1328 г. от Прихода Триединых Страна аэрсов. Земли клана Лио

«Он сказал, однако, что эта земля находится далеко к югу отсюда. И она столь жаркая, что подошвы его башмаков расплавились через неделю путешествия. И населяют эту землю дикий народ с иссиня-черными волосами, смуглым телом и носом, напоминающим орлиный клюв…».

«Странствие Ратто из Холугфолька»

Вместительный двенадцатикрылый гэр клана Чхэ выделялся не только белоснежным войлоком, покрывавшим его сверху донизу, но и накинутыми на покатую крышу коврами прекрасной торнийской работы. Дневной зной постепенно перетекал в вечернюю прохладу, но толстый войлок упорно не желал пропускать свежий воздух в душное пространство. Высокие деревянные стропила освещались ярким огнем из расположенного в центре каменного очага. Серые тени бегали по расставленным по кругу лакированным сундукам, в которых хранились сокровища и родовые святыни клана. Уходивший в еловый тооно плотный дым, казался прозрачным в лучах уходящего солнца. Рядом с очагом на щедро устилавших утоптанный пол звериных шкурах сидел высокий молодой мужчина и обильно потел. Соленые струйки катились по широким плечам и бычьей шее, заливали лицо, застревая крупными каплями в глубоких, избороздивших широкий лоб морщинах. Вертикальные, кошачьи зрачки пульсировали, постоянно превращаясь из тонких линий в овалы с острыми концами и обратно.

— Не жарко ли Вам данху Та? — пробулькал рядом ехидный голос. — Если это так, то ради уважаемого гостя я могу притушить огонь предков. — Будто услышав сказанное, костер полыхнул в очередной раз жгучим языком, осветив хозяина жилища — главу могучего южного клана Чхэ — гуна Ба. Покрытая старческими пятнами ореховая кожа, обтягивала скуластое лицо с массивным, напоминавшим выступ скалы, носом. Седые волосы были стянуты на затылке в жидкий хвост, едва прикрывавший тощую шею.

Сидевший напротив гунна старший сын главы клана Луо отрицательно покачал головой. — Не стоит так беспокоиться благородный Ба-Чхэ. Пусть в главном гэре Вашего клана всегда будет гореть большой огонь. Ведь наши предки требуют постоянного поклонения. — Пышный хвост качнулся в знак согласия. — Поверьте, жара ни как не повлияет на нашу с Вами беседу. — Вороные волосы вновь колыхнулись. Длинное, худое лицо прорезала жесткая ухмылка. — Пусть зноя и пыли бояться жалкие цяны.

— Важные слова произносятся в тишине и комфорте. — Пальцы с длинными, изогнутыми ногтями поглаживали редкие усы, висящие двумя тонкими сосульками вокруг жабьего рта. Гун клана Чхэ мысленно надсмехался над вспыльчивым соплеменником, которого, царившее в гэре пекло, казалось, лишь распаляло. Он налил в фарфоровую пиалу горячий бульон и с поклоном протянул ее собеседнику. — Пейте достопочтенный данху, пока не остыло. Женщины моего клана варят баранину лучше всех. — Темные глаза старика бесстрастно следили, как мутные капли стекали с подбородка его гостя. Наконец, широкая ладонь провела по тонким губам, Та. Луо отставил чашку и улыбнулся. — Об искусной стряпне женщин клана Чхэ известно даже на далеком севере. Тем печальнее, — улыбка стала похожа на волчью, — что завтрашний вау-пау проведет клан Лио.

Гун молчал, что лишь подзадоривало Та-Луо. — Клан Лио слаб и маловлиятелен. Даже в наших краях. Что же говорить про всю страну аэрсов? В этом клане было всего лишь три перевертыша. — Мужчина возмущенно потряс указательным, средним и безымянным пальцами. — А теперь, говорят, нет ни одного. Но даже если их было полсотни. Разве хэнгэ-сику достойны уважения? В кого они превращаются? — Сардоническая усмешка скривила блестящие от жира губы. — В баранов. — Данху расхохотался, обнажив мелкие, похожие на разрезанные дольки гороха зубы.

— Вы преувеличиваете. — Старый гун попытался образумить гостя. — Хэнгэ-сику — прекрасные войны. И не стоит оскорблять их тотем, между оленем и бараном большая разница.

Та-Луо раздраженно вскинул руки. — Хэнгэ-хё, хэнгэ-оками, хэнгэ-иноси, хэнгэ-кума разорвут этих рогатых недоперевертышей на куски. Их легко победит даже хэнгэ-оси и хэнгэ-ямонэко. Тем более с ними справятся, — мосластый кулак гулко стукнул в широкую грудь, — хэнгэ-шиса клана Луо — самого могущественного на севере. Их перевертышам нет равных среди аэрсов.

— Хэнгэ-тора клана Чхэ, — улыбка хозяина перестала быть любезной, — им вряд ли уступят.

— Я не спорю с Вами благородный гун. — Та-Луо поспешил склонить голову. — Ваш тотем всегда внушал уважение, как и количество перевертышей в Вашем клане. Тем более странно, что столь важное событие как вау-пау проводится на землях столь незначительного клана.

— Вы опять за свое. — Ба-Чхэ начал сердиться. — Вы же знаете, что в этом году его должен провести один из северных кланов. Таков порядок.

— Клан Луо мог провести этот праздник куда лучше, — продолжал настаивать данху.

— В последнее время Лио порядком возвысился. Ваш отец гунн Фа-Луо согласился, что в этом году вау-пау провел клан оленей. — Ба-Чхэ хихикнул. — Или достопочтенный данху опасается, что первенство среди северных кланов перейдет к Лио.

Его собеседник немедленно вспыхнул. Рычание вырвалось из-за рта, однако усилием воли Та-Луо сумел подавить вспышку гнева. — Рогатые нам не соперники.

— Тогда чего Вы опасаетесь?

— Я слышал, что Лио хотят возобновить древнюю традицию выбора шаньюя. — Глаза данху лихорадочно блестели.

— У аэрсов их не было со времен Великого поражения, — заметил гун. — Тогда наши кочевья проходили значительно севернее, а южная граница империи трещала под натиском перевертышей. — Старик зажмурился и тихо выдохнул: — То были славные времена.

Данху придвинулся почти вплотную к костру. — Мне передали, что шаньюем гун Ди намерен сделать своего воспитанника Дзё.

— Мы все слышали про молодого ваньци Лио, но не стоит столь опрометчиво верить пустым слухам. — Языки пламени вновь захотели вырваться из своей каменной тюрьмы жадно поедая подкинутые гуном кирпичи овечьего кизяка. На несколько мгновений в гэре стало светло как при дневном солнце. Гость и хозяин замолчали, отрешенно всматриваясь в разбушевавшийся огонь.

Первым затянувшееся молчание нарушил Та-Луо, который не скрывал раздражения. — Мне не довелось с ним встречаться, но мой отец недавно посетил их стоянку и сделался горячим сторонником этого Дзё. Его словно подменили. На собрании гунов он проголосовал за то, чтобы передать им право проведения вау-пау, хотя его распорядителем должен был стать наш клан.

— Ваш отец мудр. — Темно-карие глаза Ба-Чхе смотрели на собеседника не мигая. «Он выбрал правильную сторону, а ты нетерпеливый дурак».

— Мой отец стар и порой ему отказывает разум. — Последние слова вырвались у данху непроизвольно. Пытаясь загладить неприятное впечатление от сказанного, Та-Луо потянулся к пиале, на дне которой виднелись пленка застывшего жира.

— Ваш бульон наверняка остыл. — С улыбкой гун забрал у гостя изящную чашу. — Я налью Вам горячего. — Приоткрыв крышку медного котла, Ба-Чхэ зачерпнул ковшом густое варево. В нос ударило пряным запахом бараньего шуле. Передавая дымящуюся пиалу в костистую ладонь, он заметил: — Ваньци клана Лио стал очень популярен среди северной знати.

— И не только северной, — буркнул Та-Луо. — Этот мерзавец знает, чем умаслить гуннов. В их уши он поет одну песню, хотя и на разный лад. К отцу часто приезжают важные гости с разных концов наших степей. И все они в один голос говорят о предстоящем большом походе на цянов. И старики и молодежь толкуют одно и то же. Империя ослабла, Братство распущено и аэрсам пора объединиться и отомстить за столетия унижений и позора.

— А разве Вы считаете иначе?

— Клану Луо нужно думать, прежде всего, о своей безопасности. Наши кочевья расположены рядом с границей, а значит, мы больше всех пострадаем, если начнется большая война.

— Но в разговорах о слабости империи цянов есть немалая доля правды. — Миндалевидные глаза гунна цепко обшаривали молодое, безусое лицо. — Никогда еще эти северные варвары не были столь разобщены и беззащитны.

— Даже околевающий лев может перед смертью больно укусить.

— Разумеется, но если охотник окажется достаточно проворен и нанесет смертельный удар первым, лев сдохнет, не причинив ни кому вреда. — Обсуждение смерти тотемного зверя явно не нравилось Та-Луо, но доставляло явное удовольствие его собеседнику. Ба-Чхэ решил еще раз подразнить юного данху. — Кроме того, признайте, что львиная шкура весьма ценная добыча?

— Мой клан ни когда не охотится на львов, — отрывисто бросил Та-Луо. — Мне не хотелось бы думать, что задавая подобные вопросы Вы, благородный гун стремитесь оскорбить мой клан и меня лично.

— Как можно помыслить такое? — мысленно Ба-Чхэ заливался смехом. — В мои намеренья вовсе не входило обидеть столь уважаемого гостя. — Он прижал узкие ладони, с выгнутыми артритом пальцами, к груди. — Простите меня достопочтенный. — Гун опустил лицо, чтобы скрыть невольную улыбку.

Данху был явно рассержен, но желание продолжить разговор в итоге пересилило. — Неужели Вы считаете, что этот безродный выскочка может стать шаньюем? — В голосе юноши досады было не меньше чем негодования. — Дзё-Лио слишком молод и без поддержки клана и своего отца он ни кто. К тому же, как говорят, он ненавидит перевертышей. — Нечеловеческие зрачки Та-Луо свирепо дрожали.

— Люди болтают всякое. — Гнев собеседника мало трогал Ба-Чхэ. Он думал о своем. — Я слышал странную историю про первую встречу гуна Ди и его будущего воспитанника. — Сухие пальцы неторопливо перебирали агатовые четки. — Говорят, младенца защищали два неведомых зверя.

— Мне рассказывали, что эти твари самые настоящие чудовища. А этот засранец называет их, — данху не выдержал, и вопреки законам гостеприимства сплюнул на землю, — своими деймонами.

* * *

Гэр для общего собрания гунов был воистину огромен. Двадцать крыльев-хан позволили построить настоящий войлочный дворец, вмещавший не меньше трехсот человек. Гун Фа-Луо — рыхлый, с покатыми плечами и кожей цвета темной бронзы сидел на почетном месте — напротив широкой, двустворчатой двери. По случаю торжества обильно прорезанный серебристыми нитями хвост был перехвачен шитой золотом тесьмой. Глава клана Лио еще не пришел и гун тихо, через спину переговаривался с сыном.

— Не слишком задирай нос. Победу тебе принесли твои инстинкты хэнгэ-шиса.

— Я не спорю отец, но мои соперники тоже были из перевертышей. — Данху не скрывал удовлетворения. — Так что в этом году главный приз по борьбе достаётся нашему клану.

Фа-Луо ухмыльнулся. — А мои стада пополнятся полусотней лошадей.

— Я уже осмотрел их. — Тонкие губы презрительно скривились. — В табуне для победителя нет ни чего достойного.

Толстощекое лицо сморщилось в недовольной гримасе. — Не слишком ли ты разборчив? — Хотя, — Фа-Луо повернулся и смерил взглядом массивную фигуру сына, — ты не во всякое седло влезешь. — Гун коротко хохотнул.

— Вы же знаете, что взрослые лошади мне не походят. Лишь жеребят можно приучить нести на себе перевертыша. — Та-Луо нахмурился. — Сегодня Вы не похожи на себя отец. — Юноша на мгновение запнулся, подбирая подходящее слово. — Вас с утра что-то тревожит.

— Все хорошо сын мой. Хотя твое звериное чутье сложно обмануть. — Пухлая ладонь легла на мускулистое предплечье. — На этом собрании многое решится. Для клана Луо и всего нашего народа.

Гуна прервал пронзительный звук гонга и через главный вход вошел Ди-Лио. Глава клана Лио был сравнительно молод. Невысокий, с небольшим брюшком и впалой грудью — Ди-Лио был из той новой породы гунов, что давно позабыли про набеги на соседние стойбища, довольствуясь бараньими мозгами, податливым телом рабынь и охотой. Хотя в последнее время, даже скачки за проворными газелями гун находил излишне беспокойным занятием, предпочитая наблюдать, как могучий беркут рвал зайцев и лис, лежа на шелковых подушках в удобной повозке.

Войдя в полутемное помещение, Ди-Лио поспешил поклониться. Вначале на право, где сидели родственные северные кланы, связанные общим происхождением от Ли-Вэя — сына могущественного вана из легендарной династии Шан. На левой, чужеродной стороне находились вечные враги и оперники северян — потомки Чжуна, приходившегося младшим братом Ли-Вэю. Впрочем, кланы кочевавшие на юге настаивали на первородстве своего предка, что лишь подогревало взаимные обиды и недоверие.

— Я рад, что сегодня на землях клана Лио собрались столь уважаемые гости. — Улыбка не покидала широкое лицо гуна. — Я и мой названный сын благодарим всех вас за эту возможность встретиться.

Вперед выступил молодой, поразительно высокий аэрс с очень светлой, почти кремовой кожей. Темно-серые глаза и коричневые волосы делали его куда более похожим на трусливого цяна, чем на аэрса. — Приветствую вас благородные гуны. Мой великодушный отец и я, готовы предложить вам сегодня то, от чего будет сложно отказаться. — Голос ваньци Дзё казался многослойным пирогом, то взмывая вверх и превращаясь в тонкий, едва слышный фальцет, то стремительно снижаясь и окутывая окружающих бархатом глубокого и густого баса. — Перед нашим народом стоит сложный выбор. Мы должны сплотиться. И что нас объединит лучше всего? — Серые глаза обежали всех присутствующих. Пауза тянулась несколько ударов сердца. Кто-то из сидевших гуннов не выдержал и громко испортил воздух. В других обстоятельствах это вызвало бы общий смех и двусмысленные шутки, но присутствующие удрученно молчали. Тишина давила каменной плитой. Наконец, длинные руки взметнулись над головой. — Общий враг. Вот что нас объединит и навсегда закончит наши распри.

Та-Луо не понимал происходящего и все больше злился. Он впервые видел Дзё-Лио и он ему не нравился. Может, дело было в странном запахе. Стоило ваньци войти в гэр и Та-Луо окатило волной вони. Данху принюхался. Тяжелый, удушливый запах гнили забивал ноздри, вызывая приступы нестерпимой тошноты. Он сглотнул, пытаясь избавиться от мерзкого вкуса, застывшего в горле омерзительным комом. Дзё-Лио продолжал горячо убеждать собравшихся глав кланов. Затылок отца согласно покачивался в такт тому, что говорил этот сын шакала. Губы Та-Луо сжались в суровую нитку. Слух перевертыша мало чем уступал звериному, но речь Дзё-Лио казалась ему путанной и нечеткой. Его слова распадались, падая в сознание глухими, невнятными звуками и тут же оплывая сальной свечой, исчезали без следа. «Он как паук». Юноша потряс головой. Голос Дзё-Лио нарастал, пытаясь взломать что-то внутри, чтобы затем все исковеркать и подчинить. — Извечный враг аэрсов проклятые цяны, жирующие за наш счет. Мы продаем им шерсть и мясо, которыми могли бы накормит и обогреть наших детей. А что мы получаем взамен? — Та-Луо не выдержал и закашлял, судорожно заталкивая внутрь себя рвотные массы. Гадкий голос продолжал выворачивать его наизнанку. — Они продают нам никчемные безделушки и забирают в рабство наших женщин. Их нужно остановить, им следует отомстить. — Дзё-Лио выхватил саблю и завыл: — Аг-шааа. Аг-шааа. — Следом вскочили почти все гуны. Многие по примеру молодого ваньци выхватили клинки и подхватили боевой клич аэрсов. — Аг-шааа. Аг-шааа. Всё смешалось, тонуло в призывах немедленно отправиться в поход против империи цянов. — Та-Луо не выдержал и, согнувшись пополам, выблевал на кошму перед собой содержимое своего желудка. На него ни кто обратил внимание. Все пытались пробиться к Ди-Лио и его сыну.

— Они умоются кровью. — Рядом с Та-Луо бесновался пузатый и абсолютно безобидный глава клана Леу.

— Убьем их мужчин, а их женщины пусть ублажают наших рабов. — Рычал слева всегда спокойный гун Ки-Ляо.

— Тихо. — Лишь одно слово Дзё-Лио успокоило собравшихся. — Сядьте достопочтенные гуны и послушаете наши предложения. — Тошнотворный запах усилился. Глаза ваньци Дзё потемнели, став маслянисто-черными. Та-Луо захотелось немедленно убежать, но его ноги, словно приросли к земле.

— Нам нужен человек, что возглавит нас. — Гун Ди-Лио взял за руку названного сына и поднял ее. — Тот, что поведет нас к грядущей победе. Но с начала, мы должны избавиться от предателей. Пусть мой сын скажет, кто они.

— Среди нас немало врагов. — Лицо Дзё-Лио выражало скорбь и горечь. — Они вредят нам, как могут, вносят в наши ряды сомнения и распри. Кто-то из них делает это из зависти, иные из-за корысти, на а кто-то готов переметнуться на сторону цянов из-за трусости. И, к сожалению, среди них немало перевертышей. — Пробежавший гул недоверия, ваньци остановил взмахом руки. — Они мутят воду, не желая нашей победы, строят козни и пытаются склонить верных нашему делу кланов к измене. — Его тяжелый вздох был слышен даже у дальних рядов. Недовольный ропот усилился.

— Я готов подтвердить все, что сейчас сказал уважаемый ваньцзи Дзё. — С места медленно встал Ба-Чхэ. — Нити заговора касаются многих перевертышей. На днях ко мне приходил данху Та-Луо и предлагал шпионить в пользу цянов. — В наступившей тишине неожиданно громко щелкнули агатовые шарики на четках. — Мне пришлось слушать все те ужасные вещи, что говорил этот молодой человек и не возроптать. — Седая голова горестно закачалась. — Наши перевертыши славятся дурным нравом и быстры на расправу.

Та-Луо слушал и не верил ушам. Перед глазами все туманилось. Спина отца, напряглась, а потом внезапно опала. Звериное нутро требовала растерзать гадину. Данху попытался встать, но суровый голос Фа-Луо его остановил. — Выслушай все до конца и не перебивай. — Юноша повиновался. А старый лжец продолжал поливать его змеиным ядом.

— Данху Та предложил мне тысячу серебряных лянов за то, чтобы я…

Это переполнило чашу его терпения. Вскочив, Та-Луо закричал: — Ты клевещешь негодяй. Как можно ему верить? — Юноша перевел взгляд на Дзё-Лио, чьи глаза напоминали раскаленные угли. Они кромсали душу на куски, давили и гнули ее. В горле снова запершило рвотой. Ноги подгибались. Грудь горела, словно ее сжимали раскаленные обручи. Однако неразрывная связь с родовым тотемом не позволяла чудовищной тьме подмять его под себя и полностью поработить. Та-Луо выпрямился и прохрипел. — Как вы собираетесь воевать с империей без перевертышей? Именно мы главная боевая сила кланов.

— Уже нет. — Смех ваньци звучал страшнее его речей. — Вас заменят мои милые зверушки.