Еве казалось, что она закрыла глаза всего лишь на секунду, но, когда она их открыла, на улице стемнело, и невыносимо болела шея. Кое-как она подняла голову из неудобной позы, помогая себе рукой, и у нее это уже почти получилось, когда она услышала его смех.

- Бедная Серая шейка! - сказал Дэн со своего кресла.

- Ммннн, - только и смогла простонать в ответ Ева, - Сколько времени?

- Много, - улыбнулся Дэн.

- Блиин, - Ева пыталась размять затекшую шею.

- Давай я, - Дэн встал и слегка развернув ее к себе спиной начал массировать здоровое плечо.

- Что сказал Арсений, - спросила Ева, прикрыв один глаз от боли и кривившись.

- Ничего. Я у него и не был, и поговорить с ним не смог, он был занят. Обещал, что перезвонит как освободится.

- Где же ты был? - удивилась она.

- Дома.

Его пальцы упругими движениями массировали ей практически продолговатый мозг и Ева чувствовала, что еще пару движений в сторону мозжечка и волосы ее из-за мурашек встанут дыбом во всю их длину, поэтому попыталась стряхнуть его руки. Массаж прекратился, но присев на кровать он начал пропускать сквозь пальцы ее волосы, и мурашки с головы расползлись по всему телу.

- Что нового дома? - наконец собралась с мыслями Ева.

- Дома все по-старому, но я принес кое-что, - и он достал из кармана и передал Еве листок.

Она развернула его, пару секунд вглядываясь в отсканированную копию какого-то рукописного текста и передала его Дэну обратно. Письмо было написано на неизвестном ей иностранном языке.

- Спасибо, но мне эти каракули ни о чём не говорят, - сказала она с легким раздражением.

- Мне тоже. Пока. Это копия записок того француза, где говориться про Помещицу. Я сделал официальный запрос на копию документа, и мне его прислали, но я удовлетворился переводом, который мне дал Шейн и самостоятельно переводить ничего не стал. Но сейчас после рассказа Купчихи про Черных Ангелов, я понял, что ведь, правда, Ангелы должны быть девушками.

- Вообще-то Ангелы должны быть в худшем случае бесполыми, но чаще их изображают мужиками. Белыми, - уточнила Ева. Дэн перестал гладить ее волосы, и она просто положила голову ему на грудь.

- Наши Ангелы всегда девушки, всегда рыжеволосые, и они бывают и Белыми и Черными. Только не по цвету кожи, а по цвету оперения. И Белые и Черные Ангелы выполняют прямо противоположные функции. Белые приносят Души новорожденным малышам, а Черные уводят Души умерших в Замок Кер.

- Как поэтично, - прокомментировала Ева, - Белые Ангелы Жизни и Черные Ангелы Смерти. И если я правильно поняла принцип деления вашей расы по цвету волос, то все они определенно керы.

- Да, - сказал Дэн рассеянно, и Ева поняла почему - он усиленно вглядывался в листок, - не силен я, конечно, во французском, но здесь явно про демонов.

Он ткнул пальцем в какую-то каракулю и показал Еве. Она удивилась, но тоже смогла разобратьdémons. Deux démons.

- Интересно, что именно подразумевала эта дворовая девка, когда рассказывала про двух демонов? – спросил Дэн.

- Кто ж её знает, - вздохнула Ева, - Может они просто в черной одежде были или черноволосые? А кстати есть среди алисангов темнокожие?

- Нет, темнокожих нет. Хоть это можно сказать с уверенностью.

Он помог Еве перелечь на подушку, а сам встал. И очень вовремя. Вошла Губастая с недовольным лицом и шприцом, правда, при виде Дэна лицо ее озарилось милой улыбочкой, которую Дэн не заметил, потому что полез в этот момент за внезапно зазвонившим телефоном. Еву же Губастая тут же припечатала взглядом к кровати и небрежно махнула рукой приказывая предоставить мягкое место для укола. Именно приказывая, и присутствие Дэна в такой не очень приятный для Евы момент ее только порадовало. Но Дэн стоял сначала к ним спиной, а потом, когда Ева, вздохнув, начала переворачиваться, и вообще вышел. Единственным неоспоримым достоинством Губастой как медсестры была невероятно легкая рука. С каким бы настроением она не втыкала иглу, именно после ее уколов нога почти не отнималась и болело всегда меньше. Она сделала свое дело и вышла так и не проронив ни слова. Ева понимала, конечно, за что она ее недолюбливает, но все равно было немножко обидно. Поэтому она тяжко вздохнула и уже вернулась в исходное положение, когда Дэн вернулся.

- Жаль, что ты еще не можешь пойти со мной, - сказал он, тоже вздыхая, присаживаясь на самый краешек ее кровати, - Я бы познакомил тебя с моими друзьями.

- А откуда бабка знает про твоего друга? – спросила Ева, - И про то, что у него зеленые глаза? Или ты их знакомил?

- Если бы! – хмыкнул Дэн, - Я ему про нее рассказывал, а вот она по-хорошему не могла его видеть… если только…

- Если только что? – у Евы была версия, но она хотела знать, что думает об этом Дэн.

- Я подозреваю, она вообще видит всех нас, когда мы приходим к ней в своем невидимом виде. Я даже уверен в этом! Только умеет не показывать вида, и скрывает это очень ловко.

- Да, она видела Сару, которую видеть была не должна. А вас с Арсением и Изабеллой, видимо, на кладбище. Только мне непонятно, а почему она сказала про Неразлучников спросить именно у Арсения?

- Не нравиться мне что-то уже эта бабка! – в сердцах стукнул по краю кровати Дэн, - И с каждым днем все меньше. Она так много недоговаривает!

- И непонятно что ей вообще на самом деле надо. Если ей нужна была помощь, то почему просто было не попросить? Зачем вся эта торговля с кулоном за ее спасение? То она ради Сары это делает, то ради себя. То хочет наконец, умереть, то мечтает еще пожить. Я, честно говоря, вообще ничего не поняла, - пожала плечами Ева, - Зачем нам вообще вся эта ботва?

- Я тоже пока ничего не понял. И как у нее вообще получается управлять своей памятью, появляться, исчезать и чёрт знает, что ещё. Я теперь даже не знаю, чего ждать от неё, но у меня стойкое ощущение, что она дергает меня за ниточки как марионетку, а мне ничего не остаётся как ей подчиняться, а я этого терпеть не могу.

- Я вообще ещё не успела разобраться толком кто такие алисанги, тут уже какие-то шаманки. А я с детства загадки не люблю и в сказки не верю, поэтому чувствую себя мягко говоря, странно, - Ева развела руками, она и правда, ничего не понимала.

- Мне жаль, что я невольно втянул тебя во все это, - он смотрел на неё виновато, и Еве было невыносимо видеть этот взгляд, она опустила глаза, - Я могу… я постараюсь больше не втягивать тебя в это… наверно… если ты не хочешь.

- Нет, ты не можешь! Уже не можешь! - сказала она решительно, - И знаешь, плевать на этот больничный халат, я хочу знать, о чём вы будете разговаривать с Арсением из первых рук, а не в твоем вольном пересказе.

Он грустно улыбнулся и потянув за руку просто прижал ее к себе. Крепко и уверенно. И от его запаха, от его тепла, от его близости, уже такой знакомой и ещё такой неожиданной хотелось плакать или смеяться, или и смеяться, и плакать одновременно. Чувства переполняли её, и она не могла с ними разобраться, и их было слишком много, чтобы она могла думать о чём-то ещё. Она просто прижалась к нему и сейчас как никогда была близка к тому чтобы продать душу дьяволу за возглас «остановись мгновенье!» лишь бы оно длилось вечно. Но никто ничего не предлагал ей за ее душу.

- Мне очень понравилась твоя решительность, но, прости, я уже с Арсением поговорил, - сказал он тихонько.

- Но…, - она отпрянула, - когда? И что он тебе рассказал?

- Только что, - он снова прижал ее к себе, - Не расстраивайся, он знает не больше, чем я. Правда, обещал порыться в своих архивах, а у него там терабайты информации, правда, все на бумажных носителях, так что, у тебя будет время поправиться.

- Но давай хоть на кладбище сходим, посмотрим где жила эта настоящая Купцова и чем занималась ненастоящая, - не сдавалась Ева.

- Ты, знаешь, я подозреваю, что бабка в тот день показала нам то, что хотела показать. Тогда она и видела Арсения, и Изабеллу, а меня даже в неинспирированном виде, когда я выдохнул, чтобы зафиксироваться. Боюсь, это ловушка, - ответил Дэн.

- Да не смеши меня, какая ловушка? – снова высвободилась из его объятий Ева, - Она наверняка хочет, чтобы ты что-то увидел или узнал, иначе не стала бы открываться. А может вообще это получилось у вас нечаянно, и бабка поняла, что вы узнаете что-то, чего не следует, а потому давай срочно путать следы.

- Не понимаю, о чём ты, - посмотрел на нее подозрительно Дэн.

- Я сама не понимаю, - улыбнулась Ева, - но всё равно пошли!

- Подожди, - он наклонился и подняв с пола, нацепил ей на ноги тапки, - Вдруг там придется далеко идти, а ты босиком.

- Я в носках, между прочим, - улыбнулась Ева, - Мне их Даша купила.

- Даша у нас молодец, - улыбнулся Дэн и через секунду они уже стояли на заросшем густой травой холме между редкими могилами.

Холм был тот же, время то же – полуденное солнце жарило нещадно, девушка в белом платке, рубахе и длинной черной юбке шагала внизу по пыльной дороге уверенно, не оборачиваясь.

Дэн потянул Еву вниз с холма – следить за девушкой не было нужды он прекрасно помнил дом, в который она зашла – самый большой и нарядный дом в деревне, но Ева любила лазить по кладбищам.

Дэн не пустил ее к тому свежему холмику, что появился здесь совсем недавно, с утра – он подозревал, что семья хоронила ребёнка, и расстраивать Еву ненужной ей информацией не хотел. Он сразу направил её к единственному на этом холме кресту с крышей. И цветы флердоранжа у его основания, и иконка Николая Угодника все было на месте – ничего не изменилось. Ева лишь вскользь глянула на фамилию на табличке, её больше заинтересовало само кладбище, и не обращая внимание на удивление Дэна, она уверенно пошла вправо от могилы, вниз, через небольшой лесок. Оказалось, деревья эти лишь создавали видимость леса, на самом деле именно за ними и начиналось настоящее кладбище.  Не все могилы были отмечены деревянными крестами - где-то лежали гранитные камни с выдолбленными на них фамилиями, где-то стояли небольшие цементные башенки с крестами наверху. Но особо произведений искусства Дэн не заметил пока Ева не ткнула его носом в одно из них. Она завороженно гладила по кучерявой головке ангелочка, примостившегося на краю каменной глыбы и горестно поперевшего рукой пухлую щечку.

- Какой он, оказывается был красивый, - сказала она со слезами на глазах, - Сейчас у него нет крыльев. От этих медных украшений тоже даже воспоминаний не осталось, - и она провела рукой по красивым узорам накладок, которыми дополнительно было украшено надгробие, и по блестящим завиткам низкой оградки, - А вот там будет барельеф девушки.

Она потянула Дэна к пустому месту.

- Наверно, она еще не умерла. Дату на памятнике со временем стало совсем не разобрать. Осталось только имя. Анна.

- Ты хочешь сказать, что была на этом кладбище? – спросил Дэн.

- Конечно! И не раз! Ты сам на нем уже был, - улыбнулась она, - Это же наше Сосновское кладбище. Только самая старая, давно заброшенная его часть.

Она перешла на новое место.

- Видишь, здесь похоронена целая семья. А там, - она показала назад на холм и в нерешительности замерла, - Там, где пока ничего нет, там на всех памятниках будет стоять одна и та же дата смерти. 19 июля 1913 года. Господи, а какой сегодня день?

И ничего не говоря она стремглав понеслась к могиле на холме. Дэн бросился за ней.

- Ноябрь двенадцатого, - сказала она, запыхавшись, - Значит, все эти люди умрут на днях. Я просто уверена, что уже июль. Душно, и клевер, видишь вот этот мелкий белый клевер. Он цветет. В детстве мы называли его «кашка» и ели. А дед всегда отправлялся косить сено в первых числах июля, когда этот клевер, как он говорил, был в самом соку. Вот не думала, что сто лет назад он здесь тоже рос. - сказала Ева, сорвала маленькую рыхлую головку и отправила в рот.

Дэн, который все это время под натиском выдаваемой Евой информации молчал, присел над могилой Купцовой, еще раз внимательно осматривая холм.

- Как ты думаешь, от чего должны умереть все эти люди? – спросил он.

- Я думала, что это какая-то эпидемия. Может тиф, - предположила Ева, - Людей будут хоронить целыми семьями. До нашего времени дожили как раз только общие таблички, где все имена выбиты на одной плите. Семья Платоновых, дата смерти, и дальше имя отчество взрослых, пометка «урождённая такая-то» у женщин, далее имена детей с датами рождения, а самые младшие просто «Иван, младенец», «Лизавета, младенец».

    - От тифа не умирают целыми деревнями в один день, - сказал Дэн и поднялся, - Пошли, посмотрим, что-то мне подсказывает, что без этой мнимой Дуси Купцовой не обошлось.

И они снова пересекли поляну.

Тропинка вниз начиналась прямо под тем местом, где они появились.

- Боже, - удивилась Ева, когда они почти спустились, - этих два валуна доживут до наших времен, и даже, кажется, не станут меньше. Мы называли их «завтрак». Видишь, вот этот похож на яйцо, а этот приплюснутый на булку, даже со складочками теста в центре.

Они спустились вниз и повернулись посмотреть на этот гигантский завтрак на ковре цветущего белого клевера. И Дэн невольно заметил, как хорошо его, стоящего наверху, было видно девушке с дороги. Несмотря на слепящее солнце, несмотря на клубящуюся под ногами пыль.

Они вошли в деревню, и Ева, чувствовавшая себя так уверенно среди могил на холме, сразу как-то заробела. Она боялась гавкающих на них со всех сторон собак, она замирала, как только видела кого-то из людей. В доме, к которому они шли, на натянутых веревках, задранных вверх длинными шестами, висело постиранное белье. Ева сжалась при виде девушки, которая его развешивала, и, если бы не сильные руки Дэна, которые прижали её к себе, она бы уже заплакала от страха.

- Ну, ну, - сказал он ей тихонько на ухо, и они тут же оказались в Евиной такой привычной и уютной больничной палате.

- Прости,- сказала она, садясь на кровати, и размазывая по щекам всё же потёкшие слёзы, - Я даже представить себе не могла, что это так страшно.

- Ничего, - сказал он, садясь рядом, - Первый раз всем страшно.

- Мне казалось, что меня сейчас увидят. Еще эти ужасные шавки, - она горестно вздохнула, и спрятала у него на груди заплаканное лицо.

- Как ты думаешь, что может случиться со всеми этими людьми? Банда головорезов, которая вырежет всех, включая грудных детей? – спросила Ева, всхлипывая.

- Думаю, всё намного прозаичнее. Будет пожар, - сказал Дэн.

- Пожар? Уверен? – она подняла на него испуганные красные от слез глаза.

- Абсолютно. Ты заметила, как сухо? Как потрескалась земля?

- О, летом здесь часто был такой ад. Трава желтела и засыхала на корню.

- А при хорошем ветре, учитывая, что все строения там деревянные, огню ничего не стоит спалить всю деревню дотла. Речка далеко. С колодцев не начерпаешься.

- А ручей? – вспомнила Ева злополучный ручей, и сама же ответила, - Мы до него даже не дошли. Он с той стороны, еще ниже за холмом, где стоит эта деревенька. Мы можем помочь этим людям?

- Тем, чьи имена ты вычитывала всё детство с памятников? – уточнил Дэн.

Она молча покивала, уже заранее зная ответ, и горестно вздохнула.

- Жаль.

- Не расстраивайся, Плакса моя, они всё равно давно уже умерли, - сказал Дэн.

- Не все, Дэн, не все, - она многозначительно покачала головой, - И никакая я ни Плакса!

- Да, чёртова бабка! – воскликнул Дэн.

- Что будем делать? – решительно спросила Ева.

- Будем пытаться поговорить с Сарой, - сказал он уверенно, - Может быть она как-нибудь прояснит ситуацию. Но здесь мне точно понадобиться твоя помощь.

- Я готова, - незамедлительно согласилась Ева, солдатиком укладывая на свою кровать. Ей так хотелось реабилитироваться в его глазах за проявленную в деревне трусость и за эти слёзы.

- Что даже чаю не попьем? – удивился он. Но она отрицательно покачала головой, и он аккуратно взял ее за руку, - Как скажешь!

 Но перенестись они не успели, в коридоре послышались уверенные шаги медсестры – эта Губастая ходила так, словно вколачивала в пол пятками гвозди.

- Дэн, там доктор нужен, - сказала она, заглядывая в палату, и оставаясь стоять в дверях.

- Я сейчас подойду, Катя, - посмотрел на неё Дэн спокойно и выразительно, давая понять, чтобы она оставила их. И хоть она злобно сверкнула глазами, одаривая Еву самым колючим из своих взглядов, Ева ликовала в душе – ей пришлось удалиться.

- Прости, я сегодня дежурю в ночь, - сказал он мягко, - Я вернусь, как только смогу.

- Я буду ждать, - улыбнулась Ева.

И она ждала его так долго, сколько могла. Но он пришёл и сел к ней на кровать, когда ей уже поставили капельницу, от которой ей и так-то всегда хотелось спать, а сегодня зашумело так, словно у неё в голове проложили рельсы, по которым постоянно проносились поезда.

- Дэн, узнай, пожалуйста, что они мне поставили, мне кажется, я сейчас вырублюсь, -  успела сказать ему Ева.

И сквозь какую-то серую муть она видела, что он вышел. В этом странном полуобмороке под грохот вагонов она почувствовала, как сняли капельницу. И где-то уже во сне она видела Екатерину Петровну, и заплаканную Дашу. А потом она видела маму, и мама все время повторяла ей:

- Ева, ты слышишь меня? Ева, проснись! Ева!

Она с трудом разлепила тяжеленные веки. Мама? Нет, главврач!

        - Ева, ты слышишь меня? - настаивала Екатерина Петровна.

        - Дайте поспать! - с трудом сфокусировалась на ней девушка.

        - Дэн, успокойся!  С ней все будет хорошо!  - сказала главврач, а может мама. И Ева больше ничего не слышала.