Целый месяц она провела дома, и за весь этот долгий месяц он ни разу не позвонил, не приехал, не написал. Она повторяла это себе, собирая в обратную дорогу чемодан. Она ловила себя на этой мысли в пятый раз, перечитывая одно и то же предложение в журнале, который взяла с собой в поезд. Она твердила себе это сидя в аэропорту. Но, ни разу она не смогла себе ответить на кого из них она обижается больше: на Дэна или всё же на Феликса. И если с Дэном всё было понятно, то Феликс. Его молчание стало для неё разочарованием.

Марго не хотела её отпускать. И хоть Вики уверяла её, что ничего с ней не случиться, упрямую старушку переубедить не удалось. Она слёзно распрощалась со своей псиной и стойко переносила вместе с Вики все тяготы дороги.

— Надо же, здесь наливают домашнее вино! — Марго присела рядом с Вики на жёсткое кресло в столичном аэропорту, держа в руках пластиковый стаканчик с мутной бордовой жидкостью.

— Умоляю тебя, только не пей это! — приложила Вики руку к груди, но Марго посмотрела на неё как на умалишённую: — Я заплатила за это сто семьдесят ваших рублей. Это сколько же будет в евро?

Она сморщила лоб, пытаясь посчитать, но у неё так и не получилось:

— В-общем, до хрена. Поэтому я выпью, даже если они разводят его ослиной мочой.

Спорить с ней было бесполезно, и Вики только сокрушённо покачала головой. К счастью, видимо, вино разводили чем покрепче, поэтому Марго проспала как младенец весь полёт до Эмска. Только когда объявили, что самолёт приступил к снижению, и попросили пристегнуть ремни, Марго ожила и бодро уставилась в иллюминатор изучать чёрно-белый пейзаж, расчерченный плавными изгибами рек.

Вики устало шагала среди суетящихся на выходе пассажиров, держа Марго под руку, равнодушно рассматривая радостные лица встречающих. Кроме этих улыбающихся лиц среди серых стен зала прилёта не на что было и посмотреть, разве что на один единственный шикарный букет роз. Его держал в руках парень, которого за букетом и стойкой не было толком видно. Вики с грустью вздохнула. Интересно, кто она, та, которой преподнесут эти цветы? Она ревниво оглянулась — они с Марго брели почти последними. Сзади них шла пожилая пара и говорящий по телефону мужик. Может она не прилетела? Какая жалость, а он ждёт! Вики ещё раз оглянулась, пропуская Марго вперёд через узкое металлическое заграждение.

— Мальчик мой, как я рада тебя видеть! — воскликнула Марго.

Вики не верила своим глазам. Это был Дэн! Дэн встречал их в аэропорту с розами. Весь этот благоухающий букет, конечно, достался Марго, Вики хватило того, что он её обнял. Всю дорогу она думала о том, что вернёт ему кольцо, просто вернёт без всяких условий и каверз, но всего на секунду прижалась к его горячей груди и передумала. Ей так хотелось побыть его невестой ещё немного, пусть фиктивной, пусть ещё несколько часов. Она видела, как оборачивались на них люди. Слышала, как какая-то женщина сказала: Какая красивая пара! И ей так невыносимо хотелось, чтобы они побыли парой ещё чуть-чуть.

Нет, не по Феликсу скучала она все эти долгие дни. По Дэну. Это было так очевидно и так больно.

Вики думала, Дэн был на машине, но она что-то чересчур размечталась. Вместо шикарного джипа пришлось втискиваться в обшарпанное такси.

Машина гремела своими железками как скелет костями. В салоне воняло сыростью и бензином. А невыносимый водитель, какой-то весь натужно весёлый не затыкался ни на секунду, перекрикивая орущую из радио музыку.

— И как там в Италии? — спрашивал он Марго, которая по неопытности решила поддерживать с ним разговор.

— О, там весна!

Вики смотрела на ещё белеющие кое-где на клумбах грязные пятна снега, на жухлую прошлогоднюю траву, на тёмные силуэты деревьев. Да, там, в Италии среди вечнозелёных кипарисов ей нравилось больше.

— Вы не могли бы убавить радио? — жёстко вклинилась она в их пустопорожнюю беседу.

— А что вам музыка не нравится? — переключился на неё водитель и протянул руку к регулятору громкости лишь для приличия — ничего и не изменилось.

— Совсем выключите, — сказала Вики, — пожалуйста!

— Да вам же в Италиях наша музыка недоступна, и русскую речь не услышишь, так наслаждайтесь, — ответил водитель, игнорирую её просьбу.

— А мне вообще на итальянок что-то везёт. Вот не так давно тоже подвозил одну. Чем-то на вас похожа.

И он пристально уставился на Вики в зеркало заднего вида.

— А может и нет, — он неопределённо пожал плечами. — Та, правда, молчала всю дорогу. Жена? — обратился он к сидящему рядом Дэну, словно Вики его не могла слышать.

— Невеста, — ответил Дэн.

— Сочувствую, — ответил водитель.

Вики видела, как Дэн наклонил голову вниз и улыбнулся.

Его просьба выглядела странной. Он попросил её взять из своей комнаты вещи, которые ей могут пригодиться, только сам заходить не стал.

Она прошла по большому дому, отвечая на приветствия небрежно кивающих домочадцев. Да, ей здесь не рады. От обиды она покидала в большой пустой чемодан всё, что нашла. Дэн сказал, что на время поселит их с Марго в каком-то загородном пансионате. И это показалось ей чудесным решением. Презрение к себе она легко могла вынести, но, если так будут относиться к ба — она не позволит и не станет терпеть.

Ещё один чемодан засунули в расхристанное такси. А она так надеялась, что дальше они всё же поедут на машине Дэна, но чудеса на сегодня окончательно закончились.

Они ехали так долго, что сдулся даже разговорчивый водитель. Он молчал, а в динамиках надрывался хриплый парень: изящным росчерком пера… вернула прошлые ветра… и прошлогодние снега… запорошили след.

И Дэн уже захлопнул ржавую дверь, и ушёл вперёд с их чемоданами, а Вики всё провожала взглядом отъезжающий автомобиль. «Изящным росчерком пера…» Вики была уверена, что первый раз слышала эту песню, и водитель сказал, что поёт его товарищ, втыкая в магнитолу флешку. Но какое-то странное чувство, словно она хотела вернуть Дэну кольцо и оставить его на столе с запиской именно после слов этой песни никак её не оставляло.

Это был чудесный пансионат. С большим бассейном с тёплой и солёной как в море водой, с собственной оранжереей благоухающей цветущими гиацинтами, с первоклассной едой и идеальным персоналом, которого словно не было.

Марго наслаждалась и отрывалась вовсю: ежедневно ходила в спа, загорала в солярии и занималась на тренажёрах с персональным тренером. А Вики чувствовала себя как в тюрьме. Останься она у Дэна, она, наверно, и так никуда бы не пошла, но оттого, что на целый месяц снова была изолирована от всех, да к тому же почти заперта, ей невыносимо хотелось с кем-нибудь общаться. И, несмотря на протесты Марго, один раз она даже пыталась сбежать.

Она простояла целый час на пустой остановке, замёрзла и понуро опустив голову, пришла назад, так и не осуществив свой коварный план побега.

— Тебе же русским языком объяснили, что так надо для твоего же блага, — ругалась на неё Марго, расхаживая по гостиной, которая была в их просторном номере на две спальни.

— Какое с этого благо? — фыркала Вики как злая кошка, сидя на диване и демонстративно уставившись в окно. — Знала бы, что нас запрут здесь, лучше бы осталась дома ещё на месяц.

— А тебя никто и не гнал, — спорить с Марго всегда было сложно. — Ты сама вдруг взбрыкнула как норовистая кобыла и решила лететь.

— Да, никто не гнал, а ещё никто не звал. Я никому не нужна. И, чувствую с мужем или без, а я буду растить этого ребёнка как мать-одиночка.

— Ты же вроде и так собиралась порвать с Дэном? Вернуть ему кольцо и освободить его от всех его обязательств, — напомнила Марго, словно не зная, что это было для Вики больное место. — Или ты опять передумала?

 — Скажи мне, зачем ты со мной прилетела?

— Конечно, пить тебе кровь, а иначе смысл был тащиться за три девять земель, да ещё своим ходом.

— Сидела бы гадала на своих камнях, а я бы здесь сама как-нибудь разобралась.

— Я вижу, ты и разобралась, — Марго остановилась напротив, нависая как снежная лавина, готовая вот-вот сорваться и обрушиться Вики на голову. — Разобралась, сделала всё, как ты одна хотела, так чего же ты ждёшь? Надо отдать ему должное, он ещё заботится о тебе. После всего. Хотя, между нами, должен был запереть тебя в четырёх стенах и подсовывать под дверь еду как бешеной собаке. И был бы прав!

— Вот, спасибо! — посмотрела на неё Вики с укором. — Не думала, что ты обо мне такого мнения.

— Да ты сама о себе такого мнения. Сама довела свою жизнь до этого и тебе некого винить.

— Нет, есть! Меня заставили его полюбить. Я знать о нём ничего не знала, но мне так часто показывали его в снах, что я не могла не влюбиться.

— Ой, брось! Это всего лишь сны. — Марго села рядом с ней на диван, поджав под себя ногу и развернувшись к Вики. — Во всём остальном ты убедила себя сама. Ты вцепилась в него как клещ и месяцами взращивала в себе это чувство, но настоящее ли оно?

— Настоящее, можешь не сомневаться, — Вики снова демонстративно отвернулась.

— Ой ли? Первый же парень, что обратил на тебя внимание, так вскружил тебе голову, что ты и думать забыла про Дэна. Как там его звали? Феликс?

— Это — другое!

— Это какое же, другое?

— Другое и всё! — Вики подскочила с дивана как с раскалённой сковороды и начала ходить по комнате. — Просто увлечение. Разовое, мимолётное.

Это было больно. Воспоминания о Феликсе, который, стоило ей исчезнуть из его поля зрения, и думать о ней забыл, жгли обидой. Горькие слёзы уже щипали глаза. Не хватало только расплакаться!

— А Дэн, значит, серьёзное, взвешенное, пронесённое сквозь годы?

Марго пересела к ней лицом, положив ногу на ногу и раскачивая тапком.

— Дэн — отец моего ребёнка. И это уже навсегда. Понимаешь, навсегда?

— Не понимаю. Ты бросилась беременеть, как только узнала, что это излечит тебя от чумы. Скажи я тебе, что ради этого тебе надо переспать с нашим молочником Толстяком Карло, ты бы и его соблазнила.

— Что же не сказала? — Вики смотрела на раскачивающийся тапок и подавляла в себе желание его пнуть.

— Не привыкла врать. Но хочу тебе напомнить, что ребёнок, которым ты сейчас так уверенно манипулируешь, болен. Заражён тобой. Сознательно. И его отец, кем бы он ни был, будет всю жизнь из-за этого страдать. И твой ребёнок будет страдать и мучится. Так это из любви ты уготовила им обоим такую участь?

Вики нечего было ответить. Вся правда, так старательно ей забытая, так тщательно маскируемая под доброе, светлое, красивое, обнажилась сейчас как безобразное старушечье тело, покрытое морщинами и пятнами.

Ноги отказались её держать. Она опустилась на пол где стояла. Закрыла лицо руками и заплакала.

— Я не виновата, что проклята. Не виновата, что больна этой чумой, — всхлипывала она. — Зачем ты мне вообще рассказала? Я бы сдохла не сегодня так завтра и больше никому не испортила бы жизнь.

— Я не хотела, моя дорогая, до последнего не хотела, — обнимала её Марго. — Но я так боялась тебя потерять! Я так люблю тебя! Ты единственное, что ещё дорого мне в этой жизни. Ты и твой отец.

— Ба, что я наделала! Я стащила у отца его зелёные капли. Я подпоила Дэна! Я подлила ему их в тот ужасный эль, что мы пили в средневековье, иначе он бы ко мне никогда не притронулся.

— Зелёные, это которые стирающие память? — Марго смотрела на неё как на сумасшедшую.

— Нет, те прозрачные, а зелёные подавляют волю.

— О, господи!

Марго плюхнулась на пятую точку и оперлась спиной о диван.

— Ба, я — чудовище!

Она подползла и села рядом.

— Девонька моя, — обняла её за плечи и прижала к себе Марго. — Да что же с тобой не так? Неужели ты думала, что ни один парень тебя не полюбит, если будет в своём уме?

— Я не хотела другого. Я хотела этого. Я не знаю зачем. Я не понимаю почему. Они все избранные, а мне сказали, что я — последняя пророчица. И я не хотела, но должна ей стать.

— Кто избранные? — Марго снова посмотрела на неё с непониманием.

— Они все. Ева, Дэн, Феликс, Арсений. Избранные, в чьих силах изменить этот мир. И я должна им помочь. Но я даже этого не сделала.

— Что значит должна?

— Мне поставили условия, которые я должна выполнить. И я собиралась, но передумала. И я сама не знаю, как у меня получилось, но я их не хотела, но всё равно выполнила. Меня прокляла мать за Лоренцо, Изабелла бросила мне в лицо «Сдохни, тварь!» из-за Дэна, только отец предал меня нечаянно, и Дэн выбрал всё равно не меня.

— Но кто поставил тебе эти странные условия?

 — Я не знаю, она представилась как пророчица, но потом другая пророчица сказала, что та первая была не настоящей. И эта вторая предложила мне поменяться с ней телами и обещала даровать забвение. Но я не согласилась, потому что она дерево. Я не хочу быть деревом.

Вики заново переживала эти страшные для неё минуты и слёзы снова потекли по её щекам. В своём бесконечном одиночестве ей даже не с кем было этим поделиться. Марго только крепче прижимала её к себе и ни о чём не спрашивала.

— И тогда она сказала, что я уже прошла половину пути и если я заслужу прощение и сама прощу отца и приму выбор Дэна, то пройду и вторую половину. И знаешь, мне осталось немного. Я поняла, как сильно я была не права. Как несправедливо, как жестоко, как неправильно с ним поступила. Я знаю, Ева позаботится о нём лучше. Знаю, она достойна его. Для неё он сделает всё. Сделает невозможное. То, чего он никогда не сделает для меня. А я…

Она вытерла слезы. Нет, она больше не будет плакать!

— А я стану пророчицей. Мне осталось немного. Если Изабелла меня простит, останется только посвящение и Кровь Священного Цветка.

Марго вздрогнула как от разряда током.

— Ты чего, Ба?

— Кровь Священного Цветка? — переспросила она.

— Ты что-нибудь знаешь об этом? — Вики заинтересованно повернулась к Марго.

— Проклятье наложено. Свята любовь… Но снимет проклятье невинная кровь…  Ребёнок во чреве — Священный Цветок… Бессмысленным жертвам подводит итог, — произнесла Марго таким безжизненным голосом, словно это говорила не она.

— Что это? — Вики не понимала до конца, но «невинная кровь» и «ребёнок во чреве» звучало зловеще. — Что это за дебильный стих? — спросила она с вызовом, как обычно в минуты сильного волнения, злясь и повышая голос.

— Ба, ты меня пугаешь, — стала она трясти бабушку, когда та так и не ответила.

— Может быть, это не самый удачный перевод, — наконец отмерла Марго. — Но лучше я расскажу своими словами. Моя бабушка говорила мне, что это очень древняя легенда, но я, конечно, считала её страшной сказкой, которые любят все дети слушать на ночь. Злая богиня прокляла пророчицу за то, что она предсказывала ей всякие несчастья. Они сбывались, и богиня решила, что это пророчица их и насылала.

Вики ничего не говорила, но точно знала, что это не простая сказка.

— Пророчицу изгнали из дворца, — продолжала Марго, — но она оказалась единственной из мудрейших, которые могут провести свадебный обряд богов. Тогда новые боги, что свергли старых, нашли её родную сестру и пытались подкупить, уговорить, принудить провести этот обряд, без которого род их не мог продолжаться. Но не заставили, она отказалась предать сестру. Тогда решили, что она родит наследницу, ведь у неё будет такая же кровь. И девочку воспитают во дворце, и она станет новой пророчицей. Но девушка рожала только мальчиков.

Марго тяжело вздохнула, словно думая продолжать или нет. Вики знала эту часть легенды. Её рассказал Феликс.

— Это ведь не всё? — спросила она.

— Не всё. Но раз уж начала, продолжу, — снова вздохнула Марго. — К тому времени как изгнанная пророчица узнала, что сделали с её сестрой, прошло много лет. Но как только она узнала, то отправилась в замок. И нашла свою сестру ещё живой, в подземелье замка прикованную цепями к стене, выжившую из ума и снова беременную. Старшая сестра пыталась её спасти, но та умоляла только об одном – убить её или просто принести ей нож, и она сделает это сама. И Лея принесла нож, твёрдо уверенная, что сможет воткнуть его в сердце сестры и прекратить её страдания. Но Оста вырвала нож и располосовала себе живот. Из него выпал ребёнок, и она схватила его и стала рвать зубами и пить его кровь. Так закончится наше проклятье, — кричала она и смеялась. — Только так можно стать истинной пророчицей.

Виктория судорожно сглотнула. Её мутило. Но не от этих безобразных сцен, что рисовало ей воображение, а от имён, которые произнесла бабушка.

— Ты сказала Лея и Оста? — переспросила она.

Марго кивнула, глядя на Вики.

— Это всего лишь страшная сказка, в которой всё сплошь выдумка, — сказала она как можно беспечней, после небольшой паузы.

— А знаешь, как зовут девушку в дереве, которая назвала себя последней истинной пророчицей? Лея, — ответила Вики, не разделяя её оптимизм. — А знаешь, какое моё второе имя? Имя пробуждения, которое мне дали при инициации? Угадаешь?

— Неужели…, — Вики видела, что Марго не может этого произнести.

— Да, Оста.

— Но это же не значит…, — Марго была потрясена.

— А что это значит?! Что значит эта Кровь Священного Цветка?!

— Это значит, что мы не в Средневековье! — сказала жёстко Марго, приходя в себя. — И ты не будешь пить кровь ни чьих младенцев!

— Ты думаешь, у меня есть выбор? — Вики была на грани истерики.

Они не смогут меня заставить это сделать! Это — бред! Это просто глупая детская страшилка и ничего больше! Она уговаривала себя, но чувствовала, что её начинает колотить мелкой дрожью. Не хватало воздуха, словно кровавые руки прошлого сдавили её горло.

— Выбор есть всегда! — Марго схватила её за трясущиеся руки, которыми Вики пыталась ослабить сжимавшие её горло невидимые тиски. — Виктория, не сходи с ума! Никто не заставит тебя стать пророчицей такой ценой. Её не заставили и тебя не заставят! Давай-ка, поднимайся!

Марго помогла Вики сесть на диван и принесла стакан воды.

— Пей!

— Я не могу, — зубы клацали по стакану, но Вики не могла заставить себя сделать ни глотка.

— Пей, это правда, помогает.

И Марго начала осторожно наклонять стакан, пока Вики не проглотила первые несколько капель. После второго глотка действительно стало легче. Но Вики чувствовала такую слабость, словно не спала пару недель. Она чувствовала, что моргает так медленно, что ещё раз моргнёт и просто не сможет поднять веки.

— Давай-ка, ложись! — сказала Марго, подкладывая ей под голову подушку.

И Вики ещё почувствовала, как сверху её накрыл мягкий плед, но настоящий он или ей снился, уже не понимала.