В ярком свете дня великолепный Замок Иконниковых был еще красивее, чем ночью. День был на удивление теплым и вместо того чтобы сразу идти в дом, Ева пошла побродить по парку, насладиться его великолепием, и воздухом подышать.
Все дорожки были почищены. Под слоем снега угадывались очертания кустов, подстриженных в форме правильных геометрических фигур. Но, несмотря на белизну и свежесть снега, на его фоне античные статуи, установленные по парку, были всё равно белее. Куда убирали снег с широких подъездных дорожек, для Евы было загадкой. Она вспомнила снежные сугробы, нагребаемые дворничихой за зиму вдоль тропинки к подъезду. Представила белоснежные статуи в этих грязных завалах несвежего снега с бычками и жёлтыми разводами, поморщилась и восхитилась, что здесь даже уборка снега была организована красиво. Наверно, снег просто вывозили.
По центру площади перед центральным входом был круглый фонтан. С невысоким бортом и узнаваемой фигуркой Фавна по центру, сейчас он был полон снега. С двух сторон от фонтана тоже стояли белоснежные статуи. Ева подошла к ближайшей из них. Небольшая металлическая пластинка на постаменте у ее ног гласила "Гера. Юнона". Вот так, чтобы без вопросов, имя богини было дано и в древнегреческой и в римской интерпретации. Изящные ступни в сандалиях. "Размер 37-38" - определила Ева на глаз. Она немного отошла, и внимательно оглядев строгую богиню, решила, что, если бы не постамент, который поднимал ее на метр с лишним от земли, то ростом она была бы не выше Евы. Значит, выполнена в "человеческом" масштабе. Приятная такая античная очеловеченность. Она проследила за взглядом безжизненных мраморных глаз. Гера смотрела на статую с другой стороны фонтана. А куда же еще могла смотреть ревнивая Гера? Конечно, на Зевса! Вернее, за Зевсом! Этого бородатого ловеласа трудно было с кем-нибудь спутать. А любвеобильный Зевс, ожидаемо, смотрел в сторону. Можно даже сказать налево. Налево от Геры, и прямо на дорожку, которая огибала дом. Ева, одарив лохматого громовержца недобрым взглядом, по ней и отправилась.
Дом стоял на склоне и дорожка, по которой пошла Ева, оказалась широким пологим спуском, если огибать дом по большему радиусу или небольшой крутой лестницей, если идти ближе к стене. Ева выбрала лестницу, на всякий случай, покрепче держась за перила и внимательно глядя под ноги. Только ступив на ровную поверхность, она позволила себе поднять глаза.
С этой стороны дом выступал в сад большим полукруглый эркером, над которым был открытый балкон с ровными столбиками массивных перил. Таким же полукругом, только большего диаметра, обрамленная такими же перилами, выдавалась вперед площадка перед домом. Пока Ева видела впереди за ней только небо и далекие силуэты деревьев. Но по мере того как она приближалась к перилам, пейзаж становился все шире и разнообразнее. Сначала видны были только заснеженные поля и лес до самого горизонта, но затем появилась река. Она змеей выползала откуда-то из-за леса, и словно специально изогнувшись петлей к подножию этого замка, вновь исчезала где-то за деревьями. У Евы перехватило дыхание от открывающихся перед глазами просторов. А когда она подошла к самым перилам и увидела прямо под ногами симметричные узоры низких подстриженных кустов, воздуха в ее груди не осталось совсем.
- Охренеть! - вырвалось у нее вслух.
"И они живут здесь вдвоем, с поваром и экономкой? В замке, похожем на Версаль?" Евины чувства не вмещались в переполненный эмоциями мозг. Представшая перед ней картина и восхищала, и угнетала ее одновременно. Немного придя в себя, она начала замечать детали. Все те же белые статуи, стоящие по парку и на лестнице, спускающейся вниз широкими пролётами с двух сторон от площадки, на которой она сейчас стояла. Арки, ажурные, полукруглые, изящные, перекрывающие в нескольких местах дорожки. Ева пыталась представить, как все это будет выглядеть весной: широкая синяя лента реки в изумрудном обрамлении полей; белоснежные каменные фигуры в изгибах замысловатых рисунков кустов, покрытых мелкими листочками словно плотным темно-зеленым бархатом; и плетущиеся по перголам розы: красные, белые, розовые, персиковые, желтые. Ева даже закрыла глаза, чтобы представить себе эту картину. Но ее прагматичный мозг лишил ее этой возможности. "В нашем климате не растут розы!" - вспомнила она и, опечалившись, открыла глаза. И эти витые голые арки показались ей такими одинокими. Никакие другие растения кроме роз, она представить себе на них не могла. Она тяжело вздохнула.
- Наверно, летом здесь еще красивее, - прозвенел тоненький как ручеек голос прямо рядом с Евой.
Она дернулась от неожиданности.
- Простите, я не хотела Вас пугать, - сказала неизвестно откуда появившаяся девушка, - Вы, наверно, Ева?
В длинной белой шубе с накинутым на голову капюшоном она не была похожа на земное существо. И сверкнувшие, как показалось Еве, в свете солнца ледяным блеском пронзительные голубые глаза вызывали стойкую ассоциацию со Снежной королевой. Правда, льняные волосы странного зеленоватого оттенка придавали ей большее сходство с Русалочкой, как и этот высокий, но неровный, словно ломающийся, голос.
- А ты, наверно, Виктория, - догадалась Ева.
- Виктория Шейн. Рада с Вами познакомиться, - и она потянула Еве тоненькую как веточка руку.
Ева удивилась этой протянутой руке («разве девушки так здороваются?»), но виду не подала, сняла перчатку и аккуратно пожала эту холодную как лед куриную лапку.
- Взаимно. Ты не замерзла? - отпуская руку девушки, забеспокоилась Ева.
- Нет. А руки у меня всегда холодные, - улыбнулась эта девушка-девочка.
Ева помнила, что ей должно быть что-то около двадцати лет, но глядя на это тщедушное существо, Ева не дала бы ей больше пятнадцати.
- Сегодня замечательный день для прогулок, - сказала Ева, - Солнечно и очень тепло.
- И всюду снег, - поддержала ее Виктория, глядя вдаль, - Я так люблю снег! И Россию, - добавила, она, немного помолчав, - Но мама увезла меня в страну, где не бывает снега. Хотя, спасибо, что не в Африку.
И она искренне улыбнулась Еве.
- Россия - большая. Здесь тоже не везде бывает снег, - улыбнулась Ева.
- Это не правда! Не всё, где бывает снег - Россия, но в России снег бывает всегда! - ответила Виктория и они обе засмеялись.
- Я тоже пыталась представить себе этот парк весной, - сменила тему Ева. - И цветущие розы на всех этих арках.
- Хотела бы я это увидеть! - искренне поддержала ее Виктория.
- Но розы в нашем климате не растут, - вздохнула Ева.
- Так странно слышать это "но", - ответила собеседница, - Не растут или не зимуют?
- А есть разница? - удивилась Ева.
- Колоссальная! - удивила ее Виктория. - Пойдёмте! Если, конечно, Вы не против прогуляться, - пропищала она.
- Я не против, - согласилась Ева.
- Тогда вниз, - и Виктория показала рукой на левую, ту, что была со стороны Евы, лестницу.
На площадке перед спуском стояла женская статуя с длинными распущенными вьющимися волосами и полуобнаженной грудью. И смотрела прямо перед собой, на статую на правой лестнице. Ева готова была к надписи у ее ног. «Афродита. Венера.» Но на кого она смотрела?
- Подожди, - сказала Ева Виктории, резко сменив направление и почти побежав на противоположную сторону площадки.
К ее удивлению Виктория последовала за ней.
- Гефест? - уставилась Ева на коренастую фигуру бога.
- Гефест. Вулкан, - прочитала вслед за ней Виктория.
Гефест смотрел вниз. На женскую фигуру у подножия лестницы.
- Но почему Гефест? - недоумевала Ева, спускаясь.
- Почему что? - спросила ничего не понимающая Виктория.
- Почему Афродита смотрит на Гефеста? - толи ответила, толи спросила у девушки Ева.
- Наверно потому, что она статуя и ее так установили, - ответила она недоумевая.
- Да, они все статуи, но мне кажется, в том, куда направлен их взгляд есть определенный смысл. Вот Афродита. Гефест был ее мужем, но любила она Адониса. Вот не удивлюсь, если там стоит Адонис, - и она показала пальцем на подножие левой лестницы.
- Адонис умер, и ее выдали замуж за Гефеста, - ответила Виктория.
- Адонис не умер, его убил Арес, - сказала Ева.
- Ну, живее от этого он не стал, - парировала своим писклявым голосом Виктория.
- Как раз стал! Каждую весну его отпускали на землю повидаться с тоскующей по нему Афродитой.
- По ее просьбе! Или по просьбе Персефоны, - удивила Еву девушка.
- То есть? - не поняла Ева.
- То есть сам Адонис если бы и вернулся, то только ради Диониса, - улыбнулась в ответ она.
И они спустились к подножию лестницы. Впрочем, судя по шлему, который был виден издалека, Ева и так знала, что Гефест смотрит на Афину. И табличка гласила "Афина. Минерва".
- Гефест смотрит на Афину, - констатировала Ева.
- А Афина смотрит на небо, - задирая голову, сказала Виктория, - Что лишний раз подтверждает ее статус богини-девственницы.
- О, нет! - возразила ей Ева, отходя от статуи подальше, - Афина смотрит на дом, то есть в пол оборота, но всё же на Гефеста.
- Афине нравился Гефест, но статус богини-девственницы не позволял ей большего, - уверенно продолжила Ева.
- А Гефест был мужем Афродиты, который ни разу к ней не прикоснулся, - поддержала ее Виктория, - Думаешь её, Богиню любви это не задевало?
- Думаешь, поэтому она смотрит на Гефеста, а не на Адониса? - и Ева прямиком направилась к статуе юноши, если ее предположение было верно.
- Думаю, поэтому она всю жизнь изменяла Гефесту. Потому что любила его. И эта ее безответная любовь от отчаяния делала ее столь безрассудной, - ответила Виктория, - А вот по какой причине смотрят друг на друга все эти статуи мне неизвестно.
И она остановилась рядом с Евой перед статуей Адониса.
- Но, чёрт побери, Виктория, это Адонис! - воскликнула Ева, - И если ты права, то вон тот хмырь с палкой и шишкой на ее конце, который стоит к нам спиной - Дионис.
- Вы абсолютно правы! - пропищала Виктория, - Именно потому, что в руках его эта палка.
- Знаешь, называй меня, пожалуйста, на «ты». Мне надо было сразу тебя об этом попросить, - остановившись, попросила её Ева.
- Я попробую, - улыбнулась Виктория, - Не знаю, получиться ли у меня.
- Ну, у меня же получается, хотя ты меня об этом совсем и не просила, - посмотрела на нее Ева.
- У Вас очень естественно это получается. Я не против, - пропищала Виктория.
- У тебя! - поправила ее Ева, - Скажи: у тебя!
- У тебя-с, - пискнула Виктория.
- Ну, пусть будет у тебя-с, - развела руками Ева.
- Удивительно, как логично в этом парке расположены статуи.
- Как вы, эээ ты, заметили, что есть система, по которой они именно так стоят? - спросила Виктория.
- Не знаю, - правда не понимала Ева, - просто я как-то увлекалась древнегреческими мифами. Ты, кстати, тоже, я вижу в теме.
- О, да, я в теме, - скромно улыбнулась девушка, - как думаете, на кого смотрит Дионис?
- Даже не представляю, - честно призналась Ева, - А ты?
- Трудно сказать. Он был геем, в современном понимании это слова. Но, согласно известным легендам, никого никогда не любил. Женой его была Ариадна, которую бросил Персей. Наверно, он просто пожалел бедную девочку. Вино, оргии, вакханалии - всем этим он просто пытался заполнить пустоту в своей душе.
Они обогнули статую Диониса. Он смотрел вниз. Просто в центр растительной композиции. И показался Еве грустным.
- Наверно, ты права, - сказала она Виктории.
- И скульптор, который создал эти статуи и установил их здесь, похоже, знал то же, что и я, - улыбнулась Виктория.
- Кстати, ты же куда-то меня вела? - вспомнила Ева.
- Да, нам туда, - Виктория показала за спину Диониса.
Они обогнули его, и пошли к левому выходу из парка мимо еще одной статуи полуобнаженного Бога.
- Это Арес, - сказала Ева, невольно залюбовавшись его мускулистой фигурой.
- Он же Марс, - сказала Виктория, даже не глядя на табличку, - злой кровожадный и ненавидимый всеми, даже своим отцом Зевсом.
- Он смотрит на Афродиту, - сказала Ева, еще на мгновенье задержавшись.
- Кто бы сомневался! - многозначительно ответила девушка, и они пошли по тропинке в сторону леса.
На поверку, лес оказался совсем не лесом, а просто несколькими рядами густо посаженных деревьев. С этой стороны вдоль них в густой тени стояли заснеженные лавочки. Если бы Ева не знала, как много людей живет в этом частном замке, то подумала бы, что это какой-нибудь Центральный Парк Культуры и Отдыха. Она даже представила себе лето, и дам под ручку с кавалерами в кринолинах и с кружевными зонтиками, прогуливающихся по этим лесам и полям и целующихся на этих лавочках, прикрывшись от любопытных взглядов своими зонтиками. Но ожидаемо, сейчас они не встретили ни души, хотя дорожки и здесь были аккуратно почищены от снега.
В этом рукотворном лесу хотелось остановиться и полной грудью вдохнуть воздух. Что Ева и сделала.
- Это сосны? - спросила ее Виктория, останавливаясь.
- О, нет! Это ели! И даже, наверно, голубые, - ответила Ева.
- Как в сказке, - сказала девушка, глядя на лежащий на лапах снег.
- Здесь лапы у елей дрожат на весу. Здесь птицы щебечут тревожно. Живешь в заколдованном диком лесу, откуда уйти невозможно, - вспомнила Ева бессмертные строки.
- Чьи это стихи? - спросила Виктория.
- Стихи? Нет, это баллада о любви. Владимира Высоцкого. Сейчас! - и Ева полезла за телефоном.
- Наверно, я слишком долго прожила за границей, - все еще разглядывая ели, сказала она, - я не знаю такой баллады.
- Наверно, ты просто слишком поздно родилась, - улыбнулась Ева и включила телефон на максимальную громкость. И всё равно для леса это было слишком тихо. Гитару было почти не слышно, и голос певца хрипел сильнее, чем надо.
"Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру, пусть дождем опадают сирени. Всё равно я отсюда тебя заберу во дворец, где играют свирели"
Виктория отобрала у Евы телефон и поднесла к уху.
- Сильно! - сказала она, возвращая телефон, - Я бы хотела сходить на его концерт.
- Я бы тоже! - сказала Ева, - жаль только он умер раньше, чем я родилась.
- Так и думала, что какая-нибудь засада, - горько вздохнула она, - Но мы что-то застряли!
И пройдя сквозь этот сказочный лес, они вышли на поляну, на которой стояла… нет, не избушка Бабы Яги, а огромная стеклянная оранжерея.
- Я не заходила внутрь, - сказала девушка, - Даже не знаю, есть ли возможность зайти.
Они пошли вдоль стеклянной стены, и Ева увидела и кадки с розами, и большие круглые горшки с лимонными деревьями, и даже вазоны с кипарисами.
- Ну, надо же! Кипарисы! - недовольно пискнула Виктория.
- Ты не любишь кипарисы? - удивилась Ева.
- Ева, я в Тоскане живу. Кипарисы и виноградники - это то, что я вижу каждый день. А люблю я ели и снег.
- А я каждый день вижу снег и ели, но мне нравятся и они, и кипарисы, и может даже виноградники, которые я никогда не видела, - улыбнулась Ева, - Смотри!
Она присела к самому стеклу.
- Там клубника, - она показывала девушке пальцем на дальние от них стеллажи.
- И лук, - присела рядом с ней Виктория, - И укроп!
Ева посмотрела на нее с недоумением.
- Видишь, в этом парке весной точно будут цвести розы! - улыбнулась она Еве, - А ты сказала "не растут"!
- Как ты узнала про эту теплицу?
- Я просто гуляла. И это еще что! Если пойти от дома направо, то там озеро. Оно, конечно, замерзло, но в этом вся прелесть! Его расчистили и сделали там каток! - она чуть не захлебывалась от восторга, - И я просто безумно хочу покататься!
Она вцепилась в Евин рукав, словно Ева была директором этого катка, и только от нее зависело исполнение этого безумного желания.
- Вика! Я же могу называть тебя Вика? - обратилась к ней Ева.
- Можете, но я предпочитаю Вики. Пойдёмте, попросим у Арсения коньки, - не унималась девушка.
- Ты уверена, что у него есть коньки твоего размера? - спросила Ева.
- Уверена, - твёрдо сказала девушка.
- А вот я не уверена, что лед уже достаточно толстый. Тем более для того, чтобы ездить по нему в коньках. Может к Новому году будет в самый раз, а пока рано.
- Ева, для меня ничего не рано! У меня может быть нет времени до Нового года, - обижено пискнула девушка.
- Хорошо, хорошо! Пойдем - спросим, - согласилась Ева, пока она не оторвала ей рукав.
- Да, да, да - захлопала в ладоши пискля и побежала по дорожке обратно к дому.
Ева еле поспевала за ней. Да, она и так вела не самый активный образ жизни, а эти недели в больнице без свежего воздуха ослабили ее совсем. А обратный путь был все время в гору. Она кое-как доползла до Ареса и остановилась перевести дух. Виктория же уже стояла наверху. И была там не одна. Глядя на этих двоих парней, соперничающих своим видом с греческими богами. Да какое там соперничество! Глядя на Дэна и Арсения там наверху у парапета, Еве захотелось прикрыть чем-нибудь Ареса, чтобы не позорился.
Пока Арсений разговаривал с Викторией, Дэн помахал Еве рукой. Сначала приветствуя, а потом давая понять, чтобы она поднималась. И она пошла подниматься по лестнице.
Арсений Еве кивнул и отошел говорить по телефону. Дэн подал ей руку на последней ступеньке.
- С Викторией вы, я вижу, уже познакомились? - спросил он у Евы.
- Да, - ответила Ева односложно, тяжело дыша.
- Ева любезно согласилась составить мне компанию на катке, - вежливо ввела Виктория Дэна в курс дела.
- Не думаю, что это хорошая затея, - строго посмотрел на Еву Дэн.
- Думаю, лёд ещё слишком тонкий и нам вряд ли разрешат кататься, - спокойно ответила Ева.
- Да, лёд тонкий, - сказал подошедший к ним Арсений, - Ева, рад тебя видеть!
И он бесцеремонно оттолкнул Дэна, чтобы обнять девушку.
- Вики, только если по краешку и под нашим контролем, - неожиданно ответил он в ответ на молящий взгляд белокурой девушки.
- О, ты мой герой! - она кинулась к нему на шею, - Спасибо!
- А коньки? - всё же спросила Ева.
- Да, женские туфли хочу! Три штуки. Размер 42, 43, 45, - прокомментировал Дэн.
- Ну и дура! - ответил ему Семен, и, пригласил всех в дом.
В гостиной их ждала Изабелла. Ева была ей искренне рада. Девчонки бросились обниматься.
- Бэлла, мы идём кататься на коньках! - радостно заверещала Виктория, - Ты с нами?
- Конечно! - в тон ей ответила рыжеволосая красавица, - Дай только вспомнить, где же я положила свои коньки?
Она осмотрелась вокруг.
- Ах да, вспомнила! У меня же нет коньков! - радостно сообщила Изабелла.
- Арсений, скажи, что коньки есть на всех, - обратилась к нему за помощью Вики.
- Ну, в принципе, да, - неуверенно ответил Семен.
- Кроме Евы, - ответил за него Дэн, даже не глядя на Еву.
- Кроме Евы, - подтвердил Арсений, подмигнув ей.
- Хорошо, тогда вместо Евы со мной поедешь ты, - и Виктория ткнула своим тоненьким пальчиком в Дэна.
- Я же говорил, - развел он руками, глядя на друга, - Нам 42, 43 и 45 размер.