Она вышла из туалета. Он ждал.  Не рядом у дверей, что было очень любезно с его стороны, но недалеко. В коридоре у окна. Он предложил свою комнату в качестве гардероба, и она легко избавилась от своего пальто и даже сумки, которая изрядно измотала ей за это долгое утро все руки.

- Не волнуйся, у меня все будет в сохранности, - сказал он, принимая из ее рук ценный груз.

- А должна? – спросила она с улыбкой.

- Думаю, нет, - ответил он, тоже улыбаясь.

Он дошел с ней до дверей столовой, где накрыли стол. Пригласил ее пройти, но она не решалась без него.

- Я сейчас приду, только отнесу твои вещи, - сказал он шепотом ей на ухо и показал на дверь в другом конце коридора.

Она покрылась мурашками и от его голоса, но согласно кивнула и прошла. Одна. Мест свободных не было, но старушки поспешно подвинулись. Подали стакан компота, положили ей на тарелку помаленьку всего, что было на столе. Предложили водку, она отказалась. К счастью, никто и не настаивал. И хоть у нее с утра во рту не было ни крошки, есть не хотелось совсем. Надо было съесть хоть ложечку кутьи, вроде, так принято. Она засунула в рот клейкий рис с изюмом, запила компотом. Старушки тихонько переговаривались. Ева осмотрелась. Одну она помнила с кладбища, одну смутно помнила с детства. Сидящая напротив бабулька в очках наклонилась к Еве поближе.

- А ты не Злотовой ли бабы Шуры внучка? - спросила она, щурясь.

Ева с надеждой оглянулась на дверь, но Дэна не было. Ответить она не успела.

- Надя, так мы о чем говорим-то здесь битый час? – сказала та, что с кладбища, - Что теть Шурина это внучка.

- Погоди, так это какой теть Шуры внучка? – вмешалась третья, совершенно Еве не знакомая.

- Той, в чьем дому сейчас эти староверы живут. Сарычевы, - ответила кладбищенская.

- А я-то смотрю, лицо вроде знакомое, - сказала довольная собой очкастая, - а разве Зина вам какая родственница была?

Ева хотела было ответить. К счастью, и в этот раз за нее ответила разговорчивая Вера с кладбища:

- Конечно, родственница!

На этом ее познания в Евином генеалогическом древе закончились, поэтому Ева ее дополнила:

- Она была дочкой тети Мани, дедовой сестры.

Пока бабки молча, со знанием дела закивали, и стали пережевывать полученную информацию и столовские разносолы, Ева снова посмотрела на дверь. Может время для нее без этого парня шло слишком медленно, но ей, казалось, он что-то сильно задерживается. Она поковыряла солянку. Отломила кусочек котлетки. Ложкой это было делать неудобно, но она помнила, что на поминальный стол вилки не кладут.

- Ты кушай, кушай, - настаивала Надя напротив.

Ева ее вспомнила! Она жила раньше в многоквартирном бараке, что стоял сразу за их огородом. Младший сын у них с детства страдал эпилепсией, а старший еще молодым при каких-то трагических обстоятельствах умер. Она работала почтальонкой, муж пил. Ева еще раз посмотрела на старушку внимательнее. Да, еще у них козы всегда были. Видимо, никого не осталось, раз ее в богадельню взяли. Ева хотела что-нибудь спросить, показать, что она тоже помнит эту когда-то шуструю безобидную тетку, но не знала что.

- А я вот помню у Зины, помидоры такие всегда хорошие были, - неожиданно начала бабка, которая сидела с Евой на одной стороне, поэтому Ева ее даже не видела.

- О, помидоры ее я тоже помню! – ответил ей кто-то, напротив.

- Она говорила, ей семена дети с города привозили. А я у нее как-то брала один помидор на развод, так такая ерунда выросла! – продолжала первая.

- Так они ж, наверно, семена гибридные были, потому и не выросли из помидора, - получила она ответ.

- Может и в этом дело, а вообще я как-то в огороде у нее была, так заметила, она те помидоры парами садила. А я-то по одному! Вот, наверно, ерунда и получилась. Высокие, как сейчас помню, были, да тонкие, а плодов то всего раз-два, да и обчелся. Но у меня те семена еще остались где-то. Надо будет в этом году посеять. Да попробовать по два.

Бабки, в ответ, молча согласно закивали.

«Это, видимо, с поселка, бывшая соседка теть Зины пришла» - сделала вывод Ева.

- А куры у нее какие были! – поддержала разговор та, что помнила про помидоры.

Еве даже интересно стало послушать, но тут в дверях появилась главврач, а с ней, наконец-то, и Дэн.

- Тамара Ивановна, там за вами внук пришел уже, - обратилась Екатерина Петровна к одной из старушек.

- О, а чего это он так рано? – засуетилась она, но встала, начала собираться.

Ева посмотрела на опрятную маленькую старушку, но не узнала. Та откланялась и вышла.

Еву посадили в самом центре длинного стола. И места рядом с ней не было. Она очень надеялась, что Дэн что-нибудь придумает и присядет рядом. Но придумала Екатерина. Она обратилась к старушке в очках:

- Надежда Михална, а вы не забыли, что у Вас сегодня запись к окулисту?

Бабка ахнула и всплеснула руками:

- Так разве ж сегодня вторник?

- Вторник. И, поторопитесь, доктор уже приехал.

Еще минус один. Когда старушка, причитая, поспешно ушла, Екатерина села напротив Евы. Девочка с кухни, в переднике и с подносом, спешно убрала грязные тарелки. Чистые тарелки старушки передали им с Дэном с края стола. И Дэн просто взял освободившуюся табуретку и вклинился слева от Евы. Остальным ничего не оставалось, как подвинуться.

Екатерина Петровна взяла две стопки, налила в них по капле водки и поставила одну перед Дэном, другую перед Евой

- Я не могу, я на работе, а вы там промерзли на кладбище, - пояснила она свои действия, - Надо помянуть, да и стресс снять.

- Да, Вера Пална? – обратилась она к старушке с кладбища, - Поддержите, девочку-то, она только вернулась и сразу в обратную дорогу пришлось.

- Да отчего ж не поддержать, - согласилась Вера Павловна.

И Дэн взял бутылку и прошел, налил по капле всем бабкам, что подставили свои рюмки.

- Ну, пусть земля ей будет пухом! – сказал кто-то.

Ева с рюмкой в руке испуганно смотрела на Дэна. Он кивнул ей, выдохнул, и выпил. Ева сделала то же самое. Горло обожгло, но терпимо. Она хотела запить компотом, но главврач сунула ей кусок хлеба. Пришлось нюхать. Дэн отвернулся от нее, чтобы не смеяться ей прямо в лицо. Екатерина тоже улыбнулась.

- Ты закусывай, закусывай! – сказала она девушке.

- Евдокия Николаевна, вы у нас чего совсем приуныли, - снова обратилась главврач к одной из старушек, что сидела прямо рядом с Евой, - на кладбище что не так вышло?

- Все хорошо, Екатерина Петровна, - ответила она тихо, - и могила неширокая, и опустили мягко.

- Так и земля-то еще не промерзла! – поддержала разговор Вера Пална, - помните прошлой зимой Никитишину когда хоронили, так сутки там костры жгли, два лома, говорят, согнули.

- А чего ж не три? – вставила Екатерина Петровна.

- А может и три, - не поняла иронии старушка, - Не хотелось бы мне зимой умереть, чтоб меня там материли на кладбище, когда могилу будут копать.

- Оно тебе уже не все равно-то будет? Будут тебя материть или нет? – спросила ее Евина соседка.

А Ева вспомнила, что ее бабушка тоже не хотела умирать зимой по той же причине. А умерла в середине декабря. Стоял жуткий холод. В доме не топили. Но, когда Ева приехала, могилу уже выкопали, и Ева так никогда и не узнает, ругали ее рабочие или нет.

Ева очнулась, только когда Дэн снова встал и пошел пополнить старушкам рюмки. Она отломила кусочек котлеты, засунула в рот. Вкусно! Вспомнила, как ловко ела тетя Зина эти столовские котлетки такой же ложкой.

- А сегодня кто готовил? Елизавета Петровна? – неожиданно спросила Ева главврача.

Она удивленно посмотрела на девушку:

- Да ты, я смотрю, не зря приезжала, даже поваров наших знаешь, - улыбнулась Екатерина, - так обе они там сегодня, и Елизавета Петровна, и Лидия Михайловна.

- Я Елизавету Петровну с детства помню, я же, считай, выросла здесь, - неожиданно сказала Ева, - Ну, как выросла? Каждое лето в гости приезжала.

- А, ну, это я знаю. Нам Роман рассказал, - ответила она девушке, - а он, кстати, приходил? - обратилась она в зал, но никто не ответил.

- Вера Пална, Ромка приходил? – обратилась она к всезнающей старушке.

- Да нет, вроде, - встрепенулась она, - Я вот ему покажу, попадется он мне, безобразник! Вон какой синячище набила на руке!

И она стала снимать рукав кофты, чтобы подтвердить свои слова. И бабки вокруг нее заохали, закачали головами.

- Куда ж он слинял, засранец? - стала оглядываться по сторонам главврач, словно надеялась, что он прячется где-то у нее за спиной.

- Ну, давайте, еще по маленькой и я пошла, - обратилась она к Дэну.

Все выпили, начали закусывать. Дэн снова ободряюще кивнул Еве. Ева без подсказки выдохнула, выпила и занюхала уже не целым куском хлеба, как в первый раз, а маленьким, предварительно отломленным кусочком. Кусочек был правильный, но огненная вода пошла не в то горло. Ева сморщилась, в глазах выступили слезы. И этот, сидящий рядом с ней, Ева не знала даже от возмущения как его назвать, опять беззвучно засмеялся. Она, не глядя, стукнула его куда-то в бок. Точнее сказать, она хотела стукнуть, но он увернулся и перехватил ее руку. Екатерина Петровна внимательно смотрела на эту их возню. И, кажется, поняла многое, но вида не показала.

- Ладно, я пошла, сказала она всем. Долго не засиживайтесь. Уже обед пора накрывать.

- Да какой обед то может быть, и так наелись от пуза, - сказал кто-то из-за стола.

- Может, кто наелся, а может, кто и постеснялся прийти, - ответила Екатерина, - Ты на сегодня можешь быть свободен, - сказала она Дэну, глядя на него в упор, - займи чем-нибудь девушку до вечера и проводи на поезд.

Она даже не спросила, не против ли Ева. А вдруг у нее были другие планы? И хоть у Евы не было никаких планов и единственное, чего она хотела, это остаться с Дэном до вечера, а потом желательно до утра, а потом и на всю жизнь, но спросить-то можно было! Но, встретившись взглядом с этой решительной женщиной, Ева поняла, что Святая Екатерина сейчас своим волевым решением сделала счастье Евы - провести весь день с Дэном - из возможного обязательным, и прекрасно знала об этом. Ева ей благодарно кивнула. Даже не подозревая, что тоже самое сделал Дэн.

Старушки хоть и засобирались было уходить, но начали что-то обсуждать и задержались. Дэн    прошелся и налил им еще по капельке в пустые рюмки. Он оседлал табуретку боком к столу и лицом к девушке, налил и себе, и Еве, и старушке справа от Евы.

- Евдокия Николаевна, - обратился он к ней, наклоняясь к столу, и выглядывая из-за Евы, - не переживайте, думаю, Зинаиду Ивановну там уже ничто больше не беспокоит, - сказал он серьезно.

- Да, отмучилась свое, - сказала она тихо, подняла рюмку и выпила.

Он заглянул Еве в глаза, наклонив голову вбок с высоты своей табуретки:

 - Девочка моя, закусывай лучше!

Она посмотрела на него укоризненно.

- Давай, давай, с хлебушком, соляночку!

И хоть ему совсем было и не с руки, он ловко набрал в ложку тушеной капусты с мясом и засунул Еве в рот. Она мычала, возмущаясь, но жевала. А он уже отломил кусочек хлеба и отправил туда же. Потом еще до чего-то дотянулся, кажется, это был ломтик колбаски. Половинку он откусил, остальное скормил Еве. Она попыталась укусить его за палец, он шутливо испугался и отдёрнул руку. Кусочек сыра. И снова он сначала половинку откусил. Когда вторую половинку он засунул ей в рот, она всё же прижала зубами его палец, который он и не собирался убирать. А потом, когда она его отпустила, потряс пальцем в воздухе, подул на него и облизал. Он кормил ее всем, до чего дотягивался. Как ни странно, Ева только сейчас поняла, что действительно проголодалась. И, не смотря на весь этот цирк, ела с удовольствием. В итоге Дэн тоже положил себе уже почти холодной солянки и аппетитно умял ее с парой котлет вприкуску. Ева запивала обед компотом, глядя, как он ест.

Старушки, не торопясь, разошлись. Девочка в переднике составила на поднос и унесла грязную посуду. Они остались одни. Ева подала ему салфетку, он вытер губы, с удовольствием потянулся.

- Знаешь, нужно срочно поменять эти ужасные табуретки на нормальные стулья со спинками. Совершенно невозможно сидеть, - и он встал, подавая Еве руку.

- Полностью согласна, - сказала она, выгибаясь назад после сидения в неудобной сгорбленной позе.

- Пойдем! Хочешь, я покажу тебе деревню? - сказал он.

- Нет, это я покажу тебе деревню, - засмеялась Ева, - я провела здесь почти всю сознательную жизнь. Точнее, каждое лето своей сознательной и бессознательной жизни я провела здесь.

- Я и забыл, что ты считай местная, - миролюбиво сказал он и показал на дверь, пропуская ее вперед.

Девочка с кухни столкнулась с ним в дверях.

- Катерина, передай, пожалуйста, нашим поварам большое спасибо за обед и от всех нас и от меня лично. Все было очень вкусно! И тебе большое спасибо!

Девчушка покраснела и пролепетала чуть слышно:

- Спасибо, Денис Германыч!

Еве было неловко, что она сама не догадалась никого поблагодарить. Она очередной раз посмотрела на Дэна с восхищением.

- Почему она сказала Денис? - спросила она Дэна, когда они уже шли по коридору к его комнате.

Он пожал плечами.

- Ну, твоя покойная тетя называла меня Серега, - и он совсем не грустно улыбнулся.

- А как тебя на самом деле зовут? - спросила Ева.

- Даниэль, - он посмотрел на ее реакцию, - Даниэль Майер. А тебя?

- Ева, - и она остановилась и сделала книксен, - Просто Ева!

- Просто Ева, приглашаю тебя в гости в свое скромное жилище.

И он широко распахнул перед ней дверь.

Она зашла и, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, осматривала его довольно просторную и скромную комнату.

- О, я вижу, ты большой любитель книг, - и она показала на огромные книжные стеллажи.

- О, да! - сказал он, снимая одну из них с полки, - Вот эта, например, моя любимая, - и он почти по слогам, запинаясь, прочитал ее название, - "Краткое руководство по выращиванию бахчевых культур в условиях нечерноземной зоны".

- А я почему-то думала, что ты доктор, - сказала она удивленно.

- Показалось, - отмахнулся он и поставил книгу на место.

Она встала спиной к окну, опершись о подоконник.

- Знаешь, я отдала бы сейчас полцарства за тапочки, - и она тоскливо посмотрела на свои уставшие ноги.

Он пододвинул ей стул.

- Ладно, царевна, садись!

Она с удовольствием села, откинувшись на спинку и вытянув перед собой ужасно уставшие ноги. Он достал откуда-то из-под кровати шлепанцы, поставил их перед Евой, а потом встал на колени и стал расстегивать на ней сапоги. Ноги отекли, и сапоги снимались с трудом. Но он был аккуратен и терпелив. Он снял оба сапога, потом разминая пальцы и разгоняя вверх по ногам кровь, слегка помассировал каждую и засунул в свои большие тапки. Еве было и больно, и приятно одновременно.  У нее действительно очень устали ноги.

- Знаешь, скажу тебе как доктор, тебе не мешало бы прилечь. Нужно восстановить кровообращение, да и просто дать ногам отдохнуть.

Он совершенно серьезно показал пальцем на свою кровать. Она сомневалась.

- Иначе ты не сможешь застегнуть свои сапоги, - и он показал на них несчастных, стоящих посреди комнаты.

Она дошаркала до кровати, волоча по полу ноги в тапках, и аккуратно присела на краешек. Кровать была неожиданно жесткой и под Евиным весом даже не дрогнула.

- Давай, давай, закидывай ноги! Надо вытянуться! – и он положил повыше подушку к деревянному изголовью.

Она подумала, что сопротивляться бесполезно, и была совершенно права. В узкой юбке, которая норовила непременно задраться повыше, она немного поерзала, но все же улеглась и довольно удобно.

- Чай? Или кофе? – спросил Дэн.

- Кофе, - сказала Ева довольно уверенно, а потом добавила, - Или чай?

Он посмотрел на нее пристально:

- Или все-таки кофе?

- Мннн, я не знаю! – сказала она смущенно.

- Ясно, - сказал он спокойно, включил чайник и стал доставать кружки. Еще он достал банку кофе, сухие сливки, сахар кусочками в картонной пачке. Насыпал кофе, сливки, на секунду задержался и повернулся к Еве:

- Сахар?

Она отрицательно покачала головой.

- Я так и думал, - кивнул он самому себе.

Залил все это кипятком, размешал и подал ей, держа за верхний край чашки, чтобы она могла взяться за ручку.

- Спасибо! – сказала она.

- Всегда, пожалуйста! – ответил он машинально и стал наливать кофе себе.

И может от того что больше никто из них пока ничего не сказал и эти слова стали последними перед довольно существенной паузой, Ева все прокручивала и прокручивала их мысленно, особенно делая упор на первое слово. Всегда! Она прикрыла глаза, потому что их опять стало щипать перед непрошеными слезами. Да, она согласна на «всегда»! И было очень жестоко с его стороны дать ей эту надежду. Ей, ничего не просившей, ничего не ждавшей, ни на что не надеявшейся, кроме как просто его увидеть.

Она почувствовала, как он сел рядом с другой стороны кровати. «Нельзя об этом думать! Нельзя вообще ни о чем думать!» – скомандовала она себе мысленно. Пусть все идет, как идет! Ева открыла глаза. Он смотрел на нее спокойно и пристально. Всё то недолгое время, что она провела с ним, казалось, он всегда был спокоен, собран, уверен в себе и всегда точно знал, что делает. Она тоже посмотрела ему в глаза. Ой, нельзя было этого делать!  Но он неожиданно сказал:

- Тебе в какой глаз больше нравится смотреть? В правый или в левый?

И Ева стала попеременно концентрироваться то на одном, то на другом его глазе. Он делал то же самое, наклоняясь к ней все ближе и ближе.

- Один мой друг сказал мне, что по точкам на радужной оболочке глаза можно определить, чем болен человек, - говорил он, рассматривая ее глаза, - и, знаешь, могу тебе честно сказать, что если это правда, то ты… совершенно здорова!

Он занял свое первоначальное место, улыбаясь.

- У тебя, правда, идеально чистая радужная оболочка и совершенно потрясающий цвет глаз, - сказал он.

Она отхлебнула свой кофе.

- Ну, про цвет своих глаз, я уже что-то пару раз слышала, - сказала она, улыбаясь, - а вот «чистая радужная оболочка» слышу впервые. И даже не знала, что ее надо чистить.

- Просто возмутительно! – сказал он, - Неужели мама в детстве ничему тебя не научила? Или кто там тебя воспитывал?

- Да, надо будет высказать маме, что вырастила меня такой неряхой! – согласилась Ева, - Или тому, кто там меня воспитывал!

- А здесь в Сосновке жили мамины родители или папины? – спросил он серьезно.

- Мамины. Я выросла без отца, - сказала она спокойно.

- Несчастный случай? – уточнил Дэн.

- О, нет. Думаю, нет! Тебе случайно не встречались мужчины лет сорока с таким потрясающим цветом глаз? – спросила она, передразнив его интонацию на слове «потрясающий», и показывая на свои глаза.

- Э, дай подумать! – и он склонил голову на руку, и насупил брови, изображая мучительные раздумья, - Думаю, нет. Определенно, нет!

И вернулся к исходному беззаботному выражению лица.

- Но, если вдруг кого встретишь, - продолжала она, - Будь добр, передай ему, что у него есть взрослая дочь.

- Насколько взрослая? – спросил он толи в шутку, то ли всерьез.

- Достаточно взрослая, чтобы простить его, какими бы не были причины, по которым он исчез.

Дэн оживился при слове «исчез».

- Что значит, исчез? Просто испарился и все?

- Ну, почему сразу испарился. Ушел. Просто ушел. Даже записку оставил.

- С извинениями?

- Да, но скорее с пророчеством.

Она замолчала. Он смотрел с нескрываемым интересом.

- Не расскажешь?

- Расскажу, - ответила она, не ломаясь.

Она посмотрела, куда бы поставить кружку, но до стола было далеко, а прикроватной тумбочки не было. Дэн поднялся, отнес кружки на стол, вернулся и забрался на кровать подальше к стене. Его ноги теперь были поперек кровати, ее ноги он положил сверху на свои.

- Мама познакомилась с отцом, когда ей было лет двадцать. Просто на улице. Была поздняя весна. Она как раз заканчивала институт, а что делал он и почему был в этом городе, она так ни разу и не спросила. Они провели вместе незабываемую неделю, как она всегда говорит. Потому что как встретились, так и не расставались больше. Он даже с ней в институт ходил.

Дэн не перебивал. Ева вздохнула.

- Она, даже когда рассказывает, просто светится счастьем. Думаю, им было хорошо вместе. У меня есть единственная фотография, сделанная фотографом в парке, где они вдвоем. К сожалению, она черно-белая. Но они там действительно выглядят очень счастливыми. Ну, а потом он ушел. Она встала утром, а его нет. На столе записка: «Когда-нибудь ты узнаешь, что я тебя действительно любил. Назови ее Ева. Прости, но я должен вернуться!» Все! А потом она узнала, что беременна. А когда я родилась, назвала меня Ева.

- Ты похожа на отца? – спросил Дэн.

- Не очень. Ну, только цветом глаз. Я как родилась с этими синими глазами, так они и не изменились. Хотя все говорили маме, что изменятся и все такое. Но она была твердо уверена, что не изменятся, потому что у отца были такие глаза. Ей никто не верил. Но она оказалась права.

- Она пыталась его найти? – спросил Дэн серьезно.

- Нет, да и как? Да дело даже не в том как, она просто даже не пыталась. Она сказала, что раз он ушел, значит, так действительно было надо. И точка. И ни обиды, ни ненависти, ни сожаления, ничего. Родственники мои неоднократно подозревали даже, что может он колдун какой.

- А ты как думаешь? Кем он был? – спросил Дэн заинтересованно.

- Не знаю!

 Ева поменяла позу, потому что у нее начала затекать спина. Дэн помог ей, подвинув ее ноги к себе поближе, и так и остался их держать.

- В детстве мне нравилось думать, что он инопланетянин или супергерой. В-общем, кем только он у меня не был!

- Спецагентом? – улыбнулся Дэн.

- А как же! Особенно этими… Джей, Кей, - она пыталась припомнить название фильма.

- Люди в черном! – подсказал Дэн.

- Точно! Эти нравились мне больше всех, особенно когда выяснилось, что они еще и во времени путешествовали!

- А как звали твоего отца?

- Эта самая смешная часть истории.  Его звали Пеон, - сказала Ева, улыбнувшись.

- Прости, но ты Ева Пеоновна что ли? – он давился смехом, но, как ни пытался, сдержаться не смог.

- Ну, по сути да, - и ей самой было смешно, - Правда, в паспорте меня записали по-другому.

- Прости, - он вытер слезы, - Боюсь даже спрашивать вашу фамилию, Ева Пеоновна!

И опять заржал. Она пыталась до него дотянуться, чтобы стукнуть, но было неудобно, особенно если учесть, что у него в руках были ее ноги и он активно уклонялся. Но она всё же дотянулась, и лупцуя его по чем зря, приговаривала:

- А фамилия моя слишком известная, чтобы ее называть!

- Иннокентий Смоктуновский! – отвечал он, прикрываясь, - Простите, я не узнал вас в гриме!

В результате этой потасовки, они выяснили, что любили одни и те же старые советские фильмы, а еще что это была жесткая, но очень скрипучая кровать.Наконец, Ева устала и угомонилась. Она так запыхалась, что никак не могла восстановить дыхание. Она сердито отвернулась, демонстративно сложив руки на груди.

- Ева Пеоновна, - позвал он шепотом и, как-бы опасаясь ее, прикрылся рукой.

Она показала ему язык и снова демонстративно отвернулась. Он стал осторожно двигаться к ней с той стороны, в которую она не смотрела. Она делала вид, что не замечает. И когда он практически с ней поравнялся, с возгласом «Ага, попался!», она схватила его руками за шею и стала душить. Он уронил голову на бок и высунул язык, как дохлая змейка, признавая, что она победила. А когда она уже почти поверила в свою победу, перевернул ее на спину и навалился сверху.

И поза получилась, ну, слишком красноречивой. И, нависая над ней, он смотрел ей прямо в глаза. И от его пронзительного взгляда ей не было страшно. Они оба понимали, что если он сейчас ее поцелует, то они уже не смогут остановиться. И он помедлил какую-то бесконечную долю секунды, а потом ее поцеловал…