Виталий и его девушка Женя готовили себе ужин на кухне маленькой московской квартирки. Женя снимала эту квартиру на пару с землячкой, которая работала танцовщицей в баре.

Виталий был одет в одни только пестрые трусы, а на Жене была его сорочка с закатанными рукавами. Она жарила котлеты, а Виталий курил, задумчиво глядя на сковороду.

— Дай-ка и мне, — попросила Женя.

Он вынул из пачки сигарету, подошел к ней, вставил сигарету ей в рот и поднес огонек.

Женя глубоко затянулась и сказала:

— Ритка сегодня задержится. Можешь остаться у меня.

— Спасибо. Это кстати.

— Выложи котлеты на тарелку, — сказала она и присела на стул, на котором до того сидел Виталий.

— Ты что такая? — спросил он, выкладывая котлеты на блюдо со спагетти.

— Ты пропадал десять дней, — вдруг заговорила Женя. — Потом примчался, оттрахал меня и приготовился спокойно пожрать. Ты еще спрашиваешь, что я такая?

К концу тирады ее голос дрожал, как до предела натянутая струна.

— Да брось, детка! — с усмешкой сытого самца сказал Виталий. — Я как раз собирался тебе рассказать, ну чего ты.

— Чего я?! — вскрикнула Женя.

Она схватила со стола стакан и вдребезги разнесла его об стену:

— Вот чего!

— Ну ты даешь! — сказал Виталий со смесью удивления и восхищения. — Прям тигрица!

От сознания его неуязвимости и собственного бессилия она закрыла лицо ладошками и заплакала.

— Ну-ну, маленькая. — Виталий поставил блюдо на стол и стал гладить ее по голове. — Все нормально. Нет, я правда собирался рассказать.

Он присел перед ней на корточки и положил ей голову на коленки.

— Я правда собирался все рассказать своей Женечке, — умильно ворковал Виталий. — Да, я был плохой, очень плохой и скрытный. Зато теперь все позади. Я принес Женечке много денежек, и теперь все у нас будет хорошо.

— Я знаю, знаю, — прорыдала она. — Э-это все твой противный педи-ик… Противный педик Витька…

— Ну-ну-ну, моя хорошая, — пропел Виталий и поднял ее за плечи со стула. Он легко подхватил ее на руки и понес умываться в ванную.

Когда переполох утих и они принялись за еду, Виталий спросил:

— Все хотел спросить: зачем вам телефон в санузле? Это же вы его провели?

— Рита проводила, — сказала Женя. — Ей в любую минуту могут позвонить.

Виталий немного пожевал молча, обдумывая эту информацию, а потом сказал:

— С кем ты делишь квартиру! Просто страх.

— Уж не хуже твоего педика! — моментально нашлась Женя. — Она по вызовам ездит, а не домой приводит, в конце концов!

— Если бы я раньше догадался… — с сарказмом покачал головой Виталий. — Ты хоть осторожно пользовалась после нее ванной и туалетом?

— Да, очень осторожно, — с нарочитым нажимом произнесла Женя. — А ты с ним, случайно, не пил из одной чашки?

— С ним не стоит пить из одной чашки. — Виталий поиграл желваками. — У него СПИД.

Женя округлила глаза и поднесла пальцы ко рту:

— Ужас какой! Бедненький!

Виталий молча покивал, как бы говоря: «Да куда уж беднее».

— Он тебе недавно сказал, да? — сочувственно спросила она.

— Да. На днях, — сказал Виталий. — Но речь не о том. Я хочу тебе рассказать, чем я был занят.

— Я уж думала, не дождусь этого.

— Ты ешь, ешь, — сказал Виталий и подал пример: намотал на вилку изрядный валик спагетти. — И постарайся не перебивать.

Он прожевал и стал рассказывать:

— В общем, я с помощью Витьки заработал кучу денег. Если точнее, то пятьдесят пять тысяч.

— Ну, кучу не кучу… — проговорила Женя, словно взвешивая на ладони пачку купюр. — Поздравляю.

— Ты не поняла — долларов, — сказал он и впился в ее лицо глазами в ожидании реакции. Реакция не заставила себя ждать: Женя поперхнулась, и Виталий быстро подал ей стакан томатного сока.

— Умоляю, не перебивай, — попросил он. — А то я до утра буду рассказывать… В общем, честно такие бабки не возьмешь, сама знаешь. Можно сказать, мы наказали одного нехорошего дяденьку. Нет, это не я решил, что он нехороший. И не Виктор. Он на самом деле еще тот кровопийца. Словом, от него не убудет. Грубо говоря, мы его кинули. Точнее говоря, это было мошенничество. Навряд ли он станет заявлять в милицию: сделка была незаконной. Кроме того, у меня были документы одного иностранца, туркмена одного. А у Витьки бьш паспорт его приятеля Цибикова. Цибиков три месяца назад умотал на Брайтон-Бич, за две тысячи зеленых заключил фиктивный брак с одной чернокожей. То есть найти нас не должны. Мы никогда не привлекались, отпечатков наших в картотеках нет. Туркмена я насчет паспорта его предупредил. Понимаешь?

Женя кивнула, хотя у нее было по-прежнему обескураженное лицо.

— Только нам все равно надо уехать. Виктор распродал все свое имущество. Нет, он и так собирался его продавать. Он оставил работу и едет пожить за границу. Береженого… сама понимаешь. И нам надо уехать. Ты же хотела уехать? Только не к тебе и не ко мне. Надо выбрать нейтральный город, чтобы отсидеться там тихо-спокойно. Или хотя бы за границу махнуть. Туда, где жить не очень дорого.

— Вот и поезжай. — Женя взяла себя в руки, и теперь ее лицо приняло выражение оскорбленного самолюбия; она чинно разломала вилочкой котлету и стала чопорно есть. — Что ты на меня так смотришь? Сам все решал за меня. Ca^i и поезжай.

— Но ведь ты же хотела уехать! — удивился Виталий. — Я все для этого сделал — можем ехать. Даже за бугор можно, если язык подучим.

— Если ты говоришь, что вы все правильно сделали, зачем ехать? Я не понимаю вообще… — Она заколебалась на полуфразе.

— Что, договаривай.

— Все-таки не думала, что ты способен на что-то уголовное, — выдохнула Женя. — Я знаю — это все твой Виктор, будь он неладен.

— Не стоит так говорить, — поморщился Виталий. — Он и так неладен.

— Ему что, так много надо? — с возмущением сказала Женя. — Зачем ему столько денег? У него же куры не клюют. Ни семьи, ни детей. Все никак не нажрется. Наверное…

Виталий посмотрел на нее с таким укором, что она прервала тираду и спросила:

— Или он надеется вылечиться? А, Витус?

— Уже не надеется, — вздохнул Виталий. — Только я тебе вот еще что не сказал: он ни копейки… ни цента себе не взял из этих денег. Я его битый час уговаривал, поверь.

— Не взял? Почему?

— Не знаю, — пожал плечами Виталий. — Он бедолага, пойми. Родным он денежек оставил в принципе. Только они его никогда не понимали. Он всегда жил двойной жизнью, понимаешь. Я думаю, что я просто его единственный друг. Он даже просил быть крестным, если у нас родится…

— Ну нет уж! — вскричала Женя. — Мне жаль его, конечно, но это уж чересчур! Это надо же такое придумать.

— Кстати. — Виталий взял с подоконника маленький будильник. — Я обещал ему позвонить. Надо попрощаться: он сейчас пакует чемоданы, а завтра… точнее, уже сегодня в полдень уезжает. Не знаю, поехать его провожать или не стоит…