскочила всклокоченная Валентина Дмитриевна, надевая на ходу шапку. Пыталась толкнуть Леру плечом, но мало того, что попала в Кирилла, который среагировал молниеносно, так ещё и получила по спине сумкой от Нины Григорьевны.

— Мам, — ужаснулся Кирилл на её растрёпанные волосы, — вы там за вихры, что ли, друг друга таскали?

— Ну, есть немного, — пригладила та свои кучеряшки. — Но в своё оправдание хочу сказать, что она первая начала. — И не смей стыдиться матери.

Она величественно закинула на плечо слегка потрёпанный шарф.

— Мам, я тобой горжусь, — обнял её одной рукой Кирилл и доверительно зашептал в ухо. — Ты только никому не говори, но я тут одной девушке предложение сделал. Ты её не знаешь.

— Неужели она согласилась?

— Ну, ты же в курсе, как я умею уговаривать.

— Ох, Кирюша, не торопишься ли ты у меня?

— Тороплюсь мам. Но я так её люблю, — обнял он второй рукой Леру. — Так долго ждал. Так тяжело к этому шёл. Это такое цельное, закалённое, настоящее чувство…

— От меня-то ты чего хочешь? — улыбнулась мама, перебивая его тираду.

— Скажи, что я молодец.

— Вот подарите мне внука, тогда и скажу, — вздёрнула она нос с вызовом и демонстративно пошла вперёд.

— Вот всегда ты так. И вечно тебе мало, — крикнул ей вслед. — Будет внук, скажешь, внучку подавай!

Он перехватил Леру покрепче.

— Этим мамам вечно всё не так, — вздохнул он то ли в шутку, то ли всерьёз.

— Моя тоже раскудахталась, что ты женат, — вздохнула и Лера.

— И ты не сказала?

— Не-а, — обхватила его Лера поперёк туловища. — Вот из вредности не сказала.

— А знаешь, что, — вдруг остановился Кирилл. — А поехали в свадебное путешествие в Питер?

— А как же Швейцарские Альпы? Париж? — подняла на него лицо Лера. — Я всё помню, ты мне обещал Парижские крыши.

— Счастье моё, все крыши мира теперь в твоём распоряжении. Вся моя жизнь. До самого последнего вздоха я теперь твой, — он подхватил и приподнял её над собой. — И знаешь, что мне хочется сейчас крикнуть?

— Знаю, — уверенно ответила Лера, глядя в его сияющие глаза, — То же, что и мне.

Держи меня, Земля!