Про Евдокию Николаевну Купцову Дэн рассказывал Еве стараясь придерживаться хронологии, по которой его знания о бабке постепенно дополнялись все новыми и новыми подробностями. Как он официально приехал сюда под видом ассистента доктора Шейна, с которым они вместе писали большой научный труд о старении человека. Потом Шейн посвятил его в то, что на самом деле он ищет бессмертия, но не для себя, а для своей больной неизлечимой Бирюзовой чумой дочери. Он пересказал ей и заметку некого француза о Бессмертной помещице и рассказал, что Алиенора видела сообщения о Шейне в старых газетах и его подозревали в каких-то незаконных экспериментах, которые он проводил в Домах престарелых. Потом Арсений нашел эти старые газеты и кроме Шейна там упоминается его друг Франкин и вместе с Франкиным они действительно занимались чем-то незаконным. В этом оказалась замешана еще и Волошинская. И, конечно, рассказал ей про Сару, жизнь которой каким-то странным образом переплелась с жизнью Купчихи, и судя по всему представляет интерес для Франкина, а может и для Шейна. Он честно признался, что пока не понимает ни как все это связано между собой, ни чего на самом деле добивается Шейн, ни каким боком здесь прилеплена Волошинская.
А более всего ему совершенно непонятно кто же такая на самом деле его Евдокия Николаевна Купцова и почему она живет так долго и к тому же делит свое тело с душой Сары, умершей много лет назад.
- Теперь ты знаешь обо всей этой истории столько же сколько и я, - подвел он итог в конце своего рассказа.
- Нет, Дэн, я знаю об этом больше чем ты, - удивила его Ева.
И она рассказала ему все что узнала о жизни и способностях старушки Ева из первых рук, то есть лично от самой старушки.
- Теперь я понимаю, что значит эта шаманская способность «прятать» Белых Богов, - сказала Ева, - Мне кажется, что душу Сары она именно прятала, а Франкин, видимо ее нашел. И судя по воспоминаниям Волошинской, он зачем-то ее искал.
- У меня не укладывается в голове, что Волошинская ее внучка, - развел руками Дэн, - Она ведь всячески давала понять, что терпеть ее не может.
- Она и мне дала понять, что относиться к ней неважно, и что она похожа на деда, то есть получается, на мужа Купцовой, - недоумевала и Ева, а еще сказала, что скоро умрет.
- Мне сказала об этом Сара, - сказал Дэн, а Шейн сказал как-то что с точки зрения биологии человеческое тело приспособлено к тому чтобы прожить 120 лет.
- Бабке как раз сто двадцать, Дэн! А какого числа у нее день рождения?
- Ева, так кто-же знает? Ты же сама сказала, что родилась она в нанайском селении и зовут ее как-то там Кококо, - улыбнулся Дэн.
- Кэкэчэн, - поправила его Ева, - Кэкэчэн Елагина. Сама не знаю, как я это запомнила. Знаешь, ты должен меня взять с собой посмотреть на эту Рожь. И на то кладбище, на котором похоронена настоящая Купцова семнадцати лет.
- Я буду даже рад этому, - сказал он, вставая и протягивая ей руку, - Пошли!
Она выдохнула почти машинально и почти сразу они оказались перед лежащей с отсутствующим выражением лица старушкой. Дэн не стал долго задерживаться, прижимая к себе Еву он сразу привел ее в знакомый ему «кинотеатр». Здесь по-прежнему показывали «Рожь» в режиме нон-стоп. И босоногая девочка в белой рубахе бегала по дороге, уходящей в пронзительно-желтое поле. Было темно и только отблески желтого отражались на стройных рядах закрытых мрачных дверей, стоящих как солдаты ровными шеренгами.
- Как ты думаешь, Шейн смог открыть хоть одну из этих дверей? – шепотом спросила Ева.
- Я вообще не знаю, как работают азуры, но мне кажется, нет, иначе я бы ему не понадобился, - так же тихо ответил Дэн.
Ева подергала ближайшую к себе дверь. Закрыто. Она, так же как совсем недавно Арсений пошла толкать все двери подряд. Дэн не пошел, он делал это много раз и знал, что это бесполезно. Прошлый раз старушка была даже в своем уме и то у них получилось так мало. Сегодня же, снова одержимая этим полем, она вряд ли на что-нибудь среагирует и подавно.
- Ну, давай же, давай! – шепотом уговаривала Ева каждую дверную ручку, - Давай, Кэкэчэн, давай!
И вдруг из-под двери, к которой она сейчас обращалась словно блеснул свет, но потух так быстро, что Ева подумала, что ей показалось.
- Кэкэчэн? – снова тихо спросила она. И снова свет на долю секунды загорелся и погас.
- Кэкэчэн! – сказала она громче, и свет загорелся ярче и держался дольше, и она хотела уже открыть эту дверь, когда ей в голову пришла просто сумасшедшая идея.
- Дэн, я знаю, что нужно делать, - сказала она громко, спускаясь к тому месту, где, завороженно глядя на экран так и продолжал стоять Дэн.
- Что? – поворачиваясь к ней спросил Дэн. И Ева не поняла он вообще слышал, что она ему сказала?
- Я, конечно, не уверена, - сказала она, волнуясь, - но хочу попробовать.
Дэн посмотрел на нее удивленно, а она набрала воздуха в грудь и со всей силы крикнула:
- Кэ-кэ-чээээн!
Дэну показалось, что эхо многократно отразило от стен ее голос и хоть звук был не такой красивый как в Пизанском Баптистерии, когда поет один человек, а кажется, что целый хор, но произведенный эффект был куда сильнее. Сначала то там, то здесь из-под разных дверей стал появляться свет, потом стали светиться некоторые двери целиком, потом все это стало моргать, словно перегорающие лампочки, но потом все потухло. И когда Ева, опустив плечи, уже грустно посмотрела на Дэна, и расстроилась, что ничего не получилось, под самым потолком загорелась огромная хрустальная люстра. Дэн на секунду зажмурился от яркого света. Ева опустила глаза к полу, а когда снова подняла, то увидела, что потолок стал куполом, и от этого купола по стенам вниз стекает тяжелая темная краска, обнажая удивительные красочные фрески между массивными мраморными колонами. Дэн оглянулся. Там, где только что был экран, тоже возвышались мраморные стены. И больше ни одной двери.
Ева пошла рассматривать колонны, украшенные барельефами.
- Обожаю храмы, - сказала она Дэну, который к ней присоединился, - Храмы, соборы, церкви, гробницы, а еще замки и библиотеки – моя страсть с детства.
- Тогда тебе точно понравиться, - сказал Дэн и показал рукой вперед, туда, где в «его кинотеатре» когда-то был верхний ряд кресел. Всю стену теперь занимали полки с книгами в старинных кожаных переплетах. И зал продолжал трансформироваться, вытягиваясь в длину, обрастая навесными балкончиками и тяжелыми мраморными лестницами. Ева уже устала идти, тем более что все это было красиво и торжественно, но совершенно непонятно как связано с нанайской шаманкой.
Ближайшие кресла, в которые можно было присесть, находились как раз у стены с книгами, и Ева устало поплелась туда и сразу села. Дэн был выносливее, он не хотел рассиживаться, а достал с полки фолиант больше похожий на небольшую цементную плиту, только красного цвета и положил ее на стол между креслами.
- Надеюсь это не «Жизнеописание пророка Мухаммеда»? – недоверчиво посмотрела Ева на книжищу, - Я помню, в нем что-то около восьмидесяти глав.
Дэн ничего не ответил и просто открыл книгу. В ней были чистые листы. Абсолютно чистые. Он унес эту и принес другую книгу. Она тоже оказалась пустая. И третья. И пятая. Книге на десятой он тоже, наконец, утомился и присел в кресло рядом с Евой.
- Жаль, - сказал он, - Я надеялся хоть что-нибудь узнать об этой старушке настоящего.
- Да, Дэн, именно настоящего! Может она просто сама забыла, что из этого всего настоящее, а что обман.
- Ничего я не забыла, - прозвучал совсем рядом знакомый чуть с хрипотцой голос.
Они невольно повернулись, а старушка в длинном закрытом платье и богатой шали с длинными кистями на плечах, уже разворачивала удобное кресло, бросив на стол пачку недорогих сигарет и зажигалку.
- Рада, что ты не забыла мое имя и так правильно сумела им воспользоваться, - сказала она, усаживаясь и прикуривая сигарету.
Ева не знала, что сказать, она только открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба.
- Мне осталось несколько дней. Я знала, что он попытается меня обезвредить, чтобы не сболтнула лишнего, но я тоже многому научилась за эти годы, - она выпустила упругую белую струю дыма вверх над головами все еще молчавшей парочки, - Антураж, конечно, так себе.
И она сделала рукой с сигаретой небрежный жест, обозначая пространство вокруг.
- Но не будем тратить время зря!
Дэн крутил в руках синюю сигаретную пачку.
- Мне кажется, я видел эти сигареты, - сказал он задумчиво, - Это же подарок, я прав?
- О, да! Это тот самый подарок, благодаря которому я снова лежу там как брюква на грядке. Но я знала, что он с секретом, так что достала его вчера сознательно. Сами того не зная, они сделали только лучше.
И она довольно улыбнулась.
- Но кто они, Евдокия Николаевна? – спросил Дэн.
- Они - это Франкин, кажется, сейчас его зовут Анатолий, и его сообщники.
- Да, Анатолий Платонович, - подтвердил Дэн.
- Сразу скажу, исповедь мне без надобности и перед смертью душу свою я никому изливать не собираюсь и каяться ни в чём не буду. Моя жизнь просто вплелась в эту историю, которая касается всего вашего народа, который вымирает. Я не хотела помогать, и вообще не хотела вмешиваться. Мне все равно одним народом меньше или больше, тем более на земле, на которой меня уже не будет. Но эта девчонка, которая столько лет живет во мне, эта слабая глупая девчонка… Все эти годы она словно дополняла собой мой ужасный характер и там, где у меня много, у нее было совсем чуть-чуть, а там, где мне не хватало, у нее было с избытком. Я лживая, она честная; я бессердечная, она душевная; я вероломная, она преданная. Виленович говорил, что человек может жить до 120 лет, но организм его изнашивается всегда раньше этого доступного ему возраста. И все винят в этом экологию, неправильное питание и вредные привычки. Врачи пытаются лечить тело, а нужно лечить душу! И эта девчонка, что своей чистой душой нивелировала во мне все мои изъяны, дала мне такую возможность. Я - прямое тому подтверждение. Я скоро умру не потому, что мое тело достигнет критической точки в 120 лет, которой так боится Шейн. Я умру, потому что рано или поздно он вытащит из меня эту девчонку, а я слишком к ней привыкла, чтобы просто так без боя с ней расстаться.
Она потушила сигарету в пепельницу, неизвестно, когда появившуюся на столе и тут же достала новую сигарету.
- А как она вообще к Вам попала? – спросил Дэн, пока бабка прикуривала.
- О, не все сразу! Не все сразу, молодой человек! - сказала она снова выпуская струю дыма над их головами, сначала я расскажу тебе о своем даре, и истории своего народа, которая уходит корнями далеко в глубь времен и тесно переплетается с историей вашего народа. Когда-то давно, когда еще каменные наконечники к стрелам делали…
- О, я Вас умоляю! - перебила ее Ева, - И деревянными крючками рыбу ловили! Может обойдемся без сказок?
- А они не сильно далеки от правды, - улыбнулась бабка, - Просто хочу, чтобы вы осознали, как действительно давно это было. Так вот, в то далекое время, предкам наших шаманок не требовалось быть старыми и мудрыми, а по сути просто утратить способность иметь детей, чтобы разговаривать с Богами. В то время каждая женщина нашего рода могла вызвать Белого Бога и даже забеременеть от него. Считалось, что так продолжался чистый род: только благодаря Белым Богам и только от связи с этими Богами. Но дети не всегда рождались похожими на соплеменников, одинаково часто они рождались и похожими на Белых Богов. И тогда Боги их забирали. И Боги злились. Они не хотели смешивать свою кровь с нашей, им не нравилось, что наши женщины так нагло пользовались своими способностями, вызывали их и охмуряли.
- Этой уникальной способностью, как я понял, обладали только женщины, - улыбнулся Дэн.
- О, женщины, вам имя - вероломство! – улыбнулась Ева.
- Да, но женщины наши не были распутны, и были мудры. А Белые Боги так сильно разозлились, когда родился очередной «белый» ребёнок в племени, что обещали истребить весь наш род, если это не прекратится. И женщины предложили не лишать их дара, но позволить им общаться с Богами, когда природа уже откажет им в продолжении потомства. Ведь Боги готовы были нам помогать во всем остальном.
- Но как тогда будет продолжаться чистый род? Без Богов? – не удержалась Ева и перебила.
Бабка не рассердилась, она усмехнулась, но ответила.
- Я же говорю, наши женщины были мудры. Уже тогда они поняли, что не в связи с богами дело и есть в их роду женщины, что не утратят эту способность даже если их дети будут рождаться от их законных мужей, - она посмотрела на Еву исподлобья, и продолжила, повернувшись к Дэну, - И Боги выполнили своё обещание, а они своё. Но однажды, благодаря случайности, они узнали, что могут кое-что еще. Среди Белых Богов тогда шла война, жестокая, кровопролитная. Мы не знаем кто с кем и за что воевал, но однажды к нам попал совсем слабый раненый и умирающий Бог. Пожилая женщина едва успела узнать его имя, как он умер у неё на руках. Еще не остыло его тело, когда за ним спустилась Черный Ангел. Каково же было её удивление, когда она не нашла душу поверженного Бога. Они вернулись целой стаей и обшарили каждый уголок, но она словно испарилась. Они решили, что её забрали людские Боги и улетели разбираться с ними, а тело велели похоронить. Наши люди не знали, как хоронят Белых Богов, но внезапно внутри себя женщина услышала голос, который и рассказал ей и про похороны, и про то, что Душа Поверженного Бога теперь живет в ней. Способность эта в нас сохранилась до сих пор, но стала она редкой и передается только по одной линии. Мы - шаманки с особым даром. Мы все еще можем вызывать Белых Богов, хотя и вы и мы уже давно изменились. Сохранили мы и способность хранить ваши души.
- А что стало с Душой того Поверженного Бога? - спросила Ева.
- А как его звали? - спросил Дэн.
- Говорят, он стал одним из ваших самых главных Богов, и никто и никогда больше не знал, как он выглядит на самом деле. А звали его Ватэс Дукс, - ответила старушка.
- О, великий Ватэс Дукс! – простонал Дэн, - К сожалению, и он и все остальные Боги все равно погибли, видимо в одной из следующих войн.
- Видимо кто-то плохо усваивает уроки истории, - улыбнулась бабка.
- Дэн, ну, конечно! Если он сделал это один раз, что мешало ему потом поступить также и спрятаться в теле какой-нибудь другой шаманки? Может быть он до сих пор жив? - предположила Ева.
- Если что-то знают двое, то это не знает никто, но, если узнает третий – узнает весь мир, - сказал Дэн.
- А Мюллер говорил: что знают двое, знает и свинья! – произнесла Ева слова известной немецкой пословицы в исполнении героя старого фильма.
- Вот именно! Наверняка потом он сам же всем и рассказал, что ему помогла шаманка и бла-бла-бла. И потом наверняка, его именно оттуда и начали искать, - ответил Дэн.
- Да, ведь Франкин знает. Теперь вот знаем и мы. Наверно, это не такой уж и большой секрет, - вздохнула Ева.
- Конечно, - поддержала ее бабка, - Только никто не ищет вашего Ватэса, а моя единственная внучка не сочла нужным рожать детей, и никто не помешал ей это сделать, значит, никому не интересны больше уникальные способности нашего вымирающего рода.
- А как же Франкин? - удивилась Ева.
- Франкину не нужна была я. Франкину нужна была Сара. Я подвернулась ей случайно. И Шейн понятия не имеет, что Райка моя внучка.
- Но как тогда он нашёл Райку? – спросил Дэн.
- Райка попалась ему случайно, совершенно случайно, - сказала бабка, - И Райка здесь вообще ни при чём. Но вы меня совсем сбили, - вздохнула бабка и поплотнее закуталась в шаль.
- Простите, так многое хочется понять, - сказал Дэн, - Так что там с Сарой?
- Да, мне кажется, мы здесь именно из-за Сары, - напомнила Ева.
- Ох уж мне эта Сарка! – сказала бабка и вновь потянулась за сигаретой. Ева поняла, что она не может говорить, если не курит.
- Эх, Сарка, Сарка! – и она снова вздохнула, выдохнув дым.
… В тот год я работала поломойкой в одном научном учреждении. Честно-то говоря, и не в самом учреждении, а в прозекторской, что при этом заведении была. То есть работа у меня была самая что ни на есть грязная, но зато и платили за нее по тем деньгам неплохо. Имел при этой организации свой кабинет и Франкин. Там люди ученые вроде все были, доценты с кандидатами, а грязь разводили похлеще, чем какие неучи. И как какие неприятности по части уборки, так бабку Дусю с прозекторской звали. Ну, там какие неприятности: то разольют что опасное, то в кабинете наблюют. Вот и на этот раз меня позвали убрать битое стекло. Захожу я, а там все в крови. И пол, и диван, и стена, и кругом стекло это битое. Я тогда не знала, конечно, что произошло, да и не моего ума это было дело. Принялась я стекло это сгребать, а её в углу за диваном не сразу и заметила. А она сидит, в комочек сжалась испуганно и даже не плачет. Ну, я в своей жизни многое повидала, меня ни кровью, ни беглецами не испугаешь. А по ней видно, что прячется. Я в ее сторону не смотрю, свою работу делаю, а сама говорю ей тихонько:
- Тебе, милая, может помощь нужна?
Она молчит. Я с веником своим поближе подхожу, снова говорю:
- Ты здесь зря, милая, прячешься.
Она не отвечает. Я тогда веник бросила, подхожу и прямо к ней наклоняюсь:
- Опасно здесь, оставаться, говорю!
Она глаза свои огромные голубые на меня выкатила и спрашивает:
- Вы разве видите меня?
А я говорю:
- А ты ж разве невидимая?
А она отвечает:
-Вообще-то, да.
Я посмеяться над ней хотела, да пожалела, подумала, что головой хворая. Убралась я, стекло вынесла, кровь отмыла и пошла снова в свою прозекторскую. Пускай, думаю, сидит, мне-то какое дело. Только захожу я, а на столе в прозекторской один в один эта девчонка лежит, даже простынею не прикрытая. Я вроде как сначала креститься начала, а потом вспомнила, что все равно в Бога не верю и пошла за ней взад. Уговорила, спустились в прозекторскую. Она к телу своему подошла, но не плачет, смотрит как завороженная.
- Я знаю, он расстроиться, но я не хочу это ему оставлять, иначе он много бед наделает, - говорит она мне и показывает, что на шее у неё висит что-то вроде ожерелья на тонкой цепочке. Вещь вроде грошовая, медная, но ведь последняя воля усопшей, тем более ей кого больше было попросить? Я-то думала, что дух она бесплотный, но это ожерелье на ней как-то держалось, и только руку я к ней протянула и чувствую, словно затягивает ее в меня через руку. Так вся и проскользнула, только цепочка эта осталась у меня в руке. Я ее в карман и за дверь. И вовремя! Что там потом началось! И рыдал он, и Франкина бил, и тело это бездушное обнимал, одним словом, сильно печалился. Я бы может и дождалась чем все закончиться, да только Сара не могла, и мы ушли. Вот с тех пор так и живем вместе, можно сказать, душа в душу…
Бабка замолчала, а Ева боялась пошевелиться, надеясь, что она еще что-нибудь скажет. Но она затушила свою сигарету и за новой не потянулась.
- Но Сара сказала, что умерла во время родов, - недоверчиво нахмурился Дэн.
- Да, она действительно потеряла ребенка. Ей часто кажется, что она умерла уже тогда, вместе с ней, но это не так. Умерла она тремя годами позже. А вообще, когда через сорок лет Франкин меня нашёл, он тогда чуть нас обоих до смерти не залечил, но я всегда умела защищаться, а вот Саре досталось больше. Я хоть и прятала ее от него как могла, но он всегда имел над ней какую-то странную непонятную мне власть.
- А кто рыдал над ее телом? Кто бил Франкина? – спросила Ева
- Я ж разве не сказала? Так Шейн это был! – ответила старушка, - Они ж до этого все дружили, в прозекторской этой вместе в трупаках ковырялись, а потом что-то у них произошло и раздружились, как отрезало. И после её смерти я там недолго проработала, отправились мы с Саркой подальше от этого гиблого места.
У Евы в голове все мысли путались, она никак не могла всю эту информацию увязать с тем что ей до этого рассказал Дэн, а потому даже не знала, что еще спросить.
- А в каком году это было? В каком году Сара умерла? И сколько лет тогда было Шейну? – вмешался Дэн.
- Сарка моя умерла в шестьдесят девятом. Ей было двадцать восемь. И Шейну что-то около того. Да и Франкину.
- А вам не кажется странным, что прошло сорок с лишним лет, а ему сейчас нет и шестидесяти? - снова Дэн.
- О, нет, странным мне это не кажется. Вы ж скачете по времени как блохи по расчёске. Этому я давно уже научилась не удивляться.
- А Вера Пална, Вера Пална тут при чём? - наконец вспомнила Ева что хотела спросить.
- Вот из-за Райки этой я и прокололась. Хотя она того и не заслуживала, зараза! Мне в ту пору как раз сто пятый год пошел, и возраст мой начинал вызывать вопросы, коли паспорт где приходилось предъявлять. А Райка моя директором Дома престарелых в то время работала. В тот Дом престарелых по иронии судьбы и приперся со своими новыми идеями и больным воображением Шейн. Он тогда все был помешан на всяких препаратах, а Райка моя характер свой алчный весь наследовала от деда. Вот он ее и купил. Деньгами, да обещаниями. Она тогда стареть уж сильно начала, шутка ли, а 55 лет, а у него было ей что предложить. Я же туда хотела пристроиться насельницей, заодно и к Райке присмотреться и паспорт себе посвежее выхлопотать. А там у них этот Дом престарелых из двух корпусов состоял. Один большой, главный, где Райка сидела, в городе, а второй корпус типа дачи в лесу стоял. Шейн разместился уютненько в нашем загородном пансионате, сама же Райка появлялась там наоборот редко, всем заправляла там ее заместитель, в отличие от Райки тетка добрая и толковая. Меня как раз она и приняла, а Райка даже фамилию не запомнила, подмахнула подпись в документах, не глядя и все. Шейн же, собака, сразу именно возрастом моим заинтересовался. И запомнил меня, хоть я там и недолго прожила, а сбежала.
- И нашел потом? – уточнила Ева.
- О, да! Его эксперименты там что-то плохо заканчивались. Бабки мерли как мухи. Заинтересовалось начальство столичное, он быстренько сбежал. Райка уволилась.
- А Дом-интернат тот сгорел, - добавил Дэн.
- Да, слышала, - кивнула Купчиха.
- А здесь Вы как оказались? – спросила Ева
- Так как сбежала с того Интерната, так сюда, на историческую свою родину и поехала. Думала здесь-то на окраине мира, меня никто не найдет. Но, не тут-то было! - сказала она и снова потянулась за сигаретой.
- Зачем только они вас преследовали, так мне и не понятно, - сказала Ева.
- Сначала, я думала, что Шейн вспомнил где мы раньше встречались и при каких обстоятельствах. Но понимаю, он меня до сих пор не узнал. Сарка же думала, что это он её почувствовал и начал нас искать из-за неё, - ответила старушка после очередной долгой затяжки.
- А мне Шейн сказал, что интересуется исключительно вопросами бессмертия, - вставил Дэн, - и ваш возраст кажется ему исключительно подозрительным. Только он говорил, что опирается на документальные источники, рассказ одного француза, который описывал странные события, произошедшие с одной помещицей. Вам что-нибудь об этом известно?
Бабка смотрела на него внимательно и сосредоточенно, видимо пытаясь понять или вспомнить известно ли ей что-нибудь об этом. Или думая, стоит ли ему рассказывать то что она об этом знает. Трудно было по ее выражению лица сделать какие-нибудь выводы, поэтому Дэн с Евой просто ждали. Наконец, она решилась.
- А вы с Франкиным общались? – спросила она, совершенно неожиданно.
- А должны были? – ответил Дэн вопросом на вопрос.
- Нет, но вижу, что не общались, - ответила бабка многозначительно, - Жаль! Не дает мне покоя вопрос случайно ли в этих краях оказался Франкин. И как так получилось, что Шейн оказался в аккурат у нас с Сарой на хвосте. Не знаю ничего о французе, но слышала, спорить не буду. Сейчас я думаю, что правда Виленович мной интересовался исключительно из-за возраста. Он про Сару меня и не спрашивал никогда. А вот Франкину наоборот, нужна и Сара и особенно тот предмет что болтался у неё на шее.
- И что это за предмет? – не удержалась Ева.
- Наконец-то мы подошли к тому, ради чего вы здесь, - сказала Купчиха, - я не могу и не хочу отдавать его Франкину. Именно оттого, что он так ему нужен. Именно из-за него он и уморил Сару. Именно из-за него ее преследует. Именно поэтому он его не получит. Пока я жива, этому не бывать.
- А Сара? Вы сказали, что рано или поздно он её выманит из Вас. А значит, рано или поздно, а поговорит с ней, и все узнает, - вмешалась Ева.
- Не выманит, милая, а извлечёт! Это сложно, но он уже близок к цели. А, если бы Сара что-то знала, то и он бы узнал это давным-давно. Только пока между ними и Сарой стою я, ему кажется, что Сара молчит из-за меня.
- Но это не так? – подсказал Дэн.
- Нет, Сара просто не знает, - сказала бабка.
- Но вы хотите, чтобы мы узнали и забрали его? – спросила Ева в лоб.
- О, нет! – улыбнулась бабка, - Was wissen zwei, wisst Schwein!
- Что? – не поняла Ева.
- Что знают двое, знает и свинья, - усмехнулся Дэн.
- Зачем же тогда мы Вам понадобились? Рассказать про то, что Франкин сволочь? – возмутилась Ева, - Если ему нужен этот кулон и он уверен, что она знает, где это находиться, он же будет ее пытать!
- И когда поймёт, что она ничего не знает, пожалеет, что избавился от меня, - оскалилась бабка, и Ева первый раз почувствовала ее настоящий возраст, когда сквозь тонкую кожу на ее щеках, стали видны кости черепа, как у мертвеца.
- Я кажется понял, - сказал Дэн, - наша задача убедить Франкина, что Сара ничего не знает и то что ему нужно он может узнать только у вас. А значит, ему нельзя ни извлекать Сару, ни убивать Вас.
- Но он же убьет Вас, как только узнает то, что ему будет нужно! - подсказала Ева исход всей этой операции.
- Только для этого ему нужно как минимум, вернуть меня в здравую память, а это займет у него немало времени, потому что у него нет противоядия.
- Вы уверены? А если есть? - не сдавалась Ева.
- Если есть, процесс просто пойдет быстрее. Но, если нет, в чём я уверена больше, то вы успеете меня отсюда вывезти и спрятать. - сказала бабка.
- Но если он не знает, как вас вернуть в работоспособное состояние, то как это сможем сделать мы? - не унималась Ева.
- И зачем нам все это вообще? - задал резонный вопрос Дэн.
- Потому что, когда мы с Сарой будем в безопасности, я отдам вам то, что они так старательно ищут. И, я уверена, вам это обязательно понравится, - усмехнулась бабка.
- Значит, вам все-таки совсем не хочется умирать, - грустно улыбнулась Ева.
- Нет, милая, умирать мне не хочется, но и смерти я не боюсь. И чтобы уж совсем у тебя не осталось сомнений стоит ли мне помогать, - обратилась бабка исключительно к Дэну, вставая и нависая над ним угрожающе, несмотря на то, что тон ее голоса был приторно-слащавым, - спроси своего зеленоглазого друга знает ли он что такое "Неразлучники".
И она исчезла так же неожиданно как до этого и появилась
- Господи, я ничего, не понимаю! – Ева села на кровати и потерла виски.
- Я понимаю, что должен срочно поговорить с Арсением, а ещё, что мы непременно должны пообщаться с этим Франкиным, - сказал Дэн, вставая.
- А я? Что все это время буду делать я? – поняла Ева свое зависимое положение и от этой больничной одежды, и от графика больничных процедур в которых она непременно должна участвовать.
- Ты будешь поправляться и ждать меня с новостями, - сказал Дэн, целуя ее быстренько в щеку и исчезая.
- Зашибись! – только и успела она всплеснуть руками, - Он даже не спросил меня, не хочу ли я с ним пойти!?
И хоть она прекрасно отдавала себе отчет, что первый раз знакомиться с его лучшим другом ни с этим гнездом на голове, ни в этой одежде она не пойдёт, а злость её обусловлена скорее бабкиными рассказами, но разозлилась она именно на Дэна. Он обещал, что проведет с ней сегодня весь день, и ответит на все ее вопросы, но забыл про свое обещание и исчез так поспешно, словно… словно… Она пыталась найти подходящее сравнение, но в ее голове крутилось только фраза «словно Васькину побежал спасать». Вчера он действительно исчез так же поспешно. Может это был приобретенный им уже инстинкт врача, а может это в нем что-то врожденное? Ева могла пока только гадать.