Ровно в десять тридцать утра Дэн позвонил в домофон. Вместо того чтобы просто появится в её квартире как обычно, как делают все алисанги, он позвонил в домофон, и она открыла ему дверь подъезда и ждала теперь на пороге своей квартиры.

            Свежий, бодрый, красивый он улыбался, выйдя из лифта. Из-под распахнутой на груди куртки при тусклом искусственном освещении подъезда ярко пестрели бело-серые ромбы, украшавшие его свитер, показавшийся Еве знакомым.

            - Привет! – сказал он, поднимая ее на руки, когда за ним закрылась дверь. И она обхватила его и руками, и ногами, и если бы у нее еще было несколько пар конечностей, то ими она бы тоже его обняла, и только сейчас она осознала, как безумно по нему соскучилась.

            - Господи, как я по тебе скучал! - сказал Дэн в унисон ее мыслям, и Ева готова была поклясться, что не слышала от него признания искренней.

Он целовал ее так, словно это был их последний поцелуй, и она уже никуда не хотела ехать и жалела о том, что эту ночь тупо спала, одна.

            - Ты готова? - спросил он, когда она все же оторвалась от него, правда, всего лишь сделать глоток воздуха.

            - Ээээ, да, - сказала она неуверенно, потому что не была уверена - к чему именно она сейчас готова.

            - Готова ли ты ехать? – уточнил он и улыбнулся её неуверенности.

            - А, ты об этом! - улыбнулась она в ответ, - Да, конечно! Определенно, да!

            - Отлично, - сказал он с облегчением и виновато потупился, - потому что я так по-козьи припарковал машину, что, если минут через пять мы не уедем, боюсь, у нас могут быть проблемы, - Но, если вдруг тебе нужно задержаться, то пошли все в жопу, и просто не думай об этом, я подожду!

            - Нет, я правда, готова, - сказала Ева, уже натягивая сапоги.

            - Ты был когда-нибудь у Белки дома? – спросила Ева, когда машина спокойно, без шума и неприятностей выехала со двора.

            - Нет, и честно говоря, опасаюсь встретиться снова с глазу на глаз с ее бабушкой, - ответил Дэн.

            - Что, крутая старушенция? – улыбнулась Ева.

            - О, да! Честно говоря, не завидую я Арсению, тем более что она единственная родственница Изабеллы, а у них, у кер, все так сложно, - вздохнул Дэн, - Хотя, она, похоже, относиться к Арсению с большой снисходительностью, так что, можно сказать, ему сильно повезло.

            - Наверно, Изабелле, тоже, - поддержала разговор Ева, - Нечасто встретишь сейчас такую сильную, искреннюю и чистую любовь.

            - Да, я не знаю, как он выдержал, он ведь любит её со школы, - искренне восхитился другом Дэн, - И даже не надеялся, что у него есть шанс на взаимность.

            - Надеюсь, он и дальше выдержит? Ведь я так поняла, что у кер такие строгие правила, что до свадьбы ни-ни, - покачала головой Ева.

            - Ну, я бы точно не выдержал, -  многозначительно улыбнулся Дэн.

            - Я надеюсь, тебе и не придется, - снисходительно улыбнулась она в ответ, - Как ты думаешь, они поженятся?

            - Не знаю, но лично я всеми руками «за», - поделился Дэн, - Мне кажется, они просто созданы друг для друга. И дело даже не в ее бабке. Если его отец согласиться, я надеюсь, мы еще погуляем на их свадьбе.

            - А почему его отец против? – не поняла Ева.

            - Как почему? – не понял её непонимания Дэн, - В этом браке могут родиться только керы, а его семье нужен наследник, ну, или наследница вен. И Арсений единственный ребенок в семье.

            - А вдруг эта миссия, что на нас возложена, может изменить этот порядок вещей, что установлен сейчас про чистокровные браки? – спросила Ева воодушевившись.

            - За меньшее я в этом участвовать и не соглашусь, - сказал Дэн решительно.

            - Ты что намерен выдвигать условия? – удивилась Ева.

            - Да. А может, нет. Не знаю. Мы должны узнать об этом больше, прежде чем принимать решение. - сказал Дэн, и Еве показалось, что это был для него болезненный вопрос.

            - А если они не будут спрашивать твоего мнения? – уточнила Ева, - Если всё уже решено без нас?

            - Ева, пожалуйста, - поморщился Дэн, - Давай мы пока не будем об этом говорить, если можно. Давай просто сосредоточимся на том, что мы хотим сделать сегодня, завтра, сейчас. И будем решать проблемы по мере их поступления.

            - Хорошо, - легко согласилась Ева, - Я говорила вчера с Феликсом. Он не против к нам присоединиться.

Дэн слишком резко нажал тормоз, и машина пошла юзом по скользкой дороге. К счастью, никого ни впереди ни сзади них не было, он сумел выровняться и облегченно выдохнув, поехал дальше, медленно и осторожно.

            - Прости. Испугалась? – искоса посмотрел он на Еву.

            - Нет. Не успела, - улыбнулась она, - Но тебе не нужно нервничать, когда я произношу его имя.

            - Правда!? – удивился Дэн, - Тогда, может быть, ты расскажешь мне кто он, откуда, какие у вас с ним отношения. Не уверен, что нервничать я перестану, но по крайней мере буду хоть что-то о нем знать.

            - Знаешь, - сказала Ева, и в ней вдруг проснулся какой-то бес, но совсем не Баз. Ей вдруг стало так льстить, что он ревнует. А ведь он ревнует? И чтобы убедиться в этом, Ева решила слегка подлить масла в огонь, - Он приходил вчера. Мы поговорили. И единственное, что тебе пока нужно о нем знать – он обещал, что никому не позволит сделать мне больно.

Машина снова угрожающе резко затормозила, но, к счастью, на этот раз на дороге был чистый асфальт, и она только клюнула носом и встала колом.

            - То есть, если я правильно понял, ты спровадила меня вчера, чтобы провести вечер с ним? – спросил он жестко.

И Ева невольно подумала в своем ли она уме?

            - Да, Дэн, - сказала она при этом совершенно спокойно, - это, правда, трудно было назвать вечером - она забежал не более чем на полчаса, но мне действительно важно было с ним поговорить.

Дэн ничего не ответил. Она видела, как играет он желваками, но при этом упорно молчит.

            - И я только вчера узнала, что он, оказывается, тоже алисанг. И он кер.

Дэн глянул на нее коротко и холодно. Она не уверена была в том, что он чувствует. Но пусть он чувствует то же, что она вчера, когда он так легко исчез за руку с Викторией, пропадал с ней где-то несколько часов к ряду и появился, держа её на руках.

            - А как давно ты его знаешь? – неожиданно спросил Дэн.

            - С мая, - и сделав несложные подсчеты, добавила, - Полгода.

Наверно, ревность -  было для него незнакомое чувство. Ева видела, что он был скорее обескуражен, чем зол. К счастью, это не мешало ему ориентироваться. И, судя по тому, что они свернули во двор и втискивались в узкое пространство между двумя припаркованными машинами – они приехали, и все эти выяснения отношений можно было оставить на потом.

            Изабелла открыла дверь в кухонном фартуке с ярко-зеленой силиконовой прихваткой в руке. В квартире божественно пахло настоящей выпечкой.

            - Привет! Проходите, - я как раз достала их духовки пирог, сказала она, снова убегая на кухню, - Дэн, поухаживай за девушкой!

Последнюю фразу она прокричала уже с кухни, но поухаживать за девушкой с другой стороны широкой прихожей вышел Арсений.

            - О, нет, нет. Нет! – заверещал в Евиной голове Баз, - Виктория, ну, зачем?

Ева вздрогнула от неожиданности, и Арсений, взявший у неё куртку, с недоумением уставился на свою руку:

            - Электричеством стукнуло?

            - Да, - невнятно кивнула она, опустив глаза, якобы для того, чтобы снять обувь. Врать было неприятно.

            - Как добрались? – вежливо поинтересовался Арсений.

            - Хорошо, - ответила Ева, улыбнувшись ему в ответ, - Просто замечательно! Но если меня спросят, в каком районе города я сейчас нахожусь – я не отвечу.

            - Я стесняюсь спросить, какой дорогой ты ее вез? Там от её дома ехать минут десять, не больше, - обратился Арсений к Дэну.

            - Так мы минут десять и ехали, - улыбнулся Дэн.

            - Проходите, проходите! Чего вы тут застряли? – сказала, проходящая мимо них с пирогом в руках Изабелла, - Все за мной!

            - Я точно иду туда, где будет этот торт, - сказал Дэн и пошел вслед за Изабеллой, глубоко втягивая носом запах, - Ммммм, как же вкусно пахнет!

Арсений жестом руки пригласил Еву идти впереди него.

            - А что Виктории еще нет? – спросила Ева, входя в просторный зал, посреди которого стоял старинный деревянный стол, накрытый белой скатертью. Она надеялась, что Баз воспримет это как сигнал поделиться с ней тем, что его так взволновало, но теперь он упорно молчал.

            Судя по интерьеру, это был не просто зал, а столовая. Вокруг большого стола, на который Изабелла поставила свой кулинарный шедевр, стояли широкие стулья на гнутых ножках с массивными подлокотниками. Ева ошарашено оглядывалась. Огромная хрустальная люстра; массивные бронзовые подсвечники с настоящими свечами перед зеркалами в тяжелых рамах с двух сторон от камина; пузатый шкаф с посудой, за прозрачными стеклами которого прятался изящный фарфоровый столовый сервиз – это была роскошная столовая в викторианском стиле в приглушенных бежево-коричневых тонах. Единственное что не понравилось Еве -  картина, украшавшая камин. Именно к ней Ева и пошла, чтобы лучше рассмотреть.

            - Нет, - ответила тем временем Изабелла на её вопрос, - Арсений как раз собрался за ней пойти, когда вы приехали. И чего ты ждешь? – обратилась она непосредственно к Арсению.

            - Конечно, приказа, - улыбнулся он в ответ.

            - Будь добр, - мягко обратилась к нему девушка, - Не хорошо, если бабушка выйдет раньше неё.

Он ничего не ответил и просто исчез.

            - Рад слышать, что Алиенора все же решила к нам присоединиться, - прокомментировал ее слова Дэн.

            - Тьфу! Тьфу! Тьфу! – постучала Изабелла по деревянной спинке стула, - Она с утра на удивление в хорошем настроении.

            - Сюда бы телевизор, - сказала, отворачиваясь от картины Ева, а не этот подозрительный пейзаж.

            - Ты что! – в ужасе уставилась на нее Изабелла, потом с опаской обернулась дверь и понизила голос, - Это любимая бабушкина картина! Падение Икара.

            - А, да? – Ева с удвоенным интересом стала заново рассматривать средних размеров полотно, - Это падение того самого Икара, который с крыльями?

Заинтересовался и Дэн. Он подошел и встал рядом, тоже вглядываясь в яркие краски.

 На переднем плане картины в красной рубахе и надвинутой на глаза большой кепке пахарь держался за примитивный плуг, ровными пластами переворачивающий землю. Плуг тянула по холму толстозадая лошадка. Ниже, задрав нос в небо, рядом с отарой овец стоял пастух. Скалы, кораблики, за ними белел и выделялся на фоне садящегося в море солнца терракотовыми крышами нарядный городок. Где во всем этом идиллическом пейзаже был Икар, не понятно.

            - Может, я чего-то не понимаю, но, скажите, где здесь Икар? – Ева беспомощно разглядывала небо, - Причем здесь вообще Икар?

            - Питер Брейгель Старший, - сказал Дэн, - Вариант Королевского музея изящных искусств. Есть еще вторая версия этой картины: там солнце большое и стоит над горизонтом, где ему и положено стоять при таком освещении, а по небу парит Дедал, отец Икара как раз в том месте, на которое ты смотришь – над изображением города.

            - Спасибо, - скривилась Ева, понимая, что он повторяет за Лулу, - Спроси у неё куда упал сынок?

            - Вот, ноги! – неожиданно ткнул Дэн в нижний правый угол полотна и обрадовался, - И перья на воде! Смотри!

            - Господи, боже мой! – она с недоумением уставилась на торчащие из воды голые ноги, - Ни за что бы не нашла! Надеюсь, он умел плавать?

            - Насколько мне известно, нет, - улыбнулась Изабелла.

            - Как глупо! Упасть в воду и погибнуть! – и Еве почему-то было его совершенно не жаль, да и ноги торчали скорее смешно, чем трагично, - Кажется, он поплатился за что-то? Слишком высоко взлетел?

            - Да, и летать толком не смог, и плавать не научился. Бестолочь! - раздался позади Евы незнакомый женский голос, и она повернулась.

Ассоциации с английской королевой при взгляде на эту миниатюрную старушку возникали сами собой. Аккуратно уложенные седые волосы и три жемчужных нитки в вырезе строгого платья только усиливали сходство.

            - Алиенора, - поклонился ей Дэн.

            - Бабушка, это Ева, - представила девушку Изабелла.

            - Хорошее имя, - сказала старушка, и голос ее был сильным и чистым, без старческого дребезжания и пришепетывания, и она смотрела на Еву пристально, слегка прищурив один глаз, словно в прицел автомата.

            - Спасибо, что согласились с нами встретиться, - как можно искреннее ответила Ева, хотя внутренне сжалась под этим немигающим взглядом.

            - Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть. В последнее время общение с молодежью дается мне не просто, - сказала она и отвернулась от гостьи, обратившись к внучке, - А где мой будущий зять и вторая девушка?

Изабелла была права – отсутствие гостей в полном составе старушке не понравилось.

            - Они будут с минуты на минуту, - уверенно ответила ей внучка.

Ева машинально посмотрела на часы, которые висели на одной из стен. До назначенного времени оставалось еще минут пять.

            - Что же, в любом случае прошу к столу, - сказала она, делая соответствующий жест рукой, - ждать сидя всегда приятнее, чем стоя. К тому же Изабелла испекла сегодня свой фирменный пирог, что она делает в последнее время редко.

            - Да никакой он не фирменный, скажешь тоже, - улыбнулась Изабелла, - обычный пирог.

            - А я думал это торт, - сказал Дэн, помогая Алиеноре сесть.

            - Может и торт, - пожала плечами Изабелла, - Видите, я даже толком не знаю, как его назвать. Она единственная так и осталась стоять.

Стол был овальный, и Алиенора устроилась во главе его, Еву посадили по левую её руку. Дэн ждал какое из оставшихся четырех мест выберет Изабелла, но она махнула ему рукой на место рядом с Евой, поясняя что ей еще нужно сделать кое-что.

            - Да, да, как минимум тебе нужно снять этот фартук, - сказала Алиенора, устраиваясь поудобнее.

            - Ой, - сказала Изабелла, с удивлением осматривая свой наряд, - Я же совсем про него забыла.

Из прихожей послышался шум, и она вышла.

            - Не люблю секреты, но Изабелла наотрез отказалась мне называть причину, по которой вам понадобилась моя помощь, - хитро прищурившись, обратилась старушенция больше к Дэну, чем к Еве, - Правда, знай я причину, возможно, не сочла бы повод достаточным основанием портить себе выходной. А так – чертово любопытство! Вы уверены, что я могу быть полезна?

            - Абсолютно! – не допускающим и тени сомнения тоном ответил ей Дэн, - Тем более там четко написано: Алиенора, спасибо!

            - Прямо так и написано? Я заинтригована, - улыбнулась она довольно, - Честно говоря, при моем несносном характере, на свете мало есть людей, которые могли бы быть мне за что-то благодарны.

            - Вы на себя наговариваете, - улыбнулся Дэн.

Если она и собиралась ответить, то не успела – в комнату вошли Виктория, Арсений и Изабелла уже без фартука, но с пузатым фарфоровым чайником в руках.

            - Извините за опоздание, - сказал Арсений и поклонился старушке, - Алиенора, это Виктория Шейн.

            - Здравствуйте! – сказала Виктория хрипло, и Дэн поднялся, чтобы помочь ей занять за столом место.

Алиенора едва заметно снисходительно кивнула, ее лицо осталось непроницаемым. Если и связала она разговоры про Шейна и Бирюзовую чуму с «Тайской вечеринки» с именем девушки, то вида не показала.

            - Кофе даже не предлагаю, оно совершенно не сочетается с этим блюдом, - сказала Изабелла, и стала разливать в невесомые фарфоровые чашки горячий ароматный чай.

            - Жаль, - сказала Виктория, - для меня это уже вторая бессонная ночь. Боюсь, без кофе я долго не продержусь.

 И Ева невольно обратила внимание, что выглядит она, действительно, уставшей и словно чем-то расстроенной.

            - Давай я просто чай тебе заварю покрепче, - предложила Изабелла, - На собственном опыте знаю – бодрит не хуже.

Вики кивнула.

            - Мы не учли разницу во времени, приглашая ее, - обратился Арсений к Дэну и добавил для старушки, - В Италии сейчас глубокая ночь. И вчера ей тоже пришлось встать в пять утра.

Он так и стоял, опершись руками на спинку стула справа от Алиеноры и ждал пока Изабелла разольет чай, едва заметная тень скользнула по его лицу, и Ева невольно покосилась на белокурую девушку. Вики буравила его вызывающе мрачным взглядом, но заметив Евино внимание, опустила глаза.

            - Давай я, - сказал он, забирая у Изабеллы чайник, чтобы наполнить чашки с этой стороны стола, и пока Изабелла уходила заварить Виктории индивидуальный чай, он разложил всем торт. Ева рассматривала слои, из которых он состоял. Нижний слой был похож на песочное тесто, потом шел слой ягоды, а сверху ягода была закрыта толстым слоем белого воздушного безе, поджаренного до хрустящей, местами желтоватой корочки. Она тоже затруднялась сказать - это был торт или пирог. Очень хотелось уже его попробовать, но она ждала, когда все займут места за столом.

Наконец, чай был принесен, все расселись, и в полном молчании стали пробовать угощение.

            - Мммннн, брусничка, - как обычно первым подал голос Дэн, - Сочетание изумительное! Безе сладкое, брусника кисленькая. Потрясающе!

Изабелла едва заметно покраснела, но ей было приятно это слышать.

            - Изабелла, очень вкусно! – поддержала его Ева.

            - Я очень рада, что вам понравилось. Я старалась, - улыбнулась она.

Алиенора тоже ела с удовольствием, но делать это в тишине не намеревалась:

            - Я все же настаиваю, чтобы вы уже начали вводить меня в курс дела, иначе после такой колоссальной дозы сахара меня непременно потянет в сон, и я вас покину еще до того, как начну слушать.

            - Хорошо, - Дэн принял удар на себя, - сначала предыстория о том, как Ева появилась на свет.

И он начал рассказывать про встречу Евиной матери с отцом со всеми подробностями, какие знал. К счастью, их было немного, поэтому закончил он довольно быстро словами записки: ««Когда-нибудь ты узнаешь, что я тебя действительно любил. Назови ее Ева. Прости, но я должен вернуться!»

            - И постскриптум: Алиенора, спасибо! – подвел итог Дэн.

            - Очень романтишно, - сказала Алиенора, смягчая произношение слова, но без особой мягкости в голосе, - но так и не пойму, причем здесь могу быть я.

            - У меня есть фотография, - ответила Ева и открыла нужно изображение.

            - Документы – это уже интереснее, - сказала старушенция, беря из рук девушки телефон, - Пока ничего нового. Видимо, это записка.

            - Да, а перед ней фотография, - сказала Ева и пальцем сменила изображение.

Алиенора равнодушно посмотрела на экран. Обреченно вздохнула в полной мучительного ожидания тишине. И когда Ева уже готова была со скорбью принять, что Алиенора Кастиниди не имеет к этому никакого отношения, старушка вдруг прищурилась и подвинула телефон ближе.

            - Какого цвета у тебя глаза? – глядя все еще в телефон, а не на Еву спросила она.

            - Синего,- ответила Ева, замирая.

            - Как звали твоего отца?

            - Пеон, - ответила Ева, не задумываясь и коротко глянув на Дэна, заметила, как он подавил улыбку.

            - А в каком году ты родилась? – посмотрела старушка на Еву, - Хотя, зачем я спрашиваю? Тебе явно меньше пятидесяти.

Она поднесла телефон прямо к глазам, явно пытаясь лучше разглядеть Евиного отца, Ева помогла ей, сделав изображение больше, и крестила под столом пальцы всё еще надеясь на удачу. По лицу Алиеноры ничего невозможно было понять.  И вдруг она положила телефон на стол, зажмурилась и зажала пальцами переносицу. Секунд через двадцать гробовой тишины, которые показались бесконечными, она открыла полные слез глаза.

            - Я не уверена, что это может иметь какое-то отношение к тебе, - наконец сказала Алиенора, промокая глаза салфеткой, - И это было лет шестьдесят назад. Мне тогда было, примерно, столько же лет как вам сейчас. Вы, кстати, ешьте, ешьте, чай пейте, пока он совсем не остыл, - она посмотрела в почти полную Евину кружку, - Чего вы застыли как истуканы?

Движение за столом кое-какое появилось: Дэн начал жевать, Виктория одним глотком допила свой чай, Изабелла положила на стол вилку, которую зажимала в руке, а Арсений просто откинулся на спинку стула, готовясь внимательно слушать.

Алиенора не заставила себя ждать и, пошмыгав носом, заговорила тихо и медленно.

            - Я работала в тот год с архивами одного музея и обнаружила совсем ветхий отрывок рукописи неизвестного античного автора. Описывалась какая-то битва, всего несколько предложений, но неожиданно, она ожила, и я оказалась на поле сражения. И первое что я увидела – был истекающий кровью воин.  Не задумываясь, я кинулась ему помогать, стала стягивать с него доспехи. Он был еще совсем мальчик, светловолосый кучерявый мальчик с пронзительно синими глазами, смотрящими в небо. Ему уже не было больно, но он был еще жив. Я пыталась остановить кровь, зажимала руками его рану. Я даже успела подумать: «Сейчас бы его в нашу операционную», когда глаза его остекленели.  Я увидела летящее в меня копье и моментально перенеслась назад. Но оказалась не в музее, а как раз там, о чем последнем подумала – на полу в операционной. И я была в шоке, когда увидела рядом с собой бездыханное тело этого юного вояки.

Она ненадолго замолчала, глотнула чай, перевела дыхание, сделав несколько глубоких вдохов. Никто не шелохнулся и в глубокой тишине она продолжила.

             - Наши врачи, к счастью, не задают лишних вопросов. Парень тут же оказался на операционном столе. Его сердце завели, его раны залатали. Потом он долго лежал у нас в госпитале. Я его навещала, он был стабилен, но никак не приходил в себя. Но я все равно с ним разговаривала. Однажды я сказала, что все зовут меня Нора, но мне больше нравиться мое полное имя - Алиенора. Оно редкое и красивое. И вдруг он очнулся. Он был испуган, беспокоен, дезориентирован, хватался за свой отсутствующий меч, пытался уйти. Я очень испугалась и хотела бежать за доктором. Но также внезапно он вдруг схватился за голову и затих. «Мой меч?» – наконец спросил он, превозмогая боль. «Остался там!» - и я даже махнула рукой в неизвестном направлении в подтверждение своих слов, но он понял и согласно кивнул. Его повязка кровила, из-за сорванных датчиков монитор пищал - с минуту на минуту в палату должны были прибежать врачи. «Как тебя зовут?» - спросила я.

И он поднял на меня свои невероятные синие глаза и смотрел долго и пристально, но наконец, ответил: «У меня много имен. Меня зовут Ситалк – дарующий хлеб, Ферей – страж дверей, Эпикурий – помощник и еще сотни прозвищ, но самое любимое из них Пеон – так называла меня мать, но имя, под которыми я буду известен в вашем мире – Феб или Аполлон».

            - Аполлон!? – не выдержала Ева.

Алиенора посмотрела на неё с удивлением, словно первый раз увидела.

            - Вот я тоже не поверила, - кивнула она девушке, - «Аполлон, который брат Артемиды и сын Зевса?» - пыталась я блеснуть познаниями древнегреческой мифологии, но он в ответ только поморщился. Я подумала от боли, потому что он снова лег, прежде чем ответил, но ему не понравилось упоминание отца. «Я сын Лето и внук титанов. Я Аполлон Гиперборейский» - сказал он и замолчал, когда в палату пришли врачи. Я была там лишняя, меня попросили выйти. Но мне и так уже было пора и я ушла, а когда пришла на следующий день – его уже не было.  Я так и не узнала, что это была за битва, даже ветхий пергамент рассыпался и стал бесполезен. Мне было жаль, что так и не удалось с ним как следует поговорить. И я помню, когда узнала, что он сбежал, в сердцах воскликнула: «Хоть бы спасибо сказал!»

Алиенора вздохнула и улыбнулась.

            - Что-то мне подсказывает, что это - то самое несказанное «спасибо!», - предположила старушка.

            - Да, жаль, что ты не узнала больше, - первой нарушила молчание Изабелла.

            - Жаль, - согласилась Алиенора, - но, мне кажется, это вряд ли что прояснило для Евы сейчас. Наши спецы сказали, что эта битва состоялась даже раньше Троянской войны, и манускрипт был написан задолго до Гомера. А этому мальчику, которого я как-то притащила в наше время, было лет 12. Если он остался здесь, подрос и встретил через 10 лет твою мать – судя по фотографии ему на ней уже лет двадцать, то эта встреча должна была состояться где-то в 1965 году.

            - Моя мама родилась в 1970-м, - уточнила Ева.

И Алиенора с сожалением развела руками.

            - Троянская война была в 12 веке до нашей эры, - вмещался Арсений, - и там столько всего было до неё!

            - Но мне сказали, что я рождена от Бога, - улыбнулась Ева.

Арсений попросил телефон и стал внимательно рассматривать фотографию. Больше сказать было нечего, все снова молчали ошарашенные невероятной новостью.

            - А разве вы, вены, не умеете использовать фотографии для своих перемещений? – подала голос Виктория и тоже попросила посмотреть фото.

            - Умеем, - спокойно ответил Арсений, подавая ей телефон, - только они должны быть бумажными.

            - Так это явно бумажная фотография, - сделала она вывод.

            - Ева, ты говорила, она хранится у мамы? – уточнил Дэн.

            - Да, - и фотография, и записка, - подтвердила она.

            - Ты можешь её принести? - спросила Вики.

            - Наверно, - неуверенно произнесла Ева.

            - Так давай я схожу с тобой, раз ты такая трусиха, - ответила Вики с презрением.

            - Она сама не умеет перемещаться, -  ответил за Еву Дэн.

            - Да?! Точно! Как же я могла забыть! - воскликнула Вики с издевкой, - Так пошли!

Она решительно встала и подошла к Еве.

            - Вик, ты и так после двухдневного недосыпа не в себе, - напомнил ей Арсений, и обратился к Еве, - Который час в том городе, где живет твоя мама?

Ева снова посмотрела на часы, сделала в уме подсчеты.

            - Если я ничего не путаю с этими переходами на летнее/зимнее время, то десятый час утра, - ответила она, - Обязательно это делать прямо сейчас? Воскресенье, они должно быть дома.

            - Да! – прорычала Вики прямо у неё над ухом, - Раз ты до сих пор не догадалась это сделать, то именно сейчас самое время.