Феликс чувствовал, что Ева чего-то недоговаривает. Что-то было в этом письме из будущего такого, что она не решилась сказать. Слишком тревожные взгляды бросала она на него, и это уже никак не было связано с его ранением. Но он промолчал. Возможно, он становится слишком мнительным или наблюдательным. Но этому способствовала его новая работа. Теперь он был не просто флегматичной моделью, он был телохранителем.

Как бы Дэн не возражал, а ему не удалось переубедить Магистра, что телохранители ему не нужны. Нужны, и они исправно исполняли возложенные на них обязанности. Все рыцари Ордена по очереди теперь практически не оставляли Дэна одного. Это, конечно, доставляло ему определённые неудобства, но отец был непоколебим. Куда бы ни собирался Дэн, в какое бы мрачное прошлое, его кто-нибудь обязательно сопровождал. В мрачное прошлое особенно.

С той поры как Феликса выписали, он добровольно взял на себя большую часть этих обязанностей. И хоть над ними нет-нет, а кто-нибудь посмеивался, что они практически не расстаются, Феликсу нравилось быть рядом с Дэном. Они понимали друг друга без слов, словно выросли вместе и с детства дружили. Он ощущал его как часть себя на уровне инстинктов, и первый раз понял это в день того самого покушения.

Феликс почувствовал, что Дэн собирается инспирироваться, когда в грудь ему направили пистолет, и понял, что Дэн не знает, что Ева стоит сзади него. Его решение броситься пуле наперерез было немедленным и автоматическим. Он не мог его объяснить ни Дэну, ни себе. Ему казалось, что самопожертвование и героизм никогда не были чертами его характера. Оказалось, он ошибался.

Дэн очень переживал из-за того, что неправильно оценил ситуацию и принял неправильное решение. Нет, он не стенал, не заламывал руки, не надоедал Феликсу со своим самоедством. Он просто поблагодарил его, но Феликс чувствовал его недовольство собой, и понимал очень хорошо.

— Невозможно предусмотреть всё, — сказал ему Феликс.

— Мне страшно думать о том, что произошло бы, если бы тебя там не было, — ответил Дэн мрачно.

— Но я же там был!

И теперь он старался быть рядом как можно чаще.

Прежде чем отправиться в Замок Кер было решено поговорить с отцом Арсения. И пока ждали Альберта Борисовича, Арсений притащил с подвала какие-то старые чертежи, карты, планы. Все, кто собрался участвовать в этой экспедиции с разной степенью увлеченности стали их изучать.

Феликсу было скучно. Он считал эту затею безнадёжной и глупой. Ну, что они могут там найти, в старых развалинах, давно стёртых временем с лица Земли? Что может сказать им Парацельс? Да, был, жил, работал, видел, с Мартой знаком. Очень полезные сведения! Вот если бы он знал, где найти оружие, которого им так не хватало, цены б ему не было. Но он вряд ли мог быть членом Ордена, поэтому такие вопросы ему задавать было нельзя.

Феликс обрадовался, когда Дэн, едва сдерживая зевоту за столом с этими громоздкими книгами, наконец, слинял и предложил пока смотаться ещё в одно место.

— Не уверен, что идея выгорит, но мне всё равно нужно в наш городской архив, — пояснил он свои телодвижения. А Феликсу было всё равно, куда за ним следовать.

Где-то он уже видел эту старуху, похожую на английскую королеву-мать. На новогоднем вечере? Та же благородная седина в волосах, тот же безупречный стиль. В строгом костюме с нарукавниками, которые использовали, наверно, пару веков назад, она и сама казалась призраком прошлого. И её бледность на фоне тёмных стен кабинета только подчеркивала это.

— Алиенора, — поприветствовал её Дэн.

Она посмотрела на него так, словно проверяла на прочность и едва заметно кивнула в ответ.

— Феликс Ранк, — представил Дэн. — Алиенора Кастиниди, бабушка Изабеллы.

Вот не думал Феликс, что и ему тоже достанется этот прожигающий насквозь взгляд. Было неприятно, а она ведь лишь скользнула по нему и продолжила испепелять им Дэна.

— Нора Карловна. Так зовут меня на работе. Если я скажу, что слишком занята, чтобы выслушивать ваши просьбы, вы же всё равно не отстанете?

— Мы постараемся быть не слишком навязчивыми. — Дэн отлично держался, делая вид, что не замечает её неприязнь. — Возможно, вы просто подскажете в какой отдел нам обратиться, тогда мы с Феликсом уйдём ещё быстрее.

Она деловито передвинула на своём столе какие-то пожелтевшие от времени бумаги, словно они мешали ей слушать, и освобождённый от их тяжести новенький глянцевый журнал соскользнул с края стола. Дэн подхватил его на лету.

— Есть журналы, в которых не сверкает твоя голая задница? — посмотрел он на Феликса, качая головой и возвращая журнал владелице.

— Конечно! Мурзилка, Весёлые картинки, — невозмутимо парировал Феликс, краем глаза рассматривая, какая именно реклама была на обложке.

— Сомневаюсь, что их ещё выпускают, — ответил Дэн.

— Почему же нет? Конечно, выпускают, — ответила бабка. Голос её потеплел и смягчился, и теперь она смотрела то на Феликса, то на обложку журнала, словно сверяя сходство, и осталась довольна. — Красивая задница, чем могу помочь?

Феликс слегка опешил от такого обращения. А старушка, победоносно вздёрнув подбородок, перевела свой взгляд на Дэна.

Пока Дэн объяснял про пожар в Сосновке, Феликс рассматривал заваленный старой макулатурой кабинет. На всём свободном пространстве его: на двух приставленных друг к другу письменных столах, в шкафах, на полу, на стульях высились стопки газет.

Пожилая нимфоманка, кажется, поняла, о чём её просят. Она с трудом поднялась и, осторожно переставляя ноги, пошла к выходу. Феликс покосился на стул, с которого она  встала — не сидит ли она на увесистой пачке газет? — к сожалению, просто старый обшарпанный стул.

— Алиенора, Вы не рано вышли на работу? — заботливо поинтересовался Дэн. — Вам бы отлежаться как следует.

— На том свете отлежусь, — отмахнулась она.

В хорошо освещённом помещении, размеры которого оценить было трудно из-за нагромождения перекрывавших друг друга стеллажей, бабка давала указания чётко и коротко. И судя по тому, как пара немолодых уже женщин немедленно кинулись их выполнять, чувствовалось, что её здесь слушаются безоговорочно.

Одна из женщин, та, что была в очках с толстой оправой, справилась быстрее и вручила Дэну в руки безликую коробку с длинным набором букв и цифр вместо надписи. Вторая пришла без ничего и позвала их следовать за собой.

Им выделили стол, на который Дэн поставил свою ношу, а за остальными коробками пришлось подниматься несколько раз на другой этаж.

— Приличный архивчик, — упал на стул взмокший Дэн, осматривая заставленный коробками пол.

— И вот это ещё! Лично от меня! — сказала Нора Карловна, ставя на стол очередной картонный ящик, привычным жестом смахивая с него пыль.

— Ну, надо же! — Феликс достал из ящика фотографию и громко чихнул. — Простите! Мой дом. И он совсем не изменился с 1912 года.

На обороте фотографии стоял год, название улицы и номер дома.

— Будь здоров! — ответила ему старушка. — Да, никогда точно не знаешь, что найдёшь, глотая архивную пыль.

— Если это настоящая фотография, нам нужен вен, — Дэн всматривался в черно-белое изображение.

— Здесь есть и кое-что интересней, только тогда вам понадобится кера, — Алиенора немного покопалась и извлекла из коробки изрядно попорченную водой и временем бумагу с печатью.

Феликс аккуратно перехватил её за уголки и начал вчитываться в размытые чернила. Изящные размашистые закорючки никак не хотели складываться в слова, но, всё же он разобрал, что кого-то признавали законной наследницей.

К концу записи буквы у него перед глазами стали расплываться, и Феликс увидел пожилого мужчину в старомодном костюме, пенсне, с усами и пышными бакенбардами. За массивным столом он подписывал бумагу.

— Не зря ли ты делаешь это, Николай Михайлович? — спросил его стоящий рядом элегантный джентльмен с седой раздвоенной бородой.

— Так дочь же она мне. Родная кровь. Чего ж будет в приживалках всю жизнь мыкаться? Мать её я замуж пойти не уговорил, так хоть дочь законной наследницей сделаю. А то не ровен час сгину, а это всё кому тогда останется?

— Жаль, что наследника ты так и не родил.

— Жаль, Петя, жаль. Да только что ж поделаешь. И жена родами померла, и дочь старшую не уберёг. Думал, хоть зять у меня путный будет. Эх! — Он махнул рукой и достал из нагрудного кармана часы на цепочке. — Пора!

— Так разве ж плох зять?

— Не береди ты раны, Петя! Слабый он, чувствительный как девка. А после смерти Дусеньки ещё и за воротник регулярно закладывать стал.

— Вот ведь ирония то, — сказал бородач, беря со стола и вчитываясь в бумагу. — И одна дочь Евдокия была и вторая.

— Да имя то у неё было странное, то ли гилякское, то ли нанайское, и не выговоришь ведь с первого раза. Да в перепись ей другое дали. Вот и получились обе Дульсинеями, — и он снова махнул рукой и встал.

— Кажется, у нас уже есть кера, — сказал Дэн. Феликс отвлёкся на его голос и видение пропало. Дэн выхватил у него бумагу. — Нам не обязательно туда и ходить. Купец первой гильдии Николай Михайлович Ланц признаёт своей дочерью и законной наследницей Евдокию, по матери Елагину.

— Интересно, это ж по какой такой причине? — Алиенора, несмотря на предложенный Дэном стул так и осталась стоять, пристально разглядывая Феликса.

— Она ему родная дочь, — пояснил Феликс. — Не в законном браке рождённая, но всё же родная.

— А ты, значит, кер, хоть выглядишь как стопроцентный азур?

Алиенора не ждала ответа, и Феликс только неопределённо пожал плечами. Ему задавали это вопрос так часто, что он привык.

— Вариация дабл? — она посмотрела на него так, словно что-то об этом знала, долго, внимательно. И Феликс уже готов был спросить, но она отвернулась.

— Значит, дом твой согласно этой бумаге принадлежал нашей бабке? — спросил Дэн.

— Да, отец потому его и купил. Бабка в нём кое-что прятала. — Феликс начал аккуратно доставал из ящика остальные бумаги. — Но потом вернулась и всё забрала.

— Ой, всё ли? — Дэн пересматривал всё, что подавал ему Феликс. — Судя по этим документам, неслабые были у купца активы. Опись драгоценностей?!

— К сожалению, только этот лист и сохранился, — пояснила Алиенора.

— Наша бабка хитра и умна. Не думаю, что всё хранила в одном месте.

— А тебе её богатства нужны? — Феликс посмотрел на Дэна с недоумением.

— Богатства – нет, но их народ тесно связан с нашим. Она потомственная шаманка. Они умеют прятать и призывать алисангов. В их легендах рассказывается про войну, в которой погибли Мудрейшие. Её далёкие предки хоронили тело Ватэса. И она осталась последней, хранящей эти знания. Её знания — вот настоящая ценность.

— Неужели она ещё жива? — Алиенора снова взяла в руки первый прочитанный документ. — Согласно этой бумаге ей почти сто двадцать лет. 12 апреля по старому стилю – это 25 апреля по-новому.

— Значит, скоро у неё юбилей. — Дэн вздохнул. – Я обещал, что буду рядом, когда она умрёт. А судя по её здоровью, ей осталось недолго.

— Я думаю, она тебя призовёт, когда почувствует, что пора, — ответил Феликс. — Жаль, что Ева категорически запретила быть там с тобой и мне и Эмме.

— Это не обсуждается, — ответил Дэн. — Но я вернусь в Сосновку, как только смогу. То есть, как только мы закончим с этим архивом.

Он обречённо обвёл взглядом стоящие на полу ящики.

— Что же ты хочешь в нём найти? — Алиенора всё же присела на свободный стул и с него показывала пальцем на коробки. — Это документы, что хранились в сейфе купца. Эти привезли с Сосновки. Дело о пожаре. А это, — она показала на ящик, что принесли первым, — документы, что хранятся в архиве о самом доме, все бумаги о передаче его от одной конторы другой и прочее.

— Значит, эта коробка нам точно не нужна, — Дэн переставил её на пол со стола прямо под ноги Феликсу.

И Феликс не удержался и заглянул. Он не знал, что может там увидеть, но точно не ножны с игрушечным мечом. Он достал их и с недоумением уставился на витую бронзовую рукоять и торчащий из неё недлинный штырь с резьбой.

 — Нас интересует что-то, что связывает нашу бабку и этот пожар. Что-то подсказывает мне, что не просто так он произошёл, — продолжал говорить Дэн.

Феликс понимал, что Дэн не всё может рассказать Алиеноре, но после разговора с отцом о том, что в 1912 году тоже была попытка осуществить Пророчество, Дэн был твёрдо уверен, что его бабка с этим связана.

— Что это? — спросил он Феликса, глядя на предмет в его руках.

— Понятия не имею, — пожал Феликс плечами в ответ, надевая ножны через плечо. — Для кинжала слишком длинный, для меча слишком короткий. В любом случае, он сломан.

И Дэн потерял к нему всякий интерес

— И я знаю одного бога, — он посмотрел на Алиенору, — который точно может сказать мне, было ли это связано с той миссией, что сейчас возложили на Еву.

Вроде не было в его взгляде ничего особенного, но невозмутимая до этого Алиенора вдруг занервничала.

— Даже не проси, — сказала она.

— Алиенора, я должен с ним поговорить. Это не отменяет разговора Евы с отцом. Но у меня есть к нему свои вопросы. И только он сможет мне ответить.

— Это, конечно, не моё дело, Даниэль, — нахмурилась Алиенора. — Но ты не боишься показываться ему на глаза? Он всё же отец девушки, которую ты предал и бросил. Думаю, ей очень тяжело это пережить. И он вряд ли будет с тобой любезен.

— Я не буду спорить кому из нас тяжелее, — и мрачный взгляд его был сейчас красноречивее слов. — Но если я о чём-то и беспокоюсь, то только об её счастье, и её жизни. Именно поэтому я должен поговорить с её отцом.

— Ладно, будь по-твоему, — она неожиданно согласилась и стала снимать свои тёмно-синие нарукавники. — А ты можешь пока порыться в этой макулатуре, — обратилась она к Феликсу.

 — Я бы, конечно, с радостью глотал эту архивную пыль вместо того, чтобы быть пронзённым стрелой Аполлона, но, увы! Если он решит открутить этому несостоявшемуся зятю башку, именно я должен попасться ему под руку первым.

И он браво выставил перед собой огрызок меча.

— Какая самоотверженность, — хмыкнула Алиенора. — А судя по внешности, ты должен прятаться где-нибудь в тёмном углу, боясь, как бы не повредили твою смазливую мордашку. Неужели, правда, внешность обманчива?

И она протянула Феликсу морщинистую руку.