Дэн исчез вместе с Вики, и Еве это ужасно не понравилось. Просто ужасно! «Он мне не принадлежит! Не принадлежит! Не принадлежит!» - уговаривала она себя, опустошая фужер. Если бы он ушел с Изабеллой, наверно, она бы так не переживала. Но эта белокурая бестия вовсе не была так безобидна, как казалась. Ева не понимала почему, но чувствовала к ней какую-то неприязнь.
- Вы то нашли, что искали? – задала вопрос Изабелла Арсению.
- Спасибо, что спросила! – засмеялся он, - Я даже и сам уже забыл, что что-то искал.
Он налил девчонкам еще вина, и Ева выпила залпом не закусывая.
- Э-э! Ты поаккуратнее с вином-то! – удивленно посмотрела на нее Изабелла.
- Нормально! – улыбнулась Ева в ответ, - Так что там с Красной Шапочкой?
- Не сказка точно! – улыбнулся Арсений.
- Давай рассказывай, не томи, - нетерпеливо фыркнула Изабелла, видимо, заражаясь Евиной нервозностью.
- Этакая сатирическая байка. Сейчас, - и Арсений полез за телефоном, - Я сохранил. Там оказалось столько нюансов, что я, боюсь, своими словами не перескажу.
Он сделал вид, что прочистил горло, слегка покашляв, и начал читать с экрана.
«Жил в одном бедном бенедиктинском монастыре один молодой монашек. И звали его брат Алонсо. И был он до того мил и добр, что даже когда выдавали в монастыре новые черные одежды взамен рыжих поношенных, он всех братьев вперед пропустил, а сам последним пошел. Хабит то ему выдали, а вот шаперона не хватило. Так и ходил он с тех пор в черной рясе и рыжем капюшоне, за что и получил свое прозвище - Красная Шапочка.
Пошел как-то Красная Шапочка отнести еды одной старой отшельнице, что жила на краю леса. Тропинкой идет хоть узкой, да прямой. Только смотрит, а вокруг столько трав лекарственных растет. «Сойду, - решил он, - с тропинки, да трав наберу - настои лечебные делать.» Идет, собирает. То рябинка желтая пахучая, приворотником в народе называемая, ему попадается, то белоголовник с резными листьями. Так незаметно в самую чащу леса и зашел.
Вдруг видит, идёт ему навстречу «серая сестра» в своей серой рясе веревкой с узлами подпоясанная.
- Здравствуй, брат Алонсо Красная Шапочка! – говорит ему сестра, - Куда путь держишь?
- Здравствуй, госпожа Серая сестра! Иду я к бабушке, несу бутылку Бенедектина, да головку сыра.
- А далеко ли живет твоя бабушка?
- Недалеко, госпожа Серая сестра! Идешь по узкой тропинке все прямо да прямо, там за тремя дубами и келья ее в пещере, где она отшельницей живет, да молиться днем и ночью.
- Ну, счастливо тебе, брат Алонсо Красная Шапочка! - сказала серая сестра и по своим делам пошла.
А сама подумала: «Лакомый кусочек этот наивный брат Алонсо, но вместе с бабкой даже лучше. И бабку инквизиции сдам, и молодым телом потешусь, да еще в прелюбодеянии черного брата обвиню».
И коварная серая сестра поспешила в пещеру к старушке.
А брат Алонсо трав лекарственных набрал и, ничего не подозревая, вернулся на тропинку и продолжил свой путь. Пришёл к пещере, зовёт старушку, да она не откликается. «Что такое? Может, вышла куда? Ну, не нести же еду да ликёр обратно!» Заходит брат Алонсо в келью, да ничего со свету в темной пещере не видно.
- Здесь ли ты бабушка? - спрашивает.
- Здесь, - отвечает тонким голоском серая сестра, изображая старушку, - Подойди поближе. Заболела я, плохо слышу тебя.
Подошел брат Алонсо поближе и говорит:
- Слышишь ли меня бабушка?
- Слышу, говорит серая сестра. Нагнись пониже, а то я плохо вижу тебя.
Нагнулся он к покрывалу, которым серая сестра укрылась до самого подбородка.
- Видишь ли теперь меня? - спрашивает брат Алонсо.
- Вижу, - говорит коварная сестра. – Согрей меня, ложись ко мне под одеяло, а то мерзну я в этой сырой пещере.
Лег брат Алонсо к ней под одеяло, а серая сестра задрала на нем рясу, да запрыгнула на него сверху. До самого вечера заставляла опытная сестра ублажать себя, да так при этом кричала, что услышала ее проходившая мимо Святая инквизиция.
Зашли они в пещеру, увидели бесноватую сестру, надели на нее колодки, как на одержимую дьяволом, и увели. А кроткую старую отшельницу, что серая сестра привязала к дереву недалеко у входа даже и не заметили.
Так брат Алонсо своим крепким мужским естеством и старушку спас и сестру прелюбодейную на чистую воду вывел, и титул святого заслужил. Стали поклоняться ему как святому и те женщины, чьи мужья мужской слабостью страдали и доблестные мужи, чтобы их сей недуг не постиг.
А на месте той пещеры основали самый богатый в округе монастырь и назвали его Каперусита Роха, что значит Красная Шапочка. И стал брат Алонсо его настоятелем и составил он свод правил для своих братьев, который гласил:
- Не сворачивать с намеченного пути.
- Не быть слишком доверчивым.
- Не слушать женщин.
- Не поступать так, как устав не велит.»
- Ну, вот как-то так, - сказал Арсений и улыбнулся.
- А в чем суть сатиры? – спросила Изабелла, немного сбитая с толку столь откровенным смыслом повествования.
- Я думаю в том, что францисканцы активно Инквизиции помогали, а бенедиктинцы себя этим не запятнали. А судя по серой рясе и веревочному поясу с узлами речь как раз о францисканской сестре. Их еще кордельерами или «веревочниками» за эти свои пояса зовут, - пояснил Арсений.
- А что на самом деле есть такой монастырь? И святой такой был? – удивилась Ева.
- Скорее всего, нет, - улыбнулся Арсений, - Просто байка, причем, века семнадцатого-восемнадцатого.
- Конечно, байка! Еще и скабрезная. И к нашему Алонсо вообще никакого отношения не имеет. – убеждённо сказала Изабелла, - С чего вообще ты взял, что между ними есть какая-то связь?
- Не знаю, - задумчиво пожал плечами Арсений, - Просто навеяло.
- Ева, закусывай! Да что с тобой? – глядя на очередной выпитый подругой до дна фужер, забеспокоилась Изабелла.
- Я просто пить хочу. Пойду, наверно, я водички на кухне попрошу. - сказала Ева, вставая.
- Я принесу, - подскочил Арсений и исчез, прежде чем Ева успела возразить.
- Нет, я же вижу, ты нервничаешь, - сказала Изабелла, когда они остались одни, - Что случилось? Переживаешь за Дэна? Ты же сама только что была в том замке и не боялась. А за него и подавно переживать не стоит. Он в каких только переделках за свою жизнь уже не побывал. Это сейчас он весь из себя серьезный доктор. А в школе они с Арсением чего только не вытворяли, когда нам перемещаться разрешили!
- Правда!? – удивилась Ева, - Расскажи!
- Я подробностей не знаю. Я же с ними тогда не сильно общалась, - улыбнулась Изабелла, - Но однажды они прямо на перемене умудрились на Великой Отечественной Войне побывать. Вернулись все в пыли, в грязи, оглохшие от взрыва, Дэна даже осколком зацепило. Ему первую помощь оказывали. Плечо зашивали.
- Да, спроси у него как-нибудь, откуда у него на лопатке шрам, - сказал Арсений, - ставя перед Евой стакан с водой.
- И не стыдно тебе? – сказала Изабелла, с укором глядя на Арсения, - Ева, не вздумай спрашивать! Он от одного упоминания об этом шраме злиться начинает, а уж если расспрашивать начнешь и подавно расстроиться.
- А что с этим шрамом не так? – заинтересовалась Ева, - Подумаешь, взрывом зацепило. Хорошо, что цел остался!
- Ну, он там геройствовать пытался. И то, что всего лишь шрамом отделался – это ему и, правда, сильно повезло. - сказал Арсений, - Думаю, его мучает то, что помочь он все равно не смог. И, знаете, даже подозреваю, что именно после этого случая решил стать врачом.
- Главное, они оба после этого перестали лезть куда не следует, - прокомментировала Изабелла, - Да, Арсений? А нам всем целую неделю после этого дополнительно читали лекции по безопасности.
- Ну, не скажу, что совсем мы перестали лезть, - хитро улыбнулся Арсений, - Но осторожней стали – это факт. А еще я лично именно после этого случая действительно понял, что значит: прошлое не изменить. Что сколько бы детей мы не вынесли из горящих квартир, сколько бы людей не вывели из домов до начала землетрясения – всем помочь невозможно. Всех спасти невозможно!
- Наверно, всех и не надо, - сказала Ева.
- Да? А как выбирать? – спросил Арсений.
И по его тону и взгляду было понятно, что это действительно им пережито, и обдумано ни на один раз, но так и не принято. Где-то там, в глубине души, он с этим так и не может смириться.
- У этой медали, кстати, есть и обратная сторона, - сказала Изабелла, - Когда вместо того чтобы спасать, многие пытались убивать каких-нибудь злодеев. Нам чуть не на первом же уроке об этом сказали.
- Да-да, как сейчас помню! – поддержал Арсений, - Андрей Рудольфович, который зимой и летом ходил в рубашках ярких кислотных цветов. Это была его первая фраза, которую он произнес, едва открыв дверь в кабинет: «Для тех, кто вдруг решит изменить мир. Застрелить Гитлера где-нибудь в битве на Изере, когда ему было еще 25 лет, набить трубку Сталина порохом вместо табака или задушить Чикатило в колыбели, сразу сообщаю: прошлое изменить невозможно. А вот теперь «Здравствуйте!»
- Но нам, конечно, трудно было смириться с тем, что кто-то до нас уже пытался сделать этот мир лучше, - сказала Изабелла.
- Да, он казал, что Гитлера пытаются убивать каждый год, каждый новый курс. Диву даешься, какими только путями до него ни добирались ученики. Какие только несчастные случаи не придумывали! Бесполезно!
- Но почему? А как же «эффект бабочки»? – удивилась Ева.
- Ты про фильм с Эштоном Катчером или про рассказ Рэя Брэдберри? – уточнил Арсений.
- Да какая разница! - возмутилась Ева, - Все же знают: раздавил бабочку – изменил будущее.
- Уж сколько мы этих бабочек передавили! И нечаянно, и нарочно! – улыбнулся Арсений во весь рот как Чеширский кот, - И ничего!
- Но почему? Почему так? – не сдавалась Ева.
- Если есть пространственно-временная связь с произошедшим событием, если есть больше двух человек, которые это видели, запомнили, записали, одним словом, зафиксировали – всё, в истории мира это становиться ячейкой информации и вырвать ее из мировой памяти невозможно, - сказала Изабелла.
- Что знают двое – не знает никто, узнает третий – узнает весь мир, - сказала Ева.
- Я вижу кое-чему этот мем тебя всё же научил, – Изабелла улыбнулась.
- Как приятно, что я уже не полный ноль, - обрадовалась Ева.
- Но, в пределах этой ячейки возможны варианты, - продолжила свою мысль Изабелла и в подтверждение того, что на этом всё, откинулась на спинку дивана.
Ева посмотрела на нее разочарованно.
- И это объяснение? – возмутилась она.
Арсений искренне повеселился над ее обиженно надутыми губами.
- Я не ходила в вашу замечательную школу, поэтому требую разъяснений! – сказала она как можно суровее, - Сейчас!
- Не такая уж она была и замечательная, наша школа, - сказал Арсений.
- Так! Не уходи от ответа! – перебила его Ева.
- А что сразу «косой»! – возмутился Арсений, - Это она начала!
И он ткнул в сторону Изабеллы указательным пальцем.
- Изабелла!? – требовательно обратилась к ней Ева.
- Я не уверена получиться ли у меня объяснить, - замялась девушка, - Может ты?
Она умоляюще посмотрела на Арсения.
- Давай, давай сама! – подтолкнул ее плечом Арсений.
- Смотри, если, например, ты решила покончить жизнь самоубийством и повесилась, оставив записку, - начала Изабелла.
- Отличное начало, жизнеутверждающее, как раз то, что мне сейчас нужно, - улыбнулась Ева, - но продолжай!
- Я могу вернуться в твое прошлое и отговорить тебя вешаться, но только до того момента, пока тебя обнаружат, - сказала Изабелла.
- Даже если я уже повесилась и умерла? - уточнила Ева, - Я правильно понимаю?
- Правильно. И это на самом деле очень неудачный пример, - сокрушенно покачала головой Изабелла, - потому что есть еще одно «но». Нельзя вернуться во вчера. Минимум через полный оборот Луны вокруг Земли, то есть почти через месяц.
- Серьёзно? – расстроилась Ева даже больше, чем Изабелла, - Только через месяц? Когда уже практически ничего нельзя изменить?
- Да, я же говорю – пример неудачный. Конечно, через месяц после того как кто-то умрёт, нет никакой надежды это изменить. Но давай уже я попробую пояснить на своем неудачном примере дальше.
- На самом деле надежда есть всегда, - убежденно сказала Ева, - И первый раз я понимаю, о чём ты говоришь.
- Ты даже возражаешь, - улыбнулся Арсений.
- Сама себе удивляюсь, - улыбнулась ему в ответ Ева, и снова обратилась к Изабелле, - Так что там с моим повешением?
- Теоретически где-то на третий день-пятый день, например, в петле из галстука и на крюке для люстры тебя обнаружит милиция, которую вызовут соседи. А значит извини, всё, уже я сделать ничего не смогу.
- Перспективненько, - сказала Ева, - Хорошо, что у меня нет ни одного галстука.
- Да! А если никто не обратит внимание на то, на чём ты повесилась, то у меня есть возможность предложить тебе вместо галстука веревку или капроновый чулок, - продолжила свою мысль Изабелла, - а вместо крюка для люстры открытую форточку. И это все что в этой ячейке я могу изменить.
- И то маловероятно, - сказала Ева, - так как в протоколе обязательно укажут обстоятельства происшествия, и галстук и крюк опишут.
- Это да! И так как у тебя есть друзья, родственники и соседи, которые придут на твои похороны, и твое тело в гробу прочно зафиксируется в памяти многих людей и надолго, то в данном случае не я, не кто-либо другой уже никак не сможет изменить твою смерть на жизнь.
- Печальненько, - вздохнула Ева.
- Теперь представим, что решила ты повеситься где-нибудь в глухой сторожке в дремучем лесу, - продолжила Изабелла под гримасы явно забавляющегося всем этим Арсения, - Чтобы у меня был в запасе целый оборот Луны.
- Да, задолбала меня эта жизнь с бурыми медведями по соседству, - сказала Ева.
- Определенно задолбала! Висишь ты день, два, на третий день медведи, привлеченные характерным запахом, найдут способ вломиться и растащат твои останки по всей округе. И не останется от тебя следов. Тебя, конечно, будут потом искать, но время сотрет следы, и будет непонятно жива ты или мертва. Ушла ты и не вернулась, или случилось что с тобой в сторожке.
- Пропала без вести, в-общем, - вздохнула Ева.
- Да, но это для меня, как для твоей спасительницы, просто отлично! Если мне удастся найти тебя до этого и отговорить, то есть вариант, что ты вернешься целой и невредимой и проживешь еще до старости.
- Если, конечно, ты найдешь меня не сильно позднее чем через месяц, - сказала Ева.
- Да, на самом деле всё не так лучезарно, - вставил Арсений, - Пусть даже пройдет не месяц, пусть даже несколько лет за которые в принципе ты не сильно должна была бы измениться, вырасти или постареть. Ты не можешь вернуться к жизни в тот день, что передумала вешаться или погибла, даже если никто тебя и не видел и не нашел твоего истерзанного тела. Все эти дни и годы уже прошли и запомнились близким тебе людям тем, что тебя не было. А время шло, происходили какие-то события, жизнь менялась. И вернуться ты сможешь в тот день своего несостоявшегося будущего, который является днем настоящим.
Ева кивнула, она действительно понимала, о чём он говорит - история возвращения Светки Васькиной была еще так свежа в памяти.
- Если же прошло слишком много лет, ты не сможешь вернуться к тем, кто тебе дорог, даже если они еще живы, - закончил Арсений.
- Может, только рискуя вызвать недоумение тем, что совсем не изменилась, - возразила Изабелла.
- Так рождаются легенды о похищениях пришельцами, воскресших мертвецах и путешествиях во времени, - кивнула Ева, - я понимаю. И лучше бы этого, конечно, не делать, особенно если дорогие тебе люди не алисанги.
- Ну, алисанги не умирают в полном смысле значения этого слова, - поэтому все это работает исключительно только для людей, - ответил Арсений.
- Но они и не бессмертны в полном смысле значения и этого слова, - сказала Изабелла.
- И нам всем обязательно рассказывают об этом, потому что сначала мы относимся к своим способностям как к новой игрушке. И считаем себя супергероями. И некоторые лезут под пули, входят в горящие дома, ныряют в проруби. Но пули оказываются настоящими, дым едким, а вода ледяной. И не всё потом можно исправить.
Изабелла строго посмотрела на Арсения, а потом на снова приунывшую Еву.
- Что-то я хотела тебя поддержать, чтобы ты не переживала за Дэна, а получилось, наоборот, - сказала Изабелла.
- Всё нормально, - сказала Ева, - по крайней мере, начну избавляться от иллюзий сразу. Мне только не понятно, а как ты меня найдешь, если решишь спасти.
- Вот это-то как раз самое сложное. В моем случае по записке или, скажем, дневнику, который ты будешь вести в сторожке, - ответила Изабелла.
- Если записку напишу, и, если буду вести дневник, - уточнила Ева.
- Естественно, - ответила Изабелла, - а еще если кто-то встретит тебя незадолго перед смертью и тоже об этом напишет.
- В твоём случае, видимо, по наскальным рисункам, которые я могу оставить, - улыбнулась Ева Арсению.
- Как раз нет, - улыбнулся он ей в ответ, - По твоим наскальным рисункам я даже мамонта не найду, которого ты изобразишь. Но если у тебя окажется с собой холст, краски и мольберт и в свободное от того, чем ты там собралась заниматься, время ты изобразишь пейзаж с видом от двери своей сторожки, или, если мне уж совсем повезет, саму сторожку, тогда да, по этому бессмертному полотну я тебя и найду.
- Ясно, с тебя толку мало, - улыбнулась Ева, - А что может сделать Дэн?
- Для того чтобы тебя найти? – улыбнулся Арсений, - Он земной шар на изнанку вывернет и будет трясти, пока ты не выпадешь.
- А если серьёзно? – улыбнулась она.
- Начнёт с людей, которые тебя последними видели, или просто что-то слышали о тебе от кого-то. Эти кто-то выведут его на кого-то, кто тебя и, правда, видел и так далее.
- В-общем, стандартный опрос свидетелей, - вздохнула Ева.
- И да, и нет, - сказала Изабелла, - Он может никого ни о чём ни спрашивать, что он, в принципе, как и все мемо, никогда и не делает. Но всех, кого сочтёт нужным, просканирует, проверит, и отсмотрит «материал».
- А я подумала, что чем больше людей нас знает, видит и слышит, тем хуже, потому что тогда это сложнее изменить, - удивилась Ева, - Но, с другой стороны, если никто ничего не напишет, не нарисует и не запомнит, тогда уже точно ничего будет не изменить. Как же лучше?
- Никак. Ты должна была понять, что прошлое изменить нельзя, - улыбнулась Изабелла, - потому что оно жестко запротоколировано людьми.
- А если это такое далекое прошлое, что не только никого, кто помнит, не осталось, но даже материальных свидетельств никаких об этом прошлом не найти.
- Каменное. У нас так говорят: каменное прошлое. Когда связи, которые его держали, окаменели и местами или даже совсем рассыпались. - сказала Изабелла, - И ты сама же и ответила на свой вопрос: в него невозможно попасть, потому что все связи с ним рассыпались, и уж тем более нельзя его изменить.
- Подожди, но ведь можно из нашего настоящего попасть в то время, которое описывало то, чего уже давно нет. В нашем времени его уже нет, но в том времени еще есть. Скажем, вот попали мы в эту крепость сегодня. Какой это век? Двенадцатый, тринадцатый? Там же наверняка в библиотеке еще есть книги, которых сейчас уже нет.
- Конечно! Мы именно так и работаем, и собираем все это прошлое как рассыпанные бусы: по бусинке на ниточку. - сказала Изабелла, - Мы с тобой разное прошлое имеем в виду. Каменное - это давно погибшие цивилизации. Те, от которых остались лишь окаменелости какие-нибудь. Или то, что непроникаемо для нас. - сказала Изабелла.
- А зачем непременно нужно что-то в прошлом менять? – спросил Арсений, - Почему нельзя принять его как данность, как свершившийся факт. Как принимают его люди.
- Вот люди-то как раз все время и пытаются то прошлое изменить, то будущее узнать, - сказала Изабелла.
- А ещё лучше: просто жить вечно, - сказала Ева.
- Кстати, алисанги живут не дольше людей, - сказала Изабелла, - И время идет для нас все равно, в какое бы время нас не занесло.
- Да, хотя бы это мне Дэн сказал, - улыбнулась Ева, - Что я сколько угодно могу бродить в своем прошлом, но мои часы при этом тикают, и жизнь проходит.
- Объясните мне ещё тогда, если мы не можем менять прошлое, зачем в него возвращаться? Зачем собирать все эти многовековые знания, если это ничего не меняет? Зачем мы это делаем? – сказала Ева.
- Потому что можем, - снова улыбнулся Арсений.
- Да, глупый вопрос, - улыбнулась ему Ева, - Могла бы с таким же успехом спросить: зачем мы живем?
- Потому что можем, - еще шире улыбнулся ей Арсений, - Давайте уже допьём это вино.
И разлил оставшуюся рубиновую жидкость по бокалам.
- И унесём отсюда этот сыр, - сказала Изабелла, - Он своими миазмами отравляет мне жизнь.
- Ты что! Вдруг ты наоборот, надышишься и начнешь вещать как Дельфийский оракул. - сказала Ева, - Чем интересно они дышали над этой расщелиной в скале?
- Возможно, сероводородом, - сказал Арсений, - Но говорят, это был просто пар, а вот в транс они впадали от благовонных масел, которыми их натирали. И наркотические вещества содержались именно в маслах. Хитрые жрецы не зря придумали весь этот ритуал с омовением и прочими условностями. Но я ни в древнегреческой, ни в древнеримской истории не силен. Могу спросить у Лулу.
- О, нет! – возразила Ева и почувствовала, как снова заломило виски.
«Нет, нет, нет!» - взмолилась она мысленно и вспомнила, что «не отключила» Бази. «А его вообще надо отключать?» Странно, что он до сих пор «сидел» так тихо, что она совсем про него забыла.
- А вы разговариваете с Лулу только вслух? – спросила Ева.
- Конечно, нет! Нет! – наперебой сказали Изабелла с Арсением.
- Мы обращаемся к ней мысленно, - Арсений предоставил возможность высказаться своей девушке, - Только определенными фразами, которые работают как кнопки «вкл» и «выкл». Но, когда она уже включена, то предоставляет информацию согласно того, что ты в данный момент хочешь знать. Но также мысленно можно задать ей вопрос, тогда она ответит.
- Интересно, - сказала Ева, невольно прижав руку к виску, - Значит, она может читать мысли. То есть вслух с ней разговаривать не обязательно?
- Не обязательно, - согласно кивнул Арсений, - У тебя снова разболелась голова?
- Немного, - сказала Ева и улыбнулась, - Но, это, видимо, уже от вина.
- Тогда уношу сыр и варю тебе кофе? – спросил Арсений.
- Да, - кивнула Ева
- Изабелла? – спросил он.
- Мне тоже самое, - ответила его рыжеволосая красавица.