Четверо их здесь было. Спуск нажать — дело нехитрое. Даже мальца, Овсянку беззубого, нельзя из виду упускать. У всех «Калашниковы». Что они делать будут, лагерем встанут, засады поставят? Две засады, если Сержант на пары свой отряд разобьет. Почему они сюда пошли, как раз понятно. Абрек сюда той же тропой пришел, что и Стилет. Я думал, что Янтарь один выход имеет — на станцию, оказалось — иди с него куда хочешь. В любом месте Зоны на них можно будет наткнуться. Внутренний голос мне шептал, что мы еще наплачемся от этой команды. Спорить не хотелось. Что делать, между нашими желаниями и возможностями всегда есть разница. Сержанта я даже шанса убить не имел. Горца пробовал, не получилось. Воробей и калека без зубов — пятно на моей совести. Такие кляксы смываются только кровью, чужой или своей, как карта ляжет.

За мыслями о противнике обошел я осторожно завод и вышел на станцию. Здесь можно долго в прятки играть. Води хороводы вокруг вагонов всю ночь напролет. Уцелевшие «капли», все восемь, сбросил в большую «электру». Дубль два. Сейчас надо «слезы электры» в «жарку» пристроить. Тогда можно на Агропром идти. Там полные коридоры «холодцом» залиты. Можно закончить линию модификации артефакта «капля». Повешу на пояс парочку «слез химеры», и займусь контролерами. Пока на моем личном счету всего один. Несолидно для гвардии подполковника.

Если противник склонен к стандартным решениям, то четверка засела на стройке. Сам с той позиции наемников укладывал. Один на самом верху, остальные этажом ниже. Со всех сторон бетон, они скрыты сумраком, а подходы освещает Луна и молнии.

Замер я с поднятой ногой. Нежный звон ласкает слух. Вот когда моя ловушка сработала. Подняли руки водочку. Не проходите мимо! Халява, плиз! Не дыша, выглянул из-за угла. Тень к стройке идет. А если посторонний? Бродяга, допустим, дошел, или Фома заждался ружья и пришел сам его забрать. Они тоже мимо водки не пройдут. Пойду следом, проверю. Не пошел человек на стройку. Мимо, вдоль стены скользит. Темно, только кольца бетонных труб на земле белеют. Четверть века лежат, наполовину в грунт ушли. Кран прошли. Приторможу, пусть на спуск к переходу с аномалиями выйдет. Тогда впереди у него будет огненная цепь, в руках водка, а позади я с «винторезом».

Миновал он первую колонну, можно и поговорить.

— Эй, назовись, незнакомый прохожий! — крикнул.

Молча за опору юркнул. Истратил я шесть патронов на две очереди по боковым проходам. Полыхнули факелы аномального пламени Зоны. Красиво. Хлопнула огненная вспышка между столбов. Разбил бутылки о железобетон, водка вспыхнула, руки захлопали, лицо в прицеле мелькнуло. Здравствуй, Воробей. Свиделись.

Наверно, тебя Сержант в заслоне оставлял. Подождал ты, пошел вдогонку, на приманку наткнулся и меня дождался. Свет Темной Звезды со мной.

— Где тебя Сержант будет ждать? Ты мне не нужен. Говори, и иди обратно в бар. Водку ведь разбил. Там все гуляют. Весело, — уговаривал его я.

— Стрелять не будешь? — вопрос донесся.

— Ни в коем случае, — заверил я Воробья.

Говори и выходи, я тебя медленно буду живого в «жарку» засовывать. Сержант тупица, ты абрека вербовал, ты слухи распускал и человечка верного наверняка на Баре оставил. Вот об этом и планах ваших сейчас говорить будем. Поскользнулся он на битом стекле, схватил руками воздух и рухнул в пламя. Даже не чирикнул. Гад! Крыса помойная! Ничего не сказал. Ладно, одним меньше, и остальных здесь нет.

Заложил артефакты в аномалии и зашагал на Янтарь. Я не сплю, и им не стоит. Это просто не по-товарищески. Надо лагерь в котловине за дамбой проверить. Вдруг они там расположились. Смел осколки бутылки в огонь. Здесь нормальные люди ходят, зачем им жизнь усложнять. За два часа дошел. У грузовика фонарик погасил. Светомаскировка.

Сначала в купол пошел. Хорош я буду, если они там расположились, а то и к ученым на работу нанялись. Подкрался осторожно, вдруг враг во дворе, прямо за забором.

Нет никого, и снорков не слышно. Автоматика сработала, первую дверь открыла. Посмотрел Сахаров, кто у него в тамбуре между двумя стальными листами сидит, запустил меня внутрь. Расстроился, что пустой гость заскочил, повел меня на кухню.

За чаем новостями обменялись. Предупредил профессора о Сержанте с дружками.

— Купол рассчитан на работу в десяти километрах от эпицентра термоядерного взрыва, — пожал плечами Сахаров. — Наших охотников предупредим. Вы тоже опасайтесь. Не берите заданий у Петренко. Не успеете оглянуться, как окажетесь в одиночестве, и дорога у вас будет только в ряды «Долга».

Оценил я откровенность совета. Пожал руку. Остальных будить не стали. Три бойца купола выполняли мое обещание. Истребляли снорков на Янтаре. Пусть отдыхают.

Сейчас можно и лагерь за дамбой проверить. В дренажную трубу не полез. Помнил, как там удобно растяжки ставить. Поверху пошел, вдоль стены ремонтного цеха. Появлюсь с неожиданного направления. Шагаю осторожно, ноги везде беречь надо, а здесь в особенности. Наступил один раз на лист железный, обошел. В ночи лязг всех переполошит. Пересек дамбу, посмотрел вниз, нет огня. Вот и думай, Сотник, что делать. Они могут в автобусе улечься, он советский, железо листовое, дот на колесах. И если они там, срежут на открытом месте одной очередью. А если спят после нервного дня? Тогда это мой счастливый случай покончить с ними разом.

Трех спящих перестрелять дело секундное. Пол-обоймы в упор, и конец проблемы. Стой в темноте и решай вопрос дедушки каторжанина. Тварь ты дрожащая или право имеешь? Мне, правда, не с топором на старушку дряхлую идти, а на трех вооруженных стрелков. И что такое «мальчики кровавые в глазах», я понятия не имею. О чем вы люди?

Назовите десяток знаменитых имен, и у половины из них будут руки по локоть в крови. И все спали сладко, и ели вкусно. Страшно. Меня убить могут. Утром солнце взойдет, а я не увижу. Обидно. Когда ты уже в бою, некогда философствовать, стрелять надо. А вот до того как, вот тут мыслям простор. Ладно, пойдем, принц Датский! Как ты говорил? «И трусами нас делает раздумье»? А вот накося выкуси. Я человек советский, все плохое, что могло, со мной уже случилось. По факту рождения. Спите-ка, вы, братцы, все начнется вновь, новые родятся командиры, снова будут войны, и солдатам получать вечные казенные квартиры. Взбодрился после аутотренинга и стал по широкой дуге к автобусу подбираться. С прошлого раза помню, там задняя часть наглухо заделана. Нет обзора.

Давно благородный дон Румата сказал, что бесшумных засад не бывает. Полевых лагерей тоже, добавлю я. Прижался к стенке ухом и возрадовался. Ибо недаром сказано в наставлении для прилежных снайперов: «Стреляя в ближнего своего, не забудь о дальнем, ибо он приблизится, и шлепнет тебя». Примерно так. Все здесь, в кучке.

Выскочил резко, ствол наизготовку, фонарик включаю. Да мать твою! Палец на спуск нажал сам по себе, но без азарта. Два снорка забрались внутрь на ночлег. Не та дичь, за которой я шел. Сразу усталость навалилась. Отрубил мутантам лапы, положил перед дверью в тамбур и отправился восвояси.

Если Сержант увел свою команду ночевать на остров среди болота или в подземелье, то меня он переиграл вчистую. В такие места ночью я не ходок.

На обратном пути первым делом собрал измененные артефакты. Четыре «капли» так и ни во что не превратились. Наклеил на контейнеры записки. Умника бы сюда с приборами, набрал бы материала нам на Нобелевскую премию. Мысль мелькнула.

Ружье Фома потерял в подземном гараже. Там всегда темно. Что же мне мешает сейчас заказ выполнить? Водка меня из сна выбила, бурлит спирт в крови, на подвиги тянет. Днем буду, как черепаха ковылять. Никакие артефакты не помогут.

Решено. Захожу вниз по спуску, сердце сразу забилось. Россыпь подарков от Черного Сталкера. Три «бенгальских огня» и «вспышка». Взял все удачно, можно было сбоку дотянуться. Аномалии по полу молнии мечут. Не пройти. Будем по машинам пытаться. Впереди перед контейнером грузовым старый труп лежит, неизвестно сколько. Пришел в Зону, здесь и остался. Не первый и не последний, один из многих. Надо к нему тоже подойти. С машины прыгаем на электромотор. И на крышу контейнера.

Главное, не сорваться. Хорошо, если сразу умрешь, хуже лежать и ждать. Как этот бедолага. Нет, он решил свои проблемы сам. Ствол во рту и затылка нет. Смертью смерть поправ. Бывает, что другого выхода нет.

По крыше к дальней стене. Трещат разряды по полу. Спрыгиваем вниз. Долго же я шел к этому обрезу. Фамильное оружие Фомы Охотника. Обещание выполнено. Надо меньше говорить. Сейчас по наклонному корпусу бывшего легкового автомобиля вверх и прыжок в бок. Можно и к мертвецу завернуть. Обе ноги в лангетах из досок. Ящик разбил, шины наложил, а на руках выбраться не смог. В ящике жестяном лежит что-то. Пистолет мощный и мои патроны к «винторезу». Доброе дело несет в себе награду. Шестьдесят бронебойных в подарок от Зоны. Пистолет Скрипу подарю. Пусть таскает. «Пустынный орел». Ох, и тяжелый же он. Пора домой на завтрак. И артефакты раздать народу. Остатки прибрать. На Милитари своих хватает. Поднялся наверх с первыми лучами, пробившимися через разрывы туч.

Почистили мы основательно Дикую Территорию. Правда, руководство наемников тоже сейчас слабое место в охране периметра ищет. Большие деньги на кону стоят. Наверняка, найдет. Такая у нас работа, как у дворников. Всех закопаем. Из всего отряда Ярика один Аскольд уцелел. Забавно будет посмотреть на его первый приход в бар. Зашел на склад, захватил «цинк» бронебойных патронов, раз обещал, и тушенки россыпью, банок десять, больше просто было не поднять.

Груженный, словно ослик на горной дороге, я доковылял до поста. Шагов за двадцать сбросил ящик на землю, и, махнув на него рукой, молча повлек дальше свою ношу. Тянет она, еще как. В подвале устроил сеанс стриптиза. Снял рюкзаки, пояс, плащ, автомат, остался с одной винтовкой. Ботинки, и те стащил.

Разложил на нашем столе артефакты. Весь зал голубым светом озарило, четыре «булыжника» в воздухе плавают, переливаются. «Долговец» забыл, что надо пьяным прикидываться, смотрит цепким взглядом. Мастер залетный тоже глаз не отводит.

Поманил бармена пальцем, иди сюда, дорогой.

— Возьми два комплекта «голубой серии». «Слезы электры», «слезы огня» и «булыжники». Не хватает «слез химеры», но сам видишь, нет пока. На тринадцатую ночь после выброса будут. Воды давай, лучше холодной. Встали бойцы?

— Умываются, — говорит, а подручные его долю утаскивают.

Положил перед мастером комплект «слез».

— Пользуйся, для хорошего человека не жалко.

Не берет, гордый. Это правильно.

— От чистого сердца, без условий и обязательств, — дополняю.

Тут он в момент сгреб. Раз без условий.

— Я в черном не ходил, и ходить не буду, — говорит сквозь зубы.

— И не надо. Это просто парадная униформа. Защита от кожи, сам понимаешь, близка к нолю. Считай — одежда выражает жизненную позицию. Рискнуть мы не против, а работать лень. И все. Пойдем в серьезное дело, переоденемся. Надо только еще найти во что. Сегодня на Милитари пошаримся, может, найдем снаряжение припрятанное.

— Кого из мастеров в последнее время видел? — спрашивает вдруг.

— Ты не поверишь, — говорю, — полковника Петренко!

Тут все заржали, как дикие лошади. На баре Петренко увидеть, вот чудо из чудес. Бармен за стойку упал. Оттуда повизгивания доносились. Отсмеялись, отвечаю.

— В Зоне с дисциплиной плохо. Никто табличек нагрудных с указанием прозвища и ранга не носит. — Кто уже не веселился, опять зашлись. — Поэтому, если пропущу, кого или лишнего назову, прости. На Янтаре Бродяга и Миротворец в куполе на ученых по контракту работают, Охотник у них на подхвате. У него какой ранг? Опытный, ветеран?

— Очень опытный, но не ветеран, — уточнил Информатор вышедший в зал из внутренних помещений.

За ним Пика выскочил весь мокрый. Полотенце здесь не достанешь.

— Профессорам данные от Призрака из подвала завода принес. Данцигера вместе со Скрипом к нам уговорили перейти. На «Свободе» с мастерами не общались. Все на Барьере. Тебя вижу. Филин при тебе заходил. Все. Отчет по мастерам закончен. Пусто в Зоне.

— Что за история с расстрелом сталкеров на Янтаре? — спросил он.

Рассказал, как дело было, уточнил, что четверых у костра и раненых после боя Воробей с молокососом постреляли.

— К Воробью счет закрыт. Сегодня ночью в «жарку» сорвался, от меня убегая. Остальные неизвестно где и опасны. Работать они вряд ли начнут. Товарищ Сталин понимал, что бывший чекист и красный командир трудится ударно, никогда не будут, и попросту их расстреливал.

Раздал я всем, кроме Гвоздя, по набору артефактов. Два Пике выдал, в казну. Все, что осталось, в свой ящик убрал, обрез бармену вручил для передачи хозяину. Достал «вспышку», вручил Стилету. Пика нос сморщил, сейчас наш казначей заплачет.

— Сам виноват, — говорю, — сто метров ты и так пробежишь, а на пяти километрах твои прокуренные легкие сдадут, и никакой артефакт им не поможет. А Стилет наша основная ударная сила, и экипировка у него должна быть на уровне. И «слезы химеры», когда достанем, он тоже первый получит.

Пика, слов не говоря, пачку папирос из кармана достает, и, хлоп, на стол, перед Скрипом.

— Другое дело, — говорю, достаю из контейнера на моем поясе шарик заветный, голубой, и, хлоп, на стол перед Пикой. — Сегодня будем бегать по Милитари. А ты еще и завтра.

Тут завтрак принесли, что характерно, и мастеру тоже. Ну да мне не жалко, не обеднеет бармен.

— А ты? — казначей спрашивает.

— Надо в подземелье лезть. Ученым нужны свежие данные. Отчитываться все вместе пойдем, мороженым угощаться. Боюсь катакомб. В прошлый раз попали в центральном комплексе Долины. Впереди псевдогигант, сзади огненный полтергейст, под ногами снорки, их ножом режешь, руки в крови, вонь страшная. Бляха-муха. Зомби нас вытащил с того света, завалил гиганта. Так что, завтра ты командир группы, а мне индивидуальный экскурсионный тур. По местным достопримечательностям. Поэтому, курточку снимай, плащ оденешь.

Первый раз за последние три дня у меня был нормальный рюкзак. Все нужное и ничего лишнего. Достал я со дна свое белое кепи яхтсмена, и надел его, козырьком слегка набок. Натянул курточку.

— Классическое сочетание черного и белого цветов всегда к месту, — говорю.

А в зале народу битком, и одиночки, и бойцы клана, «свободовец» с похмелья пришел. Все нас слушают, а нам все равно, у клана «Сталь» от людей секретов нет. На моем показе мод у всех истерика случилось. Минут пять все заливались, не останавливаясь. Что я здесь делаю, мне надо ходить по арене цирка, дарить людям радость и веселье. Ладно, пять минут смеха заменяют сто грамм сметаны.

Толкнул я Скрипа ногой под столом.

— Идите, день удачным будет, — произнес он громко.

Сегодня в баре оставалось уже трое. Гвоздь хромой добавился. На работу выходило семь человек и нас трое.

— Мне что делать? — спросил мастер.

— Что хочешь. Дела свои утрясай. Если к нам будешь присоединяться, завтра пойдешь на военные склады. Видишь, этих без охраны на работу выводить нельзя.

Посмотрели мы на добытчиков. Автоматы были у двух. Один был приобретен нынешним хозяином вчера у Гвоздя. Где второй автоматчик достал «Гадюку», я не мог даже предположить.

— Спорим, что у него магазин полупустой? — предложил я мастеру пари.

— Какой к черту полу, — усмехнулся тот, — шесть патронов, один к одному.

Глянул я на Пику укоризненно. Тот в кладовую метнулся. Притащил шесть пачек патронов, сто двадцать штук. Четыре магазина. К «Калашникову» столько же. Отсыпал боеприпасы владельцам автоматов.

У остальных оружие производило удручающее впечатление. Три «Макарова» разной степени изношенности, два обреза. Ларьки грабить по дальним деревням с такими стволами. Я поднял руки над головой и пару раз повернулся вокруг оси.

— Нет таблички «Мать Тереза». Все видели? Патронами поделиться, если человек железо стоящее имеет, это одно, а вооружать будем только кандидатов в клан.

Двинулся наш десяток на отведенные для работы участки. Деревня и ложбина за ней. На посту бойцы патроны выдавали бойцам. Из притащенного мной «цинка». Дошли мы до деревни, лег я у огня и уснул.

Зона, Свалка

Зеркальце два раза сверкнуло. Подумаешь, связи нет. Да в советские времена за рацию срок могли дать больше чем за пистолет. И ничего, обходились. Где костер зажигали сигнальный, топорами рубились в драках. Трупов столько же, а крови больше. И романтика. Зайчик, ясен пень, был не солнечный. Будет солнышко или нет, вопрос отдельный, а условный знак подать надо. Светишь фонариком в зеркало, вот и вспышка.

Идут, стало быть. С утречка раннего асфальт топчут. Собачки слепые извелись, их ожидаючи, а американцы только заявились. Ну, сейчас шоу маст гоу.

Шестеро «зеленых беретов». Лишь бы позади еще роты не оказалось. Ветер донес запах мыла и одеколона. Псы слепые озверели и с места пошли в намет. Порвут на куски. Накрылся план.

— Серый, стреляй! — заорал страшно Дядька Семен и открыл огонь сам. Четыре автомата выкашивали стаю мутантов с флангов, но центр упрямо рвался к вкусно пахнущей дичи. — Берегись! Гранатомет!

Серого с напарником как ветром сдуло. Знали они, что сейчас будет.

— Ложись! Кеннеди, ложись, мать твоя евроамериканка! — кричал сталкер.

Поняли, залегли. Для ручного гранатомета ограничения есть. Если цель дальше ста пятидесяти метров, в нее проблемно попасть. Если ближе тридцати, стрелять нельзя, сам погибнешь. Но если мишень в этой вилке, ее можно списывать в потери.

Вспыхнуло на асфальте маленькое озеро огня, превращая в невесомый пепел стаю собак. Порыв ветра закрутился в смерчик на дороге.

— Бегом, пока они не очухались, — скомандовал Дядька Семен.

Подскочили, сняли с солдатиков, слегка контуженых, винтовки. Сложили кучкой.

— Чего, ты там один, что ли во всем Чернобыле? Как на дорогу не выйдешь, ты тут же болтаешься, как цветочек аленький. Пей воду, дай глаз посмотрю. Сколько пальцев?

— Два, — ответил лейтенант.

— Угадал, — обрадовался Дядька Семен. — Ну, от псов мы вас спасли, а что ты будешь делать, когда на вас нападут зубромедведи? Они уже рядом! Проверь своих бойцов, надо будет быстро идти, а потом вход расчищать в безопасное убежище. Вернуться не успеешь, сожрут по дороге. Уходим в сторону с пути стаи. Согласен?

Лейтенант мотнул головой. О зубромедведях ему на инструктаже ничего не говорили, так и о лютом страхе, когда к тебе рвется живое море клыков, тоже умолчали.

— Винтовки в руки, патрон в ствол досылаем, к бою! Бегом! Дистанция пять метров, не растягиваемся!

Через два часа марш-броска вышли на Агропром. Лейтенант надпись прочитал, решил уточнить, вопрос задать.

— Извините, сэр Дракон, здесь написано, что по псам стрелять запрещено. Что же нам делать? Ведь они нас съедят.

— А ты им колбаски дай, они тебя и не тронут. У вас они проходят под названием «псевдособака». А здесь их зовут чернобыльскими псами. Они наши союзники против злобных мутантов.

— И против зубромедведей? — спросил Кеннеди.

— Против них в первую очередь. Они естественные враги. Соперничающие ветви эволюции. Мы псам поможем и их истребим. Без следа. Пошли к тоннелю, соберем артефакты вдоль железной дороги.

Американцы отнеслись к делу серьезно. Первую «медузу» окружили со всех сторон. Только не зачитали ей ее права. Сержант, слегка смуглый, пошел артефакт контейнером ловить. Все остальные фотокамерами щелкали.

— Меньше чем за три тысячи монет фотографии не продавать. Мы первые люди в Зоне, — гордо сказал сержант.

Хотел Дядька Семен уточнить, что они не люди, а дерьмо крысиное, да не стал. Взяли еще «медузу» и увидели «каменный цветок». За ним полез сам лейтенант. Прямо по ровной полянке, через аномалию. Дядька Семен его за шиворот назад откинул, и гаечку, в кармане завалявшуюся, в центр полянки метнул. Вспучилась аномалия, показывая себя в силе и мощи. Со свистом ушла в низкое небо гаечка.

— На Луну полетела, — прокомментировал сталкер. Лейтенант машинально перевел.

Мастер взял его за руку и повел, как маленького к артефакту. Учитывая, что офицер был выше сантиметров на пятнадцать, было смешно.

Взяли «цветок». Издалека вой донесся. Все уставились на спасителя. Зубромедведи? Тот покачал головой.

— Нет. Это тоже слепые псы. Вы их помните. Встречались на дороге. Но их вспугнули именно жуткие зубромедведи. Пошли в убежище, — сказал Дядька Семен.

— Нам надо вернуться. У нас есть реальный успех, — показал лейтенант на контейнеры с добычей, — мы будем герои. А если не вернемся, будем пропавшие.

Дядька Семен достал длинную связку стальных армейских жетонов, собранных на кордоне. Солдаты побледнели и покрылись холодным потом.

— Мне придется сюда еще и ваши жетоны нанизывать, — сказал сталкер.

Поняли без перевода. Кинул ожерелье Кеннеди.

— За мной, бегом марш!

Еще через час добрались до дальнего корпуса. Посмотрели американцы на свежую побелку, на стол, отполированный до янтарного блеска, улучшилось у них настроение. Спустились в подземелье, оценили толщину бетона и марку высокопрочного цемента.

— Парни, мы там, где надо. Это развалины военного объекта. Работаем.

Прошли по винтовой лестнице вниз, и вышли к засыпанному коридору. До лаза в вентиляционную камеру надо было расчистить метров десять. Четверо работали, двое отдыхали, седьмой на страже. За три часа освободили метр коридора. Обломки вытаскивали в большой зал и высыпали в лужи «холодца».

— В этих аномалиях скрыта чрезвычайная мощь. Они способны переработать все вредные отходы производства, — оценил лейтенант способ утилизации мусора.

Дядька Семен хмыкнул и повел спецназовцев в душ. Личные комнаты Паука не пострадали, поэтому условия были признаны достаточно комфортными. После водных процедур все развалились на мягкой надувной мебели. Дядька Семен достал из бара виски шестилетней выдержки для рядовых и бутылку двадцатилетней давности для себя и лейтенанта.

— Смотри, эти туземцы великолепно устроились, — заметил сержант с порцией чернил в крови. Обиделся, что его приравняли к солдатам.

— Местные жители спасли нам жизнь, — строго указал на очевидный факт офицер.

— Это точно. Как вспомню этих зверей на дороге, — поежился специалист-подрывник. — Смерть за плечом стояла, чудом разминулись. Вернемся в форт, запишусь на курсы русского языка.

— Мы в Украине, бестолочь, — засмеялся сержант.

— Лейтенант, сэр, они ведь говорят на русском? — уточнил минер.

— Иногда я некоторых слов не понимаю, — признался офицер. — Зажмурить, например. Но основное ясно. Мы вернемся с весомым результатом и базой в самом центре Зоны. Парни, готовьтесь давать интервью.

— Нас наградят, сэр? — влез в разговор молодой снайпер, только из центра подготовки специалистов. У него единственного не было наград.

— На твоем месте, сынок, я оставил бы в рюкзаке один кирпич, и когда мы увидим наше знамя над заставой, дай его мне. Я двину им тебя по башке, и «Пурпурное сердце» тебе гарантированно, — сострил подрывник.

— Два часа отдых, и работаем дальше, — сказал Дядька Семен. — Зубромедведи придут. Они не знают пощады.

Спецназовцы стиснули зубы. Они были бойцами и умели бороться с трудностями. Они спрячутся от монстров Зоны. Их не съедят. Лейтенант, тем временем выяснял, все ли уважаемые члены группировки «бандиты» будут сотрудничать с американскими войсками.

— Конечно, — заверил его хитрый сэр Дракон. — Как увидишь кого в черной кожаной одежде, сразу кричи: «Деньги и водка! Ходи сюда!», и задавай ему вопросы. Получишь ответы. И помощь, если надо. Бандит солдату первый друг и товарищ.

Пошли дальше работать. Дня за два, край за три управимся, подумал мастер, а потом они наверх полезут, а там «черного ангела» до потолка. Сотник в одиночку полтонны натаскал. Дядька Семен к команде своей относился как к родным детям. Волка не уберег, сейчас еще один пропал. Пожалуй, придется жмурить солдатиков после работы, отчетливо понял старый Дракон. Тоскливо стало. Жизнь поганая, превращает тебя в злобного зубромедведя.

То, что он будет один против шести, его не пугало и даже не заботило. Это не бойцы, так, смазка для ножа. Просто противно. Совсем мальчишки. Может китайцы вернуться, или судьба им поможет. Убийство оставим на последний момент, когда ногу на ступеньку в трубе поставят, тогда все. Сопли побоку, и мочим.

Определив судьбу лейтенанта и его группы, Дядька Семен стал им байки травить. Фольклор Зоны. Хотел развеселить, а снайпер, про контролера услышав, расплакался и попросил его застрелить, если он в зомби превратится. Видно, инструктаж прослушал невнимательно. Поэтому и повадки зубромедведей не знает.

Работали ударно, еще метр освободили полностью, и сверху тонны три убрали. Одна лужа «холодца» исчезла полностью. Это здесь, подумал Семен. Там за Мертвым городом, четвертый блок, Темная Звезда псов, но нас всего шестеро с голыми руками. А если всем миром на Зону навалится? На кусочки растащим.

Мы это и делаем, кстати. Золото на Аляске все добыли за сорок лет. Гору Магнитную, рядом с которой строили город Магнитогорск, срыли напрочь за тридцать. Велик и могуч человек, Зоне его не победить. И всадникам Апокалипсиса тоже. Разве что, как всегда сам. Сделает грабли, бросит их под ноги и наступит. И пойдет, плача, обратно в пещеры. Огонь трением добывать и на соседнее племя охотиться. Дядька Семен искренне надеялся, что все это будет позже, в следующем тысячелетии.

Отлично поработав, можно было и отдохнуть. Прихватив еще несколько бутылок, выбрались на поверхность. Дядька Семен сразу заметил, что мясо в запасах не оставили, значит ушли с псами и надолго. Попросил он Черного Сталкера, пусть случится возможность детишек этих великовозрастных домой отпустить, и плеснул на землю треть стакана виски. Обычай такой, пояснил любопытному лейтенанту.

— Давайте я вам байку расскажу, как в Зоне сфинксы перевелись. Забрел, значит, зверь диковинный в эти края и прижился. Ловит людишек и ест. Для приличия загадку загадывает. Повстречался он как-то с хитрым сталкером. Будем в загадки играть, говорит. Хорошо, соглашается сталкер. Только первый вопрос мой.

— Зимой и летом одним цветом? А? — загадывает.

— Елочка, — отвечает сфинкс.

— Кровища! — крикнул сталкер, и в голову ему весь рожок из автомата.

— С тех пор здесь сфинксов нет, — закончил веселую историю Дракон.

Лейтенант Кеннеди подумал, что в воскресной школе эту притчу рассказывали иначе. Наверно, проповедник не пил перед занятием виски. Казарма была вполне приличной, даже по меркам «зеленых беретов». В арсенале нашлась снайперская винтовка, и стрелок группы полез на крышу, устраивать себе позицию. Жизнь входила в налаженную колею, с караулом, душем и трехразовым питанием. И ожиданием приличных премиальных выплат по возвращению.

Чернобыль, американский сектор

Майор военной полиции Бреннеган уважал идеалистов. Они могли делать такие гнусности, на которые самый законченный негодяй пошел бы только за очень большие деньги. Главное — точно им объяснить, что делается это ради счастья человечества.

Предстояло выкинуть парня в бессознательном состоянии на том берегу, в Зоне, на съедение мутантом. Эта задача по плечу только одному человеку в их части. Сержанту Донновану, прадедушка его основатель ЦРУ! Чистая правда, между прочим. Сержант был прямым потомком Дикого Билла, легендарного начальника отдела спецопераций. Он лично высаживался на Сицилии и встретил русские танки на Эльбе. Внуку не было суждено повторить его карьеру. Он был на редкость простоват.

Звали его, в честь великого предка, тоже Биллом.

— Заходи, и закрой дверь. Тебе предстоит выполнить важное задание командования. К тебе еще проявляет интерес та красивая девушка с косой? Тебе будет, что ей рассказать завтра. Только помни, что это совершенно секретная операция. Тебе придется в очередной раз спасти мир и мою шкуру, сержант. Запоминай. Мы договорились с друзьями парня из госпиталя вернуть его в Зону. Тебе надо доставить раненого пациента за речку, на тот берег. У тебя будет маяк, для того, чтобы обозначить место высадки. Его товарищи подберут. А они помогут группе лейтенанта Кеннеди. Когда он станет президентом, наверняка сделает тебя старшим сержантом, а меня генералом. Ведь мы, ирландцы, всегда стоим друг за друга. Вот тебе браслет. Наденешь ему на руку, когда останешься один. Никто не должен его видеть. Потом забираешься обратно в вертолет, и вы возвращаетесь. Ты все понял?

Билли кивнул головой. Все просто. Вытащить парня на землю, застегнуть ремешок, и вернуться. Хранить все в тайне. Надо же, как далеко шагнула техника. На первый взгляд, детская игрушка, лампочка и батарейка, чтоб было от чего лампочке мигать, а ведь сложный прибор, индикатор местонахождения. Совершенно не заметно. Наверно, он замаскирован в ремне. Надо вечером пролистать последние разработки, подумал Билли. Он стеснялся своих трех магистерских степеней по математике, прикладной электронике и философии, и никому о них не говорил. И в анкетах не указывал. Ему нравилось спасать мир и майора Бреннегана. Старик в нем души не чаял, и грех было бы оставить его без поддержки за три года до полной выслуги лет.

— Слушаюсь, сэр! — отчеканил он, и привычно щелкнул каблуками.

— Иди, сержант, родина ждет, — сказал майор.

Чувствовал он себя гадко, словно у малыша конфету отобрал.

Сержант развил бурную деятельность. Ему никогда не нравились люди из ведомства, основателем которого был его родственник. Пытать человека, какое свинство. Поговори с ним, перехитри его, переубеди.

Он собрал рюкзак продуктов и медикаментов, приготовил одеяло, укрыть носилки, получил разрешение на полет. С собой он брал двух санитаров и пулеметчика в вертолет, для прикрытия. Собрав свою маленькую армию, он поднялся на борт.

— Взлетаем! — скомандовал сержант.

Парень на носилках открыл глаза. Билли склонился над ним.

— Мы летим за речку, на тот берег, к твоим друзьям. Они заберут тебя, и все будет хорошо, — заверил сержант Белого Пса.

Безумие «черного ангела» столкнулось с волей сталкера и характером неустрашимого чернобыльского пса и разлетелось мелкими брызгами.

Лежащий на носилках пациент тихо и радостно завыл. Он возвращался домой.

Билли отчетливо понял, что старая сволочь Бреннеган его надул. На обрывке ремня только лампочка и батарейка, а парня может спасти только чудо. Или сержант Доннован, правнук Дикого Билла.

Сразу после посадки он выкинул из вертолета все что возможно. Боекомплект и неприкосновенный запас, сверток с надувной лодкой и кресло стрелка. Отобрал у пилотов пистолеты с патронами, и не забыл про пулемет. Выгрузка заняла десять минут вместо планируемой одной. Под конец экипаж и санитары настолько освоились, что стали делать записи на фоне груды снаряжения, вертолета и сошедшего с ума сержанта военной полиции. Попали в объектив и кадры с носилками и Белым Псом.

Вдали затрещали кусты. Все вспомнили о потерях рот «Альфа» и «Браво», и, толкаясь, кинулись в вертолет. Билли лязгнул затвором пулемета, дал воды раненому. Ему предстояло осмотреться и выбрать место для лагеря. Машина с ревом взмыла вверх и ушла обратно, на большую землю. Сержант проводил ее взглядом и тут же забыл. Ирландцы пересекли океан, засеяли пшеницей Дикий Запад и создали Техас. У них не было пулемета, а с ним любая проблема решается легче.

Повесив тяжелый ствол на ремень, Доннован двинулся вглубь Зоны. Поднявшись на вершину небольшого холма, он увидел стаю хищников, круживших вокруг крупного неподвижного тела на берегу болота. Двумя короткими очередями он убил пять монстров, два или три скрылись в кустах. Дальше вдали виднелась дорога. Старое южное шоссе, вспомнил сержант карту. За ней должны быть заброшенные строения фермы. Стены вокруг, крыша над головой, там и встать лагерем.

Сержант подошел к мертвому чудовищу на берегу. Шерсть, залитая кровью, стояла дыбом. Счетчик Гейгера недовольно застрекотал. Остаточная радиация превышала безопасные нормы. Чернобыльский пес, псевдособака. Разведчики утверждали, что славяне берут их в армию. Ну-ну. Пора приниматься за работу. Ферма далеко, а груза много. И раненый. Схема стандартная. Переноска груза по частям на короткие расстояния, постоянно сохраняя все имущество и охраняемый объект в зоне видимости.

Одиночка недоумевал. Он все еще был живым псом. Это как-то слишком радостно, по-щенячьи, сказано. Точнее, не мертвым. С самого утра вокруг него бегали кругами проклятые слепые собаки. Противно становиться едой для этих порождений заката Темной Звезды. Лучше бы его съела та стая, с желтым псом, который изорвал его холодным зубом. Он был быстр, неправильный пес без шерсти на голове и лапах. Почему в его стае никогда не было таких щенков? Что-то изменилось, пока Одиночка вел войну в Мертвом городе. Он пропустил нечто важное.

И за это умрет.

Слепые псы подбирались все ближе. Скоро они вцепятся в него зубами и начнут вырывать куски мяса. Надо собраться и убить хотя бы одного. С вершины холма раздались выстрелы. После боев в каменных пещерах Одиночка знал силу оружия, убивающего издалека. Если бы неправильные псы на дороге достали железные палки, посылающие смерть, он не стал бы ждать. Прыжком ушел бы с линии огня, крался бы за ними до ночи, убивая по одному. Так он поступал с патрулями «Монолита».

Но на его вызов ответили честно, предложив бой один на один. Он проиграл. Рядом бились в предсмертных судорогах собаки. Свистящая смерть славно поживилась на этом берегу. К нему подошел неуклюжий щенок, и остановился невдалеке. От него пахло сгоревшим порохом и оружейным маслом, фальшивой верхней шкурой и совсем немного псами с дороги. Как будто он ночевал в их логове, когда стая ушла на охоту. Раздался стрекот. Одиночка знал этот звук. На поясе у многих двуногих висела коробочка, начинавшая трещать при его приближении. Убийца собак не стал их есть. Скрывшись за холмом, он стал метаться по одной линии взад-вперед. С ним был еще один щенок. Тоже почти мертвый. С отравленной кровью и запахом боли. Но гордости там было больше, чем боли. Его стая воспитала настоящего воина. Оба пришельца светились желто-зеленым теплом. Ходячий щенок стал совершать свои непонятные рывки ближе. От холма на поляну, за три прыжка с места и за два на бегу. Одиночка понял. Он перетаскивает корм для железной палки, который превращается в смерть. Будь у слепых собак хоть немного ума, они бы уже бежали из Долины.

По крайней мере, его убьют быстро. Раздастся выстрел, в голове большого пса появится маленькая дырочка, и он пойдет на встречу Темной Звезде.

Неутомимый двуногий все бегал с места на место. Стало понятно, что он нацелился перетащить своего подопечного в дырявые пещеры за широкой твердой тропой. Одиночка устал ждать и громко зарычал.

Билли сбросил на землю упаковку пластиковых бутылок с водой и схватился за пулемет. Ему показалось, что из-за болота донесся отдаленный рык. Подойдя к кромке воды, он стал напряженно вглядываться в туман. Раздался еле слышный вздох рядом. Сержант резко развернулся и увидел легкое шевеление окровавленного тела на берегу. Вот это живучесть, позавидовал он псу. Живого места нет, а еще дышит. Поэтому и собаки не нападали, чуяли, что могут отпор получить. Что делать, сержант понятия не имел. Весу в изорванном псе было явно больше центнера, поднять его не было никакой возможности. Но и бросить здесь без помощи тоже было нельзя. Что мне в этих стенах, толку-то от них, подумал Доннован, одну ночь и здесь переночую.

Он открыл банку консервированных сосисок и стал по одной засовывать в жутковатую пасть. Они там бесследно исчезали. Скормив все, Билли вылил бедному животному оставшуюся в банке жидкость прямо на язык.

Щенок не так неуклюж, как кажется на первый взгляд, подумал Одиночка. Наверно, ударили его по нижним лапкам, поэтому ходит плохо. Но в верхних железную палку держит цепко. Ни разу не уронил.

Сержант взялся за устройство стоянки. Он предполагал провести здесь весь день и следующую ночь. За это время его подопечные должны были окрепнуть и продержаться немного в надежном укрытии. Билли спрячет их и пойдет на поиски местных аборигенов. А там все будет очень просто. Передаст раненых в надежные руки и попросит отвести его к заставе. Через два дня сержант скажет майору Бреннегану все, что он о нем думает, добавит пару не политкоректных слов и подаст заявление на экзамен в офицеры. Неудобно сержанту обращаться к президенту с предложениями. А у него они есть. Армии нужна своя разведка. И Доннован ее создаст.

За неторопливыми мыслями дела продвигались довольно успешно. Все припасы были сложены аккуратным штабелем, одновременно выполнявшем роль помоста. Не лежать же покалеченному при задержании парню на голой земле. Затащив на возвышение носилки, он влил в своего пациента тюбик питательного бульона из аварийного комплекта пилотов. Выкопал ячейку для стрельбы с колена. Основная позиция готова, нужно убрать мертвых собак, а то воронье в небе разлеталось. Потом приготовить запасную огневую точку и сделать навесы из брезента над лежанками.

Белый Пес изредка бормотал, срываясь на негромкий вой. Славяне не способны к языкам, вспомнил Билли. Придется вдобавок к фарси и мертвой латыни, выучить и русский язык. Немецкий, итальянский и испанский он знал в совершенстве, но серьезным достижением это не считал. Одна романская группа с родной речью, чем тут гордиться. Навесы он закончил в ту же секунду, когда с неба упали первые капли дождя. Успел, подумал сержант. Сел под брезентовый полог на землю рядом с псом, там места было больше, и стал дождевой водой, струйкой стекающей сверху, промывать ему глаза от засохшей крови и гноя. Дождь кончился так же неожиданно, как и начался. Ирландцы не оставляют незавершенных дел. Просто иногда они их делают очень долго. Доннован развернул аптечку и занялся псом всерьез. Состриг с него всю радиоактивную шерсть, залил раны клеем, поставил пять уколов от всего и скормил ему плитку шоколада. После чего, с сознанием выполненного долга, отправился дальше землю копать. Победа на войне дается потом и кровью. Больше пота, меньше крови — таков закон Форта Браг, колыбели и учебного центра американского спецназа, «зеленых беретов».

Есть еще и «тюлени», но они принадлежат флоту. Их тоже кидает по всему миру, как и морскую пехоту, но хороши моряки там, где плещутся океанские волны. Или хотя бы, слышен прибой. А в пустынях и джунглях нет равных «зеленым беретам». Никарагуа и Гренада славные странички их недолгой истории. У других и таких побед нет. Пес жалобно моргал промытым глазом.

— Чего тебе надо? — спросил сержант.

— Дай ему собаку, не «горячую», — сумел пошутить Белый Пес.

С сомнением в сердце Билли схватил за задние лапы тушку собаки поменьше других и подтащил к покалеченному псу. Тот, обрадованный, немедленно вцепился зубами в бок. Сержант спрятался от зрелища дикой природы за штабель снаряжения. Звуки хрустящих костей и довольного урчания долетали и туда, но, по крайней мере, видно ничего не было.

— Ты говоришь по-английски? — спросил Билли.

— Очень плохо, — честно признался сталкер. — Мы где?

— В Темной Долине. Вон там Припять-речка, а на север Припять-город.

— Пять тузов в моих руках, падший ангел, сын греха, — выдохнул Белый Пес. — В Зоне из-за вашей блокады людей нет. Ты чего в бега сорвался? Приключений захотелось?

— Просто авантюра, — сказал Билли.

Русский его понял.

— Авантюрист, значит, — одобрил он. — Не все еще у вас пропало, если рискнул ты в Зону шагнуть. Слушай, сюда. Давай карту. Мап, плиз на фиг.

Развернули непромокаемый и не истирающийся пластик полевой карты.

Собравшись с силами, сталкер перевернулся на бок. Поднял руку, ткнул пальцем.

— Мы здесь. Вот тут радиоактивное пятно. Только бегом, ран, короче, андестенд?

Кивнул сержант, напугали спецназовца пробежкой. Каждое утро в любую погоду с утра десяточку, вот так, брат сталкер.

— Идешь в Ангар. К Серому от Белого Пса, — постучал себя по голове раненый. — Белый Пес. Репит.

— Бьелый Пьес, — старательно повторил Билли.

— Жестче. Не надо петь, не в опере. Белый Пес.

Получилось. Умные у них сержанты. Сталкер собрался и завыл. Вставайте, несся клич, пришло время большой охоты. Задергал лапами Одиночка, подхватывая. Доннован пропустил секунд двадцать, но попал точно в такт. Закончили вместе.

— Молодец, Берет, — сказал учитель. — Иди, давай, раньше выйдешь, раньше помощь приведешь. Мне еще долго не бегать, не пройду пятно. А ты справишься. Там и Бар недалеко. Непременно надо зайти, будешь потом девкам хвастаться, как в баре «Сто рентген» сидел с мастерами Зоны вместе.

Не все понял Билли, но суть уловил. В принципе, он так же думал, просто Белый Пес точно указал, куда и к кому за помощью идти. Уже легче. Пес закончил трапезу.

— Его зовут Одиночка, — сказал сталкер. — А тебя Берет.

И уснул, сморило его. Прибрал сержант объедки после Одиночки, и понял, что дневной отдых накрылся. Придется собак свежевать, раненому псу надо много еды.

Сначала Одиночка решил, что щенок просто играет. Ловит собственный хвост. Но у него четко просматривалась розовая полоска цели и заботы. Через тысячу ударов сердца стало понятно, что неуклюжий увалень делает запас еды, и у него здорово получается. Одиночка, будь здоров и силен, просто прикопал бы парочку собак в землю, на удачу. Уцелеют, хорошо, найдут и съедят кабаны, тоже не расстроился бы. Здесь к запасам относились совершенно иначе. Срезали все мясо, сделали пламя, отпугивать всех чужих, сделали ровные ямки, уложили туда еду, и засыпали свежими углями. Взрослый подход к делу. Все просто и понятно, кроме одного. Где он огонь взял?

Кажется, до вечера пес доживет. Ночь опасное время для подранков, насчет следующего утра Одиночка планов строить не стал.

1942 год

Патруль поднял всех в четыре ноль-ноль. Гады немцы, как в сорок первом начали, так все успокоиться не могут. Одно хорошо, настрой к драке сразу проверили. Отряд по тревоге поднялся в минуту. Боевые подруги тоже с автоматами пришли. Что бойцы Казанцева, что немецкие егеря, все научили девчонок с оружием управляться. Война. Стояли дружно, не разбираясь особо, кто ариец, а кто подышать вышел.

— Команда двести два ведет прочесывание местности, — доложил командир патруля, — полагаю, нас ищут. На немецких картах деревня не указана. Засекли вечером направление нашего отхода, и пошли на разведку. Силами до взвода.

— Одно хорошо, — заметил ротмистр. — Краузе не предатель.

Все мысль поняли. Партиец здесь бывал, дорогу знает. Если бы сказал, где егеря с пленными себе райскую жизнь устроили, искать не надо было бы.

— Если пойдем в бой, упускать никого нельзя, — сформулировал задачу Викинг.

— Лес, пересеченная местность, если начнут разбегаться, уйдут, — сказал командир егерей обер-лейтенант Функ.

— Как два пальца против ветра, — подтвердил опытный беглец Серега.

— Краузе уехал в Киев, с Берлином разговаривать. Давайте до его возвращения резких движений не делать, — сказал осторожный граф Альба.

— Не будем. Стеречь их надо, чтоб из лагеря не выходили. А то догадаются, сделают базу в Чернобыле, там при коменданте их убивать хлопотно будет, — сказал Серега.

— Они в уме уже нас похоронили, чего им полной роте, взвода бояться, — усмехнулся ротмистр. — Пора с ними кончать, надоели.

— Эрих, ты же из гестапо, попробуй втереться к ним в доверие. Узнай, как и с кем, каратели должны связь установить. Их начальство, бригаденфюрер Эйхман, два дня о них не слышал. Вдруг приедет, да еще с охраной и рацией.

Надо карателей работой занять. Пусть делом займутся. Пусть охрану пленных на строительстве аэродрома на себя возьмут. На две части разделим, а это уже плюс, и не до ночных походов будет.

— Эрих, дружище, у тебя связи в генерал-губернаторстве остались? Достань нам сотню польских партизан из штрафного лагеря. Желательно из Армии Крайовой. И быстро, а то я тебя заставлю щебенку дробить. Сейчас езжай в город, звони, добывай рабочие руки и к нам на УР.

Ротмистр быстро накидал список фамилий.

— Этих, пожалуйста, если они живы еще.

Расселись по машинам, двинулись к укрепрайону. Сделали вид, что разведку не заметили. Тем придется возвращаться. Отсутствие на посту — серьезное нарушение дисциплины, штрафным батальоном пахнет. Через полчаса приехали к лагерю зондеркоманды. Эрих перекличку устроил. Сорок человек отсутствовали, несли караул в секретах. Смена через четыре часа. Как раз быстрым шагом дойдут, прикинули вольные сталкеры и егеря. Хорошо, что в бой не полезли. Сорок стволов, да в умелых руках, море крови могут пролить. И тайну бы не сохранили.

Ночь прошла спокойно. Кровососы вылазок не делали. Удивился Викинг, предупредил народ, что монстры голодные и нападут непременно, если возможность увидят. Спустились в коридоры, заблокировали спуски и перекрестки усиленными постами и полезли дальше в казематы нехоженые. Постепенно вырисовывалась схема загрузки. По левым проходам размещали золото в слитках, по правую руку монеты. Больше всего было британских соверенов и гиней. Попадались ящики, заполненные золотом царской чеканки, пятерками и десятками золотыми. Цехины и талеры текли желтой рекой. Мелькали дукаты и испанские дублоны.

Неугомонный Серега наткнулся на ящик золотых двадцаток долларов США.

— Что на них можно купить? — по-детски наивно спросил он.

— Пять лет срока в тюрьме строгого режима, — ответил Викинг. — Президент Рузвельт отобрал у своего народа золото и сложил его в хранилища Форта Нокс. Там тоже с депрессией боролись круто. Вымели у людей накопления не хуже чекистов. А те любой обыск начинают одной фразой.

— Золото и валюту сдать! — хором сказали ротмистр и Остерман.

Все захохотали. Поляк и еврей нашли общую точку соприкосновения.

Золотые слитки собирались здесь со всего мира. Советские люди старую историю не знали, и тем более в геральдике не разбирались. Им все науки заменял «Краткий курс ВКП(б)». Здесь на коне оказались ротмистр, немцы и Викинг, с электронным справочником на пару. Сталкер искренне надеялся на то, что «конденсаторы» никогда не разрядятся. Плохо ему будет в этом мире без всезнающего чудо-прибора. Да и девчонки, привыкшие к красочным зрелищам, заскучают. Испанские, турецкие с полумесяцем на торцах, русские с византийским орлом и императорской короной, австрийские с орлом Габсбургов, точнее Австро-Венгерские.

— Эти-то здесь откуда? — удивились все.

— Развалилась империя, золото в хранилищах Львова осталось. В тридцать девятом город советские войска заняли город, и…

— Захватили! — крикнул ротмистр

— Освободили! — уточнил радостно капитан Казанцев.

— Захвободили! — создал новое слово ехидный еврей, притворяющийся испанцем.

В деревне трудно секреты хранить. Половина егерей успели в Испании долг интернациональный отдать. Побегали по горам, штурмовали Мадрид. С тех пор сильно коммунистов не любили, и анархистов тоже. С военными общаться проще. Покажи ему еврея и скажи, что есть приказ считать его испанцем, и все. Будет считать. Как говорил толстяк Геринг: «В моем штабе я сам решаю, кто здесь еврей». Да и к мысли, что война для них здесь закончена, все уже привыкли. Конечно, дальше будут еще бои, но пока что у солдата выходной. И тут пошло сплошным потоком испанское золото. Королевское, всех династий, золото колоний, золото инков и майя.

— Как можно было это бросить здесь? — стиснул зубы танкист.

— Такое у тебя, мать их неизвестное существо с низменными наклонностями, начальство, — сказал Викинг. — Этим летом так же, бросив людей и город, ночью, на подводной лодке удрали из Севастополя генералы и командиры. У них дороже собственной шкуры ничего нет. Потом, после войны, будут долго искать Янтарную комнату. Но ведь никто не ответит, кто ее бросил. Так получилось. Полстраны профукали, несчастье-то какое. А ты за них опять на смерть собрался.

— Ты, Викинг, командуй, а как мне жить и умереть я сам решу, — ответил танкист.

— Когда боги решают наказать кого-то, они лишают его разума, — вставил реплику со стороны пан ротмистр. — Нам лучше брать монеты. Легче реализовать впоследствии, после войны. Надо присматривать технику для перевозки, не хватает поломок на дороге или еще каких-то проблем. Бензин, например, кончился.

— Ты прав. Возьми наших механиков, и беритесь с завтрашнего дня за работу, — согласился Викинг. — Три-четыре грузовика нам нужны.

Начали монеты собирать, английские и Османской империи. На западе хорошо помнят моменты своей славы и быстро забывают чужие успехи. А когда-то центр мира был в Стамбуле. Давно это было, перевелись те турки, которые раздвигали своими мечами границы Блистательной Порты. Ушли на базар, коврами торговать. А монеты у них были хороши. Из червонного золота, с арабской вязью по краю монеты. Начнет меняла денежку обрезать, чтоб легче была, возьмут его за руки шаловливые, и отрубят их по самые пятки.

Насыпали в мешки брезентовые по тысяче монет. Разбились на тройки. Двое деньги считают, третий в машину тащит. В ящик артиллерийский и в барак, за колючую проволоку. Тут Эрих Гестапо приехал, пообещал, что завтра из штрафного лагеря рабочих пришлют. Ротмистр повеселел. Не зря с немцами любезничал. Отправился тайный полицейский к шефу зондеркоманды в гости, в хитростях поупражняться.

Вернулся через час, выпивший и довольный.

— Завербовал он меня. Я ему деревню на плане обозначил, договорились, где тайник для сообщений устроим. Две недели у нас. Потом бригаденфюрер прибывает с батальоном охраны и штабом дивизии. Надо успевать.

— Успеем, — отмахнулся Викинг. — Через неделю нас здесь не будет. Надо в подземелье все прибрать по-человечески. Вход только один оставить, замаскировать все. Против бригаденфюрера наш партийный инспектор слаб в коленках. Карателей всех похоронить, героев представить к наградам посмертно, за уничтожение советского десанта. Большого очень. Нелегкое это будет дело. Да и вампиры за нами. Тревожит меня тишина. Им есть каждый день хочется, почему они ночь пропустили?

После обеда новая проблема обозначилась. Ящики снарядные для маскировки кончились. Мешки в руках открыто не потащишь, звенят так пленительно, ежику лесному понятно — золото. Прервались. Часть егерей с Эрихом Танкистом в лагерь отправили. Там в бараке, золото на грунт выложить, ящики обратно везти. Оборотная тара, короче, многоразового использования. Пока у костра расселись, перекур с дремотой под губную гармошку. Меньше места занимает, чем гитара, и ударов с сыростью не боится. Уважали их германцы, таскали в карманах. Могли оперу Вагнера сыграть. Полет валькирий.

— Сейчас что планы строить. Неразумно. Война. Прилетит случайный самолет, скинет бомбы, и кончились все задумки наши. Но на перспективу всегда работать надо. Хоть завтра тебе помирать, а хлеб сей. Это правило железное, никогда не подводило.

Перевел дыхание Викинг и начал штандартенфюреру Зальцу, приятелю своему, от смерти спасенному, глаза раскрывать. Чтобы тот удивился красоте мира.

— Вы, немцы, сейчас над ракетным и реактивным оружием работаете, — сказал он. — Только начинки у вас для ракеты нет. Запихнете вы в нее тонну тротила. И что вам это даст? С учетом стоимости самой установки ФАУ-2, ничего. А американцы сейчас в Неваде создают сверхмощную бомбу. Лучшие ученые мира работают. Кодовое название «Манхэттенский проект». У нас есть портативный счетчик Гейгера для обнаружения мест производства. Можем вам передать. Только смотри, Шеленнберг хитрый лис. Может тебя обмануть. Присматривай за ним.

Казанцев начал строить страшные рожи. Спустился Викинг с ним в подземелье.

— Ты что, союзников предаешь? — напустился на командира капитан.

— Товарищ не понимает текущего момента, — сказал сталкер. — У тебя, что дядя в Америке? Дружба до гроба? Война закончится, у них бомба будет, а у нас нет. Пусть немцы на них отвлекаются. Когда тигр и медведь дерутся в долине, умная обезьяна сидит на дереве и смеется над обоими. Так нас учит товарищ Мао, лучший в мире китаец, верный сталинец, между прочим. Понял?

Капитан кивнул. Все так, только он не хотел быть обезьяной. Человек может и водки выпить и по девкам загулять. Взяли золота на спину, наверх полезли.

— Сидоровичу надо монет подкинуть. Полезный дядька, — вспомнил Викинг. — Завтра наряду с подъемом золота начинаем работы по консервации УРа. Для исключения любых случайностей. Вход оставим в скальном наблюдательном пункте. Закроем каменной плитой метровой толщины. Все остальные спуски зароем наглухо, сравняем с местностью. Оборону тут никто и никогда держать не будет. Такая подземная пирамида Хеопса имени Кагановича. Ле хаим, бояре!

Остерман где сидел, там и рухнул. Остальные улыбнулись за компанию.

Тут ящики привезли, и все стали ударно работать, на себя ведь. Эрих попутно обстановку в лагере обрисовал. Рота охраны была неполной. Семьдесят два нижних чина и два офицера. Пленные в лагере окрепли, их там три сотни и они что-то затевают. Бунт или побег. Его агент точно не знает. Может, съездить в лагерь, припугнуть?

Им еще одной лагерной зимы не пережить, вспомнил суровую статистику Викинг. Из тех, кто начал воевать с июня сорок первого войну пережило три человека из ста. У пленных этот процент стремится к нулю. Решили попробовать. Ладно, дадим шанс.

— Казанцев, Котляров, ко мне! — крикнул.

Явились, не запылились.

— В лагере заварушка намечается, надо народ в берега ввести. Передайте приказ подпольного обкома — вести себя тихо, ждать приказа. С оружием поможем, основная цель — уничтожение карателей. Краузе приедет, пусть хлопочет, убирает охрану.

— Куда? — спросил Серега.

— В Чернобыль, Киев, к черту на рога, — разозлился сталкер. — Это его дело. Ваша задача лагерников разделить на бойцов и балласт. Тех, кто сломался, переводите в распоряжение комендатуры. Пусть дороги чинят, вагоны грузят. В бараках оставляйте только солдат. Тех, кто может бросить меч, и рабом в могилу лечь, лучше вовремя отсечь, пусть уйдут из строя. Вот так, господа офицеры. Выполнять!

Спорить не стали, пошли, печатая шаг. Ротмистр сзади возник.

— Пан Викинг уверенно говорит «господа офицеры». Пан все-таки не большевик.

— И не был никогда. Эх, пан Вацек, не тем ты голову забиваешь. Думай лучше, куда нам путь держать. Велика Европа, да нет нам в ней места.

— Африка?

— Думал о Марокко. Касабланка! Город мечты. На море война, от Суэца до Эль-Аламейна «лис пустыни» с британцами пляшет странные танцы. Как дойти? В Испанию заходить нельзя, там нашего графа первый полицейский разоблачит, прямо на границе.

— В Швейцарию можно уехать по своим документам. Аристократы на отдыхе. Какое нам дело до возни плебеев. Наиграются в войну, успокоятся, вернемся домой. Такая история подозрений не вызовет. Купим ферму в горах, в захолустье, подальше от глаз.

— В Куршавеле! — предложил Викинг.

— Пан и Швейцарию хорошо знает, — с пониманием улыбнулся ротмистр.

Интересно, подумал сталкер, кем он меня считает, спросить бы. Правда, как говорили умные люди, не хочешь слушать странных ответов, не задавай странных вопросов. Пахнет из ночи холодным ветром, имя мое — Иероглиф.

— Как базовый вариант предложение годится. Надо со всеми участниками обсудить, может быть будут дельные замечания и уточнения.

Закончив тему, пошли дальше пахать. Разведка с новостью пришла. На четвертом нижнем уровне все трупами завалено. Около сотни. Лишних людей, кто тайну узнал, осенью сорок первого убрали. На втором этаже нашли склад укрепрайона. Шесть комнат по коридору заполнены продуктами. Сухари, сахар в головках, масло в бутылках, крупы в банках, мясо и рыба, вяленые до каменной твердости. На годы запасец. Автоматов на два взвода, одежда. Тулупы для часовых на зиму. Оденешь такой поверх шинели, прямо на нее, и никакой мороз тебе не страшен.

— Ко всему приготовились, все учли, кроме того, что воевать всерьез придется. Думали маршем по Европе пройтись, как по Прибалтике. Танки ревут, самолеты летят, командир впереди на лихом коне, враг бежит, девушки юбками призывно машут. А не получилось. Танки ревут, только вражеские.

Серега и Казанцев, прихватив для солидности обер-лейтенанта, поехали в лагерь. Просили посланца Бормана сразу к ним отправить, чтоб сегодня все решить и лишних людей из закрытого района убрать. Если есть у человека лишний шанс в живых остаться, они его отнимать не будут. А все остальное в руке Черного Сталкера.

Егеря нашли и засыпали два выхода на поверхность. Остались два последних. Тела из подземелья решили вывезти. Для экономии сил, просто сжечь. Недаром в старину все предпочитали огненное погребение, самое простое. Потом уже ритуалы посложнее пошли. С рытьем могил и плачами. И на похоронах беспощадного Хромого Старца Тамерлана первый льстец сказал: «Наш повелитель был очень добрым и отзывчивым». Это посильнее «Илиады» Гомера было. Тоже мне, десять лет город осаждали. Понятно, других дел не было, чего торопиться.

Собрали всю советскую форму, кроме зимней одежды, продуктами нагрузили грузовик, оружие с патронами прихватили, и поехали в лагерь. Ротмистр, понятно за рулем. Быстро доехали.

В лагере сразу людей отобранных на работы строительные, стали выпускать. Одежду в костер, аусвайс в руки. Сапоги кирзовые, кальсоны армейские, спецовка черная ремонтная, пилотка немецкая, мышиного цвета. Десять марок, два килограмма сухарей и рыбина вяленая. Свободен.

Краузе в город поехал. Коменданта укрощать. Рота пешим строем ушла. Пятьдесят три человека осталось. Половина комсомольцы, наверно и коммунистов несколько осталось. За год лагеря иллюзий стало меньше, злости больше. Жаль, на мозги колючая проволока не влияет. Какими они были, такие и останутся. Тем не менее, эти на предложение поработать на Германию, ответили твердым «нет».

— Согласился бы, завтра бы в лес ушел, а? Парень неглупый, чего так?

Уткнул комсомолец взгляд в землю. Полста человек с тремя самодельными ножами против двух десятков автоматчиков не пляшут.

— Строй своих бойцов, наряд на кухню, наряд в караул, из тех, кто покрепче. Занимайте любой барак, переодевайтесь после бани в форму. Мы привезли. Завтра поляков привезут, не ссориться, нам вместе воевать. Оружие с собой все время. На войне, все-таки. Первая цель — каратели. Срок дней десять, но может получиться не по нашему плану. На своей земле и большой кровью, понимаешь. Выполнять!

Через час лагерь изменился. Остались бараки и вышки, и проволока на столбах, только он все равно превратился в военный городок. Шел парок от бани-времянки. Дымилась кухня. Заступили на пост часовые. ППШ на плече преобразили людей. Оружие делает человека свободным. А остальное от лукавого.

— Если часть людей захочет уйти, никого не удерживай. Только предупреди, что если попадутся, пусть молчат, где оружие и форму получили. А то нам здесь скверно придется. Вопросы есть? Задавай.

— Что с этими немцами? — спросил зло.

— Свои немцы, еще в Испании половина воевала, под Мадридом. Твое дело им фланг в бою прикрывать, а не биографию спрашивать. Считай интербригада.

Поверил, отмяк душой. Хорошо им мозги промывали, куда там контролеру.

— В плен раненого взяли? — спросил ротмистр.

— Контузило, — помрачнел боец. Прицепил четыре треугольника. «Пила».

— Командуйте, старшина, — отпустил его Викинг. — Из лагеря не выходить.

То- то бывшие пленные удивились, когда все егеря и непонятная группа при них, загрузились в машины, помахали им ручками, и уехали.

Первым делом автоматы проверили. Дали по паре очередей. Осечек нет, патронов много, оружие исправно. Нет, ребята, все по настоящему. Кто-то серьезное дело в немецком тылу затевает, и они удачно под руку подвернулись. До полуночи судили-рядили, решили остаться. Они этой ночью собирались в побег уйти. Часовых на воротах зарезать и под огнем с вышек к болотам уходить. Десяток, может быть, и уцелел. А тут все живы, вооружены и в форме родной. Сапоги из кожи и ремни комсостава. Гранат бы еще, да пулеметов парочку. Тогда можно и не умирать задаром. Настроение, первый раз с начала войны, было определенно бодрым. Засыпали все, кроме часовых, с одной мыслью. Что завтра будет?