Ривлин пробудился внезапно, и звук медленно отодвигаемого затвора вмиг превратил кровь в его жилах в жидкую молнию. Реакция его была мгновенной: он сгреб свою узницу за воротник рубашки и одновременно выхватил из кобуры револьвер. Мадди охнула и попыталась вырваться, но он уже перекатился вместе с ней через бревно.

Мадди начала сопротивляться всерьез, едва они плюхнулись на землю за мертвым деревом. Стараясь сосредоточить все внимание на тенях у источника, Ривлин чувствовал острую боль от ее ногтей, вцепившихся в руку, которой он удерживал ее за шиворот, слышал ругательства, сопровождавшие ее усилия высвободиться, вывернуться из-под его тела. В отчаянии он рванулся и подмял ее под себя, так что наручники оказались у нее под спиной. Ривлин нарочно навалился на Мадди всем своим весом, чтобы выдавить воздух у нее из легких и лишить возможности кричать.

Правой рукой, в которой, он держал оружие, Ривлин накрыл рот Мадди и предупреждающе глянул в широко раскрытые, полные страха глаза.

— Молчи и лежи тихо, — прошипел он. — У нас гости.

Она смотрела на него, напрягшись всем телом, дыша так же хрипло, как и он. Листья тополя тихо шелестели у них над головами, но неожиданно сквозь шелест прорвался негромкий холодный щелчок металла.

Движением скорее инстинктивным, нежели сознательным Ривлин переместился так, чтобы Мадди оказалась между ним и их единственным прикрытием.

В этот момент выстрел безжалостно разорвал тишину ночи. Пуля просвистела над ними и ударилась в землю не больше чем в трех футах от их голов.

Осознание происходящего пришло к Ривлину еще до того, как замер звук: стреляли из ружья, и убийца, видимо, приближался со стороны источника. Тело Мадди из напряженного превратилось в податливое и крепко прижалось к нему. Ривлин был рад хотя бы тому, что она перестала сопротивляться.

— Не двигайся, — прошептал он ей в самое ухо. — И ни звука, прошу тебя.

Второй выстрел раздался, когда Ривлин отодвинулся от Мадди. Пуля снова ушла в землю, но на фут ближе, чем первая. Ривлин перекатился на бок и выстрелил вслепую на звук, потом сел так, чтобы можно было посмотреть поверх бревна, и прислушался. Звякнул затвор, загоняя в ствол следующий патрон, последовала вспышка огня, а за ней — оглушительный грохот ответного выстрела. Это было все, в чем нуждался Ривлин. Он тут же послал две пули в направлении вспышки.

Из темноты до него донесся удар пуль в мягкую плоть. Сразу после этого глухо стукнул о землю деревянный приклад, звякнул металл ствола и послышался предсмертный хрип. Ривлина затошнило, но он отогнал от себя это ощущение. Мадди, неподвижно вытянувшись, лежала рядом с ним, вцепившись в его рубашку. Его левая рука обнимала заключенную за талию и прижимала так крепко, что могла переломать ей ребра.

Ривлин ослабил хватку и спросил:

— Вы в порядке, Ратледж?

Она перевела дух и кивнула, потом, растирая себе плечо, спросила прерывающимся голосом:

— А как вы?

— Ни царапины, — ответил он, отодвигаясь от нее и наконец ощутив холодное прикосновение ночного воздуха к коже.

Подобрав с земли шляпу, Ривлин водрузил ее на голову, затем пошарил в кармане, отыскивая ключ от наручников.

— Вам известно, кто это мог быть? Кто-то из ваших друзей? — спросил он, снимая с нее наручники. Мадди сразу напряглась:

— У меня нет семьи, нет друзей и нет знакомых. — Она попыталась встать на ноги, но поскользнулась в грязи и, сидя на земле, добавила: — Думаю, правильнее предположить, что это кто-то из ваших врагов. — Ее взгляд устремился в темноту. — Господи! Он, кажется, мертв!

Ривлин поудобнее перехватил револьвер и направился к телу, лежащему у границы их бивуака. Два отверстия темнели в самом центре груди одетого в военный мундир мужчины.

Для верности Ривлин дотронулся носком сапога до трупа.

— Это ваш любимый сержант Мэрфи, и он в самом деле мертв, черт побери!

— Никогда он не был моим любимым! — горячо запротестовала Мадди.

Ривлин вдруг сообразил, что она стоит совсем рядом с ним. Он не заметил, как она подошла, — утратил бдительность. Если бы на Мадди были сейчас наручники и она имела соответствующее намерение, то он уже лежал бы носом вниз на трупе Мэрфи — позиция, отнюдь не желанная для него.

— Мэрфи я видела всего два раза в жизни: в Форт-Ларнеде, когда сдавала ему свои вещи, и нынче днем, когда получала их обратно, — пробурчала Мадди.

— В таком случае объясните мне, чего ради он явился сюда посреди ночи и попытался убить нас?

— Если бы вы его не убили, то могли бы задать этот вопрос ему лично! — вскинув голову, заявила Мадди. — Как будто не могли только слегка задеть его!

— Я собирался пригласить его на танец, но он отказался наотрез.

— Ваш сарказм неуместен, мистер. Я только хотела заметить, что не стоило прибегать к таким крайним мерам.

— Так-так, стало быть, печной горшок обзывает чайник черномазым! — огрызнулся Ривлин. — Я не думаю, что у вас есть повод критиковать меня за это дело — фактически я спас вашу задницу. Могли бы хоть сказать что-нибудь вроде «спасибо».

Неожиданно Мадди притихла и задумалась, однако огонь в ее взгляде не давал Ривлину покоя; он почувствовал, что вступил на опасную почву.

— Что меня по-настоящему занимает, так это почему Мэрфи захотел убить вас.

— Меня? — изумилась она. — Во время вашей с ним встречи в Форт-Ларнеде мне сразу стало ясно, что между вами вражда. Это вас он хотел убить, а меня просто прикончил бы как свидетеля, а может, оставил бы в живых и обвинил в убийстве.

Немного подумав, Ривлин пришел к заключению, что в словах Мадди есть своя логика, однако это ничего не значило при существующем положении дел. К несчастью, Мэрфи был лишен возможности прояснить истину. Оставалось всего одно вспомогательное средство. Ривлин убрал револьвер в кобуру, опустился на одно колено, сунул руку в карман брюк Мэрфи и вывернул его наизнанку. Три монеты упали в грязь.

Мадди задохнулась от возмущения:

— Только не говорите мне, что вы собираетесь обыскивать покойника!

— Это единственный способ получить ответы на наши вопросы, — пробурчал Ривлин. Ему и самому было противно обшаривать карманы убитого, но куда от этого денешься! — Может, вы знаете, как заставить мертвеца заговорить? Не хотите ли порасспросить его о погоде? — Он вывернул наизнанку второй карман, и в пыль шлепнулась свернутая пачка денежных купюр. Ривлин поднял пачку и пересчитал деньги. — Пятьсот долларов, — изумленно произнес он.

— Это легко объяснить как результат воровства.

Засовывая деньги к себе в карман, Ривлин подумал, что для убийцы Мадди Ратледж обладает излишней способностью находить хорошие стороны в отвратительнейших ситуациях и положительные качества у более чем неблагородных людей. Затем, стаскивая с убитого сапоги, он объяснил:

— Мэрфи никогда не смог бы получить за наворованное такую пачку денег. К тому же он не копил впрок — если у него заводились деньги, он тут же пропивал их.

— Значит, вопрос в том, за что Мэрфи досталось пятьсот долларов.

— Думаю, он получил их от того человека, который считал, что стоит заплатить столько за вашу смерть, Ратледж. — Ривлин еще раз проверил, не спрятано ли что-нибудь у Мэрфи под одеждой. — Вопрос не в том, за что ему заплатили, а в том, кто его нанял…

— И почему, — с нажимом добавила Мадди. — Пока мы в этом не разберемся, нам придется удовлетвориться одними предположениями.

Господи Иисусе, подумал Ривлин, ведь он уже достаточно знает Мадди Ратледж и должен бы уяснить себе, что она далеко не глупа, а значит, вполне способна разбираться во всем, что происходит вокруг них.

Поднявшись, он внимательно посмотрел на Мадди.

— Это как раз самое простое. Кто-то не хочет, чтобы вы давали показания в Левенуэрте.

Глаза Мадди вспыхнули гневом.

— В таком случае они знают об этом куда больше, чем я! — резко возразила она. Ее возмущение было слишком очевидным. — Я не лгала вам в Форт-Ларнеде, Килпатрик, и не имею ни малейшего представления о том, каких показаний ждут от меня в суде.

— Суд должен разбирать дело о коррупции среди представителей по делам индейцев в Оклахоме, — сказал Ривлин как можно спокойнее. — Видимо, члены суда ожидают от вас какого-то существенного вклада в серьезное и благородное дело.

Мадди глубоко вздохнула, прежде чем поднять на него глаза.

— И у вас есть в запасе семь с половиной лет, чтобы выслушать меня? — с горечью проговорила она.

— Давайте-ка отправимся в путь, а вы тем временем говорите, — распорядился Ривлин, жестом предлагая ей следовать за ним. — Начните с того, как вам довелось узнать об этих вещах впервые.

Мадди кивнула и пошла следом за ним к тому месту, где они привязали лошадей. Бросив одеяло на спину своей лошади, она наконец заговорила:

— Я воспитывалась в сиротском приюте в Айове. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня направили учительницей в миссию в Талекуа. Мои обязанности не сводились только к обучению белых и индейских детей — я находилась там как представитель церкви и должна была следить за тем, чтобы все делалось по закону.

Ривлин раздраженно хмыкнул:

— То есть чтобы с индейцами не обращались слишком уж скверно?

— Чтобы с ними поступали по справедливости, — уточнила Мадди. — Это ведь такие же человеческие существа, как и мы. Они должны получать пищу, которую можно есть, одежду, которая состоит не из сплошных дыр, сельскохозяйственный инвентарь, которым можно работать, и семена для посева, которые не успели сгнить в бочонках и мешках.

Дурацкая миссия, обреченная в самом зародыше, подумал Ривлин, но вслух сказал только:

— И что же вам полагалось предпринять, если вы сталкивались с несправедливостью? Цитировать Священное писание?

— Мне следовало сообщать о моих наблюдениях властям и проявлять настойчивость, побуждая их свершить правосудие.

Ривлин усмехнулся и потуже затянул подпругу Кабо. Обстоятельства жизни в резервациях везде одни и те же, и Талекуа явно не исключение из правила.

— И вы проложили, стало быть, колею между миссией и зданием суда?

— Я проложила две колеи: одну — между миссией и конторой индейских посредников, а другую — между конторой и зданием суда.

— Позвольте высказать кое-какие предположения. Вы ничего не добились, разве что порядком износили башмаки и вооружили против себя кучу народа.

— К сожалению, вы не слишком ошиблись. — Мадди мрачно усмехнулась.

— Потом эти самые рассерженные люди посодействовали вынесению вам приговора, верно?

— Да, — признала Мадди, отпуская стремена пониже, и добавила: — Я убила племянника судьи Калеба Фоли. Отец Калеба, Том Фоли, индейский посредник, — один из худших, если не сказать больше. Брат Тома, Джордж, — судья.

Ривлин положил руку на седло и повернулся к Мадди:

— Господь всемогущий, Ратледж, вы, я вижу, точно знаете, с кем затевать драку.

Мадди пожала плечами:

— Никто из юристов не был на моей стороне. Миссия не пожелала себя позорить, и я должна была защищаться сама. Боюсь, мои юридические познания не сыграли в этом деле никакой роли — у меня не было ни одного шанса победить.

Дьявол бы побрал этих замечательных людей, этих так называемых благодетелей! Они отправили слабую женщину делать их работу, а когда она в них отчаянно нуждалась, бросили и предоставили выпутываться в одиночку.

Ривлин разомкнул стиснутые зубы и подошел к свернутым постелям. Мадди присоединилась к нему, и тут он объяснил ей картину в целом — как она ему представлялась.

— Прикончив того парня, вы сыграли им на руку. Посредники разделались с вами по-быстрому, полагая, что, засадив вас в каталажку на ближайшие двадцать лет, избавились от занозы в заднице. К их услугам была шайка бессовестных крючкотворов, представляющих закон на этом продажном суде, где они надеялись создать себе политическую репутацию. Просто мечта — их имена появятся на первых полосах газет, они запудрят людям мозги, привлекут на свою сторону хотя бы часть жителей Талекуа и один Бог знает, какими еще способами обманут правительство. Скандал — это всегда хорошая новость, а для индейских посредников ваше пребывание в федеральной тюрьме — наилучшее решение проблемы, какое только можно себе представить.

Мадди встала, держа под мышкой свернутое одеяло.

— Кто проходит в качестве обвиняемых по делу, вам известно?

— Ни в малой мере, — признался Ривлин, тоже вставая и поднимая свои седельные сумки. — Но я намерен это выяснить.

— Не думаю, что это имеет такое уж большое значение. Если признать, что вы правы и Мэрфи явился сюда ночью, чтобы убить меня, то теперь он сам мертв. Их намерение воспрепятствовать моему появлению в Левенуэрте провалилось.

Господи, с каким неодолимым упорством эта дурочка хочет видеть только одну сторону вещей — хорошую! Одно из двух: либо она отъявленная оптимистка, либо из упрямства не желает считаться с реальным положением вещей. Возможно, и то и другое, решил он. Собрав все свое терпение, Ривлин заговорил:

— Предположим, Мэрфи выполнил бы дело, за которое ему заплатили. Как вы считаете, тот, кто заплатил, пожелал бы получить сообщение о вашей смерти? Или, еще лучше, доказательство?

— Вероятно, да, — неохотно произнесла Мадди.

— А что произойдет, если Мэрфи не вернется и не представит никаких доказательств?

— Они предпримут новую попытку?

— Будь я на их месте, я бы именно так и поступил. Я имел бы в запасе дюжину дней на доведение дела до конца и плюс к тому неограниченное количество желающих нажать на спусковой крючок за хорошую плату. — Ривлин помолчал, чтобы дать Мадди возможность как следует осознать, в какое опасное положение они попали, потом добавил: — Я не намерен гарцевать на своем коне по открытым пространствам, превратившись в отличную мишень для того, кому платят не скупясь за то, чтобы увидеть вас мертвой.

— Простите, — очень тихо проговорила Мадди и опустила голову.

— За что? — Ривлин ощутил внезапный приступ злости.

— За то, что из-за меня вы попали в эту поганую историю.

Он с трудом подавил искушение ухватить Мадди за плечи и хорошенько встряхнуть.

— Попробуем разобраться толком, Ратледж. Лично я пока не попадал в беду, с которой не сумел бы справиться. Что касается вас, то вы вляпались по самые уши.

Как он и рассчитывал, глаза Мадди полыхнули негодованием. Вполне удовлетворенный произведенным эффектом, Ривлин заговорил уже мягче:

— Поступая на службу, я знал, с какими опасностями она связана. Моя обязанность состоит в том, чтобы доставить вас в суд целой и невредимой, и я это сделаю, только с небольшой корректировкой.

— Какой еще корректировкой? — с опаской спросила Мадди.

— Они станут искать нас между этим местом и Левенуэртом, верно?

Мадди кивнула, подумав при этом, что Ривлину Килпатрику, видимо, нравится трепать ей перышки, а потом приглаживать их; потому он и кажется таким непонятным и непредсказуемым. Она еще не встречала мужчину, который предпочитал бы ершистость уступчивости и кротким извинениям.

— Так вот, мы направимся к югу, — объявил он. — К Уичито. Нам надо найти ответы на некоторые вопросы, а до тех пор, пока мы не найдем их, где-то затаиться. Уичито — достаточно большое и людное место, чтобы мы могли выкопать там для себя пусть небольшую, но безопасную норку.

— Майра из Уичито, — сказала Мадди. — Впрочем, нет, не из самой Уичито. Она говорила о Делано как о небольшом городе на западном берегу реки…

Ривлин распрямил плечи и пристально посмотрел на Мадди.

— Майра?

— Майра Флоренс, проститутка, с которой я сидела в одной камере в Форт-Ларнеде последние четыре месяца. Майру выпустят через месяц — ее приговорили к пяти месяцам отсидки за то, что она стреляла в ковбоя, который присвоил ее деньги, а потом выпрыгнул из окна. Она не убила его, если вас это занимает, только пометила в разных местах.

Ривлин усмехнулся:

— Майра вовсе не проститутка, Ратледж, а содержательница публичного дома, причем весьма преуспевающая.

Теперь настала очередь Мадди уставиться на него в изумлении:

— Так вы ее знаете?

— Мне довелось разок-другой пообщаться с ней на чисто профессиональной основе, — не сразу ответил Ривлин.

— Ее или вашей? — Мадди поморщилась, досадуя на свой промах.

— Моей! — Ривлин расхохотался. — Рано или поздно Майра встречается практически с каждым мужчиной, который пересекает Миссури. Если задать ей правильные вопросы, можешь сберечь уйму времени и сил. Даю слово, она самая лучшая наводчица из всех, кого я знал.

Итак, Майра и Килпатрик были знакомы. Тогда почему Майра не призналась в этом — ведь она его, несомненно, узнала! Ривлин Килпатрик не такого, рода мужчина, наружность которого можно назвать обычной и не слишком приметной, — его и в толпе сразу отличишь, а уж если он перед тобой один, тем более ни с кем не спутаешь. Но тогда зачем Майра прикинулась, будто видит его впервые?

— Вы готовы ехать, мисс?

Мадди окинула взглядом их лагерь, потом посмотрела на тело Мэрфи.

— Мы должны похоронить его по-христиански.

— Я все ждал, когда же вы наконец заговорите об этом. — Ривлин усмехнулся и расстегнул одну из седельных сумок. — Не думаю, что вы удовлетворитесь лишь тем, чтобы произнести над телом несколько подобающих слов.

— А вы согласились бы, чтобы с вами после кончины обошлись именно так? — спросила Мадди с благочестивым возмущением.

— Поскольку я был бы мертв, все это не имело бы для меня ни малейшего значения. И все же я не хочу уехать и оставить его на съедение грифам и койотам.

Ривлин вынул руку из сумки и, повернувшись к Мадди, спросил:

— Вам когда-нибудь приходилось рыть могилу в раскисшей от грязи прерии?

— Нет. А вам?

— Иногда случалось, — ответил он спокойно и протянул ей небольшую лопатку. — Выберите место и начинайте копать, а я позабочусь о его лошади и вещах.

Мадди осмотрела миниатюрный инструмент. Поскольку времени на работу у нее было в обрез, могила вряд ли получится глубокой. Хотелось бы надеяться, что, если ее тоже прикончат, Ривлин Килпатрик задержится хотя бы на столько времени, чтобы вырыть такую же могилу и для нее.