Глава 1

Братислава, Словакия

25 декабря 2010 года

Такси остановилось у Михайловских ворот – старейших ворот в городской стене.

– Я не могу дальше ехать. Вам придется идти пешком. Улочка слишком узкая, – пожал плечами водитель.

Дейзи затуманенным взором посмотрела на крохотную улочку, ставшую серой от холодного утреннего дождя. На маленькой вывеске она прочла: «Михальска Брана. Ночлег и завтрак».

– Ладно. Я сама донесу сумку. Сколько я вам должна?

Она протянула яркие купюры евро, которые получила во франкфуртском банкомате. Для нее они казались деньгами из «Монополии». Дейзи позволила нетерпеливому таксисту самому взять нужную сумму у нее из руки.

– Возьмите на чай по случаю Рождества, – сказала она.

Он улыбнулся и взял еще одну цветную бумажку.

Девочка покатила свой чемодан по неровному булыжнику мостовой, рассматривая дома пастельных тонов, украшенные хвойными гирляндами. Вокруг витрин мигали фонарики, с соседней улицы слышались рождественские песни.

«Как в какой-нибудь долбаной сказке», – подумала она.

В спину дул холодный сырой ветер и пробирался под куртку. Девушка поплотнее закутала шарфом шею и лицо, радуясь, что в кои-то веки не наложила свой готический грим, который смыла во избежание проблем со службой безопасности в аэропорту.

* * *

– На сколько дней вы остановитесь? – спросила женщина с яркими пурпурными волосами.

«Вау! – глядя на нее, подумала Дейзи. – Здесь даже пожилые женщины красят волосы в сумасбродные цвета».

– М-м-м, не знаю. Могу я заплатить пока за сутки? Я еще не знаю своих точных планов.

– Да, конечно. Сейчас не сезон, и у нас нет заявок на вашу комнату. Живите сколько захотите.

Дейзи почувствовала, что от разницы во времени у нее подкашиваются ноги. Она осмотрела отель «Михальска Брана». О нем девушка прочитала в путеводителе, и размещение здесь оказалось недорогим.

К аромату кофе и тостов примешивался легкий запах сигаретного дыма.

По стеклянной шахте скользил стеклянный лифт.

– Вам помочь с багажом? – спросил служащий.

– Нет-нет, я справлюсь сама. Спасибо. Ой, а у вас тут есть Wi-Fi?

Женщина с пурпурными волосами улыбнулась.

– Конечно. Доступ свободный.

Первым делом Дейзи уткнулась лицом в крахмальную белизну пухового одеяла, упиваясь чистым, свежим ароматом постельного белья. Потом, приподнявшись на локтях, включила мобильник. Телефон тут же запищал: поступило множество голосовых сообщений не на шутку встревоженной матери.

– Дейзи? Ты где? Немедленно позвони! Ты же не уехала в эту… как ее… где бы она ни была. Только не говори, что уехала туда!

Следующее сообщение:

– Дейзи, это твой отец. Мама говорит, что ты сбежала в… Братиславу? Я даже не знаю, где это.

Вдали голос Морган:

– Роджер, это столица Словакии.

– Все равно. Черт бы ее побрал! Позвони мне. Позвони сейчас же!

Следующее сообщение:

– Привет, это Кайл. Когда я заходил, тебя не было дома. Твоя мать вне себя. Позвони мне или пришли имейл, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.

Следующее сообщение:

– Дейзи, это Морган. Ты где? Мама никогда в жизни так не волновалась. Что за событие в Словакии заставило тебя все бросить и ринуться туда очертя голову? Позвони мне. Я умею хранить тайны – ну, ты и так это знаешь. Да, и не забудь: я точно знаю, где ты находишься. Ты взяла с собой папин мобильник с GPS. Неужели ты думаешь, он не урежет тебе пособие за то, что ты взяла этот телефон в долбаную Словакию?

Следующее сообщение:

– Дейзи, это Бетси. Твоя мать воспользовалась моей экстренной линией, узнав номер по автоответчику. Ты сказала ей, будто собираешься в Братиславу. Возможно ли такое? Позвони мне сразу же. У тебя есть номер моего сотового.

Дейзи рухнула на постель и закуталась в мягкое пуховое одеяло.

«Я могу проспать несколько суток», – подумала она.

Но потом нажала кнопку быстрого набора и принялась ждать, когда раздастся голос Бетси.

 

Глава 2

Чахтице, Словакия

25 декабря 2010 года

Ведя машину вверх по склону заснеженного холма к подножию Чахтицкого замка, Джон взглянул на Бетси. Она уставилась в окно, разглядывая голые ветви деревьев.

– С тобой все в порядке? – спросил он и, не отрывая глаз от дороги, нащупал ее руку.

Она переплела свои пальцы с его.

– Не знаю. Я теперь ничего не знаю.

– Мы непременно разыщем ее, – сказал Джон, сжимая ей руку. – Вот увидишь.

– А как насчет этой психопатки, убивавшей женщин и выпускавшей им кровь?

– Инспектор сказал, что она убивала только молодых. Твоя мама определенно не попадает в эту категорию. На всякого, кто приблизится, она направит свой профессорский взгляд поверх очков, и тому не сдобровать.

– Кому же понадобилось похищать шестидесятилетнюю женщину, преподавателя истории? – Бетси хлопнула ладонью по приборному щитку.

Джон не ответил и остановил машину на обочине. Снег оказался слишком глубоким, и ехать дальше было невозможно.

Они вылезли из машины и направились вверх по склону к заснеженным развалинам замка. В деревьях и среди обрушившихся камней на вершине скалы свистел ветер.

– Какого черта мы ожидаем здесь найти? – сказала Бетси, потуже обматывая шарф вокруг шеи. – Тут одни развалины.

Она поежилась, взглянув на обрушенные стены.

– У меня от всего этого мурашки по коже.

У нее зазвонил телефон; она посмотрела, кто звонит.

– Прекрасно, – сказала Бетси, убирая волосы от уха. – Только этого мне и не хватало… Это Дейзи. – Чтобы лучше слышать, она укрылась за единственной каменной башней, оставшейся от старого замка, и, раскрыв мобильник, спросила: – Дейзи! Где ты?

– Я в Братиславе. Приехала, чтобы предупредить вас, что…

– Предупредить меня? Дейзи! Ты в Братиславе?! Что?

Бетси закатила глаза и посмотрела на Джона, ища поддержки.

– Ты с этим справишься, док, – шепнул он.

Она кивнула.

– Слушай, Дейзи, мы сейчас в пути. Но через несколько дней вернемся в Братиславу. Просто… Просто оставайся там. Если только не захочешь вернуться в Аспен и…

– Я проделала весь этот путь не для того, чтобы сразу вернуться назад. Скажите, где вы?

– Нет. Нет! Это мое личное дело. Ты думаешь, что мне нужна защита. Спасибо за заботу. Знаешь, это называется перенос аффекта. Ты перенесла свои чувства на меня, и пока это нормально и естественно, это хороший признак терапев…

– К черту! Не говорите со мной так, будто я сейчас у вас в кабинете на кушетке. Кто-то пытается вам навредить. Кто-то раскопал могилу вашего отца. Они раскопали! И обыскивали ваш дом.

– Это не твое дело.

– У меня есть кое-что из вашего дома, Бетси. Это что-то старое и странное, но, может быть…

– Что? Что ты делала у меня в доме, Дейзи Харт?

Джон метнул в Бетси взгляд; она покачала головой и сжала зубы.

– Оно стояло за книгами на полке. Спрятано…

– На моей книжной полке? Что ты там делала? Ты шарила по моим…

– Ну, в общем, это долго объяснять. Послушайте, просто я ее нашла. Понятно? Это… не знаю, какая-то тетрадь в прогнившей красной кожаной обложке. В ней… может быть, список имен? Женских имен. Думаю, это написано по-словацки. Я «погуглила» некоторые. Несколько венгерских, большинство словацкие.

– Дейзи!

Джон снова взглянул на нее. Он хорошо знал этот тон. Но Дейзи продолжала:

– Я захватила с собой этот список. То есть… Я могу его вернуть и все такое. Мне просто показалось, что его нужно взять. Не знаю, я…

– К черту список! Дейзи…

– Там шестьсот двенадцать имен. Я пересчитала. И он чертовски старый. Весь пожелтел, как стопка сухих листьев.

– О боже! Постарайся его не повредить. Положи в надежное место… у тебя в номере есть сейф?

– Да, думаю, есть.

– Положи его туда и запри. Обещай мне, что так и сделаешь.

Почему этот список был спрятан на полке? Должно быть, там ценная информация – но список женских имен? Шестьсот двенадцать девушек.

– Теперь слушай меня, Дейзи. Со мною Джон, он меня сопровождает. Понятно? Так что я в полной безопасности. Но теперь я тревожусь за тебя.

– Не тревожьтесь. Список имен я запру в сейф. Позвоните мне позже, ладно? Я не могу заставить мой мобильник здесь работать.

Бетси издала громкий вздох.

– Ты звонишь со стационарного телефона, Дейзи?

– Да. Я пыталась набрать 01 и 011, но ни то ни другое не работает…

– Повесь трубку. Сейчас же! Звони мне только со своего сотового…

– Что, этот телефон прослушивается или что-то еще?

– Просто повесь трубку. Оставайся в отеле, пока мы не вернемся. Через несколько дней. И Дейзи, будь осторожна. Очень осторожна. Сверхосторожна. Обещаешь?

– И вы тоже, Бетси. Эй, веселого Рождества! Слушайте, я не хотела создавать проблем…

Тишина. Связь прервалась.

Бетси уставилась прямо перед собой, ее взгляд затуманили слезы.

– Не думай о ней сейчас, Бетс. Тебе нужно сосредоточиться на том, что мы можем сделать, чтобы отыскать твою мать.

– Джон, ты понял, что сегодня Рождество?

Ее бывший коротко рассмеялся и покачал головой.

– Веселого Рождества! – сказал он и протянул руку, чтобы погладить ей шею. – Мы справимся, Бетс. Мы найдем ее.

 

Глава 3

Братислава, Словакия

Дейзи проснулась поздно, во второй половине дня, и слипающимися от усталости глазами оглядела простую комнату. Окна залепило мокрым снегом, и узенькую улочку совсем не было видно.

– Какого хрена я здесь делаю? – прошептала она. – Да еще в Рождество!

Девушка побрела в ванную комнату и сполоснула лицо холодной водой. В зеркале на нее смотрело совсем детское лицо ранимого подростка. Уже года два она не выходила из дому без своего повседневного белого макияжа.

Дейзи порылась в сумке, вытащила белила и ожесточенно принялась наносить их на голую кожу.

Когда она спустилась вниз, женщина за стойкой испуганно взглянула на нее, но потом улыбнулась.

– Вы готка, – кивнула она. – В Братиславе много готов.

– Правда?

– Много, много. Вот увидите. Могу даже назвать вам бары, где они собираются. Хотите?

– Конечно. Правда, я не говорю по-словацки.

– В Братиславе молодежь учит английский. Английский для выживания. – Она открыла карту города. – Вот. Вы лесбиянка?

– Что?!

Женщина с пурпурными волосами пожала плечами.

– Я хочу направить вас в нужный бар. Традиционный или лесбийский?

– Традиционный, – громко произнесла Дейзи, оглядываясь. – Самый традиционный.

– Хорошо, хорошо. Вот этот, например. – Но тут по лицу женщины пробежала тень сомнения. – Только будьте очень осторожны. В барах безопасно, но не выходите оттуда с незнакомыми людьми.

Дейзи почувствовала, что женщина вдруг встревожилась.

– Почему?

– Здесь произошло убийство. Жертвой стала девушка-готка, как вы. На прошлой неделе.

* * *

Мобильник засигналил мелодией «Riders on the Storm» группы «Дорз».

Увидев номер на экране, Дейзи нахмурилась, но ответила:

– Что тебе, Морган?

– Где тебя черти носят?

– Я в Братиславе, – ответила она, глядя на пастельного цвета потолок. – Здесь довольно холодно. И еще тут уважают готов.

– Ты знаешь, что твоя мама позвонила в ФБР, в службу пропавших без вести и Опре?

– Опре?

– Она решила, что Опра может хорошо обыграть историю со сбежавшей готкой. Может быть, это привлечет международное внимание. Ты же знаешь маму.

– Что они там, с ума посходили? Со мной все хорошо. К тому же я говорила ей, куда собираюсь.

– А что ты там делаешь?

– Следую за своим порывом.

– То есть за своей психичкой, да? Мама говорит, она тоже там.

– Ну и что?

– А то, что ты ненормальная. Пациенты не ездят за своими психиатрами в чужие страны.

– Да, ты действительно авторитет по части нормального поведения. Обычно дочки не…

– Замолчи!

– Как хочешь. Ты еще ненормальнее, чем я.

Дейзи отключила вызов, словно раздавив назойливого комара.

Ночь наступила раньше, чем она ожидала. К половине пятого уже совсем стемнело, и это было зловещим напоминанием, что девушка уехала в далекую страну, сама толком не понимая, что там делать.

Зачем она сюда приехала?

Чтобы защитить Бетси. Бороться с какой-то невидимой силой.

Теперь, когда Дейзи уставилась в потолок гостиничного номера, все это звучало довольно неубедительно.

Нет, дело было в ощущении неминуемой беды. Старинный замок и женщина в крови. От этого у нее даже во сне начинало колотиться сердце, и она с криком просыпалась.

Дейзи знала, что каким-то образом ее сон связан с Бетси, просто знала это. Она не могла отделаться от этого предчувствия, как ни пыталась. Оно преследовало ее, подстегивало.

– Мне нужно выйти в город, – сказала Дейзи, и ее голос странным эхом прозвучал в пустой комнате.

Она выхватила из роскошного шкафа свое черное пальто, так что вешалки внутри загремели. Выйдя, направилась к углу, где утром вышла из такси. Ей не хотелось осматривать достопримечательности – это ведь не по-готски? Но возвышающаяся над Михайловскими воротами башня показалась достаточно жуткой, чтобы поинтересоваться, что там внутри.

Однако дверь в башню оказалась заперта. На вывеске было написано: 9.00–17.00.

Дейзи посмотрела вверх и попятилась, задрав голову, разглядывая верхний этаж и зеленую патину на куполе.

В левый глаз попала большая дождевая капля. Еще одна упала на шею.

Снова начинался дождь, а у нее не было зонтика. Жители Аспена не носят зонтиков. Дейзи поплотнее укуталась в шарф.

Шлепая сапогами по лужам и ручьям на булыжной мостовой, она поспешила обратно в отель. Дожидаясь стеклянного лифта, чтобы подняться к себе в номер, помахала рукой женщине у стойки.

– Дождь, – сказала та, – но он скоро пройдет.

При взгляде в окно на ночное небо мысль о том, что она сбежала в Братиславу, показалась абсурдной. Она ведь даже толком не знала, где находится Бетси.

Дейзи потерла ногтем большого пальца свой кривой зуб и шагнула в лифт.

– Полная идиотка, – сказала она себе.

Выйдя из лифта, девушка пошла в свой номер. Повернула медный ключ и вошла. Потом раскрыла ноутбук и вошла в свой блог.

– Ладно, готы. Проверю местные бары и познакомлюсь с готской общиной. Следующий мой выход будет вылазкой в чудной мир Восточной Европы.

Она захлопнула компьютер и подошла к сейфу. Ввела код, заглянула внутрь и, убедившись, что хрупкие страницы на месте, заперла сейф снова.

Женщина с пурпурными волосами сказала ей, что бар открывается в девять, но до полуночи там довольно пустынно, и Дейзи решила еще раз осмотреть старый город, пока в насиженных местах не соберутся готы. Она проспала большую часть дня и не чувствовала ни малейшего желания валяться в постели.

Когда Дейзи ступила на булыжную мостовую, в лицо ей ударил холодный ветер. Дождь перестал, и ветер доносил запах горящих дров, жареных каштанов и сырости. Девушка глубоко вдохнула. От запаха лука и сосисок на гриле, продававшихся прямо на улице, у нее потекли слюнки.

«Первая остановка у сосисок, – подумала она. – Я проголодалась».

Прожектора подсвечивали здания на фоне ночного неба, и девочка удивилась смешению цветов. Пастельные дома окаймляла филигранная отделка, закрытые ставнями окна контрастировали со стенами. Дейзи бродила по кривым улочкам с причудливыми домами, представляя прошлые века.

Во всем – от огромного дворца архиепископа до потрескавшихся от времени городских стен – ощущался пульс истории. Здания были реальны, и в то же время бесплотны, как покинутая оболочка цикады, приставшая к ветке дерева и сохранившая форму жизни, которая находилась в ней раньше. Дейзи слышала цоканье копыт по булыжной мостовой, чуяла зловоние канав, видела яркие цвета архиепископских одежд. Ей представлялся блеск драгоценностей, украшавших корону многочисленных правителей Венгрии и Священной Римской империи, когда те один за другим короновались в соборе Святого Мартина.

Глядя на освещенные здания, она сжимала в руке путеводитель, и тут ее спины коснулась чья-то рука в перчатке.

– Вы уже полюбовались видом с Михайловских ворот, главных ворот города?

Дейзи резко обернулась, и полы ее черного пальто коснулись ног седовласого мужчины в строгом костюме. Он взмахнул тростью.

– Это стоит увидеть. Величественная картина, особенно ночью.

– Разве башня открыта? Мне казалось, она закрывается в пять. Я опоздала.

– Ах да, но это для туристов, – сказал импозантный мужчина. Когда он улыбнулся, она заметила его длинные белые зубы. – Однако у некоторых есть особые привилегии. Не следует упускать возможность увидеть Старе Место – Старый Город – с высоты башни. Такой случай выпадает раз в жизни.

Дейзи чувствовала опасность в этом пожилом человеке, по спине пробежала дрожь от странного предчувствия.

И ей это понравилось.

Как маленькая Красная Шапочка, подумалось ей. Только взгляните на его зубы! Может быть, вставные? У старых людей не бывает таких белых зубов, разве что у кинозвезд.

И все же ей понравилось ощущение опасности, и захотелось узнать, какая же тайна кроется впереди. Такой случай выпадает раз в жизни. Это лучше, чем пялиться в потолок у себя в номере.

– Позвольте представиться: Павол Ковач.

– А я… Виолетта Джонс. Приятно познакомиться.

– Как очаровательно. Вас нарекли именем цветка, – сказал незнакомец.

Дейзи сжала губы в линию.

– Знаете, Виолетта, я могу составить вам компанию и подняться в башню. Благодаря многолетним пожертвованиям, которые я сделал городу Братиславе, у меня есть ключ.

– Правда? То есть у вас и в самом деле есть ключ?

– Конечно, ведь я спонсировал строительные работы в Старом Городе.

– Наверное, вы пожертвовали кучу денег.

– Да, – сказал он. – Пойдемте сюда, я покажу.

* * *

Вздымавшуюся над аркой ворот башню заливали огни. Позеленевший от времени круглый медный купол пронзал ночное небо.

– Сюда, – проговорил ее спутник. – Нужно войти через боковую дверь.

За дверью была кромешная тьма. Дейзи услышала копошение мышей.

– Позвольте я проведу вас, – сказал незнакомец, вынимая из кармана маленький фонарик.

Взбираясь по ступеням, они миновали экспозицию доспехов и оружия прошлых веков. Каждый этаж был посвящен военному делу, оружию и орудиям пыток от Средневековья до девятнадцатого столетия.

Дейзи достала свой головной фонарик и направила луч на огромное металлическое сооружение в форме женщины. И замерла как вкопанная.

– Что это?

– Ага, вы нашли ее! – сказал ее спутник, направляя свой фонарик на чудовищное сооружение. – А это, моя дорогая, железная дева – одно из самых ужасных орудий пыток шестнадцатого и семнадцатого веков.

Он осветил чеканное медное лицо девы, а потом схватился за него своими костлявыми пальцами и открыл, и головной фонарь Дейзи высветил внутри десятки острых шипов. Она подошла к деве и, проведя пальцем по одному из шипов, порвала перчатку.

– Если пленника или пленницу предстояло… казнить, – объяснил он, – его или ее помещали внутрь, а потом переднюю часть девы медленно закрывали.

– О боже, – прошептала Дейзи. В тишине она услышала далеко внизу приглушенные шаги.

Незнакомец уставился на нее.

– Что вы так на меня смотрите? – спросила она.

– Почему вы вся в черном и выкрасили лицо белым?

– Что? Потому что мне так нравится, – сказала Дейзи. – А почему вы надели черный плащ и выглядите как Дракула?

Незнакомец рассмеялся. От разнесшегося по башне громкого эха она подскочила. Сидевшие на подоконниках голуби взлетели и, задев крыльями окна, растворились в темноте. Незнакомец преодолел последний пролет лестницы.

– Ну, вот мы и пришли, – сказал он, открывая дверь на балкон, окружавший основание купола. – Сюда, моя очаровательная ночная спутница.

Величественным жестом мужчина указал на Старе Место, на дома и фонтаны, освещенные лужайками света.

Дейзи упивалась этим видом, древними зданиями вдоль кривых мощенных булыжником улочек, громадой серого каменного собора Святого Мартина. С этой выгодной точки открывался почти весь Старый Город.

Девушка напрягла уши, но расслышала лишь шум дождя в водосточных трубах. Час был поздний, и в этом конце города находилось мало прохожих. Основная людская активность переместилась в ночные клубы и бары за стенами Старого Города.

Вдруг на улице внизу послышался взрыв смеха и разговор. Взглянув вниз, Дейзи увидела группку приближающихся к воротам молодых людей. Она заметила, что они замолкли, как только вошли под арку Михайловских ворот, и, вытянув шею, ждала, когда они появятся с другой стороны. Видимость ей частично загораживала каменная опора балкона.

– Почему они замолчали? – спросила Дейзи.

– Это суеверие, – объяснил незнакомец. – Наверное, студенты. Говорят, что если студент что-то говорит, проходя через Михайловские ворота, то провалится на экзамене. Словаки очень суеверны.

– А вы? – спросила девушка.

– Я – венгр.

Дейзи заметила, как сморщилась кожа вокруг его рта при этих словах. Его губы растянулись, обнажив зубы.

Она уставилась на них в темноте. Что за набор резаков!

– Между венграми и словаками, покорителями и покоренными, большие различия.

Дейзи уже хотела было спросить его про эту разницу, когда его колени вдруг подогнулись.

– О, о! – застонал незнакомец, прислонившись к стене и тяжело дыша.

– Что с вами? – спросила Дейзи.

– Простите меня, дорогая. Должен признать, после подъема у меня несколько закружилась голова.

– Давайте я вам помогу…

– Нет, нет. Я спущусь и подожду вас у подножия лестницы.

– Я пойду с вами…

– В этом нет необходимости. Вы же должны какое-то время полюбоваться красотой города. Я буду у двери, когда вы спуститесь. Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне.

Он исчез за дверью и закрыл ее за собой, прежде чем девушка успела возразить.

«Что за хрень?» – подумала она, а потом посветила на дверную ручку и толкнула. Дверь была заперта.

– Сумасшедший ублюдок! – крикнула она. – Эй, выпустите меня!

Дейзи потянула за ручку, потом пнула дверь ногой. Внизу, на улице, послышались шлепающие шаги. Появился седовласый мужчина. Он заговорил с каким-то большим блондином, и оба направились ко входу в башню.

Дейзи поняла, что у нее остались считаные минуты, чтобы что-то предпринять…

 

Глава 4

Деревня Чахтице

25 декабря 1610 года

Глаза Яноша постепенно привыкали к темноте. В церкви отдавало плесенью. Ничто не украшало каменные стены.

Все потрескавшиеся скамьи были обращены к простому алтарю и паре колеблющихся свечей на нем.

Перед скамьями какой-то человек в черных церковных одеждах преклонил колени. Потом он встал на ноги.

– Веселого Рождества.

– Ах, я полагаю, уже за полночь… Веселого Рождества и вам, святой отец.

– Чем я могу помочь тебе, сын мой? – спросил священник. – Я пастор Поникенуш.

– А я Янош Сильваши, конюший графини Батори.

По лицу пастора пробежала тень.

– Понятно, – сказал он, протягивая руку. Янош заметил в рукопожатии холодную формальность.

– Я пришел поговорить с вами. – Янош придвинулся к уху пастора. – Но наша беседа должна пройти в надежном месте, дабы никто не услышал. Я друг Виды.

Глаза Поникенуша сверкнули в темноте. Пастор внимательно посмотрел Яношу в лицо.

– Я помню тебя, – кивнул он. – Это ведь ты отвез ее к знахарке.

– Девушка обезумела от боли.

– Я рад, что ты пришел в дом Господень. Нет более надежного места, чтобы поговорить. Под здешними сводами не прячутся жулики, а в темных углах нет шпионов. В нашей смиренной церкви есть только эта комната для верующих. Сядь, сын мой. Пожалуйста.

– Я говорил с графом Турзо, – начал Сильваши. – Он сказал мне, что вы похоронили тела многих десятков девушек…

– Да, это святая правда. Но я сказал графине, что больше не стану этого делать.

– Они были убиты?

Поникенуш облизал губы.

– Что интересует тебя в их смерти, конюший?

– Зная это, я не буду служить графине, святой отец. Я буду искать справедливости.

Пастор Поникенуш склонил голову.

– Да, – наконец проговорил он. – Они были убиты. – В сумерках его глаза блеснули. – В этом нет сомнений. Зверски замучены, и их тела изувечены. Да благословит Господь их невинные души.

– Замучены… А она, что же, отправила похоронить их на церковном дворе?

– Со всеми церковными ритуалами. Она настаивала на этом. Придумав ложь об их смерти, хотя стоило лишь осмотреть их, чтобы узнать правду. Тела были обескровлены через вскрытые вены. Я благословляю их души, но теперь я отказался использовать наше кладбище как хранилище для сокрытия столь дьявольской жестокости.

Янош обежал взглядом скромную церковь, здесь было холодно и мрачно. Грубые восковые свечи испускали едкий запах.

– Дьявольской?

– Графиня Батори наслаждается муками других. Кому удалось ускользнуть от нее живыми, рассказывают, как голых девушек бичуют, их интимные части прижигают, как графиня сама кусает их груди, подобно бешеной собаке.

Янош подумал о Зузане.

– Вы обладаете большим мужеством, бросая вызов графине, – сказал он.

– Я служу Господу, – ответил Поникенуш, – и не могу мириться со злодеяниями графини. Я должен оберегать жизни и души верующих. Вот почему я начал переговоры с палатином Турзо и написал нашему королю.

Янош протянул пастору руку.

– Тогда мы – братья в этой общей цели. Мы должны вывести ее кровавые дела на свет правосудия.

– Графиня определенно предстанет перед Божьим судом, – сказал пастор, глядя мимо Яноша на крест на алтаре. – Сомневаюсь я лишь в суде земном…

 

Глава 5

Где-то в Словакии

25 декабря 2010 года

Грейс вздохнула, слезы оставили мокрые следы у нее на лице. По ее расчетам, уже наступило Рождество. Бетси, наверное, сходит с ума от волнения… В голове мелькнуло воспоминание – то несчастное Рождество в Карбондейле, когда она так напилась сливовым бренди. Первое Рождество после того, как умер муж.

Нет. Оказывается, он был убит. Его убили. А теперь, что же, это сумасшедший и ее прикончит?

Почему она ничего не заподозрила в ту ночь в отеле в Пьештянах?

Грейс покачала головой, вспоминая ночь, когда ее похитили.

Шикарная столовая в отеле «Термия» была увешана люстрами, сверкавшими в зеркалах. Она сидела недалеко от входа, глядя в высокие, от пола до потолка, окна на освещенный сад.

Тогда Грейс заказала чесночный суп, словацкое фирменное блюдо. Оно должно было помочь ей поскорее согреться. Весь день она ходила по развалинам Чахтицкого замка, сравнивая начерченный в XVII веке план с нынешними руинами.

Дул свирепый ветер, и камни сверкали на морозе. Грунт был коварным. За весь день она видела только пятерых посетителей, кутавшихся в теплые шарфы и пальто. Они несколько раз щелкнули фотоаппаратом и поспешили назад, вниз по крутой дороге, чтобы укрыться от ветра.

В отеле «Термия» было тепло, хотя помещение и напоминало пещеру. Она кивнула принимавшей заказ официантке.

– Я бы хотела diviak lesny – дикий кабан? – в кислом вишневом соусе, – сказала Грейс, внезапно ощутив голод.

Словацкая девушка улыбнулась на попытку американки говорить на ее языке.

– Dobre, – ответила она, записав заказ. А потом петляла среди столиков, за которыми сидели избыточного веса немцы, арабы, русские, еврейские хасиды, приехавшие в Пьештяны на воды.

Вернувшись, официантка поставила на стол фужер шампанского.

– Я не заказывала, – запротестовала Грейс.

– Это заказал вон тот мужчина, – ответила официантка, осторожно склонив голову налево. – В… смокинге?

– Да, правильно, – подтвердила Грейс.

Она обернулась и увидела седовласого мужчину, который выходил из-за стола. Ей хотелось надеть очки, чтобы рассмотреть его внимательнее. Приняв от официанта зимний плащ, мужчина застегнул его, взял трость с серебряным набалдашником и отвесил Грейс низкий поклон в подчеркнутой, старомодной манере. Она признательно наклонила голову и выговорила:

– Спасибо.

– Скажите, кто это? – шепотом спросила она официантку.

– Я только знаю, что он граф. Кажется, из Венгрии, но в совершенстве говорит по-словацки. Он ужинает у нас несколько раз в год.

Мужчина ушел, повернувшись спиной в плаще к наблюдавшим за ним женщинам.

* * *

Насладившись диким кабаном, картофелем в масле и капустой с тмином, Грейс отказалась от десерта. Полбутылки каберне вместе с шампанским от таинственного незнакомца ударили в голову.

Она не спеша попила крепкого черного кофе. В Словакии действуют строгие законы о вождении автомобиля в нетрезвом состоянии, и ей пришлось вспоминать путь обратно в пансион.

Когда в голове наконец прояснилось, Грейс встала и посмотрела на место, где раньше видела незнакомца. И по спине ее словно кто-то провел холодным пальцем.

На улице шел сильный дождь. Служащий отеля проводил ее до взятой напрокат машины. Ветровое стекло залепило мокрыми листьями, и служащий попытался очистить его.

Под проливным дождем она пересекла мост с острова в деревню Моравани-над-Вагом – и тут ощутила у себя на виске сталь.

– Езжайте осторожнее, доктор Пэт, не то убьете нас обоих.

Машина вильнула, отчего ствол пистолета ударил ее по голове.

Грейс восстановила контроль над машиной и стала смотреть вперед. Ее руки крепко вцепились в руль, так что побелели костяшки пальцев.

– Что вам нужно? – спросила она. – Можете взять мой кошелек.

– О нет; боюсь, это не доставит моему хозяину никакой радости. За мостом сразу поверните направо. Там вас ждет другая машина…

 

Глава 6

Братислава, Словакия

25 декабря 2010 года

– Она должна быть здесь, болван! – кричал граф. – Я запер ее на балконе. Я самолично запер дверь!

– Клянусь вам, она исчезла, граф Батори. Поднимитесь и посмотрите сами.

Граф поднялся по ступеням, тяжело дыша от второго подъема за этот вечер.

Его слуга, широкоплечий блондин, шел следом. Когда они поднялись на верхний этаж, слуга отпер дверь на балкон.

Подсветка домов Старого Города погасла. Теперь свет исходил только от уличных фонарей и нескольких витрин.

– Иржи, эта дверь была все время заперта?

– Конечно, граф. Клянусь вам.

Граф задрал верхнюю губу и зарычал, оскалив свои длинные зубы. Затем направил свет фонарика на платформу вокруг башни.

– Иди в эту сторону, а я пойду в другую. Она должна быть где-то здесь. Будь начеку.

Они разошлись в разные стороны, и два луча прорезали ночную темноту.

* * *

Невидимая, но в ужасающей близости от своих преследователей, Дейзи прикрыла лицо черным рукавом своего готского плаща. В таком наряде лезть было трудно, но она радовалась, что темное одеяние скрывает ее слишком белое лицо. Она уже порвала плащ, чтобы сделать веревку из черного крепа; эта веревка страховала ее, когда она слезла с балкона и перелезала через каменное ограждение на нижнюю площадку.

Там она как можно плотнее прижалась к холодному мокрому камню.

– Болван! – негодовал граф.

– Она исчезла, – бормотал Иржи. – Она ведьма!

– Заткнись, негодный словацкий идиот! – бушевал граф. Он стукнул слугу тростью по ноге. – Позови водителя.

Дейзи слышала только тарабарщину. Может быть, это по-словацки? Ничего не понять. Голоса затихли, когда двое мужчин еще раз обошли башню. Дейзи съежилась под черным пальто и стряхнула с ресниц случайные снежинки. Он протянула свитую из крепа веревку через кованые прутья и стала подниматься наверх; ее сапоги скребли штукатурку, пока она не нащупала под подошвами край площадки.

Девушка бесшумно перебралась через железные перила – это было легко, как сесть на лошадь, – потом тихонько соскользнула вниз и сняла сапоги. В одних носках прокралась к открытой двери и, пока двое мужчин шарили со своими фонариками по земле внизу, быстро и бесшумно сбежала вниз по винтовой лестнице и выскочила из двери на первом этаже в черную тень Михайловских ворот. Там она прижалась к стене, увидев, как к двери башни подъезжает черный лимузин. В нескольких футах перед ней блеснул номерной знак, и вспыхнули красным сигналы торможения.

Над белыми буквами SK, обозначающими Словакию, виднелось кольцо из золотых звездочек – символ Европейского союза. Номер был PP-586.

* * *

Трясущимися руками Дейзи едва смогла вставить ключ во входную дверь отеля…

Дверь ей открыл служащий отеля с усталыми от телевизора глазами.

– Тут небольшая хитрость, – сказал он, отпирая замок и впуская девочку. – Нужно повернуть ключ против часовой стрелки два раза, а не один. Наверное, в Америке замки не такие?

Он улыбнулся девочке, но тут же заметил страх в ее глазах, кожаные сапоги под мышкой, с которых капала вода на промокшее пальто, разорванные и покрытые грязью шерстяные носки.

– Что случилось, мисс?

– Что означает «PP» на номерном знаке? – еле дыша, спросила Дейзи.

– «PP»? Я думаю, это Попрад, у границы с Польшей, в Высоких Татрах, – ответил он. – Вас сбила машина?

– Нет, – пробормотала девочка. – Чуть не сбила…

 

Глава 7

Где-то в Словакии

25 декабря 2010 года

Драшка проснулась от сильного запаха аммиака. Она в отвращении зажала нос и, насколько смогла, открыла распухшие глаза.

Женщина в клетке рядом справляла нужду, присев на пластмассовое ведро.

– Где я? – пробормотала Драшка. Рот был словно набит ватой, язык распух. Голова болела, в висках стучало. Воздух был промозглый.

– Очнулась наконец, – сказала женщина. Моча все еще журчала в грязном ведре. – Мы думали, они замучили тебя до смерти. Ты несколько дней не приходила в сознание.

– Как долго я здесь? – Драшка кое-как выползла из-под одеяла на грязный тюфяк и попыталась разглядеть хоть что-нибудь в тусклом свете: помещение освещалось только факелами.

– Мы и сами не знаем, – шепнула женщина, натягивая грязные рейтузы. – Мы не знаем, где мы. И почему. Знаем только, что какие-то отвратительные люди приносят нам пищу и воду. И еще слышим крики, мольбы о помощи.

– Что?!

– Это правда, – послышался голос с английским акцентом. – Пожалуйста, говорите по-английски, я почти не понимаю по-словацки.

– Почему мы здесь? – Драшка попыталась вспомнить слова на иностранном языке.

– Всех нас похитили в Братиславе. Ночью, около какого-то ночного клуба или бара.

Чтобы лучше видеть, Драшка смахнула с глаз свои грязные синие волосы. Она и так уже узнала больше, чем хотела.

Англичанка добавила:

– Нас допрашивал какой-то седой псих, которого зовут граф Батори. А тебя откуда похитили?

Драшка помотала головой, пытаясь прояснить затуманенные каким-то наркотиком мысли.

– Сверху. Я работала на графа Батори.

Остальные отскочили от прутьев клетки и в ужасе уставились на нее.

 

Глава 8

Река Ваг, Верхняя Венгрия

25 декабря 1610 года

Зузана нашла Яноша у реки близ замка. Закутанный в толстое шерстяное одеяло, он лежал без движения. Иней покрывал его волосы, окрасив их в белый цвет, словно он поседел за одну ночь.

– Янош! Что с тобой?..

Он не отвечал, его раскрытые глаза не моргали. Рядом, не двигаясь, стоял белый жеребец.

– Очнись, Янош! Очнись! – закричала Зузана, тряся неподвижное тело. Ее лицо исказилось ужасом.

Она трясла его изо всех сил, но он не шевелился. Его глаза слепо смотрели на бегущую воду.

Конь вытянул шею и уткнулся в его тело своей мягкой мордой.

И Янош моргнул. Он взглянул на Зузану, не узнавая.

– Янош! Ты заболел? – спросила она, неистово маша руками у него перед лицом, пытаясь вернуть к жизни. – У тебя какая-то страшная болезнь?

Ей хотелось кричать.

– Нет, нет. Не беспокойся, – прошептал конюший, и его слова доносились как будто откуда-то издалека. – Я… слушаю.

– Ты ведь закоченеешь насмерть. Смотри, у тебя лед на волосах, на бровях… Сколько времени ты тут пролежал?

Янош медленно осмотрелся, посмотрел на замерзший край реки Ваг, на отражающийся от ее поверхности свет.

– Может быть… всю ночь?

– Тебе нужно немедленно в замок! Ты холодный, как кости на кладбище.

– Со мною все хорошо, не стоит тревожиться, – ответил конюший, медленно поднимаясь. – А ты-то что тут делаешь? – Он посмотрел в ее синие, потемневшие от тревоги глаза. – Мне нужно побыть наедине, подумать.

– Дурак! Подумай у теплого очага.

– Там многое отвлекает. Это трудно объяснить…

– Ты, видно, сошел с ума, вот и все.

– Нет, Зузана. Мир – это поток безумия, а мне нужно слышать звуки за его пределами. Я обладал этими чарами с детства. Они благотворно на меня действуют.

Жеребец провел носом ему по шее.

– И тебе обязательно быть одному? Ты ведь можешь замерзнуть насмерть!

– Я был не один, а со своим конем.

 

Глава 9

Дворец Хофбург

Вена

25 декабря 1610 года

Палатина Турзо провели к королю Матьяшу, который, сидя в огромном кресле с высокой спинкой, играл в шахматы с советником Клеслем. Король раздраженно поднял голову.

– Ты, похоже, проделал нелегкий путь, граф Турзо, – проговорил он, оглядев пришедшего. – Какие дела держали тебя вдали от двора?

Клесль встал, поклонился королю и отступил на несколько шагов назад.

– Я надзирал за делами в Верхней Венгрии, – ответил Турзо. – И встречался с военачальниками на турецком фронте. Мне нужно было увидеть собственными глазами успехи королевской армии. Завтра я дам вам полный отчет.

Король хмыкнул.

– И, конечно, ты останавливался в прифронтовых замках Батори?

– Ваше величество, Батори – кузены, тети и дяди моей жены. И мои родственники тоже. Разумеется, я пользуюсь их гостеприимством.

– Возможно, у тебя было время в своих поездках встретиться с членами семьи. Как они воспринимают известия об убийце, запятнавшей имя Батори?

– Простите, ваше величество?

– Турзо! – вскричал король, стукнув кулаком по дубовому подлокотнику. – Кому ты хранишь верность – мне или своим родственникам Батори?

– Я навеки, твердо и истинно предан Габсбургской короне, – ответил Турзо, низко поклонившись и держа в руке свою бархатную шапку.

– И все же ты не убедил меня, что не делишься своей преданностью с кем-то еще. Спрошу тебя снова: что говорят Батори об убийствах, которые совершает Эржебет?

– Они просят отправить нашу кузину в монастырь, – сказал Турзо, потупившись перед королем. – Чтобы та провела остаток дней в его стенах.

– Ах да, конечно, в монастырь, – фыркнул король. – Ирония судьбы: католический монастырь для бывшей кальвинистки, ставшей лютеранкой… И больше никто не услышит о ней, а ее богатства так и останутся у семейства Батори, не считая изрядной суммы, выплаченной Католической церкви.

Турзо коснулся своей бороды, потом опустил руку.

– Семейство Батори умоляет вас, король Матьяш, держать в тайне ее лютые кровавые дела. Если простой люд узнает, что в слухах содержится правда, нас ждут крестьянские восстания, как и сорок лет назад. Наш род – ваши союзники – окажется в опасности. Ваша политическая и военная сила на турецком фронте будет подорвана.

– Ты считаешь, графиню не следует судить за ее кровавые преступления?

– Позвольте семье уговорить ее удалиться в монастырь, прошу вас, ваше величество.

– НЕТ! – взревел король, рассекая воздух своей унизанной драгоценными перстнями рукой. – Ни меня, ни какого-либо другого Габсбурга не посмеет шантажировать эта семейка!

– Ваше величество!..

– Габор Батори изменяет короне и сговаривается с самим дьяволом в Константинополе. Мои верные слуги доносят мне, что от имени Габора двое послов отправились к султану!

– Габор действительно Батори, но он не представляет…

– Нет, Турзо. Слушай меня: ты арестуешь графиню и принесешь мне доказательства ее преступлений. И ее будут судить в парламенте. А последующие поколения будут проклинать имя Батори. Добудь мне доказательства!

– Государь, пропавшие и умершие девушки – ее служанки. В рамках закона…

– Нет, – сказал король, снова уставившись на шахматную доску. Он сделал быстрый ход, подловив коня Клесля, и удовлетворение на лице смягчило суровый взгляд короля. Матьяш обернулся к графу Турзо, и тот прекрасно знал, что сейчас ему скажет король.

– Мой безупречный палатин… Графиня сделала роковой ход. Она пригласила в Чахтицкий замок дочерей обедневших дворян. Если она хоть пальцем коснется этих девиц, дом Батори падет. Как король и защитник закона, я прослежу, чтобы Эржебет Батори судили и обезглавили.

«Вот так играются достойные партии», – добавил про себя король.

 

Глава 10

Братислава, Словакия

25 декабря 2010 года

Обернув мокрые плечи одеялом, Дейзи приняла предложенную служащим отеля сливовицу и тихонько потягивала ее, стараясь унять дрожь.

– Позвольте проводить вас до номера, – сказал служащий, бросив взгляд на стойку, где стояла табличка с надписью «Сейчас вернусь». – Вам нужно принять горячий душ. Я могу принести поесть. Принести?

– Нет-нет, спасибо. Мне просто нужно отдохнуть.

Мужчина нажал на кнопку, вызывая стеклянный лифт.

– Извините, слечна. Вообще у нас тут очень низкая преступность. Но теперь орудует этот убийца, и девушкам здесь небезопасно.

Он взял ключ от ее комнаты и отпер дверь, а включив свет, вскрикнул от неожиданности.

– Блин! – воскликнула Дейзи.

Вся комната была разгромлена и перерыта, матрацы перевернуты, одежда разбросана по полу, пустой рюкзак валялся в углу.

Дейзи пробрала неудержимая дрожь, ее зубы стучали.

– Я немедленно позвоню в полицию, – сказал служащий. – Вы можете занять соседний номер, примите горячий душ. Я упакую и перенесу ваши вещи. Запритесь на цепочку и никому не открывайте.

Он пробормотал что-то по-словацки и выключил свет, а потом поспешил вниз по лестнице за ключом от свободного номера.

Дейзи смотрела в окно на дождь. И тут вспомнила про книгу в сейфе и набрала код. Слава богу, книга была на месте…

 

Глава 11

Отель «Термия»

Курортный остров в Пьештянах, Словакия

25 декабря 2010 года

Менеджер ресторана в отеле «Термия» Любомир Милнар вызвал официантку Далену в свой обшитый деревом кабинет и быстро объяснил ситуацию. Бетси заметила, как женщина бросила на менеджера обеспокоенный взгляд и стала теребить ногти.

– Эта американка, она ваша мать? – по-английски спросила официантка.

– Да, – ответила Бетси, и у нее защипало глаза.

Лицо Далены смягчилось.

– Пожалуйста, расскажите мне все, что помните про ту ночь, – попросила Бетси, вытирая глаза. – Вы со швейцаром последними видели ее.

– Да, я хочу помочь, – сказала Далена, взглянув на Бетси, а потом на менеджера. – Она ужинала одна за передним столиком, смотрела в сад. Держалась любезно, немножко говорила по-словацки. У нее были седые волосы.

– Да, – сказала Бетси.

– Оставила щедрые чаевые.

– Похоже на нее.

– А еще помню: ей прислали бокал шампанского.

– От кого? – спросила Бетси.

Далена посмотрела на менеджера; тот кивнул ей, чтобы продолжала.

– От графа Батори.

Бетси замерла.

– Батори?

– Да, – подтвердил менеджер. – Это очень богатый человек, он приезжает сюда на воды. Батори уже несколько веков приезжают в Пьештяны на лечение.

– Несколько веков?

– Даже графиня Эржебет Батори лечилась здесь. Ее слуги ставили шатры у горячих источников на реке Ваг, и она проводила здесь по нескольку недель, купаясь и очищаясь. Это часть пьештянской истории.

– А этот граф Батори? Он кто такой?

– Некоторые говорят, что прямой потомок. Мне говорили, граф приезжает сюда с детства. Сейчас он уже пожилой человек.

– Зачем ему покупать шампанское для моей матери?

– Может быть, она привлекательная женщина? – предположил менеджер.

Бетси пожала плечами.

– Да, для своего возраста, – ответил за нее Джон. – Умная и энергичная.

– Возможно, он просто… сделал жест вежливости, – предположил Милнар.

– Он уехал с нею?

– Нет, он уехал раньше, – ответила Далена. – Помню, как он, прощаясь, поднял свою трость.

– А швейцар подогнал для нее машину? – спросил Джон.

– Да. Мы проверили, – сказал менеджер. – Она дала швейцару на чай, он отчетливо помнит.

– Кто-нибудь отъехал следом? – спросила Бетси.

– Никто не знает, – ответил менеджер.

– А где живет этот граф Батори? – спросил Джон.

Менеджер неловко замялся.

– Но у вас ведь должен быть адрес, чтобы выставлять счет, верно? – сказал Джон. – Или телефонный номер?

– Мы не можем разглашать эту информацию, – сказал Милнер.

– Вы не понимаете, – возмутилась Бетси. – У меня пропала мать! Ее, наверное, похитили!

– Нет оснований полагать, что человек виновен в похищении только потому, что купил ей бокал шампанского. Она уехала одна.

– Да, но ее машину нашли брошенной сразу за мостом. Кто-то…

– Простите, госпожа. Я не могу обсуждать личную информацию с посетителями.

Джон встал со стула.

– Похоже, вы не понимаете. Если сейчас вы не предоставите нам эту информацию, мы получим ее в полиции и с помощью американского посольства. Это принесет много нежелательной рекламы отелю «Термия».

Менеджер задрал подбородок.

– Повторяю: я не могу разглашать информацию об одном из наших посетителей.

Бетси закрыла глаза, беря себя в руки, потом встала.

– Спасибо, мистер Милнар, за ваше сотрудничество – по крайней мере в той части, что касается последнего ужина моей матери у вас. А особенно вам, мисс, – добавила она, кивнув официантке.

Та уставилась в ковер.

– Думаю, вам следует ожидать визита детектива из Уайтхолла, который сотрудничает с братиславской полицией, – сказал Джон. – Полагаю, его очень заинтересует местонахождение графа Батори.

Милнар потянул Джона за рукав.

– Я не хотел тревожить дочь той госпожи, но вы не первые, кто интересуется доктором Грейс Пэт. Неделю назад о ней расспрашивал человек с голубыми глазами и светлыми волосами.

– Американец? Словак?

– Нет, у него был отчетливый венгерский акцент. Он спрашивал, не знаю ли я, где находится доктор Пэт, говорил, что он ее коллега из Будапешта. Я ответил, что никогда не слышал об этой женщине, но спросил, не хочет ли он оставить ей какое-нибудь сообщение на тот случай, если она приедет в отель или ресторан. Он улыбнулся мне, и от этой улыбки меня холод пробрал до костей. «Никаких сообщений, – сказал он. – Я ее отыщу».

* * *

Джон рылся в карманах в поисках ключа от машины, когда у Бетси зазвонил телефон.

– Это Дейзи, – сказала она.

– Только этого тебе и не хватало, – сказал Джон, взглянув через плечо на освещенный вход в отель «Термия» за автомобильной стоянкой. Метель то и дело скрывала здание из виду. – Садись в машину. Я включу обогреватель.

Бетси в ужасе выслушала рассказ Дейзи о незнакомце, о том, как ее заперли в башне, как перерыли номер в гостинице, но что книга со списком уцелела.

– Дейзи! С тобой все в порядке? – торопливо спросила Бетси.

– Да. Просто перепачкалась и ободралась, когда карабкалась. Вы ведь получили мой имейл? Я тогда замерзла и вся тряслась. Но горячий душ немного помог.

– Ты, наверное, в шоке…

– Я в порядке.

– Тогда можешь… Могла бы ты пообещать мне не выходить из отеля до нашего возвращения?

– А это когда? Я не могу просто сидеть в номере и гнить тут. И еще хочу поймать этого хрена, который запер меня в башне.

– НЕТ!

– Что значит «нет»?

– Я хотела сказать…

Джон выхватил у Бетси телефон.

– Дейзи, тебе придется поверить Бетси. Странный старик, пытавшийся тебя поймать, – это сумасшедший. И он смертельно опасен.

– Ну, он не запрет меня в братиславской спальне на много дней. Это просто зубастый старикашка с приветом. И к тому же… Я могу выйти без своего готского грима, спрятать волосы под шляпой, и никто меня…

– Как, ты сказала, он выглядел?

– Старикашка в плаще, с седыми волосами.

– У него была трость? С серебряным набалдашником?

– Да! Откуда вам известно?

– Просто посиди пока в гостинице, Дейзи. Этот «старикашка» может оказаться опаснее, чем ты себе представляешь.

 

Глава 12

Чахтицкий замок

26 декабря 1610 года

Яноша свалила сильная лихорадка. Его тело сотрясали конвульсии. Он лежал в бреду, а лихорадка ела его тело, постепенно захватывая его разум.

– Ох, бедный Янош, – шептала Зузана ему в ухо.

Глухой ночью Эрно Ковач послал за нею, полагая, что женское прикосновение поможет исцелить конюшего. В конце концов, это Зузана прибежала за помощью и упросила Ковача дать повозку, чтобы отвезти занемогшего конюшего обратно в замок.

Она всю ночь просидела рядом с постелью Яноша в бараке, споласкивая льняную тряпку в ведре с ледяной водой и вытирая пот у него со лба. Ее руки покраснели от холода.

– Я же говорила тебе, что речной туман заморозит тебе кровь и ты заболеешь, – шептала она. – Но тебе надо было слушать голоса́.

Она призвала на помощь мальчишек-конюхов, и все вместе они перенесли Яноша на кухню в бараке. Несмотря на его горячку, она знала, что ему нужно тепло, чтобы одолеть сковавший его холод реки.

Янош стонал и корчился на соломенном тюфяке у очага. Он то сжимал, то разжимал кулаки. Потом взревел, как зверь, и стал биться головой о набитую тряпьем подушку, словно борясь с невидимым демоном.

– Не подходи, слечна! В него, видно, вселились речные черти, – сказал повар, оттаскивая Зузану прочь. – Духи выходят по ночам в тумане и набрасываются на души добрых людей. Точно так же делают ведьмы.

– Я не буду стоять в стороне, – сказала Зузана, сбрасывая руку повара со своего плеча. Она намочила полотенце и снова вытерла пот со лба у Яноша. Конюший тяжело и неровно дышал. – Это мой друг детства!

Повар заворчал и выругался, но отошел к своему железному котлу. Краем глаза он наблюдал, как молодая женщина с изрытым оспой лицом успокаивала бредящего мужчину. «Может быть, демоны не тронут ее, – подумал он. – Таким уродинам не страшны ведьмы».

Через час он принес ей глиняную миску с мясным бульоном, чтобы девушка с ложечки могла покормить больного. Зузана наклонила голову в знак признательности за доброту.

– Ты действительно верный друг нашему конюшему, – сказал повар.

Она уже не казалась такой безобразной, как раньше. Отсветы огня сыграли странную шутку, сделав ее лицо розовым и ярким. «Это просвечивает ее душа», – подумал повар и упрекнул себя за прежнее мнение о ней.

– Конюшего благословил сам Бог, послав тебя в помощь, – сказал он девушке. – А я просто старый дурак.

* * *

Утром, прознав о тяжком недуге своего конюшего, графиня настояла, чтобы его перенесли из барака в замок, в подходящее помещение.

– Его отец – благородный дворянин. Я не хочу, чтобы при дворе в Вене поползли слухи, будто он умер в Чахтицком замке от плохого ухода. Приготовьте ему комнату, и чтобы в окна светило солнце.

Зузана присела в реверансе и заверила госпожу, что обо всем позаботится.

– Его не надо уносить от запаха лошадей, – сказал повар, услышав об этом плане. – Он связан с ними глубокой неземной связью.

Зузана уставилась на него, но на этот раз не стала бранить жилистого старика за его предрассудки.

– Срежьте клочок гривы у его белого жеребца, и я суну ему под подушку, – попросила она повара.

Тот улыбнулся, показав кривые зубы, потом взял острый нож и направился в находящиеся по соседству конюшни.

Графиня Батори велела Броне приготовить густой бульон из костного мозга и корнеплодов, чтобы укрепить силы больного, и чай из бересты, чтобы облегчить лихорадку. Зузана положила ему в постель нагретые на огне камни, чтобы согревали тело, когда он дрожал от холода.

Янош кричал от кошмаров, обливался по́том и метался, словно борясь с демонами лихорадки.

Зузана до крови изгрызла себе ногти. Она вспоминала свою лихорадку в детстве, лихорадку и болезнь, оставившую рубцы по всему телу. С какими ужасами он сейчас борется?

В ту ночь лихорадка вернулась с новой силой. Зузана боялась, что Янош не доживет до рассвета. Пучки конской гривы она положила ему под подушку и засунула в его сжатые кулаки.

– Возьми силы у лунной лошади, – шептала она. – Возьми!

Но вместо того, чтобы успокоить больного, грубое прикосновение конского волоса вызвало бешеную ярость.

– Ты будешь повержена! – хрипел больной. – Твоя злая душа будет заточена в камень твоей порочности! Тебя будут преследовать убиенные тобой!

– Успокойся, Янош, успокойся, – напевала Зузана, приложив руку ему ко лбу, чтобы больной не бился головой. Она смотрела на вздувшиеся жилы у него на шее, на стиснутые зубы. Его вопли пронзали ночь.

– Что он говорит? – послышался голос из тени.

Зузана замерла.

Это была графиня. Шелестя платьем, она подошла к ложу больного.

– Его лихорадит, его слова бессвязны, – ответила девушка, встав навытяжку. Пожалуйста, не говори больше, Янош. Помолчи, молю тебя!

– Порой лихорадка выносит наверх журчащую правду, словно горный источник, – сказала графиня с холодными, как драгоценные камни, янтарными глазами. – Я спросила: что он говорит?

– Не могу точно разобрать, госпожа, – ответила Зузана, отводя глаза.

– Отвечай! – Эржебет подняла руку, чтобы ударить строптивую служанку.

– Ты будешь заточена в камень, и камни засвидетельствуют твою порочность! – выкрикнул Янош.

– Камни? – проговорила графиня, опустив руку, и ее черные брови изогнулись на белом лице. – Как странно…

– Он борется с демонами, графиня.

Вспышка страха исказила лицо Эржебет, когда она взглянула на лежащего в лихорадке конюшего.

– Камень? Заточена в камень?

– Боюсь, он ощущает тяжесть смерти у себя на груди, – сказала Зузана, вытирая ему лоб мокрой тряпкой. – Умоляю, умоляю, не обращайте внимания…

– Острые камни и каменные останки! Смертный ад! Вечное заточение! – кричал Янош, и на губах его выступила пена.

Лицо графини побелело, и она прижала ко рту льняной платочек. Потом вскинула глаза на служанку, и Зузана увидела в этих горящих огнем глазах страх.

– Никому не говори об этом, никогда. Я приказываю! Он и в самом деле обезумел от лихорадки, – сказала графиня, подбирая юбки. От их шуршания свечка у постели Яноша погасла…

 

Глава 13

Братислава, Словакия

25–26 декабря 2010 года

После длительного опроса полицейскими – вперемешку с бутербродами и горячим супом, которые служащий принес из ресторана по соседству, – Дейзи погрузилась в глубокий сон. Когда она проснулась, был уже двенадцатый час. Она беспокойно оглядывала стены гостиничного номера.

Я не могу здесь оставаться. Нужно поскорее убираться из этого места.

Происшествие со старикашкой встревожило ее, и меньше всего ей хотелось сейчас оставаться одной. Нужно найти какую-нибудь родственную душу.

Наконец, в час пополуночи, Дейзи выскользнула из пансиона и заперла за собой дверь. Спасаясь от снегопада, она натянула на голову капюшон. В кармане лежали оба телефона – ее собственный и тот, что подарил отец, – и девушка включила GPS, чтобы отобразить свое местоположение. На распечатке из «Гугл Мэп» она проложила маршрут из Старого Города в современный центр Братиславы.

Пройдя через короткий темный тоннель моста у Михайловских ворот, Дейзи вышла на Замочницкую улицу, где автомобильные шины превратили снег в грязное месиво. Ночной клуб «Шумный скандал» располагался в двадцати минутах ходьбы от Михайловских ворот, и мелькающие фары высвечивали перед ней совсем другую реальность. Сказочный мир Старого Города – пастельные дома, булыжные мостовые, милые окна со ставнями, старые фонари из кованого железа – все это ушло, пропало.

Здешние улицы были заасфальтированы, повсюду сверкали неоновые огни, серые дома были размалеваны яркими граффити, на тротуарах толпились молодые люди в стильной одежде, сапогах и модных пальто. Вдоль улицы выстроились проститутки, прокалывая каблуками-шпильками грязный лед. Бездомные спали кучками у подъездов многоквартирных домов, поплотнее завернувшись в свои грязные лохмотья и накрывшись старыми мешками и сумками. Ездили полицейские машины, притормаживая у групп пешеходов на запорошенных снегом тротуарах.

Яркие волосы панков – кислотно-синие, пурпурные и красные – встречались здесь чаще, чем ее черные, как вороново крыло, готские. Парни и девушки были в кожаной одежде, и когда они топали вниз по ступеням в устроенный в подвале клуб, на шее у них болтались распятия или собачьи ошейники с шипами. Некоторые щеголяли стрижкой «ирокез».

Какой-то тип с отбеленными желтыми волосами и в байкерской коже сидел на оранжевом табурете и татуированной рукой брал деньги с посетителей.

– Сколько? – спросила у него Дейзи.

Тип улыбнулся, сверкнув серебряным зубом, и стрельнул на нее глазом. Коснувшись ее щеки рукой, которую обвивала вытатуированная змея, он проговорил:

– Для тебя, красавица, бесплатно.

Дейзи отпрянула от его змеиной руки, но в знак благодарности все-таки кивнула.

– Ладно, проходи, недотрога, – рассмеялся вышибала.

Протискиваясь сквозь кожаные куртки, Дейзи прошла к стойке.

– Пива, – крикнула она сквозь словацкий говор, бьющие кимвалы, звук барабанов и электрогитар.

На ее английский несколько готов повернули головы, и одна девушка с выкрашенными красно-розовыми полосками на волосах направилась к ней.

– Ты что же, американка? Американская готка?

– Да, – ответила Дейзи, поднося к губам пенистый напиток. Она вдохнула табачный дым и запах пива, пропитавшего липкие половицы. – Я хотела увидеть готское сообщество в Братиславе.

– А! – воскликнула девушка. – Смотри! – Она сделала широкий жест рукой. – Мы – счастливый народ.

Двое парней, что были с нею, рассмеялись над ее английским, а светловолосая девочка на несколько лет моложе ее промолчала.

– Добро пожаловать, американская готка! Как тебя зовут?

– Дейзи. Как цветок.

– А я Ярмила. Это Игнац и Ярак. И моя маленькая сестренка Любена.

В клубе была устроена маленькая сцена, где местная рок-группа исполняла «Безумную готку»:

Бешено взметнувшиеся в воздух бледные руки извивались, звеня браслетами, и перекатывались волнами под музыку, как влекомый течением коралл. Темноволосый певец в коже и шипах раскорячился на маленькой сцене, прижимая к губам микрофон. Справа и слева от него завывали гитары. Дейзи заметила, что на колышущихся волнами руках девушек пальцы загнуты в виде рогов.

– Это Ларсон. Певец. Они влюблены в него, – кивнула в сторону сцены Ярмила. – После выступления вокруг него соберется целая толпа.

Рев толпы не давал расслышать слов песни. Дейзи напрягла слух, чтобы разобрать последние строчки, но радостный вой сделал это невозможным. Она смогла различить лишь общий крик толпы: «Безумная готка».

Закончив петь, Ларсон сорвал темные очки. От свиста зафонившего микрофона все зажали уши, вопя и визжа. Певец смахнул со лба волосы и посмотрел на группу у стойки. Рукой в черной перчатке без пальцев он поднял микрофон, а другой указал на Дейзи:

– Для соблазнительных девушек-готок, которые любят одеваться в черное!

Она улыбнулась ему, сверкнув кривым клыком. Певец схватился за сердце и изобразил обморок:

– Я вырву этот зуб и ночью буду прятать у себя на шее.

Любена бросила на Дейзи сердитый взгляд.

– Он говорит по-английски, – сказала та.

– Это скандинавы, – объяснила Ярмила. – У нас тут много разных национальностей.

Ее светловолосая сестренка что-то произнесла по-словацки и хмуро посмотрела на Дейзи.

– Моя сестра хочет узнать, зачем ты здесь.

– Я уже сказала.

Девочка уставилась на нее. Дейзи ответила ей тем же, и Любена отвела глаза.

 

Глава 14

Братислава, Словакия

26 декабря 2010 года

Когда музыканты наконец угомонились, было уже около четырех часов утра. Дейзи сделала последний глоток пива и попрощалась с Ярмилой, Игнацем и Яраком. Любены с ними не было.

– Приходи завтра вечером снова, – пригласила Ярмила.

– А потом мы вместе позавтракаем, – завопил Игнац. – Я буду жареные сосиски.

Шел дождь, постепенно переходя в мокрый снег. Дейзи сжала свой шерстяной капюшон под подбородком.

Она подскочила, ощутив на плече чью-то руку.

– Простите! Я не хотел вас пугать. Ларсон хотел бы, чтобы вы к нему присоединились. – Это был ударник из рок-группы.

Дейзи взглянула на него из-под капюшона и ответила:

– Хорошо. Почему бы и нет?

Щурясь от снега, она двинулась к стоявшему прямо перед клубом лимузину. Ветровое стекло залепило мокрым снегом, и Дейзи не могла разглядеть, кто находится в машине.

Но после одного взмаха дворников девушка узнала фигуру внутри. С водителем говорил седовласый мужчина, в тусклом свете переулка его бледность казалась болезненной. Дейзи остановилась как вкопанная.

– Не эта! – сказал барабанщик, направляя ее рукой. – Мы не «лимузинная» группа. – Он указал на темный фургон, расписанный чем-то вроде граффити. – Вон наша машина.

Парень подвел ее к фургону и открыл дверь. В ночь вылилось облако сладкого дыма. Дейзи стряхнула со своего крепового пальто мокрый снег и забралась внутрь.

– Привет, девушка-готка, – сказал лидер-гитарист, посасывая мундштук кальяна с гашишем. – Ты завладела сердцем нашего Ларсона. Но ведь ты еще маленькая, правда?

Из его рта валил дым, и ударник выхватил у него мундштук.

В самом конце фургона сидел Ларсон с остекленевшим взором. Он похлопал рукой по сиденью рядом. Дейзи пробралась туда и села рядом.

– Да, вблизи ты еще аппетитнее! Как тебя зовут?

– Дейзи Харт.

– Харт! Да, ты мое сердце, девушка-готка.

– Не совсем так…

– Дейзи? Как цветок? – проговорил бас-гитарист с сиденья перед ней. – Это круто.

– Хочешь затянуться, Дейзи, сердце мое? – спросил Ларсон. – Или у нас есть немного кокса, если предпочитаешь.

– Мне и так хорошо.

– Ты ведь американка, верно? А тут что делаешь?

– Я… ну, это долго объяснять.

– Конечно, конечно, – сказал Ларсон; его кожаный пиджак скрипнул, когда он скользнул рукавом по кожаной обивке над плечами девушки. – Я и не ожидаю, что это будет быстро.

– Эй, а ты можешь… сказать мне, кто сидит в том лимузине?

– Который стоит перед нами?

– Да. Мне показалось, что там мелькнул кто-то знакомый.

Соло-гитарист, закашлявшись, выдохнул облако дыма, и все рассмеялись.

– Просто какой-то старик, – сказал Ларсон. – Он постоянно торчит в этом лимузине после выступлений, когда мы здесь играем. Иногда к нему подсаживаются девчонки. Может быть, они думают, что это наш лимузин, что они будут тусоваться с группой.

– Но сам он из машины никогда не вылезает. А его холуи – да, выходят, – добавил лидер-гитарист. – И приводят ему девочек. Обычно вдрызг пьяных.

Сквозь снегопад Дейзи увидела Любену, которая шла с парнем лет двадцати пяти в черной кожаной куртке. Он подвел ее к лимузину, и дверь открылась. Дейзи разглядела сморщенную руку с золотым кольцом и блеск трости с серебряным набалдашником.

Потом взглянула на номер: PP-586, – и воскликнула:

– Блин! Это он.

– В чем дело, девушка-готка?

– Этот тип пытался меня похитить! Долбаный псих!

Она слезла с сиденья.

– Ты серьезно? Этот старикашка?

– Выпустите меня!

Дверь открылась, Дейзи выскочила и, подбежав, заколотила в окна лимузина.

– Любена, вылезай!

Любена прижала к окну ладонь с растопыренными пальцами. Она что-то говорила, кричала, вытаращив от ужаса глаза.

Мотор лимузина взревел.

Дейзи стала пинать дверь своими тяжелыми сапогами, а через секунду Ларсон и ударник вскочили на багажник и застучали кулаками в заднее окно. Бас-гитарист бросился на ветровое стекло.

Дейзи подбежала к машине спереди и своим мобильником сфотографировала номер, а потом в запале дернула за металлический номерной знак и засунула красный мобильник между ним и решеткой радиатора.

– Выпустите девочку! – закричал Ларсон.

Из окна водителя высунулась рука с пистолетом. Раздался резкий звук выстрела, и бас-гитарист вскрикнул, схватившись за плечо. Машина дала задний ход, сбив Дейзи с ног, и парень скатился с капота. Мокрая мостовая окрасилась кровью.

Ларсон соскочил, когда лимузин рванул вперед, едва не задавив раненого бас-гитариста и Дейзи.

– Ты как? – спросила она раненого. – Боже, он выстрелил в тебя!

Тот стонал, схватившись за плечо.

– Алекс ранен! – крикнул ударник. – Нужно вызвать «Скорую».

Дейзи поднялась на ноги и подбежала к Ларсону.

– Ты цел?

– Кто этот ненормальный?

– Хотела бы я знать… Он похитил ту девочку.

Ларсон посмотрел на нее, еще не придя в себя от удара об асфальт, потом протянул руку и сжал ее пальцы.

– Смотри, Дейзи! Ты тоже в крови.

Она посмотрела на свои пальцы, разодранные при отгибании номерного знака, потом опустилась на колени рядом с Ларсоном и осмотрела мокрый асфальт. Сотового телефона там не было, он не выпал.

– Я в порядке, – сказала Дейзи и мрачно улыбнулась.

Пора позвонить сестре. Информация с GPS была у нее.

 

Глава 15

Братислава, Словакия

26 декабря 2010 года

В маленьком кафе, все еще открытом в ранние предрассветные часы, сотовая связь работала плохо. Когда Дейзи рассказывала Джону о похищении Любены, ее отвлекало эхо собственного голоса.

– Батори? Дейзи, ты уверена, что это был Батори?

– Абсолютно. Этот долбаный псих стрелял в парня и ранил его.

Джон выдохнул.

– Бетси ведь не хотела подвергать тебя опасности. А ты не послушалась и решила поехать за ней…

– Наши судьбы взаимосвязаны.

– Ой, Дейзи, брось ты этот вздор! Не смей так говорить. Это ставит Бетси в неловкое положение.

– Что она говорит, Джон?

Мужчина бросил на Бетси хмурый взгляд и покачал головой.

– Мы хотим, чтобы ты оставалась в гостинице. Чтобы ты была в безопасности.

– Ну, этого не случится. Я уже отслеживаю тот лимузин.

– Что?!

– Я засунула другой сотовый – тот, что мне дал папа, с GPS, – за номерной знак. И буду следить за этим отморозком, куда бы он ни поехал. А потом сдам его полиции. Несколько часов назад он отправил человека в больницу.

– Нет, нет, Дейзи, ты не можешь этого сделать!

– Какого черта! Почему не могу? Он похитил девочку…

– Потому… – Джон взглянул на Бетси. – Потому что это поставит мать Бетси под угрозу.

– Джон!

– Мне придется сказать ей.

– Эй, скажите Бетси, чтобы не беспокоилась. Скажите ей, что я уже и так знаю: американское посольство объявило ее мать пропавшей без вести. И я в курсе, что она собиралась издать книгу о графине Батори…

– Как ты…

– Если хотите, могу вам передать информацию с GPS, – сказала Дейзи. – Они направляются на север.

– Куда? – спросил Джон.

– Откуда я знаю? Они все еще едут. Но если хотите узнать, где они в конце концов остановятся, и не желаете привлекать полицию, я готова вам помочь. Я могу с вами встретиться или поехать туда сама. Я знаю, что, вероятно, они едут в направлении Попрад – Прешов. Это у границы с Польшей. Я могу полететь туда. Аэропорт Попрад-Татры. Но, правда, до послезавтра нет ни одного рейса. Я бы прибыла в 14.00.

Молчание в телефонной линии. Потом, наконец, Джон заговорил:

– Мы поедем на север и заберем тебя в аэропорту.

Дейзи улыбнулась, и ее скула коснулась экрана айфона.

– Увидимся там. Скажите Бетси, что теперь мы все вместе участвуем в этом деле.

Джон вздохнул.

– Не думаю, что в данный момент ей нужно услышать именно это.

 

Глава 16

Попрад, Словакия

26 декабря 2010 года

Шоссе обледенело, и дорогу замело снегом. На шоссе работали огромные снегоуборочные машины, прокладывая путь для автотранспорта. Метель улеглась, и над горизонтом величественно вздымались горы.

– Великолепный вид, – пробормотал Джон. – Не Скалистые горы, конечно, но определенно очень красиво. Как зубья пилы.

Бетси плотно сжала губы, так что они побелели.

– Никогда не знал, что в Восточной Европе такие горы, – продолжал говорить Джон. – Я слышал, здесь есть неплохие лыжные трассы…

– Мне наплевать, наплевать на лыжные трассы! – не выдержав, взорвалась Бетси.

– Ладно, ладно! Успокойся.

Они проехали отель с красной крышей, построенный в стиле водолечебниц столетней давности. От термальных бассейнов поднимался пар.

Джон вздохнул.

– Знаешь, мы могли бы…

– Ты мог бы ехать побыстрее, – сказала Бетси, еле сдерживаясь. – Не такой уж сейчас сильный снегопад.

– Дейзи прибудет только послезавтра. Куда спешить?

– Моя мать! Вот куда спешить. Дейзи может сообщать нам координаты текстовыми сообщениями, верно?

Джон взглянул на нее.

– Это ничего не изменит, Бетс. Нам действительно нужно денек отдохнуть. Ты поешь, расслабишься, выпьешь снотворное… Ты ведь несколько дней не спала.

– Ну и черт с ним, со сном! Я не могу спать. Мою мать, скорее всего, держит у себя этот псих…

– Может быть, но ты так чертовски устала, что скоро свалишься. Что ты сможешь придумать, если неспособна ясно соображать? Ты не мыслишь логически. Давай, отдохнем денек.

– НЕТ! – выкрикнула Бетси и тут же воскликнула: – Берегись!

Вспыхнули красные тормозные сигналы снегоуборочной машины.

Джон затормозил как можно мягче, стараясь избежать юза. Впереди мигал красный сигнал и виднелся контрольно-пропускной пункт. Вокруг столпились несколько человек в темной униформе. Один из них подошел к машине.

Джон опустил стекло, и полицейский в заиндевевшем шарфе наклонился, чтобы что-то сказать.

– Мы говорим по-английски, – предупредил его Джон.

– А, американцы? Ладно, – сказал полисмен. – Вам не ехать туда. Лавина. Дорога закрыта.

– Надолго? – спросила Бетси с искаженным тревогой лицом.

– Один день. Может быть, два. Большая лавина.

– Спасибо, – поблагодарил Джон.

– Отель «Термия». Хорошая еда, – сказал полицейский, похлопывая по своему выпирающему животику, как большой медведь. – Вы остаетесь один день, два. Открываем дорогу.

– Еще раз спасибо, – поблагодарил Джон.

Полицейский махнул рукой, останавливая движение, чтобы Джон развернулся.

Когда тот взглянул на Бетси, она рыдала, закрыв лицо руками.

* * *

Он заказал из ресторана две миски гуляша. Поднос с едой поставил на столик у кровати, где лежала Бетси, накрывшись одеялом на гагачьем пуху. Ее глаза покраснели и распухли.

Джон присел рядом.

– Тебе не мешало бы поесть, – сказал он, гладя ее по мокрым волосам; Бетси только что вышла из душа. – И день отдыха позволит тебе мыслить яснее. Ни ты, ни я еще до конца не представляем, с чем мы столкнулись.

– С чудовищем, – ответила Бетси. – Мы столкнулись с долбаным чудовищем.

Джон продолжал гладить ее по голове.

– Ты ведь и сам это знаешь, верно? – продолжала Бетси. Она приподнялась на локтях и взглянула на него, рукав белого махрового халата соскользнул с ее руки.

Джон вздохнул, глядя в окно на звездную ночь. Он знал, что там, в темноте, кроются горные вершины Татр.

– Да. Может быть. И я хочу уберечь тебя. Тебе нужно поспать. Чтобы потом принимать здравые решения.

Бетси посмотрела ему в глаза и грустно улыбнулась.

– Я в этом никогда не была сильна, не так ли, Джон?

Он не ответил, продолжая гладить ее по голове.

– Я прогнала тебя из моей жизни.

– Мы оба были ужасно молоды, Бетси.

– Но я прогнала тебя. И захлопнула дверь за нашим браком. – Она положила ладонь на его руку. – Не оставила ему никаких шансов.

– Твоя мать чертовски рассердилась, когда мы поженились. Думаю, я никогда ей не нравился.

– Неправда. Как-то на Рождество, после папиной смерти, она призналась мне. Она действительно думала, что ты удерживал меня в равновесии. Я тогда страшно рассердилась на нее за это.

Оба рассмеялись.

– Вот, – сказал Джон. – Сядь и поешь гуляша, пока не остыл. Тебе нужно подкрепиться.

Бетси кивнула и села на кровати, прислонясь к спинке. Джон дал ей в руки теплую миску.

– Папа часто готовил гуляш, когда я была маленькая, – сказала Бетси, опуская ложку в густое варево. – И не жалел паприки.

Джон занялся своей миской.

– Помню. Это было особенно здорово после лыж.

Бетси зажмурилась, смакуя блюдо.

– Кстати, напоминает его гуляш.

Она молча ела, и каждая ложка была полна воспоминаний о семье. Джон отставил свою миску. Порывшись в чемодане, он вытащил маленький оранжевый пластиковый пузырек и вытряхнул на ладонь таблетку.

– Прими, Бетси. Это лоразепам.

Она посмотрела на таблетку.

– Прими. Тебе нужно ночью хорошо выспаться, милая. Завтра ничего не случится. Дорога перекрыта. Дейзи попадет в Попрад только через два дня. Давай!

Бетси посмотрела в его жалобные глаза и протянула руку.

– Ну, вот. Умница. Тебе станет легче, и после ночного сна ты будешь лучше соображать. Или после хорошего дневного сна.

Она поставила свою пустую миску и кивнула. Джон протянул ей пластиковую бутылочку с водой, чтобы запить лекарство.

– Ты будешь спать со мной? – спросила Бетси, ловя его взгляд. – Я боюсь, Джон. Никогда так не боялась.

– Я думал, ты никогда не попросишь, – сказал он.

Она покачала головой.

– Ты понял. Просто рядом со мной. Баюкать меня.

Он начал расстегивать рубашку. В его улыбке сквозила нежность.

– Я понял, – сказал он. – Понял.

 

Глава 17

Дворец Хофбург

Вена

27 декабря 1610 года

Пастор Поникенуш терпеть не мог ездить верхом, но послание от Зузаны звучало так тревожно, что у него не оставалось выбора. Пришлось ехать в Вену верхом. Священник из бедного прихода не мог себе позволить тратить драгоценные талеры своей паствы на экипаж.

Он позаимствовал лошадь в Пьештянах и ехал следом за повозкой, направлявшейся в Вену. Дождь и снег замерзли на его шерстяном плаще. Он поежился. Шерстяную одежду много лет назад пожертвовали ему прихожане, в том числе колючие рейтузы, которые хотя и грели, но кусались, когда терлись о кожу седла.

Лошадь шла за повозкой, никуда не сворачивая, так что брать в руки поводья не было необходимости. К тому времени, когда над Веной встало солнце, страдания Поникенуша достигли предела. «Хуже турецких пыток», – мелькнуло у него в голове.

У ворот замка пастор едва не упал с лошади.

– Граф Турзо велел мне предстать перед королем.

Стражники рассмеялись над оборванным служителем церкви.

– Католическим священникам полагается карета!

Они пропустили беднягу в замок. Прежде чем отвести его ко двору, лакей настоял, чтобы он принял ванну и облачился в чистые одежды.

Погрузившись в ванну, Поникенуш облегченно вздохнул. Но не задержался в ней ни на секунду дольше, чем было необходимо. Времени было в обрез: на кону стоял вопрос жизни и смерти.

* * *

– Спешу предупредить ваше величество, что графиня Батори продолжает свои кровавые убийства и истязания.

– Почему пришел ты, а не Янош Сильваши? Граф Турзо сказал мне, что со следующим донесением прибудет Сильваши.

– Он занемог. Не знаю даже, пережил ли он эту ночь. В замке за ним ухаживают служанки графини.

Король выпрямился в своем кресле.

– Сын моего конюшего в стенах ее замка? Больной и беззащитный?

– Он и графиня Зичи, – сказал Поникенуш. – Но на самом деле все прочие простые служанки, которые исче…

– Графиня Зичи? Что с нею? – спросил король озабоченно.

– Служанка Зузана говорит, что она исчезла. Зузана пошла в покои графини Зичи приготовить ее туалет, но благородной девицы там не обнаружила.

– Немедленно сообщить палатину Турзо! – крикнул король и ткнул пальцем в Поникенуша. – А ты, священник, этой же ночью поскачешь в Чахтице. Будешь свидетелем ареста графини Батори!

 

Глава 18

Где-то в Словакии

27 декабря 2010 года

Когда Óна с волосами цвета фуксии подошла с серебряным кувшином и хрустальным кубком, Драшка притворилась спящей.

– Драшка, – прошептала она. – Драшка, prosim! Проснись!

Драшка открыла глаза. Глаза Óны светились в тусклом свете.

– Почему я здесь?

– Ты станешь одной из нас.

– Что ты имеешь в виду? – Драшка поднялась на колени и схватилась за прутья своей клетки. – Выпусти меня!

– Ты не понимаешь: тебе оказывают великую милость. Ты предала графа. Он знает о твоем предательстве, Драшка.

– Что…

Óна поставила кубок и кувшин на каменный пол, протянула руку сквозь прутья и схватила пленницу за руку. Драшка затрепетала от этого прикосновения.

– Ты станешь одной из нас.

Óна указала на кувшин и кубок. Потом отпустила Драшкину руку и взяла кубок с пола.

– Это твое спасение, Драшка.

Та протянула руку сквозь прутья и взяла его. Может быть, его можно будет использовать как оружие.

– Моя мама спрашивала, где я? – спросила она.

– Мы сказали ей, что ты отправилась к своей кузине в Лондон. К изменнице, вместе с которой ты предала своего хозяина.

У Драшки заколотилось сердце. Она взглянула на серебряный кувшин, который взяла Óна. На нем были филигранью выгравированы буквы «EB» среди роз и шипов.

Óна покачала кувшин с боку на бок, прислушиваясь к плеску жидкости, и ее черные глаза блеснули.

– Что это? – спросила Драшка.

– Увидишь. Тебе понравится. Очень.

От нехорошего предчувствия по спине у Драшки пробежал холодок.

– Прокляни тебя Бог! Что это?

Óна налила густую красную жидкость в кубок, который Драшка держала в протянутой руке. В нос девушке ударил запах алкоголя. Высокосортное крепкое красное вино.

Драшка втянула хрустальный кубок в клетку.

Потом принюхалась, уловив еще какой-то запах.

Металлический.

– Пей, – велела Óна.

– Что это?

Драшка наклонила кубок, рассматривая вино. В жидкости вились какие-то темные нити. В глубине резного хрусталя пылал факел.

– Это пища. Сущность жизни.

Кровь отхлынула у Драшки от лица.

– Это кровь. Кровь и вино, – прошептала она дрожащим голосом.

– Пей, дура! Ты не знаешь, чем я рискую, посвящая тебя…

Ее прервали приближающиеся шаги. Óна встала и оглянулась.

– Смотри, что ты наделала! – прошипела она.

Приближались двое призрачно-бледных мужчин.

– Ты не должна с нею разговаривать, – сказал один из них.

– Я только…

– Заткнись. Она не из рода Батори.

– Она всю жизнь прожила в замке. Но отказывается выпить.

Один из мужчин, подстриженный ежиком и с кольцом в носу, осклабился на Драшку.

– Ну и хорошо. Пусть изменница умрет.

Другой, с дергающимся глазом, добавил:

– Заморим ее голодом.

– Еще и лучше – ею можно будет воспользоваться.

Оба со смехом отвернулись. Óна покачала головой, бросив на Драшку взгляд, исполненный жалости и отвращения. Потом выхватила кубок и удалилась вслед за мужчинами в темноту.

* * *

Граф зачарованно смотрел на портрет графини Батори. Ее безукоризненная кожа блестела, как отполированный мрамор. Над янтарными глазами надменно изогнулись черные брови. Темно-рыжие волосы были зачесаны наверх, оставляя открытыми подобные раковинам уши. Изящные ушки, словно опровергающие ее могущество и жестокость.

– Почему ты покинула меня, графиня? – спрашивал он у картины.

Десятки лет назад его подручные выкрали портрет из музея в деревне Чахтице, и теперь он висел в отделанном красным деревом кабинете, где граф часто проводил вечера. Слуги привыкли, что граф то и дело что-то шепчет изображению своей прародительницы.

Граф вздохнул, вглядываясь в бокал с красным вином. Это было коллекционное рубиновое «Марго» многолетней выдержки. Он покрутил бокал, отчего вино лизнуло верхнюю кромку хрусталя.

– Я создал мир в твоем образе, – говорил граф. – Чтобы беспрепятственно служить тебе, я убил человека, который угрожал раскрыть мои тайны. Теперь некому встать у нас на пути. – Он поднял голову, подумав о пропавшей книге учета. – Почему же ты не являешься, моя госпожа? Ведь это твой праздник. – Он припал к бокалу. – Молю тебя, вернись на свое законное место среди твоих поклонников. Всю жизнь я посвятил твоей памяти.

Его губы изогнулись в жестокой усмешке.

– Думаю, ты обрадуешься, увидев, что мы здесь затеяли.

 

Глава 19

Деревня Чахтице

27 декабря 1610 года

Вида прослышала, что Поникенуш уехал в Вену. В таверне болтали, будто он увязался за ночным экипажем. И что собирается обратиться к самому королю.

– Говорят, Янош Сильваши при смерти от лихорадки, – сказал хозяин таверны.

– Кто за ним ухаживает? – спросил бородатый завсегдатай, изрядно отхлебнув пива.

– Говорят, та, с изрытым лицом, постоянно сидит у его ложа. Графиня забрала его в замок.

– Но она же убьет его! – сказал другой завсегдатай, у ног которого вилась собачонка.

Хозяин покачал головой и провел по столу мокрой тряпкой.

– Она находит вкус в крови женщин, а не мужчин.

«Если только не заподозрит, что этот мужчина – осведомитель короля», – подумала Вида, накидывая на плечи шерстяную шаль.

Потянув за железное кольцо тяжелую входную дверь, она выбежала на улицу, и холодный ветер набросился на ее лодыжки.

* * *

Алойз привел Виду к кладовой и постучал в потрескавшуюся дверь. Он набросил девушке на голову и плечи темное одеяло, чтобы никто ее не узнал, пока она не окажется среди тех, кому можно доверять.

Гедвика, как всегда, сопровождала графиню в подземелье на ночные игры.

– Вида! – воскликнули другие служанки. – Мы скучали по тебе!

– Но как ты посмела вернуться? – спросила одна. – Хозяйка накажет тебя…

– Она посадит тебя в подземелье, – шепнула другая. – Графиня Зичи…

– Что тут такое? – прорычал чей-то голос.

Все затаили дыхание.

В дверях стояла повариха Брона с деревянным черпаком в руке.

Девушки заслонили Виду, пытаясь скрыть ее.

– Разойдитесь, – сказала Брона, хлопая их своим черпаком. – Думаете, я не знаю, что дорогая доченька вернулась? Иди сюда, дитя мое…

Она обняла Виду, потом отшагнула назад.

– Дай мне взглянуть на твои руки, девочка.

Вида разжала ладони, и лицо ее дернулось от боли.

Раны зарубцевались, оставив толстые розовые и белые лохмотья кожи, обуглившиеся по краям. Из-под кожи сочился гной. Но снадобья знахарки все же спасли девушке руки.

– Я отведу тебя к Сильваши и Зузане. Остальным оставаться здесь, – сказала Брона. Потом бросила взгляд на кружок девушек и их вытянувшиеся от страха лица. – Предупредите нас, если графиня вернется из подземелья. – И еще, – добавила она, оглядев всех по очереди, – если кто-то выдаст это дитя, я отравлю всех вас, клянусь всем святым.

 

Глава 20

Чахтицкий замок

27 декабря 1610 года

Свеча поварихи тускло светила в темноте; Брона провела Виду по винтовой лестнице, а потом остановилась и постучала в дверь.

В приоткрывшуюся щелку Вида смогла рассмотреть сначала лишь белые простыни, а потом полоску покрытого рубцами лица.

– Вида! – вскрикнула Зузана, открывая дверь шире. Она поставила свечку на стол и подошла обнять подругу.

Брона улыбнулась, глядя на девушек, но ее улыбка погасла, когда она увидела охваченного лихорадкой Яноша, цепляющего пальцами воздух.

– НЕТ! – кричал он. – Оставьте ее!

Брона, шелестя юбками, бросилась к нему и схватила падающую руку конюшего.

– Так я и думала, – сказала она, поцеловав эту руку. – Посмотри на рубец около мизинца.

Зузана разинула рот, а повариха стала поглаживать руку своего больного друга.

– Его мать говорила, что это от колодезной веревки.

– Запри дверь, – прошептала Брона и больше не произнесла ни слова, пока дверь не была закрыта на засов.

– Никакая это не веревка, – сказала она, возбужденно выплевывая слова, и тыльной стороной руки вытерла рот. – Отрезано ножом.

– Что? Зачем бы ей…

– Он талтош. Я не сомневаюсь в этом, – сказала повариха.

– Что?! – спросила Вида. – Но почему ты так думаешь?

– Этот шрам. Там был шестой палец. Должно быть, мать отрезала его. Иначе они убили бы его.

Зузана рассмотрела руку Яноша и провела пальцем по рубцу около мизинца.

– Убили бы его? – переспросила Зузана. – Но кто?

– Батори, – прошептала Брона. – Или король. Все они боятся могущества талтошей.

Вида покачала головой.

– Этот рубец вовсе не доказывает, что…

Но повариха отмахнулась толстой рукой.

– Вспомни, как он обращается с лошадьми! Как шепчется с ними… Слушай, сейчас, в бреду, у него в голове видения.

– Что?

– Он явился, чтобы спасти нас, – сказала повариха, глядя на лежащего больного. – Это он расправится с графиней.

Вида и Зузана уставились на молодого конюшего.

– Как он может помочь в таком состоянии? – шепнула Зузана. Она взяла его дергающуюся руку и поднесла к губам, а потом опустила и прижала к вздымающейся груди, словно возвращая птенчика в гнездо. – Он же умирает…

 

Глава 21

Где-то в Словакии

27 декабря 2010 года

Мать Драшки, Матильда, повариха в замке, забарабанила кулаком в дверь к графу. Тонкое дерево, расписанное венецианским узором, прогибалось от тяжелых ударов.

– Я знаю, что вы там! – взревела женщина и стала дергать медную ручку. – Открывайте дверь, а не то вызову полицию. Ну!

Иван, один из графских слуг, открыл дверь и злобно уставился на повариху.

– Отойди, – сказала Матильда, и ее широкие бедра протиснулись мимо него.

Иван схватил ее за мясистую руку, и его пальцы глубоко впились в ее плоть.

– Его сейчас нельзя беспокоить.

Матильда вырвала руку.

– Тогда ты не помешаешь мне вызвать полицию. Моей дочери нет у ее кузины в Лондоне! Все это гнусная ложь!

– Матильда, Матильда, – проворковал голос из глубины спальни.

– Граф Батори? Мне нужно немедленно вас видеть.

– Входите, дорогая. Входите. Не часто я принимаю моих самых верных слуг у себя в будуаре…

На графе была малиновая шелковая домашняя куртка, на коленях лежала стопка газет.

– Заходите, Матильда, усаживайтесь.

– Я пришла не для того, чтобы здесь рассиживаться, граф Батори. Моя дочь пропала, и мне намеренно дали ложную информацию о ее местонахождении.

– Правда? И как это случилось? Меня часто не вводят в курс дела, когда домашние куда-то уезжают и приезжают.

– Иван пришел и сказал мне, что Драшку срочно вызвали и она отправилась в Лондон…

– Да, – подтвердил Иван. – Драшка сама сказала мне, что ее кузина тяжело больна.

Матильда плотно сжала губы и раздула ноздри.

– Ее кузина совершенно здорова. Драшка никогда не ездила в Лондон, и я хочу знать, где она сейчас.

Граф передвинул газеты у себя на коленях, на его бледных руках просвечивали вены. Он нахмурился.

– Матильда, мне не нравится ваш тон. Откуда мне знать, что случилось с Драшкой? Она ведь подросток, а подростки, надо сказать, не слишком ответственный народ – говорят одно, а…

– Моя дочь отдает отчет своим словам. Она бы ни за что не уехала…

– Говорю вам: я не знаю, что с ней случилось, – холодно проговорил граф. – Думаю, вам следует немедленно вернуться на кухню, Матильда.

Повариха увидела, как изменился его взгляд – словно темное облако проплыло по лицу, которое стало мрачным и угрожающим.

– Вы явно забыли о своем положении в доме, – рявкнул граф и взял из стопки газету, больше не обращая внимания на повариху. Его глаза забегали по заголовкам.

Иван вывел ее из комнаты и запер за нею дверь. Граф подозвал его к себе.

– Проследи, чтобы у нее не было доступа к телефону. И не выпускай ее из замка.

– Она устроит неприятности, хозяин…

Граф зашипел, как кобра, и вскочил с кресла. От человека его возраста было трудно ожидать такой прыти. Иван попятился, съежился и закрыл руками шею и лицо.

– Молчать! – скомандовал граф с горящими яростью глазами. – Я сам займусь ею.

 

Глава 22

Резиденция палатина графа Турзо

Пресбург, королевство Венгрия

27 декабря 1610 года

Два конных экипажа с грохотом подкатили к резиденции графа Турзо в Пресбурге. Начав путь из разных мест, они прибыли одновременно; их колеса прореза́ли темные полосы в снегу до самой мостовой.

С дымящимися факелами в руках стражники бросились к каретам. В неровном свете усталые путники начали выходить, ежась от холода.

В первом экипаже прибыл Имре Мегери, воспитатель и наставник сына графини Батори Пала. Из Шарвара он добирался два дня. Имре написал графу Турзо, что у него есть срочные известия о злодеяниях графини, но о них он доложит лично. Взглянув на другой экипаж, Мегери узнал второго гостя.

Это был Миклош Зрини, муж Анны Надашди-Батори, старшей дочери графини.

* * *

Окунувшись в тепло просторного помещения, Мегери прикрыл глаза, неспешно потягивая крепкое пряное вино. От долгой поездки из Шарвара – и тряски по ухабам разбитой зимней дороги – все тело болело и налилось усталостью. Необходимость доставить срочные известия для палатина заставила его сломя голову мчаться в венгерскую столицу.

Изголодавшись в дороге, он за ночной трапезой охотно поел жареной свинины и жирных, острых, приправленных шафраном, колбасок с паприкой.

Мегери знал, что для встречи с Турзо ему понадобятся силы и выдержка.

* * *

Первым заговорил Миклош Зрини:

– Граф Турзо, палатин Венгерского королевства и наш добрый кузен! Выслушайте мою жалобу, а я поклянусь всеми святыми, что говорю истинную правду.

– Говорите, граф Зрини. Во мне вы найдете внимательного слушателя и доверенного наперсника нашего короля Матьяша.

Зрини собрался с мыслями и набрал в грудь воздуха.

– В прошлую Пасху я сопровождал супругу к ее матери, графине Батори, в Чахтицкий замок. На следующий день после Святого Воскресенья я не отказал себе в удовольствии поохотиться на дикого кабана. После охоты я спешился и оставил своего коня заботам чахтицкого конюха.

– Конюшего Сильваши при этом не было?

Зрини покачал головой, сбитый с толку вопросом Турзо.

– Нет, граф. Моего коня принял один из конюхов. Я свистнул своих охотничьих собак, но одной не досчитался – моей любимой суки Зоры. Она не подбежала ко мне. И я нигде не смог найти ее.

В поисках я обошел стены замка, а потом зашел в огород. Земля там была только что вскопана для посадки овощей, большие комья перевернуты – там я и увидел роющуюся в земле Зору.

Поскольку собака по-прежнему отказывалась подойти ко мне, я направился к ней по вспаханной земле и замахнулся хлыстом. Но вместо того, чтобы съежиться, она вдруг зарычала на меня. Зора что-то яростно грызла – какую-то кость с остатками мяса. Я отогнал собаку хлыстом, а когда она, поджав хвост, отошла, я нагнулся, чтобы рассмотреть ее мерзкое сокровище. Это была человеческая нога, нога девушки! На гниющей ступне еще оставалась изодранная туфля…

Перо писца быстро скрипело по пергаменту. Турзо приложил пальцы ко лбу. Мегери и Зрини настороженно переглянулись. Ни тот, ни другой не могли понять его отношения к рассказу, в то время как принесенные сведения могли определить их будущее в лабиринте политической власти, окружающем венгерский парламент, палатина, род Батори и короля Габсбурга.

Наконец Турзо проговорил:

– И что вы сделали, найдя этот… труп в огороде?

– Я велел жене немедленно собирать вещи и сказал, что ноги моей больше не будет в этом замке.

Выслушав, граф Турзо кивнул писцу, и тот обмакнул перо в чернильницу.

– А ваш вердикт, Зрини?

Молодой человек посмотрел на огонь. Турзо видел в желтом свете, как шевелится его челюсть.

– Когда мы обсуждали это месяц назад, я согласился с моими родственниками, что графиню следует тайно отправить во Вранов, чтобы постричь в монахини.

– Наш король не одобряет такую возможность, – сказал Турзо. – Я спрашиваю, готовы ли вы поддержать меня, засвидетельствовав ее преступления и способствуя ее немедленному аресту?

Зрини ответил без колебания, и его собравшиеся в узлы мышцы расслабились. Он также увидел, как облегченно расправил плечи Мегери.

– Готов, мой господин, всем сердцем! Я предан Габсбургской короне.

Турзо кивнул и повернулся к Мегери.

– Не вижу нужды спрашивать, на чьей стороне вы. Ваша враждебность к графине Батори хорошо известна, Мегери Красный.

– Эта враждебность крепла и тучнела годами от новых ужасающих свидетельств, мой господин. Ференц Надашди оставил на мое попечение своего наследника. Я поклялся быть защитником и наставником Пала Надаш…

– Понимаю ваше положение, Мегери. И мне прекрасно известны жуткие истории, которые шарварские крестьяне рассказывают о графине Батори. Знаю я и о ее злобе к вам. Не будем возвращаться к старому. Какие новые известия вы мне принесли?

Мегери наморщил лоб, отметив нетерпение палатина, и провел языком по губам.

– Ко мне – формально к Палу – явился как-то один крестьянин, но ему было всего двенадцать лет от роду…

– Продолжайте без прикрас. Сразу к делу.

– Этот крестьянин пришел с жалобой. Он проделал долгий путь из Чахтице, его лицо осунулось от усталости, но глаза пылали гневом. Он рассказал, что одна девушка, которую графиня Батори взяла в служанки, была с ним помолвлена. Он предупреждал ее, чтобы та не соглашалась на работу в Чахтицком замке, но у нее не было выбора. Она пропадала, живя в крайней бедности.

В обязанности этой девушки входило ежедневно приносить воду из реки за стенами замка. Паренек дожидался ее на берегу, чтобы шепнуть ласковые слова, пока она набирает воду.

А однажды она не пришла к реке. И на следующий день – тоже. Но через день из замка пришла другая девушка с двумя ведрами в руках. Она сказала пареньку, что его невеста исчезла. Мой писец записал эту жалобу так, как я услышал. Вот этот документ.

Он достал из кожаной сумки пергамент. Слуга взял его и передал в руки палатину.

Турзо взглянул и проворчал:

– Здесь темно. Перескажите мне содержание.

– Я выслушал историю молодого человека. У ворот его встретил Ковач, начальник стражи Чахтицкого замка, и прогнал прочь, сказав, что девушка ушла по собственному желанию посреди ночи. И назвал ее грязной стервой. «Хорошо, что ты избавился от такой шлюхи», – сказал он.

Парень знал, что стражник лжет. Он слышал истории о странных исчезновениях. О том, что пропали десятки девушек. Говорят, что теперь никто в Чахтице и по всей округе не осмеливается работать у графини Батори. Ее ведьмы рыщут по окрестностям в поисках новых жертв, девушек из отдаленных деревень, которые еще не слышали об ужасах Чахтицкого замка. Но даже туда дошли страшные вести. Жители прозвали графиню Чахтицким Зверем.

Он собрал имена девушек, пропавших за последние десять лет и не вернувшихся домой. Тех, которые работали у графини Батори. В донесении вы найдете десятки имен храбрых мужчин и женщин, которые готовы дать показания против графини, если состоится суд над ней.

Турзо посмотрел на пергамент у себя в руке и в отвращении скривил губы.

– Как раз сегодня ночью я получил известие из Вены, – сказал он. – Графиня Батори держит пленницей графиню Зичи.

Двое посетителей разинули рты, а граф Турзо пригубил свой кубок.

– Господа, – сказал он. – Чтобы защитить интересы дома Батори, мы сами – ее родственники – должны ее арестовать. Графиня подпадает под мою юрисдикцию как палатина, и я могу устроить все на условиях, благоприятных для ее наследников. Предлагаю вам обоим отправиться вместе со мной в Чахтице. Едем сейчас же.

 

Глава 23

Аэропорт Попрад-Татры

Словакия

28 декабря 2010 года

– Может быть, она опоздала на самолет? – сказал Джон, глядя, как с трапа маленького винтового самолета спускаются последние пассажиры. – Прекрасно…

– Да вон она! – воскликнула Бетси, хватая его за рукав. – В черном пальто.

Прищурившись, Джон увидел девчушку с заправленными под шерстяную шапочку волосами. Без всякого макияжа.

– Она выглядит… такой невинной, – сказал он. – Ты уверена, что это она?

– Абсолютно, – ответила Бетси.

Когда Дейзи их увидела, ее губы растянулись в улыбке.

– Я так рада вас видеть, – сказала она. – Знаю, знаю: я не должна была приезжать.

Бетси обняла ее, крепко прижала к себе и стала раскачивать свою пациентку, отказываясь отпускать.

– Слава богу, ты цела!

Джон взял у Дейзи ее сумку на колесиках и протянул руку к рюкзаку.

– Погодите, я привезла бумаги, которые нашла на полке. Дайте мне их достать.

– С этим можно подождать…

– Нет, Джон, – сказала Бетси, легонько коснувшись его плеча, – я хочу их увидеть.

Дейзи опустилась на грубый коврик и вытащила из кармана на молнии красную пластиковую папку.

– Я очень старалась сберечь все это. Книжка кажется такой старой…

Бетси взяла папку. Покоробленные края страниц стали коричневыми, как ржаные сухари.

– Помню, моя мама взяла меня в университетскую библиотеку посмотреть на первоисточники. Таким пергаментом пользовались несколько столетий назад.

– И вот еще, – сказала Дейзи, передавая ей конверт. – Адресовано вам. Я не открывала, честное слово.

– Спасибо, – поблагодарила Бетси. Она какое-то время рассматривала конверт, а потом закрыла глаза и прошептала: – Это почерк моего отца.

Дейзи подумала о другом письме, которое видела… у Морган на подушке… с судорожными каракулями отца.

Джон заметил, как окаменело ее лицо.

– Извините, – неожиданно хриплым голосом проговорила девушка, – мне нужно в туалет.

И поспешила прочь.

– Что это с ней? – спросил Джон.

– Может быть, укачало в самолете? Самолетик маленький. Его, наверное, швыряло в полете.

Джон пожал плечами, не убежденный таким объяснением. Он заметил, как Бетси уставилась куда-то вдаль, пытаясь что-то вспомнить.

– Что я говорила перед тем, как она бросилась в туалет? – спросила она.

– Вы говорили о письме.

– И что я тогда сказала, можешь вспомнить?

– Ты сказала: «Это почерк моего отца».

Бетси закусила губу.

– Стой здесь…

Она отдала ему красную пластиковую папку и побежала в туалет.

Распахнув двери, Бетси услышала икающие звуки и шум извергающейся рвоты. Две женщины-словачки колотили по алюминиевой двери кабинки.

– Prosim, – сказала Бетси, проскальзывая перед ними, и постучала в дверь. – Дейзи, впусти меня.

– Уйдите… Это я… что-то съела.

– Нет, не что-то съела. Это ты что-то вспомнила.

Бетси упала на четвереньки и подлезла под дверь кабинки.

Она увидела Дейзи. Лицо девушки покрылось красными и белыми пятнами, глаза расширились от ужаса, руки вцепились в горло. Она стояла на коленях на кафельном полу, и Бетси присела рядом, поддерживая ее туловище.

– Струйка воздуха, тонкая, как нить, всего струйка. Скользит в твои легкие. Следи за ней.

– Я… не могу…

– Следи за ней. Всего струйка. Она может проскользнуть куда угодно. И проскользнула. Она входит в твои легкие. Выпусти ее. Впусти… и выпусти.

Дейзи кивнула.

– Смотри на нее, Дейзи. Отчетливо представь себе. Скользит внутрь, выходит наружу. Голубая нить, светло-голубая. Следи, как она входит и выходит.

Дейзи закрыла глаза, слушая голос своего врача. Между судорожными вдохами, крепко зажмурившись, она выдавила два слова:

– Мой отец.

* * *

В дверь туалета постучал Джон.

И просунул голову.

– Бетси, как она там?

– Уже ничего. Я выйду через несколько минут. Подожди.

Через десять минут она вышла и встала у фонтанчика для питья.

– Что с нею? – спросил Джон, глядя, как Бетси вытирает мокрый подбородок.

– Подавленные воспоминания. Что-то плохое об ее отце.

– Господи Иисусе! – сказал Джон.

Когда через двадцать минут вышла Дейзи, ее глаза были обведены тушью, а лицо густо покрыто белилами.

Пивший из фонтанчика маленький мальчик уставился на нее, а потом убежал и схватился за руку своей мамаши. Женщина взяла сына на руки и принялась успокаивать.

– Дейзи в своей боевой раскраске, – шепнул Джон. – Берегись.

Ее черные накрашенные губы сжались, через лицо пролегла жесткая черта.

– Теперь я готова, – сказала девочка. – Пойдем разыскивать этого говнюка.

* * *

Дейзи передала Джону и Бетси информацию с GPS от Морган и перегнулась через спинку переднего сиденья, следя за маркером на карте Словакии.

– В последний раз она сообщила мне, что они направляются к польской границе. Едем по D1, потом через двадцать километров сворачиваем на север, в горы.

– Хорошо.

Бетси потерла лоб. «Наверное, от подъема начинает болеть голова», – подумала она. Но Аспен находился на высоте восемь тысяч футов, а там голова не болела…

И тут она вспомнила про конверт, который дала Дейзи. Бетси достала его из сумки и осторожно открыла, стараясь не порвать послание от отца.

Вытащив страницы, она сразу узнала формат истории болезни психиатрического пациента.

Пациент: граф Вильмош Батори

Лечащий врач: Чеслав Пэт

Граф Вильмош Батори был помещен в психлечебницу 15 марта 1972 года в возрасте 32 лет. Родные настаивали на госпитализации, поскольку он «представлял угрозу семье и другим»; у него скрытая мания садизма, включая вампиризм. Он был арестован после того, как укусил в шею свою четырнадцатилетнюю родственницу, причинив ранения, потребовавшие немедленной госпитализации.

Граф Батори был привлекательным, атлетического сложения мужчиной ростом 1,9 метра и обладал мощной, но тонкой психикой. В течение нескольких месяцев его держали в смирительной рубашке, чтобы исключить физическое нападение на санитаров. В качестве предосторожности смирительную рубашку не снимали и во время лечебных психиатрических процедур.

Сначала пациент отказывался говорить и принимать пищу. Он не поддерживал визуальный контакт с лечащим врачом или кем-либо из медицинского персонала. Примерно две недели ни с кем на разговаривал и вел уединенный образ жизни, потеряв за это время более 10 килограммов веса.

1 апреля он наконец заговорил с санитаром. Согласился поесть, но при условии, если ему дадут сырого мяса. После консилиума психиатров требование пациента было удовлетворено. Все согласились, что питание крайне необходимо для физического здоровья графа. Он не стал пользоваться ножом и вилкой, а вместо этого стал терзать, как зверь, поданный ему сырой кусок говядины. После этого облизал кровь с рук, очевидно смакуя ее вкус.

После нескольких таких приемов пищи пациент вновь обрел изначальную силу и энергию. Потом потребовал, чтобы ему давали выжатый из мяса «сок», утверждая, что другая знатная особа – австрийская принцесса Сиси – годами жила на такой диете.

Доктор Пэт договорился с пациентом о компромиссе: если граф будет проходить курс терапии и согласится принимать дополнительные витамины, его запрос на особую диету будет удовлетворен.

– В последнем сообщении от Морган говорится, что передатчик не двигался с места в течение тридцати минут, – сказала Дейзи.

Бетси оторвала глаза от истории болезни. Оставалось дочитать еще одну страницу.

– Они могли остановиться, чтобы поесть, – предположила она.

– Не думаю, чтобы они решились на такое с похищенной девочкой в машине. Держу пари, они добрались до конечного пункта, – сказал Джон.

– Это около… пятидесяти минут отсюда, – прикинула Дейзи, читая сообщение сестры. – И Морган считает, что они больше никуда не поедут.

Вытянув шею, Бетси обернулась к Дейзи.

– Почему это твоя сестра вдруг стала тебе помогать? Я думала, вы ненавидите друг друга.

Дейзи встретила ее взгляд и покачала головой:

– Я никогда такого не говорила.

Вспомнив, что Дейзи ничего не знает о визите Морган в ее кабинет в Карбондейле, Бетси отвернулась и стала смотреть сквозь ветровое стекло на вздымающиеся впереди скалистые горы.

 

Глава 24

Северная Словакия

28 декабря 2010 года

Они ехали два часа, почти ни о чем не разговаривая. По радио передавали в основном американскую музыку, прерывающуюся энергичными, непонятными, громкими звуками словацкой речи.

Дейзи указывала на многочисленные замки на скалистых уступах.

– Как они умудрялись строить прямо на скале?

– Использовали захваченных на войне рабов-турок, – ответила Бетси. – По крайней мере, так мне рассказывала мать об одном замке. Я тогда была еще маленькой.

Она закрыла глаза и сморщилась. Джон убрал одну руку с руля и погладил Бетси по щеке.

Она закусила губу и глубоко вдохнула.

– Сразу же после того как пленники укладывали последний камень, венгры бросали их в яму умирать.

Джон, дико изогнув кисть, выключил радио. Он не понимал ни слова, а мелодии были из девяностых и вызывали у него ностальгию.

И беспричинную грусть.

На ветровое стекло падали мокрые снежинки, похожие на большие гусиные перья. Джон вглядывался сквозь кружащийся снег. Бетси склонилась над ним и помассировала ему шею.

Он вздохнул, расслабляясь от ее прикосновения.

– Так вы, ребята, любовники? – спросила Дейзи.

Бетси уронила руку и обернулась с переднего сиденья.

– Нет. Мы старые друзья. Но это вообще-то не твое дело, Дейзи Харт.

Девушка фыркнула и откинулась на спинку своего сиденья.

– Ха! Вы такая вруша, Бетси. В вас обоих столько нежности…

– Дейзи, хватит, – сказал Джон, мертвой хваткой вцепившись в руль.

Та уставилась в окно на проплывавшие мимо снежные пейзажи.

– А почему вы не живете вместе?

– Дейзи, – сказала Бетси, а потом принужденно засмеялась; смех получился сухой и неуверенный. – Мы с ним диаметральные противоположности. У нас нет ничего общего.

Джон промолчал и потер больное место на шее, к которому прикасалась Бетси.

– Ну, и что в этом плохого? Инь и Ян, верно? Поскольку уравновешиваете друг друга.

– Мы… не подходим друг другу, – сказала Бетси, глядя в боковое окно на белые пейзажи.

Джон бросил на нее взгляд.

– Джон думает иначе, – сказала Дейзи. – Я вижу, как у него пульсирует жилка на шее, когда он смотрит на вас…

– Какая еще жилка? – спросил Джон, поднося руку к шее. – Чушь какая-то. – Он нахмурился, глядя вперед сквозь ветровое стекло. – Я и не собираюсь на нее смотреть. Если ты не заметила, я веду машину по довольно скользкой дороге в плохую погоду.

– У нас, го́тов, интуиция. – Дейзи похлопала Бетси по плечу и наклонилась вперед, чтобы шепнуть ей: – Он по уши в вас влюблен.

 

Глава 25

Чахтицкий замок

28 декабря 1610 года

Графиня Батори сидела на деревянном троне, ее тяжелая мантия ниспадала до пят. Шею ей укутывала темная шаль, защищая от пронизывающего холода. Двор был белым от снега, и дыхание перепуганных женщин перед графиней вырывалось облачками пара.

– Разденьте их! – велела графиня. – Начнем игру!

Две служанки – деревенские девушки из бедных семей, которых Илона Йо соблазнила службой в замке, – приложили руки к груди, прося о снисхождении. Грубые руки сорвали с них одежды, отрывая пуговицы и разрывая пояса, и девушки остались совсем голыми. Кожа их была местами расцарапана ногтями.

– Какое нудное занятие, – пожаловалась графиня, рассматривая их белые тела, покрывшиеся от холода гусиной кожей. – Разве нельзя заставить этих грешниц страдать?

Илона Йо пихнула одну девушку головой в снег. Другую Гедвика уложила на спину, а потом взяла ведро ледяной воды и вылила на обеих. Одна закричала. Другая только пискнула, и ее тело задергалось в судорогах, а руки крепко прижались к груди.

Позади них в снегу лежало замерзшее, побелевшее тело девушки, которая больше не боролась. Они смотрели на него в ужасе.

Потом во двор вывели четвертую молодую женщину. Она стояла выпрямившись, и ее гордая осанка лишила присутствия духа даже видавших виды слуг графини Батори. Они попятились от ее гневного взгляда. Графиня Зичи Эчедская, несмотря на страх, с презрением посмотрела на всех. В отличие от прочих девушек, использовавшихся для ночных игр, в ней легко было узнать представительницу знати..

– Я графиня, – крикнула она. – Уберите прочь свои скотские лапы, иначе ваши семьи и их деревни будут сожжены! Никто не спасется от мести моего отца!

– Не обращайте внимания, – сказала графиня Батори. – Продолжайте. Разденьте ее.

– Вы знаете, что моя семья – и король – заставят вас ответить за это, – сказала молодая графиня. Услышав ее высокомерный, презрительный тон, Физко отдернул руки и что-то замямлил, то и дело кланяясь.

– Я сказала, раздеть ее! – закричала Батори и в злобе замахнулась на заколебавшихся слуг.

Вперед вышла Илона Йо, за нею – Гедвика. Вместе они попытались расстегнуть платье, но графиня Зичи едва не выцарапала им глаза.

– Держите ее, – велела графиня Батори. – Зайдите сзади и сорвите с нее платье.

Две служанки в удивлении уставились на роскошное платье из шелка с золотым шитьем и шерсти. Изысканность одежды вызвала в них робость.

Графиня Батори издала звериное рычание, и Гедвика наконец своей грубой крестьянской рукой ухватила графиню Зичи за платье и со всей силы дернула.

Раздался звук рвущейся материи, по льду заскакали жемчужины. Этот звук придал смелости другим рукам, которые тоже ухватились за платье и стали сдирать с девушки одежду. Скривив рот от наслаждения, они таращили свои крестьянские глаза на обнаженное тело дворянки.

А она, голая, стояла в снегу, словно белая статуя.

– Облейте ее водой, – велела графиня. – Пусть помучается за свое неповиновение мне.

Седая женщина с дьявольской улыбкой вылила на дрожащую девушку ведро ледяной воды.

– НЕТ! – закричала жертва, утратив всю свою гордость и мужество. – Чем я заслужила такое?

Улыбка надломила каменное выражение лица графини Батори.

– Повалите ее в снег, – велела она. – Поваляйте там, пока она не застучит зубами, а ее язык не замолкнет. И напихайте ей в рот снега. Ну же, что вам говорят!

Илона Йо затолкала в рот молодой дворянке комок мокрого снега. Девушка давилась, сопротивляясь крепким пальцам служанки.

Гедвика оттолкнула в сторону двух других девушек, губы которых посинели, потрескались и обледенели. Она грубо повалила молодую графиню на землю и вместе с Илоной Йо принялась катать ее по снегу.

Графиня Батори в экстазе запрокинула голову. Пред нею лежала одна мертвая служанка и три обнаженные умирающие женщины; их бледная кожа казалась нежной, как лепестки на снегу.

 

Глава 26

Предгорья Татр

Граница Словакии с Польшей

28 декабря 2010 года

Пока Джон вел машину, Бетси продолжила читать.

Во время курса лечения – в течение двух лет – Батори рассказывал лечащему врачу о своих сновидениях. Пациенту постоянно снилась его прародительница, графиня Эржебет Батори, – известная садистка, погубившая сотни молодых женщин. Пациент описывал зверские истязания и садистское удовольствие от вида умирающих жертв. Граф Батори заметно возбуждался, описывая это. У него проявлялись физические признаки сексуального возбуждения: эрекция, блеск глаз и усиленное слюноотделение.

Лечащий врач спросил, почему у Батори вызывают такой восторг мучения женщин. Пациент оскалил зубы и по-волчьи зарычал. В итоге он отказался отвечать на вопросы и продолжать лечение.

Лечащий врач велел диетврачу больше не давать пациенту крови, которую Батори продолжал называть «отжатый мясной сок». На изменение диеты Батори отреагировал неистово, проявляя признаки острого абстинентного синдрома, подобного тому, который испытывают наркоманы, внезапно лишенные наркотика.

Через несколько часов пациент рухнул в углу палаты и забился в судорогах…

Джон положил руку на предплечье Бетси. Он видел, что, поглощенная чтением, она даже не смотрит на дорогу.

– Приехали, – объявил мужчина.

Бетси увидела вздымающийся перед ними замок с темными башнями. С одной стороны расстилался обширный сад, обнесенный черной железной оградой с колючками. Другая сторона вплотную примыкала к краю скалы. Над замком кружили стаи ворон, оглашая окрестности своим карканьем.

– О боже! – воскликнула Дейзи, оторвавшись от своего айфона. – Это же замок из моих снов!

* * *

Джон припарковался на лесистом съезде с дороги.

– Осмотримся, – сказал он, ставя машину на ручной тормоз. – Нужно выяснить, как пробраться за ворота. А через несколько часов стемнеет.

Джон и Бетси вылезли из машины, но Дейзи не двинулась с места.

– Идите без меня. Со мной ничего не случится, – сказала она.

– Дейзи! – попыталась отговорить ее Бетси. – Этот ненормальный в башне пытался тебя похитить. Мы не можем оставить тебя здесь одну.

– Но мне нужно связаться с Морган.

– Не понимаю…

– Мне нужно поговорить с Морган. По секрету. Это действительно важно. Я говорила, что мы, по сути, уже несколько лет не разговариваем друг с другом. Мне нужно спросить у нее кое-что, пока она еще со мной разговаривает.

Бетси замялась в нерешительности.

– Это важно, Бетси, – упрашивала девушка.

– Пошли, – сказал Джон. – Дейзи, сядь вперед и в случае чего дави на сигнал.

Бетси кивнула, засунула палец под перчатку и почесала ладонь.

– Не выходи, никуда не уходи. Обещаешь?

Заметив тревогу в глазах Бетси, Дейзи кивнула.

– Обещаю.

– И запри двери.

– Хорошо, хорошо! – Она отвернулась к крошечному экрану.

Джон и Бетси пробрались по опушке, стараясь остаться незамеченными.

Джон прошел немного вперед, в тень скалистого холма, и вдруг отскочил назад.

– Вот дерьмо! – пробормотал он.

– Что такое?

Подняв ногу, Джон посмотрел на ботинок. Тот был покрыт грязью, несмотря на участки твердого снега и грязного льда на замерзшей земле.

– Здесь мокро.

Они увидели пробивавшийся сквозь грязь и мох ручеек и проследили, откуда течет вода – она сочилась из дыры в скалах. Отодвинув сухие стебли, Бетси услышала журчание.

– Должно быть, какой-то подземный источник, – сказала она, – потому что вода не замерзает. Словакия вся усеяна пещерами и термальными источниками.

– Ну а у меня нога мерзнет, – сказал Джон. – Эта вода совсем не горячая, уверяю тебя.

Бетси не слушала. Она смотрела куда-то в сторону.

– Что там? – спросил он, оборачиваясь.

В полусотне шагов от них виднелся серебрящийся льдом пруд.

Снег прекратился, и от воды поднимался белый туман. На голых ветвях плакучих ив намерз лед. Иней покрывал печальные глаза на коре берез.

Замерзший мир сверкал в просачивающихся сквозь туман лучах, а над водой нежными волнами поднимался туман, как будто над прудом парили призраки.

– Похоже, у меня дежавю, – прошептала Бетси. – Я уже видела это место раньше. Готова поклясться.

– Напоминает рождественскую открытку – так красиво, – сказал Джон и обнял ее одной рукой.

Бетси кивнула, скользнув в его объятия, и подумала, как хорошо, когда он прижимает ее к себе. Она закрыла глаза, давая себя успокоить.

Когда женщина снова открыла глаза, ее внимание привлекло нечто новое. Глаз уловил какой-то белый клочок на фоне колючей изгороди, и она высвободилась из объятий Джона.

– Не подходи к ограде! – шепнул он ей. – У них, наверное, установлена видеокамера.

Но Бетси уже взбиралась по склону. Добравшись до ограды, она поняла, что белый клочок был листком бумаги, и подпрыгнула, чтобы достать его.

Ее глаза были устремлены на этот трепыхавшийся на ветру листок, и опасность она ощутила лишь в последнее мгновение. Она увидела свору немецких овчарок. Специально обученные сторожевые собаки молча подкрались и стали хватать ее за вытянутые руки, оскалив зубы и просовывая морды сквозь железные прутья ограды. Одна вцепилась зубами в ее лыжную куртку и потянула к себе; две другие норовили добраться до головы.

Джон бросился к ограде и закричал на них. Он ударил кулаком по собачьей морде, и овчарка выпустила куртку.

Сжав в руке листок бумаги, Бетси навзничь упала в снег.

– Боже, Бетси!

Собаки за оградой продолжали рычать, скаля длинные белые зубы.

Джон, тяжело дыша, сел рядом с Бетси. Он взглянул на бумажку у нее в руке – фотокопию какой-то картины. Под ней была надпись: «Возвращение жуткого двора графини Эржебет Батори, Кровавой Графини». Фотография была обведена красным и перечеркнута по диагонали.

– Похоже, граф вызывает подозрение не только у нас, – тихо проговорила Бетси.

Джон, глядя ей через плечо, рассматривал изображение – черно-белую копию картины, изображавшей ужасную сцену. В засыпанном снегом дворе крестьянки в белых платках окружают нескольких обнаженных женщин, умирающих на лютом морозе. Одну жертву поддерживают трое слуг, схватив за плечи, тело ее обвисло, оно, будучи в тисках смерти, оседает в снег. На ее лице ужас, рот приоткрыт в немом крике, а белые руки даже перед смертью прикрывают обнаженную грудь.

Другая лежит ничком, упираясь в снег локтями, из последних сил моля не убивать, а одна из крестьянок льет на нее из ведра ледяную воду.

Остальные две лежат в снегу, то ли умирая, то ли уже мертвые, и уже не пытаются прикрыть наготу.

Вокруг горстка тепло одетых мужчин и женщин смотрят на все это, их лица искажены злобой и ненавистью.

А на деревянном троне восседает надменная фигура в многослойной парче, укутанная в черную шаль, удовлетворенно откинувшись на спинку и наслаждаясь зрелищем.

– Помнишь, что нам говорил детектив Уайтхолл? «Графиня Батори в подсознании каждого словака», – сказал Джон. Он постучал пальцем по зернистой фотокопии. – Ну и сука!

– Это самое отвратительное изображение садизма, какое я только видела, – проговорила Бетси.

– Эржебет просто тащится, – заметил Джон. – Посмотри, как она откинулась и наблюдает, будто это рождественское утро.

– Похоже, она близка к оргазму, – сказала Бетси, рассматривая ее лицо. – Художник верно это уловил. И не она одна. Посмотри на это дикое наслаждение в глазах истязательниц.

– У той, что с ведром воды, – согласился Джон. – И у наблюдающих мужчин. Какой блеск в глазах!

Бетси ничего не ответила, и он продолжил:

– У меня когда-то был учитель фотографии, так он говорил: если хочешь уловить правду о катастрофе, отвернись от нее и фотографируй эмоции в глазах и на лицах смотрящих. В этом суть.

Бетси кивнула, водя пальцами по искаженным дикой радостью лицам злодеев и зевак. И особенно графини Батори.

– Фрейд бы сказал, что это «оно» – звериное внутри нас – пробивает барьеры эго и особенно суперэго.

– Не знаю, слышал ли я раньше, чтобы ты цитировала Фрейда.

– В данном случае он попал в самую точку.

Оба продолжали рассматривать черно-белое фото.

– От такого зрелища всякий уравновешенный человек содрогнется в отчаянии. Но… – Бетси в нерешительности замолчала.

– Но что?

– Если такое увидит психически больная личность – какой-нибудь садист или убийца, – то действительно ощутит воодушевление.

– Бетси! Подумать только…

– Нет, я серьезно. Эта картина написана для темных, извращенных душ, для тех, кто захочет повторить такое истязание.

– Нет, Бетси, нет. Это предостережение. Посмотри, изображение перечеркнуто. Кто-то бросает вызов Батори.

Джон обнял Бетси и прижал к себе. Завороженная картиной, она припала к мягкой шерсти его свитера.

* * *

Дейзи склонилась над своим айфоном, и черные волосы упали ей на лицо. Откинувшись, она раздраженно встряхнула головой. За последний час она не получила от Морган никаких новостей. Девочка прокрутила десятки сообщений в своем почтовом ящике.

«Морган всегда вела себя непредсказуемо, – подумала она и укусила себя за руку. – Непредсказуемо? Чему тогда удивляться?»

Беззвучно шевеля губами, Дейзи вновь прокрутила в голове их разговор. Она ждала его слишком долго.

Почему-то именно сейчас, когда все было на грани безумия, все вышло из-под контроля, в этот самый момент она смогла. В тот момент, когда это должно было случиться. Нужно просто высказать, и все будет кончено.

Морган, я нашла у тебя на подушке письмо. Очень трогательное и откровенное любовное письмо, написанное его почерком.

Да, я прочла его. И после этого меня вывернуло наизнанку.

Мама подумала, что я чем-то отравилась. Я стала задыхаться, когда попыталась ей рассказать.

Как я могла ей сказать, что творит ее родная дочь? Это просто убило бы ее. Что ее муж психопат-извращенец и ее дочь трахается с ним?

Когда после вызова «Скорой помощи» мы вернулись домой, вас уже не было. Ни тебя, ни его.

Дейзи вспомнила, что обещала пересесть на переднее сиденье, чтобы можно было в случае чего посигналить. Она вздохнула и закатила глаза. Потом закрыла компьютер и засунула в рюкзак.

Это было сплошное вранье – про полный разрыв ради мамы, про получение во Флориде документов для развода. Я осталась в полном смятении. Ты сказала маме, что тебе лучше жить с папой из-за «личных разногласий». И что он готовит тебя к вступительным экзаменам в колледж.

Верно! Правда разбила бы ей сердце. Как могу я рассказать кому-либо правду?

Меня тошнит от вас обоих.

Дейзи подцепила пальцем ручку на двери машины и отщелкнула замок. Потом пододвинулась к двери и занесла ногу, чтобы выйти и перебраться на переднее сиденье. Ее глаза по-прежнему были прикованы к айфону.

Три столбика, подумала она, – вполне достаточный уровень приема, чтобы поговорить с Морган.

Она убрала правую руку с двери, чтобы набрать номер.

Дверь машины рывком распахнулась, и чьи-то сильные руки схватили девочку. Костлявая рука зажала ей рот, и ее выволокли из машины. Мобильник со стуком упал на пол.

– Дейзи? – раздался голос сестры. – Я сейчас в Варшаве. Мой самолет…

Дейзи увидела двух мужчин в черном с белыми лицами, один из них держал шприц. Он ввел ей в предплечье подкожную иглу.

– Дейзи, ты меня слышишь?..

 

Глава 27

Высокие Татры

Словакия

28 декабря 2010 года

Ближе к вечеру поднялась метель, и Бетси с Джоном направились к машине. Снежные вихри затрудняли видимость, ледяные снежинки кололи глаза.

Взойдя на холм, Бетси увидела серебряный блеск оконных стекол. Замерла на полушаге и прищурилась.

– Смотри! – крикнула она и пустилась вниз по обледенелому склону, скользя на каждом шагу.

– Дейзи! Дейзи!

Дверь машины была открыта, а снег рядом утоптан.

– Дейзи? Дейзи! – Ее возглас слился с завыванием ветра. – Джон, ее похитили!

Джон посмотрел на истоптанный снег и побежал по следу, оставленному волочившимися по снегу каблуками. Ярдах в тридцати он увидел отпечатки колес. Видимо, там стояла машина. Он обернулся. Следы автомобильных шин вели к воротам замка.

– Что вы высматриваете? – раздался рядом голос со словацким акцентом.

Обернувшись, Джон увидел старика, который выгуливал нюхавшую снег собаку.

– Вы не видели отъехавшую только что машину? – спросил он.

– Вы еще не ответили на мой вопрос. Почему вы задаете свой? – проговорил старик, свистом подзывая собаку. При порыве ветра он поплотнее укутался в шарф.

– Извините. Похоже, мою знакомую похитили. Думаю, это следы машины ее похитителей.

Старик выцветшими голубыми глазами посмотрел на Джона.

– Она вернулась мучить нас. Дьявола убить нельзя.

– Что?!

– У вас есть машина? Я отведу вас к человеку, который, возможно, сумеет помочь.

* * *

– Меня зовут Бартош Елень, – сказал старик, усаживаясь на заднее сиденье и втаскивая за собой собаку. Машину наполнил запах мокрой псины.

– В этом замке обитает зло, – продолжал он. – Все мы в деревне чувствуем это уже много лет. Некоторые развешивают предостережения на ограде, но полиция их снимает.

– Мы видели одно. Сцена истязания. В снегу…

– Да. Их было несколько десятков, но полиция все уничтожила. Одно пропустили.

– Довольно брутальная картина.

– Иштван Чок писал реалистические картины. Оригинал находится в Национальной галерее в Будапеште.

– Что вам известно об этом замке? – спросил Джон.

Старик снял шапку, его седые волосы торчали во все стороны.

– Не знаю ничего. Я чувствую, – ответил он, ударяя себя кулаком в грудь. – Я смотрел в глаза графу. Свет не возвращается. Он – Батори… что еще можно добавить?

Джон бросил взгляд на сидевшую рядом Бетси. На ее лице отразилась мука.

– Простите нас, мистер Елень, я понимаю, что вы хотите помочь. Но нам нужно в полицию, – сказал Джон. – Наша знакомая в опасности.

– А! Вы, наверное, думаете, что я просто выживший из ума старик, – сказал тот, кивая седой головой. – Послушайте меня. От полиции вам не будет никакого проку. Он платит, чтобы они на все закрывали глаза.

– Я позвоню нашему послу. У них не останется иного выбора, как…

– Послу! И как скоро он прореагирует? К тому времени ваша знакомая уже погибнет… Нет, я отведу вас к женщине, которая точно поможет. Она знает за́мок. И она тоже ненавидит графа.

 

Глава 28

Дворец Хофбург

Вена

28 декабря 1610 года

– Я не доверяю Турзо, – сказал король, рассматривая карту на пергаментном свитке. На выделенные чернилами границы габсбургской Венгрии и постоянно прирастающих территорий Оттоманской империи падал зимний свет.

Епископ Клесль стоял и внимательно слушал.

Король Матьяш с отвращением хлопнул ладонью по карте.

– Он действительно арестует свою родственницу?

Его голос эхом отдался среди белых оштукатуренных стен обширного дворцового зала. Мельхиору Клеслю представилось, как неистово звенят хрустальные люстры, едва не разбиваясь от нарастающего грома монаршего голоса.

«Этот король чувствует себя счастливым в полевом шатре, в лагере среди своих солдат, – подумал Клесль. – Жизнь во дворце не для него».

Советник поклонился.

– В самом деле, ваше величество. Боюсь, ваше чутье вас не обманывает.

– Они одной крови – Турзо и графиня. Одной и той же презренной крови Батори! – выплюнул король. – Если бы я мог очистить от нее мое королевство, до последней капли!..

Епископ Венский закрыл глаза, собираясь с мыслями.

– Если позволите сказать, ваше величество… Те же опасения по поводу Дьёрдя Турзо.

– Ну?! Говори!

Мельхиор Клесль посмотрел на роскошные, из тонкой кожи, сапоги короля, блестевшие даже в тусклом зимнем освещении. Через час, несмотря на холодную погоду, король будет скакать на своей белой андалузской кобыле по хофбургским садам и улицам Вены. Епископ сомневался, что это поднимет его мрачное настроение.

– Как вы сами сказали, ваше величество, Турзо колеблется. Может быть, ему не хватает свидетельских показаний. Но может быть, от ареста графини Батори его удерживает что-то другое.

Матьяш нахмурился, указательным пальцем поглаживая пульсирующий висок.

– Если позволите, я полагаю, что Турзо боится Габора Батори, – сказал Мельхиор Клесль. – Особенно теперь, когда тот заручился поддержкой султана. Дьердь Турзо затеял двойную игру: он выступает и за габсбургскую корону, и за семейство Батори.

– Негодяй! Если Турзо не арестует ее в ближайшее время, я отправлюсь в Чахтице и сделаю это сам!

За стенами Хофбургского дворца зазвонили колокола, и нежные голоса наполнили воздух рождественскими песнопениями: жители Вены привыкли праздновать Рождество вплоть до самого Крещения.

Мельхиор Клесль, подняв подбородок, слушал.

– Если Турзо арестует графиню сейчас же, то пройдет несколько недель, прежде чем венгерские судьи в Пресбурге услышат ее показания. Они не соберутся раньше второй недели января.

– Именно поэтому он и тянет с ее арестом, – прорычал король. – Какой новогодний подарок всему семейству Батори!

 

Глава 29

Высокие Татры

Словакия

28 декабря 2010 года

Наклонившись с заднего сиденья, пан Елень указал на раскрашенный дом на краю деревни. Собака завиляла хвостом и просунула морду между спинками передних сидений.

– Это мой дом, – сказал Елень. – Моя гостья и есть та женщина, которая сможет вам помочь.

– Мистер Елень, у нас действительно… – начал было Джон, но Бетси прервала его, коснувшись руки:

– Нет. Давай все же посмотрим, о ком он говорит.

– Но…

– Мы потратим не более пяти минут, – шепнула она.

В дверях стояла крупная женщина с седыми волосами. На ней было теплое пальто, и она собиралась надеть на голову вязаную шапку.

Не обращая внимания на гостей, женщина что-то сказала Еленю по-словацки.

– Позвольте представить вам Матильду Кухарь, – сказал Елень, отстегивая поводок от собачьего ошейника. – Она в замке повариха. Выбралась оттуда через подземный ход под кухонным полом, сбежав от графа Батори.

Матильда кивнула, но руки не подала. Она снова произнесла что-то по-словацки, и ее лицо сморщилось от волнения.

Бетси прислушалась и повернулась к Джону:

– Она говорит, что должна уйти. Ее жизнь в опасности.

Матильда и Елень прекратили разговор и уставились на нее. Черные глаза Матильды впились в Бетси, и на лице поварихи мелькнул интерес. Она кивнула, коротко опустив подбородок.

– Вы говорите по-словацки, – сказал Елень. – Мало кто знает этот язык.

– Говорю, но плохо. Знаю всего несколько слов, простые фразы.

Тогда Елень заговорил с Матильдой так быстро, что Бетси не успевала разбирать слова. Но даже Джон различил слово «Батори».

Матильда снова сморщилась. Показалось, что она вот-вот заплачет, но женщина выпрямилась, и твердая решимость разгладила ее лицо. Взяв двумя руками руку Бетси, она сказала:

– Пойдемте, – и стрельнула глазами в Джона. – Но без него. Только вы.

– Что скажешь? – спросила Бетси, глядя на Джона.

– Нельзя вот так уходить с женщиной, с которой обмолвилась всего парой слов, – запротестовал Джон. – Ты ведь ее совсем не знаешь!

– Ее семья на протяжении многих поколений жила в замке. Она знает ход в подземелье.

– Ну и что? Откуда ты знаешь, что ей можно доверять? А что, если вас увидит граф?

– Не знаю почему, но я ей верю. Она мне сказала, что в замке целый лабиринт подземных ходов, которыми пользовались Батори. Здесь в каждом замке так…

– Я тоже хочу пойти.

– Тебя она не возьмет. Я пыталась ее уговорить, но она не соглашается.

– Что, потому что я не говорю по-словацки?!

– Она говорит, что увидела нечто в моем лице. Что-то, что вселило в нее уверенность. Но по каким-то причинам не хочет, чтобы ты шел с нами.

– Бетси, ты ведь понимаешь, как это опасно? А что, если произойдет обвал? Или вы заблудитесь?

– А что, если мою мать убьют, пока я тут сижу сложа руки? Думаешь, я это переживу?

– Бетси…

– И что нам делать? Ждать, пока эти бюрократы в американском посольстве оторвут от стула свои задницы и начнут расследование? Думаешь, так и будет? Мама умрет, если еще не умерла…

Лицо Бетси напряглось и покраснело, на глазах выступили слезы и потекли по щекам. Она вытерла их кулаком, понимая, что сейчас не время плакать…

– Успокойся, Бетси, – сказал Джон, прижимая ее к своему плечу. – Я просто пытаюсь трезво рассуждать. А что, если с тобой что-то случится?

– Обещаю, что не буду действовать опрометчиво. Я тебе обещаю! Но я с ума сойду и никогда себе не прощу, если не попытаюсь спасти мать. И Дейзи, – добавила она, закрыв набухшие глаза. – Она думала, что защищает меня, маленькая идиотка. Я должна разыскать ее, Джон. Я должна!

Мужчина сделал глубокий вдох и долгий выдох.

– Ладно, Бетси. Ладно.

* * *

Бетси следовала за Матильдой по лабиринту совершенно черных туннелей. В луче головного фонаря кружились пылинки.

– Откуда вы знаете, куда идти? – шепнула она своей проводнице.

Пожилая женщина оглянулась через плечо.

– Старый секрет. Моя семья работай на Батори много поколений. Я играй здесь, ребенок с братьями. Они… находи подвалы.

– Но… – Бетси остановилась у бокового туннеля.

Большая женщина схватила ее за локоть и прошипела:

– Не ходи туда! Ты падать.

– Что?

– Вода. Ледяная пещера. Опасно. Очень опасно.

Она взяла Бетси за запястье и потащила вперед. Они остановились перед покосившейся деревянной дверью, сгнившей от древности. Бетси ощутила запах топленого сала, смешанный с испарениями от тел поваров.

– Там туннель идти вверх, подземелье. Думаю, моя дочь Драшка там. Ваша знакомая?

Бетси втянула в себя воздух.

– Дейзи.

Матильда кивнула, кусая губы. Ее рука лежала на потрескавшейся двери.

– Если граф Батори увидит нас, – сказала Бетси, – он убьет вашу дочь и мою знакомую. И заодно нас обеих.

– Так, – сказала повариха, и ее скошенные глаза блеснули. – Он не должен видеть. Идешь через пещеру, потом дверь в подземелье. Пошли. Я покажу.

* * *

Прежде чем они вошли в прогнившую дверь, повариха сделала знак, чтобы Бетси выключила головной фонарь.

– Но мы же так ничего не увидим, – прошептала та.

В холодном сыром помещении было не просто темно, а казалось, что отсюда высосали любой отблеск света, оставив лишь чернильную черноту.

– Тебе не надо видеть, – сказала повариха. – Потом ты включать снова. Не сейчас. Мы чувствовать. Мы слышать.

Бетси кивнула. Ей показалось, она уже слышала эти слова раньше.

– Это старый выход из замка. Батори, много врагов.

Повариха постоянно оглядывалась через плечо на прогнившую дверь. Вокруг сомкнулась темнота, и Бетси содрогнулась.

– Я веду дальше вперед. Но потом увидишь. Туннель обваливаться много, много лет назад. Скалы очень близко. Я могла пройти, когда была маленькая девочка. Не теперь. Я бежать через туннель в кухне. Больше, но теперь они его охранять.

Стало еще темнее. И холоднее.

– Но ты можешь пройти. Думаю, это возможно.

«Возможно, – подумала Бетси. – Всего лишь «возможно».

– Мы толкать дверь, тихо. Дверь шуметь. Там мы воды из рта. Очень, очень старая.

Бетси услышала, как большая женщина собрала во рту слюни и обильно поплевала на металлическую петлю.

 

Глава 30

Аэропорт Краков, Польша

28 декабря 2010 года

Морган прилетела в Краков к вечеру. Сжимая и разжимая кулаки и щурясь от резкого флуоресцентного света, она стояла в очереди, медленно продвигавшейся к пунктам таможенного и паспортного контроля.

Зевающий чиновник приосанился, увидев приближающуюся к его окошку темно-рыжую красавицу.

– Так мало багажа, – сказал он, качнув небритым подбородком, и посмотрел на оранжевую бирку приоритета на ее маленькой сумке, которая могла складываться, чтобы носить ее как рюкзак. Достаточно компактно, чтобы взять с собой как ручную кладь, но она сдала ее в багаж.

– Вы не оставаться в Польше долгое время?

– Нет, – ответила Морган, не поднимая глаз от его рук.

– Польша красивая. Мы ценим красивых американских девушек.

– Вы поставите наконец штамп в мой паспорт или нет? – оборвала она, сверкнув на него зелеными глазами.

Чиновник растерялся от свирепого блеска в ее глазах, потом пролистал страницы и, поставив штамп, протянул паспорт:

– Улыбнитесь, милая девушка.

Увидев в ответ лишь каменное лицо, он поскорее обратился к следующему пассажиру в очереди.

Морган вышла на улицу. Из-за серых облаков робко выглядывало солнце, в лицо ударил сырой ветер. Она доверху застегнула молнию на своем пуховике.

Проезжающие машины месили грязный снег, обдавая бордюры черной слякотью. Морган покатила сумку к стоянке, где столпилось с полдюжины таксистов, увидевших девушку в длинном черном пуховике. Они почему-то решили, что девушка явно при деньгах.

– Такси! Такси! – кричали они наперебой. Не видя других потенциальных пассажиров, таксисты напоминали волков, готовых наброситься на добычу.

Морган посмотрела на их свору усталым от долгого полета взглядом. Они по-медвежьи сгорбились в своих куртках и шерстяных шарфах, на небритых лицах торчала жесткая щетина, поношенные кожаные туфли были заляпаны грязным талым снегом.

– Сколько стоит доехать до Попрада, в Словакию? – спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Полторы тысячи злотых! – выкрикнул один.

– Тысяча двести!..

– Тысяча!

Таксисты плотно столпились вокруг нее, и Морган, ощутив запах потных тел и табака, в отвращении наморщила нос.

– Смотрите, мисс. Чистая машина, быстрая, очень быстрая, – упрашивал один из таксистов, комкая в обветренных руках кепку. – Всего девятьсот злотых. Включая бензин и все прочее.

– Покажите машину.

 

Глава 31

Высокие Татры, Словакия

28 декабря 2010 года

Джон сидел в машине, наблюдая, как на деревьях накапливается снег. Каждые несколько минут он включал дворники, чтобы видеть залитый светом замок.

Почему та большая женщина не позволила ему пойти с ними? А что, если она заманивала Бетси в ловушку? Может быть, она наврала про свою пропавшую дочь. Но Бетси была неумолима. Так уверена в себе. К черту! Ему следовало настоять, заставить ее пойти в полицию.

Почему они не предприняли никаких рациональных действий? Чертова интуиция Бетси! Эта ее иррациональность разрушила их брак. Почему он уступил на этот раз, зная, как опасен их план?..

Его размышление прервал сигнал айфона Бетси.

Джон оглянулся и приблизил глаза к экрану. Обычно он не читал чужих имейлов.

К черту. Теперь другой случай. Прикоснувшись пальцем к экрану, он открыл письмо.

Уважаемая доктор Пэт,

позвольте представиться: я доктор Андрей Симонов, практикующий психоаналитик с Палм-Бич, штат Флорида, выпускник института К.Г. Юнга в Нью-Йорке.

Последние три года я работал с одной молодой пациенткой. Не буду называть ее имени в этом письме, но это сестра одной Вашей пациентки. Вашу пациентку я буду называть ее инициалами – Д.Х., а мою пациентку – ее иницалом М.

Вы, несомненно, понимаете, что лишь экстраординарные обстоятельства – и тревога о здоровье и благополучии наших пациентов – заставили меня написать Вам.

Говоря кратко, моя пациентка пропала, и я опасаюсь за ее безопасность. По словам ее отчима, вчера вечером она покинула дом в Палм-Бич и не вернулась.

Он получил извещение об оплате его кредитной картой авиабилета в Краков, Польша.

Отчим потерял голову и, возможно, имел для этого основания. В последнее время М. вела себя эксцентрично, и ее срочный отъезд указывает на внутреннюю борьбу, которая продолжалась, по меньшей мере, в течение последних трех лет терапии.

Полагаю, она может попытаться разыскать свою сестру в Восточной Европе. Ее отчим сообщает, что она отслеживала перемещения Вашей пациентки через устройство с GPS. Это устройство тоже пропало из дома.

Если встретите М., то прошу учесть несколько психологических факторов. Это может уберечь Вас, Вашу пациентку и мою пациентку.

Она может выходить из себя до состояния полного неистовства, при этом способна причинить вред себе и другим людям. Из-за глубоко укоренившейся травмы поведение М. непредсказуемо. Она была госпитализирована на три месяца и впоследствии выписана и передана на попечение своего отчима. Сам я не присутствовал при таких случаях, но ознакомился с ее историей болезни. Согласно записям, в запертой палате она напала на трех женщин-санитарок и причинила им телесные повреждения, а также напала на больничного охранника шести футов и трех дюймов ростом. И все это несмотря на свое сравнительно хрупкое телосложение и малый вес.

Я был уверен, что ее состояние постоянно улучшается, и мы находились на грани психического кризиса. Однако теперь я содрогаюсь при мысли о том, что она столкнется с этим кризисом одна, без психиатрической помощи.

Пожалуйста, свяжитесь со мной сразу же, как только встретите ее. У меня нет этических обязательств, требующих сообщать о нашей переписке ее отчиму, тем более если Вы попросите не разглашать эту информацию. Думаю, я смог помочь Вам понять глубину и симптомы ее травмы, что может оказаться полезным, если Вы или Ваша пациентка встретите ее в Словакии.

М. только что исполнился двадцать один год, и она совершеннолетняя. Не думаю, что она хочет, чтобы ее отчим знал о ее местонахождении.

Искренне Ваш,

Джон с трудом глотнул и провел пальцем по экрану, открывая контакты. Прокрутил список до конца.

Телефон зазвонил только секунд через тридцать после набора номера. Ответил мужской голос.

– Детектив Уайтхолл? – сказал Джон.

* * *

Через час снег залепил все окна машины. Порывы ветра снова сдували его, оставляя прозрачные ледяные бусины, как примерзшие к ветровому стеклу алмазы.

Засигналил айфон Дейзи, и Джон от неожиданности подскочил. Входящий имейл.

«Что за черт! – подумал Джон, потирая лоб. – Я ведь уже вскрыл имейл Бетси».

Включив свет в кабине, он стал вертеть головой в поисках телефона. Айфон в темно-пурпурном кожаном чехле, расписанном средневековыми топорами, лежал на полу у заднего сиденья.

Джон полез доставать его. Он прокрутил страницы непрочитанных электронных сообщений – куча спама, веб-сайты с готическими нарядами, косметикой, украшениями, готической музыкой, фильмами и чатами.

Последний входящий имейл, привлекший его внимание, был от Кайла, Чувака-Сноубордиста.

Привет, Дейзи!

Ты что же, не вернешься и на Новый год? Я уже за тебя волнуюсь!

А к Рождественским играм в январе ты вернешься? Хочу, чтобы ты сидела в моем углу, девочка-готка. Возвертай сюда свою задницу.

Серьезно. У меня новый сноуборд – летает как ракета. Он из келвара – из этого волокна делают пуленепробиваемые жилеты.

Ты в передовице в «Аспен таймс»: «Аспенская девочка-готка исчезла, как растворилась».

Вот теперь я сильно встревожился.

У тебя был дикий сон о какой-то ведьме, мучающей женщин в снегу. Что с ним? Твоя психиатричка устроила бы крутую разборку по этому поводу.

Твоя сестра Морган связывалась со мной через твой блог – ты видела? Я даже не знал, что у тебя есть сестра. Она дала мне свой имейл. Потом позвонила. Говорит, я должен немедленно с ней связаться, если получу какие-либо известия от тебя. Ей можно доверять? Она, похоже, со странностями…

Морган сказала мне, что ей снится ТОТ ЖЕ САМЫЙ сон, что ты вывесила.

«Дейзи в большой опасности». Сказала, что должна вмешаться. Что за хрень?? Вмешаться?

Твоя сестра совершенно меня достала, НО чем я могу тебе помочь? Я даже не знаю, где ты!

Телефон Кайла был у Дейзи в списке контактов, и Джон позвонил, глядя в обледеневшее ветровое стекло на розовато-серые облака за замком, придававшие снегопаду призрачный оттенок.

Зимой ночь в северной Словакии наступала быстро. Кайл ответил после первого же гудка:

– Боже, Дейзи!

Джон прокашлялся.

– Прошу прощения, нет. Я… ее друг, звоню с ее телефона.

– Какого рода друг? – настороженно спросил Кайл. – Который украл ее мобильник?

– Настоящий друг. Я муж ее врача. Бывший муж.

– Чувак, что ты делаешь с ее телефоном?

– Ладно, послушай. Она оставила свой телефон в рюкзаке у нас в машине. Похоже, Дейзи могли похитить…

– Похитить. Вот дерьмо!

Джон заметил, как у парня надломился голос.

– Погоди. Без паники. Мне нужна твоя помощь. Бетси отправилась ее искать, но тут темно.

– А вы где?

– В Словакии. У границы с Польшей.

– О господи! Там, где она и говорила. Она дала мне координаты на случай, если не вернется…

– Кто?

– Морган. Сестра Дейзи.

Джон уставился на коварно нарастающую сосульку на окне справа. Она была тонкая и острая, как кинжал.

– Погоди. Морган сказала, что едет сюда? – «М. в отчете психоаналитика означало Морган», – сообразил он.

– Она сказала что-то про судьбу. «Судьба моей сестры – всегда моя судьба». Повторила это два или три раза. Я подумал, что она перебрала.

Лед на ветровом стекле искажал серый каменный замок вдали, и тот казался искривленным, как отражение в комнате смеха.

– Ты думаешь, она действительно отправилась сюда?

– Не знаю, – ответил Кайл. – Она говорила по телефону как-то… холодно и неясно. Будто читала доклад.

Молчание.

– Так зачем вы мне позвонили?

– На случай, если ты вдруг получал какие-то известия от Дейзи, – сказал Джон. – Узнать, нет ли у тебя информации, которая поможет…

– Последние известия от нее были в ее блоге, открытом для всех ее друзей. Ни имейлов, ни звонков.

– А как называется ее блог?

– Aspen Goth Girl.

– Я разыщу ее, Кайл, – пообещал Джон и услышал на линии сопение.

– С ней все будет в порядке?

– Да… Надеюсь, – сказал Джон и добавил: – Конечно.

Он постарался отогнать чувство, что сейчас просто морочит мальчишке голову.

 

Глава 32

Чахтицкий замок

28 декабря 1610 года

Его глаза в ужасе раскрылись.

Пальцы вцепились в простыню. Он сел, хватая ртом воздух, и уставился на распятие на противоположной стене.

Зузана отскочила и пролила воду из кувшина в руках.

– Где я? – прокаркал он.

– О, Янош, Янош! – закричала она, поставив кувшин и обнимая его. Пламя свечи колыхалось, отчего их тени плясали на оштукатуренных стенах.

– Где я? – Его дыхание прерывалось резкими хрипами.

– Янош, успокойся. Ты в Чахтицком замке. Графиня настояла, чтобы за тобой ухаживали под ее крышей.

– Где… Где она?

– Не знаю. Я все время была рядом с тобой. Я…

Вида принесла миску супа.

– Янош! – прошептала она, закрыв за собой дверь. – Лихорадка прошла!

Янош невидяще уставился перед собой.

– Где сейчас графиня, в эту минуту? – повторил он. – Даже во сне я чуял обгоревшие кости зла.

Зузана с Видой переглянулись. Он все еще был в лихорадке.

Вида содрогнулась.

– Сейчас мерзкая ведьма истязает женщин. Она была в восточной части двора, над подземельем, и хохотала, когда они замерзали насмерть, моля о милосердии.

– Они и сейчас там?

– Нет, стража выбросила замерзшие тела за стены, предварительно выпустив из них кровь. Ночью волки сожрут их и растащат кости.

Янош привстал на постели, с трудом опираясь на локти.

– Скажите Алойзу, пусть подготовит моего коня. Я должен скакать в Вену, – велел он.

– Янош, ты слишком ослаб, – сказала Зузана. – Ты не можешь никуда ехать.

– Я должен сказать королю. Я не доверяю графу Турзо. Она уже сейчас должна быть арестована!

– Давай мы тебе поможем, – настаивала Зузана. – Я умею скакать верхом. Ты же знаешь.

Янош посмотрел на нее. Вспыхнуло воспоминание, как маленькая девочка скачет на маленькой лошадке по лугам Эстергома.

– И знаю дорогу в Вену, – говорила она, не собираясь отступать. – Я много раз ездила туда с графиней.

– Конечно, ты умеешь ездить верхом, но не на белом жеребце, – возразил он. – Тебе нужно переодеться в мужское платье и ехать как мужчина. Но разбойники на дороге, турецкие войска…

– Я ускользну от них. У меня молодые глаза и уши. Дай мне резвую лошадь.

Он улыбнулся, увидев возбуждение в ее глазах от возможности поскакать на коне сквозь ветер и дождь. Вырваться из Чахтицкого замка навсегда. И тут кровь отхлынула у него от лица, он упал на подушку и закрыл глаза.

– Тебе нужно отдохнуть, а то лихорадка того и гляди вернется, – сказала Зузана, беря его за руку. – Вида, передай Алойзу, чтобы тихонько пробрался через кухню к хозяину. И пусть принесет свою одежду для верховой езды.

Янош кивнул, силясь открыть глаза. И старался собраться с мыслями.

Зузана пошарила в постельном белье и нашла клок белой гривы. Она вложила его в руку Яношу, влажную от пота. Он уставился на талисман, потом сжал в руке и закрыл глаза.

– Но мы с тобой, Вида, должны разыскать книгу учета, – сказал конюший. – Этими страницами графиня будет проклята навеки.

 

Глава 33

Чахтицкий замок

28 декабря 1610 года

Свиту графини подняли пораньше.

– Вставайте! Вставайте скорее! – кричала Гедвика, хлестая сонных служанок.

Девушки, тревожно переглядываясь, вскакивали с постелей. Ломая толстую корку льда, образовавшуюся за ночь на поверхности тазов, они принялись наскоро умывать лица.

– Поторапливайтесь! Графиня отбывает!

В туалетной комнате графини горели факелы. Горничные раскладывали на широких столах платья и фартуки. Все морщинки на шелке и льне заботливо разглаживались, а две женщины укладывали одежды в кедровый сундук.

– Возьмите все мои лучшие платья, – велела графиня, влетая в комнату. – Я буду в компании королевских особ. И мои самые теплые меха. Зимой трансильванские ветры сильно кусаются…

Служанки вздрагивали от этих слов, опасаясь прежде всего за свои жизни. Ведь если госпоже станет холодно или она не досчитается какого-нибудь наряда, им не сдобровать…

– Кого же из нас она возьмет с собой? – шептались они. – И почему она уезжает в такой дикий край?

– Загрузите экипажи и подготовьте всех к отъезду!

– Когда мы отправляемся, графиня? – спросила Гедвика, убирая с лица непослушную прядь волос.

– Когда услышите кошачьи крики, – ответила графиня. – Скоро. Но сначала я должна принять ванну – и получить удовольствие.

Она подошла к зеркалу и потрогала лицо.

– Я не могу позволить, чтобы он увидел меня такой старой и усталой.

 

Глава 34

Конюшни Чахтицкого замка

28 декабря 1610 года

Конюхи отбросили с черной кареты темные покрывала. На лакированном дереве и гербе Батори на двери – красных волчьих зубах – блестела изморозь.

Эрно Ковач велел Алойзу и конюхам вынести сундуки графини из замка. Стражники настороженно наблюдали за их работой, следя, чтобы кто-нибудь не запустил свои ловкие пальцы в сокровища госпожи.

– Ну, что, пора запрягать? – спросил Алойз.

– Нет еще. Держи лошадей наготове, – сказал Ковач.

– Как жаль, что графиня встретит Новый год в дороге, – посетовал Алойз. – Я слышал, это дурная примета.

Ковач тут же отвесил ему затрещину.

– Заткни свою невежественную пасть, – сказал он и отвернулся, а Алойз посмотрел на напряженные лица других стражников.

Самый юный из мальчишек-конюхов, Халек, принес, прижимая к груди, берестяной ларец и посмотрел на шишковатые глаза на белой коре. Они уставились на него, не мигая.

Нога мальчика скользнула по инею на каменном полу.

– Нет! – закричал мальчик, выронив свой груз.

Из ларца высыпалось содержимое, и по камням зазвенел металл.

Белый жеребец встал на дыбы в своем стойле, рассекая воздух передними копытами.

Алойз с ужасом уставился на рассыпавшиеся по полу предметы.

В свете факелов сверкнули клинки острых ножей. По каменным плитам рассыпались иглы толщиной с мизинец. Ножницы с засохшей на лезвиях кровью. Почерневшие от углей щипцы разинули свою пасть.

– Что все это значит?! – послышался чей-то голос.

Алойз узнал повара из барака, который, как и конюхи, в ужасе выпучил глаза.

– Значит, она берет в дорогу эти инструменты? Что за страшные дела она творит!

– Молчать! – обернувшись, оборвал его Ковач. – Если вам дорога жизнь, забудьте, что видели! Все вы!

– Безумно требовать от нас такое! – сказал повар, плюнув на холодные грязные камни. – До сих пор я был глух ко всяким слухам, но теперь воочию увидел само зло, рассыпанное у моих ног!

 

Глава 35

Высокие Татры

Словакия

28 декабря 2010 года

Ночь поглотила последний розоватый отблеск над горизонтом. В ярком свете автомобильных фар снежная завеса сильно затрудняла обзор водителю.

– У вас друзья или родные в Татрах? – спросил поляк. До этого с момента пересечения словацкой границы он не разговаривал со странной пассажиркой.

Помедлив, Морган ответила:

– Да.

Он думал, что она скажет что-то еще, но так и не дождался.

Водитель пожал плечами, отбросив дальнейшие попытки наладить контакт. Он уже пожалел, что взял деньги за проезд.

Его мысли обратились к семье и теплому грогу, копченой kielbasa, и на лице его заиграла улыбка.

Потом поляк ощутил взгляд зеленых глаз из темноты заднего сиденья, и улыбка его погасла, а руки крепче сжали руль.

* * *

Они долго ехали сквозь метель. И вдруг после, казалось бы, бесконечного молчания Морган выдала целый шквал указаний:

– Сверните налево и езжайте три километра вверх по холму. Потом сверните направо у церкви с двумя шпилями… Отыщите частный въезд, там должны быть ворота. Возможно, помещение для охраны.

Водитель выполнил все, как было сказано, щурясь от снежных вихрей на узкой дороге.

– Здесь, что ли? – наконец спросил он, кивая на черные кованые ворота и домик охраны.

Из темноты вышел охранник с фонарем в руке. Таксист даже издали заметил у него на боку черную кобуру.

– Высадите меня здесь, – сказала Морган. – Дальше ехать не надо.

– Но как же, слечна, – запротестовал он. – Давайте я подвезу к двери. Метель…

– Высадите здесь! Стоп!

Водитель нажал на тормоза, машина пошла юзом и остановилась. Морган порылась в кошельке и сунула ему в руку пачку евро.

Водитель включил свет в кабине и пересчитал.

– На этом все, – пробормотала девушка. – Да, еще: для вашего же блага, забудьте, что видели меня.

Хлопнув дверью машины, она взвалила на плечи рюкзак и направилась к замку.

Она шагала к домику охраны, и водитель смотрел, как ее рыжие волосы покрываются липким снегом.

 

Глава 36

Чахтицкий замок

28 декабря 1610 года

В кухне царила суматоха. От горящего очага лицо Броны покрылось бусинками пота. Она со своими кухарками готовила кексы на сливовом вине, жареных цыплят, фаршированного гуся и утыканную гвоздикой ветчину, чтобы с избытком хватило на долгое путешествие в Трансильванию.

– Что за дела? Зачем выезжать посреди ночи? – ворчала повариха на Гедвику. – Как я могу в такой спешке пожарить птицу и не сжечь? Только распалила огонь. От сильного пламени обугливается кожа.

– Таково желание графини – ехать немедленно, – сказала Гедвика. – Не тебе, кухарке, обсуждать ее решения. Лучше поторапливайся!

Брона что-то пробормотала, бросив на служанку злобный взгляд.

– Не забудь уложить сыры и масло, – добавила Гедвика, отворачиваясь от поварихи. – И горшки с гусиным жиром. Мы будем подогревать его на дорожной жаровне.

Пока Брона препиралась с Гедвикой, Янош и Вида пробрались по коридору в спальню графини.

В помещении царил беспорядок, от спешных сборов задрались покрывала, тяжелые сундуки стояли распахнутыми.

– Вон ее несессер, – прошептала Вида. – Скорее!

– Постой у двери, – велел Янош.

Он обыскал выдвижные ящики: промокательная бумага, очиненные перья, перочинные ножики. Потом отодвинул палочки красного воска для печатей и бронзовые штампы с волчьими зубами Батори, окруженными драконом, пожирающим собственный хвост.

Пачки писем были перевязаны красными ленточками. Увидев печать Батори на сложенном в квадратики пергаменте, Янош развернул его и быстро прочел:

Моя возлюбленная, я нашел ее.

Габор

Твой кузен и слуга,

– Скорее! – прошептала Вида.

Он дернул последний ящик. Заперто.

Янош вытащил короткий крепкий нож, которым обычно подрезал поводья и копыта.

Вида испуганно смотрела на него.

– Ты же поцарапаешь дерево! – воскликнула она.

Он покачал головой и осторожно просунул клинок в щель над ящиком. Потом легонько надавил, освобождая язычок замка.

Когда обитый бархатом ящик поддался, Янош в ужасе разинул рот. Внутри он увидел пряди волос, связанные в ленты. Десятки пучков, отсортированных по цвету; некоторые потускнели от времени, другие все еще лоснились.

Он отдернул руку, словно прикоснулся к гадюке.

– Кто-то идет!

Сумрак в коридоре не давал разглядеть приближающуюся фигуру.

Вида, зная, что Янош еще не нашел учетную книгу, вышла и заслонила вход в спальню.

– Что вы тут делаете? – спросил чей-то голос.

Это была Брона, от удивления она всплеснула руками.

– Разве я не велела тебе скрыться подальше?

– Это я упросил ее пойти со мной, – сказал Янош. – Входи, Брона.

Большая женщина шагнула через порог, и Янош бесшумно затворил за ней дверь.

– А что вы тут делаете?

– Ищу книгу учета. Там записаны имена ее жертв.

Брона уставилась на него; от его слов в ее глазах сверкнул ужас.

– Жертв? Она что – убийца?

– В этом уже нет сомнений. Разве тебя не удивляло исчезновение многих служанок?

– Я только знаю, что она их наказывала. Жгла руки, порола. Жестокая хозяйка… Вида…

– Нет, Брона, – сказал Янош, положив руку ей на плечо. – Он их убивала.

Брона покачала большой головой, нахмурившись. До нее постепенно доходил смысл сказанного Яношем.

– Нет, – пробормотала она, хотя сердцем понимала, что это правда. Брона знала, что туповата; ее последний муж часто напоминал ей об этом. Но теперь она поняла, что все время знала правду о графине. Но отказывалась признаться в этом даже себе. А сейчас ее вынудили осознать страшную правду.

Много лет назад благодаря знанию местных трав и хорошей стряпне она получила место в хозяйстве Надашди. Как до этого ее мать. Теперь она смотрела на свои поварские руки, обожженные, мозолистые – и старые. Эти руки давали пищу – теплый суп и обрезки жареного мяса – сотням девушек. Она кормила их, как крестьянка кормит дворовых гусей, ее карманы всегда были полны пшена…

– Где-то есть книга с записями всех ее преступлений. Она сама ее ведет, – сказал Янош, глядя на повариху. – Нам нужна эта книга.

Брона облизала губы, а потом сжала челюсти, как бульдог, схвативший кость.

– Она не так глупа, чтобы бросать где попало такую ценность. Если у нее есть такая книга, она наверняка носит ее с собой.

Ей вспомнилась девочка-сирота по имени Паула, работавшая судомойкой. Девочку прислали на кухню к Броне, когда ей было всего одиннадцать. Она шлифовала почерневшие горшки золой, жиром и водой. Девочка день и ночь работала рядом с Броной и вскоре стала любимицей поварихи.

А однажды Паула не появилась на кухне. Брона несколько дней искала ее в Чахтицком замке и окрестностях, а потом не выдержала и разрыдалась, схватившись за голову.

– Что ты горюешь? – спросила графиня, неожиданно зайдя в кухню.

– Не могу разыскать девочку-сироту, мою судомойку, – сказала Брона. – Она пропала. Графиня, я так тревожусь за нее!

Глаза Эржебет вспыхнули.

– Ах да… Как звали девочку?

– Паула.

– Мне нужна и фамилия.

Брона наморщила лоб.

– Паула Червены.

Графиня кивнула и, достав из кармана фартука пергаментную книжку, полистала ее.

– Червены, – сказала она наконец. – Я помнила только имя Паула. Очень худощавая, не по возрасту слабая. Блондинка. Спасибо, Брона.

Она сунула книжку обратно в фартук, оставив повариху в замешательстве.

Теперь Брона все поняла, и ее печаль и чувство вины уступили место ненависти.

Ее закопченные ногти впились в ладони.

– Я достану вам эту книгу, – сказала она. – И Христос свидетель: графиня будет вечно гореть в адском пламени!

Она перекрестилась и закрыла глаза. Потом, шаркая, с поникшими плечами вышла из спальни графини.

 

Глава 37

Замок Батори

Словакия

28 декабря 2010 года

Охранники втащили брыкающуюся пленницу. Девушка неистово вырывалась из их рук.

Усадив ее в мягкое кресло, они встали по бокам. Один достал пистолет и посмотрел на хозяина.

– Что ты здесь делаешь, маленькая ведьмочка? Зачем суешь нос в мои дела? – спросил граф. – Ты мне сильно надоела.

Он налил себе бокал красного вина и покрутил его за ножку, глядя на содержимое. Потом удовлетворенно улыбнулся.

– Ты исчезла из башни, растворилась в воздухе. А теперь последовала за мною сюда.

Дейзи ничего не сказала.

– Может быть, ты и в самом деле ведьма. Как ты меня нашла? Что тебе нужно?

– Вы похитили девочку в Братиславе, в ночном клубе, – сказала Дейзи, поднимая связанные веревкой руки. Ей было трудно держать глаза открытыми – ее накачали каким-то снотворным. Но злость придавала ей сил. – Отпустите ее!

Граф рассматривал ее лицо, ее макияж с полосками грязи. Потом усмехнулся, хотя глаза его угрожающе блеснули.

– Дорогая моя, твое положение явно не располагает к тому, чтобы что-то требовать. Может быть, судя по белилам на лице, ты цирковой клоун? Да? Вовсе не ведьма, а глупый клоун…

– А вы-то кем себя возомнили? – сказала Дейзи. – Графом Дракулой, что ли?

Граф прижал губы к краю хрустального бокала и отпил. Когда он встретился глазами с Дейзи, его взгляд затвердел, свет в них погас.

– Ты дура, девочка-ведьма! Ты смешна в своем черном похоронном одеянии и мертвенно-белом макияже. Ты меня даже заинтриговала. И все же… дура.

Граф заметил какой-то блеск из открытого ворота ее шерстяного пальто, и левый угол его губ приподнялся и дернулся.

– Убери…

Дейзи проследила за его взглядом. Ее связанные руки прикоснулись к распятию на шее.

– Это?

– Сними, я сказал!

– А что вам с этого? Зачем?

– Сними!

Дейзи выдержала его взгляд.

– Сами снимайте. Как я его сниму со связанными руками, придурок?

Граф резко выкрикнул, и от этого крика Дейзи по-черепашьи втянула голову в плечи. Двое похитивших ее мужчин шагнули вперед.

– Дайте ей полную дозу, – сказал граф сквозь сжатые зубы. – Оденьте для игр. И уберите чертов крест!

– Будет сделано, хозяин.

Последнее, что она запомнила, были толстые пальцы, сорвавшие цепочку у нее с шеи, и падающее на пол распятие…

* * *

Граф смотрел на огонь. Девчонка-ведьма вывела его из равновесия. Он до сих пор чувствовал любопытные взгляды подчиненных, удивленных ее насмешкой.

А вы-то кем себя возомнили. Графом Дракулой, что ли?

Она пожалеет об этом. О, как она пожалеет!..

Тишину прорезал резкий сигнал тревоги. Батори отвернулся от огня и подошел к экранам камер наблюдения.

На мониторе он увидел перед воротами замка девушку с темно-рыжими волосами. Сильный ветер трепал ее волосы, сдувая их на лицо. Она щурилась от ветра, но он узнал это лицо.

Он узнал это лицо!

Граф взглянул на портрет графини, потом снова на экран монитора.

Ну лбу у него лихорадочно запульсировала жилка. Он прижал пальцы к холодной коже и закрыл глаза, беззвучно шевеля губами.

 

Глава 38

Пещеры замка Батори

Высокие Татры, Словакия

28 декабря 2010 года

Бетси посветила фонариком на капающую воду. Сияние жидкости исчезало в маленьком отверстии в скале за растрескавшимися остатками деревянного бруса. Над входом повисли летучие мыши, скрестив перепончатые крылья перед сонными мордочками.

– Вот, – прошептала повариха. – Здесь путь в пещеру, подземный ход. В замок.

Матильда еле стояла на скользком камне, и ее тяжелое дыхание вырывалось облачками пара в свете фонарика.

– Ano, – пробормотала повариха. – Да. Я думаю. Может быть. Да. Ты идти туда. – Она покачала головой. – Но я не могу. Ребенком – да. Но теперь… – Она показала на широкую талию.

– Ничего. Я смогу, – сказала Бетси.

– Будь осторожна. Там дыры, в разных местах подземелья. Вниз, вниз, вниз. Если ты падать, ты умирать. Держись этот путь. Не сворачивать. В конце дверь. Деревянная.

Бетси осветила фонариком каменные стены в поисках опоры для ноги. Она собиралась подняться до отверстия, откуда текла вода.

– Думаю, я смогу это сделать, – сказала она.

Потребовалось всего несколько движений, чтобы взобраться на каменную стену и добраться до отверстия. Она была обута в зимние туристские ботинки, и ей доводилось карабкаться еще и не на такие скалы…

Коварным участком была скользкая скала. Не совсем лед, но тем не менее довольно скользкая. Нога дважды съезжала в сторону, когда Бетси пыталась носком ботинка отыскать опору, но она всегда поддерживала себя двумя руками и надежно опиралась на вторую ногу.

Добравшись до прогнившего дерева и узенького входа, женщина кивнула вниз Матильде и посветила фонарем на пол пещеры.

Теперь нужно было войти.

Бетси с опаской приблизилась к летучим мышам. Выбора не было – нужно пробраться под ними. Вход едва достигал двух футов в высоту, а это означало, что придется проползти вплотную к этим тварям.

Сразу вспомнились рассказы о том, как летучие мыши вцеплялись женщинам в волосы…

Были эти рассказы правдой или вымыслом? Мифы, твердила она себе. Мифы, чтобы пугать детей и дураков.

Бетси сняла головной фонарь, чтобы вспугнуть мышей.

В темноте она вдруг ощутила вес маленькой пергаментной книжки в кармане. Книжка будет мешать карабкаться сквозь узкий каменный тоннель.

Бетси вынула ее из кармана, засунула в отделение рюкзака у поясницы и застегнула молнию.

Она понятия не имела, куда карабкается и сколько еще ей осталось. Не знала, какие еще твари могут обитать в пещере. Змеи? Ей вспомнился рассказ отца о том, как в Словакии гадюка укусила лесоруба. Остался ли он жив после этого? И обитают ли змеи так глубоко под землей?

Вот если здесь еще водятся крысы…

Растопыренные пальцы вслепую ощупывали мокрую скалу.

Наверху послышалось какое-то шуршание.

Летучие мыши используют эхолокацию, не так ли? Твари, наверное, чувствуют, как она движется под ними?

Снова послышался шорох. Бетси ползла вперед, стараясь как можно быстрее миновать мышей.

И вдруг послышался писк и какое-то трепыхание. Она включила фонарь и увидела десятки мышей, ползущих прямо к ней!

Она прижалась к скале и закрыла голову руками, сплетя пальцы и прижав ладони к ушам.

Потом, сделав несколько глубоких вдохов, чуть-чуть продвинулась вперед, пробираясь сквозь холодный мокрый туннель. Ее голые руки ощупывали края и уступы скалы.

Легкий минеральный запах вызвал в памяти египетскую могилу, которую они с отцом посетили много лет назад.

Вместе с отцом.

Сейчас не время было думать о нем. Он уже ничем не мог ей помочь. Отец мертв.

В тесном пространстве единственным отблеском жизни было ее собственное тело и запах ее пота, острый и едкий.

Головной фонарь она включала лишь изредка, больше полагаясь на свое осязание, а не на зрение. Нельзя было рисковать, иначе кто-то мог заметить свет, когда она, наконец, достигнет подземелья. Проход то сужался, стискивая ее со всех сторон, то расширялся, а потом снова делался еще уже. «Просунуть правое плечо, потом выкрутить голову, подтянуть туловище через дыру в камне», – снова и снова повторяла она себе. Используя давно не напрягавшиеся мышцы, Бетси передвигалась не как человек, а как змея. Просунувшись вперед, она выключила фонарь.

Ее плотно обволокла тьма. Эта тьма приобрела свое собственное измерение, став чем-то бо́льшим, чем просто отсутствие света. Плотность и глубина заставляли Бетси вглядываться еще пристальнее, еще напряженнее – и пытаться высмотреть что-то в этой чернильной тьме.

Она отчаянно напрягала глаза.

И увидела вспышки цвета, плывущие ветки и пятна, – то опускающиеся, то поднимающиеся в странном карнавале движений. Бетси почувствовала, как сердце отчаянно забилось.

Нет. Она услышала это.

Она увидела красное. Что-то плывущее и красное. И в ужасе отдернула правую руку. Какие повсюду гладкие камни, в этом было что-то зловещее! Бетси замерла, парализованная, вглядываясь в пульсирующие волны вокруг.

Краем глаза она заметила какую-то фигуру, сделавшую ей знак, и рывком повернула голову.

Ее правая нога соскользнула, и от внезапного рывка правая рука разжалась. Камень покатился вниз, и его стук эхом раздавался в черноте.

Левая рука и ступня напряглись, в то время как правая половина тела отчаяннно нащупывала точку опоры; колени и бедра бились о скалу.

Бетси крепко зажмурилась. Цвета исчезли, носок ботинка зацепился за выступ. Упершись правой рукой в стену пещеры, женщина приподнялась. Ничего не видя, она чувствовала, куда нужно ползти.

Мелькнуло странное видение – какие-то слепые черви и безглазые рыбы, обитающие в глубоких пещерах и на дне океана.

Ей не хотелось открывать глаза. Но даже с закрытыми глазами она видела перед собой очертания скалы и саму пещеру.

Она вспомнила о Джоне и его вездесущей логике. Сейчас его глаза широко раскрылись бы при оценке проблемы. Крепко зажмурившись, она мало-помалу продвигалась вперед.

Послышались какие-то голоса. Ровный говор, пока за пределами слышимости.

Нет. Никаких голосов. Это шептало ее сознание, отчаянно пытаясь заполнить абсолютную тишину.

Но шепот продолжался. Бетси силилась подобрать слова.

Ее нервущаяся куртка, излюбленная одежда для лыжных прогулок в лесу, защищала кожу от скалы. Бугор в застегнутом на молнию отделении рюкзака перекрутился и давил в бок.

Сначала она подумала, что лучше вытащить книгу и оставить ее здесь, но потом отогнала эту мысль прочь. Нет, эта книга с женскими именами все же имеет какую-то ценность. Отец спрятал ее за своими самыми любимыми изданиями. Бетси поправила куртку, чтобы книга не так давила. Но теперь верхней частью бедра ощутила твердость карманного ножика.

Она еще раз поправила куртку.

Извиваясь, как червяк, Бетси продолжала путь по бесконечному горизонтальному туннелю. Пыль от упавшего камня вызвала кашель, и это было опасно: кто-нибудь мог услышать ее приближение.

Бетси завязала рот и нос своей банданой и проглотила мокроту, не позволяя себе откашляться. Ее грудь напряглась от усилий.

Камни теперь стали еще глаже, словно отполированные валуны в реке. Для ее порезанных и ободранных рук они казались драгоценными.

Она замерла от запаха. От отталкивающей человеческой вони.

И открыла глаза.

Впереди был свет. Всего в нескольких футах от нее, он проникал через щели в деревянной перегородке. Бетси прислушалась.

За дверью слышались стоны.

 

Глава 39

Подземелье в замке Батори

Высокие Татры, Словакия

28 декабря 2010 года

– Встань, – раздался женский голос.

Дейзи осела на ковер, прислонившись к ножке кровати. Она силилась открыть глаза, потирая предплечье, куда ей вводили иглу.

– Я сказала, встань! – закричала женщина с волосами цвета фуксии.

Дейзи переменила положение и оказалась на коленях. Женщина схватила ее за руку и рывком поставила на ноги. Потом намазала ей лицо холодным кремом, и полотенцем быстро и жестко вытерла белила.

– Ты должна одеться. Надень нижнюю юбку. Платье. Не спать!

Она стала срывать с Дейзи одежду, а та только неловко переминалась с ноги на ногу.

– Эй! Слушай. Надень нижнюю юбку.

– Вы кто? – промямлила Дейзи. – Что такое нижняя юбка?

– У нас нет времени. Надевай нижнюю юбку. И еще платье, чулки, туфли…

Дейзи уставилась на женщину, ничего не понимая. Óна через голову натянула на нее нижнюю юбку.

– Сядь, – сказала она. – Надевай чулки.

– Чулки? – повторила Дейзи. – Но я не ношу чулки.

Глаза Дейзи остановились на столе. Там стояло блюдо с фруктами.

– Я хочу есть, – сказала девушка.

– Ладно, – ответила Óна. – Наденешь чулки – получишь еду. Не наденешь – я тебя выпорю.

– Выпорете меня? – переспросила Дейзи.

Что за хрень?

Óна улыбнулась, и ее губы вытянулись в холодную тонкую линию.

– Я очень хорошо порю. Увидишь. Так что одевайся быстро. А то скоро не сможешь, когда подействует снотворное.

– Хорошо, хорошо, – заверила ее Дейзи. – Что угодно. Дайте мне чулки.

– Прекрасно, – сказала Óна. – Когда оденешься, познакомишься с другими девушками.

* * *

– Просто выведи ее в коридор, – сказал охранник. – Скоро граф захочет ее видеть.

Поддерживая за локоть, мужчина повел Дейзи к запертой двери. Девушка спотыкалась, снотворное нарушило координацию движений.

Он втолкнул ее, захлопнул сзади дверь и запер ее.

– Заведи себе подружек, – засмеялся он.

Дейзи в наряде XVII века подошла к запертой клетке. Ее шаги были нетвердыми. Она вытащила из рукава красное яблоко, удивленно посмотрела на него и протянула грязной пленнице. Та жадно схватила его.

– Ты кто? – спросила Драшка, набросившись на яблоко. От вида пищи – впервые за несколько дней – ее трясло.

Поглядев на свой белый кружевной фартук, Дейзи нахмурилась. Она пощупала накрахмаленное полотно и покачала головой.

Драшка заметила тонкую полоску белил у нее под подбородком.

– Я… – сказала Дейзи. – Я знаю, как отсюда выбраться.

– Но ты нет ключа. Как я могу пойти?

Дейзи бессмысленно посмотрела на нее и ничего не ответила.

– Как тебя зовут?

– Если покажешь страх, тебя убьют, – сказала Дейзи. – Она питается страхом. И кровью.

– Кто она? – спросила Драшка, проглотив остатки яблока.

– Графиня Батори.

– Граф Батори, – поправила Драшка. – О, это мужчина!

Рассеянный взгляд Дейзи говорил о том, что с этой странной девушкой с крашеными черными волосами что-то произошло.

Она покачала головой и бесцельно перешла к другой клетке.

– Как ты выбралась? – спросил голос с британским акцентом. – Или ты одна из них?

– Помоги! – прошипел другой голос. – Ты ведь девчонка из ночного клуба! Это я, Любена. Ради бога, помоги нам!

Дейзи некоторое время рассматривала стальные прутья, потом осторожно потрогала их.

– Они не такие, – пробормотала она. – Клетки – они изменились.

– Такая же сумасшедшая, как остальные, – пробормотала англичанка и заплакала. – Посмотрите на ее глаза.

 

Глава 40

Замок Батори

Высокие Татры, Словакия

29 декабря 2010 года

– Убирайтесь, сейчас же! – скомандовал охранник. – Уже за полночь. Предупреждаю…

– Прекрати! – крикнул граф через переговорное устройство. – Я высылаю к воротам машину, чтобы забрать мою гостью. Мисс?..

– Морган.

– Слечна Морган. Видимо, это имя… У вас есть ведь и фамилия?

– Сойдет и Морган, – отрезала она. – Моя сестра у вас?

Молчание. Морган слышала, как ледяные кристаллы бьют в окно караульного помещения.

– Возможно, вам лучше зайти и посмотреть самой, моя дорогая, – наконец донесся ответ.

– Бегите, – шепнул охранник, дыша ей в ухо. – Бегите прочь, пока еще есть возможность. Вы даже не знаете…

Хрустя шинами по ледяной корке, прикатил черный лимузин. Свет фар выхватывал большие мокрые снежинки.

Седой водитель – но с молодым, как ей показалось, лицом – открыл дверь и поклонился, низко и с достоинством.

Движением головы Морган откинула назад волосы, взвалила на плечо рюкзак и села на заднее сиденье лимузина, как будто всю жизнь только этого и ждала.

 

Глава 41

Чахтицкий замок

29 декабря 1610 года

Всадница отправилась в путь перед самым рассветом. Алойз предупредил стражу, что господину конюшему нужно уехать по срочному делу.

Ворота были открыты, и гнедая кобыла пустилась рысью по каменистой дороге к главному тракту, что проходил к северо-востоку от Чахтице. Алойз смотрел, как всадница и конь исчезли в густой полосе тумана, блеснув серебром шпор в лунном свете..

* * *

В лучах рассвета Зузана смогла пустить коня в галоп, дорога вдоль реки Ваг стала ровнее. Морозный воздух покалывал кожу. Девушка вдохнула солоноватый теплый запах лошади, и этот дух успокоил ее в холодной мгле.

Спустя всего несколько часов после отбытия из замка она наткнулась на отряд солдат, поивших в реке своих лошадей. Зузана заметила развевающийся над шатрами желто-черно-красный флаг с двуглавым орлом, гербом Габсбургов.

Ее кобыла заржала, учуяв лошадиный запах, и через мгновение из темного леса выскочил верховой дозорный. Не успела она и глазом моргнуть, как он был уже рядом.

– Стой! Кто идет?

Сердце у Зузаны заколотилось. Если она заговорит, ее пол сразу выяснится.

Дозорный подогнал своего коня бок о бок с ее кобылой, и грубая рука сорвала капюшон у нее с головы. Лицо ее было забрызгано дорожной грязью, но он увидел, как вызывающе сверкнули ее синие глаза.

– Что делается! – каркнул он. – Девица верхом на лошади?

– Отпусти меня, – попросила Зузана. – У меня срочное дело к королю.

Она рукавом вытерла грязь с лица, и дозорный отпустил ее капюшон, увидев изрытое оспой лицо.

– К королю? – воскликнул он. – Безобразная ведьма хочет видеть самого короля?!

– Прошу, отпусти меня. Позволь продолжить путь!

От удивления лицо дозорного вытянулось еще сильнее, а челюсть отвисла.

– Откуда ты?

– Из Чахтицкого замка.

– Мы как раз туда направляемся. Это отряд графа Турзо.

– Графа Турзо? Палатина?

– Сказать тебе больше я не имею права. Я провожу тебя в шатер, – сказал дозорный. – Только прикрой лицо капюшоном, чтобы не привлекать внимание солдат. Они могут принять тебя за дурное знамение.

* * *

Граф Турзо умывался у реки, когда к нему подошел дозорный. Услышав шаги, граф прищурился, смахивая с глаз капли воды.

– Что у тебя? – спросил он.

– Господин, одна девица утверждает, что она из Чахтицкого замка, – сказал солдат. – С донесением от Яноша Сильваши.

Взяв у денщика полотенце, палатин вытер лицо.

– Откуда мне знать, что она не шпионка графини?

Зузана откинула капюшон и нагнулась в седле, чтобы палатин мог рассмотреть ее лицо.

Он вскрикнул.

– Да, это ты! Маленькая уродица графини Батори!

Зузана твердо встретила его взгляд.

– Хорошо, что вы помните меня, граф Турзо. – Ее кобыла вертелась и беспокойно била копытами, и девушка поводьями направила ее голову к палатину. – Я еду с поручением от Яноша Сильваши, который лежит больной в Чахтицком замке.

– Но почему он послал с этой миссией именно тебя?

– Потому что мое отсутствие не вызвало бы больших подозрений. Потому что я умею ездить верхом. Мне известно, как проникнуть в Чахтицкий замок без осады. Ведь стража будет стоять насмерть, чтобы не допустить вас туда.

– У меня королевский отряд! – фыркнул граф. – Стража Батори продержится недолго!

– А сама она тем временем скроется в лабиринте туннелей под замком, и вы никогда ее не найдете. И не сможете предъявить обвинений. Она найдет союзника. Может быть, странного гостя, которого прозвали Темным… Он носит перстень Батори.

Граф Турзо сжал кулаки. Кровь бросилась ему в лицо.

– Темный? Ты говоришь, он носит перстень Батори?

– Да.

– Лишь один Батори сравнится с нею своей жестокостью – Габор Трансильванский. Если она сбежит к нему, то никто, даже сам король, не остановит ее.

Граф быстро сообразил, сколько денег, солдат и богатства Габор приобретет от союза с Эржебет. Шардар, Керестур, Локкенхаус, Эчед, Валахию, Трансильванию – может быть, даже Польшу…

Турки. Габор ведь послал своих эмиссаров в Стамбул!

– Значит, вы должны застать ее врасплох, – сказала Зузана. – Нынче вечером.

Граф Турзо медленно кивнул, глядя на яркий блеск в ее глазах. Они сверкали, как чистейшие сапфиры.

– Наберите из своих людей небольшой отряд. Я проведу их. Скрытность – ваш главный союзник. И тогда вы застанете графиню за совершением очередного убийства…

 

Глава 42

Замок Батори

Высокие Татры, Словакия

29 декабря 2010 года

Шофер проводил Морган в гостиную. Она стряхнула снег с волос, и по ее плечам рассыпался каскад темно-рыжих локонов.

– Такой поздний ночной визит прекрасной незнакомки… – произнес граф. – И все же я чувствую, раньше мы уже встречались.

– У вас здесь моя сестра, – сказала Морган. – Я хочу видеть ее немедленно! Она отправится домой вместе со мной.

– Что?

– Вы похитили Дейзи Харт. Вы немедленно отпускаете ее, или мой друг в Соединенных Штатах пошлет координаты этого места в ФБР и ЦРУ. И еще американскому послу в Братиславе. Понятно?

– Присядьте, – сказал граф, лично пододвигая стул. – Я вас не понимаю.

– Я что же, говорила сбивчиво? Или заикалась? Что вам не понятно? – Морган взяла рюкзак, вытащила пачку сигарет, закурила и возбужденным взмахом руки погасила спичку.

– Вы… Вы что же, родственница девочки-ведьмы?

– Девочки-готки, – поправила Морган, выпуская струйку дыма. – Она любит, чтобы ее называли готкой.

– Но вы ничуть на нее не похожи.

– А какое вам до этого дело?

Она чувствовала рядом присутствие водителя. Он был словно в каком-то напряжении и переминался с ноги на ногу. Морган взглянула на него.

– И вас тоже посадят, мистер. Как соучастника.

– Бартош, можешь пока нас оставить, – сказал граф, неуверенно встал и подошел к хрустальному графину.

Увидев одеревеневшие движения графа, шофер помялся в нерешительности. Батори налил себе еще бокал вина, залпом выпил, и лицо его исказила безобразная гримаса.

«Сумасшедший», – подумала Морган.

Граф швырнул пустой бокал в камин, и Морган прикрыла рукой глаза от разлетевшихся осколков.

Затуманенный взгляд графа блуждал по комнате и в конце концов остановился на портрете на стене – маленьком старинном портрете графини Батори.

Граф вскинул голову, прислушиваясь, и по лицу его расползлась cтранная улыбка. Он снова пристально посмотрел на Морган.

– Конечно, – проговорил граф Батори, хотя было непохоже, что он говорит с Морган. – Я забыл. Конечно.

– Что «конечно»? – спросила она.

Он махнул рукой, не обращая внимания на ее слова, – как будто вытер школьную доску.

– Погоди, Бартош… сообщи слугам, что на сегодняшних играх у нас будет еще одна гостья. Очень необычная дама. – И принеси, – он выгнул одну бровь, – приветственный бокал для нашей прекрасной дамы. Она, похоже, забыла, кто она такая. Мы поможем ей вспомнить былую славу.

 

Глава 43

Чахтицкий замок

29 декабря 1610 года

Брона растолкла в каменной чаше гвоздику и корицу, бросила смесь в согревающее вино и налила в кубок графине. Но, снова вспомнив об убитых девушках, крепко сжала кубок рукой.

– Госпожа расстроена, – плача, проговорила служанка, вбегая на кухню. – Опять просит своего вина, и немедленно. Она в дурном настроении. Даже ущипнула меня за руку. Смотри.

Она задрала рукав. По ее плечу расползся красновато-синий кровоподтек.

– Я подам госпоже сама, – сказала Брона, когда служанка собралась взять поднос.

– Но…

Кухарка надела чистый передник и постелила на поднос льняную салфетку.

* * *

Графиня оторвала взгляд от своего рукоделия.

– Брона, что выгнало тебя из кухни?

– Желание лучше обслужить вас, – с поклоном ответила та. – Мне так редко выпадает честь видеть вас…

Графиня приподняла брови.

– Ты же повариха, а не служанка! К тому же от тебя несет луком и чесноком. Запомни, что твое место на кухне, где ты и должна быть.

Брона поставила поднос на столик рядом с графиней. В комнате было так темно, что повариха не могла понять, как графиня видит иголку.

– Ну, раз уж ты так хочешь поговорить со мною, – сказала госпожа, беря кубок, – скажи мне, почему ты расходуешь такое количество муки. Мы не можем себе позволить такого…

Брона задела вытянутую руку графини; вино выплеснулось из кубка и залило красным белый фартук госпожи.

– Неуклюжая деревенская корова! – воскликнула графиня, вскакивая. – Смотри, что ты наделала!

Брона схватила с подноса льняную салфетку и намочила водой из кувшина.

– Госпожа, простите меня! Позвольте смыть пятно, пока оно не въелось.

Она стала мочить водой графинин фартук и промокать пятно салфеткой.

– Неуклюжая дура! Это же платье из венецианского шелка!

Брона расправила фартук во всю ширину и приподняла его с шелкового платья.

– Ты дура!

– Простите меня, графиня, но я должна снять с вас фартук, пока он не запачкал платье.

Она развязала фартук и помогла госпоже снять его. Потом украдкой вытащила из кармана книжку и засунула в свой карман.

– Ой! Взгляните на ваши туфли… И на кайму платья.

Брона упала на колени, промокая графинину одежду и вытирая обувь.

– Наплевать! – крикнула Эржебет. Она вытащила иголку из своей вышивки, воткнула поварихе в голову и свирепо повернула.

Брона закричала и схватилась за голову.

– Пойду переоденусь, – сказала графиня, крутя иголкой. – Сейчас же пришли ко мне в спальню прачку!

 

Глава 44

Чахтицкий замок

29 декабря 1610 года

Вида взяла у поварихи книгу учета. Брона, морщась от боли, прижимала руку к голове.

– Позволь мне позаботиться о тебе, – сказала Вида, нежно касаясь руками раны.

– О-о-о! – застонала Брона.

– Рана глубокая. Я перевяжу.

– Нет, – сказала Брона. – Тебе нужно поскорее передать книжку Яношу и немедленно покинуть замок. Графиня убьет тебя! Иди!

Вида положила книжку в карман передника и выглянула в окно. Сквозь неровное свинцовое стекло она увидела фигуру конюшего, шагавшего в лунном свете к конюшням.

– Скорее! – поторопила ее Брона.

Вида бросилась вниз по лестнице. Тяжело дыша, она остановилась в дверях и посмотрела, не видно ли поблизости графини или ее прихвостней. Потом метнулась через двор к Яношу.

– Вот, возьми!

– Вида! – воскликнул Янош, бешено озираясь. – Ты рискуешь жизнью…

– Возьми, – повторила она, сунув книжку ему в руки. – Я покидаю это злое место.

Девушка приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Прежде чем конюший успел ответить, Вида уже бежала к воротам, стуча башмаками по булыжникам.

Янош ощутил озноб и повернулся, разглядывая окна замка в лунном свете.

В одном из них мелькнула чья-то тень…

 

Глава 45

Близ Чахтицкого замка

29 декабря 1610 года

Зузана рассказала графу Турзо про подземный ход в замок со стороны гор над Вишнове, крохотным хуторком на берегу реки.

– Если вы подойдете из Чахтице, кто-нибудь из шпионов наверняка предупредит ее. Через пещеры под замком проложено много ходов, но я покажу вам один, через который смогут пройти ваши солдаты.

– Ты уверена, что мы там пройдем? – крикнул Турзо.

– Я могла бы отыскать этот путь в полной темноте, – ответила та.

* * *

Дорица, пухлая белокурая служанка из хорватской деревни, никогда и представить себе не могла такого количества еды и питья. Огромный стол графини Батори просто ломился от яств. Тут были диковинные фрукты – экзотические желтые шары, источавшие опьяняющий свежий запах. Ничего подобного она раньше не видела. Более круглый сородич этого фрукта, яркий апельсин, остался недоеденным. Его вырезанная спиралью кожура – попеременно белая и золотистая – валялась, свернувшись, как рождественская лента.

Но самым драгоценным из сокровищ были золотистые груши. Сложенные горой на серебряном блюде, нежные плоды вызывали у девушки танталовы муки. Груши остались нетронутыми, так как у графини не было аппетита.

«Скоро их облепят жирные мухи», – думала Дорица, и ее личико, формой напоминавшее сердечко, затрепетало. Эти мерзкие черные насекомые, извечное проклятие Чахтицкого замка, роились здесь, несмотря на декабрьский холод. Забыв о законах природы, грязные твари потирали свои жадные лапки в предвкушении угощения, гниющего на застеленном льняной скатертью столе. Дорица грустно смотрела на пирамиду из золотистых фруктов.

Ее рука сама собой протянулась и схватила самую верхнюю грушу. Девушка засунула ее в карман передника и поспешила на кухню, пока Брона не заметила ее отсутствия.

 

Глава 46

Замок Батори

Высокие Татры, Словакия

29 декабря 2010 года

Когда граф Батори спустился вниз, его встретил холодный сырой воздух подземелья.

– Покажите мне пленниц, – приказал граф через дверь тощему, как скелет, охраннику.

Тот отпер дверь и поклонился. Взгляд Батори был жестким, губы безобразно скривились. Охранник съежился.

В нос графу ударило застарелое зловоние мочи и фекалий, и он прижал руку к ноздрям.

– Немедленно помыть этих девок! Искупать и соответствующим образом одеть, надушить лимоном и вербеной. И как следует накормить.

Две пленницы – которых остальные считали безумными – съежились в дальних темных углах своих клеток, словно побитые собаки. Узнав этот голос, они задрожали.

Более свежие пленницы – еще не так хорошо знавшие графа – окликнули его.

– Да, ванну! И поесть. Боже, накормите нас скорее!

– Помогите мне, господин! Помогите…

– Замолкните, шлюхи! – прикрикнул он и ударил тростью по прутьям, разбив в кровь протянутые в мольбе руки.

Граф остановился у клетки Драшки. Его взгляд привлекло что-то на полу, сразу за решеткой.

– Что это? – спросил он, наклонившись и подобрав семечко. А потом нашел еще несколько. – Яблочные семечки? Ты что же, ела яблоки?

Свесив голову, Драшка смотрела на него сквозь грязные синие волосы.

– Отвечай! Ты украла яблоко?!

– Как я могла что-то украсть, граф Батори? Вы же заперли меня…

– ТЫ УКРАЛА ЯБЛОКО!

Драшка съежилась в углу своей клетки.

– Совсем свихнулся, – прошептала англичанка.

– Ты заплатишь за свой грязный проступок, девка! Сегодня же! – кричал граф. – Вы все заплатите за свои мерзкие привычки!

Он повернулся и поспешил к выходу; его черный плащ зловеще развевался у него за спиной.