Это серость, это сырость, это старость бытия, Это скудость злого рока, это совесть; это я. Все забыто: «коврик крови», блюдо, полное динаров, Юный кравчий с пенной чашей, подколодная змея, Караван из Басры в Куфу, томность взгляда, чьи-то руки… Это лживые виденья! Эта память - не моя! Я на свете не рождался, мать меня не пеленала, Недруги не проклинали, жажду мести затая, Рифмы душу не пинали, заточенные в пенале, И надрывно не стенали в небе тучи воронья. Ворошу былое, плачу, сам себе палач и узник, Горблю плечи над утратой, слезы горькие лия: Где ты, жизнь Абу-т-Тайиба, где вы, месяцы и годы? Тишина. И на коленях дни последние стоят.