— Она, правда, беременная? — спросила Беата, когда в зал прибежала испуганная мать настоятельница и упала перед новой Пророчицей на колени.

— Ваша Светлость, ваше Сиятельство, ваше Высокоблагородие, — отбивала она лбом.

— Всю Табель о рангах собрала, — сморщилась Заира, глядя на эти поклоны. — Я и не знала, что она ещё при царской власти умерла. Сколько лет прошло, а всё перед новой властью выслуживается.

— А пророчица будет жить в Замке? — снова спросила Беата.

— Вот у неё и спроси, — как всегда огрызнулась Вилла. — Она-то наверняка теперь знает где что и с кем будет.

Агата ничего не ответила. Она смотрела на светловолосых парня и девушку, что пришли в зал с новой Пророчицей, и не знала что ей делать. Это были дети Ирмы. Мальчик, который умер, и чья душа пропала. И девочка, которую Ирма назвала Сара. Она почувствовала, ей стало трудно дышать, она в одно мгновенье вспомнила все те ощущения, что были у неё, когда она приносила этим детям души. Прошло семьдесят четыре года, но им не было и тридцати.

Белый Ангел навсегда запоминает души, которые приносит. И Агата помнила. Она хотела подойти к ним ближе, и не смела. И не могла отвести от них глаз.

Ей сказали, что в тот день, когда потерянная ей душа вернётся, она будет свободна. И вот эта душа нашлась, но хотела ли она свободы? Куда она пойдёт? Что она будет делать? Должна ли она кому-то сказать, что нашла потерянную душу? Вот она, бьётся жизнью и горит огнём внутри этого парня, имя которого она даже не знала.

Она хотела спросить совета у Леи, но она была занята Стражем. Первый раз Агата видела, чтобы Страж пришёл в этот зал. Но всё, как он держался, как говорил, как вёл себя, просто кричало том, что он далеко не скромный швейцар. Он был на равных даже с новой Пророчицей.

— О чём задумалась? — спросила её Беата.

— О том, что зал останется неубранным, а была моя смена, — ответила Агата.

— Зря переживаешь, сейчас здесь такое начнётся!

И она была права. Первые лучи солнца только начали заглядывать в зал, а уже пришли первые добровольцы для помощи в уборке урожая. И среди них был отец Беаты, Натан Валерианович. Сегодня он был как-то особенно возбуждён, наверно, для него это было большое событие. Агата очень радовалась, что Беата его простила, и они тут общались. Он был таким чудиком. Как Тео, только добрым. После того, как Анна ушла, Тео очень скучал. Злился больше обычного, кричал и гнал их с Беатой, а потом сдружился с этим стариканом.

Они и пришли вместе. Первыми.

— Знаешь, что меня радует больше всего, — сказала Беата. — Что мы не утратили свою способность общаться. Я боялась, что всё, нам пришёл трындец, когда увидела эту новенькую в бирюзовом платье.

— Фу, стыдись! Что за слова! — Агате не нравилось, когда Беата так выражалась. Она была воспитана в пуританской строгости, и до сих пор не избавилась от своих принципов.

— А вы знаете, что мы ждём сегодня весь Совет Старейшин? — спросила Вилла. Она была любопытной как сорока. И знала все сплетни в замке.

— Когда? — Беата не знала.

— Спросила бы лучше где? — фыркнула та.

— И где?

— Конечно, здесь. Здесь сегодня полмира соберётся. Поэтому на торжественную часть вход только по приглашениям.

— Ну-ка, кыш! — разогнала их мать-настоятельница. — Ишь, сбились в кучу как куры! Остаётся одна, остальные за работу. Чьё дежурство? Та и остаётся.

Агата хотела сказать ей про душу, которая нашлась. Но как сказать? Она же немая.

Все ждали просто праздника сбора плодов, но появление Пророчицы произвело эффект разорвавшейся бомбы. Это был сплошной поток народа, которые шли, шли и шли, чтобы поприветствовать Мудрейшую Богиню. Пришлось даже организовать движение и поставить по центру дверей перегородку, чтобы люди входили в одну створку, а выходили в другую. Знала ли эта новенькая, что такое случиться? Конечно, знала! Ведь она Пророчица и Агата в неё верила.

К торжественной части её сменила Вилла и представителей Совета Агате удалось увидеть в коридоре. Но она и так многих знала, они были на её суде. И они вынесли справедливый приговор, но Агате всё равно не понравились. Они были какие-то ненастоящие. Высокомерные, презрительные, надменные. Но сейчас они шествовали в зал довольные. Правда, радость их заканчивалась ровно в тот момент, когда они переступали порог зала, и перед Деревом видели девушку с короткой стрижкой в бирюзовом платье. И Агате, протиснувшейся следом и притаившейся в уголке, доставляло истинное наслаждение видеть потрясение на их лицах.

«Господин какой-то там, мистер другой» — обращалась к каждому из них Пророчица по имени. Агата не слышала фамилии, но видела, что рядом с ней стоит Страж. И вся эта высокородная компания кланяется ему даже сильнее, чем ей. Конечно, это не было таким уж совсем шапколоманием, но они были всего лишь правительством, а она Мудрейшей Богиней. И уровень её власти, если и был чем ограничен, то только её личными принципами. Но чувствовалось между ними какое-то соперничество, и их растерянность, и тщательно маскируемое недовольство.

 «Интересно, кто отец её ребёнка? Кто-то уже обрюхатил Богиню?» — слышала Агата шепотки в толпе. Вот люди! Ей, наверно, через многое пришлось пройти, чтобы стоять сейчас в этом зале, а им лишь бы почесать языки.

— Да, чувствую, по-тихому собрать плоды не получится, — сказала Янина, стоя в своём поварском одеянии у стеночки. Агата её сразу и не заметила. — Я-то думала тут тихий семейный праздник, а тут назревает революция.

— О, толи ещё будет! Подожди, сейчас она ещё расскажет легенду про избранных, и у людей начнётся истерия. Они будут бредить приходом мессии и воскрешением своих богов, — сказал мужчина рядом с ней и его Агата тоже узнала. Это был защищавший её на суде адвокат.

— Да, давненько среди своих кастрюлек я не махала мечом. Как это мерзко, когда людей предаёт собственное правительство, — сказала она, и Агата не поняла ни слова.

— Да, судя по их лицам, без боя они не отступят. Слава Богам, у нас есть Пророчица!

— Слава богам, что она всегда на стороне истинных богов. А значит, на нашей стороне, — ответил он тихо.

— Генрих, а кто эта девушка рядом с Феликсом?

— Его родная сестра, Сара.

— И тоже дочь Франкина?

— Они же близнецы. Девочка, которую вывезли из гетто под именем Эмма Браун.

— Да, помню эту ужасную трагедию с её матерью. А они похожи с братом. В ней тоже есть что-то от отца.

— Ладно, готовь свои кастрюли. Кажется, дело к концу.

Агата прослушала речь Пророчицы. И даже сердилась, что ликование людей, и радостные возгласы мешают ей слушать. Зато теперь она знала как зовут её детей. Сколько бы лет ни прошло, для повитухи они всегда будут её дети. Ирма гордилась бы ими. Агата смахнула бы скупую слезу, если бы не разучилась плакать.

А потом настал звёздный час Дерева. И Агата видела, как Лея погладила его по шершавой коре, и кивнула. И Пророчица торжественно срезала первую кисть и опустила в символическую плетёную корзину.

Совет Старейшин удалился, и зрители тоже потихоньку рассосались. Под пустеющим Деревом остались все свои. И Арсений, который бегал туда-сюда, отдавая распоряжения.

— Ты не понимаешь, Тео, — я бился над этим всю свою жизнь. Я поклялся, что решу эту загадку, и я её решил.

— Натан, ты же умный человек! Ты же видел этих напыщенных индюков, что только что тут стояли. Они не послушали тебя прошлый раз, не послушают и сейчас. Ты — никто, мертвяк, тень. Ты имеешь право работать, но не имеешь права голоса.

— Тео, но она ведь будет свободна. Понимаешь, свободна! Вернётся к семье. К Алиеноре, к Изабелле. Меня не послушали, потому что у меня не было доказательств. А теперь они у меня есть. — Он сотрясал перед носом горбуна какой-то папочкой. Как поняла Агата, он хотел подойти со своими трудами к кому-то из Совета, но людей было слишком много, чтобы это сделать, и он был расстроен.

— Они всё равно не стали бы слушать тебя, — уговаривал его горбун.

И они говорили слишком громко и слишком эмоционально. Их разговором заинтересовались не только Агата, но и Лея, Заира, Сара, Феликс — теперь Агата знала, как его зовут. И Арсений, который подошел не сразу, но суть разговора уловил.

— Первоначально это была просто теория непорочного зачатья, — пояснял старик, — но за эти годы я разобрался, что вся проблема в том, что инициация происходит после полового созревания. Вот, у меня есть формула, — он тряс своими бумажками. Попадая в агрессивную среду, атакуемая новыми ферментами, гормонами и прочими веществами, которые начинают активно формироваться в организме, половая клетка, прошу заметить, уже сформированная половая клетка впадает в режим блокады репликации…

И дальше он стал говорить на таком птичьем языке, что Агата поняла только «хвост зиготы» и то по причине наличия слова «хвост» и «диплоидный организм» по причине наличия слова «организм».

— А для тех, кто ничего не понял, можно попроще? — спросил Арсений.

— Если инициацию проводить раньше полового созревания, то у алисангов не будет проблем с размножением, — перевела Эмма.

— Да, да, да, всё ещё кипятился дед. Самое лучшее — сразу при рождении. И начиная со второго поколения, то есть дети этих детей уже совсем не будут нуждаться в инициации. Их матери смогут перемещаться даже беременными, и инициация будет происходить естественно, сама собой.

— То есть эта проблема не требует никакого божественного вмешательства? — Феликс был поражён не меньше остальных.

— Да какие боги, я вас умоляю, чистой воды генетика. Наука! — и он поднял вверх свой крючковатый палец.

— Но, если всё так просто, почему же никто до этого до сих пор не додумался? — возмутилась Вилла.

— Природа — вещь непредсказуемая, иногда разгадки её законов элементарны, но нужно быть истинным гением, чтобы сложить два и два, — ответил Парацельс.

— Я про все эти зиготы ничего не понимаю, но то, что дурят нас, простой народ, веками, тут и Пророчицы не нужны, — просто сказал Заира. — Наверняка всё это было известно испокон веков, только сначала это скрывали, а потом может и сами забыли.

— Вот, я же говорила, революции не избежать, — сказала повариха.

— Мне кажется, раньше этого могли и не знать, но все эти законы природы работали, а потом в интересах нашей же безопасности приняли такие человеческие законы, что природные дали сбой, — мягко возразила Эмма. — А люди этого просто не заметили. И если к Совету и есть претензии, то не по этому вопросу. Скажите, Тео, в ваше время во сколько лет проходили инициацию?

— О, много раньше, чем сейчас, но тогда и смертность была повыше и продолжительность жизни просто смехотворной, — ответил он.

— А может, и избежим, — сказала повариха меланхолично.

   — Я сильно извиняюсь, — сказал Феликс, — но вот вы и вы, — и он показал на Заиру и Виллу, — Вы говорящие Немые сёстры?

  — Да, возле дерева, — ответила Заира.

— Они говорящие, — сказал Феликс шёпотом, обращаясь к сестре.

— Подождите, — подала голос и Агата. — Но ведь мы не держимся за дерево. И говорим так, что нас все слышат, а не в голове голосом Лулу.

— Агата, теперь вы можете говорить и так, — сказала Лея. — Только недолго.

— Нас оправдали? — обрадовалась Вилла.

— Ещё нет, хотя и до этого думаю, скоро дойдёт. Просто вы ели сегодня плоды, — и она показала вверх на опустевшее дерево.

— Отлично! — сказал Феликс, — Покажите мне, куда их унесли. Пойду тоже съем. Если у них прорезался голос, может быть, у меня откроется третий глаз. А что вот это здесь катаются за цветные шарики? — спросил он, оборачиваясь и показывая на стену.

Боги всемогущие, он был совсем как ребёнок, который первый раз попал в магазин с игрушками!

— Я объясню, — сказала Лея и Агате показалось она вызвалась слишком поспешно.

— Есть женщины, которые могут спокойно пройти мимо него? — спросила Эмма, качая головой, когда они вышли. — А кто-нибудь проведёт экскурсию для меня? Я здесь тоже первый раз.

— Конечно! — и теперь слишком быстро вызвалась Агата. Но у неё была причина.

— Не переживайте, Натан Валерианович. Я знаю, что с этим делать. И куда мы пойдём, — сказал Арсений старику. Он повёл его по руку к двери. И Агата слышала только его реплики: — Это просто лучшая новость, из всех что я слышал за всю свою жизнь. А Изабелла знает? Нет!? Нет, мы не будем делать сюрприз, мы сейчас же расскажем им обоим, Изабелле и Кире.

— Я пошёл контролировать процесс, — сказал Тео, ни к кому конкретно не обращаясь. — А то они там без меня такой настой мортанга сделают…

— Идём? — спросила Эмма Агату.

— Куда? — возмутилась Вилла. — А убираться?

— Прости, — Агата посмотрела в стоящее в зените солнце как на часы, — Но моя смена закончилась.